|
Скачать FB2 |
| |
С.Н. Дурылин
"Герой нашего времени" М.Ю. Лермонтова.
Комментарии
Предисловие
С. Дурылин
ЧАСТЬ I. Из творческой истории романа.
Лермонтов в работе над "Героем нашего времени"
ПЕЧОРИН В ПОВЕСТИ "КНЯГИНЯ ЛИГОВСКАЯ"
РОМАН В ПОВЕСТЯХ
БЭЛА
ФАТАЛИСТ
ТАМАНЬ
МАКСИМ МАКСИМЫЧ
КНЯЖНА МЕРИ
ПРЕДИСЛОВИЕ К ЖУРНАЛУ ПЕЧОРИНА
КОМПОЗИЦИОННЫЙ ПЛАН РОМАНА
ЗАГЛАВИЕ РОМАНА
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Кавказ и кавказцы в романе Лермонтова
I
II
III
Печорин
I. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ПЕЧОРИНА
1
2
3
4
II. ЛИЧНОСТЬ ПЕЧОРИНА
III. НАРУЖНОСТЬ ПЕЧОРИНА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вокруг Печорина
МАКСИМ МАКСИМЫЧ
ГРУШНИЦКИЙ
ВЕРHEP
БЭЛА
ВЕРА
Вера.
КНЯЖНА МЕРИ
Сверстники и потомки Печорина
ЧАСТЬ II. Материалы к изучению романа
Бэла
I
"Я ехал на перекладных из Тифлиса..."
"-- Да, я уж здесь служил при Алексее Петровиче, -- отвечал он приосанившись"...
"До станции оставалось еще с версту. Кругом было тихо, так тихо, что по жужжанию комара можно было следить за его полетом".
"Были ль обвалы на Крестовой?"
II
"Да пожалуйста, зовите меня просто Максим Максимыч и пожалуйста -- к чему эта полная форма? приходите ко мне всегда в фуражке".
"Мой отец боится русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, -- а шашка его настоящая гурда"...
"Послушай! -- сказал твердым голосом Азамат: -- видишь, я на все решаюсь, хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! Как поет! а вышивает золотом -- чудо! Не бывало такой жены и у турецкою падишаха"...
"Долго, долго молчал Казбич; наконец, вместо ответа, он затянул старинную песню вполголоса: "Много красавиц в аулах у нас..."
"Клянусь ты будешь владеть конем; только за него должен отдать мне сестру Бэлу: Карагез будет ее калымом. Надеюсь, что торг для тебя выгоден.
Азамат молчал".
"...Приехал Казбич... Я попотчевал его чаем, потому что хотя разбойник он, а все-таки он был моим кунаком!"
"Как я только проведал, что черкешенка у Григорья Александровича, то надел эполеты, шпагу и пошел к нему".
"Ведь вы добрый человек, -- а если отдадим дочь этому дикарю, он ее зарежет или продаст".
"Есть люди, с которыми непременно должно соглашаться".
"-- Помилуйте, отчего же с тоски по родине? Из крепости видны были те же горы, что из аула, а этим дикарям больше ничего не надобно".
"Послушай, моя пери, -- говорил он".
"На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками".
"Уздени его отстали".
"Он вознаградил себя за потерю коня и отомстил, -- сказал я, чтобы вызвать мнение моего собеседника. -- Конечно, по-ихнему,- ,-- сказал штабс-капитан, -- он был совершенно прав".
III
"Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-Гору".
"Гуд-гора в главном Кавказском хребте, по Военно-Грузинской дороге, между станциями Коби и Койшауром, в 12,5 км от Коби и в 7,5 от Койшауры, на левом берегу Арагвы выходящей из Гудовского ущелья. Гуд-гора с северной стороны отделяется небольшою долиною, известною под именем Чертовой, от горы Крестовой... Абсолютная высота Гуда 2447,41 м. Дорога пролегает по западной окраине горы, над самою пропастью, в которой стремится Арагва. Часть Военно-Грузинской дороги, пролегающей по Гуд-горе, есть самая опасная в зимнее время от нависших масс снега, иногда в несколько сажен толщиною. Эти массы нередко падают через дорогу обвалами в пропасть, унося с собою все, что попадается на пути".
"Воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: -- чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и верно будет когда-нибудь опять".
"Я говорил вам, -- воскликнул он, -- что нынче будет погода; надо торопиться, а то, пожалуй, она застанет нас на Крестовой".
"Крестовая гора в Главном Кавказском хребте, по Военно-Грузинской дороге (место это теперь обойдено обходом), между Койшауром и Коби; отделяется от Гуд-горы Чертовою долиною. Абсолютная высота ее 2590,06 м, перевал же 2425,18 м. На вершине горы водружен крест, давший имя самой горе".
"Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, -- а наш беспечный русак даже не слез с облучка".
"Переезд через Крестовую гору (или, как называет ее ученый Гамба, le Mont St.-Christophe) достоин вашего любопытства. Итак мы спускались с Гуд-горы в Чертову Долину".
"Нам должно было спускаться еще верст пять, чтобы достигнуть станции Коби".
"И ты, изгнанница", думал я, "плачешь о широких, раздольных степях!.."
IV
"Это лошадь отца моего, -- сказала Бэла, схватив меня за руку; она дрожала, как лист, и глаза ее сверкали. Ага! подумал я: и в тебе, душенька, не молчит разбойничья кровь".
"А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его, -- я княжеская дочь".
"Послушайте, Максим Максимыч, -- отвечал он: -- у меня несчастный характер: воспитание ли меня сделало таким, Бог ли меня так создал, не знаю; знаю только, что если я причиною несчастия других, то и сам я не менее несчастлив".
"У меня был кусок термаламы. Я обил ею гроб и украсил его черкесскими серебряными галунами".
"Сознайтесь однакож, что Максим Максимыч человек достойный уважения?"
-- "А, чай, все французы ввели моду скучать?"
-- "Нет, англичане".
Максим Максимыч
"Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелия, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспешил в Владикавказ. Избавляю вас oт описания гор, от возгласов, которые ничего не выражают, от картин, которые ничего не изображают, особенно для тех, которые там не были, и от статистических замечаний, которых решительно никто читать не станет".
"...Пустая дорожная коляска; ее легкий ход, удобное устройство и щегольской вид имели какой-то заграничный отпечаток. За нею шел человек с большими усами, в венгерке, довольно хорошо одетый для лакея... Он явно был балованный слуга ленивого барина -- нечто вроде русского фигаро"...
"Я понял его: бедный старик в первый раз от роду, может быть, бросил дела службы для собственной надобности, говоря языком бумажным".
"Я не заслужил этих упреков, Максим Максимыч!"
Журнал Печорина
"Я поместил в этой книге только то, что относится к пребыванию Печорина на Кавказе".
"В моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света..."
Журнал Печорина
"Я поместил в этой книге только то, что относится к пребыванию Печорина на Кавказе".
"В моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света..."
Тамань
"Тамань -- самый скверный городишко из всех приморских городов России".
"Полный месяц светил на камышовую крышу и белые стены моего нового жилища"...
"Наконец из сеней выполз мальчик лет 14-ти".
"В тот день немые возопиют и слепые прозрят, подумал я, следуя за ним..."
"И вот вижу, бежит опять вприпрыжку моя ундина..."
"Я вообразил, что нашел гётеву Миньону, это причудливое создание его немецкого воображения".
"Мне стало грустно. И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов? Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие и, как камень, едва сам не пошел ко дну!"
Княжна Мери
"Вчера я приехал в Пятигорск"...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
12 мая |
13 мая |
16 мая |
21 мая |
22 мая |
23 мая |
29 мая |
3 июня |
4 июня |
5 июня |
"Последняя туча рассеянной бури..." -
"Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка" -
"Жены местных властей, так сказать, хозяйки вод были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум".
"Несколько дам скорыми шагами ходило взад и вперед по площадке, ожидая действия вод".
"Трость точно у Робинзона Крузо".
"Я лгал, но мне хотелось его побесить. У меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку. Присутствие энтузиаста обдает меня крещенским холодом..."
"Неровности его черепа... поразили бы френолога странным сплетением противоположных наклонностей".
"Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, по словам Цицерона, мы начинали хохотать".
"Княжна сказала, что она уверена, что этот молодой человек в солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль".
"Я глупо создан: ничего не забываю, -- ничего!"
"О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар".
"Кто этот господин, у которого такой тяжелый взгляд?"
"Она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой".
"Я боюсь, чтобы не было у нее чахотки или болезни, которую называют fièvre lente".
"Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра... Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы беспокойство ни томит мысль, -- все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума. Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес".
"Я думаю, казаки, зевающие на вышках, видя меня, скачущего без нужды и цели, долго мучились этою загадкой, ибо верно по одежде приняли меня за черкеса".
"И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный дэнди; ни одного галуна лишнего..."
"Я выехал на дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию, куда часто водяное общество ездит en pique nique (на пикник)... Кругом амфитеатром возвышаются синие громады Бешту, Змеиной, Железной и Лысой горы"
"Кавалеры в костюмах, составляющих смесь черкесского с нижегородским"
-- переделка стиха из "Горе от ума": "Французского с нижегородским".
"Mon Dieu! un circassien" -- Боже! черкес! "Ne craignez rien, madame, -- je ne suis pas plus dangereux que votre cavalier" -- не бойтесь ничего, сударыня, я не опаснее вашего спутника.
"Поздно вечером, т. е. часов в одиннадцать, я пошел гулять по липовой аллее бульвара".
"Самый приятый дом для меня теперь мой", -- сказал я, зевая...
"Зала ресторации превратилась в залу благородного собрания".
"Пышность ее платья напоминала времена фижм, а пестрота ее негладкой кожи -- счастливую эпоху мушек из черной тафты".
"А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет! Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы. Сам я больше не способен безумствовать под влиянием страсти; честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но проявилось в другой виде, ибо честолюбие есть не что иное, как жажда власти, а первое мое удовольствие -- подчинять моей воле все, что меня окружает, возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха -- не есть ли первый признак и величайшее торжество власти? Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, -- не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость..."
"Оттого, что солдатская шинель к вам очень идет, и признайтесь, что армейский пехотный мундир, сшитый здесь, на водах, не придаст вам ничего интересного".
"Я задумался на минуту и потом сказал, приняв глубоко-тронутый вид: "Да, такова моя участь с самого детства!.."
"Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала..."
"Где нам дуракам чай пить!" отвечал я ему, повторяя любимую поговорку одного из самых ловких повес прошлого времени, воспетого некогда Пушкиным"...
"Уж не назначен ли я ею в сочинители мещанских трагедий и семейных романов..."
"Зачем она не хочет дать мне случай видеться с нею наедине? Любовь, как огонь, без пищи гаснет".
"Вот уже три дня, как я в Кисловодске"...
"Но смешивать два эти ремесла
Есть тьма охотников -- я не из их числа" -
"Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет" -
"Кстати: Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем "Освобожденном Иерусалиме".
"Эта мысль мне доставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира..."
"Огни начинали гасить в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались".
"В одном из домов слободки, построенном на краю оврага, заметил я чрезвычайное освещение; по временам раздавался нестройный говор и клики, изобличавшие военную пирушку".
"Господа! сказал он, это ни на что не похоже. Печорина надо проучить! Эти петербургские слетки всегда зазнаются, пока их не ударишь по носу! Он думает, что он только один и жил на свете, оттого что носит всегда чистые перчатки и вычищенные сапоги".
"Я иногда себя презираю... не оттого ли я презираю и других?.. Я стал неспособен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне son coeur et sa fortune; но над мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться -- прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней?.. куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?.. Право, ровно ничего..."
"Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть, от злой жены; это меня тогда глубоко поразило"...
"Дверь отворилась; маленькая ручка схватила мою руку".
"Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось, стали искать черкесов..."
"Я подошел к нему и сказал медленно и внятно:
-- Мне очень жаль, что я вошел после того, как вы уж дали честное слово в подтверждение самой отвратительной клеветы. Мое присутствие избавило бы вас от лишней подлости.
Грушницкий вскочил с своего места и хотел разгорячиться.
-- Прошу вас, -- продолжал я тем же тоном; -- прошу вас сейчас же отказаться от ваших слов; вы очень хорошо знаете, что это выдумка. Я не думаю, чтобы равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасное мщение. Подумайте хорошенько: поддерживая ваше мнение, вы теряете право на имя благородного человека и рискуете жизнью".
"Он (доктор Вернер, секундант Печорина) должен был настоять на том, чтобы дело обошлось как можно секретнее, потому что, хотя я когда угодно готов подвергать себя смерти, но нимало не расположен испортить навсегда свою будущность в здешнем мире".
"Вот уже полтора месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту".
"Отчего вы так печальны, доктор? -- сказал я ему... -- Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть".
"Я не помню утра более голубого и свежего"
"Берегитесь! -- закричал я ему: -- не падайте заранее; это дурная примета. Вспомните Юлия Цезаря".
"Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник. От выдавшегося угла отмерили шесть шагов и решили, что тот, кому придется первому встретить неприятельский огонь, станет на самом углу спиною к пропасти; если он не будет убит, то противники поменяются местами".
"Я молился, проклинал, плакал, смеялся... Я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал. И долго я лежал неподвижно и плакал горько".
"Через час курьерская тройка мчала меня из Кисловодска".
"Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни манит его тенистая роща, как ни светит ему мирное солнце..."
Фаталист
"Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты".
|