Джаншиев Григорий Аветович
Дмитрий Николаевич Замятнин

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Страница из истории судебной реформы.)

Дмитрій Николаевичъ Замятнинъ.
(Страница изъ исторіи судебной реформы.)

  
   "По-истинѣ едва вѣрится, чтобы въ столь короткое время такъ крѣпко иринялось дѣло столь великое и столь мало похожее на прежніе наши порядки, начиная съ основное идеи и до мельчайшихъ подробностей..."
   "Наша судебная реформа есть не столько реформа, сколько созданіе судебной власти. Честь и слава правительственному вѣдомству, которое такъ дѣятельно и вѣрно приводятъ въ исполненіе зиждительную мысль Преобразователя, оберегая ее отъ явнаго и тайнаго недоброжелательства партій, неохотно входящихъ въ условія новаго гражданскаго порядка. Исторія не забудетъ ни одного изъ именъ, связанныхъ съ этимъ великимъ дѣломъ гражданскаго обновленія Россіи".
   Москов. Вѣдом. 1867 г., No 69.

I.

   Послѣ "19-го февраля" самымъ славнымъ днемъ прошлаго царствованія, безспорно, должно быть признано "20-е ноября", день утвержденія нашихъ знаменитыхъ "Судебныхъ Уставовъ". До извѣстной степени день 20-го ноября даже можетъ съ успѣхомъ конкурировать съ днемъ освобожденія крестьянъ. Учрежденія, порожденныя 20-мъ ноября, если не въ отношеніи глубины, то въ отношеніи широты захватили большее пространство, коснувшись матеріальныхъ и духовныхъ интересовъ большаго числа лицъ. Тогда какъ "Положеніе 19 февраля" затрогивало бытъ одного только крѣпостнаго населенія, учрежденіе новаго гласнаго суда, независимаго суда общественной совѣсти, затрогивало самые дорогіе интересы всѣхъ слоевъ населенія, всего государства. Только теперь, когда событія и дѣятели шестидесятыхъ годовъ начинаютъ уходить въ даль исторической перспективы, это колоссальное дѣло насажденія скораго, праваго и гласнаго суда совѣсти на мѣсто безконечной, продажной приказно-судебной волокиты и водвореніе началъ благоустроеннаго правоваго порядка въ исконной странѣ господства произвола -- представляется во всемъ своемъ величіи и блескѣ. А уничтоженіе системы формальныхъ доказательствъ? Безграмотный судья, или вѣрнѣе главный вершитель дѣлъ секретарь, въ лучшемъ случаѣ, т. е. если не накидывалъ чего-нибудь за счетъ своей проданной совѣсти, производилъ, не видя и въ глаза подсудимаго, механическую выкладку надъ нѣмыми предустановленными доказательствами. При этихъ ариѳметическихъ выкладкахъ были нерѣдки такіе случаи, какъ разсказанный въ "Коробейникахъ":
  
   По ошибкѣ засѣдатели
   Упекли его въ острогъ:
   Нужно было изъ Спиридова
   Вызвать Тита Кузьмича,
   Описались -- изъ Давыдова
   Взяли Титушку-ткача.
  
   или другой, упоминаемый Н. И. Стояновскимъ, случай: мужъ, на основаніи собственнаго признанія, былъ наказанъ плетьми и сосланъ въ каторжныя работы за убійство жены, которая оказалась живущею въ нѣсколькихъ верстахъ отъ селенія, гдѣ жилъ ея мужъ {"Рѣчь П. И. Cтояновскаго, произнесенная 3 февраля 1880 года въ общ. собр. с.-петербургскаго Юрид. Общества".}. И эта счетная операція, при которой логику замѣняло предписаніе закона, а совѣсть -- приказаніе начальства, эта machine à sentences, при дѣйствіи которой были неизбѣжны указанные случаи, называлась правосудіемъ и къ ней-то обращаютъ томные взоры современные обскуранты!
   Теперь именно, когда есть возможность прослѣдить исторію подготовки и введенія судебной реформы, сравнивать между собою условія предшествовавшія, сопровождавшія и слѣдовавшія за этою реформою,-- съ невольнымъ удивленіемъ, смѣшаннымъ съ благоговѣніемъ, приходится останавливаться предъ этимъ, поистинѣ, богатырскимъ подвигомъ творцовъ и дѣятелей судебной реформы. Сколько нужно было имѣть любви въ дѣлу, сколько вѣры въ свой народъ, только-что освобожденный отъ помѣщичьяго самосуда, убивавшаго въ самомъ корнѣ всякое понятіе о правдѣ, чтобы задумать и такъ скоро и удачно выполнить задачу созданія народнаго суда совѣсти, самая мысль о которомъ показалась бы чѣмъ-то химерическимъ современному поколѣнію!
   Возможно-полная исторія либеральной эпохи, создавшей судебную реформу, этой необычайно свѣтлой полосы нашей жизни, промчавшейся какъ метеоръ, была бы крайне поучительна. Появленіе исторіи судебной реформы, и именно теперь, было бы полезно и въ другомъ отношеніи. Въ наше время, когда въ иныхъ слояхъ, ради ложно понятой самобытности, такъ чуждаются всего, на чемъ лежитъ печать европейской общечеловѣческой мысли, исторія выработки и приложенія на дѣлѣ "Судебныхъ Уставовъ" представила бы много интереснаго. Они могутъ служить превосходнымъ образчикомъ того, какъ въ умѣлыхъ рукахъ и при доброй волѣ иноземное учрежденіе можетъ быть акклиматизировано съ сохраненіемъ основной идеи учрежденія и съ приспособленіемъ къ особенностямъ мѣстныхъ условій. У насъ же не только не имѣется прагматической исторіи судебной реформы, хотя бы въ такихъ рамкахъ, какъ трудъ профессора Иванюкова -- "Паденіе крѣпостнаго права", но даже не имѣется такого собранія матеріаловъ, какъ изданный за границею сборникъ Скребницкаго по крестьянской реформѣ. Богатые и цѣнные матеріалы по судебной реформѣ находятся у частныхъ лицъ и недоступны для публики. А между тѣмъ славные дѣятели судебной реформы одинъ за другимъ сходятъ со сцены. Нѣтъ уже въ живыхъ ни князи Гагарина, ни Буткова, ни Буцковскаго, ни многихъ другихъ ихъ доблестныхъ товарищей. Самая свѣжая потеря была въ прошломъ году. Не стало 19-го октября и перваго генералъ-прокурора новыхъ судебныхъ учрежденій Д. Н. Замятнина; ему въ значительной степени обязана своимъ осуществленіемъ судебная реформа, великими благами коей, почти безсознательно, мы теперь пользуемся.
  
   И съ дерева невѣдомаго плодъ,
   Безпечные, безпечно мы вкушаемъ;
   Намъ дѣла нѣтъ, кто возрастилъ его,
   Кто посвящалъ ему и трудъ, и время,
   И о тебѣ не скажетъ ничего
   Своимъ потомкамъ сдержанное племя...
  
   Задача написанія полной исторіи судебной реформы, частью по количеству, частью по качеству подлежащихъ изслѣдованію матеріаловъ, безспорно не легка, и вѣроятно не скоро мы ея дождемся. Поэтому біографическіе опыты о дѣятельности главнѣйшихъ участниковъ ея, кажется, будутъ небезполезны, хотя бы какъ подготовительный матеріалъ для будущей исторіи. На симпатичной дѣятельности одного изъ нихъ, а именно Замятнина, игравшаго первостепенную роль въ выработкѣ, а въ особенности въ введеніи "Судебныхъ Уставовъ" въ дѣйствіе, мы и намѣрены остановиться. Намъ уже приходилось говорить, по порученію московскаго Юридическаго Общества, о дѣятельности Замятнина {Жур. Гражд. и Уголов. Права 1882 года, No 2.}. Нынѣ намъ удалось собрать матеріалы, могущіе служить въ болѣе рельефной обрисовкѣ этой замѣчательной личности, а потому считаемъ полезнымъ еще разъ вернуться къ своей темѣ. Впрочемъ, считаемъ нужнымъ оговориться, что, по свойству собраннаго нами матеріала, намъ придется говорить о дѣятельности Замятнина только по судебной реформѣ.
   Дѣятельность Замятнина имѣетъ право на вниманіе еще не особой причинѣ. Въ наше время, когда и у недюжинныхъ людей руки опускаются въ безсиліи, когда всѣ жалуются на недостатокъ творческой мысли, когда всѣ ищутъ и не находятъ достойныхъ людей для разрѣшенія назрѣвшихъ серьезныхъ общественныхъ задачъ, очеркъ дѣятельности Замятнина можетъ дать не мало назидательныхъ указаній. По общему признанію всѣхъ лицъ, близко знавшихъ Замятнина, умственныя способности его не представляли чего-нибудь изъ ряда вонъ выходящаго. Для своего времени онъ былъ достаточно образованъ, начитанъ, знакомъ съ иностранными законодательствами, особенно съ французскимъ, но выдающимися чертами его личности были: безконечная доброта, нравственная чистота, идеальная честность. Обладая такими богатыми духовно-нравственными дарами, Замятнинъ, и при обыкновенныхъ умственныхъ способностяхъ, съумѣлъ занять выдающееся мѣсто въ сонмѣ дѣятелей судебной реформы. Однажды понявъ великое значеніе гуманныхъ и либеральныхъ основъ судебной реформы, онъ отдался ей такъ, какъ умѣютъ отдаваться подобныя натуры, то-есть всецѣло и навсегда, а не по соображеніямъ минутнаго оппортюнизма; онъ сдѣлался ихъ горячимъ сторонникомъ, распространителемъ, а впослѣдствіи бойцомъ за судебную реформу. Впрочемъ, въ этомъ явленіи нѣтъ ничего особенно новаго. Исторія нерѣдко отмѣчаетъ тотъ любопытный фактъ, что люди "чистые сердцемъ" гораздо сильнѣе откликаются на призывы освободительныхъ и гуманныхъ идей, открывающіе новые горизонты для человѣчества, нежели очерствѣвшіе люди школьной мудрости, книжники. Не нужно, конечно, упускать изъ виду и ту великую собирательную силу, которая называется "общественнымъ воодушевленіемъ",-- силу, благодаря которой и пигмеи дѣлаются гигантами, и Терситы -- Патроклами... Стало-быть, въ извѣстное время и при извѣстныхъ добрыхъ задаткахъ, и человѣкъ среднихъ способностей можетъ творить великія дѣла. А это случается тогда, когда правящія сферы умѣютъ вызвать и направить здоровыя интеллигентныя силы страны, которыхъ бываетъ въ запасѣ больше, чѣмъ обыкновенно думаютъ. Нужно только умѣть разыскивать эти силы. Ищите и обрящете... Истина эта слишкомъ стара, но послѣдуемъ совѣту Гёте и "не будемъ уставать, защищая истину; заблужденіе дѣйствуетъ, не уставая никогда".
   Какъ бы то ни было, благодаря частью личнымъ своимъ качествамъ, а главнымъ образомъ благотворному вліянію либеральныхъ теченій начала прошлаго царствованія, Замятнинъ сдѣлался какъ бы знаменемъ для судебной реформы и оставался имъ до конца своей жизни. У всякой исторической эпохи, для всякого важнаго историческаго предпріятія, народное -- у насъ пока еще общественное -- сознаніе создаетъ легендарнаго героя, воплощающаго основную идею этого дѣла. Такими легендарными носителями идеи являются не всегда тѣ, которые отчетливѣе всѣхъ ее поняли, а тотъ, который сердечнѣе, теплѣе всѣхъ усвоилъ ее и беззавѣтно, весь безъ остатка, отдался служенію ей. Кто не знаетъ, какъ много сдѣлали для судебной реформы покойные князь Гагаринъ, Бутковъ и многіе другіе (я не говорю о живыхъ), однако, по всеобщему признанію, истиннымъ олицетвореніемъ гуманныхъ и либеральныхъ принциповъ судебной реформы считался Замятнинъ.
   Въ доказательство этой мысли приведу одинъ замѣчательный, но мало извѣстный фактъ. Въ 1874 году миновало первое десятилѣтіе со дня изданія "Судебныхъ Уставовъ". Замятнинъ, давно уже устраненный отъ любимаго дѣла, оффиціально стоялъ совершенно далеко отъ судебнаго вѣдомства. И что же? Вся мыслящая Россія продолжала считать живымъ воплощеніемъ основныхъ началъ судебной реформы его, Замятнина. Съ разныхъ концовъ Россіи -- изъ Москвы, Харькова, Пскова, Ельца, Новгорода, Владиміра -- многочисленные почитатели судебной реформы, какъ бы сговорившись, слали Замятнину свои привѣтствія по случаю исполнившагося десятилѣтія изданія "Судебныхъ Уставовъ". Въ числѣ привѣтствій была трогательная телеграмма изъ Москвы отъ молодыхъ, начинающихъ юристовъ, по поводу которой неволыю вспоминаются слова французскаго философа: "heureux celui qui est assez grand pour que les petits l'admirent". Вотъ какую добрую память оставилъ Замятнинъ послѣ своего кратковременнаго, но оставшагося навсегда памятнымъ, управленія дѣлами новаго суда. Безъ дальнѣйшихъ поясненій понятно, что дѣятельность такого человѣка заслуживаетъ вниманія.
  

II.

  
   "Настоящее правительство не задерживаетъ народъ, не видитъ настоящаго народа только въ неподвижной массѣ; оно вызываетъ изъ массы лучшія силы; оно не боится этихъ силъ; оно въ тѣсномъ союзѣ съ ними".
   С. Соловьевъ.
   Дмитрій Николаевичъ Замятнинъ родился въ 1805 году, въ дворянской семьѣ, въ Горбатовскомъ уѣздѣ Нижегородской губерніи. Первоначальное воспитаніе онъ получилъ въ лицейскомъ пансіонѣ, откуда за отличные успѣхи былъ переведенъ въ царско-сельскій лицей; здѣсь онъ окончилъ курсъ съ серебряною медалью въ 1823 году. Съ перваго же шага своего служебнаго поприща Дмитрій Николаевичъ попалъ въ хорошую школу знаменитаго Сперанскаго, который былъ занятъ въ то время кодификаціонными работами по составленію "Свода Законовъ". Съ закрытіемъ кодификаціонной коммиссіи въ 1826 году Дмитрій Николаевичъ перешелъ во вновь учрежденную собственную Его Императорскаго Величества канцелярію, гдѣ онъ и оставался до конца 1840 года. Въ теченіе этого времени онъ успѣлъ составить себѣ репутацію способнаго и трудолюбиваго, а главное -- честнаго чиновника. Особенно благодаря послѣднему качеству Дмитрій Николаевичъ получилъ должность герольдмейстера. При назначеніи на эту должность Дмитрію Николаевичу поручено было заняться искорененіемъ злоупотребленій, проще -- взяточничества, господствовавшаго въ департаментѣ герольдій. Говорятъ, Императоръ Николай Павловичъ, опредѣляя Дмитрія Николаевича на это мѣсто, предупреждалъ его, что ему придется имѣть дѣло съ "шайкою разбойниковъ". Въ первый же годъ своей службы по новому вѣдомству Дмитрій Николаевичъ успѣлъ показать себя способнымъ администраторомъ, искоренивъ многія злоупотребленія. Отчетъ его за 1841 годъ, заключавшій въ себѣ и тщательно обдуманный планъ реформы дѣлопроизводства департамента герольдій, обратилъ на себя общее вниманіе. Затѣмъ Дмитрій Николаевичъ занималъ должности члена консультаціи, при министерствѣ юстиціи учрежденной, оберъ-прокурора 2-го и 3-го департаментовъ сената. Въ этой должности онъ хорошо ознакомился со всѣми язвами нашего стараго тайнаго канцелярскаго судопроизводства, что принесло ему громадную пользу при послѣдующей его дѣятельности по судебной реформѣ. Въ 1852 году Дмитрій Николаевичъ былъ назначенъ сенаторомъ и до 1858 года онъ присутствовалъ въ 1-мъ и во 2-мъ отдѣленіяхъ 3-го департамента, въ 4-мъ и въ 1-мъ департаментахъ. 9-го мая 1858 года онъ былъ назначенъ товарищемъ министра юстиціи, а въ 1862 году, послѣ отставки графа Панина, управляющимъ министерствомъ юстиціи. 1-го января 1864 года Дмитрій Николаевичъ Замятнинъ былъ утвержденъ въ званіи министра юстиціи, постъ котораго онъ занималъ до 16 апрѣля 1867 года.
   За симъ онъ перешелъ въ государственный совѣтъ, гдѣ присутствовалъ въ департаментѣ гражданскихъ и духовныхъ дѣлъ и назначался постоянно членомъ особой коммиссіи для разсмотрѣнія отчетовъ по министерству юстиціи и по кассаціоннымъ департатентамъ. 10-го мая 1881 года состоялось назначеніе Д. Н. Замятнина предсѣдателемъ департамента гражданскихъ и духовныхъ дѣлъ государственнаго совѣта.
   Не перечисляя разнообразныхъ должностей, которыя занималъ Дмитрій Николаевичъ въ разныхъ коммиссіяхъ и благотворительныхъ учрежденіяхъ, упомяну только, что онъ съ 1858 года служилъ по вѣдомству учрежденій Императрицы Маріи, а впослѣдствіи былъ назначенъ почетнымъ опекуномъ съ присутствованіемъ въ опекунскомъ совѣтѣ. Д. Н. Замятнинъ скончался въ день лицейской годовщины -- 19-го октября 1881 года. За товарищескимъ обѣдомъ съ нимъ сдѣлался апоплексическій ударъ и черезъ нѣсколько часовъ послѣ того его уже не стало.
   Такимъ образомъ время пребыванія и управленія Замятнинымъ министерствомъ юстиціи совпало со временемъ наиболѣе горячихъ работъ по подготовкѣ, составленію и введенію въ дѣйствіе "Судёбныхъ Уставовъ 20-го ноября 1864 года". Эта -то самая важная эпоха жизни Дмитрія Николаевича составляетъ предметъ настоящаго очерка.
   Но, говоря объ участіи Замятнина въ судебной реформѣ, считаю необходимымъ частью для связи изложенія, частью по невольной, но пріятной ассоціаціи идей, сказать два слова о ходѣ этой реформы. И теперь, черезъ 20 лѣтъ, или, вѣрнѣе сказать, именно теперь нельзя безъ удивленія вспомнить объ этой классической работѣ составителей "Судебныхъ Уставовъ". Теперь, когда давно уже назрѣвшія реформы какихъ-нибудь опекунскихъ учрежденій, коммерческихъ судовъ напрасно ждутъ не дождутся очереди въ теченіе 20 лѣтъ, колоссальный трудъ людей 60-хъ годовъ, блистательно, такъ-сказать съ одного размаха, разрѣшившихъ сложную задачу, въ теченіе четверти вѣка не сходившей съ очереди, кажется чѣмъ-то легендарнымъ. Вотъ нѣкоторыя числа, которыя покажутся невѣроятными современному поколѣнію. Въ октябрѣ 1861 года покойный Государь повелѣлъ предварительно выработать "Основныя Положенія" реформы. Мысль эта оказалась въ высшей степени счастливою; но что не въ ней одной была сила, лучшимъ доказательствомъ служитъ то обстоятельство, что въ послѣдующее время одно составленіе "Основныхъ Положеній" не подвигало впередъ работы. Примѣръ -- ипотечная реформа. Но въ данномъ случаѣ счастливая мысль принесла обильные плоды, потому что ей благопріятствовали время или, что то же, состояніе умовъ. Менѣе чѣмъ черезъ годъ послѣ состоявшагося повелѣнія государственный совѣтъ уже окончилъ разсмотрѣніе извѣстныхъ "Основныхъ Положеній преобразованія судебной части въ Россіи", Высочайше утвержденныхъ 29 сентября 1862 года и послужившихъ прочнымъ фундаментомъ для будущаго судебнаго законодательства. Лучшею похвалой для "Основныхъ Положеній" можетъ служить весьма сочувственный отзывъ, коимъ они встрѣчены были знаменитымъ германскимъ ученымъ Митермайеромъ {Журн. Минист. Юст. 1864 г., No 10.}. 29-го же сентября повелѣно было образовать при государственной канцеляріи, подъ предсѣдательствомъ статсъ-секретаря В. П. Буткова, особую коммиссію для составленія проектовъ судоустройства и судопроизводства, согласно утвержденнымъ уже "Основнымъ Положеніямъ". Въ составъ коимиссіи вошли лучшіе юристы того времени, теоретически и практически изучавшіе право и судопроизводство. Коммиссія съ небольшимъ черезъ годъ уже внесла въ государственный совѣтъ готовые проекты Учрежденія судебныхъ мѣстъ и Уставовъ гражданскаго и уголовнаго судопроизводствъ. Скорость хода работъ отнюдь не отразилась неблагопріятно на внутреннемъ содержаніи и внѣшней отдѣлкѣ проектовъ. Напротивъ, въ нихъ замѣчается такая полнота и глубина мысли, такое дѣятельное участіе всѣхъ умственныхъ силъ тогдашняго интеллигентнаго общества, которыя ни раньше, ни позже болѣе не повторялись. Вотъ каковъ Яылъ ходъ работъ. Вышеупомянутыя "Основныя Положенія" были опубликованы во всеобщее свѣдѣніе. Чтобы вызвать самодѣятельность общественныхъ силъ, коммиссія В. П. Буткова спеціально обратилась къ судебнымъ и административнымъ дѣятелямъ и профессорамъ, а черезъ періодическія изданія ко всѣмъ лицамъ, интересующимся судебною реформой, съ просьбой оказать содѣйствіе своими замѣчаніями. На приглашеніе коммиссіи откликнулось 448 лицъ, замѣчанія которыхъ составили шесть токовъ in folio. Припомнимъ, что это былъ первый опытъ обращенія къ обществу за содѣйствіемъ, ради успѣха законодательныхъ работъ, и мы поймемъ, какъ великъ долженъ быть въ то время подъемъ гражданскаго духа и сила всеобщаго воодушевленія, если, при бѣдности нашей юридической мысли, на приглашеніе отозвалось 448 человѣкъ. Эти практическія замѣчанія вмѣстѣ съ иностранными законодательствами и теоретическими изслѣдованіями послужили матеріаломъ, надъ которымъ работала коммиссія. Сначала проекты составлялись редакторами, потомъ переходили въ отдѣленія коммиссіи и наконецъ обсуждались въ общемъ собраніи коммиссіи при участіи особо приглашенныхъ лицъ, свѣдѣнія и опытность коихъ могли разъяснить встрѣчаемыя недоразумѣнія. Коммиссія работала такъ усердно и добросовѣстно, что, какъ уже замѣчено, черезъ годъ съ небольшимъ послѣ своего учрежденія приготовила проекты, снабженные превосходными объяснительными записками. Въ значительной степени благодаря такой образцовой работѣ коммиссіи, былъ созданъ лучшій памятникъ русскаго законодательнаго творчества. Внося проекты въ государственный совѣтъ, предсѣдатель коммиссіи напутствовалъ ихъ слѣдующими словами, все значеніе коихъ обнаружилось лишь впослѣдствіи. "Если при дальнѣйшемъ направленіи настоящаго дѣла,-- писалъ статсъ-секретарь Бутковъ,-- и въ особенности при введеніи въ дѣйствіе новыхъ Уставовъ судопроизводства и Учрежденія судебныхъ мѣстъ и при необходимомъ, по указаніямъ опыта, исправленіи ихъ, современенъ, будутъ тщательно сохраняемы начала, преподанныя "Основными Положеніями", и если притомъ судебная власть будетъ поставлена въ полную и совершенную независимость отъ власти административной, то успѣхъ предпринятой у насъ судебной реформы едва ли можетъ подлежать какому-либо сомнѣнію".
   Такимъ образомъ съ небольшимъ въ два года были составлены "Основныя Положенія" и на основаніи ихъ проекты. Меньше чѣмъ въ годъ государственный совѣтъ обсудилъ проекты и уже 20 ноября 1864 года, то-есть меньше чѣмъ послѣ трехлѣтней работы, мы уже имѣли знаменитые "Судебные Уставы", составившіе эпоху въ общественномъ развитіи Россіи и вызвавшіе сочувствіе всего образованнаго міра. Развѣ мы не были правы, сказавъ выше, что современнымъ дѣятелямъ покажется легендарною быстрота, съ которою было выработано наше образцовое либеральное судебное законодательство?
   При современномъ маразмѣ, охватившемъ все, что не принадлежитъ къ стану "ликующихъ, праздно болтающихъ", при отсутствіи творческой мысли, которое не могли восполнить ни свѣдущіе, ни несвѣдущіе люди, дѣлается непонятнымъ этотъ внезапный притокъ свѣжихъ нравственныхъ и умственныхъ силъ, помогшихъ совершить въ 60-хъ годахъ рядъ важныхъ либеральныхъ реформъ. Откуда взялись эти гигантскія силы и какъ создалось то взаимное довѣріе и благотворное взаимодѣйствіе правящихъ сферъ и "оторвавшагося отъ народа" интеллигентнаго общества, которыя донынѣ съ любовью припоминаются друзьями прогресса? Отвѣчу косвенно на этотъ вопросъ словами маститаго историка Соловьева: "Настоящее правительство не задерживаетъ свой народъ, не видитъ настоящаго народа только въ неподвижной массѣ- оно вызываетъ изъ массы лучшія силы и употребляетъ ихъ на благо народа; оно не боится этихъ силъ, оно въ тѣсномъ союзѣ съ ними. Чтобы не бояться ничего, правительство должно быть либерально и сильно. Оно должно быть либерально, чтобы поддерживать и развивать въ народѣ жизненныя силы, постоянно кропить его живою водою, не допускать въ немъ застоя, слѣдовательно -- гніенія, не задерживать его въ состояніи младенчества, нравственнаго безсилія, которое въ минуту искушеній дѣлаетъ его неспособнымъ отразить ударъ, встрѣтить твердо и спокойно, какъ прилично мужамъ, всякое движеніе, всякую новизну, критически относиться къ каждому явленію; народу нужно либерально-прочное воспитаніе, чтобы ему не колебаться, не мястись при первомъ порывѣ вѣтра, не восторгаться первымъ жалкимъ и красивымъ словомъ, не дурачиться и не бить стеколъ, какъ дѣти, которыхъ долго держали взаперти и вдругъ выпустили на свободу".
  

III.

   Независимо отъ коммиссіи государственной канцеляріи, но вполнѣ согласно съ ея освободительными стремленіями, работалъ въ качествѣ министра юстиціи Д. Н. Замятнинъ, при ближайшемъ сотрудничествѣ одного изъ славныхъ ветерановъ судебной реформы Н. И. Стояновскаго. Тутъ мы касаемся одного изъ важнѣйшихъ моментовъ жизни Дмитрія Николаевича, а потому слѣдуетъ попытаться обозначить основныя свойства его личности, коими опредѣлится и самый характеръ и размѣръ его участія въ судебной реформѣ.
   Частью по личнымъ своимъ свойствамъ, частью благодаря господствовавшей въ 1825--1855 гг. военно-бюрократической системѣ, изъ Дмитрія Николаевича не выработалась рѣзко очерченная индивидуальность, рѣшительная иниціатива. Юные и зрѣлые годы Дмитрія Николаевича относятся въ эпохѣ, когда ad mqjorem gloriam означенной системы преслѣдовалось строго всякое проявленіе своеобразной индивидуальности и все пригибалось подъ однообразную, оффиціально утвержденную, формулу какъ для внѣшняго благоповеденія, такъ и для внутренняго міровоззрѣнія. Ни школьное, ни политическое воспитаніе, полученное Замятнинымъ, не способствовали развитію въ немъ высокаго полета мыслей, способности къ смѣлому творчеству. Въ личности Замятнина не столько замѣчалась присутствіе качествъ великаго духа, сколько чертъ прекрасной, возвышенной, чистой души. Преобладающею чертой въ личности Замятнина была необычайная доброта, о которой, справедливо говоритъ Ренанъ: "c'est la bonté qui fait vivre". Дѣлать добро ближнему было для Дмитрія Николаевича истиннымъ наслажденіемъ, скажу болѣе -- неодолимою потребностью его нравственной природы. Изъ другихъ чертъ характера Замятнина заслуживаютъ упоминанія: безусловная честность во всѣхъ поступкахъ, добросовѣстное до педантизма отношеніе къ своимъ обязанностямъ, вѣрность однажды сознательно избранному знамени. Въ сношеніяхъ съ равными себѣ и подчиненными у Дмитрія Николаевича замѣчались прямота, простота и ровность, умѣнье привязывать ихъ къ хорошему дѣлу и разшевеливать въ нихъ лучшія стороны души. Замѣчательна была въ Дмитріи Николаевичѣ, столь рѣдко наблюдаемая у людей въ его положеніи, скромность, открыто высказываемое желаніе учиться долго и прилежно у людей болѣе его свѣдущихъ и отсутствіе того мелкаго самолюбія, которое не выноситъ около себя присутствія выдающихся талантовъ. Дмитрій Николаевичъ охотно выдвигалъ и въ министерствѣ, и впослѣдствіи въ судебныхъ учрежденіяхъ даровитыхъ дѣятелей, любуясь ихъ успѣхами и не боясь развитія ихъ дарованій. Незлопамятность, благодушіе, отвращеніе къ пересудамъ, какъ логическія послѣдствія его доброй натуры, замѣчались у Дмитрія Николаевича какъ въ частной жизни, такъ и оффиціальной дѣятельности. Въ сношеніяхъ съ просителями Замятнипъ отличался доступностію и внимательностію. Замятнинъ отзывался такъ: "Просителю, какъ бы больному, нужна помощь немедленная или объясненіе, что ему помощь невозможна". Онъ былъ всегда врагомъ пустыхъ широковѣщательныхъ обѣщаній, въ щедромъ расточеніи коихъ иные видятъ простое, но вѣрное средство для привлеченія просительскихъ сердецъ.
   Приведенная краткая характеристика показываетъ, что еслибы не благодатное либеральное движеніе 60-хъ годовъ, то дѣятельность Замятнина, всегда честная и гуманная, прошла бы незамѣтно, не оставивъ послѣ себя глубокихъ слѣдовъ. Но, какъ выше уже было замѣчено, въ эпоху всеобщаго преобразовательнаго воодушевленія и среднія способности даютъ богатый разцвѣтъ и слабыя иниціативою натуры мужаютъ и крѣпнутъ. Присущій имъ недостатокъ иниціативы парализуется быстрымъ и глубокимъ общественнымъ теченіемъ, которое несетъ ихъ, не требуя отъ нихъ особыхъ усилій воли и смѣлаго творческаго полета. Такъ случилось и съ Замятнинымъ. Богатые духовные дары его, тлѣвшіе подъ пепломъ, благодаря однообразной начальственной нивелировкѣ, ожили при, первомъ же соприкосновеніи съ здоровою атмосферой свободной общественной самодѣятельности.
   До 1862 года дѣло судебной реформы шло мимо министерства юстиціи и даже противъ его тенденцій. Тогдашній министръ юстиціи графъ Панинъ дѣлалъ не мало усилій, чтобы смягчить или, вѣрнѣе, исказить основныя начала судебной реформы. Когда же "Основныя Положенія" прошли въ государственномъ совѣтѣ и удостоились 29 сентября 1862 года Высочайшаго утвержденія, графъ Панинъ нашелъ, что роль его сыграна, и онъ долженъ у былъ подать въ отставку. Преемникомъ ему былъ назначенъ бывшій его товарищъ Д. Н. Замятнинъ. Первымъ дѣломъ Замятнина было избраніе себѣ въ товарищи Н. И. Стояновскаго, бывшаго въ то время статсъ-секретаремъ государственнаго совѣта. Раньше Замятнинъ не былъ даже знакомъ съ нимъ домами, а зналъ его только по службѣ. Высоко цѣня его способности и желая употребить ихъ на пользу судебной реформы, Замятнинъ искалъ въ своемъ товарищѣ помощника и даже, horribile dicta, наставника, въ совершенное отличіе отъ многихъ министровъ того времени, бравшихъ себѣ въ товарищи бездарности изъ опасенія, чтобы товарищи ихъ не затмили.
   Съ назначеніемъ Замятнина въ министерствѣ юстиціи сталъ носиться иной духъ, водворились иные порядки. Послѣ такого черстваго, безжизненнаго бюрократа, чиновника до мозга костей, какимъ былъ графъ Панинъ, служившій истиннымъ олицетвореніемъ бездушнаго формализма, вдругъ занимаетъ министерскій постъ человѣкъ мягкій, ласковый, пріятный въ обращеніи, доступный для всѣхъ. Графъ Панинъ, никогда не покидавшій своего недоступнаго бюрократическаго Олимпа, не только для объясненія съ публикою, но и для выслушанія докладовъ,-- чуть ли и съ курьеромъ своимъ объяснялся не иначе, какъ письменно. Преемникъ же его, не желая разыгрывать роли грознаго, но не видимаго далай-ламы, впервые назначилъ пріемные часы для личныхъ объясненій съ просителями. Что же касается правителя канцеляріи министерства юстиціи, Д. Б. Бэра, то онъ во всякое время принималъ просителей, просьбы коихъ въ тотъ же или на другой день докладывались министру.
   Отношенія новаго министра къ чинамъ министерства были превосходныя. Еще раньше Д. Н. Замятнинъ, будучи товарищемъ министра, успѣлъ пріобрѣсти расположеніе департаментскаго персонала простотою своего обращенія, составлявшаго такой бьющій въ глаза контрастъ съ недоступностью тогдашняго министра юстиціи... "Вдругъ видимъ,-- разсказывалъ мнѣ одинъ изъ департаментскихъ чиновниковъ того времени,-- симпатичнаго старика, въ гороховомъ сюртукѣ, съ сигарою во рту расхаживающаго между столами и запросто знакомящагося съ подчиненными: то былъ новый товарищъ министра Замятнинъ". Одинъ изъ дѣятельныхъ сотрудниковъ Замятнина, сенаторъ Д. Б. Баръ, слѣдующими чертами характеризуетъ личность его: "Всему вѣдомству (министерства юстиціи) уже давно была извѣстна въ высшей степени гуманная, симпатичная личность новаго начальника. Съ полнымъ къ нему довѣріемъ вѣдомство принялось за усиленную дѣятельность, стало готовиться къ предстоящей судебной реформѣ. Всегда спокойный, хладнокровный, чуждый мелочнаго самолюбія, онъ требовалъ серьезнаго отношенія въ дѣлу. Онъ обладалъ особымъ умѣньемъ выслушивать своихъ подчиненныхъ. Исполнитель, которому поручена была какая-либо работа, былъ увѣренъ, что онъ всегда придетъ во-время къ своему начальнику и будетъ выслушанъ имъ безъ малѣйшей тѣни неудовольствія и досады, хотя бы онъ представлялъ свои соображенія о невозможности исполнить отданное приказаніе. Каждое малѣйшее сомнѣніе обсуждалось, подвергалось строгой критикѣ, весьма часто коллегіально, и дѣло отъ такихъ пріемовъ выигрывало притомъ же начальникъ этимъ путемъ узнавалъ своихъ подчиненныхъ. Это не было нерѣшительностью, а было напротивъ желаніемъ отыскать правду, наилучшимъ образомъ осуществить ее и поставить дѣло на законную, твердую почву" {Граж. и Угол. Права 1881 года, No 6.}.
   Узнавъ изъ продолжительнаго жизненнаго опыта, что Русь "въ судахъ полна неправды черной", новый министръ направилъ всѣ силы своего вѣдомства для кореннаго излѣченія этого застарѣлаго недуга. Онъ усвоилъ себѣ либеральныя основанія судебной реформы, сдѣлался ихъ горячимъ сторонникомъ на всю жизнь. Этотъ почти шестидесятилѣтній, въ то время, старецъ, соединивъ въ себѣ твердость зрѣлаго возраста съ пыломъ молодаго увлеченія, организовалъ въ своемъ министерствѣ коллегію, соревновавшую съ коммиссіею для начертанія "Судебныхъ Уставовъ" въ работахъ для скорѣйшаго проведенія судебной реформы. Съ свойственнымъ ему умѣньемъ выбирать и привязывать въ себѣ людей, Замятнинъ, не обращая вниманія ни на возрастъ, ни на положеніе въ судебной іерархіи, сгруппировалъ около себя "могучую кучку" способныхъ и преданныхъ дѣлу реформы людей, воодушевленныхъ высотою предстоящей работы и искреннимъ желаніемъ поработать на пользу родины. На первомъ планѣ фигурировалъ -- правая рука министра юстиціи -- маститый государственный мужъ Н. И. Стояновскій, заложившій одинъ изъ первыхъ камней судебной реформы еще въ должности статсъ-секретаря государственнаго совѣта. Затѣмъ слѣдовали: директоръ департамента министерства юстиціи баронъ Врангель, вице-директоръ Б. Н. Хвостовъ, начальникъ законодательнаго отдѣленія Э. В. Фришъ, начальникъ уголовнаго отдѣленія H. Н. Шрейберъ, старшій юрисконсультъ консультаціи Д. Г. Фонъ-Дервизъ, начальникъ гражданскаго отдѣленія О. В. Эссенъ, юрисконсультъ Г. Б. Рѣпинскій, правитель канцеляріи министра юстиціи Д. Б. Бэръ и др. Люди съ мелкими страстишками, имѣя въ виду задѣть самолюбіе министра юстиціи, громко говорили, что онъ даетъ себя "начинять департаментскимъ либерализмомъ". Но Замятнинъ съ полнымъ равнодушіемъ и даже добродушіемъ выслушивалъ колкости и продолжалъ "учиться" у всякаго, кто могъ бы дать полезныя указанія для руководимаго имъ дѣла. А "ученіе" было серьезное и изученіе прилежное.
   Для ближайшаго съ своей стороны обсужденія внесенныхъ въ государственный совѣтъ проектовъ судоустройства и судопроизводства, Замятнинъ образовалъ подъ личнымъ своимъ предсѣдательствомъ, въ присутствіи товарища своего Н. И. Стояновскаго, особыя совѣщательныя засѣданія, къ которымъ были приглашены способнѣйшіе чины министерства юстиціи. Засѣданія эти продолжались въ теченіе четырехъ мѣсяцевъ (въ началѣ 1864 года) по три раза въ недѣлю, по вечерамъ, по пяти и болѣе часовъ каждое. Замятнинъ поражалъ на этихъ засѣданіяхъ своимъ терпѣніемъ и неутомимостью. Въ то время, когда молодые люди чувствовали утомленіе, онъ, несмотря на свои годы, засиживался до двухъ часовъ ночи, внимательно выслушивая всякое замѣчаніе и давая всякому высказаться вполнѣ, поощряя словомъ и личнымъ примѣромъ. По тщательномъ обсужденіи всѣхъ по порядку постановленій проектовъ судебной реформы, основаній приведенныхъ въ объяснительныхъ запискахъ коммиссіи В. П. Буткова и возбужденныхъ по разнымъ вопросамъ разногласій въ засѣданіяхъ помянутой коллегіи, по указанію Дмитрія Николаевича, устанавливалась сущность замѣчаній его на проекты. Потомъ эти замѣчанія, подробно редактированныя, подъ ближайшимъ надзоромъ товарища министра Н. И. Стояновскаго, окончательно просматривались Замятнинымъ, печатались и по мѣрѣ изготовленія разсылались во всѣмъ членамъ соединеннаго присутствія департаментовъ государственнаго совѣта во времени происходившихъ въ ономъ засѣданій. Такимъ образомъ доставлены были подробныя соображенія о необходимости измѣненія по существу до 1.100 статей проектовъ, а именно: до 600 статей проекта гражданскаго судопроизводства, до 300 проекта уголовнаго судопроизводства, до 80 статей проекта о проступкахъ подвѣдомыхъ мировымъ судьямъ и до 120 проекта Учрежденій судебныхъ мѣстъ {Журн. Мин. Юстиціи 1866 г., No 4, стр. 31.}. Вотъ какъ честно поработалъ Зймятиннъ вмѣстѣ съ своими сотрудниками для судебной реформы!
   Независимо отъ изложеннаго, Дмитрій Николаевичъ, желая еще болѣе споспѣшествовать успѣху судебной реформы, испросилъ соизволеніе покойнаго Государя на то, во-первыхъ, чтобы министру дозволено было по проектамъ судоустройства и судопроизводства сообщать государственному совѣту во время слушанія проектовъ, а затѣмъ представлять совѣту изустно разъясненія, какія окажутся необходимыми; во-вторыхъ, чтобы всѣ работы коммиссіи В. П. Буткова сообщены были для предварительнаго разсмотрѣнія сенаторамъ и оберъ-прокурорамъ, такъ какъ многіе изъ нихъ обладаютъ большимъ запасомъ знаній юридическихъ и практическою, въ судебныхъ дѣлахъ, опытностью; и въ-третьихъ, чтобы товарищъ министра Стояновскій находился во всѣхъ засѣданіяхъ государственнаго совѣта по дѣлу судебной реформы съ правомъ представлять объясненія и соображенія свои по проектамъ о преобразованіи судебной части.
   Такимъ образомъ участіе Замятнина по подготовкѣ судебной реформы сводилось въ цѣлесообразномъ планѣ организаціи работъ министерства юстиціи, въ высшемъ руководствѣ и лучшемъ направленіи дѣятельности чиновъ министерства, сообразно способностямъ каждаго, и, наконецъ, въ воодушевленіи ихъ своимъ нравственнымъ вліяніемъ и личнымъ примѣромъ неутомимости и добросовѣстнаго отношенія къ дѣлу.
  

IV.

Habent sua fata libelli.

   Выше было указано, съ какою добросовѣстностью вырабатывалъ Замятнинъ свои замѣчанія на проекты "Судебныхъ Уставовъ". Въ совокупности "Замѣчанія министра юстиціи" образовали солидный томъ in folio въ 500 слишкомъ страницъ. Довольно странная судьба постигла этотъ замѣчательный трудъ. Публикѣ и даже спеціалистамъ онъ почти неизвѣстенъ. Въ "Судебныхъ Уставахъ" изданія государственной канцеляріи приводится масса соображеній изъ объяснительныхъ записокъ, журналовъ государственнаго совѣта и даже записки статсъ-секретаря Блудова, о замѣчаніяхъ же министра юстиціи Замятнина, имѣвшихъ результатомъ видоизмѣненіе многихъ статей проектовъ и стало-быть могущихъ служить наилучшимъ комментаріемъ къ новой редакціи статей, вошедшихъ въ измѣненномъ видѣ въ "Судебные Уставы",-- ни слова не говорится. Имѣемъ ли мы дѣло съ простою случайностью, или случаемъ проявленія jalousie de métier, но фактъ тотъ, что разностороннія замѣчанія министра юстиціи вовсе игнорируются оффиціальнымъ изданіемъ "Судебныхъ Уставовъ". Лучшею аттестаціей для этого труда можетъ служить то обстоятельство, что многія изъ предложенныхъ имъ поправокъ вошли въ дѣйствующее судебное законодательство, какъ одна изъ лучшихъ его частей; нѣкоторыя изъ серьезныхъ поправокъ были отвергнуты государственнымъ совѣтомъ, благодаря чему образовались въ "Судебныхъ Уставахъ" замѣтные пробѣлы и шероховатости, понынѣ еще неустраненные,-- такъ, напримѣръ, порядокъ взысканія во безспорнымъ актамъ.
   Общая черта всѣхъ "Замѣчаній" Замятнина -- неуклонное слѣдованіе и неустанное отстаиваніе либеральныхъ "Основныхъ Положеній", легшихъ въ основаніе судебной реформы, иной разъ даже болѣе вѣрное слѣдованіе имъ, чѣмъ то замѣчается въ трудахъ коимиссіи Буткова. Въ виду малаго знакомства публики съ этими "Замѣчаніями", я считаю полезнымъ привести нѣкоторыя изъ нихъ, тѣмъ болѣе, что они представляютъ цѣнный матеріалъ и для характеристики личности Замятнина. Велики заслуги составителей проектовъ судоустройства и судопроизводства, но справедливость и интересъ дѣла требуютъ отвести должное мѣсто и трудамъ того, кто своими замѣчаніями значительно способствовалъ улучшенію многихъ предположеній проекта.
  

§ 1. Замѣчанія на проектъ устава гражданскаго судопроизводства.

   "Министръ юстиціи, глубоко сознавая всю важность этого дѣла (судебной реформы) для будущаго развитія гражданской жизни нашего отечества, считаетъ долгомъ выразить, прежде всего, искреннее убѣжденіе, что означенные проекты ("Уставовъ") представляютъ собою обширный и замѣчательный трудъ, исполненный съ совершенною добросовѣстностью и съ полнымъ пониманіемъ величія предстоящей задачи". Такъ привѣтствовалъ Замятнинъ съ своего важнаго министерскаго поста дѣло реформы. Бросая затѣмъ общій взглядъ на внесенные въ государственный совѣтъ проекты, министръ замѣчаетъ, что они но вполнѣ согласованы между собою, что онъ объясняетъ тѣмъ, что коммиссія, составлявшая проекты, работала по отдѣленіямъ и не имѣла времени и возможности разсмотрѣть весь свой трудъ въ совокупности и сообщить различнымъ его частямъ надлежащее единство и одну общую систему. Замѣчаніе весьма цѣнное, имѣвшее послѣдствіемъ новое размѣщеніе частей и приведеніе "Уставовъ" въ болѣе стройную систему.
   Порядокъ изложенія правилъ мироваго судопроизводства по гражданскимъ дѣдамъ былъ подробно разсмотрѣнъ "Замѣчаніями". Они находили, прежде всего, болѣе правильнымъ сначала изложить процессуальныя правила общаго порядка судопроизводства, а потомъ, какъ изъятіе, мироваго. "Замѣчанія" критиковали основательно и содержаніе этихъ правилъ. Проектъ, какъ извѣстно, начерталъ довольно подробныя правила для мировыхъ судей и вмѣстѣ съ тѣмъ предоставилъ имъ примѣнять общія правила судопроизводства въ той мѣрѣ, какъ они могутъ быть согласованы съ производствомъ въ мировыхъ учрежденіяхъ. Такая постановка дѣла вмѣсто облегченія должна затруднить, по мнѣнію министра юстиціи, судей не-юристовъ. Онъ предлагалъ ст. 143 проекта изложить такъ: всѣ тѣ правила производства дѣлъ въ общихъ судахъ, которыя не отмѣнены или не замѣнены въ настоящей книгѣ, имѣютъ полное примѣненіе въ производству у мировыхъ судей (стр. 4 "Замѣч."). Государственный совѣтъ болѣе склонился къ мнѣнію коммиссіи, вслѣдствіе чего въ Уст. гражд. суд. внесена была крайне неопредѣленнаго содержанія статья 80, причинившая не мало затрудненій и мировой судебной практикѣ, и кассаціонному сенату. Кто знаетъ, не этой ли статьѣ по преимуществу мы обязаны усиленіемъ въ мировыхъ учрежденіяхъ, въ разрѣзъ ихъ основной идеѣ, формализма?
   Но вопросу о размѣрѣ подсудности мировой юстиціи Замятнинъ кореннымъ образомъ разошелся съ проектомъ коммиссіи. Она предполагала ограничить вѣдомство мироваго суда исками не свыше 100 руб. Министръ юстицій энергично возсталъ противъ этого пункта и прежде всего возражалъ противъ того довода, что "единоличный судъ мироваго судьи, могущаго притомъ быть и не юристомъ, представляетъ менѣе гарантіи въ правильномъ рѣшеніи дѣлъ, чѣмъ коллегіальные суды". Не слѣдуетъ забывать, сказано въ "Замѣчаніяхъ", что наибольшую гарантію въ правильномъ рѣшеніи дѣлъ представляетъ хорошій выпоръ судей (курсивъ въ подлинникѣ), а выборъ можетъ быть тѣмъ лучше и тѣмъ строже, чѣмъ менѣе лицъ потребуется для занятія судейскихъ должностей. Далѣе дѣлается весьма важное практическое замѣчаніе, что народное богатство у насъ не настолько развито, какъ въ другихъ европейскихъ государствахъ, и поэтому именно и слѣдуетъ дать народу дешевый судъ (стр. 19). Министръ предложилъ возвысить подсудность мировой юстиціи до исковъ въ 500 руб., что и было принято государственнымъ совѣтомъ.
   Вообще заслуживаетъ вниманія, что, въ отличіе отъ своего преемника, Замятнинъ относился съ большимъ довѣріемъ въ выборнымъ мировымъ судьямъ и старался возвысить ихъ положеніе, не видя, подобно другимъ, основанія брать ихъ въ подозрѣніе потому только, что на выборъ ихъ не можетъ вліять министерство юстиціи. Во всѣхъ, даже второстепенныхъ, случаяхъ Замятнинъ оставался вѣренъ этому взгляду. "Проектъ" предоставлялъ окружнымъ судамъ право поручать мировому судьѣ допросъ свидѣтелей, распросъ тяжущихся, повѣрку доказательствъ, осмотръ на мѣстѣ и т. п. "Замѣчанія" возстаютъ противъ этихъ правилъ, какъ умаляющихъ достоинство мировыхъ судей. Министръ при этомъ припоминаетъ слѣдующія соображенія, по коимъ государственный совѣтъ предъ тѣмъ счелъ невозможнымъ подчинить мировыхъ судей окружнымъ судамъ: "при такомъ подчиненіи надежда видѣть на этой Должности мѣстныхъ, всѣми уважаемыхъ землевладѣльцевъ, поставленныхъ подъ единственный контроль избравшаго ихъ общества и уголовнаго суда, уничтожается, и затѣмъ новая должность вступаетъ въ общій разрядъ низшихъ судебно-полицейскихъ должностей". Мѣры, предлагаемыя коммиссіей, не могутъ не поставить, сказано въ "Замѣчаніяхъ" (стр. 67), мировыхъ судей въ совершенную зависимость отъ окружныхъ судовъ, такъ какъ немыслимо, чтобъ имѣющій право давать порученіе не имѣлъ права опредѣлять степень удовлетворительности исполненія этого порученія. Стараніе свое охранять достоинство мировыхъ судей Замятнинъ простиралъ такъ далеко, что онъ, въ видахъ привлеченія въ занятію этой должности людей высоко поставленныхъ въ общественномъ мнѣніи, не считалъ также удобнымъ, въ случаѣ недостатка въ членахъ окружнаго суда, приглашать мировыхъ судей. При этомъ онъ приводитъ слѣдующее деликатное соображеніе: "отсутствующія должностныя лица обыкновенно замѣняются, временно, лицами, стоящими въ служебной іерархіи ниже самихъ отсутствующихъ, а потому необходимо устранить возможность примѣненія подобнаго толкованія относительно званія мировыхъ судей и членовъ окружныхъ судовъ".
   Ст. 103 и 104 проекта предоставляли истцу, недовольному распоряженіемъ предсѣдателя о возвращеніи прошенія, обжаловать дѣйствія предсѣдателя суду. "Замѣчанія" указываютъ, во-первыхъ, на то, что для обжалованія не положено никакого срока, и, во-вторыхъ, на неудобство для судебной коллегіи разсматривать дѣйствія своего предсѣдателя, такъ какъ подобный порядокъ можетъ возбудить сомнѣніе, быть-можетъ и не лишенное основанія, въ безпристрастіи членовъ суда къ дѣйствіямъ своего предсѣдателя (стр. 31). Согласно поправкѣ, внесенной "Замѣчаніями", составлена была нынѣшняя ст. 268-я Уст. гражд. судопр.
   Признавая, что несправедливо было бы требовать обезпеченія судебныхъ издержекъ отъ иностранца, хотя и не состоящаго въ русской службѣ, но имѣющаго недвижимую собственность въ Россіи, министръ предложилъ видоизмѣнить въ этомъ смыслѣ проектъ (стр. 108). Поправка вошла въ нынѣшнюю ст. 571-ю, п. 5, Уст. гражд. судопр.
   Ст. 476-ю проекта министръ юстиціи полагалъ видоизмѣнить и изложить слѣдующимъ образомъ: возраженія, что самое право на искъ вовсе не принадлежитъ тому лицу, которое ищетъ, либо прекратилось и погашено прежде начатія иска исполненіемъ обязательства, силою судебнаго рѣшенія, мировою сдѣлкою или истеченіемъ земской давности и т. п., не считаются отводами, а посему предъявляются суду и разсматриваются имъ не иначе, какъ вмѣстѣ съ возраженіями по существу иска (стр. 112). Поправка эта почти дословно вошла въ 589 ст. Уст. гражд. судопр.
   Только благодаря "Замѣчаніямъ" министра внесено въ ст. 679 и 680 Уст. гражд. судопр. постановленіе о порядкѣ устраненія прокуроровъ, который былъ упущенъ изъ виду при составленіи проекта. "Замѣчанія" же способствовали значительному улучшенію постановленія о заочныхъ рѣшеніяхъ (стр. 126 и 127).
   Въ книгѣ III проекта, ст. 74--77, излагался рядъ правилъ объ исправленіи ошибокъ въ рѣшеніяхъ. Министръ юстиціи въ принципѣ отвергалъ надобность въ подобныхъ правилахъ по слѣдующимъ основаніямъ: установленіе особаго порядка для исправленія ошибокъ предполагаетъ съ одной стороны недовѣріе къ суду, а съ другой -- возможность ошибокъ съ его стороны. Если даже при дѣйствующемъ порядкѣ судопроизводства на практикѣ почти никогда не возбуждалось вопроса о невѣрности изложенія рѣшеній, то тѣмъ менѣе можно предположить, что по введеніи новаго судопроизводства случаи жалобъ на невѣрность изложеній рѣшеній увеличатся. Наконецъ, если принять за основное правило, что въ окончательную законную силу входитъ только резолюція суда, а не изложеніе въ рѣшеніи обстоятельствъ дѣло, то подобное исправленіе ошибокъ потеряетъ всякое практическое значеніе. Согласно мнѣнію министра, государственный совѣтъ исключилъ изъ Устава правила объ исправленіи рѣшеній.
   По вопросу объ организаціи кассаціоннаго производства министръ юстиціи радикально разошелся съ проектомъ. Министръ юстиціи исходилъ изъ болѣе строгаго правоваго воззрѣнія и полагалъ, что для упроченія правоваго порядка необходимо перечислить въ самомъ Уставѣ гражд. судопр. тѣ формы, нарушеніе коихъ влечетъ за собою недѣйствительность рѣшенія, коммиссія же считала невозможнымъ такое исчисленіе. Государственный совѣтъ согласился съ мнѣніемъ комииссіи, но соображенія, приведенныя министромъ юстиціи, заслуживаютъ полнаго вниманія. Значеніе ихъ не только не ослаблено, но можетъ быть еще усилено послѣдующею кассаціонною практикой. "Конечно,-- сказано въ "Замѣчаніяхъ",-- наука судопроизводства не выработала еще такихъ началъ по вопросу о формахъ, обусловливающихъ правильность судебваго рѣшенія, которыя бы признавались всѣми безусловно справедливыми. Но изъ этого еще нельзя сдѣлать вывода, что нужно отказаться отъ попытки опредѣлить такія формы. Постановляя правила судопроизводства, законодатель долженъ стараться объ одномъ -- исполнить свою задачу добросовѣстно. Безъ сомнѣнія, нельзя гоняться за совершенствомъ, потому что несовершенство человѣческой природы ставитъ тому непреодолимую преграду. По законодатель тѣмъ не менѣе долженъ имѣть какія-либо убѣжденія и считать ихъ правильными. Иначе въ ожиданіи, что истины, признаваемыя нынѣ таковыми, со-временемъ должны потерять авторитетъ, пришлось бы отказаться отъ всякихъ убѣжденій и всякой общественной дѣятельности. Если же законодатель имѣетъ свои убѣжденія, то долженъ проводить ихъ, установлять правила, въ полезномъ дѣйствіи которыхъ онъ увѣренъ, и предоставить потомству судить о ихъ достоинствѣ и дѣлать исправленія и дополненія, которыя признаны будутъ нужными. Еслибы даже трудъ перечисленія всѣхъ упомянутыхъ формъ судопроизводства былъ очень сложенъ, то" несмотря на то, отъ него нельзя отказываться при начертаніи Устава судопроизводства, потому что съ теченіемъ времени для людей, не занимавшихся составленіемъ Устава и, слѣдовательно, незнакомыхъ съ основаніемъ каждой статьи, трудъ этотъ сдѣлается еще сложнѣе. Затѣмъ министръ юстиціи предусмотрительно замѣчалъ, что пробѣлъ въ Уставѣ по сему предмету тяжело отзовется на практикѣ. "Сколько лѣтъ понадобится,-- писалъ онъ,-- на то, чтобы сенатъ изъ подлежавшихъ его разрѣшенію частныхъ случаевъ составилъ полныя правила для руководства на будущее время? Каково будетъ положеніе тяжущихся, знающихъ, что есть правила объ отмѣнѣ рѣшеній въ кассаціонномъ порядкѣ и не находящихъ въ законахъ никакихъ указаній на то, въ какихъ случаяхъ этотъ порядокъ примѣняется? Понятно, что, при всякомъ нарушеніи со стороны суда какихъ-либо формальностей, тяжущійся, незнакомый съ значеніемъ новаго въ Россіи кассаціоннаго производства, совершенно добросовѣстно пожелаетъ попробовать, не отмѣнитъ ли кассаціонный департаментъ по этому случаю судебнаго рѣшенія. Вслѣдствіе сего просьбы объ отмѣнѣ рѣшеній во множествѣ будутъ поступать въ правительствующій сенатъ. На разрѣшеніе такихъ просьбъ потратится много напраснаго труда и времени, большая часть изъ нихъ будетъ оставлена безъ послѣдствій, а слѣдовательно окажутся напрасными и значительныя издержки, сопряженныя съ производствомъ но просьбамъ объ отмѣнѣ рѣшеній". Въ заключеніе министръ представилъ состоявшій изъ 29 параграфовъ перечень формальностей, нарушеніе коихъ должно было влечь за собою отмѣну окончательныхъ рѣшеній. Послѣдующій опытъ показалъ, какъ правъ былъ Замятнинъ, опасаясь черезмѣрнаго обремененія дѣлами кассаціоннаго суда и спутанности кассаціонной практики. Для предупрежденія такого обремененія, вопреки очевиднымъ началамъ судебной реформы, стали впослѣдствіи ставить барьеры для тяжущихся въ видѣ кассаціоннаго залога, сдѣлавшаго кассаціонный судъ недоступнымъ для людей недостаточныхъ. А въ какомъ незавидномъ состояніи находилась и отчасти находится наша кассаціонная практика, это всѣмъ извѣстно {См. мою статью въ Юридич. Вѣстникѣ 1881 года, No 4: "О старомъ и новомъ направленіи гражданской кассаціонной практика".}.
   При обсужденіи правилъ кассаціоннаго производства министръ юстиціи признавалъ цѣлесообразнымъ установленіе болѣе подробныхъ правилъ, что, къ сожалѣнію, однако же не было принято государственнымъ совѣтомъ. Пользуясь чрезвычайною краткостію "Судебныхъ Уставовъ" при изложеніи правилъ кассаціоннаго производства въ реакціонномъ лагерѣ (см. Берегъ 1880 г.), стали, напримѣръ, впослѣдствіи настойчиво утверждать такой абсурдъ, что въ кассаціонномъ департаментѣ не допускаются словесныя объясненія. "Замѣчанія" министра юстиціи прямо устанавливали такое право. Кромѣ того министръ проектировалъ предоставленіе сенату права пріостановки рѣшеній, на кои поступили кассаціонныя жалобы, что, въ немалому ущербу дли правосудія, не было принято (стр. 149). Взамѣнъ того появилась весьма непрактичная ст. 814 Уст. гражд. судопр., по которой рѣшеніе пріостанавливается лишь послѣ того, какъ послѣдуетъ опредѣленіе сената объ отмѣнѣ рѣшенія.
   По вопросу о случаяхъ, въ которыхъ могутъ быть допущены просьбы о разрѣшеніи отыскивать убытки съ судей, въ коммиссіи возникло разногласіе. Министръ юстиціи высказался за то мнѣніе, что судья подвергается отвѣтственности не только въ томъ случаѣ, когда неправильное рѣшеніе постановлено имъ изъ корыстныхъ или иныхъ личныхъ видовъ, но также когда оно было слѣдствіемъ ошибки судьи или неправильнаго, лишь по недоразумѣнію, толкованія законовъ (стр. 57). Въ этомъ видѣ и вошло это правило въ Уставъ, которое, впрочемъ, значительно смягчено кассаціонною практикой.
   Нынѣшняя редакція важнѣйшей 893 ст. Уст. гражд. судопр. о законной силѣ рѣшенія обязана своимъ происхожденіемъ замѣчанію министра юстиціи. Затѣмъ онъ же, во избѣжаніе всякихъ сомнѣній, полагалъ оговорить положительно въ Уставѣ, что въ законную силу вступаетъ одна лишь резолюція. Поправка, къ сожалѣнію, отвергнута была государственнымъ совѣтомъ.
   Одна изъ слабыхъ сторонъ Устава гражд. судопр.-- это отсутствіе особыхъ правилъ для взысканія по такъ-называемымъ безспорнымъ актамъ. Министръ юстиціи полагалъ, что обращеніе взысканія по такимъ документамъ въ состязательному и сокращенному порядку судопроизводства противорѣчило бы основнымъ положеніямъ судебной реформы, что сокращенный порядокъ установленъ лишь для спорныхъ дѣлъ, и если актъ оказывается безспорнымъ, то судъ, вмѣсто всякаго судопроизводства, обязанъ просто дать приказъ объ исполненіи акта. Исходя изъ той мысли, что порядокъ производства дѣлъ о взысканіяхъ по безспорнымъ актамъ долженъ отвѣчать двумъ требованіямъ -- справедливости и скорости, министръ юстиціи предложилъ подробный проектъ по этому предмету. Онъ проектировалъ дѣла эти передать мировымъ судьямъ. Отвѣтчикъ можетъ защищаться по такимъ искамъ только установленными въ законѣ возраженіями. При наличности же другихъ возраженій судья рѣшаетъ искъ по безспорному акту, а отвѣтчику предоставляетъ встрѣчный споръ свой предъявить по подсудности въ подлежащемъ судебномъ мѣстѣ (стр. 235). Словомъ, министръ предлагалъ тѣ самыя правила, которыя въ послѣднее время нѣсколько разъ принимались внести, но все неудачно, въ Уставъ гражд. судопр.
   Опуская массу весьма дѣльныхъ замѣчаній ко всѣмъ почти частямъ судопроизводства, въ большинствѣ уваженныхъ государственнымъ совѣтомъ, укажу на два замѣчанія Замятнина о дѣлахъ казеннаго управленія. Онъ возражалъ противъ проектированнаго исключительно письменнаго производства этихъ дѣлъ. Письменный порядокъ рекомендовался преимущественно въ, тѣхъ видахъ, что онъ облегчаетъ контроль высшихъ мѣстъ надъ низшими и повѣренными казны. Противъ этого возражалъ министръ, ссылаясь на то, что нѣтъ основанія предполагать, что повѣренный частнаго лица долженъ имѣть больше интереса въ дѣлѣ, нежели уполномоченный казеннаго управленія. Притомъ повѣренными казны, кромѣ оффиціальныхъ ходатаевъ, могутъ быть только присяжные повѣренные (иниціатива этого постановленія также исходила отъ министра), а при организаціи, какая дается этому учрежденію "Основными Положеніями", можно надѣяться, что, независимо отъ матеріальнаго интереса, нравственныя побужденія еще болѣе будутъ заставлять ихъ дѣйствовать правильно и согласно интересамъ ихъ вѣрителей (стр. 253). Министръ юстиціи возражалъ и противъ предположенія проекта, по которому искъ противъ казны, вытекающій изъ договора подряда, можно предъявлять только по окончаніи подряда. Питая къ суду полное довѣріе, министръ не соглашался съ такимъ ограниченіемъ. Замѣчаютъ,-- говоритъ министръ,-- что дѣла, возникающія изъ договоровъ съ казною, бываютъ иногда связаны съ важными государственными интересами, и что посему остановка исполненія подряда впредь до разрѣшенія судомъ возникающаго при исполненіи спора могла бы имѣть весьма опасныя послѣдствія; но замѣчаніе это падаетъ въ виду того, что предъявленіе иска не останавливаетъ распоряженія казеннаго управленія. Воспрещеніе подрядчику предъявить искъ до окончанія подряда, продолжающагося иногда нѣсколько лѣтъ, можетъ лишить его возможности получить когда-либо удовлетвореніе, такъ какъ въ теченіе этого времени могутъ исчезнуть всѣ слѣды произведенныхъ имъ работъ и такимъ образомъ онъ можетъ быть лишенъ всѣхъ средствъ доказать свой искъ.
  

§ 2. Замѣчанія на проектъ Устава уголовнаго судопроизводства.

   Какъ въ Уставѣ гражданскаго судопроизводства, такъ и уголовнаго министръ юстиціи Замятнинъ добивался расширенія подсудности мировой юстиціи. Проектъ предлагалъ предоставить мировымъ судьямъ право налагать взысканіе на сумму не болѣе 100 руб., министръ же юстиціи настаивалъ на возвышеніи этой цифры до 300 руб., что и было принято государственнымъ совѣтомъ.
   Въ проектѣ довольно смутно разграничивалась власть судебнаго слѣдователя и полиціи по производству предварительнаго -слѣдствія и дознанія. Министръ юстиціи въ подробныхъ объясненіяхъ указывалъ на то, что съ одной стороны власть полиціи не можетъ быть оставлена въ томъ видѣ, какъ она существовала на основаніи стараго "Наказа полиціи",-- такъ, напримѣръ, съ правомъ сниманія формальнаго допроса съ обвиняемаго,-- а съ другой стороны нельзя обязанности полиціи по производству дознанія возлагать на судебнаго слѣдователя, такъ какъ слѣдователь -- не полицейскій сыщикъ, а слѣдственный судья, производящій изслѣдованіе о преступленіяхъ, а не о происшествіяхъ.
   О гласности и защитѣ на предварительномъ слѣдствіи находимъ слѣдующія замѣчанія. По существующему на практикѣ порядку весьма многія дѣйствія слѣдователя гласны и это вытекаетъ изъ существа самихъ обязанностей слѣдователя и обстановки, при которой онѣ исполняются: напримѣръ, если слѣдователь пріѣзжаетъ въ деревню для производства слѣдствія и останавливается въ какой-либо избѣ, то хозяинъ дома со всею семьей дѣлается невольнымъ зрителемъ всѣхъ слѣдственныхъ дѣйствій. По мнѣнію самихъ слѣдователей, допросъ самыхъ изворотливыхъ преступниковъ и самыхъ молчаливыхъ свидѣтелей, не желающихъ сказать правды, необходимо производить не съ глазу на глазъ, а въ присутствіи другихъ. Нахожденіе постороннихъ лицъ производитъ, въ особенности на свидѣтелей, такое вліяніе, что все то, чего бы не добился отъ нихъ никогда слѣдователь, допрашивая ихъ съ глазу на глазъ, дѣлается извѣстнымъ слѣдователю немедленно, когда онъ допроситъ свидѣтелей, въ присутствіи постороннихъ лицъ. По этимъ соображеніямъ министръ юстиціи полагалъ предоставить слѣдователю разрѣшать присутствіе публики при слѣдственныхъ дѣйствіяхъ въ тѣхъ случаяхъ, когда присутствіе ея не можетъ препятствовать къ открытію истины. Государственный совѣтъ отвергъ и эту ограниченную гласность. Касательно защиты министръ юстиціи полагалъ, что защита на предварительномъ слѣдствіи свойственна исключительно процессу обвинительному и не можетъ имѣть мѣста въ процессѣ смѣшанномъ, какимъ представляется предначертанный "Основными Положеніями" для нашего отечества порядокъ уголовнаго судопроизводства (стр. 45).
   Благодаря замѣчаніямъ министра юстиціи, значительно улучшены были предположенія проекта о пресѣченіи обвиняемымъ способовъ уклоняться отъ слѣдствія. Въ проектѣ предположено было предоставить усмотрѣнію и благоразумію судебнаго слѣдователя принятіе той или другой мѣры обезпеченія. Министръ юстиціи выступилъ противъ этой обширной и ничѣмъ не регулированной дискреціонной власти, предоставленной слѣдователю, и заявилъ себя сторонникомъ большаго огражденія личностей обвиняемыхъ отъ произвола слѣдователей. "Порядокъ, установляемый проектомъ,-- писалъ министръ,-- поведетъ къ тому, что одинъ слѣдователь будетъ всѣхъ самыхъ тяжкихъ преступниковъ освобождать подъ залогъ или на поруки, а другой будетъ всѣхъ виновныхъ въ менѣе тяжкихъ преступленіяхъ содержать подъ стражею. Во всей Россіи, смотря по характеру и достоинству слѣдователя, установятся особые порядки пресѣченія, по тяжести своей совершенно различные, чего надлежитъ, насколько сіе возможно, избѣгать. По мнѣнію министра юстиціи, подобное широкое право въ рукахъ слѣдователя можетъ обратиться въ такое орудіе произвола, предъ которымъ произволъ нынѣшнихъ слѣдователя и полиціи, на который нерѣдко слышатся жалобы, покажется идеаломъ справедливости и законности. При начертаніи) правилъ, которыми съ одной стороны ограничивается свобода гражданъ, а съ другой -- обезпечивается общественная безопасность, нельзя обольщаться надеждою, что ни одно изъ должностныхъ лицъ, коимъ ввѣряется исполненіе этихъ правилъ, на уклонится отъ справедливости и своего долга. Если на практикѣ не всегда возможно предотвратить такое уклоненіе, то тѣмъ не менѣе на законодателѣ лежитъ обязанность поставить для сего преграды. Наконецъ, должно подумать и о добросовѣстномъ судебномъ слѣдователѣ. Обязанности слѣдователя весьма тяжки и непріятны. Нынѣ, принимая ту или другую мѣру обезпеченія, слѣдователь можетъ сослаться, въ основаніе своихъ дѣйствій, на законъ. Если и при такомъ порядкѣ слѣдователямъ объявляютъ, что отъ лихъ все зависитъ, что они могутъ такъ растолковать законъ, что распоряженіе ихъ не повлечетъ для обвиняемаго содержанія подъ стражею, то на что укажетъ слѣдователь въ основаніе принятія имъ строгой мѣры обезпеченія, чѣмъ будетъ онъ оправдывать свои, согласныя съ предоставляемымъ ему закономъ правомъ, дѣйствія? Самаго добросовѣстнаго и свято исполняющаго свой долгъ слѣдователя будутъ обвинять въ произволѣ, и не можетъ быть иначе, когда, по буквѣ самаго закона, принятіе той или другой мѣры обезпеченія по всѣмъ преступленіямъ зависитъ единственно отъ власти слѣдователя". Въ силу этихъ соображеній министръ юстиціи предложилъ систему постепеннаго усиленія мѣръ пресѣченія соотвѣтственно тяжести преступленія, которая и вошла въ дѣйствующій Уст. угол. судопр.
   По совершенно непонятной непослѣдовательности "проектъ" постановлялъ, что подсудимому назначается защитникъ не по всѣмъ дѣламъ вообще, а только въ тѣхъ случаяхъ, когда дѣло подлежитъ суду присяжныхъ, или когда подсудимый по малолѣтству, недостаточному развитію умственныхъ способностей, дряхлости, увѣчью, или какимъ-либо недугамъ -- не въ состояніи самъ себя защищать. Министръ юстиціи, ссылаясь на 60 и 68 ст. "Основ. Полож.", настаивалъ на томъ, чтобы всякому подсудимому было предоставлено просить о назначеніи защитника, причемъ предсѣдатель могъ, за недостаткомъ присяжныхъ повѣренныхъ и кандидатовъ на судебныя должности, назначать защитниковъ изъ чиновниковъ канцеляріи, или другихъ лицъ, которыя пожелали бы принять на себя защиту подсудимаго безвозмездно.
   Проектъ вмѣнялъ предсѣдателю въ обязанность не употреблять "ухищреній" для склоненія подсудимаго въ признанію и не допрашивать его съ сею цѣлью о подробностяхъ такого преступленія, въ совершеніи коего не сознается. Министръ юстиціи полагалъ, что правило это отнимаетъ у предсѣдателя суда всякую возможность исполнить главнѣйшую, лежащую на немъ, обязанность -- способствовать открытію истины. Статья эта налагаетъ,-- писалъ Замятнинъ,-- на уста предсѣдателя печать молчанія, несмотря на убѣжденія его въ совершенномъ неразъясненіи сторонами какого-либо обстоятельства дѣла. По этимъ соображеніямъ министръ полагалъ предоставить предсѣдателю, членамъ суда и присяжнымъ засѣдателямъ право предлагать подсудимому вопросы, что и вошло въ ст. 684 Уст. угол. суд.
   Проектъ разрѣшалъ неограниченному числу лицъ изъ принадлежащихъ къ судебному вѣдомству и сословію присяжныхъ повѣренныхъ присутствовать въ судѣ во время засѣданія, происходящаго при закрытыхъ дверяхъ. Министръ юстиціи полагалъ, что, при дѣйствіи этого правила, дѣла, возбуждающія всеобщее вниманіе, будутъ привлекать массу постороннихъ лицъ, къ составу присутствія не принадлежащихъ, и различіе закрытаго засѣданія отъ публичнаго будетъ состоять только въ томъ, что вмѣсто частныхъ лицъ будутъ присутствовать должностныя лица судебнаго вѣдомства и присяжные повѣренные. Такимъ образомъ цѣль закона -- посредствомъ закрытія дверей суда устранить при судебномъ слѣдствіи гласность -- во многихъ случаяхъ не будетъ достигнута. Не отрицая пользы, которую могутъ извлечь означенныя лица, присутствуя при разсмотрѣніи дѣлъ при закрытыхъ дверяхъ, министръ юстиціи находилъ, что, въ видахъ достиженія цѣли, съ коею двери суда объявлены закрытыми, слѣдовало бы постановить, что означенныя лица допускаются въ засѣданіе съ разрѣшенія предсѣдателя (стр. 80). Ограниченіе это вошло въ ст. 623 Уст. угол. суд.
   Дѣйствующій порядокъ составленія присутствія присяжныхъ засѣдателей и правила отвода ихъ въ значительной степени составлены подъ вліяніемъ поправокъ министра юстиціи. По его же замѣчаніямъ исключены предположенія проекта, требовавшія, чтобы судъ непремѣнно удалялся для совѣщанія изъ залы засѣданія, чтобы всѣ протоколы судебныхъ засѣданій прочитывались въ засѣданіи суда, и многое другое. По тѣмъ же соображеніямъ, которыя высказаны были при разсмотрѣніи проекта Устава гражданскаго судопроизводства и даже а fortiori, Замятнинъ полагалъ необходимымъ озаботиться, чтобы лицамъ, приносящимъ кассаціонную жалобу, было положительно извѣстно, нарушеніе какихъ формъ судопроизводства можетъ быть поводомъ въ отмѣнѣ приговора суда, въ противномъ случаѣ, полагалъ министръ, всѣ подсудимые, единственно въ видахъ отдаленія приведенія приговора въ исполненіе, будутъ приносить напрасныя жалобы. Тутъ же министръ предложилъ состоящій изъ 24 пунктовъ примѣрный перечень существенныхъ формъ, отступленіе отъ коихъ влечетъ за собою кассацію приговора. Мнѣніе Замятнина не было принято государственнымъ совѣтомъ, о чемъ теперь приходится сожалѣть. Еслибъ оно было принято, то, вѣроятно, мы не дошли бы ни до нынѣшняго невозможнаго состоянія кассаціоннаго суда, изрекающаго, подобно оракулу, не мотивированные категорическіе императивы, тогда какъ рѣшенія его должны быть обязательны по преимуществу силою приведенныхъ въ нихъ соображеній, imperio rationis,-- ни до того несправедливаго порядка вещей, который бѣднымъ подсудимымъ, стало быть 90% изъ общаго числа, ставитъ такую альтернативу: или откажись отъ права принесенія кассаціонной жалобы, или ступай въ тюрьму...
   Изъ замѣчаній, сдѣланныхъ Замятнинымъ на 3-ю книгу объ изъятіяхъ изъ общаго порядка уголовнаго судопроизводства, заслуживаетъ вниманія слѣдующее. Министръ юстиціи предлагалъ въ постановленіи о судѣ за преступленіе должности внести слѣдующее правило: если лицо, съ котораго назначено начальствомъ взысканіе, будетъ просить о преданіи его суду, то производство взысканія пріостанавливается впредь до разсмотрѣнія судомъ дѣйствій должностныхъ лицъ (стр. 6).
  

§ 3. Замѣчанія на проектъ Учрежденія судебныхъ мѣстъ.

   Правильная точка зрѣнія для сужденія о замѣчаніяхъ, сдѣланныхъ на ату часть судебнаго законодательства, получится тогда, когда мы примемъ во вниманіе не только то, что сказано было Замятнинымъ, но и то, что оставлено было имъ безъ возраженія. "Учрежденіе судебныхъ мѣстъ", имѣвшее цѣлью посредствомъ новой организаціи обезпечить полную самостоятельность новыхъ судебныхъ учрежденій и поставить ихъ внѣ зависимости какъ отъ министерства юстиціи, такъ и другихъ административныхъ вѣдомствъ, по преимуществу касалось исконныхъ, такъ-сказать патримоніальныхъ, правъ министерства юстиціи. Вслѣдствіе этого можно было ожидать, что министерство юстиціи черезчуръ цѣпко ухватится за свои древнія прерогативы по судебному вѣдомству. Ничуть не бывало! Замятнинъ вполнѣ соглашался почти со всѣми важными предположеніями проекта касательно организаціи судебнаго сословія. Притомъ согласіе согласію рознь. Бываетъ вынужденное согласіе, когда соглашающійся, уступая потоку движенія, уступаетъ ему неискренно, дѣлая bonue mine au mauvais jeu. Не таково было отношеніе къ дѣлу Замятнина. Нѣтъ, онъ уступалъ важнѣйшія права своего министерства сознательно и искренно.
   Замятнинъ сильно былъ озабоченъ вопросомъ о наилучшей организаціи мироваго института. Онъ стремился не къ тому, чтобъ обезличить и угнетать этотъ институтъ, а привлечь къ нему лучшихъ и достойнѣйшихъ людей общества. Для достиженія этой цѣли,-- писалъ онъ,-- надлежитъ облечь званіе мировыхъ судей возможнымъ почетомъ и сдѣлать положеніе ихъ твердымъ и независимымъ; надо заботиться о томъ, чтобы мировые судьи, видя положеніе свое удовлетворительнымъ, какъ можно долѣе оставались въ своихъ должностяхъ. Но тутъ сталкивался Замятнинъ съ вопросомъ о выборахъ мировыхъ судей. Выборное начало онъ вполнѣ одобрялъ, но онъ хорошо понималъ, что оно дѣлало положеніе мироваго судьи шаткимъ, ненадежнымъ и затруднительнымъ. Для разрѣшенія этой дилеммы Замятнинъ предложилъ слѣдующее, не совсѣмъ практичное, но заслуживающее вниманія, средство: "Въ теченіе трехъ лѣтъ каждый изъ избирателей, а также земскія собранія должны имѣть право указывать на тѣхъ мировыхъ судей, которые не оправдали оказаннаго имъ довѣрія и подлежатъ, по мнѣнію большинства, перебаллотировкѣ. Подобныя заявленія должны быть представляемы сенату, который, по разсмотрѣніи означенныхъ заявленій, составлялъ бы списокъ тѣхъ судей, кои подлежатъ на слѣдующемъ земскомъ собраніи новой баллотировкѣ, остальные же мировые судьи, о коихъ не было сдѣлано заявленій и которые не помѣщены въ означенный списокъ, почитались бы утвержденными на слѣдующее трехлѣтіе" (стр. 6). Мысль эта, которой нельзя отказать въ оригинальности, не имѣла никакихъ послѣдствій. Далѣе, для столичныхъ мировыхъ округовъ Замятнинъ проектировалъ совершенно особую организацію. Такъ какъ здѣсь мировые съѣзды должны быть болѣе или менѣе постоянными, то онъ предлагалъ учредить вмѣсто съѣздовъ городовые суды изъ постоянныхъ предсѣдателей и опредѣленнаго числа членовъ и столичныхъ мировыхъ судей, присутствующихъ по установленной очереди.
   Министръ юстиціи сознавалъ хорошо всю трудность цѣлесообразнаго установленія ценза для присяжныхъ засѣдателей. Назначить цензъ слишкомъ высокій -- значитъ, съ одной стороны, всю тяжесть обязанностей присяжныхъ возложить на богатыхъ собственниковъ, а съ другой стороны -- придать имъ быть-можетъ слишкомъ большое вліяніе на отправленіе правосудія. Установить цензъ слишкомъ низкій -- значитъ допустить людей, быть-можетъ, совершенно необразованныхъ и даже неразвитыхъ къ разрѣшенію участи подсудимыхъ. Министръ юстиціи цензъ въ 100 руб. дохода съ ремесла или промысла считалъ слишкомъ низкимъ и предлагалъ возвысить до 200 руб. (стр. 25), что и было принято государственнымъ совѣтомъ.
   Проектъ предлагалъ сдѣлать прокурора независимымъ отъ его начальства. По этому вопросу министръ юстиціи замѣчаетъ: полная независимость судей, конечно, необходима, она нужна для поддержанія достоинства судебной власти, для устраненія всякаго подозрѣнія въ пристрастіи и угодливости; но начало независимости лицъ прокурорскаго надзора не можетъ быть согласовано ни съ принципомъ строгаго единства прокурорскаго надзора, " ни съ правиломъ подчиненія младшихъ лицъ сего надзора старшимъ. Государственный совѣтъ согласился съ мнѣніемъ министра.
   Въ развитіе "Основныхъ Положеній" проектъ установилъ рядъ правилъ, опредѣляющихъ съ одной стороны точныя условія, коимъ должны соотвѣтствовать лица, представляемыя министромъ юстиціи на судебныя должности, а съ другой -- ввелъ новое и важное право представленія кандидатовъ самими судебными мѣстами. Министръ юстиціи нисколько не считалъ для себя стѣснительнымъ, что власть его вводится въ точныя рамки. Онъ съ полнымъ сочувствіемъ встрѣтилъ право судебныхъ коллегій избирать кандидатовъ въ судьи и внесъ нѣсколько поправокъ, имѣвшихъ цѣлью еще больше развить и укрѣпить это неизвѣстное дотолѣ право судебныхъ мѣстъ. "Уставъ,-- пишетъ Замятнинъ,-- старается облегчить министра юстиціи въ избраніи кандидатовъ на судебныя должности; установляются рамки, въ предѣлахъ которыхъ можетъ послѣдовать избраніе. Уставъ идетъ далѣе: онъ предоставляетъ самимъ судебнымъ мѣстамъ право избирать кандидатовъ. Мысли этой нельзя не сочувствовать; съ приведеніемъ ея въ исполненіе, правительство для судебныхъ назначеній пріобрѣтаетъ вѣрныя свѣдѣнія о достойныхъ лицахъ съ ручательствомъ самихъ судебныхъ мѣстъ за ихъ благонадежность и знаніе дѣла". Все значеніе этого сочувствія будетъ вполнѣ понятно, если принять на видъ, съ какою систематическою настойчивостью преемникъ Занятнина игнорировалъ представленія судебныхъ мѣстъ и настойчиво домогался только о проведеніи своихъ людей.-- Замятнинъ пошелъ еще дальше коммиссіи: онъ нашелъ, что проектъ даетъ своей мысли ненадлежащее развитіе. Проектъ призналъ нужнымъ допустить участіе прокурора при судебныхъ совѣщаніяхъ объ избраніи кандидатовъ. Министръ юстиціи возражалъ противъ этого на основаніи слѣдующихъ соображеній: у формальныя условія, начертанныя въ Уставѣ, столь опредѣлительны, что едва ли можно ожидать, чтобы примѣненіе оныхъ возбудило на практикѣ сомнѣніе; слѣдовательно вопросы, подлежащіе обсужденію суда при избраніи кандидатовъ, будутъ весьма просты. Къ чему же затѣмъ участіе прокурора при подобнаго рода совѣщаніяхъ? Участіе его представляется совершенно излишнимъ; напротивъ, весьма желательно совсѣмъ устранить его отъ подобнаго рода дѣлъ и не представлять никакого по этому предмету вмѣшательства. Это необходимо для того, чтобы сохранить за представленными кандидатами собственно значеніе лицъ, которыхъ судебныя мѣста считаютъ съ своей стороны достойными аанять открывшееся мѣсто.-- Министръ юстиціи столь же энергично возсталъ и противъ ст. 176 проекта, по коей представленіе объ избранныхъ судебными мѣстами кандидатахъ должно было поступить къ министру юстиціи чрезъ старшаго предсѣдателя судебной палаты съ его заключеніями. Отвергая эту статью, министръ юстиціи разсуждалъ такъ: "судъ при избраніи кандидата можетъ судить объ однихъ формальныхъ условіяхъ, но старшій предсѣдатель не ограничивается одними формальными условіями,-- замѣчанія его на представленія суда могутъ касаться какъ внѣшнихъ, т. е. формальныхъ, такъ и внутреннихъ условій представленнаго кандидата; другими словами: онъ аттестуетъ представленнаго кандидата, или же опорочиваетъ. Такимъ образомъ изъ судьи старшій предсѣдатель становится администраторомъ и не только ему подчиняются члены предсѣдательствуемой имъ палаты, но члены и предсѣдатели всѣхъ судебныхъ мѣстъ той области, которая подвѣдома судебной палатѣ. При существованіи правила, въ ст. 176 изложеннаго, смѣшеніе власти судебной и административной въ лицѣ старшаго предсѣдателя очевидно, посему правило это не можетъ быть удержано, такъ какъ оно противорѣчитъ "Основнымъ Положеніямъ" и соображеніямъ, которыя имѣлись въ виду у государственнаго совѣта при ихъ утвержденіи. Правило это дѣлаетъ изъ старшаго предсѣдателя главнаго судью области, между тѣмъ какъ предположеніе объ установленіи главнаго судьи было окончательно отвергнуто государственнымъ совѣтомъ". Въ ст. 2J4 "Учрежд. судеб. установ." слова: "съ его заключеніями" -- выпущены. Тутъ кстати будетъ замѣтить, что подъ ст. 214 "Учр. судеб. установ." (изданія государственной канцеляріи) не приведено ни одного мотива. Ясно для всякаго, какъ умѣстно было бы привести только-что изложенныя соображенія министра юстиціи, легшія въ основаніе ст. 214.
   Побуждаемый желаніемъ какъ можно чище сохранить основныя начала новаго судоустройства, министръ юстиціи указалъ еще на одно смѣшеніе административной функціи съ судебною, допущенное проектомъ. По ст. 209 и 210, предсѣдатели и члены судовъ имѣютъ право на прибавки къ жалованью въ извѣстныхъ случаяхъ, но правомъ этимъ могутъ воспользоваться только тѣ, которые будутъ признаны заслуживающими прибавки общими собраніями суда и палаты. Противъ этого постановленія возражалъ министръ юстиціи слѣдующими доводами: "Такимъ образомъ,-- писалъ онъ,-- вводится совершенно новое начало аттестаціи члена судебнаго мѣста самими его сочленами, а затѣмъ и высшимъ судомъ,-- начало, смѣшивающее власть судебную и административную, начало, противорѣчащее "Основнымъ Положеніямъ" и потому подлежащее исключенію изъ проекта. Ст. 210 не обозначаетъ, за что именно членъ судебнаго мѣста можетъ быть лишенъ прибавки къ содержанію, тогда какъ онъ удовлетворяетъ всѣмъ условіямъ, опредѣленнымъ въ законѣ; она допускаетъ возбужденіе въ судѣ внѣ дисциплинарнаго производства за тотъ или другой совершенный поступокъ какого-то общаго сужденія о нравственныхъ качествахъ лицъ; однимъ словомъ, при всей означенной обстановкѣ ст. 210 даетъ членамъ судебнаго мѣста какихъ-то безграничныхъ и безконтрольныхъ надзирателей въ вопросахъ нравственныхъ, и будетъ несомнѣнно лишь одно послѣдствіе-возбужденіе нескончаемыхъ между членами суда распрей и ссоръ". Ст. 210 была исключена государственнымъ совѣтомъ. Вотъ до какой степени Замятнинъ старался оберегать судей даже отъ произвола товарищей!
   По вопросу о награжденіи судей чинами Замятнинъ высказалъ такое мнѣніе: "до тѣхъ поръ, пока существуютъ у насъ чины, желаніе выдѣлить должностныхъ лицъ судебнаго вѣдомства изъ ряда прочихъ едва ли можетъ быть осуществлено на практикѣ и можетъ легко случиться, что стремленіе поставить судебное званіе выше всѣхъ почестей приведетъ на практикѣ въ противоположнымъ результатамъ. Если отмѣнить чины только для судебнаго вѣдомства, то можно ли предположить, чтобы должностныя лица судебнаго вѣдомства были совершенно равнодушны къ тому, что для всѣхъ прочихъ ихъ согражданъ составляетъ награду и почетное отличіе, съ чѣмъ связаны даже нѣкоторыя существенныя права? Такимъ образомъ, вмѣсто ожидаемаго коммиссіею результата, не будетъ ли напротивъ того вѣроятнѣе, что отмѣна чиновъ отниметъ у судебной карьеры для многихъ извѣстную долю привлекательности и послужитъ не къ увеличенію, а можетъ-быть и къ уменьшенію числа лицъ, желающихъ вступить на означенное поприще?"
   Дѣйствующія постановленія объ устройствѣ сословія присяжныхъ повѣренныхъ заключаютъ въ себѣ многія изъ поправокъ, внесенныхъ министромъ юстиціи, какъ-то: о порядкѣ образованія отдѣленій совѣта присяжныхъ повѣренныхъ, о послѣдствіяхъ исключенія изъ сословія совѣта, о правѣ совѣта отказывать въ пріемѣ въ присяжные повѣренные на основаніи собранныхъ свѣдѣній о нравственныхъ качествахъ просителя. Въ "Учрежд. судеб. устан." изданія государственной канцеляріи подъ 380 ст. не приведено ни одного мотива. Въ виду этого не безъинтересно ознакомиться съ соображеніями министра, въ силу коихъ измѣнены были предположенія проекта.
   По ст. 342 проекта только формальныя препятствія, предусмотрѣнныя закономъ, давали совѣту право отказать въ припискѣ къ сословію присяжныхъ повѣренныхъ. Министръ юстиціи въ этой статьѣ сдѣлалъ слѣдующее замѣчаніе: е практическимъ послѣдствіямъ этого правила,-- писалъ онъ,-- можетъ быть, что совѣтъ будетъ обязанъ принимать въ присяжные повѣренные такихъ лицъ, неблагонадежность коихъ общеизвѣстна, а между тѣмъ они удовлетворяютъ всѣмъ формальнымъ условіямъ. Во избѣжаніе сего, необходимо предоставить въ этомъ отношеніи совѣту присяжныхъ повѣренныхъ право отказывать лицамъ, которыя по нравственнымъ качествамъ не могутъ быть приняты въ число присяжныхъ повѣренныхъ. Предоставленіе этого права совѣту необходимо въ виду тѣхъ важныхъ обязанностей, которыя возлагаются на повѣренныхъ, и было бы согласно съ цѣлью новаго учрежденія. При семъ нельзя не замѣтить, что въ случаѣ основаннаго на соображеніяхъ о неблагонадежности лица, конечно, неудобно требовать, какъ постановляетъ проектъ, чтобъ объяснены были просителямъ причины, по которымъ имъ отказано, но въ случаѣ принесенія жалобы судебной палатѣ совѣтъ обязанъ объяснить ей причины отказа". Хотя послѣднее правило и не вошло въ "Учрежд. суд. уст.", но оно столь цѣлесообразно, что, сколько мнѣ извѣстно, всегда практиковалось въ петербургскомъ и московскомъ судебныхъ округахъ.
   Изъ другихъ поправокъ, предложенныхъ Замятнинымъ, но не прошедшихъ въ государственномъ совѣтѣ, заслуживаютъ внимаеія слѣдующія. Министръ юстиціи возражалъ противъ ограниченія присяжныхъ повѣренныхъ правомъ ходатайства только въ предѣлахъ одного судебнаго округа и разсуждалъ такъ: "при обсужденіи настоящаго вопроса нельзя не обратить вниманія на то, что при введеніи въ дѣйствіе учрежденія столь новаго для вашей жизни, какъ учрежденіе присяжныхъ повѣренныхъ, нельзя быть достаточно осторожнымъ въ принятіи той или другой мѣры и нельзя не опасаться дать учрежденію ложное направленіе. Если съ одной стороны желательно видѣть у насъ скорое появленіе присяжныхъ повѣренныхъ при настоятельной въ нихъ съ осуществленіемъ реформы надобности, то, съ другой стороны, не менѣе желательно, чтобы новое сословіе соотвѣтствовало вполнѣ своему назначенію, чтобъ оно оправдало общія надежды, на него возлагаемыя. Намъ, безъ сомнѣнія, необходимы присяжные повѣренные, но необходимы не какія-нибудь личности, которыя только бы назывались присяжными, а присяжные повѣренные -- честные, добросовѣстные и знающіе дѣло. Можно быть твердо увѣреннымъ, что въ тѣхъ мѣстностяхъ, гдѣ жизнь развилась, гдѣ количество гражданскихъ исковъ достаточно для содержанія сословія присяжныхъ повѣренныхъ, тамъ повѣренные появятся. Если на мѣстѣ будетъ хорошій присяжный повѣренный, то трудно предположить, чтобы тяжущіеся вздумали обратиться къ столичному повѣренному и тѣмъ подвергать себя излишнимъ издержкамъ. Боятся установленія монополіи присяжныхъ повѣренныхъ. Подобное опасеніе неосновательно. Право словесной защиты предоставляется всѣмъ присяжнымъ повѣреннымъ, а не однимъ столичнымъ; слѣдовательно, если даже и согласиться, что появится монополія, то это не будетъ монополія столичныхъ повѣренныхъ, а монополія таланта, знанія и добросовѣстности. Неужели можно препятствовать установленію подобной монополіи? Напротивъ того, подобнаго порядка вещей надобно желать; онъ даже необходимъ, чтобъ уничтожить ту монополію, которая непремѣнно разовьется, если повѣреннымъ не будетъ разрѣшено принимать повсемѣстно словесную защиту,-- монополію замкнутыхъ отдѣльныхъ кружковъ съ посредственными познаніями и дарованіями. Мѣстная монополія можетъ дать ложное направленіе нашей адвокатурѣ и погасить въ ней мало-по малу всякое стремленіе къ совершенствованію".
   Министръ юстиціи, не находя основанія лишать кого-либо права жалобы, если онъ считаетъ неправильнымъ постановленіе совѣта, полагалъ, вопреки проекта, предоставить присяжнымъ повѣреннымъ, какъ и судьямъ, право обжалованія во всѣхъ случаяхъ, не исключая и того, когда совѣтъ постановилъ сдѣлать предостереженіе или выговоръ. Все важное значеніе приведенныхъ замѣчаній будетъ очевидно, если вспомнить, какія превратныя, даже, можно сказать, дикія, представленія объ адвокатурѣ господствовала въ нашемъ обществѣ и даже въ правительственныхъ сферахъ. Приведу одинъ образчикъ. Оберъ-прокуроръ Семеновъ предлагалъ исключить изъ формулы присяги, установленной для присяжныхъ повѣренныхъ, слова: "честно исполнять обязанности принимаемаго званія",-- ссылаясь на то, что честное исполненіе обязанностей несовмѣстно съ званіемъ адвоката.
   Отъ заботливаго вниманія Замятнина не ускользнули даже самые младшіе члены новой судебной организаціи -- помощники присяжныхъ повѣренныхъ. По "Учр. судеб. уст." помощники находятся въ положеніи похожемъ на состояніе неустойчиваго равновѣсія: они едва прикрѣплены къ судебнымъ мѣстамъ при помощи одной статьи. Объ нихъ упоминается въ двухъ послѣднихъ строчкахъ ст. 354. "Учр. суд. уст.", констатирующей только фактъ ихъ существованія и больше ничего. Жизнь явилась на помощь и кое-какъ организовала бытъ этого немаловажнаго для будущихъ судебъ адвокатуры сословія. Но замѣчательно, что то, что впослѣдствіи совѣтамъ присяжныхъ повѣренныхъ съ большимъ трудомъ приходилось проводить въ жизнь, все это было намѣчено и предусмотрѣно въ "Замѣчаніяхъ министра юстиціи".
   Смотря на сословіе помощниковъ какъ на лучшій новиціатъ для адвокатуры, министръ юстиціи, для лучшей подготовки ихъ къ будущему званію присяжныхъ повѣренныхъ, проектировалъ слѣдующія правила: 1) каждый присяжный повѣренный можетъ имѣть помощниковъ, опредѣленіе которыхъ, по его представленію, зависитъ отъ усмотрѣнія совѣта присяжныхъ повѣренныхъ; 2) помощниками присяжныхъ повѣренныхъ могутъ быть опредѣлены лица, кончившія курсъ юридическихъ наукъ въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ; 3) помощники присяжныхъ повѣренныхъ занимаются дѣлами по порученію и подъ наблюденіемъ присяжныхъ повѣренныхъ, при которыхъ они состоятъ; 4) помощники присяжныхъ повѣренныхъ имѣютъ право хожденія по дѣламъ наравнѣ со всѣми посторонними лицами; 5) въ случаѣ порученія помощнику присяжнаго повѣреннаго дѣла въ такой мѣстности, гдѣ исключительное право хожденія по дѣламъ предоставлено присяжнымъ повѣреннымъ, присяжный повѣренный имѣетъ право ходатайствовать въ совѣтѣ о дозволеніи помощнику вести поручаемое ему дѣло; 6) въ дѣлахъ, уголовныхъ помощникамъ можетъ быть поручаема предсѣдателемъ судебныхъ мѣстъ защита подсудимыхъ; 7) при веденіи принятыхъ дѣлъ помощники пользуются одинаковыми съ присяжными повѣренными правами и несутъ одинаковыя съ ними обязанности; 8) присяжные повѣренные обязаны представлять совѣту отчетъ о занятіяхъ своихъ помощниковъ (стр. 75).
   Занятиннъ, принимая близко къ сердцу дѣло судебной реформы, подробными соображеніями доказывалъ необходимость обезпеченія матеріальнаго положенія судей. Справедливость многихъ изъ этихъ соображеній блистательнымъ образомъ доказана послѣдующимъ опытомъ. Министръ юстиціи указывалъ прежде всего на то, что молодые люди, имъ подготовляемые, въ скоромъ времени оставляютъ службу по вѣдомству министерства юстиціи и переходятъ въ другія, гдѣ существуютъ лучшіе оклады; такимъ образомъ оно подготовляло лучшихъ дѣятелей для другихъ вѣдомствъ. Неудобство это будетъ устранено, по мнѣнію министра, если предположенные коммиссіей оклады содержанія не будутъ уменьшены. Въ такомъ случаѣ не будетъ недостатка въ способныхъ и честныхъ дѣятеляхъ въ осуществленію судебной реформы и должно съ полною надеждой ожидать, что и у насъ за симъ въ ходѣ правильнаго, постепеннаго развитія образуется судебное сословіе, вполнѣ достойное занять то положеніе, которое ему приготовлено новыми уставами. "Совершенно иныхъ результатовъ нужно ожидать,-- писалъ Замятнинъ,-- не съ меньшею увѣренностью отъ скудныхъ, или даже стоящихъ въ уровень съ должностями по другимъ вѣдомствамъ окладовъ содержанія. Можно ли ожидать полезныхъ для судебнаго вѣдомства результатовъ, если окладъ содержанія окружнаго судьи будетъ одинаковъ съ окладомъ начальника отдѣленія департамента, а если назначить 2.200 руб. члену окружнаго суда, то это будетъ даже нѣсколько меньше того, что получаютъ начальники отдѣленій въ большей части департаментовъ, если принять въ соображеніе прибавочныя выдачи и награды. Между тѣмъ можно ли сравнивать эти должности, въ отношеніи самостоятельности, круга дѣятельности и ввѣренныхъ интересовъ? Результаты уменьшенія окладовъ, предположенныхъ коммиссіей, не замедлятъ оказаться на дѣлѣ въ самомъ скоромъ времени и опять повторится прежнее явленіе: чиновники судебнаго вѣдомства станутъ переходить на службу въ другія вѣдомства, потому что въ окладахъ содержанія не будетъ разницы, за то будетъ меньше отвѣтственности и исполненіе обязанностей будетъ подъ контролемъ начальника, а не подъ гласнымъ контролемъ всего общества. Наконецъ, не слѣдуетъ забывать и того, что при всемъ этомъ судебному вѣдомству будетъ угрожать иного рода опасность. Съ введеніемъ новой формы суда открывается совершенно новое и обширное поприще для образованныхъ и честныхъ дѣятелей,-- поприще въ высшей степени привлекательное какъ по роду дѣятельности, такъ и по значительному матеріальному обезпеченію. Явится возможность поступать въ присяжные повѣренные. Очень много лицъ, весьма способныхъ къ дѣятельности присяжныхъ повѣренныхъ,-- лицъ, которыя были бы между ними одни изъ первыхъ,-- останется однако продолжать службу по судебному вѣдомству. Несмѣняемость, обезпеченный окладъ и самыя условія коронной службы -- вотъ обстоятельства, которыя при предположенныхъ коммиссіей размѣрахъ окладовъ будутъ удерживать многихъ способныхъ лицъ отъ поступленія въ присяжные повѣренные; условія эти будутъ уравновѣшивать матеріальныя выгоды адвокатской дѣятельности. Но если оклады содержанія будутъ уменьшены, то равновѣсіе нарушится; большая часть даровитыхъ и знающихъ личностей поступитъ въ присяжные повѣренные; конечно, такимъ образомъ у насъ весьма скоро образуется сословіе присяжныхъ повѣренныхъ и сословіе это станетъ сильнымъ, но сильнымъ на счетъ судебнаго сословія и въ ущербъ ему. Судебное вѣдомство будемъ обезсилено переходами лучшихъ своихъ представителей въ другія вѣдомства -- въ сословіе присяжныхъ повѣренныхъ. При ежедневныхъ столкновеніяхъ въ судебныхъ преніяхъ по дѣламъ, часто не лишеннымъ и весьма важныхъ государственныхъ интересовъ, судебное вѣдомство вынуждено будетъ противопоставлять присяжнымъ повѣреннымъ не вполнѣ опытныхъ, а иногда бездарныхъ представителей. Плачевные результаты подобнаго положенія слишкомъ очевидны: судебное сословіе станетъ игралищемъ, если даже не посмѣшищемъ, въ рукахъ сословія повѣренныхъ". Сохраненію проектированныхъ окладовъ Замятнинъ придавалъ такое важное значеніе, что онъ ставилъ отъ него въ зависимость самое осуществленіе судебной реформы. "Если по какимъ-либо соображеніямъ,-- писалъ онъ,-- признано будетъ необходимымъ уменьшить оклады и отмѣнить прибавки (а извѣстно, что прибавки отмѣнены), то лучше отказаться отъ судебной реформы, лучше остановиться приведеніемъ ея въ исполненіе, чѣмъ съ самаго начала дать реформѣ ложное направленіе, поставить ее въ невыгодныя условія и отказаться отъ благихъ послѣдствій, которыхъ по справедливости можно было бы ожидать отъ предначертанныхъ уставовъ. Если судебное вѣдомство не будетъ въ состояніи привлечь и удержать способныхъ и честныхъ дѣятелей, то несмѣняемость судей принесетъ больше вреда, чѣмъ пользы, и правительству даже опасно будетъ предоставить обширный кругъ дѣятельности, огромную власть и ввѣрить охраненіе важнѣйшихъ интересовъ государства такимъ людямъ, большинство которыхъ остается въ судебномъ вѣдомствѣ только потому, что не нашло себѣ другихъ, лучшихъ, мѣстъ". Мы съ намѣреніемъ сдѣлали эту длинную выписку: она наглядно показываетъ, какъ серьезно относился Замятнинъ къ дѣлу и стремился къ осуществленію не "показной" судебной реформы, а полной и всесторонней.
   Прекращаемъ дальнѣйшее изложеніе "Замѣчаній" Замятнина. Приведенныхъ примѣровъ, кажется, достаточно для того, чтобы судить, какъ трезво онъ смотрѣлъ на задачу водворенія въ Россіи прочнаго, обезпеченнаго правоваго порядка и какъ настойчиво добивался онъ послѣдовательнаго проведенія либеральныхъ началъ судебной реформы.
  

V.

   Превосходно разработанные проекты Уставовъ судоустройства, судопроизводства и о проступкахъ, подвѣдомыхъ мировымъ судьямъ, снабженные обстоятельными замѣчаніями министра юстиціи Замятшша, были разсмотрѣны соединенными департаментами и общимъ собраніемъ государственнаго совѣта меньше чѣмъ въ годъ. Замятнину, при содѣйствіи товарища своего Н. И. Стояновскаго, удалось провести большинство своихъ поправокъ, подчасъ весьма существенно измѣнявшихъ предположенія коммиссіи, ради болѣе строгаго проведенія принциповъ "Основныхъ Положеній".
   Судебной реформѣ удалось-таки преодолѣть всѣ многочисленныя препятствія, созданныя своекорыстіемъ, невѣжествомъ и рутиною, и 20 ноября 1864 года вылиться въ тотъ замѣчательный памятникъ нашего законодательнаго творчества, о которомъ въ одномъ изъ недавнихъ оффиціальныхъ актовъ справедливо сказано, "что онъ составляетъ гордость нашу и славу прошлаго царствованія".
   Случайность въ исторіи все еще играетъ очень важную роль. У насъ, можетъ-быть, больше, чѣмъ гдѣ-либо, весьма важно умѣть ловить минуту... Не распорядись Ланской напечатать и изготовить въ одну ночь циркуляры губернаторамъ по крестьянской реформѣ, быть-можетъ, реакціи удалось бы, какъ о томъ свидѣтельствуетъ одинъ изъ честныхъ тружениковъ крестьянской реформы, покойный сенаторъ Соловьевъ, надолго задержать реформу. Такъ было и съ судебною реформой. И до и послѣ утвержденія "Судебныхъ Уставовъ" реакціонная клика дѣлала все возможное, чтобъ исказить и затормозить ее. Нужно было торопиться. Это хороша понимали горячіе сторонники судебной реформы, предсѣдатель государственнаго совѣта кн. П. П. Гагаринъ и министръ юстиціи Д. Н. Замятнинъ. "Судебные Уставы" день же утвержденія были препровождены при замѣчательномъ указѣ въ правительствующій сенатъ для обнародованія. Указъ этотъ, который слѣдовало бы заставлять юношей учить наизусть, какъ въ древности заучивали carmina XII таблицъ, въ слѣдующихъ краткихъ, но выразительныхъ выраженіяхъ передаетъ основной смыслъ "этого великаго дѣла" (судебной реформы), долженствовавшаго водворить въ "новой" Россіи первые элементы благоустроеннаго, въ европейскомъ смыслѣ слова, общежитія, точнѣе -- правоваго порядка. "Разсмотрѣвъ сіи проекты, Мы находимъ,-- сказано въ помянутомъ указѣ Царя-Освободителя,-- что они соотвѣтствуютъ желанію Нашему водворить въ Россіи судъ скорый, правый, милостивый и равный для всѣхъ подданныхъ Нашихъ, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить въ народѣ Нашемъ то уваженіе къ закону, безъ коего невозможно общественное благосостояніе и которое должно быть руководителемъ дѣйствій всѣхъ и каждаго отъ высшаго до низшаго". Памятныя слова, заслуживающія внесенія въ основные законы!
   Партія застоя не унималась и послѣ утвержденія и обнародованія "Судебныхъ Уставовъ". Теперь она перемѣнила тактику. Если уже нельзя было воспрепятствовать изданію "Судебныхъ Уставовъ", то еще можно было попробовать надолго "задержать" введеніе ихъ въ дѣйствіе. Къ этому-то и направились усилія этой партіи. Для ея вліянія особенно пагубенъ былъ принципъ провозглашенія самостоятельности и независимости судебной власти, бывшей дотолѣ игрушкою для вліятельныхъ сферъ. Такъ какъ нельзя было откровенно высказывать свои некрасивыя сѣтованія насчетъ предстоящей утраты вліянія на судебныя мѣста, то старались своимъ эгоистическимъ вожделѣніямъ пріискать гражданскіе мотивы, разсчитывая при этомъ на обычныя всѣмъ смертнымъ слабости. Такъ, напримѣръ, старались нашептывать, что самостоятельность судебныхъ учрежденій есть умаленіе "власти", которая, отказываясь отъ права перевершенія дѣлъ, рѣшенныхъ судами, лишается одной изъ важнѣйшихъ своихъ прерогативъ. Все серьезное значеніе этихъ инсинуацій будетъ понятно, если вспомнить, что къ ихъ содѣйствію даже въ наше время, т.-е. спустя 18 лѣтъ послѣ введенія новыхъ судовъ, сочла удобнымъ прибѣгнуть реакція, кричавшая на всю Россію, что независимость судей означаетъ "самодержавіе" судей... Замятнину и другимъ друзьямъ реформы стоило не малаго труда разсѣять внушенія своекорыстія и очистить путь для введенія реформы. Рѣшено было ввести судебную реформу во всѣхъ частяхъ на первый разъ въ двухъ судебныхъ округахъ-С.-Петербургскомъ и Московскомъ. Послѣ этого Замятнинъ рѣшился во что бы то ни стало устранить всѣ препятствія и открыть своевременно новые суды.
   Были препятствія довольно серьезныя для скораго введенія судебной реформы: это -- недостатокъ матеріальныхъ и интеллектуальныхъ средствъ для ея осуществленія. На устраненіе этихъ препятствій употребилъ Замятнинъ весь 1865 и часть 1866 года. Когда финансовая сторона дѣла была улажена, пришлось подумать о пріисканіи приличнаго и удобнаго помѣщенія для новыхъ судебныхъ мѣстъ. Вопросъ этотъ не такъ ничтоженъ, какъ это можетъ показаться съ перваго взгляда. Лучшимъ доказательствомъ его важности служитъ то обстоятельство, что враги судебной реформы разсчитывали, какъ это ни покажется страннымъ, что дѣло реформы отложено будетъ въ долгій ящикъ за невозможностью пріискать и приспособить для новыхъ судовъ въ ближайшемъ будущемъ приличное помѣщеніе. Нечего было и думать строить новый донъ, во-первыхъ, потому, что это стоило бы порядочныхъ денегъ, на ассигновку которыхъ трудно было разсчитывать, и, во-вторыхъ, это значило бы откладывать дѣло на нѣсколько лѣтъ и стало-быть рисковать судьбою самой судебной реформы. Надлежало во что бы то ни стало пріискать нужное зданіе. Замятнинъ такъ и смотрѣлъ на дѣло. Онъ объѣздилъ почти весь Петербургъ, осмотрѣлъ всѣ зданія, которыя могли сколько-нибудь пригодиться для этой цѣли, но ни одно изъ нихъ не подходило. Замятнинъ сталъ уже отчаяваться и скорбѣть, что дѣло можетъ разстроиться изъ-за того, что не оказывается въ Петербургѣ приличнаго зданія для суда, какъ вдругъ выручилъ его архитекторъ Шмидтъ.
   Повидимому, для хорошаго дѣла всегда найдутся друзья; Шмидтъ, видѣвшій за границей судъ присяжныхъ и хорошо понимавшій значеніе судебной реформы, неожиданно оказался ея преданнымъ другомъ и сослужилъ ей хорошую службу. Онъ предложилъ министру юстиціи Замятнину приспособить для петербургскихъ судебныхъ установленій зданіе арсенала, на Литейномъ проспектѣ. На первый взглядъ планъ Шмидта показался черезчуръ фантастичнымъ. Въ самомъ дѣлѣ, зданіе безъ лѣстницъ, съ большими воротами, чрезъ которыя ввозили и вывозили пушки,-- какъ изъ него сдѣлать, и то въ короткое время, залы для публичныхъ засѣданій, многочисленные кабинеты для должностныхъ лицъ, залы для обширной канцеляріи семи отдѣленій окружнаго суда, трехъ департаментовъ судебной палаты, нотаріата и прокурорскаго надзора? Но усердіе и любовь къ дѣлу все преодолѣваютъ.
   Замятинъ остановился на арсеналѣ. Неизмѣнный поборникъ реформъ, военный министръ Д. Н. Милютинъ, которому подвѣдомо было это зданіе, охотно согласился уступить его подъ новый судъ; министръ финансовъ М. X. Рейтернъ также безъ затрудненія отпустилъ нужную сумму. Вскорѣ закипѣло дѣло. Всю зиму 1865 года работали, иногда ночью, при электрическомъ освѣщеніи, надъ приспособленіемъ зданія арсенала. Замятинъ почти ежедневно посѣщалъ работы, подгоняя ихъ къ окончанію въ назначенный срокъ. Усталый отъ дневнаго труда, измученный назойливымъ противодѣйствіемъ реакціонеровъ, Замятинъ тѣмъ не менѣе поддерживалъ бодрость духа въ своихъ сотрудникахъ, неустанно твердя свое ceterum censeo: "а все-таки новые суды будутъ открыты въ назначенное время".
   Относительно будущихъ московскихъ судебныхъ установленій Замятинъ, во время своего пребыванія въ Москвѣ, изъ личнаго осмотра сенатскаго зданія убѣдился, что часть этого зданія, занятаго тогда архивомъ военнаго вѣдомства и другими учрежденіями, можетъ быть весьма удобно приспособлена для новыхъ судебныхъ установленій {Журн. Мин. Юстиціи 1864 г., No 4, стр. 32.}. Заинтересованныя вѣдомства уступили и это зданіе. Такимъ образомъ, благодаря энергіи Замятина, вопросъ о зданіяхъ столичныхъ судебныхъ установленій былъ разрѣшенъ благополучно.
   Вопросъ о раздѣленіи на судебные округи и размѣщеніи окружныхъ судовъ представлялъ также не мало затрудненій. Почти всѣ болѣе или менѣе значительные города заявляли претензію имѣть у себя окружные суды и вызывались на денежныя и иныя пожертвованія. Отчаянная борьба завязалась, напримѣръ, между Бѣжецкомъ и Кашиномъ изъ-за мѣста будущаго окружнаго суда. "Enfin la question а provoqué dans les éspritsune activité générale,-- писалъ тверской губернаторъ, князь Багратіонъ, Замятнину,-- ce qui vaut toujours mieux,-- спѣшилъ онъ, впрочемъ, присовокупить,-- que le silence et l'indifference". По этому поводу кстати будетъ припомнить слова одного изъ сенаторовъ, довольно сочувственно относившагося къ судебной реформѣ, но смущеннаго шумнымъ общественнымъ воодушевленіемъ, ее сопровождавшимъ: "Присяжныхъ, присяжныхъ и присяжныхъ!-- писалъ онъ,-- вотъ крики, съ нѣкотораго времени летящіе со всѣхъ сторонъ нашего дорогого отечества. Во всѣхъ крикахъ мало смысла, хотя много увлеченія и еще болѣе подражанія. Закричалъ одинъ,-- какъ не заревѣть другому" и т. д.
   Замятнинъ не принадлежалъ къ числу этихъ робкихъ людей, которые до такой степени акклиматизировались въ спертой кабинетной атмосферѣ, что они уже не выносятъ вольнаго воздуха свободной жизни. Замятнинъ понималъ, что общественное воодушевленіе -- великая сила и при умѣломъ пользованіи ею можно совершить много хорошаго. Онъ пошелъ, такъ-сказать, на площадь, въ самую толпу, будучи убѣжденъ, что только ближе къ мѣсту и въ средѣ лицъ, вполнѣ знакомыхъ съ внутреннею жизнью провинціи, можно правильно рѣшить и вопросъ о мѣстѣ нахожденія окружныхъ судовъ, и о пріисканіи удобныхъ помѣщеній для нихъ. Съ этою цѣлью онъ совершилъ поѣздку въ Новгородъ, Тверь, Рязань, Владиміръ и другіе города. При немъ не было пышнаго штата походной канцеляріи. Всею перепиской завѣдывалъ Б. Н. Хвостовъ, вице-директоръ департамента министерства юстиціи; ихъ сопровождалъ только одинъ курьеръ. При этихъ поѣздкахъ не было никакихъ торжественныхъ встрѣчъ. Ни прокуроры, ни члены судебныхъ мѣстъ не выходили на встрѣчу. Встрѣчалъ обыкновенно мѣстный полицеймейстеръ, указывавшій приготовленную квартиру (двѣ или три комнаты) въ частномъ домѣ или гостиницѣ. Вообще Дмитрій Николаевичъ былъ врагъ пышности и богатой внѣшней декоративности, которыя такъ тѣшатъ тщеславіе мелкихъ натуръ. Благодаря своей скромности, Дмитрій Николаевичъ иногда натыкался на курьезныя сцены. Вотъ одна изъ нихъ. Дмитрій Николаевичъ сидѣлъ въ вагонѣ II класса, переполненномъ народомъ. Подсаживается къ нему молодой человѣкъ и, видя его въ форменной фуражкѣ съ зеленымъ бархатнымъ околышемъ и одѣтымъ въ старое платье, принялъ за какого-нибудь экзекутора или незначительнаго чиновника. Молодой человѣкъ нѣсколько издалека началъ разговоръ о службѣ по вѣдомству министерства юстиціи, о томъ, что служба эта, въ особенности для правовѣдовъ, плохо вознаграждается, но что онъ надѣется вскорѣ получить хорошее назначеніе. Затѣмъ, обратясь къ старику Замятнину, спросилъ: "Вы сколько лѣтъ на службѣ?... Служите давно, а въ сравненіи съ правовѣдами вѣроятно не далеко уѣхали?" Замятнинъ скромно отвѣчалъ на вопросы. Когда молодой человѣкъ узналъ, что говоритъ съ министромъ юстиціи, сильно переконфузился, сталъ извиняться и перешелъ въ другой вагонъ. Впослѣдствіи Замятнинъ встрѣтился съ молодымъ человѣкомъ, занимавшимъ въ Москвѣ должность стряпчаго, обласкалъ его и съ обычнымъ своимъ добродушіемъ напомнилъ сцену въ вагонѣ.
   Для лучшаго ознакомленія съ характеромъ путешествія Замятнина, приведемъ нѣкоторыя свѣдѣнія изъ газетъ того времени. Въ Новгородскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ читаемъ: "На другой день пріѣзда въ Новгородъ (23 августа 1865 г.) министръ юстиціи Замятнинъ принималъ депутаціи отъ городовъ, явившіяся съ ходатайствомъ объ открытіи у нихъ окружныхъ судовъ. Вечеръ 23 августа былъ проведенъ министромъ юстиціи Замятнинымъ, на квартирѣ начальника губерніи, въ разсужденіи о размѣщеніи въ Новгородской губерніи окружныхъ судовъ. По приказанію губернатора были приготовлены къ этому совѣщанію всѣ средства мѣстнаго статистическаго комитета: разнообразныя географическія карты губерніи, ея пространства, размѣщенія лѣсовъ, населенности и судебно-статистическія таблицы. Разсужденія шли непринужденно, оживляемыя даже нѣкоторою горячностью, которую невольно вызываетъ въ каждомъ рѣчь о своей родной мѣстности, по вопросу, который имѣетъ прямое вліяніе на ея благосостояніе. Особенно интересенъ былъ споръ двухъ должностныхъ лицъ, бывшихъ предводителей дворянства, бѣлозерскаго и череповецкаго, въ отношеніи помѣщенія окружнаго суда. Ни одинъ городъ не остался безъ защитника. Эти разсужденія и проведенныя въ нихъ данныя послужили полнымъ и надежнымъ матеріаломъ для составленія окончательнаго убѣжденія но этому предмету. Затѣмъ министръ осмотрѣлъ зданія, относительно которыхъ имѣлись предположенія о помѣщеніи въ нихъ новгородскаго окружнаго суда. Свободное отъ занятій время министръ проводилъ въ кругу лицъ административнаго и судебнаго вѣдомствъ, знакомясь съ подробностями ихъ быта и губернской жизни. Такія бесѣды могли только довершить самое пріятное впечатлѣніе, произведенное имъ на все новгородское общество, и проявили во всѣхъ отношеніяхъ его къ окружающимъ тѣ добросердечіе и гуманность, которыя въ отношеніи въ подчиненнымъ образуютъ связь взаимнаго довѣрія и сочувствія. Въ день отъѣзда новгородское городское общество изъявило министру желаніе принять на счетъ города полную меблировку окружнаго суда" {Новгорода Губерн. Вѣдомости 1865 года, No 38.}. То же самое дѣлалось и въ другихъ городахъ. Обаятельнымъ воздѣйствіемъ своей личности Замятнинъ вездѣ успѣлъ вызвать сочувствіе къ судебной реформѣ и значительныя пожертвованія для ея осуществленія. Благодаря этимъ пожертвованіямъ, издержки казны на устройство зданій каждаго изъ четырнадцати провинціальныхъ окружныхъ судовъ не превышали 7.000 руб. {Журн.Министер. Юстиціи 1866 года, No 4.}. Замѣчательно, что псковской губернаторъ графъ Паленъ, и вице-губернаторъ, подъ предлогомъ объѣзда губерніи, оставили Псковъ именно въ то время, когда туда долженъ былъ пріѣхать Замятнинъ.
   Замятнину слѣдовало заняться еще другимъ, кардинальнымъ для успѣха судебной реформы, вопросомъ -- о пріисканіи добропорядочнаго, честнаго и развитаго персонала для новыхъ судебныхъ мѣстъ. Назначить безъ разбора на новыя судебныя должности старыхъ чиновниковъ -- это значило вливать новое вино въ старые мѣхи и испортить сразу дѣло реформы. Съ другой стороны, поручать неиспытанное на опытѣ дѣло пылкой, увлекающейся молодежи -- значило также скомпрометировать его. Между этими двумя дилеммами пришлось бороться Замятнину, который вышелъ изъ борьбы самымъ счастливымъ образомъ, благодаря своей честной натурѣ, умѣнью привлекать и распознавать людей. Не забудемъ, что Замятнинъ не могъ пользоваться такимъ прекраснымъ средствомъ, какъ избраніе на судебныя должности самими судебными мѣстами, которое установлено "Судебными Уставами" и которымъ такъ пренебрегалъ систематически его преемникъ, графъ Паленъ. Припомнимъ еще, что слѣдовало въ двухъ обширныхъ округахъ, въ которыхъ вводилась судебная реформа, назначить сразу огромное количество должностныхъ лицъ, начиная отъ сенаторовъ кассаціонныхъ департаментовъ и кончая судебными слѣдователями и чинами прокурорскаго надзора. Нужно было назначить: 8 сенаторовъ, 50 предсѣдателей судебныхъ мѣстъ и ихъ товарищей, 144 члена судебныхъ палатъ и окружныхъ судовъ, 192 судебныхъ слѣдователя, 123 чина прокурорскаго надзора. Невольно возникаетъ вопросъ, какъ и откуда взялъ Замятнинъ такое количество должностныхъ лицъ, и притомъ такихъ, память о которыхъ живетъ доселѣ въ обществѣ, какъ отрадное воспоминаніе о безкорыстной и мужественной службѣ родинѣ, которыя создали достойный подражанія типъ беззавѣтныхъ служителей правосудія!?...
   Это вопросъ интересный не только для біографіи Замятнина, но и для нашихъ судебныхъ порядковъ вообще. Чтобъ отвѣтить на него, нужно припомнить личныя свойства Замятнина. Прямой, откровенный, простой и честный по натурѣ, онъ умѣлъ проникать въ душу людей, расшевелить лучшія стороны ея, привязывать ихъ къ себѣ, а черезъ себя и въ дѣлу, которому онъ служилъ. Не всякій атому повѣритъ, но бывали случаи, когда Замятнинъ, узнавъ о несчастій, постигшемъ его подчиненныхъ, старался горячимъ сочувствіемъ своимъ утѣшить ихъ, плакалъ съ ними... Рязанскія Губернскія Вѣдомости слѣдующимъ образомъ описываютъ впечатлѣніе, произведенное Замятнинымъ: "въ короткое пребываніе его въ Рязани всѣ здѣсь успѣли полюбить его, такъ какъ онъ своимъ непринужденнымъ и ласковымъ со всѣми обхожденіемъ являлъ собою не столько высокое начальственное лицо, сколько почтеннаго отца большой семьи, служащей въ храмѣ Ѳемиды" (1865 года, No 38). Чуждый узкимъ школьнымъ традиціямъ и esprit de corps, онъ далекъ былъ отъ исключительной симпатіи къ своимъ товарищамъ по лицею, онъ искалъ людей талантливыхъ и честныхъ всюду, гдѣ можно было ихъ найти. Онъ лично знакомился съ кандидатами на судебныя должности, ѣздилъ на мѣста, былъ въ Москвѣ, во Владимірѣ, Новгородѣ, Твери, лично распрашивалъ товарищей, представителей мѣстнаго общества, и, наконецъ, лично наблюдалъ судоговореніе и такимъ образомъ создавалъ себѣ живое и вѣрное представленіе о нравственныхъ и интеллектуальныхъ качествахъ своихъ кандидатовъ. И ужь сдѣлавъ, послѣ тщательнаго разслѣдованія, выборъ, Замятнинъ держался за своего избранника, защищая его отъ всякаго рода навѣтовъ, которые нерѣдко навлекаютъ на себя люди честные и талантливые. Сенаторъ Д. Б. Беръ передаетъ слѣдующій характерный случай избранія на предсѣдателя окружнаго суда: "При замѣщеніи новыхъ должностей,-- говоритъ сенаторъ, очевидецъ событій того времени,-- особенно затруднителенъ былъ выборъ кандидатовъ на предсѣдателей окружныхъ судовъ. Кандидатовъ было много, весьма и вполнѣ, казалось, достойныхъ, но Дмитрій Николаевичъ все не былъ спокоенъ и не могъ рѣшиться: видимо, имѣвшіеся въ виду кандидаты не осуществляли его идеала; онъ неоднократно посѣщалъ засѣданія прежнихъ судебныхъ установленій и однажды возвратился изъ засѣданія с.-петербургской гражданской палаты видимо счастливый, спокойный и довольный. Онъ нашелъ кандидата: выборъ его остановился на Г. Н. Мотовиловѣ. Достаточно назвать это всѣми достойно чтимое имя, чтобы понять, насколько вѣрно угаданъ былъ будущій первый предсѣдатель с.-петербургскаго окружнаго суда" {Журн. Гражд. и Угол. Права 188 года, No 6.}. Слѣдуетъ еще замѣтить, что Замятнинъ впервые выдвинулъ при назначеніи на судебныя должности принципъ личныхъ способностей и нравственныхъ достоинствъ на мѣсто стараго принципа -- "сидѣнья" на одномъ мѣстѣ. Замятнинъ не справлялся о родствѣ кандидата, происхожденіи, его связяхъ въ великосвѣтскихъ салонахъ, а о томъ, получилъ ли онъ юридическое образованіе, о нравственныхъ качествахъ его и способностяхъ, обнаруженныхъ на службѣ. Не только хорошіе отзывы, но и дурные старался онъ провѣрить лично или черезъ довѣренныхъ лицъ, чтобы никто не пострадалъ изъ-за клеветы, и ужь убѣдившись въ достоинствахъ кандидата, онъ выдвигалъ его впередъ.
   Но для цѣлесообразнаго примѣненія этого порядка необходимо чувство мѣры и умѣнье распознавать душевный обликъ человѣка, а иначе легко попасть въ-просакъ. Но почти всѣ, безъ исключенія, избранныя Замятнинымъ лица съ избыткомъ оправдали его довѣріе. Вотъ какъ наглядно доказалъ Замятнинъ несправедливость увѣренія представителей застоя, что у насъ нѣтъ людей,-- увѣреніе, изъ-за котораго затормозилось не мало добрыхъ начинаній и чуть было не затормозилась и судебная реформа. Замятнинъ доказалъ, что если не довольствоваться одними петербургскими салонами и департаментами и найти болѣе надежное средство распознанія людей, нежели рекомендаціи великосвѣтскихъ покровителей,-- честные и знающіе труженики найдутся всегда.
   Относительно назначенія персонала новыхъ судебныхъ учрежденій сначала возникло было недоразумѣніе довольно щекотливаго свойства между коммиссіей, начертавшей проекты "Судебныхъ Уставовъ", и министромъ юстиціи Замятинымъ. Соревнуя съ послѣднимъ въ дѣлѣ реформы, предсѣдатель коммиссіи, В. П. Бутковъ, предлагалъ окончательное назначеніе лицъ на судебныя должности предоставить коммиссіи; но Замятину удалось убѣдить коммиссію въ неудобствахъ такого порядка назначенія, которое и было поручено министру юстиціи и выполнено имъ столь блистательно.
   Признавая, что для содѣйствія успѣшному осуществленію судебной реформы необходимо заблаговременно озаботиться о возможномъ ускореніи движенія и окончанія дѣлъ, производившихся въ старыхъ судебныхъ мѣстахъ, Замятнинъ принялъ дѣятельныя мѣры къ достиженію такого ускоренія, и такъ какъ эти мѣры должны были заключаться не только въ усиленіи средствъ судебныхъ мѣстъ, но и въ упрощеніи порядка существовавшаго тогда дѣлопроизводства и судоустройства,-- министръ юстиціи, независимо отъ ходатайства объ увеличеніи матеріальныхъ средствъ нѣкоторыхъ судовъ 1-й и 2-й степени, входилъ съ представленіемъ объ измѣненіи правилъ, которыя, не принося никакой существенной пользы для частныхъ лицъ и не обезпечивая вѣрнѣйшаго достиженія истины, замедляли только движеніе дѣлъ и затрудняли тяжущихся, подсудимыхъ и судебныя мѣста {Жур. Министер. Юстиціи 1866 г., No 4.}.
   Независимо отъ этого, въ виду того, что рѣшено было судебную реформу вводить постепенно, слѣдовало предпринять что-нибудь для прикрытія язвъ стараго судебнаго устройства и производства, которыя съ открытіемъ новыхъ судовъ должны были обнаружиться съ ужасающею наготою. Этой цѣли должны были служить составленныя Д. Н. Замятинымъ и проведенныя черезъ государственный совѣтъ правила объ измѣненіи и дополненіи Свода Законовъ, касающихся судопроизводства въ старыхъ судебныхъ мѣстахъ. Правила были Высочайше утверждены 11 октября 1865 года и внесли въ старыя судебныя учрежденія нѣкоторый лучъ свѣта въ видѣ гласности, сокращенія письменности, устности и т. д.
   Начало 1866 года министерство юстиціи также провело въ энергичной работѣ по подготовительнымъ распоряженіямъ по введенію реформы. Министерство, руководимое Замятинымъ, имѣло неослабное наблюденіе за изготовленіемъ списковъ лицъ, имѣющихъ право быть избранными въ мировые судьи, за составленіемъ списковъ присяжныхъ засѣдателей и за своевременнымъ выборомъ и утвержденіемъ мировыхъ судей. По новости дѣла встрѣчалось не мало недоразумѣній, которыя Замятнинъ разъяснялъ по возможности личнымъ объясненіемъ съ представителями администраціи и земства или путемъ телеграммъ и письменныхъ предписаній. Всѣ остальныя затѣмъ постановленія "Судебныхъ Уставовъ", исполненіе коихъ было необходимо для безпрепятственнаго введенія судебнаго преобразованія, исполнены до срока открытія судебныхъ мѣстъ или самимъ министромъ юстиціи, или при его участіи, или же подъ его непосредственнымъ надзоромъ. Равнымъ образомъ министромъ юстиціи проведены были въ законодательномъ порядкѣ проекты -- общаго наказа судебнымъ мѣстамъ, объ охранительномъ судопроизводствѣ, о таксѣ вознагражденія судебнымъ приставамъ и присяжнымъ повѣреннымъ. Сверхъ того министерство юстиціи участвовало въ разсморѣнія и составленіи прочихъ законодательныхъ работъ, имѣющихъ соотношеніе къ судебной реформѣ: такъ, наприм., о соглашеніи Уложенія о наказ. съ Уставомъ о наказ., налаг. мировыми судьями, о помѣщеніяхъ для подвергаемыхъ аресту по приговору мировыхъ судей, объ устройствѣ пріютовъ для несовершеннолѣтнихъ преступниковъ и т. п. {Жур. Минист. Юстиціи 1867 г., No 2, стр. 142.}.
   Теперь не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что только непреклонной настойчивости Замятнина, этого на видъ очень мягкаго и слабаго старца, обязаны мы тѣмъ, что судебная реформа, несмотря на все противодѣйствіе ей вліятельныхъ сферъ, была осуществлена. Кому памятны событія послѣдующаго времени, тотъ пойметъ все важное значеніе этого историческаго fait accompli, съ которымъ волею-неволею должны считаться представители реакціонной партіи. Въ этомъ неустанномъ стремленіи провести во что бы то ни стало въ дѣйствительность судебную реформу заключается громадная заслуга Замятнина предъ потомствомъ. Проявляя такую необычайную энергію, Замятнинъ очень, хорошо понималъ, что тутъ каждая минута дорога.
  

VI.

  
   "Либеральное правительство должно быть сильно, и сильно оно тогда, когда привлекаетъ къ себѣ лучшія силы народа, опирается на нихъ; правительство слабое не можетъ проводить либеральныхъ реформъ спокойно,-- оно рискуетъ подвергнуть народъ тѣмъ болѣзненнымъ припадкамъ, которые называются революціями, ибо, возбудивъ, освободивъ извѣстную силу, надобно и направить ее.
   С. Соловьевъ.
   Продолжительныя и сложныя приготовительныя работы къ открытію новыхъ судовъ окончены были къ апрѣлю 1866 года.
   14 апрѣля покойный Государь посѣтилъ зданіе петербургскихъ судебныхъ установленій. Послѣ осмотра зданія творцу новаго суда представлены были Замятнинымъ, вновь назначенные къ должностямъ, чины судебныхъ установленій. Прощаясь съ ними, Государь обратился къ нимъ съ слѣдующими словами: "Я надѣюсь, господа, что вы оправдаете оказанное вамъ довѣріе и будете исполнять новыя ваши обязанности добросовѣстно, по долгу чести и вѣрноподданической присяги, что, впрочемъ, одно и то же. Итакъ, въ добрый часъ, начинайте благое дѣло!"
   16 апрѣля происходило освященіе с.-петербургскихъ судебныхъ установленій и открытіе кассаціонныхъ департаментовъ сената.
   Наконецъ настало 17 апрѣля, лучшій день въ жизни Д. Н. Замятнина, какъ онъ самъ впослѣдствіи говаривалъ, день открытія новыхъ судовъ. Торжество открытія почтили своимъ присутствіемъ почетные посѣтители, члены дипломатическаго корпуса и многочисленная публика. Товарищъ министра Н. И. Стояновскій прочелъ Высочайшее повелѣніе 19 марта и 13 апрѣля 1866 года, объ открытіи судебныхъ установленій, прочтенъ былъ также списокъ новыхъ назначеній. Затѣмъ первый министръ юстиціи новыхъ судебныхъ учрежденій обратился въ представителямъ магистратуры съ рѣчью, въ которой развилъ свой взглядъ на положеніе и призваніе судьи. "На вашу долю выпалъ завидный жребій,-- такъ началъ Замятнинъ,-- провести въ жизнь многознаменательныя слова Августѣйшаго Монарха: "правда и милость да царствуютъ въ судахъ". Велико довѣріе, оказанное вамъ этимъ выборомъ. Вамъ ввѣряется охраненіе самыхъ священныхъ интересовъ отдѣльныхъ лицъ, общества и цѣлаго государства. Вмѣстѣ съ тѣмъ вамъ открываются и всѣ способы для возможно-успѣшнаго достиженія высокой цѣли. Царь освободитель, даровавшій сперва крестьянамъ свободу отъ крѣпостной зависимости, потомъ слившій отдѣльныя сословія въ одну земскую семью, совершаетъ нынѣ надъ судебною властью новый подвигъ своей благотворной дѣятельности и даетъ всѣмъ судебнымъ установленіямъ, отъ высшихъ до низшихъ, полную самостоятельность. Но вспомнимъ,-- продолжалъ ораторъ,-- что чѣмъ выше благо, тѣмъ большія оно налагаетъ обязанности и отвѣтственность. Не сомнѣваюсь, что вы ими вполнѣ прониклись. Никому уже не будетъ права ссылаться въ оправданіе своихъ дѣйствій и рѣшеній ни на несовершенство порядка судопроизводства, потому что каждому даются въ руководство полные Уставы, составляющіе, можно сказать, послѣднее слово юридической науки, ни на недостатки законовъ о доказательствахъ, потому что опредѣленіе силы ихъ предоставлено голосу совѣсти. Вы не будете имѣть возможности ссылаться и на предписанія начальства. Государь и съ нимъ вся Россія,-- продолжалъ министръ,-- ждутъ отъ васъ водворенія суда скораго, праваго, милостиваго и равнаго для всѣхъ, утвержденія въ нашемъ отечествѣ того уваженія къ закону, безъ котораго немыслимо общественное благосостояніе. Уваженіе это распространится только тогда, когда вы первые будете подавать примѣръ строгимъ и точнымъ исполненіемъ предписаній закона, когда всѣ убѣдятся, что кто бы ни прибѣгнулъ къ вашему суду, богатый или бѣдный, вельможа или простолюдинъ, всякій найдетъ у васъ равную защиту и покровительство своимъ законнымъ требованіямъ и равное противодѣйствіе несправедливымъ стремленіямъ. Завязывая свои глаза предъ всякими внѣшними и посторонними вліяніями, вы тѣмъ полнѣе раскроете внутреннія очи совѣсти и тѣмъ безпристрастнѣе будете взвѣшивать на вѣсахъ правосудія правоту или неправоту подлежащихъ вашему обсужденію требованій и дѣяній.
   "Но для полнаго успѣха предпринимаемаго судебнаго преобразованія недостаточно одной дѣятельности судебныхъ установленій. Здѣсь необходимо благонамѣренное содѣйствіе вновь образуемаго у насъ сословія присяжныхъ повѣренныхъ. Вамъ, господа, посвящающимъ себя на защиту предъ судомъ законныхъ правъ лицъ, лишенныхъ возможности самимъ это исполнять,-- сказалъ министръ, обращаясь къ присяжнымъ повѣреннымъ,-- предстоитъ на избранномъ вами поприщѣ много труда и большая отвѣтственность. Судебныя мѣста при разрѣшеніи дѣлъ будутъ руководствоваться преимущественно тѣми данными, которыя вы имъ представите; поэтому во многихъ случаяхъ отъ вашихъ познаній и образа дѣйствій будутъ зависѣть благосостояніе и честь вашихъ довѣрителей. Одно уже поступленіе въ сословіе присяжныхъ повѣренныхъ даетъ право предполагать, что вы постигли всю важность вашего будущаго круга дѣйствій, и что вы всѣ единодушно, рука объ руку съ судебными властями, пойдете по пути, предуказуемому вамъ священнымъ чувствомъ долга, точное исполненіе котораго стяжаетъ вамъ высшую для васъ награду -- общественное довѣріе и уваженіе" {Журн. Министер. Юстиціи 1866 г., No 4.}.
   23 апрѣля были открыты Замятнинымъ московская судебная палата и окружный судъ, а въ ноябрѣ и декабрѣ 1866 г. открыты 14 провинціальныхъ окружныхъ судовъ. Въ рѣчи, обращенной въ московскимъ мировымъ судьямъ, министръ юстиціи между прочимъ сказалъ: "вамъ, господа, впервые избраннымъ совокупно всѣми сословіями въ эту важную должность, предоставленъ обширный кругъ дѣятельности. Вамъ поручены дѣла тѣхъ именно лицъ, которыя наиболѣе нуждаются въ скоромъ и правомъ судѣ. На васъ лежитъ непремѣнная обязанность поставить должность мирового судьи на ту высокую степень значенія, которая предназначена ей закономъ, и сдѣлать изъ него краеугольный камень гласнаго, скораго, праваго и милостиваго суда".
   Рѣчи Замятнина произвели превосходное впечатлѣніе. Никогда еще русскіе судьи не выслушивали изъ устъ министра юстиціи такого, исполненнаго силы и достоинства, воззванія, въ которомъ такъ рельефно ставилось на видъ, что отнынѣ они должны считать себя свободными отъ начальственнаго давленія и имѣть въ виду только предписанія закона и велѣнія совѣсти. Одинъ изъ зоиловъ, бывшій въ числѣ слушателей Замятнина, съ худо скрываемою злобой замѣтилъ: "voilа un discours bien dit", что въ переводѣ означало: "куда вамъ все это осуществить". Но вся послѣдующая дѣятельность Замятнина доказала, что слова его были не пустоцвѣтомъ оффиціальнаго краснорѣчія, а выраженіемъ строго обдуманной и сознательно усвоенной программы, которой ораторъ намѣревался слѣдовать при осуществленіи на дѣлѣ судебной реформы.
   Въ полной самостоятельности суда, независимости адвокатуры отъ администраціи -- онъ не видѣлъ, подобно своему преемнику, нетерпимое проявленіе анархическихъ поползновеній, которыя per fas et nefas должны быть подавляемы, а, напротивъ, вѣрнѣйшій залогъ нелицепріятнаго правосудія. Въ качествѣ министра юстиціи, Замятнину не разъ приходилось охранять щитомъ судейской независимости судей, не угодившихъ тѣмъ или другимъ высоко, очень высоко поставленнымъ лицамъ. Не только судей, но и представителей прокурорскаго надзора прикрывалъ Замятнинъ своимъ авторитетомъ, коль скоро убѣждался, что неудовольствіе мѣстной власти вызвано тѣмъ, что прокуроры осмѣливались распространять дѣйствіе общихъ законовъ на протежё мѣстныхъ властей. Замятнинъ всегда спокойно провѣрялъ всѣ навѣты, и когда оказывалось, что прокуроръ былъ правъ, то, вмѣсто удаленія отъ должности, онъ получалъ повышенія, какъ это случилось съ Владимірскимъ прокуроромъ г. Г--мъ и псковскимъ г. Г--мъ, котораго нe взлюбилъ и хотѣлъ уволить безъ прошенія псковской губернаторъ графъ Паленъ. Теперь еще не время поименно исчислять многочисленныя заслуги Замятнина по строгому проведенію начала несмѣняемости, тѣмъ болѣе трудному, что чѣмъ выше были задѣтыя несмѣняемостью сферы, тѣмъ властнѣе проявляли желаніе проводить въ жизнь старое крѣпостническое начало: "sic volo, sic jubeo, fiat mea voluntas".
   Само собою разумѣется, что во время управленія Замятнина министерствомъ юстиціи отношенія судебной администраціи въ судамъ и адвокатурѣ исполнены были взаимнаго довѣрія, уваженія и предупредительности, благодаря которымъ масса недоумѣній, затрудненій, неизбѣжныхъ во всякомъ новомъ дѣлѣ, а въ особенности въ такомъ трудномъ, какъ первое насажденіе правильно организованнаго и неподкупнаго суда, разрѣшалась успѣшно, быстро и въ обоюдному удовольствію. Даже въ мелочахъ сквозило это благоволеніе министерства къ судамъ. Возникъ, напримѣръ, вопросъ объ отношеніяхъ стоящей и сидящей магистратуры, и Замятнинъ, не колеблясь ни минуты, предписалъ прокурорамъ вставать съ мѣстъ при обращеніи къ суду. Замѣчательны мотивы, приведенные въ циркулярѣ: "Для поддержанія во всеобщемъ мнѣніи высокаго значенія, присвоеннаго судебной власти новыми Уставами,-- пишетъ Замятнинъ,-- необходимо наглядное выраженіе того уваженія, которымъ власть эта должна пользоваться со стороны всѣхъ безъ изъятія лицъ, имѣющихъ къ нему какое-либо отношеніе" (Циркуляръ министра юстиціи 15 января 1867 года, No 911).
   Новыя формы процесса, примѣнявшіяся съ такимъ сознаніемъ собственнаго достоинства и гуманностью, въ связи съ гласностью и почти идеальною скоростью рѣшенія дѣлъ, сдѣлали даже для слѣпыхъ очевидною разницу между старымъ тайнымъ канцелярскимъ порядкомъ безграмотнаго судопроизводства съ новымъ гласнымъ судоговореніемъ, отправляемымъ образованными коронными юристами или излюбленными мировыми судьями. Новый судъ сразу завладѣлъ общественною симпатіей. Не только въ столицахъ, по и въ глухой провинціи, гдѣ введены были только "Правила 11 октября 1865 года", съ допущеніемъ нѣкоторыхъ элементовъ новаго судопроизводства, публика ломилась не только на засѣданія интересныхъ уголовныхъ, но и гражданскихъ дѣлъ {Юрид. Газета, кн. VI.-- Журн. Мин. Юст. 1866 г., No 5, и 1867 г., 315.}. Такъ заманчиво было это пріобщеніе, хотя бы въ качествѣ зрителей, въ отправленію правосудія.
   Ну, а что судъ присяжныхъ, этотъ перлъ судебной реформы, возбуждавшій столько искреннихъ и неискреннихъ опасеній? Даже знаменитый Миттернайеръ, горячо привѣтствовавшій нашу судебную реформу, опасался сильно за судьбу суда присяжныхъ и дѣлалъ слѣдующее доброжелательное предостереженіе: "опираясь на долголѣтнія наблюденія постепеннаго развитія уголовныхъ учрежденій,-- писалъ онъ,-- мы высказываемъ наше желаніе, чтобы правительство, не видя немедленно плодовъ, ожидаемыхъ имъ отъ новыхъ учрежденій, не было бы запугано приверженцами стараго порядка и врагами всякихъ нововведеній и чтобъ оно не переставало преслѣдовать свою цѣль. Мы напоминаемъ ему то интересное явленіе,-- продолжалъ ученый процессуалистъ,-- что даже въ тѣхъ странахъ, въ которыхъ эти новыя учрежденія были совершенно неизвѣстны, гдѣ даже образованные люди считали народъ не созрѣвшимъ,-- даже тамъ чудеснымъ образомъ юристы поняли значеніе новыхъ началъ. Выгоды, доставляемыя ими, высказываются все болѣе и болѣе, а люди призываемые въ присяжные оказывались наконецъ и тамъ способными выполнить свое назначеніе" {Журн. Министер. Юстиціи 1864 г., No 10, стр. 15.}.
   Если опасеніе, высказанное Миттермайеромъ въ первой половинѣ приведенной цитаты, оказалось, какъ мы увидимъ ниже, до извѣстной степени справедливымъ, то опасенія касательно достоинствъ русскаго суда присяжныхъ съ первыхъ же шаговъ судебной реформы были опровергнуты самымъ блистательнымъ образомъ. Всякій воочію видѣлъ, что не только образованный классъ гражданъ, но и "вчерашній рабъ", въ которомъ, казалось, должно было быть вытравлено помѣщичьимъ самосудомъ всякое дознаніе права и правды, въ составѣ сука общественной совѣсти оказываются вполнѣ на высотѣ своего призванія. Судъ присяжныхъ завоевалъ себѣ сочувствіе не только въ публикѣ, но даже въ сферахъ, ему враждебныхъ, и блистательнымъ образомъ подтвердилъ справедливость мнѣнія составителей "Судебныхъ Уставовъ", не допускавшихъ мысли, "чтобы люди гдѣ-либо и когда-либо были приготовлены къ дурному и незрѣлы для хорошаго".
   Но для провѣрки личныхъ впечатлѣній по судебной реформѣ необходимо было дождаться отчета центральнаго вѣдомства, поставленнаго въ возможность дѣлать общія наблюденія и выводы. Отчетъ министерства юстиціи не заставилъ себя долго ждать. Въ мартѣ 1867 года въ Сѣверной Почтѣ напечатанъ былъ первый и послѣдній отчетъ Замятнина о дѣятельности новыхъ судовъ. Замятнинъ съ справедливою гордостью и нескрываемымъ удовольствіемъ заявлялъ въ отчетѣ, что великое дѣло насажденія на Руси суда честнаго и независимаго, трудную задачу коего онъ взялъ на себя, увѣнчалось наилучшимъ успѣхомъ. "Съ перваго же приступа мировыхъ судей къ новому дѣлу,-- сказано въ отчетѣ Замятнина,-- простота мироваго разбирательства, допущенная при отправленіи онаго, полная гласность и отсутствіе обременительныхъ формальностей вызвали всеобщее къ мировому институту довѣріе. Въ особенности простой народъ, найдя въ мировомъ судѣ судъ скорый и справедливый для мелкихъ обыденныхъ своихъ интересовъ, не перестаетъ благословлять верховнаго законодателя за дарованіе Россіи суда столь близкаго народу и вполнѣ соотвѣтствующаго его потребностямъ. Довѣріе къ мировымъ судьямъ доказывается въ особенности тѣмъ, что со времени открытія дѣйствій мировыхъ судебныхъ установленій возбуждено громадное число такихъ гражданскихъ исковъ, которые или по своей малоцѣнности, или по неимѣнію у истцовъ формальныхъ доказательствъ, въ прежнихъ судахъ вовсе не возникали. Равнымъ образомъ принесено мировымъ судьямъ множество жалобъ на такія притѣсненія и обиды, а также на мелкія кражи и мошенничества, которыя прежде обиженные оставляли безъ преслѣдованія".
   Дѣятельность общихъ судебныхъ установленій,-- писалъ Замятиинъ,-- оказалась столь же благотворною, какъ и мировыхъ учрежденій. И здѣсь, по словамъ отчета, глубокое сочувствіе всѣхъ сословій къ судебному преобразованію выразилось въ томъ напряженномъ вниманіи, съ которымъ присутствующая при судебныхъ засѣданіяхъ публика слѣдитъ за ходомъ дѣлъ предъ судомъ. Быстрота рѣшеній дѣлъ, при соблюденіи всѣхъ необходимыхъ формъ судопроизводства, производила какъ на присутствующую публику, такъ и на участвующихъ въ дѣлѣ лицъ поразительное впечатлѣніе. Участіе присяжныхъ засѣдателей вмѣстѣ съ судомъ въ разсмотрѣніи и разрѣшеніи важнѣйшихъ дѣлъ и сопряженная съ симъ торжественность отправленія правосудія: возвысили общее уваженіе въ судебнымъ установленіямъ и вмѣстѣ съ тѣмъ сблизили взаимнымъ довѣріемъ лицъ судебнаго вѣдомства со всѣми сословіями {Журн. Министерства Юстиціи 1867 г., No 2.}.
   Особеннаго вниманія саслуживаетъ отзывъ Замятнина о дѣятельности суда присяжныхъ: "присяжные засѣдатели, состоящіе иногда преимущественно изъ крестьянъ (наприм. въ Ямбургѣ изъ 12 засѣдателей было 11 крестьянъ), вполнѣ оправдали возложенныя на нихъ надежды; имъ часто предлагались весьма трудные для разрѣшенія вопросы, надъ которыми обыкновенно затрудняются люди, пріученные опытомъ въ правильному разрѣшенію уголовныхъ дѣлъ, и всѣ эти вопросы, благодаря поразительному вниманію, съ которымъ присяжные засѣдатели вникаютъ въ дѣло, разрѣшались въ наибольшей части случаевъ правильно и удовлетворительно".
   Общій выводъ изъ отчета Замятнина сводится къ слѣдующему: "взаимнымъ содѣйствіемъ судебныхъ мѣстъ и прокурорскаго надзора, а равно и добросовѣстнымъ исполненіемъ присяжными засѣдателями своихъ важныхъ обязанностей -- достигалось столь необходимое для отправленія правосудія единство, причемъ немаловажнымъ пособіемъ служило то единодушіе, съ которымъ сословіе присяжныхъ повѣренныхъ относилось къ дѣйствіямъ судей и прокуроровъ" {Тамъ же, стр. 144.}.
   Отчетъ Замятнина произвелъ громадное впечатлѣніе. Самые отчаянные скептики увидѣли, что дѣло, внушившее столько опасеній, въ искусныхъ рукахъ Замятнина начинается прекрасно прививаться. Печать единодушнымъ восторгомъ привѣтствовала первые итоги судебной реформы, подведенные Замятинымъ новому дѣлу. Мы не приводимъ восторженныхъ отзывовъ газетъ, всегда сочувственно относившихся въ либеральнымъ реформамъ прошлаго царствованія, какъ Голосъ, С.-Петербургскія вѣдомости (прежней редакціи) и др.,-- мы сошлемся на газету, которую, ваяется, нельзя заподозрить въ чрезмѣрномъ пристрастіи къ либеральнымъ реформамъ и ихъ дѣятелямъ. По поводу опубликованнаго отчета Моск. Вѣдомости говорили слѣдующее: "поистинѣ едва вѣрится, чтобы въ столь короткое время такъ крѣпко и такъ успѣшно принялось дѣло столь великое и столь мало похожее на прежніе наши порядки, начиная съ основной идеи до мельчайшихъ подробностей. То, о чемъ года два тому назадъ можно было только мечтать, что возбуждало столько, повидимому справедливыхъ, сомнѣній,-- теперь находится въ полномъ дѣйствіи на значительномъ пространствѣ нашего отечества и уже первое полугодіе въ своемъ итогѣ представляетъ столь блистательные результаты. Судъ присяжныхъ, лучшая гарантія гражданской свободы, совершается у насъ во-очію и въ немъ принимаютъ участіе крестьяне,-- тѣ самые крестьяне, которымъ только шесть лѣтъ тому назадъ дарована свобода, и успѣхъ превосходитъ самыя смѣлыя ожиданія".
   Приведя то мѣсто отчета Замятнина, гдѣ говорится о мировыхъ судьяхъ, консервативный органъ замѣчаемъ: "вотъ до какой степени вѣрно высказанное не разъ мнѣніе, что наша судебная реформа есть не столько реформа, сколько созданіе судебной власти". Статью свою Московскія Вѣдомости заключаютъ слѣдующими словами: "честь и слава правительственному вѣдомству, которое такъ дѣятельно и вѣрно приводитъ въ исполненіе зиждительную мысль Преобразователя, оберегая ее отъ явнаго и тайнаго недоброжелательства партій, неохотно входящихъ въ условія новаго гражданскаго порядка. Исторія не забудетъ ни одного изъ именъ, связанныхъ съ этимъ великимъ дѣломъ гражданскаго обновленія Россіи" {Московскія Вѣдомости отъ 28 марта 1867 года, No 69.}.
   Мы не затѣмъ привели эту длинную цитату, чтобы бросить укоризну нынѣ первенствующему реакціонному органу печати, такъ своеобразно выполняющему на нашихъ глазахъ обѣщаніе, данное именемъ исторіи, и договорившемуся до необходимости уничтожить судейскую несмѣняемость, а потому, что лучшей похвалы нельзя было придумать въ честь того "имени", носитель котораго наиболѣе доблестно подвизался надъ созданіемъ въ Россіи первыхъ судовъ, заслуживающихъ этого названія.
   Все, что было приведено выше, показываетъ, съ какимъ искреннимъ сочувствіемъ встрѣтили образованное общество и народъ первые шаги судебной реформы. Ошибочно было бы думать, что интересъ публики и печати вызывался только новизною публичнаго судоговоренія, или серьезною торжественностью судебныхъ засѣданій, или улучшеніемъ технической стороны судопроизводства. О, нѣтъ,-- тутъ дѣйствовали болѣе важные мотивы. Слишкомъ обидное, но, увы, глубоко коренившееся въ нашихъ законахъ и правахъ утвержденіе Карамзина, что у русскихъ гражданъ, какъ таковыхъ, не бывало никогда и нѣтъ никакихъ "общегражданскихъ правъ", получило съ введеніемъ "Судебныхъ Уставовъ" въ дѣйствіе наглядное и торжественное опроверженіе. На новомъ судѣ русскій гражданинъ впервые узналъ, что онъ не безправый объектъ, обязанный служить матеріаломъ для начальственныхъ манипуляцій, а правоспособный субъектъ, обладающій правами. Имущество, личность, честь и свобода гражданина изъ "случайнаго" дара, находившагося дотолѣ въ безотчетномъ распоряженіи предержащихъ властей, превратились въ реальныя блага, поставленныя подъ надежную охрану просвѣщенной и несмѣняемой магистратуры. Личность гражданина, даже преступившаго законъ, поставлена подъ охрану закона и ограждена отъ произвольныхъ дѣйствій. Въ подсудимомъ стало уважаться его человѣческое достоинство, безъ всякаго отношенія въ его общественному положенію. Если новое законодательство относилось съ уваженіемъ къ личности даже павшаго, гражданина, то тѣмъ паче должно было возвыситься уваженіе къ правамъ гражданъ вообще. Очевидное доказательство такого уваженія было тутъ же на-лицо на судѣ. Двѣнадцать простыхъ гражданъ, взятыхъ, такъ-сказать, прямо съ улицы или отъ сохи и рабочаго стола, исключительно во вниманіе къ ихъ гражданской добропорядочности, облечены громадною властью творить судъ по совѣсти. Предъ этимъ приговоромъ общественной совѣсти склоняютъ съ уваженіемъ голову не только подсудимые, но и представители обвинительной власти, и самъ судъ. Это былъ апотеозъ гражданскаго достоинства, дотолѣ совершенно попраннаго. Это была первая школа для политическаго воспитанія народа. Это былъ ясный для всѣхъ и безповоротный приговоръ надъ бюрократическою системой: все для народа, ничего съ помощью народа. Для всѣхъ было ясно, что наступила новая эра общественной жизни Россіи, что новый порядокъ вещей долженъ произвести переворотъ въ умоначертаніи народа и отношеніяхъ его къ властямъ.
   Высшая судебная администрація въ лицѣ Д. Н. Замятнина хорошо понимала всю бытовую и политическую важность насажденія независимой судебной корпораціи и передачи обществу функцій уголовной репрессіи. Правительство рѣшилось однако и на этотъ смѣлый по либерализму шагъ, увѣнчавшійся блистательнымъ успѣхомъ. Не даромъ учитъ исторія, эта наставница народовъ, что только либеральное и сильное правительство "можетъ быть безнаказанно либеральнымъ".
  

VII.

   At nunc nerraturo mihi vitam defuncti hominis venia opus fuit quam non petissem incusaturus tarn saeva et infesta virtutibus tempora.
   Tacitus.
   Только люди очень близорукіе считаютъ нелиберальныя правительства сильными, думаютъ, что эту силу они пріобрѣли вслѣдствіе нелиберальныхъ мѣръ. Давить и душить -- очень легкое дѣло,-- особенной силы здѣсь не требуется. Дайте волю слабому ребенку, и сколько хорошихъ вещей онъ перепортитъ, перебьетъ, переломаетъ!

С. Соловьевъ.

   Казалось бы, что дѣло введенія въ дѣйствіе "Судебныхъ Уставовъ", столь счастливо начатое Замятнинымъ, не могло быть вырвано изъ его опытныхъ и доброжелательныхъ рукъ, въ которыхъ заключался вѣрнѣйшій залогъ дальнѣйшаго успѣшнаго продолженія судебной реформы. И дѣйствительно, уже 10-го января 1867 года состоялось Высочайшее повелѣніе о введеніи судебной реформы въ округѣ харьковской судебной палаты. При такомъ ходѣ дѣла осуществленіе первоначальнаго предположенія о введеніи реформы до 1870 года во всѣхъ губерніяхъ, управляемыхъ по общему губернскому учрежденію, и въ Бессарабской области казалось близкимъ къ исполненію. Но эта -то преданность судебной реформѣ и стремленіе возможно скоро осуществить ее повсемѣстно и дѣлали дѣятельность Замятнина непріятною и даже ненавистною для партіи, враждебной реформамъ. Она не дремала. Она старалась собирать всѣ вздорные толки и пересуды о мнимыхъ или дѣйствительныхъ промахахъ новыхъ судовъ, чтобы представить дѣятельность ихъ въ непривлекательномъ свѣтѣ. Суды отвергали вздорныя обвиненія, воздвигаемыя полиціей мысли по дѣламъ печати, и вмѣсто того, чтобы винить возбудителей неосновательнаго обвиненія, порицали суды за то, что они точно примѣняли законъ, и усматривали въ дѣйствіяхъ суда желаніе подорвать авторитетъ власти. Вслѣдствіе небрежнаго управленія государственными имуществами, частныя лица захватывали земли и впослѣдствіи на судѣ выигрывали дѣло, а судей, точно примѣнявшихъ законъ, обвиняли въ томъ, что они причиняютъ ущербъ казнѣ. Съ высокопоставленныхъ неоплатныхъ должниковъ исполнительные органы суда, не взирая на лица, требовали удовлетворенія по исполнительнымъ листамъ -- и на новый судъ сыпались новыя нападки въ демократической тенденціозности, невниманіи въ заслугамъ и орденамъ. Извѣстное дѣло Протопопова, обвиняемаго въ оскорбленіи дѣйствіемъ начальника и признаннаго присяжными дѣйствовавшимъ въ состояніи умоизступленія, послужило поводомъ для новыхъ яростныхъ нападокъ на судъ присяжныхъ. Мировые судьи, вѣрные своему призванію, чинили судъ равный для всѣхъ, не мирволя дворянамъ, и это служило новымъ поводомъ для нареканій на новыя судебныя учрежденія. Всѣ подобные факты старательно собирались, нанизывались другъ на друга, раздувались и выставлялись какъ доказательство вреднаго -- либеральнаго, революціоннаго (да, употреблено было именно это слово) -- направленія новыхъ судовъ.
   Отъ Замятнина требовали принятія "мѣръ" противъ судей, честно и мужественно исполнявшихъ свою обязанность и не прислушивавшихся къ властнымъ стороннимъ внушеніямъ, требовали прямой или замаскированной отмѣны судейской несмѣняемости, но на всѣ эти требованія онъ конечно отвѣчалъ рѣшительнымъ отказомъ. Въ замѣнъ ожидаемыхъ проектовъ объ уничтоженіи судейской несмѣняемости и о назначеніи правительствомъ мировыхъ судей на вакансіи, открывшіяся до конца срока выборовъ, которыхъ отъ него требовали и ожидали враги реформъ, Замятнинъ внесъ въ государственный совѣтъ вполнѣ согласное съ духомъ "Судебныхъ Уставовъ" представленіе, коимъ предлагалось предоставить земскимъ собраніямъ и городскимъ думамъ, въ случаѣ открытія до срока вакансіи на должность мировыхъ судей, производить новые дополнительные выборы. Представленіе прошло въ государственномъ совѣтѣ, мнѣніе котораго Высочайше утверждено было 27-го марта 1867 года. 12 апрѣля Замятнинъ циркулярно оповѣстилъ объ этомъ новомъ и торжественномъ подтвержденіи выборнаго начала мироваго института предсѣдателей мировыхъ съѣздовъ. Этотъ циркуляръ, достойно завершавшій министерскую карьеру Замятнина, сдѣлался его лебединою пѣснью. Дни его министерства уже были сочтены.
   Реакціонная партія вела свою игру довольно искусно. Сначала отрѣзана была у Замятнина, такъ-сказать, его правая рука -- уволенъ въ отставку его достойный и неутомимый сотрудникъ-товарищъ Н. И. Стояновскій. На мѣсто его былъ назначенъ, помимо избранія самого министра, бывшій псковской губернаторъ графъ фонъ-деръ-Паленъ. Для того, чтобы подъ благовиднымъ предлогомъ заставить Замятнина отойти отъ любимаго дѣла, придумали соединить званія главноуправляющаго II отдѣленіемъ собственной Его Императорскаго Величества канцеляріи и министерствомъ юстиціи. Зная добросовѣстность Замятнина, разсчитывали на то. что онъ не возьмется за эти двѣ многотрудныя должности, бывшія ему не подъ силу. Разсчеты оказались вѣрными. Замятнинъ отказался принять эти двѣ должности и подалъ въ отставку. Ровно черезъ годъ по открытіи новыхъ судебныхъ учрежденій, 16-го апрѣля 1867 года, покинулъ онъ министерскій постъ, напутствуемый сожалѣніями всего судебнаго вѣдомства и прогрессивной части русскаго общества. Замятниинъ, покидая свой постъ, могъ съ гордостью сказать, что онъ передалъ своему преемнику великій законодательный памятникъ 20 ноября 1864 года безъ малѣйшаго изъяна, въ томъ самомъ видѣ, какъ онъ вышелъ изъ рукъ его творца.
   Постъ министра юстиціи занялъ князь Урусовъ, главноуправляющій II отдѣленіемъ Его Императорскаго Величества канцеляріи. Чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ эти двѣ должности были снова раздѣлены, и графъ Паленъ вступилъ въ управленіе министерствомъ юстиціи. Кто не помнитъ этого времени, такъ внезапно наступившаго послѣ медоваго мѣсяца судебной реформы! Графъ Паленъ, бывшій вице-директоромъ департамента полиціи исполнительной, человѣкъ совершенно чуждый кружку славныхъ дѣятелей судебной реформы и относившійся враждебно къ либеральнымъ основаніямъ ея, долженъ былъ замѣнить Замятнина!?
   Призванный въ власти въ томъ предположеніи, что онъ съумѣетъ подчинить дѣятельность новыхъ судовъ административно-полицейскимъ цѣлямъ, новый министръ юстиціи старался оправдать возложенныя на него надежды. Судъ общественной совѣсти, несмѣняемая магистратура, мировой институтъ, независимая адвокатура,-- однимъ словомъ, все, что заявляло претензію жить въ духѣ "Судебныхъ Уставовъ", т. е. дѣйствовать согласно предписанія закона и внушенія совѣсти, а не по мановенію начальническаго перста,-- все это было взято въ сильное подозрѣніе и держалось въ черномъ тѣлѣ. Одинъ только непосредственно подчиненный министерству юстиціи прокурорскій надзоръ, содержимый въ духѣ спасительной дисциплины, пользовался благоволеніемъ новаго министра и представлялъ единственно благонадежные кадры для пополненія судебнаго персонала. Насколько все это мало согласовалось съ духомъ и буквою "Судебныхъ Уставовъ", объ этомъ и не думали. Словно въ непріятельской странѣ, старались то при помощи военныхъ хитростей подкопаться подъ основанія начала судебной реформы, то открытою силой нападали на эти первые проблески правильно устроеннаго правоваго общежитія. Странная иногда бываетъ игра судьбы! И безъ того свѣтлая и симпатичная личность Замятнина на своей исторической чредѣ точно нарочно была поставлена между графами Панинымъ и Паленомъ -- какъ бы для того, чтобы на этомъ фонѣ она получила еще болѣе блестящее освѣщеніе!
   Замятвинъ ушелъ отъ своего любимаго дѣла съ горечью, но безъ озлобленія. Онъ понялъ, что подули противные прогрессу вѣтры, по они не пошатнули его убѣжденій. Въ то время, какъ малодушные пошли по теченію, Замятнинъ и другіе истинные друзья прогресса остались вѣрными либеральнымъ принципамъ. Изъ жизненнаго опыта они еще болѣе убѣждались въ справедливости началъ, положенныхъ въ основаніе "Судебныхъ Уставовъ". Уваженіе къ этимъ началамъ, возрастая по мѣрѣ того, какъ ополчалась на нихъ реакція, перешло въ настоящій религіозный культъ, оправдывая извѣстное изреченіе: amicus certus in ге incerta cernitur.
   Чтя судебную реформу какъ святыню, Замятнинъ въ государственномъ совѣтѣ въ теченіе 11 лѣтъ держалъ "упрямую оппозицію" реакціоннымъ проектамъ графа Палена, вносимымъ подъ благовиднымъ предлогомъ "улучшенія" "Судебныхъ Уставовъ" по указаніямъ опыта. Энергіи и трудамъ Замятнина и его товарищей русское общество обязано тѣмъ, что "Судебные Уставы", этотъ палладіумъ русской гражданственности, не были вовсе обезображены стараніями необузданной реакціи.
   Уже семидесятилѣтнимъ старцемъ Замятнинъ еще разъ сослужилъ великую службу своей родинѣ, отстоявъ въ 1878 году принципы новаго судоустройства отъ яростнаго нападеніи реакціонной партіи. Графъ Паленъ внесъ въ государственный совѣтъ рядъ проектовъ, имѣвшихъ цѣлью почти полное упраздненіе суда присяжныхъ, уничтоженіе независимости присяжной адвокатуры и проч. Замятнинъ, всегда спокойный, на этотъ разъ сильно волновался предъ засѣданіемъ государственнаго совѣта, чуя, какой опасности подвергаются краеугольные камни новаго суда. При содѣйствіи опытныхъ судебныхъ дѣятелей была составлена Замятинымъ обстоятельная записка, направленная противъ проектовъ графа Палена. Воззваніе ветерана судебной реформы не осталось гласомъ въ пустынѣ вопіющимъ. Изъ проектовъ графа Палена былъ принятъ одинъ о частичномъ измѣненіи подсудности суда присяжныхъ, ставшій извѣстнымъ подъ именемъ "закона 9-го мая" и недавно отмѣненный въ значительной части.
   Вдали отъ любимаго дѣла Замятнинъ имѣлъ на закатѣ дней своихъ великую минуту утѣшенія. Это было въ 1873 г., когда онъ праздновалъ свой пятидесяти-лѣтній служебный юбилей. На этомъ праздникѣ Замятнина единодушно откликнулся весь судебный міръ, съ которымъ онъ и послѣ своей отставки поддерживалъ самыя теплыя отношенія, радуясь успѣхамъ лучшихъ дѣятелей его. Въ юбилейный день 4 сентября вся многочисленная и широко разбросанная судебная семья, какъ одинъ человѣкъ, привѣтствовала своего незабвеннаго вдохновителя и перваго руководителя. Болѣе 30 телеграфическихъ привѣтствій получилъ Замятнинъ отъ разныхъ судебныхъ учрежденій, въ томъ числѣ даже изъ такой уѣздной глуши, какъ Зарѣчье, Горбатовъ, Опасенъ, Кинешма, Мелитополь. Въ адресѣ, привезенномъ старшимъ предсѣдателемъ московской судебной палаты, сенаторомъ А. П. Шаховымъ, чины московскихъ судебныхъ установленій между прочимъ писали: "Вспоминая о неустанной заботливости вашей, съ которою вы старались устранить всѣ препятствія къ скорѣйшему введенію гласнаго судопроизводства, о томъ вниманіи, съ коимъ вы относились къ разрѣшенію всѣхъ возникавшихъ недоразумѣній и вопросовъ, а равно о снисходительности вашей въ ошибкамъ неизбѣжнымъ въ новомъ дѣлѣ, чины московской судебной палаты и окружнаго суда считаютъ долгомъ выразить предъ вами чувства истинной высокой признательности за все сдѣланное вами на пользу новыхъ судебныхъ учрежденій... Да поможетъ намъ Богъ, руководясь вашимъ примѣромъ, содѣлаться достойными исполнителями воли Монарха-Преобразователя -- творить судъ скорый, правый и милостивый" {С.-Петербургскія Вѣдомости отъ 5-го сентября 1873 года.}.
   Чины петербургскихъ судебныхъ установленій, бывшіе ближайшими свидѣтелями благотворной дѣятельности Замятнина по судебной реформѣ, ознаменовали юбилей Замятнина основаніемъ въ петербургской земледѣльческой колоніи для малолѣтнихъ преступниковъ, въ учрежденіи которой Замятнинъ принималъ весьма близкое участіе, домика имени юбиляра. Предполагалось также въ зданіи судебныхъ установленій, служащемъ монументальнымъ свидѣтельствомъ неусыпныхъ трудовъ Замятнина по учрежденію новыхъ судовъ, поставить бюстъ его, но предположеніе это было оставлено. Теперь, когда рѣшено соорудить въ зданіи петербургскихъ судебныхъ установленій статую покойнаго Государя, не своевременно ли было бы, къ приближающемуся двадцатилѣтію открытія новыхъ судовъ, выполнить оставленное предположеніе о сооруженіи бюста и сохранить для потомства славную память о незабвенномъ сподвижникѣ Царя-Преобразователя, такъ много и честно поработавшемъ для осуществленія судебной реформы...
   Послѣднимъ утѣшеніемъ для Замятнина должно было быть сознаніе, что подвигъ его жизни -- служеніе либеральнымъ. основамъ реформъ прошлаго царствованія -- пропалъ не даромъ, что положеніе новыхъ учрежденій какъ будто нѣсколько окрѣпло. Какъ извѣстно, всѣ реформы прошлаго царствованія при введеніи въ дѣйствіе были сильно урѣзаны, ограничены врагами реформъ. Не видя всѣхъ ожидаемыхъ плодовъ отъ реформъ, удивлялись, отчего это происходитъ. А дѣло было очень просто. Наши реформы находились въ положеніи той птички, о которой Державинъ писалъ:
  
   Поймали птичку голосисту
   И ну сжимать ее рукой...
   Пищитъ бѣдняжка вмѣсто свисту,
   А ей твердятъ все: пой, да пой!...
  
   Въ послѣдніе годы своей жизни Замятнинъ долженъ былъ видѣть, что, повидимому, становится для всѣхъ ясною причина неудачъ произведенныхъ реформъ. Само правительство заявило, наконецъ, о необходимости водворить правду въ этихъ реформахъ, т.-е. прилагать ихъ къ жизни въ духѣ началъ, положенныхъ въ ихъ основаніе. Въ отношеніи судебнаго дѣла это значило возвращеніе къ той политикѣ, которая господствовала въ министерствѣ юстиціи при Замятнинѣ,-- иными словами, примѣненіе "Судебныхъ Уставовъ" съ точнымъ сохраненіемъ ихъ основныхъ принциповъ. Это, хотя и запоздалое, признаніе великаго значенія судебной реформы, послѣ цѣлаго ряда лѣтъ блужданія и посягательствъ на нее, должно было служить истиннымъ утѣшеніемъ для такого убѣжденнаго защитника этой реформы, какимъ былъ Замятнинъ...
   Храня свято завѣтъ своего великаго товарища по школѣ, Замятнинъ не измѣнялъ "плѣнительной привычкѣ" и аккуратно являлся "на пиръ любви, на сладостное вѣче" лицейской годовщины. Среди своихъ товарищей, окруженный почетомъ и ласками, провелъ онъ послѣдніе часы своей жизни.
   Таковъ былъ завидный конецъ этого честнаго гражданина, безкорыстнаго и гуманнаго дѣятеля, просвѣщеннаго государственнаго мужа и благороднаго человѣка, которому достойнѣйшею эпитафіей былъ бы стихъ поэта:
  
   Сѣйте разумное, доброе вѣчное
   Сѣйте,-- спасибо вамъ скажетъ сердечное
   Русскій народъ.

-----

   Я кончилъ. Не мнѣ быть судьею, насколько удовлетворительно удалось мнѣ выполнить свою задачу. Пусть не осудятъ лица, близко знавшія Замятнина, если на этихъ страницахъ не нашли они точное изображеніе незабвенныхъ чертъ ихъ знаменитаго современника. Имъ я скажу: feci, quod potui,-- faciant meliora potentes. А тѣмъ изъ читателей, которые найдутъ, что настоящій очеркъ даетъ менѣе рельефное представленіе о Замятнинѣ, нежели то, какое сохранила существующая въ судебномъ мірѣ традиція, моя авторская добросовѣстность велитъ заявить, чтобъ они этотъ недостатокъ отнесли на счетъ автора, а не изображаемой личности. Скажу безъ обиниковъ, что мое авторское самолюбіе было бы вполнѣ удовлетворено, еслибы читатель, по прочтеніи настоящаго очерка, могъ сказать: ut desunt vires, tarnen laudanda est voluntas... Намѣреніе же это заключалось въ томъ, чтобы въ "наше столь равнодушное въ современникамъ время не пропала безслѣдно память о томъ, какъ высокая и благородная личность одолѣла и обезоружила порокъ, свойственный малымъ и большимъ государствамъ, непризнаніе доблести и зависть" {Tacit: "Vita Agricolae", I, 1--5.}.
   А что сказать о смѣлой попыткѣ изобразить великую эпоху либеральныхъ преобразованій!... Я могъ только намѣтить величіе этой задачи, не смѣя даже и подойти въ ней. Къ величавой эпопеѣ общественнаго движенія 60-хъ годовъ можно примѣнить слова знаменитаго оратора древности, Демосѳена. Во второй филиппикѣ, говоря объ одной славной эпохѣ своей родины, онъ замѣчаетъ: "всѣ любятъ разсказывать объ этихъ чудесахъ доблести, но доселѣ они не нашли еще достойнаго повѣствователя; и я долженъ пройти ихъ молчаніемъ и вотъ почему: въ жизни народовъ встрѣчаются такіе великіе моменты, что никакое человѣческое слово не можетъ ихъ точно изобразить".

Гр. Джаншіевъ.

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru