Ефебовский Павел Васильевич
Счастливый брак

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Счастливый бракъ.

   -- Что такое любовь?
   -- Любовь есть взаимное влеченіе двухъ сердецъ.
   -- Неправда!
   -- Есть разнаго рода любовь: любовь супружеская....
   О, неправда!
   -- Любовь -- это то небесное, то...
   -- Неправда, неправда!
   -- Ну, такъ скажите сами, господинъ экзаменаторъ, если вы лучше знаете?
   -- Виноватъ, mesdames, я и самъ не знаю! А если вамъ непремѣнно хочется знать, что такое любовь, такъ послушайте.
   "Любовь -- пустое слово, звукъ, ничего невыражающій, но которому люди придали великолѣпное значеніе. Любовь, въ устахъ женщинъ -- западня въ которую окѣ ловятъ легковѣрныхъ; въ устахъ мужчинъ -- ловушка, въ которую попадаются неопытныя женщины. Это звукъ, придуманный затѣмъ чтобъ легче и вѣрное погубить того, кого мы опутываемъ; -- это пѣснь сирены. На свѣтѣ нѣтъ любви, все и вездѣ эгоизмъ. Особливо любовь женская, воспѣваемая поэтами!... Поэты воспѣваютъ химеру, которой не бывало, нѣтъ и не можетъ быть! Женщина не можетъ любить!"
   Не подумайте, чтобъ все это говорилъ я, чтобы я могъ произнести такой рѣшительный приговоръ. Какъ можно! Да у меня языкъ не поворотится! Нѣтъ, это говорилъ молодой человѣкъ, Владиміръ Ивановичъ Мстиславскій. Не подумайте также, чтобъ онъ говорилъ такъ спокойно, какъ вы читаете. Ни мало: онъ бѣгалъ по комнатѣ, какъ слѣдуетъ человѣку недовольному своей судьбой. Иногда онъ садился, но для того только чтобы, взмахнувъ руками, снова вскочить; иногда онъ останавливался, но для того только чтобъ сильнѣе начать бѣгать изъ угла въ уголъ.
   Да изъ-за чего же онъ бѣснуется?
   А вотъ послушаемъ дальше.
   -- "Софья, Софья! кто бы подумалъ," продолжалъ молодой человѣкъ, остановясь въ граціозной позѣ передъ зеркаломъ, "кто бы подумалъ, чтобъ въ этомъ прелестномъ созданіи было такъ много эгоизма! чтобъ это существо, съ избыткомъ надѣленное всѣми преимуществами женскаго пола, созданное, по-видимому, для любви, могло быть холодно, какъ.мраморъ! Въ природѣ, говорятъ, нѣтъ излишествъ; природа все уравновѣшиваетъ. О! только не здѣсь; здѣсь не нужно этого равновѣсія! Женщина, одаренная всѣмъ, что необходимо для любви, должна прежде всего сама быть одушевлена ею, она должна быть вся любовь, вся пламень!"
   Молодой философъ сѣлъ, и закрылъ лицо руками.
   Да, это философъ и, что всего удивительнѣе, философъ двадцатилѣтній. Не случаюсь вамъ никогда видѣть двадцатилѣтнихъ философовъ? Препотѣшный народъ! Ихъ въ послѣднее время развелось очень много: на всякомъ вечерѣ вы можете встрѣтить по десятку такихъ господъ. Еслибы видите молодаго человѣка, который, вмѣсто тою, чтобы танцевать до упаду, шалить и напѣвать что въ голову прійдетъ встрѣчной и поперечной, сидитъ гдѣ-нибудь въ углу, въ отдаленной комнатѣ, печально облокотись на столъ; извольте знать, это двадцатилѣтній философъ. Попробуйте спросить, отчего онъ такъ печаленъ; онъ занесетъ вамъ о холодности людей, о равнодушіи и кокетствѣ женщинъ -- этихъ злыхъ, себялюбивыхъ, созданій! И все это оттого что господину философу не удалось танцовать мазурку съ Олинькой или Наденькой!
   Во многихъ домахъ вы также можете встрѣтить подобныхъ философовъ. Одинъ изъ нихъ недоволенъ цѣлымъ свѣтомъ, зато что начальникъ сдѣлалъ ему сегодня выговоръ, другой называетъ людей коварными, потому что пріятель выигралъ у него вчера послѣдніе сто рублей, третій восклицаетъ, что люди неблагодарны, зато что слуга укралъ у него старую шляпу, и всѣ вмѣстѣ увѣряютъ, что они совершенно узнали свѣтъ и людей, что они очень опытны! Они, видите, успѣли сдѣлаться опытными впродолжеіни двухъ лѣтъ, что оставили школу!
   Какъ жаль, что я въ школѣ тысячу разъ писалъ хріи "порядочныя" и "превращенныя" на вопросъ: полезны ли науки? А то теперь бы прекрасный случай предложить этотъ вопросъ. Неужели эта преждевременная опытность, это стараніе казаться стариками, есть слѣдствіе ученія, образованности? Нѣтъ, не можетъ быть! Скорѣе это слѣдствіе недообразованности, и двадцатилѣтній философъ не что иное, какъ недоученный философъ. Онъ нахватался въ школѣ много всякой всячины; но по умѣетъ примѣнить этого къ обстоятельствамъ жизни, и изъ мухи дѣлаетъ слона.
   Мстиславскій также двадцатилѣтній философъ, онъ тоже говоритъ, что по опыту узналъ женщинъ -- злыхъ и коварныхъ, и все это не дальше, какъ до перваго умильнаго взгляду, до перваго ласковаго слова. О, тогда господинъ философъ запоетъ совсѣмъ другое! Напримѣръ:
   "Любовь, любовь, небесное чувство! Какъ счастливъ смертный, къ которому низойдешь ты, котораго бытіе освятишь своимъ присутствіемъ! Нѣтъ счастья безъ любви, потому что самое счастіе есть любовь! Какъ жалки, какъ презрительны тѣ, которые не понимаютъ этого чувства, которые осмѣливаются промѣнивать взглядъ, одинъ взглядъ прелестной и любящей женщины на какое-нибудь чувственное наслажденіе! Богачи, я не завидую вамъ. Мнѣ ли ставить себя на ряду съ вами? мнѣ, любимому?.... Да, любимому тѣмъ небеснымъ существомъ, которое все пламень, все любовь!"
   И всё-таки не подумайте, чтобъ это говорилъ я. Какъ-можно! Да у меня языкъ не поворотится говорить такъ высокопарно! Нѣтъ, это говорилъ Петръ Петровичъ Сердечкинъ, такой же двадцатилѣтній философъ, какъ и Мстиславскій и, слѣдовательно, его пріятель. И не подумайте опять, чтобъ онъ говорилъ такъ же спокойно, какъ я вамъ разсказываю! Нимало: онъ, то воздѣвая руки къ небесамъ, то складывая ихъ на груди, то закладывая за спину, ходилъ взадъ и впередъ плавнымъ шагомъ, или облокачивался на спинку креселъ, или садился на диванъ.
   Но, что это! посмотрите; онъ беретъ перо, садится зи письменный столъ. Поздравляю, молодой человѣкъ хочетъ писать стихи! Слѣдовательно, онъ вмѣстѣ и философъ и ораторъ и поэтъ и, слѣдовательно, предостойный молодой человѣкъ. Посмотримъ, господинъ философъ, ораторъ и поэтъ, что вы напишете! Да что жъ вы вертите перомъ, а не пишете? Бѣдняжка, жалкой мученикъ! ли одна риѳма нейдетъ у него съ пера.
   А, вотъ написалъ что-то!..... Софья опять -- Софья! И довольно; о чемъ же онъ еще хлопочетъ? Чудакъ, да развѣ тутъ нѣтъ поэзіи, тутъ, въ одномъ этомъ словѣ? Бросьте перо, молодой человѣкъ, вы поэтъ и безъ пера! Зачѣмъ вамъ трудиться выжимать изъ себя риѳмы, когда -- Софья -- въ одномъ этомъ словѣ для васъ цѣлая поэзія со всѣми ея ямбами и анапестами, дактилями и хореями.
   Въ самомъ дѣлѣ, онъ всталъ, совершенно довольный собою, какъ-будто написалъ цѣлую книгу стиховъ съ риѳмами.
   Теперь я снова обращаюсь къ тому же вопросу: что жъ такое любовь? Вотъ два человѣка, два философа, изъ которыхъ одинъ кричитъ, что нѣтъ любви, другой, что любовь небесное чувство! Кто изъ нихъ правъ? кто виноватъ? Оба виноваты, и я съ ними третій; и потому всѣ мы три философа -- я вѣдь также философъ, а кромѣ-того и ораторъ -- , вамъ милостивыя государыни и милостивые государи, клянемся и признаемся, что мы вовсе не знаемъ и не понимаемъ, что такое любовь. А буде про то заподлинно у вѣдаемъ, то сообщить вамъ не преминемъ.
   "Ба, да ты дома? сказалъ, входя къ влюбленному философу тотъ разочарованный философъ, Владиміръ Мстиславскій, съ которымъ вы уже знакомы.
   -- Гдѣ жъ мнѣ быть?
   -- Вотъ хорошъ вопросъ! а Софья?.. А, понимаю, значитъ, ты разочаровался какъ я!
   -- Что ты хочешь сказать, Владиміръ?
   "Ты узналъ, наконецъ, что подъ этими прекрасными формами кроется холодная душа.
   Сердечкинъ вскочилъ.-- Да, я узналъ, вскричалъ онъ, приходя въ энтузіазмъ: я узналъ, что подъ этими прекрасными формами кроется душа прекрасная, кроется сердце, способное любить!
   Послѣ такой выходки, страстный любовникъ вздохнулъ и замолчалъ, приложивъ руку къ сердцу и поникнувъ главою долу. Петръ Петровичъ былъ необыкновенно хорошъ въ такомъ трагическомъ положеніи, въ чемъ и самъ сознавался, потому что изподтишка поглядывалъ въ зеркало -- это мѣрило человѣческаго самосознанія.
   -- Ха, ха, ха! бѣдняжка, какъ мнѣ жаль тебя!
   При этомъ нежданномъ смѣхѣ влюбленный философъ тотчасъ перемѣнялъ позитуру. Онъ всталъ, какъ становится Каратыгинъ, когда говоритъ: "Люди, люди, порожденіе крокодиловъ!"
   -- Владиміръ!-- сказалъ онъ тихоторжественнымъ голосомъ: ты обижаешь меня. Къ чему этотъ смѣхъ? Если тебѣ завидно.....
   -- Вотъ какъ! Хорошо; я молчу. Мало этого: хочешь ли, я, вмѣстѣ съ тобой, буду восхищаться твоей Софіей, буду превозносить ее. Но, напередъ говорю, не упрекай меня, когда настанетъ время разочарованія; не говори, что другъ, отъ котораго зависѣло открыть тебѣ глаза, не хотѣлъ этого сдѣлать! Пьеръ, я умываю руки, дѣлай что знаешь!--
   -- Я не понимаю тебя, Мстиславскій; не понимаю даже, смѣешься ли ты надо мной, или хочешь сказать что-нибудь дѣльное. Въ первомъ случаѣ шутки твои неумѣстны; во второмъ, ты обижаешь меня, если думаешь, что я ослѣпленъ до такой степени, что буду отвергать совѣты дружбы1 Я слушаю тебя, Владиміръ; говори, слушаю даже и въ такомъ случаѣ, если бы сказанное тобою отравило меня! Но, слушай, чтобъ это не была клевета! Напередъ говорю: ты долженъ доказать и подтвердить, что хочешь сказать.
   -- Непремѣнно! Доказательства будутъ представлены на лицо и въ возможно скоромъ времени.
   -- Такъ говори же. Но, еще разъ, пощади меня! Я выпью чашу съ ядомъ, которую ты мнѣ подносишь; но, Бога ради, чтобъ этотъ ядъ не вдругъ убилъ меня.-- Владиміръ, дай мнѣ пожить!
   -- Нельзя, мой милый! Ни какъ нельзя. Я тебѣ предлагаю не ядъ, а лекарство. Оно, правда, горько, непріятно; по должно быть выпито залпомъ. Тогда только оно подѣйствуетъ и изцѣлить тебя! Слушай же.
   Позвольте мнѣ разсказывать, вмѣсто Владиміра Ивановича. Онъ, видите ли, питаетъ ненависть къ моей героинѣ, между-тѣмъ какъ я совершенію къ ней равнодушенъ. Ну, не то, чтобы совершенно; можно ли быть совершенно равнодушнымъ къ своей героинѣ? По-крайней-ыѣрѣ я не питаю къ ней ни той превыспренней любви, которою одушевленъ Сердечкинъ, ни тои препизмсипой ненависти, которою зараженъ Мстиславскій. Н такъ, слушайте.
   Софья, -- одинъ изъ тѣхъ нравственныхъ феноменовъ, Которые рѣдко встрѣчаются между женщинами; впрочемъ, въ нашъ спекулятивно-философскій вѣкъ эти феномены встрѣчаются чаще. Часто въ провинціи; а въ столицѣ, на каждомъ шагу. Эгоизмъ... нѣтъ это было бы несправедливо! Женщины, не во гнѣвъ вамъ будь сказано, въ тысячу разъ больше нашей братьи способны къ пожертвованіямъ, иногда къ величайшимъ пожертвованіямъ, даже къ самоотверженію. За то другая страсть со всею силою владѣетъ прекраснымъ поломъ,-- это тщеславіе! Женщина изъ тщеславія, какъ мужчина изъ славолюбія,-- а какъ вы думаете, не одно ли это и то же, -- готова на все. Чтобъ у меня было меньше брилліантовъ, нежели у княгини Марьи Алексѣевны; чтобъ у меня была карета хуже, нежели у графини Пульхеріи Андреевны, -- ни за что! Да я лучше на балъ совсѣмъ не поѣду, или буду цѣлый годъ ѣсть хлѣбъ съ водой и тѣмъ же кормить моего мужа, дѣтей и гувернантку! Какъ же весело должно быть мужу, дѣтямъ и гувернанткѣ! А послѣ сами же вы гнѣваетесь, mesdames, когда находите вашихъ супруговъ, тихомолкомъ ужинающихъ съ гувернантками, и дѣтей, завтракающихъ на кухнѣ!
   Софья была именно такова. Быть одѣтой не лучше всѣхъ, имѣть экипажъ, домъ, дачу не отличные, это могло бы привести ее въ отчаяніе,-- въ такое же отчаяніе, какъ сели бы изъ красавицы она превратилась въ урода. А надо знать, что въ ней природа къ прелестямъ искусства прибавила еще и прелесть красоты тѣлесной; или, лучше сказать, къ прелестямъ красоты тѣлесной Софья Михайловна долгомъ считала прибавлять прелести искусства. Оно такъ и слѣдуетъ. Ничего нѣтъ смѣшнѣе, какъ видѣть въ прекрасномъ нарядѣ лицо, покрытое морщинами или рябиками. Я знаю молодыхъ людей, которые отъ подобныхъ казусовъ приходили въ отчаяніе. И есть отъ чего! Представьте, напримѣръ, что передъ вами идетъ дама, легкая какъ Фанни Эльснеръ, воздушная какъ Тальони. Разумѣется, вы тотчасъ стараетесь опередить красавицу, чтобы, хоть мимоходомъ, взглянуть на ея прекрасное личико. Что жъ оказывается? Это прекрасное личико имѣетъ всѣ свойства печенаго яблока!
   Слѣдовательно, Софья Михайловна была права? Совершенно. Чтобъ эти прекрасные каштановые волосы не вились прелестными локонами, искусно завитыми первымъ, великимъ парикмахеромъ столицы? чтобъ на этомъ алебастровомъ лбѣ не блистала брилліантовая ферроньера? чтобъ легкій газъ, или прекрасное шелковое платье, произведеніе великой швеи, не выставляло всѣхъ оттѣнковъ этой воздушной таліи? чтобъ атласный башмачекъ, плодъ трудовъ великаго башмачника, не стягивалъ этихъ дивныхъ ножекъ? Ну, скажите сами, возможная ли это вещь? Нѣтъ, это не возможно, рѣшительно не возможно. И случись такая бѣда съ Софьей Михайловной, такъ тутъ есть отъ чего въ отчаяніе придти не только ей, но даже и мнѣ и всѣмъ любителямъ изящнаго и всѣмъ сказаннымъ великимъ художникамъ.
   Софья Михайловна такъ дорожила всѣмъ этимъ, что скорѣе готова была живая лечь въ гробъ, нежели лишиться малѣйшаго изъ своихъ брилліантовъ! Графъ Михайло Михайловичъ, достойный родитель Софьи Михайловны, былъ совершенно согласенъ съ дочерью: онъ самъ такъ свыкся съ мыслію о роскоши, съ привычкою къ роскоши, что, не только не отучалъ, но, напротивъ, пріучалъ къ ней дочь свою. Графъ, видите ли, совсѣмъ не принадлежалъ къ числу тѣхъ чудаковъ богатыхъ людей, которые, въ надеждѣ современенъ обѣднѣть, пробуютъ иногда умѣрять свои расходы, отлагая копѣйку на черный день, и даютъ своимъ дѣтямъ такое воспитаніе, чтобъ они могли быть равно счастливы съ двумя стами тысячъ, какъ и съ десятью тысячами дохода. Напротивъ, благородный графъ не хотѣлъ и думать, чтобы его единственная дочь могла имѣть когда-нибудь менѣе двухъ сотъ тысячъ въ годъ. По-видимому иначе и нельзя было разсуждать, затѣмъ что графъ имѣлъ десять тысячъ душъ крестьянъ. Но, вотъ бѣда, а все Нѣмцы виноваты! этимъ господамъ, я не знаю съ какого повода, вѣроятно однако жъ по поводу mill ich essen, изъ сельскаго хозяйства вздумалось сдѣлать цѣлую науку. Нѣмцы вѣдь народъ хитрый, изо всего дѣлаютъ науки! Вслѣдъ за ними -- есть же и на Руси такіе чудаки! и наши нѣкоторые помѣщики давай усовершенствовать сохи, да плуги, да пахать землю систематически. Ужъ вѣрно благородный графъ былъ не изъ ихъ числа: ему заниматься удобреніемъ земли и устройствомъ плуговъ, ему рыться въ навозѣ, фи! Словомъ, графъ принадлежалъ" къ тѣмъ помѣщикамъ, которые хотятъ жить, какъ жили ихъ отцы и, слѣдовательно, съ увеличеніемъ роскоши, проживать вдвое болѣе, не обращая вниманія на то, что сельское хозяйство, источникъ ихъ благосостоянія, источникъ ихъ доходовъ, сдѣлало исполинскій шагъ не только за границей, но даже и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ нашего отечества. Они даже и не слыхали объ этомъ, они и знать не хотятъ, что существовали на свѣтѣ Тэры, Крейсихи, ихъ благодѣтели. Какъ бы вы думали, я видалъ такихъ помѣщиковъ, у которыхъ листы "Библіотеки для Чтенія"" о наукахъ и сельскомъ хозяйствѣ остаются не разрѣзанными.
   Но что же выходитъ изо всего этого? Да то, что истощенная земля, обработываемая по истощенной методѣ, истощенными крестьянами, не въ состояніи дать и половины прежнихъ доходовъ. Что жъ дѣлаетъ помѣщикъ, чтобъ получать доходъ по-прежнему? Вѣдь, проживавши двѣсти тысячъ, нельзя же спуститься на десять! Очень просто: онъ закладываетъ часть имѣнія въ Опекунскій Совѣтъ.
   Такъ случилось и съ графомъ Михаиломъ Михайловичемъ. Привыкши проживать во двѣсти тысячъ въ іодъ, онъ вдругъ получаетъ увѣдомленіе отъ управителей, что теперь они не могутъ высылать ему болѣе ста пятидесяти. Ну что жъ, занять остальныя пятдесятъ тысячъ; а между-тѣмъ заложить двѣсти душъ. А потомъ еще двѣсти, за тѣмъ еще двѣсти и такъ далѣе; и, въ то время, когда продавались съ аукціона первозаложенныя двѣсти душъ и закладывались предпослѣднія, графъ былъ увѣренъ самъ я увѣрялъ дочь свою, что она обладательница полныхъ двухъ сотъ тысячъ рублей годоваго доходу.
   Пришло наконецъ время открыть глаза: это именно случилось тогда, когда управители спрашивали: припаяютъ ли его сіятельство заложить послѣднія двѣсти душъ? Все имѣніе, заложенное, полупроданное, истощенное, едва могло давать тридцать тысячъ; а это, какъ вы видите, очень далеко отъ двухъ сотъ. Но я говорю, что графъ и его дочь согласились бы скорѣе утопиться, нежели проживать копѣйкою менѣе. Тридцать тысячъ, помилуйте, да тутъ, просто, не на что жить! Какъ же выйдти изъ бѣды? Придумали наконецъ; ужъ конечно не графъ, а его дочь, какъ сейчасъ увидите.
   Случилось, что въ самый день печальнаго извѣстія отъ управителей, былъ балъ у княгини Марьи Алексѣевны. Графі.пя Софья, какъ обыкновенно, играла на этомъ балѣ первую роль и, какъ обыкновенно, затмѣвала всѣхъ своей красотой и пышностью наряда. По балъ самъ по себѣ вещь пустая, какъ и все, что только блеститъ; зато слѣдствія его, какъ и всего, что блеститъ, чрезвычайно важны! Что касается до этого бала, то онъ имѣлъ самыя смѣшныя, самыя странныя, самыя непонятныя слѣдствія для обожателей Софьи Михайловны! На другой день одни изъ нихъ хохотали, другіе плакали, а всѣ вмѣстѣ вовсе не понимали, что сдѣлалось съ Софьей Михайловной. Представьте себѣ въ самомъ дѣлѣ: графиня Софья провела почти весь вечеръ съ барономъ Гауткнохеномъ! Какъ, съ этимъ шестидесятилѣтеимъ волокитою, начиненнымъ ртутною окисью, подложеннымъ и подкрашеннымъ, и у котораго нѣтъ ничего собственнаго кромѣ кожи и костей, и то не зубныхъ?
   -- Точно такъ-съ!
   Графиня Софья рѣшилась провести вечеръ съ этимъ изношеннымъ, гадкимъ старичишкой, годнымъ только для виста, и надъ которымъ она прежде такъ жестоко смѣялась?
   -- Точно такъ-съ.
   Да это еще ничего; а вотъ чему подивитесь: она была съ нимъ очень любезна и безъ малѣйшей насмѣшки увѣряла сѣдаго волокиту, что не считаетъ его болѣе какъ тридцатилѣтнимъ. И того мало: она, просто, дѣлала ему нѣжные глазки и упрекала за то, что онъ рѣдко посѣщаетъ домъ ея родителя. Влюбленный старикъ обѣщалъ быть у нихъ на другой же день и самъ-другъ, то есть со споимъ бумажникомъ; потому что, разнѣживъ своего обожателя до послѣдняго градуса теплоты, остававшейся въ его тѣлѣ, Софья Михайловна объявила, что папа ея ищетъ занять триста тысячъ. А для стараго барона, какъ всякой знмъ, триста тысячъ ровно ничего не значили.
   На другой день баронъ Гауткнохенъ, вмѣстѣ съ тремя стами тысячъ, былъ въ дружескихъ объятіяхъ графа Михаилы Михайловича; а черезъ мѣсяцъ потомъ тотъ же самый баронъ Гауткнохенъ былъ, вмѣстѣ съ своими тремя стами тысячъ дохода, въ супружескихъ объятіяхъ графини Софьи Михайловны.
   Такъ она, эта молодая и прекрасная дѣвушка, вышла за стараго и сквернаго волокиту? Вѣроятно такъ, судя по тому, что она, на зло своимъ обожателямъ и насмѣшникамъ, безъ всякаго зазрѣнія совѣсти подписывалась: баронесса Софія Гауткнохенъ. И очень хорошо дѣлала! Этимъ господамъ всегда надобно дѣлать на зло, иначе отъ нихъ не отвяжешься.
   Какъ бы то ни было, только Софья Михайловна законная жена барона Гауткнохена и очень счастлива, потому что можетъ жить не только по прежнему, но еще и лучше прежняго. Полно такъ ли? въ самомъ ли дѣлѣ она счастлива? И думаю, по наружности по-крайней-мѣрѣ такъ; вѣдь въ сердце не влѣзешь. А что ей дурно дѣлалось, когда она долго смотрѣла на свою изношенную половину, что она утирала тихомолкомъ слезы, катившіяся изъ ея прекрасныхъ глазъ, это извѣстно только см, дампѣ.-- Еі!-- потому, что это случилось съ нею, чего вамъ не дай Богъ, даже въ случаѣ, еслибы вы и сами того хотѣли; а мнѣ, потому, что я узналъ объ этомъ изъ самыхъ вѣрныхъ источниковъ. Изъ тѣхъ же вѣрныхъ источниковъ мнѣ заподлинно стало извѣстно, что Софья Михайловна не спала иногда на пролетъ по цѣлымъ ночамъ, думала не извѣстно о комъ и произносили имя неизвѣстно какого-то Александра..... Македонскаго по моему мнѣнію, который, какъ вы знаете, былъ великій герой. А Софья Михайловна очень любила героевъ, и въ доказательство того смотрѣла съ особеннымъ удовольствіемъ на полковника Александра Александровича, который, увѣшанный крестами, только-что возвратился изъ турецкаго походу. Скажу вамъ по секрету: не знай Софья Михайловна, что полковникъ, какъ и ея родитель, заложилъ недавно послѣднія пятьсотъ душъ, она непремѣнно постаралась бы соединиться съ нимъ, для славы человѣчества, узами законнаго брака. Для славы человѣчества, потому что они, вдвоемъ, могли бы доставить свѣту новаго героя въ родѣ Искеидера. По Софья Михайловна знала, что въ нашъ спекулятивный вѣкъ плохо геройствовать безъ денегъ и, очень просто, рѣшилась промѣнять героя безъ денегъ на Гауткнохена съ деньгами.
   Все это такъ просто и естественно, что я право не знаю, что можетъ быть проще и естественнѣе. То развѣ, что обожатели Софіи Михайловны ласкали себя пріятною надеждою видѣть въ непродолжительномъ времени супруга ея везомаго на Волково поле. Добрые люди эти основывали догадки свои на томъ, что бѣдный баронъ каждый день болѣе и болѣе горбился, и каждый день болѣе и болѣе откашливался и отплевывался. Но онъ, на зло споимъ доброжелателямъ, рѣшился лучше сгорбиться въ кольцо, нежели умереть; такъ, что уже и баронесса начала сильно задумываться и чаще пріискивать, за что бы поссориться съ супругомъ, чтобы потомъ посмотрѣть на него цѣлую недѣлю. Даже были минуты, что она была совершенно одинаковаго мнѣнія съ своими обожателями; по (типъ взглядъ на брилліанты, одна мысль о трехъ стахъ тысячахъ дохода и -- баронесса мирилась съ своимъ супругомъ и даже желала ему, если не здравія, то по крайней мѣрѣ долгоденствія. Здравія, очень естественно, она и не могла ему желать, потому что тогда слѣдовало бы выѣзжать вмѣстѣ съ супругомъ, который теперь преспокойно сидѣлъ дома. Что же касается до долгоденствія, жестоко было бы съ ея стороны желать смерти человѣку, который любилъ ее, а ревновать не смѣлъ, который былъ такъ добръ и снисходителенъ, что позволялъ удивляться прелестямъ своей супруги. Въ награду за это,-- кто бы подумалъ? баронъ пережилъ главнаго обожателя своей супруги -- полковника Александра. Видя, что баронъ только отплевывается, а умирать и не думаетъ, герой Александръ рѣшился, уже конечно съ отчаянія, самъ умереть. Въ этомъ случаѣ" помогли ему, кромѣ отчаянной любви, рапа, полученная имъ въ турецкомъ походѣ и мой пріятель Мартынъ Мартыновичъ. Достойный докторъ дозналъ по опыту, что, послѣ мученія выпить бутылку ваксы, самыя ужасныя мученія въ жизни -- мученія любви, и ихъ надобно прекращать особеннымъ средствомъ, называемымъ въ медицинъ mors.
   Баронесса Софья была въ отчаяніи услышанъ о смерти любезнаго, и особенно потому, что не могла надѣть чернаго платья съ плерезами, что было бы ей очень къ лицу. Черезъ два мѣсяца послѣ смерти полковника, отчаяніе ея достигло до такой степени, что она не могла равнодушно произносить имени Александра и замѣнила его Ипполитомъ, или Евгеніемъ, или чѣмъ-то въ родъ этого, только очень романическимъ! Однако жъ не Карломъ, за тѣмъ что именно такое названіе носилъ ея изношенный супругъ. А Софья Михайловна до того не любила изношенныхъ вещей, что положила себѣ за правило не надѣвать ни одного платья больше одного раза. Каково же ей было вотъ уже третій годъ имѣть на плечахъ изношеннаго мужа? Въ день смерти полковника, чтобъ утѣшить себя хоть чѣмъ-нибудь, Софья Михайловна заказала прекрасное черное бархатное платье.
   Дошла наконецъ очередь и до почтеннаго барона: однажды утромъ его согнуло такъ сильно, что супруга, при помощи пяти слугъ, не могла разогнуть его; и въ такомъ видѣ его отвезли на Смоленское кладбище. Слѣдовательно всё-таки не на Волково, какъ того желали обожатели Софьи Михайловны. Я ужъ вамъ сказалъ, что эта злая женщина любила дѣлать все на зло своимъ обожателямъ.
   Баронесса наконецъ добилась своего: послѣ трехъ лѣтъ счастливаго супружества, она надѣла черное платье съ плерезами.
   Софья Михайловна была въ самомъ дѣлѣ восхитительна въ черномъ платьѣ съ плерезами, и особливо съ этимъ задумчивымъ, грустнымъ видомъ, съ этими, опущенными длинными ресницами! Не подумайте, чтобъ все это было поддѣльное; какъ можно! Нѣтъ, эта печаль была истинная. Да и какъ же было не грустить хорошенькой вдовушкѣ: вѣдь изъ трехъ сотъ тысячъ ей приходилась только седьмая часть! Надобно было подумать о себѣ и объ отцѣ, потому что у графа Михаила Михайловича оставалось на лицо, непроданныхъ, всего только пять сотъ душъ, а дочери его было всего только двадцать одинъ годъ и красота ея не только не уменьшалась, но, особливо послѣ смерти супруга" болѣе и болѣе возрастала. Слѣдовательно, брилліанты дѣлались еще необходимѣе прежняго и баронесса искала новаго Гауткнохена. Съ этой цѣлью она вербовала къ себѣ въ поклонники встрѣчнаго и поперечнаго, по пословицѣ: "бей сороку и ворону, добьешься и до яснаго сокола." Воздыхатели толпились около нея десятками, сотнями и наконецъ тысячами! Круглымъ числомъ, каждую недѣлю, она вербовала по двадцати человѣкъ; такъ что, по истеченіи перваго года вдовства, число ея поклонниковъ простиралось до тысячи. Но вотъ бѣда: доходы всѣхъ ихъ вмѣстѣ немногимъ превышали двѣсти тысячъ; а ей нужно было по-крайней мѣрѣ двѣсти пятьдесятъ и то у одного!
   Въ это-то время и были въ числѣ ея обожателей два молодые философа, одинъ отставной, другой вновь завербованный. Вновь завербованный, какъ вы видѣли, требовалъ доказательствъ у отставнаго. Чтобъ представить ихъ на лицо, какъ говорилъ Мстиславскій, и тѣмъ излечить своего друга, онъ повелъ его къ Кулону.
   Кстати о Кулонѣ. Всѣмъ извѣстно, что у этого великаго аптекаря лечатся отъ желудочныхъ болѣзней; но ячесть имѣю извѣстить публику, что у него есть также разные составы для возбужденія любви, и разные составы для утѣшенія себя въ случаѣ любовнаго отчаянія. А что всего важнѣе, въ этой аптекѣ собираются иногда знаменитѣйшіе доктора. Въ это время, напримѣръ, тамъ сидѣлъ и посредствомъ шампанскаго возбуждалъ въ себѣ любовь, докторъ медицины и хирургіи, а и мѣстъ съ тѣмъ и докторъ правъ на вступленіе въ бракъ съ богатой невѣстой. Докторъ этотъ назывался баронъ Фридрихъ Готлибъ Марія Софія Доротеа Христіанъ Францъ Онсгельдъ фонъ Мислунгенъ. Сидѣлъ этотъ баронъ потому, что еще могъ сидѣть и потому, что лежа нить шампанское не ловко. Пилъ же онъ шампанское потому, что имѣлъ въ карманѣ до десяти тысячъ рублей. Имѣлъ же онъ въ карманѣ до десяти тысячъ потому, что недавно заложилъ послѣднія пятьдесятъ душъ. Заложилъ же онъ послѣднія пятьдесятъ душъ потому, что надѣялся на вырученныя деньги сдѣлать маленькую спекуляцію, и именно, жениться на богатой невѣстѣ. Жениться же на богатой невѣстѣ вознамѣрился онъ, баронъ, по тремъ главнымъ причинамъ: во-первыхъ потому, что самъ былъ влюбленъ и предполагалъ влюбленною въ себя баронессу Софію Гауткнохенъ; во-вторыхъ потому, что ее же, баронессу, считалъ обладательницею несмѣтныхъ богатствъ; въ-третьихъ потому, что, сдѣлавшись участникомъ въ обладаніи этихъ богатствъ, онъ надѣялся невозбранно и каждодневно пить шампанское въ такомъ количествѣ, какое допустятъ его баронскія физическія силы и такого качества, какого пожелаетъ его баронская фантазія. Вотъ вамъ силлогизмъ, составленный но правиламъ цѣпныхъ силлогизмовъ. Убѣдительнѣе было бы все это предложить въ видѣ рогатаго силлогизма; но я не мастеръ составлять рогатыхъ силлогизмовъ.
   Мстиславскій тотчасъ поручилъ своего друга попеченіямъ достойнаго доктора. Не подумайте, впрочемъ, чтобъ баронъ былъ патентованнымъ докторомъ: нѣтъ, онъ принималъ на себя эту должность только изъ дружбы, и въ такихъ случаяхъ употреблялъ противъ всѣхъ болѣзней одно универсальное лекарство, составляемое изъ особеннаго рода плодовъ, называемыхъ uvae. Въ самомъ же дѣлѣ баронъ былъ отставкой маіоръ полка, полка.... не мастеръ я полки-то разбирать. Ну словомъ, баронъ тотчасъ же принялся лечить новаго пріятеля, какъ вышеупомянутымъ лекарствомъ, такъ особенно стараясь увѣрить Петра Петровича, что Софья Михайловна чрезвычайно влюблена въ него, барона, и только въ него, а больше ни въ кого! Петръ Петровичъ кусалъ себѣ губы, ломалъ пальцы, краснѣлъ, блѣднѣлъ и наконецъ, пройдя черезъ реторту злссти, бѣшенства и отчаянія, превратился въ жесточайшаго врага Софьи Михайловны. Выслушавъ до конца доводы барона и выпивъ до дна двѣ бутылки лекарства, онъ побѣжалъ домой проклинать себя, барона, своего друга, Софью Михайловну и весь свѣтъ. Если хотите знать, какъ онъ все это дѣлалъ, читайте рѣчь Владиміра Мстиславскаго, представленную при началѣ повѣсти.
   Теперь перейдемъ къ Софьѣ Михайловнѣ.
   Неужели въ самомъ дѣлѣ подъ этой прекрасной наружностью скрывалась душа холодная, исполненная эгоизма и тщеславія? Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ и еще десять разъ нѣтъ! Женщина, спросите любаго Физіолога, дурная или красавица, всё-равно, есть волканъ, котораго середина всегда въ огнѣ. Наружность его покрыта иногда ледяною корою; но не вѣрьте наружности: иногда она такъ же обманчива, какъ въ этого рода волканахъ. Увѣряю васъ, что пламя, въ нихъ затаившееся, не останется такъ, взрывъ послѣдуетъ непремѣнно, -- для этого нуженъ только случай. О, тогда это пламя, чистое, яркое, все сожигающее, появится, и часто, чтобы сожечь того, кто произвелъ его! Но прочь аллегоріи? я утверждаю, что женщинъ холодныхъ нѣтъ и быть не можетъ. Если онѣ холодны, то, милостивые государи, потому только, что вы не умѣете воспламенить ихъ, не умѣете исторгнуть изъ нихъ этого пламени, которымъ природа наградила ихъ съ избыткомъ. Найдите только секретъ, ключъ къ ихъ сердцамъ, и вы увидите, что я говорю правду!
   А что даете, я вамъ открою этотъ секретъ? Боже мой, ваше превосходительство! вы снимаете съ себя звѣзду и надѣваете ее на меня! Неужели вы неотъискали еще ключа къ сердцу вашей осьмнадцатилѣтней супруги? Я вамъ что угодно, господинъ Крезусъ? что за бумаги вы мнѣ подносите? Векселей на милліонъ! Какъ? такъ и вы не увѣрены еще въ вашей любовницѣ? Карлъ Карловичъ, другъ мой, что это значитъ? ты снимаешь рубашку и отдаешь ее мнѣ! Великій Боже! Алексѣй Алексѣевичъ, Матвѣй Матвѣевичъ! Сдѣлайте милость, возьмите все назадъ: я пошутилъ, я не знаю никакого секрета! Да сказать правду: если бы зналъ, то не промѣнялъ бы его ни на звѣзды, ни на деньги, ни на какія сокровища въ свѣтѣ! Э, господа, какіе вы легковѣрные! Скорѣе можно отъискать философскій камень, нежели разгадать сердце женщины, даже самой близкой къ намъ!
   Однако жъ вѣдь это противорѣчіе: я говорю о женщинахъ такія вещи и самъ же выставляю Софью Михайловну какъ образецъ холодности. Въ такомъ случаѣ прошу васъ взять терпѣніе, потому что дѣло еще не кончено, а вы увидите, что кончится по моему. А чтобъ терпѣніе ваше не истощилось, то я сейчасъ же начинаю оканчивать.
   Я ужъ сказалъ, что доходы всей тысячи обожателей Софьи Михайловны не многимъ превышали двѣсти тысячъ. Слѣдовательно, ей, для поправленія обстоятельствъ, надобно было вступить въ бракъ со всею тысячью. Можетъ быть, баронесса и рѣшилась бы на это; но, какъ вамъ извѣстно, въ законный бракъ съ тысячью человѣками вступить неможно, то и надлежало искать новаго Гауткнохена. Но гдѣ жъ найти его? Чтобъ поймать подобнаго молодца, надобно, чтобъ онъ былъ богатъ и вмѣстѣ глупъ. Не чистая ли это глупость и не значитъ ли накликать на себя насмѣшки и надѣвать добровольно головное украшеніе, когда, будучи осьмидесяти лѣтъ, вступаешь въ бракъ съ молодою кокеткой? Господа Гауткнохены! кромѣ того, что вы украшаете ваши посѣдѣвшія головы, вы дѣлаетесь еще посмѣшищемъ для франтовъ, которые волочатся за вашими супругами, и посмѣшищемъ для цѣлаго общества!
   Но подумайте, однако жъ, чтобы все это относилось къ Софвъ Михайловнѣ! Нѣтъ, это было бы черезъ чуръ. Ея единственная страсть -- тщеславіе, желаніе жить въ изобиліи, блистать; по ни одинъ изъ ея поклонниковъ, имѣй онъ языкъ длиннѣе моего и ни капли совѣсти, никогда не рѣшился бы сказать объ ней что-нибудь предосудительное. Но вѣдь есть же на свѣтѣ такія госпожи!
   Между-тѣмъ противъ баронессы составился странный заговоръ. Заговорщиками были всѣ отставные ея поклонники, которыхъ было очень много; потому что, вербуя каждодневно новыхъ, Софья Михайловна по необходимости должна была очень многихъ увольнять въ чистую и безо всякаго пенсіона. Озлобленные, они поднимали знамя бунта и рѣшились непремѣнно отомстить невѣрной. Главою заговорщиковъ былъ Мстиславскій; онъ принялъ на себя команду надъ ними именно длятого, чтобъ излечить своего друга. Прекрасное средство леченія! Что жъ дѣлать: медицина ужъ такая наука что, изцѣлля одно, она повреждаетъ другое!
   Эти господа покусились на самое гнусное дѣло: сочетать промотавшуюся баронссу Гауткнохенъ съ промотавшимся барономъ Онсгельдъ. Владиміръ Ивановичъ, какъ главное дѣйствующее лицо, старался самъ, и при помощи своихъ пріятелей и тетушекъ, распускать слухи, будто баронъ Онсгельдъ милліонщикъ. Слухи эти дошли до баронессы и, какъ нарочно, именно въ то время, когда ей приходило до зарѣза и она рѣшилась завоевать барона и съ его владѣніями. А владѣнія барона, по словамъ его и его пріятелей-враговъ, составляли вся Эстляндія, Лифляндія и Курляндія съ островами Эзелемъ и Викомъ. Кромѣ того баронъ имѣлъ претензіи на крѣпость Гибралтаръ, островъ Сицилію, мысъ Доброй-Надежды, всю Восточную Индію и острова Табаго и Marie galante въ Западной Индіи, и все это надѣялся онъ завоевать при помощи несмѣтныхъ сокровищъ, имѣющихъ перейти въ его руки вмѣстѣ съ главнымъ сокровищемъ -- баронесою Гауткнохенъ!
   Проказники увѣрили его, что баронесса милліонщица.
   Баронъ имѣлъ такъ много претензій потому, что онъ происходитъ изъ древней Нордмапиской фамиліи, и всѣ вышепоименованныя мѣста, какъ то значилось въ родословныхъ документахъ барона, были завоеваны однимъ изъ. его предковъ въ XI столѣтіи. Изгнанный, какъ гласили документы, изъ своего отечества, вѣроятно за то, что онъ былъ Онсгельдъ, храбрый Нордмапнъ, предокъ нашего героя, начальствуя множествомъ другихъ Онсгельдовъ, завоевалъ земли около Балтійскаго моря. Затѣмъ отправился онъ, какъ и всѣ изгнанники того времени, въ Крестовый походъ и на дорогѣ захватилъ Гибралтаръ и островъ Сицилію. Въ Святой Землѣ онъ узналъ о существованіи Индіи и рѣшился отправиться туда съ своими сподвижниками, ужъ разумѣется, не сухимъ путемъ, потому что этотъ Нордманнъ, какъ и его потомокъ, не любили ничего сухаго; нѣтъ, онъ отправился моремъ, счастливо обогнулъ мысъ Доброй-Надежды и присталъ къ Индіи; а оттуда, что долго думать, махнулъ прямо въ Америку, совершивъ такимъ образомъ путешествіе вокругъ свѣта!
   Ἔυρηκα, ἔυρηκα! Вотъ нечаянное открытіе! Господа историки, рукоплещите! Слѣдовательно теперь мы заподлинно знаемъ, что мысъ Доброй-Надежды и Америка открыты и завоеваны не Португальцами и Испанцами, а Нордманнами, и именно предкомъ достойнаго барона. Ахъ! какіе хвастуны эти господа адмиралы Христофоръ Колумбусъ и Васко-де-Гама: присвоили себѣ открытія, которыми мы обязаны предку почтеннаго барона.
   Если вы мнѣ не вѣрите, то взгляните въ родословныя книги барона; а лучше всего взгляните на его гербъ. Тамъ, кромѣ мечей, стрѣлъ и щитовъ, необходимыхъ принадлежностей всякаго герба, вы найдете еще крестъ -- доказательство, что предокъ барона былъ въ Крестовомъ походѣ, -- якорь -- доказательство, что онъ открылъ мысъ Доброй-Надежды, -- змѣю изъ породы anguis maledicens,-- доказательство, что онъ завоевалъ всю Индію,-- и листокъ американскаго табаку, свернутый въ видѣ цыгары, -- доказательство, что онъ не только открылъ Америку, но и изобрѣлъ великое искусство дѣлать цыгары! Я приглашаю господъ геральдиковъ поприлежнѣе заняться гербомъ барона; а то, пожалуй, прослывешь лгуномъ, чего я боюсь больше всего на свѣтѣ. И безъ того ужъ я никогда не хожу чрезъ Поцѣлуевъ мостъ: тамъ, говорятъ, недавно провалились два журналиста, поссорившіеся за сей я этотъ, и портной, утверждавшій, что онъ великій художникъ.
   Завоевавъ, что принадлежало ему въ Европѣ, достойный баронъ намѣренъ былъ прежде всего отнять у Агличанъ островъ Табаго, который, по его мнѣнію, долженъ доставлять отличныя цыгары, лучше Гаванскихъ. Баронесса не согласна была съ этимъ: ей хотѣлось поскорѣе въ Индію, чтобы обмотать себя газами и увѣшать брилліантами.
   Такого-то, то есть почти такого-то рода мечтамъ предавались, каждый самъ по себѣ, будущіе супруги. Я называю ихъ будущими супругами, потому что, при помощи злыхъ людей, они очень сблизились. Баронесса надѣялась все это совершить посредствомъ денегъ барона; а баронъ и баронъ надѣялся не только обогнуть мысъ Доброй-Надежды, но и завоевать весь свѣтъ, лишь бы ему удалось покорить прелестную Софью съ ея мнимыми сокровищами. Оба они были счастливы и именно потому, что человѣкъ тогда только и счастливъ, когда онъ мечтаетъ. Бѣдняжки! каково-то будетъ ихъ пробужденіе?-- Ужасно, не правда ли! Увидите, что.... А впрочемъ я ничего не знаю. Какъ же я могу знать будущее, извѣстное одному только Зевесу, у котораго оно лежитъ на колѣнахъ!
   По мѣрѣ того, какъ баронъ и баронесса сближались между собою, они пріобрѣтали болѣе и болѣе враговъ, по-крайней-мѣрѣ баронесса, которой всѣ поклонники переходили на сторону заговорщиковъ. Число этихъ злодѣевъ возрасло наконецъ до тысячи; а если возьмемъ, что каждый изъ нихъ имѣлъ по одной тетушкѣ, то до двухъ тысячъ. Двѣ тысячи противъ двухъ единицъ! Спастись ужъ нѣтъ никакихъ средствъ! Однако жъ это скверно, это вѣроломно, особливо со стороны мужчинъ. Дурно, милостивые государи, такъ дурно и между-тѣмъ такъ естественно. что его заставляетъ меня обратиться къ нижеслѣдующему вопросу.
   Господа, занимающіеся моральною частію человѣческаго рода! извольте мнѣ рѣшить: въ какихъ случаяхъ человѣкъ можетъ быть на двухъ крайнихъ точкахъ своего нравственнаго бытія, то есть, въ высшей степени злымъ и въ высшей степени добрымъ, что лучше всего человѣка можетъ разозлить и раздобрить?... Ну хорошо, чтобъ не заставить васъ долго думать, раздѣлимъ задачу пополамъ: о добротѣ людей рѣшайте вы, какъ вамъ угодно, а о злости, извольте, я возьму на себя: я вѣдь самъ золъ и ревнивъ какъ тигръ! Гмь! золъ и ревнивъ, -- мнѣ кажется, мужъ рѣшилъ вопросъ, но прежде всего приведемъ его въ систему: система главное при разрѣшеніи ученыхъ вопросовъ! Для этого раздѣлимъ родъ человѣческій... что я, родъ человѣческій?.. весь вообще родъ животныхъ, на двѣ половины: на прекрасную и дурную, то есть, на самокъ и самцевъ, и будемъ разсматривать каждую отдѣльно.
   Женщина, или вообще самка, въ царствѣ животныхъ бываетъ зла тогда только, когда она вывела дѣтей и оберегаетъ ихъ. Берегитесь тогда приблизиться къ ней! Попробуйте, напримѣръ, попасть на волчицу, у которой маленькіе волчата, или на львицу, у которой маленькіе львята, или на женщину у которой маленькіе ребята, и сказать ей, что ребята ея негодяи я что она ихъ балуетъ или бросаетъ безъ присмотру, а сама рыскаетъ по баламъ. Я знаю по опыту, какъ ужасно то и другое. Когда мнѣ было пять лѣтъ, я боялся бѣгать по двору, потому что тамъ ходила насѣдка съ цыплятами и, несмотря на то, что я несъ корму ея дѣтямъ, она бросалась на меня и жестоко клевала! Съ тѣхъ поръ я чрезвычайно боюсь насѣдокъ! А когда мнѣ было двадцать пять лѣтъ, я совсѣмъ раззнакомился въ одномъ домѣ за то только, что вздумалъ пожаловаться маменькѣ на ея дѣтей, которыя забросали меня каменьями и грязью, бѣгая запачканные и оборванные по двору, въ то время, когда маменька ихъ отличалась гдѣ-то на вечерѣ. О! съ тѣхъ поръ я смертельно боюсь танцующихъ маменекъ, а онѣ меня смертельно ненавидятъ за то, что я научаю молодыхъ людей не только не танцевать съ ними, но даже и вовсе за ними не волочиться. Я вѣдь вамъ сказалъ, что я золъ какъ тигръ. Но помиримтесь, только этотъ случай и можетъ разозлить самку; другихъ, къ чести всего женскаго пола, нѣтъ, за исключеніемъ развѣ, и то очень неважныхъ случаевъ, касательно человѣческой самки, какъ напримѣръ, сказать ей, что она дурна собой или вообще всякую правду; да и въ тѣхъ случаяхъ должно обвинять обстоятельства, а не природу; а вѣдь я говорю только о природѣ. Что касается до самцовъ, двѣ вещи могутъ особенно разозлить ихъ: во-первыхъ не бросайте имъ кости, -- подерутся навѣрное; а во-вторыхъ, когда они ухаживаютъ за самками. Возьмите тѣхъ же самыхъ львовъ и волковъ и всѣхъ самцсвъ: какъ жестоко грызутся они за самокъ1 Людскіе самцы отличаются въ этомъ случаѣ только тѣмъ, что, грызя соперниковъ, они готовы грызть также и самку, къ которой ревнуютъ.
   Таковое философическое и Физіологическое разсужденіе, очень естественно, должно насъ снова привести къ Софьѣ Михайловнѣ и ея будущему супругу: окруженные врагами, они, закрывши глаза, стремились въ пропасть, изрытую злыми завистниками.
   Дѣло между-тѣмъ быстро шло къ развязкѣ, подвигаемое двумя тысячами неумолкающихъ языковъ. Баронъ, боясь упустить кладъ, который самъ давался ему въ руки, рѣшался на дняхъ объясниться съ баронессой. Въ согласіи ея впрочемъ онъ и не сомнѣвался, такъ она была съ нихъ хороша! Но вотъ въ чемъ очень сомнѣвался достойный баронъ: ему надобно имѣть на первый разъ порядочную квартиру, порядочный экипажъ, порядочныя мебели и прочее и прочее, а для всего этого -- порядочныя деньги; а ихъ-то и не было у барона! Онъ не отказался бы и заложить, если бы было что закладывать; изъ прежнихъ же десяти тысячъ, на которыя онъ ни іъ шампанское и надѣялся сдѣлать спекуляцію, осталось всего только пять. А что можно сдѣлать на пять тысячъ? Ровно ничего. Какъ же тутъ быть? Прибѣгнуть къ друзьямъ, -- но въ нихъ-то именно и сомнѣвался баронъ.
   Обидное сомнѣнье! Значитъ, баронъ плохо зналъ своихъ друзей; они, напротивъ, при первомъ требованіи снабдили его деньгами. Если говорить правду, такъ это не велика услуга: вѣдь ихъ было тысяча человѣкъ, слѣдовательно по пятидесяти рублей съ каждаго,-- вотъ ужъ пятьдесятъ тысячъ. Пятьдесятъ тысячъ, да это капиталъ! Конечно для многихъ, но не для барона, который женился на женщинѣ, привыкшей проживать каждогодно триста тысячъ, а, главное, считавшей его богачомъ. Онъ, напротивъ, на пятьдесятъ тысячъ не могъ завести ничего порядочнаго, и рѣшился, чтобъ не ударить лицомъ въ грязь, лучше заплатить большія деньги и взять все на прокатъ, по чтобъ все это было отличное и блестящее, нежели накупить дряни.
   Хорошо, все это на время, а потомъ? Ну что жъ потомъ, когда баронъ сдѣлается законнымъ супругомъ, онъ объявитъ своей половинѣ, что все это обманъ въ пользу любви и что онъ голъ какъ соколъ, а невиненъ какъ горлица. Супруга, можетъ-быть, посердится, а потомъ заплатитъ не только за мебели, экипажъ и квартиру, но и всѣ его долги; она, вѣдь, богата! Я что она, простить?... ахъ, помилуйте, да какъ же и не простить такого прекраснаго барона! Она знаетъ, что онъ не богатъ, а выходитъ за него единственно по любви, она сама это говорила. Да что она его любитъ, можетъ-быть, потому что ужъ такая привычка у женщинъ, выходя за-мужъ, говорить, что онѣ любятъ своихъ суженыхъ, даже и Гауткнохеновъ. Что же касается до того, чтобъ Софья Михайловна знала о бѣдности своего суженаго -- онъ чисто обманывается! Именно въ то время, когда баронъ занималъ деньги у пріятелей и слушалъ увѣренія, что баронессѣ извѣстно о его денежныхъ недостаткахъ, баронесса въ свою очередь слушала увѣщанія одной изъ тетушекъ, которыя были въ такомъ родѣ:
   "Ну поздравляю васъ, милая баронесса! Судя по тому, что я слышала отъ моего племянника, вы дѣлаете прекрасную партію!"
   Замѣтьте, что Софья Михайловна не была еще и невѣстой.
   -- Во-первыхъ, продолжала тетушка, что за красавецъ этотъ баронъ! Ужъ не то, что вашъ прежній Гауткнохенъ, не во гнѣвъ вамъ будь сказано. Признаюсь, я не вытерпѣла, вчера нарочно поѣхала посмотрѣть его въ лѣтній садъ: у васъ мнѣ какъ-то не удается его видѣть. Но, главное, богатъ чрезвычайно: представьте, племянникъ увѣрялъ меня, что на Бальтійскомъ морѣ принадлежитъ ему цѣлый островъ и преогромный, больше Каменнаго! А при вашихъ обстоятельствахъ, моя милая, извините, что я говорю откровенно, дружба не умѣетъ скрываться! при вашихъ обстоятельствахъ это очень кстати. И ему извѣстны ваши обстоятельства; вотъ отъ чего такъ и цѣнна любовь его, она такъ чиста, безкорыстна!
   Въ это время явилась другая тетушка, которая увѣряла Софью Михайловну, что баронъ владѣетъ также обширными помѣстьями на Атлантическомъ океанѣ. Явившаяся затѣмъ третья тетушка клятвенно утверждала, что баронъ законный обладатель обоихъ Остъ-Индійскихъ полуострововъ и мыса Доброй-Надежды.
   Охъ, мнѣ эти тетушки! И представьте, что, за исключеніемъ двухъ или трехъ, всѣ остальныя были сорокалѣтія дѣвицы! Оттого, хоть самолюбіе и подстрекало Софью Михайловну имъ повѣрить, но она всё еще съ сомнѣніемъ посматривала вокругъ себя, пока не явился на помощь къ тетушкамъ знаменитый человѣкъ: Самойла Самойловичъ, или, лучше, Самуилъ Самуиловичъ, или, еще лучше, Самьель Самьелевичъ фонъ Шнупфтухъ.
   Позвольте васъ познакомить съ Самуиломъ Самуиловичемъ. Это человѣкъ по-истинѣ достойный всякаго уваженія и почтенія, которыми онъ безнаказанно и пользуется отъ тѣхъ, кто его коротко не знаетъ. Это тотъ самый Самуилъ Самуиловичъ, который такъ искусно" какъ онъ говоритъ, или такъ безстыдно, какъ говорятъ другіе, да ихъ не надобно слушать, втирается во всѣ домы. Господинъ фонъ Шнупфтухъ утверждаетъ, что онъ Венгерской націи; но, стоитъ только взглянуть на его физіономію и фигуру, чтобъ видѣть изъ какой онъ націи. Стоитъ только къ этому черному и блѣдному лицу, къ этимъ плутовскимъ глазамъ въ очкахъ, къ этой скорченной и кланяющейся фигурѣ придѣлать пенсы, и вы тотчасъ увидите, къ какой націи принадлежитъ перекрещенный Самуилъ Самуиловичъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ спросите, съ какого повода онъ называетъ себя фономъ. Что же касается до его искусства заводить знакомства, оно очень просто: господинъ фонъ Шнупфтухъ взялъ себѣ за образецъ муху Крылова: если его выгонятъ въ двери, такъ онъ влетитъ въ другія. Именно такимъ образомъ познакомился онъ съ графомъ Михайлой Михайловичемъ, который принималъ его сперва потому, что не было средствъ отъ него отвязаться. Потомъ, кланяясь ? принимая отъ графа щелчки и толчки, разумѣется, въ шутку, Самуилъ Самуиловичъ втерся къ нему такъ, что графъ сдѣлалъ его своимъ повѣреннымъ. Въ награду за это онъ предалъ теперь его дочь заговорщикамъ. Однако жъ способъ, какимъ Самьель Самьелевичъ познакомился съ графомъ, такъ куріозенъ, что я не могу не разсказать его.
   У графа Михаилы Михайловича былъ однажды балъ. Самойла Самойловичъ прогуливался въ это время по улицѣ, наслаждаясь свѣжимъ воздухомъ двадцатиградуснаго мороза. Видя освѣщеніе въ домѣ графа, достойный Іудей, не будучи съ нимъ знакомъ, безъ церемоній влетѣлъ въ комнаты и расположился любезничать съ первопопавшейся дамою. Затѣмъ перешелъ онъ къ карточнымъ столамъ и въ заключеніе подсѣлъ къ самому графу, который думалъ, что это знакомый его супруги; а графиня, къ которой Самьель Самьелевичъ не преминулъ подъѣхать, считала его знакомымъ своего мужа. Раскланиваясь, Самойла Самойловымъ объявилъ, что онъ въ восхищеніи отъ знакомства съ его сіятельствомъ и завтра же пожалуетъ къ нему обѣдать. Графъ посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ и промолчалъ. Но вѣдь молчаніе есть знакъ согласія! Фонъ Шнупфтухъ такъ это и принялъ и на другой же день явился къ самому обѣду. Между-тѣмъ его сіятельство успѣлъ уже объясниться съ супругой, и нахалъ слуга хлопнулъ дверью передъ самымъ носомъ Самуила Самуиловича. Что жъ бы вы думали, пошелъ прочь достойный фонъ Шнупфтухъ? Ничего не бывало! Онъ преспокойно пробрался черезъ заднее крыльцо и явился въ столовой. Къ счастію, одинъ стулъ былъ не занятъ, и Самуилъ Самуиловичъ, раскланявшись съ хозяевами, сѣлъ за столъ и вмѣшался въ общую бесѣду. Видя такое безстыдство, какъ говорилъ графъ, или наивность въ обращеніи, какъ говорилъ фонъ Шнупфтухъ, его сіятельство шепнулъ что-то слугѣ, и всѣ блюда начали летать мимо Самуила Самуиловича, которому пришлось бы остаться безъ обѣда, если бъ не удалось налету схватить кусокъ жаркого. Послѣ обѣда графъ попросилъ незванаго гостя къ себѣ въ кабинетъ; но Жидокъ такъ умѣлъ разсмѣшить его сіятельство, что былъ принятъ въ число его шутовъ. А изъ шутовъ, сами вы знаете, прямая дорога въ друзья и повѣренные, чѣмъ и состоялъ онъ при графѣ, но не при графинѣ, которая терпѣть не могла этого Жида и употребляла всѣ способы выжить его изъ своего дому. Однако жъ Самуилъ Самуиловичъ, защищаемый графомъ, счастливо отсидѣлся отъ его супруги, которая погибла, защищая свое семейство отъ козней Жидовскихъ. Графиня умерла въ чахоткѣ и, говорятъ, будто одинъ случай ускорилъ ея смерть: она замѣтила однажды, что Самуилъ Самуиловичъ пріѣхалъ къ графу вмѣстѣ съ своей женой, хорошенькой и молоденькой Итальянкой, а уѣхалъ одинъ. По это, должно быть, клевета! А если не клевета, такъ тѣмъ лучше для Самуила Самуиловича. По смерти графини, которой фонъ Шнупфтухъ ждалъ съ живѣйшимъ нетерпѣніемъ, онъ поднялся ступенью выше, то есть, изъ повѣренныхъ перешелъ въ руководителя къ графу и его дочери, учившейся у него музыкѣ. Хорошъ руководитель!
   Большое несчастіе остаться дѣтямъ сиротамъ безъ матери, на попеченіе одного только отца!
   Да-съ; очень большое, почти такое же большое, какъ и остаться сиротами послѣ отца на попеченіи матери!
   Я говорю: Софья Михайловна еще могла бы не повѣрить Самуилу Самуйловичу? Онъ говорилъ такъ краснорѣчиво, льстилъ такъ безстыдно, пересыпая все это поклонами и шутками, что баронесса не могла но убѣдиться, что безъ барона ей нѣтъ спасенья. Она готова была хоть сама предложить ему руку, если бы ему въ скоромъ времени не вздумалось потребовать ея. Но не безпокойтесь, баронъ самъ не промахъ! Что онъ, прости Господи, за дуракъ, чтобы пропустить такую выгодную партію! Словомъ, баронъ объяснился -- и объявленъ женихомъ.
   Что жъ, теперь я думаю за свадьбу приниматься? Ужъ конечно другаго ничего не остается дѣлать; тѣмъ больше, что у милаго Фрица, такъ называла Софья Михайловна своего жениха, все приготовлено какъ слѣдуетъ: квартира нанята и даже за одинъ мѣсяцъ заплачено впередъ, мебели, прекрасной отдѣлки, взяіы на прокатъ, экипажъ съ лошадьми также, свадебные подарки также и сверхъ того осталось столько денегъ, что достойный Фрицъ могъ сдѣлать блестящую свадьбу.
   Ну свадьба! ужъ что же за свадьба богатая и блестящая была у барона! Свадьба на славу! Съ одними экипажами полиція не знала что дѣлать: ихъ, право, было до тысячи! Ну тысяча, не тысяча, а пятьсотъ было навѣрное. Именно такое количество четверомѣстныхъ каретъ требовалось для помѣщенія всѣхъ враговъ-завистниковъ счастливаго Фрица съ ихъ тетушками. Сверхъ-того мундировъ, фраковъ, жилетовъ, пуговокъ, выпушекъ, -- видимо не видимо! Квартира барона, которой срокъ былъ завтра поутру, утопала въ огняхъ, счастливый Фрицъ и его молодая утопала въ удовольствіи, тетушки утопали въ хлопотахъ и суетахъ, о чемъ ихъ. разумѣется, совсѣмъ не просили; заговорщики утопали въ насмѣшкахъ и каламбурахъ. Ли да, Софья Михайловна! раздавалось со всѣхъ сторонъ, убила бобра! ай да, баронъ, подстрѣлилъ лисицу чернобурую!
   Прекрасный Фрицъ вздохнулъ свободно, пріѣхавъ отъ вѣнца. До-сихъ-поръ онъ не вѣрилъ своему счастію: такъ оно казалось ему велико! Но теперь, о! теперь ужъ ни кто не отниметъ у него Софію: она связана съ нимъ золотыми узами Гименея и Плутуса! Корабль его подъѣзжалъ къ берегу на всѣхъ парусахъ, онъ достигъ мыса своихъ добрыхъ надеждъ. за которымъ должна открыться Индія, прекрасная, долги уплачивающая Индія! Мечтатель! ему и въ голову не приходило, что за этимъ мысомъ, вопреки составленной въ его головѣ географіи, начинается безпредѣльная пустыня льдовъ, царство смерти. Берегитесь, баронъ, чтобъ вамъ не потерпѣть шторма, которые такъ часто случаются въ тропическомъ нравѣ женскаго пола, чтобъ мысъ, который вы огибаете, не пришлось назвать бурнымъ!
   Этакой вѣдь я дальновидный и прозорливый малый! Тотчасъ угадаю, что должно случиться, особливо когда отъ меня зависитъ, чтобъ случилось такъ, а не иначе! А случилось не иначе, а именно такъ, какъ я сказалъ. На другой день произошла страшная буря, да такая буря, что баронъ назвалъ свою супругу просто -- злой женщиной, злой Софіей.
   Злой Софіей? скажите пожалуйста! Я вамъ говорю, эти мужчины такая дрянь, что ей Богу не стоитъ хлопотать съ ними связываться! Софья Михайловна злая женщина! И все это за то, что она заплакала, когда по утру не нашла въ своей залѣ ни одного стула, -- ну, стулья еще Богъ съ ними; а то, вообразите, даже и ни одного зеркала! Злая за то, что не хотѣла говорить съ мужемъ, когда онъ признался, что экипажъ былъ нанятой; за то, что она зарыдала, когда брилліантикъ явился за брилліантами, подаренными ей барономъ, а хозяинъ дому объявилъ, что вышелъ срокъ квартирѣ. Злая, наконецъ, за то, что назвала барона безсовѣстнымъ, когда онъ объявилъ, что онъ не только не обладатель Индіи, но даже и корабля, на которомъ надѣялся ея достигнуть.
   И послѣ всего этого она же злая, между-тѣмъ какъ долгъ всякой порядочной женщины былъ бы, если не выцарапать ему глаза, такъ по-крайней-мѣрѣ вытолкать его отъ себя и потомъ тотчасъ же развестись! Ну чего ждать отъ этого мужа? А между-тѣмъ послушайте еще какой невинностью онъ прикинулся.
   -- "Софья, милая Софья! восклицалъ негодный Фрицъ, стоя предъ женой на колѣнахъ, вѣроятно потому, что ему не на что было сѣсть: неужели ты не простишь человѣка, который, изъ любви къ тебѣ, покусился бы не только на обманъ, но и на всѣ возможныя преступленія; воровство, убійство, на все, на все! хочешь ли...
   -- Нѣтъ не хочу, баронъ, довольно и этого! Вы сдѣлали меня бѣдной, нищей; вы лишили меня всего!
   Софья Михайловна не могла не заплакать, вспомнивъ о брилліантахъ.
   -- Я васъ сдѣлалъ нищей? Вотъ это ужъ вовсе но понятно! Правда, я ни чего не придалъ къ вашимъ богатствамъ....
   -- Къ моимъ богатствамъ! Кто жъ вамъ сказалъ, что я богата? Я бѣднѣе васъ, баронъ, у меня ничего нѣтъ!
   -- Вы шутите, Софья Михайловна, вскричалъ Мислунгепъ, вскочивъ на ноги. Вы едиствеппая дочь отца, который имѣетъ десять тысячъ душъ крестьянъ и двѣсти тысячъ годоваго доходу! Ваше богатство извѣстно.
   -- Да, все это было прежде, со вздохомъ отвѣчала баронесса: а теперь, увы, отецъ мой обладатель только пяти сотъ душъ, да и тѣхъ половина заложена!
   -- Такъ вы меня обманули!
   -- Прекрасно! Да развѣ я вамъ говорила о моихъ богатствахъ? Обманула! такъ вотъ ваша любовь?
   -- Ахъ! нѣтъ, баронесса, я васъ очень уважаю, сказалъ разочарованный Фрицъ, садясь на окно и отворачивась отъ супруги, сидѣвшей на другомъ окнѣ.
   Молодые отворотились наконецъ совершенно другъ отъ друга и, задумавшись, машинально смотрѣли на улицу, гдѣ прохожіе съ удивленіемъ останавливались, видя въ окнахъ квартиры барона Онсгельдъ неподвижныя лица двухъ статуй, совершенно похожихъ на барона и его супругу. Одинъ проходившій господинъ, продолговатой фигуры, говорилъ даже, разсматривая ихъ въ лорнетъ, что это должны быть портреты молодыхъ, рисованные по заказу Карломъ Брюловымъ, которому, какъ онъ увѣрялъ, баронъ подарилъ за работу островъ Эзель.
   Баронъ между-тѣмъ терялся въ догадкахъ. Что бы это значило? Не можетъ быть, чтобы ни одинъ изъ тѣхъ, которые хлопотали о его бракѣ, не зналъ о его плохихъ обстоятельствахъ! Очевидно, что они сговорились. Отъ кого бы узнать объ этомъ? Если бы Самуилъ... Ахъ, мерзавецъ, да онъ больше всѣхъ говорилъ барону о милліонахъ его суженой.
   Обрадованный догадкой, баронъ оборотился къ женѣ. Тогда только господинъ, разсматривавшій его въ лорнетъ, увидѣлъ, что это не портретъ, но ликъ самого, настоящаго барона и побѣжалъ поскорѣе разсказывать вездѣ, что молодые, одержимые лунатизмомъ, вмѣсто того, чтобъ спать, какъ слѣдуетъ молодымъ, просидѣли цѣлую ночь у окна и продолжаютъ сидѣть и теперь, а когда кончатъ, неизвѣстно.
   Когда же на другой день баронъ и его супруга не поѣхали никуда съ визитами, чего они и не могли сдѣлать, какъ за неимѣніемъ экипажа, такъ и срама ради; то продолговатый господинъ безъ околичностей объявилъ, что онъ самъ видѣлъ, какъ баронъ и баронесса, въ припадкѣ лунатизма, отворили окна и бросились на мостовую, гдѣ, разумѣется, разбились въ прахъ.
   Ну, продолговатый господинъ! не совѣтую вамъ ходить по Поцѣлуеву мосту: сами вы соскочите съ него въ припадкѣ лганья, если только вы еще существуете.
   Ахъ, вотъ еще открытіе! Сколько важныхъ открытій сдѣлалъ я на этотъ разъ! Неужели до сихъ поръ не догадались, отъ чего проваливаются мосты? А это ясно какъ Петербургское солнце: они проваливаются, когда по нимъ вздумаетъ идти какой-нибудь лжецъ. Не худо бы сосчитать, всѣ ли у насъ журналисты цѣлы, кромѣ тѣхъ двухъ, разумѣется, которые провалились на Поцѣлуевомъ мосту. Ихъ ужъ не воротишь; а жаль, предостойные были люди!
   Бароннеса! сказалъ баронъ, обращаясь къ женѣ, знаете ли, кто во всемъ виноватъ?-- Шпупфтухъ.-- Такъ и вы также думаете?-- Я иначе и не думала; вообразите: этотъ Еврей увѣрялъ меня, что у васъ несмѣтныя богатства!-- Ахъ онъ мерзавецъ! Ну, не попадайся же онъ мнѣ!
   Вотъ каковы люди! По неволѣ вспомнишь эту старинную басню, гдѣ большія мухи проскакиваютъ сквозь тенета, а маленькія остаются. Теперь Самуилъ Самуиловичъ во всемъ виноватъ, а тетушки и племянники правы! Но не безпокойтесь: Самуилъ Самуиловичъ хоть и не изъ крупныхъ мухъ, однако жъ не позволитъ опутать себя тенетами. Дуракъ онъ, что ли, чтобы попасться вамъ теперь, почтенный баронъ, когда вы такъ гнѣвны.
   Кто такъ думаетъ, тотъ, значитъ, плохо знаетъ Самьеля Самьелевича. Напротивъ: именно въ это время, время гнѣва и вспышки, онъ стоялъ и подслушивалъ за дверьми той комнаты, гдѣ происходила описываемая мною сцена.
   Да онъ сумасшедшій!-- Нимало; что жъ можетъ ему сдѣлать баронъ, будь онъ хоть Богъ-знаетъ какъ разгнѣванъ? Дастъ оплеуху! "Этакая важность: это не въ диковинку Самуилу Самуиловичу! Между-тѣмъ онъ надѣялся получить по крайней-мѣрѣ тысячу рублей за свою старую коляску, которую онъ намѣревался сбыть съ рукъ. Да у барона денегъ нѣтъ, и зачѣмъ ему коляска? О деньгахъ не безпокойтесь, Самуилъ Самуиловичъ отъишетъ; а коляска четверомѣстная и дорожная необходима барону. Вѣдь послѣ всего, что съ нимъ случилось, не въ Петербургѣ же ему оставаться! Надобно уѣхать куда-нибудь; если не въ Индію, такъ по-крайней-мѣрѣ въ оставшуюся деревню графа Михайлы Михайловича. Самуилъ Самуиловичъ, предвидѣвшій все это, явился къ барону, какъ для оправданія себя, такъ и для предложенія услугъ.
   Увидѣвши Самуила Самуиловича, баронъ поднялъ-было руку, но супруга напомнила ему, что неприлично такому герою марать руки о Жида. Да и самъ баронъ вспомнилъ, что никто не можетъ ему дать лучшаго объясненія обо всемъ случившемся, какъ Шнупфтухъ. Самуилъ Самуиловичъ, такъ неожиданно избѣжавшій пощечины, съ радостію принялся за объясненія и началъ выдавать барону заговорщиковъ съ ихъ начальникомъ Мстиславскимъ, точно такъ, какъ за нѣсколько дней онъ выдавалъ имъ самого барона и его супругу,
   -- Вотъ что! вскричалъ разгнѣванный Онсгельдъ, когда узналъ правду: хорошо, я съ ними раздѣлаюсь! и тотчасъ же началъ торговать у Самуида Самуиловича пистолеты, Шнуптухъ испугался, по врожденной боязни всего Жидовскаго племени къ огнестрѣльному оружію. Онъ продалъ бы и пистолеты; но, почему знать, можетъ быть, барону войдетъ въ голову застрѣлить и его вмѣстѣ съ заговорщиками. Да и что же можно взять за пару старыхъ пистолетовъ, сто рублей не больше; а за коляску онъ надѣялся взять тысячу! И такъ, онъ предложилъ, вмѣсто пистолетовъ, коляску. По зрѣломъ размышленіи, баронъ согласился. И прекрасно сдѣлалъ: сколько времени, пороху и пуль потребно, чтобы перестрѣляться со всею тысячью соперниковъ; между-тѣмъ какъ коляска необходима ему во всякомъ случаѣ.
   -- Ахъ бѣдный баронъ! ахъ бѣдная Софья Михайловна! восклицали между-тѣмъ тетушки, бѣгая изъ дому въ домъ. Скажите какое несчастіе! Слышали вы, графиня?-- Что такое?-- Ужасныя вещи: вѣдь баронъ, въ припадкѣ лунатизма, бросился въ окно и увлекъ за собой жену!-- Въ самомъ дѣлѣ? Да.-- Представьте, я ужъ давно замѣтила за барономъ эту болѣзнь: въ послѣдній разъ какъ онъ у меня былъ, я говорила съ нимъ, не помню о чемъ, кажется, о моемъ плутѣ управителѣ; а онъ сидѣлъ, сидѣлъ, да и задремалъ. Теперь я понимаю отъ чего это; а тогда совсѣмъ собиралась обидѣться.-- Ну что жъ они, разбились?-- Въ прахъ, такъ, что и остатковъ не нашли!-- Ахъ Боже мой, какая жалость! Такая милая Софья Михайловна: я любила ее какъ родную дочь! такой прекрасный баронъ, обладатель Индіи!-- Да, что послѣ этого наше земное счастіе? Пыль, прахъ и суета! Кому бы, кажется, и наслаждаться счастіемъ, какъ не такимъ достойнымъ людямъ; такъ нѣтъ, прыгаютъ въ окна! Однако жъ прощайте графиня, поѣхать скорѣе заказать черное платье, вѣрно похороны будутъ пышные. А послѣ обѣда надобно съѣздить еще къ двумъ графинямъ, да тремъ княгинямъ; въ другіе десять домовъ я ужъ послала четырехъ племянниковъ.
   Ну, тетушки! Просто наказанье съ этими тетушками! Скажи имъ дичь какую угодно, онѣ рады повторять! Богъ вамъ судья, милыя и любезныя тетушки! похоронили молодыхъ, между-тѣмъ какъ они здравы и невредимы. Но вотъ что худо: зловѣщія тетушки въ самомъ дѣлѣ накликали несчастіе на головы молодыхъ, какъ сейчасъ увидите.
   -- Ну, друзья мои, поздравляю васъ! говорилъ графъ, входя въ комнату, гдѣ сидѣли, -- виноватъ, стояли, -- Софья Михайловна, ея мужъ и Шнупфтухъ. Съ распростертыми объятіями Михаила Михайловичъ шелъ къ молодымъ; но вдругъ остолбенѣлъ на дорогѣ, остолбенѣлъ точно такъ же, какъ его зять и дочь, которыхъ онъ надѣялся найти вмѣстѣ и нашелъ въ двухъ противоположныхъ углахъ комнаты. Вмѣсто того, чтобъ броситься въ объятія къ родителю, молодые стояли потупя взоры. Самуилъ Самуиловичъ, чтобъ не отстать отъ нихъ, сдѣлалъ тоже.
   -- Что это значитъ? вскричалъ графъ, опомнившись: Sophie, что съ тобой и отчего такая пустота у васъ въ квартирѣ?
   Sophie молчала.
   -- Я васъ опрашиваю, милостивый государь, что это значитъ? сказалъ графъ, обращаясь къ барону.
   Баронъ молчалъ.
   -- Что жъ вы смѣетесь надо мной! Шнупфтухъ, что все это значитъ и зачѣмъ ты здѣсь?
   Самуилъ Самуиловичъ молчалъ.
   -- А, Жидокъ, и ты молчишь! Хорошо, мой другъ, я тебя заставлю говорить!-- Графъ поднялъ бамбуковую трость.
   -- Сейчасъ, сейчасъ, ваше сіятельство! вскричалъ Самуилъ Самуиловичъ: все разскажу. Это, изволите видѣть, маленькая ошибка въ расчетѣ со стороны господина барона: онъ надѣялся получить богатое приданое за Софіей Михайловной.
   -- Я думаю, баронъ не имѣетъ нужды въ приданомъ; онъ самъ богатъ.
   -- Я этого не могу знать, ваше сіятельство!
   -- Такъ что жъ онъ, нищій что ли, какъ ты?
   Какъ можно, ваше сіятельство! Однакожъ, благодаря вашимъ милостямъ, я не бѣднѣе....
   -- Вонъ отсюда, Жидъ! закричалъ баронъ, котораго эта дерзость задѣла за живое. Самуилъ Самуиловичъ не заставилъ повторять и убѣжалъ; но не дальше, какъ за двери, будучи увѣренъ, что онъ еще понадобится.
   -- Я не нищій, продолжалъ баронъ, обращаясь къ тестю: но и не богачъ, какъ вы думаете, графъ. Затѣмъ онъ разсказалъ, какую шутку сыграли съ ними заговорщики.
   Графъ не дослушалъ зятя; глаза его помутились, руки и ноги затряслись, кровь бросилась въ голову, онъ зашатался и готовъ былъ упасть. Кресла, кресла, дайте мнѣ кресла! говорилъ Михаила Михайловичъ слабымъ голосомъ; но, увы, креселъ не было! Онъ упалъ бы на полъ, по услужливый Шпупфтухъ вбѣжалъ въ комнату и составилъ изъ своей фигуры родъ креселъ, куда и посадили больнаго графа.
   Бѣдный отецъ! нежданное несчастіе такъ поразило его, что параличъ въ ту же минуту отнялъ у него половину тѣла, оставивъ владѣть другою половиною не больше двухъ недѣль. По прошествіи двухъ недѣль, и именно въ то время, когда тетушки, примѣряя въ десятый разъ черныя платья, удивлялись, почему такъ долго не хоронятъ барона и его супругу, въ это самое время везли мимо ихъ графа Михаила Михайловича, за которымъ шли баронъ и бароннсса. Тетушки и не узнали ихъ, онѣ даже поспросили, вопреки своему обыкновенію, кого хоронятъ? И все оттого, что катафалкъ и гробъ были безо всякихъ украшеній и за гробомъ не тянулась длинная процессія!
   Ну Софья Михайловна, не знаю что дальше будетъ, а медовые дни вашего брака, право иной, острякъ, назвалъ бы горчичными!
   Смерть отца, былъ первый случай, открывшій, что сердце Софьи Михайловны совсѣмъ не такъ нечувствительно, какъ о томъ толковали влюбленные въ нее философы. Печаль о смерти отца овладѣла ею до такой степени, что она не сшила себѣ не только платья съ плерезами, но даже и никакого траура. Казалось, она забыла все се окружавшее, забыла свою бѣдность, забыла даже, что она поссорилась съ мужемъ, къ которому съ рыданіемъ упала въ объятія, возвратившись съ кладбища, и ужъ вѣрно ошибкой, назвала его милымъ Фрицемъ!
   Упала въ объятія -- значитъ Софья Михайловна помирилась съ своимъ супругомъ? Да; но замѣтьте, что помириться и простить -- это въ супружескомъ быту совсѣмъ двѣ различныя вещи. Она, конечно, помирилась съ мужемъ, потому что вѣдь не вѣкъ же ссориться; по простить.... нѣтъ, баронъ, извольте-ка прежде заслужить это. А заслужить прощеніе вашей супруги можете вы неиначе, какъ супружескимъ долготерпѣніемъ.
   Впрочемъ, вѣдь я не знаю навѣрное простилали она его или нѣтъ, и простилъ ли онъ ее или нѣтъ; а думаю, что нѣтъ и нѣтъ. Во-первыхъ потому, что оба они были виноваты и, слѣдовательно, оба не хотѣли уступить другъ другу; а во вторыхъ и особенно потому, что прапорщикъ Христофоръ Христофоровичъ Поссемширехеръ разсказывалъ мнѣ слѣдующее:
   Однажды, когда онъ, прапорщикъ, стоялъ въ караулѣ на Московской заставѣ, подъѣхала будто бы къ этой заставъ коляска, построенная, по донесенію караульнаго унтеръ-офицера Прокофія Прохорова Хвастунова, при царѣ Горохѣ, и что будто бы оная коляска заключала въ себѣ три. персоны, въ числѣ которыхъ, къ величайшей радости его, прапорщика, сидѣла прехорошенькая женщина. Далѣе онъ говорилъ, что лица всѣхъ лицъ, сидѣвшихъ въ допотопномъ экипажѣ, обращены были совершенно въ противоположныя стороны, и именно: лице господина, сидѣвшаго рядомъ съ прекрасною ламою, обращено было на востокъ и, слѣдовательно, лицо его сосѣдки прямо на западъ, и, по словамъ вышеозначеннаго прапорщика, прямо на него, что однако жъ требуетъ подтвержденія. Лицо же и глаза противосидѣвшей особы, вѣроятно, чтобъ составить совершенную противоположность съ неподвижностью двухъ упомянутыхъ лицъ, безпрестанно обращались отъ востока къ западу, отъ сѣвера къ югу и отъ зенита къ надиру, пока не остановилось на немъ, прапорщикѣ, что совершенно достовѣрно и, слѣдовательно, не требуетъ никакого подтвержденія.
   Изъ такого страннаго положенія трехъ особъ, Христофоръ Христофоровичъ, несмотря на его юныя лѣта, очень разумно заключилъ, что сидѣвшіе рядомъ должны быть супруги, а противу сидѣвшая особа -- ихъ прислужница, и не ошибся. Это были: баронъ Онсгельдъ съ супругою и ихъ горничная.
   А изъ таковаго показанія вышеписаннаго прапорщика Христофора Поссекширехера слѣдуетъ, первое, что самъ онъ прапорщикъ двадцатилѣтій философъ, когда выводитъ такія заключенія. Второе, что хотя Софья Михайловна и помирилась съ своимъ супругомъ, но еще его не простила. Третіе, что горничная ихъ была въ восторгъ, засѣвши съ господами въ коляску и очень желала сдѣлать прапорщика участникомъ своего восторга. Четвертое, что коляска, въ которой отправлялись достойные супруги, была именно та. которую продалъ имъ Самуилъ Самуиловичъ. Наконецъ нятое и послѣднее, что они распростились навсегда съ Петербургомъ и отправлялись въ единственную деревню, оставшуюся послѣ графа Михаилы Михайловича и состоявшую костромской губерніи въ чухломскомъ уѣздѣ.
   Это происшествіе было въ тотъ же вечеръ разсказано прапорщикомъ въ десяти домахъ въ осьми кадриляхъ, одной мазуркѣ и одномъ котильонѣ. Десять дамъ разсказали потомъ двадцати кавалерамъ, которые въ свою очередь объявили пятидесяти тетушкамъ. Тетушки, разнося это по всему городу, столкнулись съ другими тетушками, разсказывавшими о смерти барона. Можете себѣ представить, какая кутерьма вышла изо всего этого! Тетушки перессорились, племянники передрались; но явился всеобщій примиритель и прекратилъ междуусобіе. Это былъ все тотъ же Самуилъ Самуиловичъ. Разсказавъ все, какъ было и выставляя себя, разумѣется, съ лучшей стороны, онъ пріобрѣлъ тѣмъ всеобщую довѣренность и уваженіе.
   Съ прапорщикомъ Поссенширехеромъ случилось однако жъ маленькое несчастіе. На другой день онъ отправился разсказывать о томъ же происшествіи за завтракомъ, обѣдомъ и вечеромъ. Но на вечерѣ какъ разъ онъ столкнулся съ тѣмъ продолговатымъ господиномъ, который, помните, наблюдалъ барона и его супругу съ улицы. Длинный господинъ только-что успѣлъ разсказать такой же мѣры пожилой дѣвушкѣ, танцовавшей съ нимъ кадриль, какъ въ его глазахъ баронъ и баронесса летѣли изъ окна и упали: баронъ -- въ коляску проѣзшавшей купчихи, а баронесса -- къ нему, длинному господину, на руки. Прапорщикъ Поссенширехеръ, танцевавшій, за неимѣніемъ младшей, съ той же пожилой дѣвицей, разсказалъ ей, какъ баронъ и баронесса выѣзжали изъ города въ допотопномъ экипажѣ. Видя таковую разность въ показаніяхъ, пожилая дѣвица не опустила свести разскащиковъ на очную ставку; и я не знаю, чѣмъ бы все это кончилось, если бы одинъ господинъ, принимая на себя видъ очень знающаго человѣка, не поторопился встать изъ-за виста и помирить сворившихъ, согласивъ ихъ показанія.
   -- Изъ-за чего вы ссоритесь, господа, сказалъ онъ имъ, вы оба правы: баронъ съ супругой могли вывалиться изъ окна и потомъ преблагополучно ѣхать за городъ. Извѣстно, что лунатики соскакиваютъ иногда и безъ всякаго вреда съ ужаснѣйшихъ высотъ. Я самъ видѣлъ....
   -- Филиппъ Филипповичъ, говорилъ кто-то, дергая господина за руку, у васъ не было онеровъ?--
   -- Какъ, помилуйте, -- всѣ пять! и Филиппъ Филипповичъ побѣжалъ воевать за зеленымъ полемъ, успѣвши посѣять сѣмена мира между ссорившимися, къ величайшему прискорбію пожилой дѣвицы. Она ужъ совсѣмъ было собралась разсказывать на другой день, что два очень интересные молодые человѣка едва не вышли за нее на дуэль: такъ хотѣлось имъ обоимъ непремѣнно танцевать съ нею всѣ танцы.
   Л молодые себѣ ѣхали, да ѣхали костромской губерніи въ чухломскій уѣздъ, не заботясь и даже не зная о томъ, что ихъ выкинули въ окно и похоронили, что объ нихъ толкуютъ, за нихъ ссорятся, дерутся. И, право, очень счастливы! А то барону пришлось бы въ самомъ дѣлѣ драться со всѣми насмѣшниками и каламбуристами, а Софьѣ Михайловнѣ выкинуться изъ окна отъ участья и сожалѣнья тетушекъ. Такъ они ѣхали, ѣхали, да благополучно и пріѣхали къ себѣ въ деревню, да и поселились тамъ.
   Теперь оставимъ достойныхъ супруговъ на цѣлыя десять лѣтъ. Пусть себѣ живутъ да ноживаютъ! Пусть баронъ ѣздить на охоту, ходитъ по комнатѣ изъ угла въ уголъ, играетъ въ пикетъ съ сосѣдомъ помѣщикомъ, ссорится и дерется съ управителемъ и мужиками, даже занимается хозяйствомъ; пусть Софья Михайловна глядитъ въ окно, считаетъ куръ и утокъ, варить варенье, солитъ грибы и огурцы, ссорится и мирится съ мужемъ и горничными и даже рождаетъ дѣтей! Словомъ, пусть достойное семейство наслаждается возможнымъ домашнимъ счастьемъ, не будемъ мѣшать имъ цѣлыя десять лѣтъ. Но, по прошествіи этого срока, мы должны заглянуть въ ихъ домашній бытъ, должны непремѣнно и именно потому, что это до насъ не касается. А вѣдь извѣстно вамъ, что намъ именно то и хочется знать, что до насъ не касается, но какъ бы это сдѣлать?-- Ужъ это мое дѣло!
   Владиміръ Ивановичъ Мстиславскій, помните, глава заговорщиковъ, ѣхалъ, но дѣламъ службы, или по собственной охотѣ, я право не знаю; да что мнѣ до этого, такъ или сякъ, только онъ ѣхалъ костромской губерніи по чухломскому уѣзду и не далѣе, какъ въ двухъ верстахъ отъ деревни, гдѣ проживалъ баронъ съ семействомъ.
   Какъ бы его заставить съ дороги повернуть въ деревню барона?-- Ну, какъ, очень просто, изломать ему коляску!-- Ужъ извините, я этого не сдѣлаю, потому что это слишкомъ избито и слѣдовательно слишкомъ пошло; а я, какъ то и вамъ не безъизвѣстно, читатель, пошлостей не только не пишу, но даже и не говорю. Если бы Владиміръ Ивановичъ зналъ, что онъ близко отъ людей, о счастіи которыхъ онъ такъ много заботился, то конечно не пропустилъ бы случая и самъ къ нимъ заѣхать, нимало не подозрѣвая, что имъ извѣстны всѣ его проказы. Но въ томъ-то и дѣло, что онъ этого не зналъ. Какъ же бы... Ахъ позвольте, придумалъ.
   Мнѣ въ этомъ случаѣ помогли два очень хорошіе человѣка. А что за рожи у этихъ хорошихъ людей! Вѣдь создалъ же Господь такое племя! Одинъ рыжій съ щетинистой и всклоченной бородой и сверкающими глазами, другой съ огромными, висящими усами, полуобритый и въ фуражкѣ. У одного въ рукахъ преогромный ножъ, а у другаго за плечами престрашное ружье. Немудрено" кажется" отгадать, что это за люди.
   Ахъ, Боже мой, да это разбойники!
   Это разбойники, страшные, ужасные разбойники, такіе, какихъ рѣдко встрѣтите и у мадамъ Рэдклифъ! Не правда ли, что это интересно, гораздо интереснѣе изломанной коляски? Ужъ вы на меня положитесь: я дурно не придумаю!
   Теперь, представьте себѣ, что эти ужасные люди стояли въ ужасномъ дремучемъ лѣсу, черезъ который проѣзжала коляска Мстиславскаго, и говорили такія ужасныя рѣчи:
   -- Смотри же, Кузьма, не дай маха, говорилъ барбарусса бѣглому солдату: если бы можно, такъ и кучера и слугу за одинъ разъ хватить.
   -- Что ты, Ерема, ослѣпъ что ли? Убить кучера; развѣ не видишь, что это Ванька.
   -- А, тѣмъ лучше! Ну такъ бей лакея, съ бариномъ-то мы ужъ справимся!
   Раздался выстрѣлъ и бѣдный слуга Мстиславскаго, сидѣвшій съ ямщикомъ, повалился въ коляску. Два разбойника вышли изъ чащи лѣса и, съ ножами въ рукахъ, направлялись прямо въ коляскѣ, которая какъ-будто ждала ихъ, потому что Ванька, пріятель Еремы и Кузьмы, остановилъ лошадей.
   А, почтеннѣйшій Владиміръ Ивановичъ, попались! Злой человѣкъ, зачѣмъ вы составляли заговоръ противъ Софьи Михайловны, зачѣмъ сводили ее съ промотавшимся барономъ?-- Какъ вы думаете, mesdames, зарѣзать его? Я думаю, лучше зарѣзать, потому что представьте себѣ какая великолѣпная картина: крики, вопли отчаянія, прошеніе помощи, обращеніе къ лунѣ и свѣтиламъ небеснымъ! Потомъ: кинжалъ, воткнутый по самую рукоять въ грудь несчастнаго, его послѣднее трепетанье, судороги, корчи, хрипѣнье въ груди и наконецъ, неистовый хохотъ разбойниковъ, которые шарятъ у него въ карманахъ и находятъ только любовную записку! Какъ все это хорошо! Но, -- удивляйтесь моему великодушію: я былъ въ двухъ шагахъ отъ славы новѣйшихъ французскихъ писателей, отъ меня зависѣло умертвить страшною смертію моего героя и я этого не сдѣлалъ! И все отъ доброты души!-- Ну, Богъ съ вами, Владиміръ Ивановичъ, поѣзжайте съ миромъ; да благодарите судьбу, что вы мнѣ еще нужны для развязки повѣсти., а то бы... Однако жъ будемъ продолжать.
   Мстиславскій, видя, что дѣло плохо и что ямщикъ совсѣмъ не на его сторонѣ, собралъ всѣ свои силы и далъ такого толчка этому плуту, что онъ полетѣлъ подъ ноги къ лошадямъ, которыя, испугавшись, побѣжали куда глаза глядятъ и измяли колесами возницу. Въ догонку Владиміру Ивановичу пронеслись еще два выстрѣла; но онъ избѣжалъ ихъ счастливо и продолжалъ, подобравши кой-какъ изорванныя возжи и исправляя должность кучера, скакать вдоль по дорогѣ до тѣхъ поръ, пока не замѣтилъ въ сторонѣ мелькающаго огня.
   Я не говорю, да вѣрно вы сами догадались, что все это было ночью и что мелькающіе огни были въ деревнѣ барона. Разумѣется, что Владиміръ Ивановичъ поворотилъ лошадей въ ту сторону, скача безъ памяти и безъ разбору по рвамъ, пнямъ, посѣянному полю и наконецъ явился въ деревнѣ Софьи Михайловны здравъ и невредимъ. Слуга-то его, правда, былъ не такъ чтобы очень здоровъ: пуля снесла ему полчерепа и онъ умеръ на другой день. Да это ничего, можно и другаго найти.
   Безъ конца было бы разсказывать, какъ производилось обо всемъ этомъ слѣдствіе въ чухломскомъ нижнемъ земскомъ судѣ, какъ чухломскій капитанъ-исправникъ цѣлую недѣлю жилъ у барона и каждый вечеръ металъ ему банчикъ, какъ потомъ пойманы были разбойники, и все, что у нихъ найдено, отобрано, не исключая и фуражки Мстиславскаго, которая свалилась у него съ головы во время бѣгства отъ разбойниковъ и которая, однако жъ, была такъ хороша, что возбуждала удивленіе всей Чухломы, красуясь на головѣ повытчика чухломскаго нижняго земскаго суда. Все это вещи обыкновенныя.
   Однако жъ эти обыкновенныя вещи удержали Мстиславскаго цѣлыя двѣ недѣли въ деревнѣ барона, а слѣдующія двѣ онъ прожилъ самъ, и послѣ всего жалѣлъ, что не можетъ прожить мѣсяца или двухъ съ семействомъ барона, такъ хорошо онъ былъ принятъ барономъ и его супругой и еще лучше... нѣтъ не скажу.
   Какіе милые, незлопамятные люди Софья Михайловна и ея мужъ! Значитъ, они и забыли несчастіе, причиненное имъ Мстиславскимъ? Напротивъ, не проходило дня, чтобъ они не вспоминали о прежнемъ; за то не проходило вечера, чтобы, отходя ко сну, они дружески не пожимали руку Владиміру Ивановичу, благодаря его за благодѣяніе.
   Въ самомъ дѣлѣ, желая сдѣлать зло Софьѣ Михайловнѣ, Мстиславскій сдѣлалъ ей величайшее добро.
   Вотъ какъ это случилось.
   Необходимость, какъ вы видѣли, заставила почтенное семейство поселиться въ деревнѣ. Какая прекрасная вешь эта необходимость! Она-то именно и заставила Софью Михайловну забыть о брилліантахъ и надѣть простое ситцевое платье, въ которомъ, бароннесса никакъ этого не предполагала, она была удивительно какъ мила! А ситцевое платье заставило Софью Михайловну сидѣть дома и искать наслажденій въ семейномъ кругу, а, слѣдовательно, короче узнать супруга, раскрыть прекрасныя свойства его души и сердца и полюбить его! Да, прекрасныя: шумъ столичной жизни заглушилъ въ немъ на время эти свойства, за то тишь деревни и любовь прекрасной супруги открыли ихъ. Баронъ имѣлъ все, что необходимо доброму мужу, доброму отцу, доброму семьянину и даже доброму хозяину; и сталъ добрымъ мужемъ, потому что обожалъ жену и былъ любимъ ею взаимно; сталъ добрымъ отцемъ, потому что, имѣя пару премиленькихъ дѣтей, самъ, при помощи Софьи Михайловны, занимался ихъ воспитаніемъ; сталъ добрымъ семьяниномъ, потому что всѣ домашніе и всѣ крестьяне барона готовы были за него въ огонь и воду; сталъ добрымъ хозяиномъ, потому что впродолженіи десяти лѣтъ утроилъ приданое жены своей. Вмѣсто пяти сотъ полузаложенныхъ душъ, они имѣли теперь полторы тысячи душъ незаложенныхъ чистыхъ, сытыхъ, довольныхъ своей судьбой и господами, которыхъ они благословляли. Воспитаніе дѣтей и занятіе хозяйствомъ заставили барона снова обратиться къ книгамъ, которыя были имъ забыты въ вихрѣ городской жизни.
   Объ Софьѣ Михайловнѣ нечего и говорить; она совершенно перемѣнилась, перемѣнилась до того, что простое платье предпочитала газамъ и блондамъ; смиренный сердоликъ брилліанту, а любовь мужа и дѣтей всему на свѣтѣ; она жила для нихъ, дышала ими! О, значитъ, баронъ нашелъ ключъ къ сердцу своей супруги!
   Голубчикъ баронъ, скажите намъ, какъ вы дошли до этого?
   Лучше и не просите, навѣрное, не скажетъ.
   Не говоря тысячи словъ, мнѣ хотѣлось бы представить идеалъ земнаго счастія въ этомъ семействѣ, да не могу: Богъ таланту не далъ; я предоставляю каждому и каждой воображать о счастіи барона и его супруги какъ кому угодно. Только они были счастливы, счастливы до того, что не рѣшились бы промѣнять своего уединенія ни на какую столицу въ мірѣ.
   Какъ же имъ было послѣ этого не благодарить Мстиславскаго и не обласкать его? Баронъ, чтобъ доказать своему гостю, какъ мною онъ ему обязанъ, показалъ ему, во-первыхъ, своихъ дѣтей, отъ которыхъ Владиміръ Ивановичъ былъ въ восхищеніи; потомъ показалъ ему свое хозяйство, свои фермы, фабрики, сады, отъ которыхъ Владиміръ Ивановичъ былъ въ восторгъ, и, взаключеніе, показалъ ему дочь своего сосѣда помѣщика, отъ которой Владиміръ Ивановичъ былъ въ упоеніи. Кончилось все это тѣмъ, что Мстиславскій уѣхалъ отъ барона съ твердымъ намѣреніемъ пріѣхать черезъ мѣсяцъ, поселиться подлѣ барона и завести себѣ такую же жену, такихъ же дѣтей, такое же хозяйство, и прочее, и прочее, и прочее.
   Теперь. когда все кончено, я обращаюсь опять къ тому же. вопросу: что жъ такое любовь?
   -- Минутная улыбка хорошенькаго ротика, любовь ли это?
   Нѣтъ, это не любовь!
   -- А голубенькіе глазки, съ нѣжностію на насъ обращенные?
   Нѣтъ, и это еще не любовь!
   -- А пухленькая ручка, протянутая въ мазуркѣ къ намъ, а не къ Матвею Матвеевичу, который покраснѣлъ съ досады, неужели и это не любовь?
   Нѣтъ, тутъ нѣтъ ни малѣйшей любви!
   -- За то поцѣлуй, тихомолкомъ сорванный съ розовыхъ устъ, это кажется...
   Любовь тутъ даже и не кажется.
   -- Такъ по-крайней-мѣрѣ вступленіе въ законный бракъ?
   И это не любовь.
   -- Я если мы не только на другой день послѣ женитьбы, но даже и на другой годъ все еще смотримъ въ глаза нашей половинѣ?
   И всё-таки это не любовь.
   -- Да что же любовь?
   Это такое чувство, которое открывается и узнается не прежде какъ черезъ десять лѣтъ!

"Сынъ Отечества", No 19/20, 1840

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru