Духовской Сергей Михайлович
Ислам в Туркестане

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всеподданнейший доклад Туркестанского генерал-губернатора генерала от инфантерии Духовского.

0x01 graphic

   Туркестанский
   генерал-губернатор
   25 сентября 1899 г.
   г. Ташкент

ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО.

   ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕМУ МОНАРХУ благоугодно было поручить мне край, где гнездится сердце русского мусульманства, общая числительность которого в России ныне доходит до 14-ти миллионов, что превышает числительность населения нескольких второстепенных европейских государств, вместе взятых.
   При первом же представлении ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ после моего назначения Глазным Начальником Туркестана, я имел счастье повергать перед ЕГО ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ необходимость неотлагательного рассмотрения вопроса об общей постановки в государстве ислама и его последователей.
   ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР милостиво соизволил указать мне представить по упомянутому предмету особый ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ доклад.
   Таковой доклад с перечнем мер частью уже предпринятых мною, частью представленных или намеченных, через Военного Министра повергнут мною на ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЕ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА воззрение.
   Считаю долгом одновременно представить ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ копию сего доклада, каковая при сем с приложениями к оной прилагается.
   С чувством глубочайшего высокопочитания и безпредельной преданности имею счастье быть

Вашего Императорского Высочества
всепреданнейший слуга
Сергий Духовской

0x01 graphic

0x01 graphic

   Назначение мое Главным начальником Туркестанского края совпало с событием, удивившим всю Россию: около тысячи обласканных русской властью мусульман, самыми низкопоклонными способами выказывавших нам свою преданность и благодарность, составив тайный заговор, внезапно решились обречь смерти всех русских в слабейте занятом нами пункте, дабы, подняв тем пламя общего восстания, вернуть мусульманам Средней Азии их прежнюю самостоятельность. Успев умертвить 22 наших спавших солдат, восставшие поплатились 18-ю казненными, 360-ю сосланными на каторгу, водворением на месте жительства руководителя восстания русского села в 200 дворов и денежной контрибуцией.
   Будучи несколько знаком с мусульманством еще по прежней продолжительной службе моей на Кавказе, и всегда следя за жизнию наших мусульманских провинций, я, тотчас по прибытии в край, взволнованный упомянутым выше событием, обратился к тщательному ознакомлению с причинами неблагополучия. Независимо случайных и временных причин, я должен был особенно остановиться на общем современном нравственном настроении туркестанского мусульманства. Оказалось неизбежным и вполне возможным, в пределах предоставленной мне власти, тотчас же приступить к целому ряду мер для борьбы с ярко обнаружившимся недугом; многие из таких мер уже осуществлены; по некоторым сделаны должные представления чрез Военного Министра.
   Но среди намеченных мер оказались неизбежными и такие, которые выходят за пределы Туркестанского края. На первом же плане между ними стоит общая постановка в государстве вопроса о мусульманстве и плана борьбы с этою исторически привившеюся к государственному организму болезненной язвой.
   Число мусульман под Всероссийской Короной, постепенно увеличиваясь, дошло ныне до 14 миллионов, что превышает сумму населения Черногории, Сербии, Болгарии, Греции, Швейцарии и Норвегии, взятых вместе.
   В течение трех с половиною веков русская власть не перестает вливать в покоряемые мусульманские народы свои гуманные порядки. Между тем и ныне нам приходится сознаться, что, несмотря на кажущуюся их полную покорность, позывы среди мусульман к восстаниям, подобным андижанскому, возможны и в будущем.
   При удаче пламя восстания может принять опасные размеры. Во всяком же случае Туркестанскую окраину с густым мусульманским населением ныне еще нельзя считать краем, мирное спокойствие которого вполне обеспечено. Обстоятельство это должно проходить красною нитью во всех мероприятиях на месте, и во всех обсуждениях и разрешениях высших инстанций всех министерств и ведомств.
   К сожалению, в наших органах центрального правительства этот последний взгляд усвоен недостаточно твердо и одинаково. Под влиянием поверхностных впечатлений, некоторые учреждения к наружному выражению спокойствия в крае ошибочно присоединяют убеждение, будто душа мусульманина уже нами покорена. Сарт, киргиз, таджик, туркмен, приравниваются по духу к русскому крестьянину внутренних губерний. Азиатская лесть принимается за чистую монету, а страх перед нашею силою -- за чистосердечную преданность. Такая ошибка весьма часто отражается на решениях по разным представлениям, исходящим из Туркестана, и влияет на задержание, иногда даже на совершенное отклонение самых благодетельных ходатайств местной власти.
   По громадности района, где разбросано наше 14 миллионное мусульманство, население это входит в состав многих генерал-губернаторств и местами проживает вне оных. Меры в разных провинциях громадной, но единой России, конечно, должны быть одного направления и взаимно согласованы. Исторические колебания во взглядах и действиях правительства и отсутствие общего государственного плана для нравственного слияния покоренных мусульман с коренным русским народом порождают сериозные затруднения и не только отдаляют достижение цели, Провидением на Россию возложенной, но даже по временам поворачивают в отрицательную сторону.
   После 350 летнего владычества России над миллионами мусульман, казалось бы, можно и должно капитально взяться за дело. Условия Туркестанского края, особенно после расширения его от Каспия до Алтая, возлагают на меня, как главного начальника оного, обязанность поднять голос об этом, повергнув оный, согласно данного мне при моем вступлении в должность соизволения, на всемилостивейшее воззрение ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА.
   Ниже перечислен ряд мер, мною уже осуществленных и испрашиваемых собственно для Туркестана, из коих многие, казалось бы, необходимо применить в большей или меньшей степени и к другим районам с мусульманским населением вне Туркестана. Наконец, я осмелился коснуться и того, что, по моему мнению, полезно установить твердою и бесповоротною рукою на будущие времена от лица центрального правительства России.
   По сложности дела, я, конечно, не могу затруднять ВАШЕ ИМПЕ-РАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО подробностями сих мер. Но так как все они зиждутся на доводе, что слияние с коренным русским народом мусульман гораздо труднее, чем таковое же для подданных ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, исповедующих другие религии, отличные от нашей господствующей, то я дерзаю предпослать упомянутому перечню краткое изложение этих доводов с самыми краткими историческими данными.

Шариат

   Шариат, являющий собою многотомный комментарий к корану, считается мусульманами универсальным кодексом, в котором верующий находит ответы на все, без исключения, вопросы религиозной, государственной, общественной и частной жизни.
   Наравне с постановлениями, касающимися поста и молитвы, уплаты податей, судопроизводства, торговли, брачного и наследственного права, здесь, (подобно тому как в талмуде), мы находим правила, регламентирующие даже и такие вещи, как общественные приличия и мельчайшие подробности разного рода явлений частной жизни, не исключая интимнейших случаев супружеских отношений.
   Шариат не делает различия между грехом и преступлением, и нарушение любого из правил, установленных исламом, есть нарушение божественного закона, каким признается коран.
   С мусульманской точки зрения, человек тогда только может угодить Богу, когда вся его жизнь, все его деяния и даже помыслы согласуются с регламентами шариата, самое название которого, в переводе с арабского, означает--`"путь", т. е., прямой, вернейший путь к спасению. Малейшее отступление от этого пути делает мусульманина грешником.
   Таким образом, шариат устанавливает взгляд, что им все предусмотрено и регламентировано; что он есть вполне законченный кодекс, неподлежащий изменениям или усовершенствованиям.
   Регламентируя все явления человеческой жизни, он подчиняет себе эту жизнь, проникает в ее интимнейшие уголки и тем самым закабаляет не только деяния, но даже мысль и воображение верующего мусульманина, при чем, сверх всего этого, являет собою учение, развивающее в своих адептах крайнюю нетерпимость к другим религиям.
   Признавая Евангелие божественным откровением [Коран 2, 2 и 5, 50], говоря о том, что в сердца последователей Христа Бог вложил сострадание и добродушие [Коран 57, 27], разрешив мусульманам жениться на дочерях "имеющих Писание", т. е., на дочерях христиан и евреев, мусульманский пророк, считая современное Евангелие искаженным, причислил христиан и евреев к неверным [Коран 2, 99 и 3, 93], которые не должны быт друзьями магометан [Коран 3, 27], и которых следует истреблять при первой возможности [Коран 47, 4].
   Пророк воспретил верующим мусульманам длинный ряд разного рода деяний, одобряемых или, по крайней мере, игнорируемых нашей религией и нашим гражданским законодательством. Вследствие этого ислам является не только тормозом, мешающим истому мусульманину, присоединившись к нашей культуре, идти рука об руку с нами по пути общечеловеческого прогресса, но, вопреки уверениям современных панисламистов, представляется непримиримым врагом всей христианской культуры, наглядным доказательством чего служат казанские татары, которые, находясь в течении трех с половиною веков в непрестанном тесном общении с нами, до сих пор являются, по отношению к нам, носителями своего религиозного и национального сепаратизма.

Казань, Астрахань, Крым и Киргизская степь

   Есть много оснований предполагать, что в эпоху покорения Казани Иоанном Грозным, тамошние татары, подобно значительной части современных нам киргиз и туркмен, были еще сравнительно плохими мусульманами, были ими больше по имени, чем по духу, при чем, например, геройская оборона ими Казани была результатом не столько религиозного фанатизма, сколько поднятия национального чувства, лишь косвенно подогретого религиозными представлениями.
   Вместе с тем наши правительственные учреждения того времени и лица, ведавшие делами этого рода, вследствие незнакомства с исламом и его вредными для нас сторонами, видели в казанских и других татарах опасных врагов России до тех лишь пор, пока они имели возможность беспокоить наши границы набегами. Раз только успехи русского оружия лишали татар этой возможности, раз Казанское царство, потеряв после погрома 1552 года автономию, а вместе с ней и сколько-нибудь серьезное военное значение, не грозило более нам набегами и иными осложнениями чисто военного характера, наши бывшие правители забывали о татарах, игнорировали их существование и не принимали никаких мер для воспрепятствования укоренению среди их ислама, ибо не имели представления о том, какими последствиями для России грозило это в будущем.
   Сказанного не исключает даже и подвижническая деятельность первого Казанского Святителя, Св. Гурия, направленная лишь в сторону обращения татар в христианство, но отнюдь не систематичной борьбы с исламом, как с политической силой.
   То же самое происходило немного позже в Астрахани, а значительно позже в Крыму, затем на Кавказе и в Туркестане.
   Веротерпимый русский народ, не смотря на то, что на окраинах Великой и Малой Руси он в свое время пережил не мало всяких невзгод, причинявшихся ему мусульманскими соседями, даже и в эпоху этих невзгод, вследствие добродушия, отличающего его мощную национальную натуру, всегда смотрел на "бусурман", лишь как на врагов Церкви Христовой, которых время от времени приходится карать огнем и мечем, но которые, вообще говоря, сносный народ, не вызывающий необходимости недоверчивых к нему отношений. Также относились к мусульманству и наши высшие правительственные сферы, не побоявшиеся, под влиянием либеральных идей 18-го столетия, дать русским мусульманам учреждения, в роде духовных правлений с муфтиями и шейх-уль-исламами, принесшими немало вреда нашему русскому делу на мусульманских окраинах.
   Всегда упускалось из виду, что ислам есть кодекс враждебный не только нашей религии, но и всей вообще нашей культуре; что, благодаря простоте и конкретности своих основных положений, он легко и прочно усваивается народами, стоящими на невысокой ступени развития, вследствие чего до сего времени представляет собою солидную силу, с которой нам неизбежно придется считаться еще долгое время, и что, вследствие вышеупомянутых особенностей своего веро- и законоучения, наши мусульмане, оставаясь верными мусульманству, не могут ассимилироваться и образовать с нами одну надежно сплоченную политическую семью.
   Подводя итоги происшедшему за последние 350 лет, нельзя не видеть ошибочности отношений к покорявшимся нами мусульманам или, вернее, к исповедуемому ими учению.
   Будучи сравнительно плохими мусульманами в эпоху покорения Казани Грозным, уже при Императрице Екатерине II казанские татары выделяют из своей среды нафанатизированных книжников, которые, пользуясь рядом ошибок, сделанных тогдашними нашими правительственными органами, вместе с проповедью ислама несут в Киргизскую степь и проповедь враждебных отношений к России.
   Покорявшиеся нами мусульмане, начиная с 1552 года и до сего времени, под охраной русских законов и русского оружия, обеспечивавших им возможность вполне мирного существования, при чем они нередко пользовались, кроме того, еще и особыми привилегиями, упрочивая свое материальное и духовное благосостояние, всегда шли впереди и по стезе упрочнения догматов и обрядов их религии. Игнорируя даруемые им блага, они воспитывали свое юношество в идеях религиозного и национального сепаратизма по отношению к России, которая до сего времени не только не сделала ни одного серьезного шага в сторону ослабления этого нежелательного движения, но, наоборот, делала многое для его усиления.
   Около 1785-го года даже нашли нужным искусственно насаждать ислам среди оренбургских киргиз, бывших тогда мусульманами только по имени, ибо они не исполняли даже таких обрядов, как намаз и пост, исполнение которых безусловно обязательно для каждого мусульманина. Для этого в киргизской степи (за Уралом) строили мечети, а при них школы, куда, в качестве имамов (настоятелей мечетей) и учителей, посылали казанских и уфимских татар, обиравших киргиз и вместе с тем поселявших среди них смуты так же, как и среди соседних башкир.
   В 1788 году в Уфе было учреждено "духовное собрание Магометанского закона" с муфтием во главе, коему положено "иметь в ведомстве своем всех духовных чинов того закона, в разных губерниях проживающих, исключая Таврической области, где особое есть духовное правление".
   Тотчас по прибытии в Уфу, муфтий этот показал, как можно надеяться русскому правительству на верность татарских мулл. Он явился не только противником русской власти, но еще ревностным возбудителем ордынцев против распоряжений и действий на пользу их пограничного начальства [Русский Архив. 1897 г. Кн. вторая стр. 18].
   Разрозненное, а потому относительно слабое, немевшее до тех пор главы, мусульманство северо-восточной России получило организацию, одновременно с чем, стараниями наших же правительственных учреждений того времени, во первых, получило организацию и дело антирусской и анти-христианской пропаганды [С этого времени начинается массовое отпадение от христианства раньше крещеных татар]; а, во-вторых, объявился точный адрес для эмиссаров Турции, поползновения которой в эту сторону ясно сказывались еще и раньше.
   Все сказанное о казанских татарах в большей или меньшей мере относится и к татарам низовий Волги и к крымским, с той только разницей, что последние не имели и не имеют в своем распоряжении такой арены деятельности, как киргизская степь, и что крымские татары, живя в непосредственном соседстве с Турцией, вместе с кавказскими мусульманами, находятся под ее влиянием.

Кавказ и Шамиль

   На Кавказе, вследствие крайней разноплеменности тамошнего населения, при том же не сплошь мусульманского, ислам, до появления Шамиля, не представлял для нас очевидных, всеми сознававшихся опасностей.
   Трудности нашего положения там обусловливались главным образом географическими особенностями края, а равно и особенностями национального характера и иных свойств воинственного горного населения.
   Шамиль, явившись в роли объединителя разрозненного до того времени мусульманского населения Переднего Кавказа, сделал последнее сугубо опасным для нас, потому что, напомнив горцам об обязательности для мусульман ведения священной войны с неверными, он, опираясь на ту часть софийского [Многие называют суфизм дервишизмом или мюридизмом] учения, которая именуется тарикатим и обязывает каждого мюрида беспрекословно повиноваться своему муршиду [Иначе шейх, пир, ишан. Шамиль именовался имамом, потому что выдавал себя за наместника мусульманского пророка, которому он, как известно, во многом подражал. Так, например, перед началом своей проповеднической деятельности он, подражая пророку, удалился в горы, где провел некоторое время в посте и молитве], сумел фантазировать и дисциплинировать многотысячную толпу своих приверженцев, всегда готовых по одному его слову идти на какие угодно опасности.
   Шамиль на практике доказал нам, что мусульмане-суфисты для нас во многих отношениях опаснее мусульман-ортодоксов, и что возникновение среди мусульман какого либо объединяющего их учреждения или центра, снабженного духовной и гражданской властью, всегда может грозить нам самыми нежелательными осложнениями.

Суфизм

   Упомянув о том, что суфизм во многих отношениях для нас опаснее ортодоксальнаго ислама, необходимо выяснить этот вопрос сказав несколько общих слов и о самом суфизме, уже много веков, играющем весьма важную роль в жизни мусульманских народов и сказавшемся в последнее время, между прочим, в обще-известном движении африканских махдистов, при чем душей этого движения, так-же как при Шамиле и во время последнего андижанского восстания, был тарикат, обрядовая часть суфийского учения, которое, как уже было замечено выше, иногда называется дервишизмом или мюридизмом.
   В своей основе суфизм, зародившийся, как ересь, еще в первые века ислама, не только не имеет ничего общего с последним, но даже и противоположен ему, ибо ислам проповедует строгий монотеизм, а суфизм являет собою проповедь пантеизма в самом широком значении этого слова.
   После продолжительной борьбы между двумя этими учениями, ислам, не оказавшийся в состоянии совсем подавить суфизм, должен был признать его исламским учением, так сказать, костью от костей своих; а суфисты, в свою очередь, сделали много уступок исламу, прикрывшись при этом текстами корана и хадисов [Канонический предания], что не представляло особой трудности, вследствие неясности многих мест обоих последних.
   Суфизм, раньше проповедовавший единство мировой материи и нераздельность ее от Божества, отрицавший идею несотворенности корана, необходимость для суфиев (или дервишей) принадлежности не только к исламу, но и вообще к какой либо религии и многое тому подобное, впоследствии, стараниями его примирителей с исламом, настолько проникся идеями последнего, настолько омусульманился, что его позднейшие адепты, в роде Ходжи Абду-Кадыра Гидждувани, забывая о том, что по существу они все же суфисты, говорили своим ученикам: "бегите суфизма; ищите спасения в чтении корана".
   Тем не менее и до сего времени суфизм все еще во многом разнится от ислама в его чистом виде.
   Ислам не допускает никаких критических отношений к доктринам, заключающимся в коране. Самое большое, что дозволяется верующему, это вывод умозаключений, не представляющих противоречий духу корана, при посредстве аналогий (кыяс).
   Суфизм, наоборот, дает значительную свободу мышления, не исключая даже и критических отношений к доктринам, провозглашенным кораном, что однако же не мешает вольнодумцу-суфисту выдавать себя за истого мусульманина, ибо во всех затруднительных случаях он с удивительным искусством умеет прикрываться если не текстами корана и хадисов, то по крайней мере изречениями наиболее авторитетных мусульманских богословов.
   Мусульманин ортодоксального направления, ввиду существования в шариате положений о тех случаях, когда пост, вообще обязательный для него, становится необязательным, может, по аналогии, установить взгляд на необязательность и других предписанных ему действий в таких же, аналогичных случаях. Но он никогда не решится возбудить вопрос о том, действительно ли нужен намаз, обязательность которого для каждого мусульманина в коране выражена совершенно ясно. Уж одно возбуждение такого вопроса делает его кяфиром, неверным.
   Крайний суфи, по крайней мере суфи прошлого времени, не только не стесняется возбуждать такого рода вопросы, но даже и утверждает, что зикр (радение), приводящий человека в состояние религиозного экстаза, полезней и душеспасительней уставного намаза, не производящего на душу такого сильного впечатления, как зикр [Отрицание необходимости намаза, поста, паломничества в Мекку и проч. -- находим у таких поэтов-суфистов, как Бидыль, Низами, Шамситавризи, Шариф и многие другие].
   Ислам есть предание себя Богу, покорность воле Божией, беспрекословное исполнение Его велений. Верующий мусульманин ортодокс может быть только рабом Божиим, ищущим спасения своей души, для которого мечта о достижении святости уже сама но себе греховна, ибо святость есть дар, даваемый Богом лишь Его избранникам. Тем менее он может мечтать о даре пророчества, ибо Мухаммед, по учению корана, последний и совершеннейший из пророков, вследствие чего после него никаких пророков быть не может, а равно не может быть и людей равных ему.
   Тасаввуф (суфизм) есть стремление к духовной, нравственной чистоте (сафа), достигая которой, суфи постепенно приближается к абсолютной чистоте или, вернее, к абсолютной святости, т. е., к Богу.
   Путем непрестанных упражнений в зикре и в других богоугодных делах, он настолько очищает себя от скверны греха, что с течением времени, в этом отношении, становится равным своему пиру (наставнику). Это состояние называется фана-фи-пир (или фана-фи-шейх). Идя в том же направлении и далее, он может достигнуть не только фана-фи-расуль, равенства расулю, т. е., пророку, но даже и фа-на-фи-улла, равенства Богу.
   Вскоре после завоевания арабами Самарканда, в Согде появился некий Муканна, объявивший себя Богом и наделавший немало хлопот тамошним мусульманам; а в Ташкенте несколько лет тому назад умер очень влиятельный в свое время Ахмад-ишан, выдававший себя за пророка и еще при жизни считавшийся многими за святого.
   К этим суфиям принадлежали и Шамиль, и Шейх-Мансур, который, "придерживаясь особливой в законе магометанском секты, шатался по киргизской орде, стараясь разными способами возмутить весь тамошний народ..." (1790 г.).
   Ошибочно было бы предполагать, что дальнейшее появление среди наших мусульман личностей, в роде Шамиля, невозможно или маловероятно в будущем. Доказательством обратного служит андижанский Дукчи-ишан, который, не взирая на ограниченность своих познаний, а равно администраторских и военных способностей, успел тем не менее настолько фанатизировать и подчинить своей воле мало воинственных сартов, что они, почти безоружные, решились броситься на наших солдат.
   Вероятность инцидентов этого рода для будущего больше, чем для прошлого и для настоящего, ибо постепенное усовершенствование путей сообщения и развитие международной торговли, сближая разрозненные до сего времени мусульманские народы, служат великую службу делу пан-исламизма, завязывая сношения между этими народами и поселяя между ними надежды на взаимопомощь.
   Такие же надежды, хотя, быть может, и более смутные, теперь после того, как Афганский эмир издал брошюру о газавате, наши сарты возлагают, между прочим, на Афганистан.

Пан-исламизм

   Весьма трудно решить вопрос о том, когда именно, при каких условиях и кем были сделаны первые попытки к установлению нравственного протектората Турции, глава которой считается вместе с тем и главою всего мусульманского мира, над нашими поволжскими татарами. Тем не менее не подлежит сомнению, что это вредное для нас влияние со стороны соседней мусульманской державы на наших татар вполне ясно сказывалось еще в царствование Императрицы Екатерины II, при чем недружелюбные отношения к нам татар с особенной рельефностью проявлялись в моменты наших войн с Турцией, не исключая и последней войны.
   Однако раньше эти стремления турок, выражаясь главным образом лишь в возбуждении среди татар ненавистных отношений к нам, как к иноверцам и иноплеменникам, не отличались не только систематизацией, но даже и какой-либо оформленностью.
   Иной характер приняло положение этого дела за последнее время, вследствие широкого распространения как среди турок, так равно и среди наших мусульман идей пан-исламизма, при чем ныне" наиболее вредной для нас, в виду совершенного незнакомства нашей интеллигенции с исламом, является деятельность не турецких эмиссаров, а тех наших татар, которые, зачастую не гнушаясь самыми нелепыми подтасовками, неуловимыми для лиц, малознакомых с шариатом и его казуистикой, путем печати, всеми мерами стараются доказать нашему Правительству и нашему обществу, что представления о нетерпимости ислама к иноверцам, о непримиримости этого учения с идеями общечеловеческого прогресса и т. п. суть не более, как заблуждения, возникшие на почве незнакомства русских с шариатом и с истинным, якобы, духом мусульманского вероучения.,
   В то же время наши татары пан-исламисты стараются подчинить своему влиянию школьное дело среди татар и иных инородцев-мусульман [Попытки итого рода, в отношении Туркестанского края, были сделаны иии в начале 90-х годов, о нем имеется официальная переписка] и всячески агитируют распространение между последними знаний турецкого языка, который, по их мнению, ныне должен быть официальным языком всего мусульманского мира.
   В самом недавном времени некоторые из туземных ташкентских книготорговцев начали получать из Турции невыписывавшиеся ими и высылаемые наложенным платежом по точному адресу турецкие иллюстрированные издания, в роде описания последней греко-турецкой войны, войны на Крите и проч., которые, служа делу упрочения среди наших сартов преувеличенного представления о могуществе Турции, вместе с тем служат и верным орудием распространения здесь знаний турецкого языка, во многом отличного от местных тюркских наречий и даже малопонятного для сартов.
   Эти издания, по отношению к распространению среди туземцев Туркестанского края идей панисламизма, обещают в будущем играть ту же роль, какую казанские, уфимские и оренбургские татары играли и играют по отношению к насаждению мусульманского фанатизма среди киргиз, которые, по сравнению с оседлым населением Туркестана, все еще весьма индифферентно относятся к исламу.
   Военный Губернатор Тургайской области в своем всеподданнейшем отчете за 1897 год ясно говорит о постепенном укоренении ислама среди тургайских киргиз, при котором "русское дело в степи сделало большой шаг назад, соответственно расширив сферу влияния исконных врагов его".

Особенности Туркестанского края

   Обращаясь к Туркестанскому краю и сравнивая его с другими нашими мусульманскими окраинами, необходимо заметить, что, в виду его исторического прошлого, а равно и в виду его современных этнографических и иных особенностей, он требует особого, исключительного внимания.
   В течение последних семи веков центр мусульманской схоластической науки, избранники которой усердно занимались здесь изучением арабского языка и окончательной разработкой и группировкой детальных вопросов права и богословия, ютился в Средней Азии.
   При Тимуре и его преемниках таким центром был Самарканд. После распадения громадного царства, созданного Тимуром, падает и значение Самарканда, одновременно с чем возвышается соседняя с ним Бухара.
   Около 80 лет тому назад, со времени вступления на Кокандский престол Омар-хана, при котором Кокандское ханство пережило свой кратковременный золотой век и который, между прочим, впервые завязал дипломатические сношения с Турцией, в Коканде возник новый мусульманский центр, хотя и второстепенный вообще, но тем не менее соперничающий с Бухарой зданиями некоторых своих мадраса, ученостью их мударрисов (преподавателей) и числом учащихся в них мулл.
   Как велико было в свое время общемусульманское значение деятельности среднеазиатских богословов, правоведов и знатоков арабского языка, явствует уже из одного того, что некоторые из наиболее известных и авторитетных книг шариата, коими ныне руководствуются мусульмане-сунниты всего мира, были написаны в Средней Азии.
   Хидая-и-шариф была написана в Маргелане; Анаид в Бухаре; Хикмат-уль-аин в Самарканде. Автор книги Хидая-и-тариф, маргеланский сарт, отправившись на поклонение в Мекку, получил место преподавателя арабского языка и богословия в одном из мединских мадраса.
   Без преувеличения можно сказать, что Средняя Азия дала мусульманскому миру последнюю редакцию шариата.
   Кроме того, она же дала этому миру, между прочим, и таких поэтов-мистиков (суфистов), как Наваи (Мир-Али-Шир), Суфи-Алла- Яр, Ахмад Ясави и Машраб.
   Долгое время Бухара признавалась всем мусульманским (суннитским) миром за благоухающий источник мусульманских правоверия и учености, при чем этого значения она не успела утратить вполне даже и до сего времени.
   Ни Поволжье, ни Крым, ни Кавказ никогда не имели за собой ничего подобного.
   Татары, являясь в роли проповедников и насадителей ислама среди киргиз, никогда не решаются на это открыто среди сартов, которые по части мусульманского книжничества ушли гораздо дальше, при чем, во-первых, считают татар невеждами по части шариата, а, во вторых, относятся к ним весьма недоверчиво за их полуевропейский костюм.
   Второй особенностью Туркестанского края, по крайней мере по сравнению с Кавказом, является единоверие его мусульманского населения. Оно все, полностью, принадлежит к суннитскому толку, и подразделяется на две только народности: 1) на тюрков, составляющих громадное большинство, и 2) таджиков, при чем оседлые тюрки (сарты) на наших глазах повсеместно ассимилируют с собою и тюрков-кочевников (киргиз), постепенно бросающих кочевой образ жизни, прикрепляющихся к земле, и меняющих при этом адат, устное обычное право, на писанный закон, шариат, и таджиков, в этих случаях обыкновенно очень быстро усваивающих тюркский язык, после чего утрачивается всякая национальная рознь между ними и сартами-тюрками.
   Последнему немало способствует также и то обстоятельство, что, со времени занятия нами края, вся официальная переписка туземцев с нашими местными правительственными учреждениями и должностными лицами ведется исключительно на тюркском, так называемом сартовском языке, вследствие незнакомства громадного большинства наших переводчиков, к крайнему сожалению, по большой части татар и киргиз [Нельзя не желать, чтобы впоследствии должности переводчиков замещались бы русскими людьми], с персидским языком, бывшим официальным языком при ханском правительстве.
   Вышеупомянутому ассимилированию киргиз и таджиков сартами в значительной мере способствует также: умиротворение края, после занятия его нашими войсками, одновременно с чем прекратилась беспрерывные прежде междоусобия, широкое развитие за последнее время внутренней (в крае) торговли и постепенное усовершенствование местных путей сообщения.
   Вместе с тем русская администрация края имеет в своем распоряжении самые ничтожные средства для культурной борьбы с мусульманством, для ослабления того вредного влияния, которое оказывают на внутренний быт туземного населения и на направление его умов мусульманские школы, казии, ишаны и проч.
   Достаточно сказать, что на 119 русских учебных заведений разных наименований в Сыр-Дарьинской, Ферганской и Самаркандской областях приходится 5246 мусульманских училищ; а на 6 православных храмов в Ферганской области приходится 6134 мечети. (Свод статистических сведений о мусульманских учреждениях края находится в приложении к сему докладу).

Доводы, препятствующие слиянию мусульман с коренным русским населением, и общий характер необходимых мер

   Вышеизложенное приводит к нижеследующим выводам:
   1) Ислам, в настоящем его виде и силе, будучи учением крайне инертным и безусловно враждебным христианской культуре, исключает всякую возможность полного нравственного ассимилирования с нами наших нынешних подданных мусульман. Чистый мусульманин, крепко верующий в букву корана и шариата, не может быть искренним, верным другом христианина.
   2) Суфизм во многих отношениях представляется для нас наиболее вредным и потому требует за собою наиболее строгого надзора.
   3) Пользуясь, под охраною гуманных законов Российской Империи, дарами нашей цивилизации, ислам, слишком широко и снисходительно игнорируемый до сего времени русским обществом и русским Правительством, крепнет, сплачивается и получает внутреннюю, враждебную нашим государственным задачам организацию, пользуясь при этом, между прочим, и нашими прежними ошибками. Распространение в Турции и среди наших татар идей пан-исламизма делает его сугубо вредным для нас в политическом отношении.
   4) Дальнейшее игнорирование мусульманства представляется не только нежелательным, но и невозможным.
   5) Туркестанский край, будучи одним из главнейших мировых очагов мусульманства, с населением достаточно сплоченным в религиозном и этнографическом отношениях и при том почти сплошь, (по крайней мере в отношении оседлой его части), зараженным учением суфизма, требует исключительного внимания. Туркестанские туземцы, в течение многих веков привыкшие в необузданному самовластию их бывших правителей, всегда употреблявших в отношении народа самые крутые, а подчас даже и жестокие меры расправы, привыкли уважать грубую силу. Все проявления гуманности, превозносимые ими в речах и адресах, с которыми они в разных случаях обращаются к русскому начальству, за глазами последнего трактуются ими, как недальновидность и слабость этого начальства, неумеющего пользоваться прерогативами своей власти.
   6) Независимо частных и местных мер представляется совершенно необходимым установление общего государственного плана вполне оформленных и устойчивых отношении к данному вопросу, дабы упущения и ошибки административных учреждений одной из окраин не могли вредно отзываться на ходе дел в других местностях с мусульманским населением, что ныне, ввиду распространения идей панисламизма, представляется неизбежным.
   7) Дальнейшее существование таких объединяющих наших мусульман органов, как духовные управления, следует признать абсолютно вредным, каковой взгляд на них, несомненно, установился уже и у Министерства Внутренних Дел, наотрез отказавшегося от мысли учреждения такого управления для мусульман Переднего Кавказа. (Дело Главного Штаба, Азиатская часть, от 1889 г. за No 64).
   8) Пройдут века, а 14-ти миллионное наше мусульманское население, конечно, не примет все сплошь христианства. Принимая с раскрытыми объятиями в лоно христианской церкви желающих отдельных исключительных лиц, казалось бы, никак не следует форсировать нашу миссионерскую деятельность, пока время и другие обстоятельства не подготовят к тому почвы. Чрезмерные усилия миссионеров легко могут лишь подвинуть мусульманскую среду к единению для противодействия.
   9) Сближение наших мусульман с коренным русским народом, по-видимому, возможно лишь на почве ослабления веры мусульман в значение той части их учения, которая проповедует враждебность ко всему христианскому. Иногда поднимаются голоса, доказывающие, будто враждебности этой и ныне не существует. Доверие к таким голосам ведет, конечно, к доверию ко всему современному мусульманству, к оставлению его без внимания, то есть к достижению противных нашей цели последствий. Только развитие среди подрастающих молодых поколений правильного образования может постепенно дать место убеждению, что вошедшая в шариат ненависть ко всему вне ислама была порождением давно минувших условий быта и деятельности современных жизни пророка, ныне потерявших значение. Но нынешнее обучение молодежи в многочисленных мусульманских школах может замениться правильным общим образованием в школах русских лишь после усиленных, долговременных, умелых и настойчивых стараний. Ислам для темных и пылких воображением азиатов столь силен, что на быстрый перелом и особенно на поколения, выросшие под обаянием нынешней его силы, было бы напрасно рассчитывать. Недавно даже в Ташкенте были фанатики, кои, из принципа не осквернить себя, никогда не посещали смежную русскую часть города.
   10) Опыт показывает, что ни в чем туземцы не прибегают к нам столь охотно и искренно, как в деде лечения от болезней. Гуманное обхождение с больными, успешное излечение тяжело больных, искусные операции, в роде снятия с глаз катарактов, сращения переломов ног и рук, производят на них впечатления магические. К большому сожалению, наши медицинские средства скудны до крайности. Что может сделать в уезде из сотен тысяч жителей единственный уездный врач? Местными же фельдшерскими пунктами заведуют лица с самыми ограниченными познаниями. Лучше всего действуют женщины-врачи и фельдшерицы, уровень подготовки которых, как известно, много выше простых фельдшеров. Женщины-врачи и фельдшерицы проникают в укромнейшие уголки семейной жизни туземцев, недоступные мужчине, и особенно ценится их помощь при трудных родах. Эти труженицы и ныне оказываются авангардом воздействия нашего на мусульманскую женщину и семью. Расходы на развитие среди мусульман нашей медицинской помощи вознаградятся сторицею, не только по прямой своей цели, но и в смысле сближения с нами громадных мусульманских масс.
   11) Многоженство делает мусульманскую семью совсем не похожей на нашу. Жена не есть друг жизни мужа и хозяйка дома. Она наложница и рабыня, узница с крайне ограниченным кругозором понятий. Освященный кораном и столетиями этот порядок, в таких странах как Туркестан, не скоро изменится, и к изменению его опасно приступать резко. И теперь, под влиянием всего видимого, особенно от воздействия женщин-врачей, мусульманская женщина начинает сознавать превосходство русских семейных порядков; но этот сокровенный вопрос требует большой осторожности и неторопливости.
   12) Засим представляется целый ряд мер, в роде: изучения лицами нашей администрации местного языка и внутренней мусульманской жизни, ослабление роли переводчиков и постепенное введение русского языка в официальных сношениях, постепенное подчинение мусульман общим государственным судебным учреждениям, а в Туркестане еще развитие и укрепление русской колонизации. Все эти меры требуют большого внимания, а главное, взаимной между собою тесной связи и твердо поставленного общего направления.
   13) Могучим средством для достижения намеченной цели может и должна служить надлежащая постановка среди русского общества тех передовых лиц обоего пола, кои, не боясь нареканий толпы, идут впереди других по пути сближения с русским миром. Все наши учебные заведения и все роды службы уже открыты для мусульман и мусульманок наравне с русскими. Но еще остаются причины, вызывающие сетования, как например, обязательное требование от офицеров и чиновников из мусульман ношения орденских знаков, хотя и в форме христианского креста, но непременно с отметкою, что данное лицо не принадлежит к общей русской семье.
   14) История дает нам многочисленные примеры сближения покоренных с покорителями чрез посредство браков. Если бы за три с половиною века от покорения царства Казанского в России образовались десятки тысяч метисов, имеющих близких себе людей с обеих сторон, то вопрос об отчуждении от нас мусульман, вероятно, не имел бы нынешней остроты. Но постановления нашей церкви не допускают в рассматриваемом случае обычного брака. Тем не менее нельзя не подумать и об исключительных случайностях, могущих в будущем учащаться. Казалось бы, возможное упрощение правил узаконения детей, прижитых от христиан с мусульманками и обратно есть вопрос весьма достойный внимания.
   15) Постепенные, твердо и бесповоротно веденные мероприятия, по одной общей системе всеми ведомствами и учреждениями, без сомнения, должны мало по малу разрушать неодолимую ныне стену для единения мусульманского сердца с сердцем русским. Но еще долгое время надо быть готовым ко всякого рода взрывам противодействия, особенно при малейшей неосторожности со стороны наших местных властей или при каких либо случайностях и внешних влияниях. Глава андижанского восстания, Дукчи-ишан, говорил: гуманные русские порядки приносят нам много хорошего в смысле общего благоденствия; но при этом чистое мусульманство колеблется и народ портится; верному мусульманину не нужны богатство и удобства; ему нужна лишь неотступная преданность букве корана и шариата. Разумеется, долго еще такие фанатические клики будут находить себе поклонников, и потому еще долго нам следует, неуклонно идя вперед цивилизаторским путем, ни на минуту не забывать готовности поддержать требования силою.
   Значительный процент русской военной силы в Туркестане содержится по общегосударственным целям на случай внешней войны; но совершенно необходимо, чтобы эта сила ни на минуту не ослабевала. Партия Дукчи-ишана избрала Андижан своим первым объектом именно потому, что там недавно был сокращен гарнизон, да и тот в данные дни был ослаблен откомандировками разных команд и неготовностию молодых солдат. Всякая неосторожность наша в ежеминутной готовности и исправности местной военной силы близка к беспечности. Для высшей же власти в Туркестане еще долгое время будут необходимы широкие права, предоставляемые ныне "Положением об усиленной охране".

Заключение

   Глубоко убежденный в важности всего изложенного в настоящем докладе, я, тотчас по вступлении в должность Главного Начальника Туркестанского края, приступил к осуществлению мероприятий, в пределах предоставленной мне власти, и до ныне исполнено следующее:
   1) В виду оказавшегося весьма недостаточного знакомства большинства лиц нашей местной администрации с исламом, по моему распоряжению, предпринято периодическое издание: "Сборник материалов по мусульманству", первый том которого при сем прилагается.
   2) Предписано, чтобы на непосредственно соприкасающиеся с народом низшие административные должности избирались преимущественно лица, знающие туземный язык. Указано, что через некоторое время и на должности туземной администрации будут допускаться лишь лица, знающие русский язык, и рекомендовано обязанности переводчиков возлагать по возможности на лиц русского происхождения.
   3) Обращено усиленное внимание на русско-туземные школы, число коих в последнее время заметно увеличивается. Указано, чтобы при объездах начальников вместе с местным населением выходило на встречу с приветом подрастающее (конечно пока только мужское) поколение, дабы с юных лет оно привыкало видеть в русской власти ласку и участие, что выполнялось с успехом и при моих личных объездах края. В текущем году произведен первый опыт экскурсии по России партии лучших учеников, давший полезные результаты свыше ожиданий.
   4) Ввиду замедления в высших инстанциях представлений моего предместника и моих об увеличении числа местных участковых приставов, мною временно откомандировано из строевых войск до 25 офицеров в подобные должности. К сожалению, и ныне один пристав приходится иногда на сотню тысяч населения.
   5) Местной администрации предложено привести в полную известность все мусульманские учреждения: мечети, школы, мазары и проч., равно вакуфные имущества; составить списки ишанам с показанием их мест жительства, орденов, к коим принадлежат, и числа их мюридов. Краткий свод этих сведении при сем прилагается. К сожалению, по крайней ограниченности штатов русских управлений, дело это потребовало целый год времени; дальнейшее же ведение его оказывается непосильным без некоторого увеличения штатов.
   6) Ишанам воспрещены поездки для вербовки мюридов и сбора пожертвований в их пользу.
   7) Замеченных в некоторых мусульманских школах учителей из пришлых татар и выходцев из чужих государств приказано немедленно заменить русско-подданными.
   8) Воспрещено водворение среди кочующих киргизов выходцев из татар же и из других оседлых местностей, являвшихся, как замечено, нередко с вредными целями, с возложением штрафов до 500 рублей за неисполнение сего.

* * *

   Одновременно мною сделаны, но еще не разрешены нижеследующие представления:
   1) Об увеличении числа штатных участковых приставов (рапорт Военному Министру от 16 ноября 1898 года No 8658).
   2) О некотором увеличении штатов местных управлений с целию дать средства для постоянной и подробной регистратуры всех мусульманских учреждений в крае, оказавшейся непосильною для нынешнего состава.
   3) О передаче всех мусульманских школ из ведения министерства народного просвещения в ведение местной администрации с тем, чтобы: а) мактабы (начальные школы) вновь открывались не иначе, как с разрешения уездных начальников, б) устройство новых мадраса (высшие школы) допускалось не иначе, как с разрешения генерал-губернатора, при обеспечении постоянными денежными средствами, и в) чтобы устройство новых кары-хана и даляиль-хана, не имеющих образовательного значения, было вовсе запрещено.
   4) О распространении на все мусульманские школы закона 1 марта 1893 года об еврейских хедерах, в силу которого учителя начальных школ должны ежегодно брать свидетельства с оплатою их пошлиной в 3 р. 50 к., а учителя высших школ -- в 7 рублей. Таковой денежный сбор покроет расходы на упомянутое в пункте 2-м некоторое увеличение штатов наших местных управлений.
   5) О предоставлении Генерал-Губернатору права упразднять те мусульманские учреждения, которые будут признаны вредными в политическом отношении [Упомянутое в пунктах 2, 3, 4 и 5 испрашивается рапортом Военному Министру от 6--11 Сент. С. г. за No 7689].

* * *

   Засим подготовляются представления:
   1) О вакуфных имуществах и паломничестве в Мекку.
   2) О возврате администрации прав разбора семейных и брачных дел, что раньше весьма привлекало к нам симпатии туземной женщины, давало возможность влиять на туземный семейный быт, и уменьшало невыгодное для нас нравственное давление на тот-же быт суда казиев и биев.
   3) О некоторых изменениях срока и порядка лагерных сборов войск и увольнения в запас и на льготу нижних чинов, в смысле постоянной готовности нашей военной силы в крае.
   и 4) О продлении действия "Положения об усиленной охране" для районов со сплошным мусульманским населением на будущее время, для чего ныне требуется на каждый год новое представление.

* * *

   Наконец, решаюсь высказать необходимость нижеследующих мер, выходящих из пределов Туркестанского края и требующих новых общегосударственных законоположений:
   1) Установление общего государственного плана отношений к мусульманству.
   2) Упразднение всех существующих ныне в Империи мусульманских духовных управлений с передачею ведаемых ими дел администрации.
   3) Установление специальной регламентации для цензуры мусульманских изданий.
   4) Распространение на Поволжье, Крым, Кавказ и иные местности с мусульманским населением главнейших мер, принимаемых в Туркестанском крае.
   5) По невозможности церковного брака между христианами и мусульманами, возможное упрощение порядка усыновления детей, прижитых от сожительства христиан с мусульманками и обратно.
   6) Изменение правил ношения жалуемых за службу орденских знаков в таком смысле, чтобы таковые "для нехристиан установленные* не были обязательны непременно всем мусульманам,
   и 7) Постепенное принятие дальнейших мер, кои будут выясняться жизненным опытом и деятельностью учреждений, ведающих мусульманским делом, с целью постепенного ослабления враждебного христианству направления ислама и укрепления мер для своевременного потушения сильною рукою могущих проявляться вспышек противодействия.
   Осуществление каждой из перечисленных выше мер, без сомнения, составит особый вопрос, подлежащий отдельному рассмотрению в подробности. Но правильное разрешение всех их, всеми министерствами и ведомствами, зависит прежде всего от общей системы, указанной ВАШИМ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ.

* * *

   Возложенная на меня ответственность за спокойствие и должное направление громадной русской Средней Азии, переполненной мусульманами, смею думать, оправдывают настоящее испрошение указаний ВАШИХ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ МОНАРХ.
   В виду явных и крупных выгод от близкого приобщения мусульман к обще-русской семье, в виду большого числа среди мусульман людей с дальновидным природным умом и жизненною практичностью" надо надеяться, что при твердо и бесповоротно ведомом пути с неуклонною готовностию всегда поддержать паши требования силою, желаемая цель может исполниться в будущем спокойно.
   Россия вынесла, а частию уже выносит на своих плечах несколько вопросов окраин: прибалтийский, польский, финляндский, осложнившихся от ошибок прошлого и от замедлений исправления оных. Могущий подняться в критическую минуту с причинением больших бедствий "вопрос мусульманский" заслуживает мер для заблаговременного предотвращения.
   Под державу ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА подошли народы с самыми разнообразными нравственными основами: кроме всевозможных христианских вероисповеданий и евреев, -- мусульмане, буддисты и начинают подходить последователи Конфуция, синтоисты, не говоря о темных идолопоклонниках. Сколь ни велик свет христианства, но веротерпимая Россия долго еще будет видеть в своем составе большие массы желаемых сынов, для полного усыновления коих требуется уничтожение стен или пропастей, ныне отделяющих от нас их душу и сердце. В нынешний век пара, электричества, сглаживающих рознь между всеми национальностями, провозглашенной ВАМИ, ВЕЛИКИЙ ГОСУДАРЬ, идеи общего мира, всякое содействие к таковому сближению является сугубо желательным.
   Наконец, в благополучные царствования в Бозе почивающего Родителя ВАШЕГО, и ВАШЕ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ Русской земли, внутренняя нравственная народная мощь Отечества нашего пробудилась с такою силою, что мне представляется вполне своевременным и уместным не откладывать далее и мер для многомиллионных наших последователей ислама.

0x01 graphic

   ----------------------------------------------------------------------
   Источник текста: Всеподданнейший доклад Туркестанского генерал-губернатора генерала от инфантерии Духовского: Ислам в Туркестане. -- Ташкент, 1899. -- 20 с.; 35 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru