Эберс Георг
Serapis. Historischer Roman von Georg Ebers. 1885

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Русская Мысль", кн. IX, 1885.

   Serapis. Historischer Roman von Georg Ebers. 1885. Послѣ краткой реакціи язычества, въ царствованіе Юліана Отступника, христіанская церковь укрѣпилась еще сильнѣе въ Римской имперіи и не могло быть уже и рѣчи о мученичествахъ и страданіяхъ за вѣру въ распятаго на крестѣ Спасителя міра. Съ этого момента наступаетъ время другихъ испытаній: люди, жаждущіе не столько небесныхъ благъ, сколько матеріальныхъ выгодъ и удовлетворенія властолюбія, проникаютъ въ лоно господствующей церкви; побѣжденные язычники, не имѣя возможности угнетать христіанство, отстаиваютъ, съ энергіей отчаянія, послѣдніе остатки своего культа. Особенно настойчиво занялся искорененіемъ язычества императоръ Ѳеодосій Великій, послѣдній властитель единой и нераздѣльной Римской имперіи. Рядъ эдиктовъ этого императора воспретилъ жертвоприношенія и, такимъ образомъ, былъ нанесенъ рѣшительный ударъ служенію языческимъ богамъ. Чрезвычайно ревностно Ѳеодосій Великій дѣйствовалъ на Востокѣ и здѣсь послѣдовательнымъ и глубокоубѣжденнымъ исполнителемъ его предначертаній былъ префектъ Цинегій. Разрушеніе храмовъ, большею частію замѣчательныхъ произведеній искусства, происходило повсемѣстно.
   Какъ язычники, такъ и христіане придавали статуямъ, изображающимъ боговъ, храмамъ, составлявшимъ вмѣстилище этихъ идоловъ, и различнымъ предметамъ культа глубокое религіозное значеніе. Какъ одни, такъ и другіе подступали къ нимъ съ трепетомъ и считали ихъ одаренными священной или бѣсовской силой. Лучше всего это отношеніе выразилось въ исторіи паденія храма, посвященнаго Серапису въ Александріи, и въ уничтоженіи статуи самого бога, представлявшаго смѣшеніе эллинскихъ и египетскихъ понятій о живительной силѣ солнца. Язычники были убѣждены, а христіане опасались, что сбудется предсказаніе, по которому разрушеніе Сераписа и его храма должно повести за собою прекращеніе нильскихъ наводненій и кончину міра. Твердый, неумолимый епископъ александрійскій Ѳеофилъ, проникнутый увѣренностью въ лживости языческаго пророчества, рѣшился потрясти въ основахъ язычество въ Александріи, ниспровергнувъ кумиръ и доказавъ на дѣлѣ, что отъ этого ничто не измѣнится въ природѣ. Но служители Сераписа, возбуждаемые языческимъ риторомъ и философомъ Олимпіекъ, взялись за оружіе и съ необыкновеннымъ ожесточеніемъ защищали своего бога. Они совершали надъ плѣнными христіанами всевозможныя казни и подвергали ихъ истязаніямъ. Тогда на время былб заключено перемиріе и враждующія стороны обратились къ императору Ѳеодосію Великому; послѣдовавшій немедленно императорскій указъ рѣшилъ судьбу Сераписа: храмъ былъ обращенъ въ груду развалинъ, статуя разбита, а послѣдніе защитники александрійскаго идолопоклонства разсѣялись и укрылись отъ своихъ преслѣдователей, скрывая въ, своей душѣ сознаніе, что ожиданія ихъ не сбылись, міръ стоитъ попрежнему и Нилъ оплодотворяетъ египетскія поля съ вѣковѣчной правильностью.
   Этотъ эпизодъ изъ исторіи паденія язычества избранъ Эберсомъ, какъ сюжетъ его послѣдняго романа. Съ нѣкоторыми небольшими варіаціями событія, изложенныя нами выше, изображены ученымъ романистомъ. Хорошій египтологъ, прекрасный знатокъ классической древности, Георгъ Эберсъ получилъ отъ природы нѣкоторую долю воображенія и небольшой эстетическій вкусъ; въ этомъ отношеніи онъ напоминаетъ собою другаго нѣмецкаго ученаго, Феликса Дана. Увлекшись этими опасными дарами, археологъ-историкъ вообразилъ себя настоящимъ художникомъ-романистомъ и быстро, почти каждый годъ, сталъ выпускать одинъ романъ за другимъ. Публика, разумѣется, охотнѣе берется за романъ, чѣмъ за настоящую историческую монографію, и, не зная, въ чемъ состоитъ различіе между романомъ и исторіей, смѣшиваетъ эти два рода произведеній, думая, что изъ чтенія историческаго романа можно получить и знаніе, и пониманіе явленій исторической жизни. Мы не отрицаемъ, что бываютъ романы, съ замѣчательной вѣрностью и истиной воспроизводящіе прошлое, но такихъ романовъ немного, и писатели, обладающіе качествами, необходимыми для созданія историческаго романа, удовлетворяющаго всѣмъ требованіямъ, встрѣчаются рѣдко.
   Эберсъ героевъ своего романа дѣлитъ на два лагеря: языческій и христіанскій. Какъ въ одномъ, такъ и въ другомъ распредѣлены главныя и второстепенныя фигуры. Въ языческомъ обществѣ первенствуютъ философъ Олимпій, онъ же и верховный жрецъ Сераписа, богатая старуха Дамія, ея внучка, прекрасная, философски образованная Горго, и старый поклонникъ музъ и Аполлона, пѣвецъ Карнисъ. Около нихъ группируются: отецъ Горго, богатый хлѣботорговецъ Порфирій, жена Карниса, добрая домохозяйка Герза, ихъ сынъ, пылкій юноша Орфей, и племянница, веселая, кокетливая, добрая и наслаждающаяся жизнью красавица Дада. Если къ этому прибавить Медіуса, стараго комедіантааваитюриста, то будутъ исчерпаны всѣ языческіе типы, выведенные въ этомъ романѣ Эберсомъ. Обратимся теперь къ христіанамъ. Олимпію соотвѣтствуетъ епископъ Ѳеофилъ, Даміи -- ея родственница Марія, Горго -- идеальная аріанка Агнія, а Карнису -- діаконъ Евсевій. Для того, чтобы могъ завязаться романъ, введены, съ христіанской стороны, мужественный воинъ, префектъ панцырной конницы Константинъ, влюбленный въ Горго, которая отвѣчаетъ ему взаимностью, и скромный, благочестивый Маркъ, сынъ богатой, гордой Маріи, увлеченный страстью къ прелестной пѣвицѣ Дадѣ, причемъ эта страсть у Марка не идетъ дальше попытокъ къ обращенію въ новую вѣру веселой, кокетливой язычницы. Каждое изъ дѣйствующихъ лицъ, съ самаго начала, при первомъ появленіи, рекомендуетъ себя опредѣленнымъ образомъ и ни на минуту читатель не остается въ заблужденіи; онъ тотчасъ же знаетъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло'. Автору остается только выбрать рядъ эпизодовъ, ввести народъ въ видѣ, съ одно!" стороны, языческихъ юношей, гетеръ, жрецовъ Сераписа и т. д., а съ другой -- отшельниковъ, облеченныхъ въ звѣриныя шкуры, императорскихъ воиновъ, и всѣ эти маріонетки начинаютъ стройно и правильно дѣйствовать, производя довольно эффектное впечатлѣніе.
   Но за этой декоративной внѣшностью скрываются интересы и взгляды нашего времени; связующей нитью являются чувства, присущія каждому роману; авторъ одинаково чуждъ идеямъ и воззрѣніямъ IV ст., какъ христіанскимъ, такъ и языческимъ. Неизвѣстно, кто антипатичнѣе: риторъ Олимпій или гордый, властолюбивый епископъ Ѳеофилъ; трудно рѣшить, на чьей сторонѣ правда, ибо въ одинаковой степени уродливыми явленіями подъ перомъ Эберса представляются грубые, звѣроподобные фанатики-монахи и отшельники, бросающіеся съ необузданною яростью на юношей, учениковъ Олимпія, и мужчины-язычники, женщины-гетеры, предающіеся вакхической оргіи въ храмѣ Сераписа передъ паденіемъ этого святилища. Трудно отнестись съ уваженіемъ къ христіанкѣ Маріи, желающей изъ тщеславія сдѣлать мученикомъ и святымъ своего покойнаго развратнаго мужа Аполлона и приказывающая изгонять изъ своихъ имѣній язычниковъ-арендаторовъ, если они не обратятся въ христіанство, и къ язычницѣ Даміи, проникнутой ненавистью къ христіанству, къ своей родственницѣ Маріи и, ради мести, желающей свести Даду съ Маркомъ и, такимъ образомъ, оскорбить въ самыхъ сокровенныхъ чувствахъ свою противницу. Разумѣется, Эберсъ не могъ идеализировать упадающее язычество, хотя и среди представителей стараго порядка онъ могъ бы подыскать людей, долженствующихъ погибнуть, но гибнущихъ съ достоинствомъ. За то христіане всѣ почти изображены такъ, чтобы своими добрыми и дурными качествами оттѣнить тотъ римскій католицизмъ, противъ котораго идетъ въ Германіи, нѣсколько ослабнувшая въ послѣднее время, культурная борьба. Отношеніе Ѳеофила къ духовенству и отношеніе этого духовенства къ своимъ врагамъ -- точный сколокъ типовъ, представляемыхъ въ нѣмецкихъ романахъ, въ историческихъ произведеніяхъ германскихъ ученыхъ и въ газетныхъ статьяхъ, когда рѣчь идетъ о римско-католическихъ епископахъ и патерахъ. Даже идеальный Евсевій, и тотъ служитъ для лучшаго выясненія недостатковъ римской куріи.

"Русская Мысль", кн. IX, 1885

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru