Дорошевич Влас Михайлович
Летний тенор

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В. Дорошевич

Летний тенор

   Театральная критика Власа Дорошевича / Сост., вступ. статья и коммент. С. В. Букчина.
   Мн.: Харвест, 2004. (Воспоминания. Мемуары).
  
   Он был моим соседом по даче.
   Я сидел на своей террасе и пил чай, он -- на своей и был углублен в фотографии.
   Неожиданно он повернулся ко мне и спросил:
   -- Вы пописываете в газетах?
   Я поклонился и отвечал:
   -- Да.
   Он снисходительно кивнул головой:
   -- Можете написать, что тенор Аполлонов приехал и нанял себе дачу!
   Я поклонился:
   -- Благодарю. Но я не по этому отделу.
   Он посмотрел на меня с сожалением:
   -- Ах, вы не пишете музыкальной критики?!
   И, не кивнув мне, повернулся, запел какие-то рулады и ушел в комнаты.
   На следующий день он протянул мне карточки и сказал:
   -- Вот!
   Он подошел к палисаднику и подач. Я подошел к палисаднику и взял.
   -- Вы были в цирке гимнастом? -- с интересом спросил я, увидав фотографии.
   Он снисходительно улыбнулся:
   -- Это так, для психопаток! Видите, специально в будуарном формате! В матросской рубашке с декольте. С обнаженными руками. Весь в трико. У вас тут в столице масса психопаток. Будут приставать!
   -- Да, психопаток, говорят, очень много.
   Он улыбнулся самодовольной улыбкой. Я подал карточки:
   -- Благодарю вас!
   -- Возьмите. При вашей газете есть эти... как они называются... с картинками...
   -- Иллюстрированные приложения?
   Он кивнул головой:
   -- Они самые. Редакция потом будет искать моих карточек.
   Я поклонился:
   -- Благодарю вас. Когда редактор начнет искать, я у вас попрошу!
   Он кивнул головой, запел руладу и пошел прочь. Назавтра он спросил меня:
   -- Запаслись билетом?
   -- Куда?
   Он посмотрел удивленно:
   -- А на открытие! Сегодня открытие.
   -- Нет.
   Он с сомнением покачал головой:
   -- Рискуете не достать.
   -- Ну, что ж! Я в опере, собственно, ничего не понимаю.
   Он небрежно окинул меня взглядом:
   -- Может быть, я возьму "do".
   -- Когда?
   -- Сегодня вечером.
   -- А может быть, и не возьмете?
   Он отвечал небрежно:
   -- Глядя по настроению. Я посмотрю мою публику. Может быть, я ей возьму мое "do", a может быть, и нет!
   Он презрительно пожал плечами:
   -- Дело летнее. Мы, артисты, смотрим на это, как на отдых. Как на шалость.
   -- Вы уже пели в столице?
   -- В первый раз. Я делал Италию.
   -- Как?
   -- Я проделывал Италию. Пел во Фраскати, -- это около Рима. В Кастеллямаре, -- это около Неаполя. В Комо, -- это около Милана. В Калабрии, около Реджио, со мной презабавный случай был. Пою "Пророка", -- успех колоссальный. Особенно зрители в первом ряду. В энтузиазме. Биссирую. Выхожу во втором акте, -- весь первый ряд пустой. Оказывается, их арестовали в антракте!
   -- За шум?
   -- Да нет! За то, что накануне кого-то на дороге ограбили и зарезали!
   -- В каких театрах приходится петь! А в России где изволили подвизаться?
   -- В России я сделал Стародуб!
   -- Ах, Стародуб это вы сделали?
   Он хитро прищурился.
   -- А вы что? Слышали? Там с женой местного губернского предводителя дворянства...
   -- Разве в Стародубе есть губернский предводитель дворянства?
   Он утвердительно кивнул головой:
   -- Был!
   -- Скажите!
   Два дня я его не видал, а на третий он вышел утром на террасу и ласково сказал мне:
   -- Здравствуйте, сосед!
   -- Доброго утра!
   Он посвистал и прошелся.
   -- Может быть, вы контрамарку в театр хотите?
   -- Благодарю вас, некогда.
   -- Может быть, для знакомых кого?
   -- И знакомых таких нет!
   -- А то бы взяли! Всегда сколько угодно.
   -- Благодарю вас.
   Дня через четыре я как-то попал в сад.
   "Пойду послушать соседа!"
   В театре сидел я, рецензент нашей газеты, рецензент другой газеты, рецензент третьей газеты, рецензент четвертой газеты, один околоточный, другой околоточный, знакомая капельдинера и господин с билетом, смотревший на пустой театр боязливо.
   Дело было летнее.
   Дирижёр скатал в руке какой-то шарик и кинул музыканту в скрипку.
   Музыкант громко выругался.
   Весь оркестр с удовольствием расхохотался.
   Придворные дамы непринужденно разговаривали между собой.
   И пока королева выводила трели, я ясно услышал:
   -- Филедокосовые никогда не отстирываются!
   А в сцене благословения мечей, во время страшной паузы, один монах совершенно явственно сказал другому:
   -- Хамовническое гуще!
   Аполлонов вышел на сцену руки за спину, улыбнулся дирижёру, шутя ткнул сапогом в суфлерскую будку, ущипнул хористку, одетую пажом, и, заметив меня, дружески раскланялся со мной со сцены.
   Он не пел, а напевал.
   Но одну ноту крикнул вдруг, действительно, чрезвычайно громко и посмотрел на меня после этого так пристально, что я сконфузился и зааплодировал.
   -- Должно быть, это его "do"!
   Он начал кланяться, сначала показал на горло, потом пожал плечами, страдальчески улыбнулся дирижёру и сделал ему знак:
   -- Повторите! Согласен!
   Все это в один миг, так что я не успел даже опомниться.
   Господин с билетом, с испугом оглядывавшийся на пустой театр, при этом поднялся, с омерзением взглянул на меня и, ни слова не говоря, вышел.
   Через два дня после этого я слышал на соседней даче крик:
   -- Что же мне делать, если антрепренер жулик? Он обязан платить из сборов...
   А через три дня у нас пропала горничная. Кухарка плевалась и ругалась:
   -- С горлодером сбежала! У их уж который день! Весь сундук был его карточками оклеен. Вся крышка! С им и сбежала!
   -- Как? Разве он?
   На окнах соседней дачи были белые записки: "Одаеса дача".
   И при воспоминании о фотографиях "специально в будуарном формате" у меня тоскливо стало на сердце.
   Вместо будуаров изящных дам в сундуке горничной... Грустно в летнем театре, читатель!
  

КОММЕНТАРИИ

  
   Театральные очерки В.М. Дорошевича отдельными изданиями выходили всего дважды. Они составили восьмой том "Сцена" девятитомного собрания сочинений писателя, выпущенного издательством И.Д. Сытина в 1905--1907 гг. Как и другими своими книгами, Дорошевич не занимался собранием сочинений, его тома составляли сотрудники сытинского издательства, и с этим обстоятельством связан достаточно случайный подбор произведений. Во всяком случае, за пределами театрального тома остались вещи более яркие по сравнению с большинством включенных в него. Поражает и малый объем книги, если иметь в виду написанное к тому времени автором на театральные темы.
   Спустя год после смерти Дорошевича известный театральный критик А.Р. Кугель составил и выпустил со своим предисловием в издательстве "Петроград" небольшую книжечку "Старая театральная Москва" (Пг.--М., 1923), в которую вошли очерки и фельетоны, написанные с 1903 по 1916 год. Это был прекрасный выбор: основу книги составили настоящие перлы -- очерки о Ермоловой, Ленском, Савиной, Рощине-Инсарове и других корифеях русской сцены. Недаром восемнадцать портретов, составляющих ее, как правило, входят в однотомники Дорошевича, начавшие появляться после долгого перерыва в 60-е годы, и в последующие издания ("Рассказы и очерки", М., "Московский рабочий", 1962, 2-е изд., М., 1966; Избранные страницы. М., "Московский рабочий", 1986; Рассказы и очерки. М., "Современник", 1987). Дорошевич не раз возвращался к личностям и творчеству любимых актеров. Естественно, что эти "возвраты" вели к повторам каких-то связанных с ними сюжетов. К примеру, в публиковавшихся в разное время, иногда с весьма значительным промежутком, очерках о М.Г. Савиной повторяется "история с полтавским помещиком". Стремясь избежать этих повторов, Кугель применил метод монтажа: он составил очерк о Савиной из трех посвященных ей публикаций. Сделано это было чрезвычайно умело, "швов" не только не видно, -- впечатление таково, что именно так и было написано изначально. Были и другого рода сокращения. Сам Кугель во вступительной статье следующим образом объяснил свой редакторский подход: "Художественные элементы очерков Дорошевича, разумеется, остались нетронутыми; все остальное имело мало значения для него и, следовательно, к этому и не должно предъявлять особенно строгих требований... Местами сделаны небольшие, сравнительно, сокращения, касавшиеся, главным образом, газетной злободневности, ныне утратившей всякое значение. В общем, я старался сохранить для читателей не только то, что писал Дорошевич о театральной Москве, но и его самого, потому что наиболее интересное в этой книге -- сам Дорошевич, как журналист и литератор".
   В связи с этим перед составителем при включении в настоящий том некоторых очерков встала проблема: правила научной подготовки текста требуют давать авторскую публикацию, но и сделанное Кугелем так хорошо, что грех от него отказываться. Поэтому был выбран "средний вариант" -- сохранен и кугелевский "монтаж", и рядом даны те тексты Дорошевича, в которых большую часть составляет неиспользованное Кугелем. В каждом случае все эти обстоятельства разъяснены в комментариях.
   Тем не менее за пределами и "кугелевского" издания осталось множество театральных очерков, фельетонов, рецензий, пародий Дорошевича, вполне заслуживающих внимания современного читателя.
   В настоящее издание, наиболее полно представляющее театральную часть литературного наследия Дорошевича, помимо очерков, составивших сборник "Старая театральная Москва", целиком включен восьмой том собрания сочинений "Сцена". Несколько вещей взято из четвертого и пятого томов собрания сочинений. Остальные произведения, составляющие большую часть настоящего однотомника, впервые перешли в книжное издание со страниц периодики -- "Одесского листка", "Петербургской газеты", "России", "Русского слова".
   Примечания А.Р. Кугеля, которыми он снабдил отдельные очерки, даны в тексте комментариев.
   Тексты сверены с газетными публикациями. Следует отметить, что в последних нередко встречаются явные ошибки набора, которые, разумеется, учтены. Вместе с тем сохранены особенности оригинального, "неправильного" синтаксиса Дорошевича, его знаменитой "короткой строки", разбивающей фразу на ударные смысловые и эмоциональные части. Иностранные имена собственные в тексте вступительной статьи и комментариев даются в современном написании.
  

СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

  
   Старая театральная Москва. -- В.М. Дорошевич. Старая театральная Москва. С предисловием А.Р. Кугеля. Пг.--М., "Петроград", 1923.
   Литераторы и общественные деятели. -- В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. IV. Литераторы и общественные деятели. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1905.
   Сцена. -- В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. VIII. Сцена. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1907.
   ГА РФ -- Государственный архив Российской Федерации (Москва).
   ГЦТМ -- Государственный Центральный Театральный музей имени A.A. Бахрушина (Москва).
   РГАЛИ -- Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
   ОРГБРФ -- Отдел рукописей Государственной Библиотеки Российской Федерации (Москва).
   ЦГИА РФ -- Центральный Государственный Исторический архив Российской Федерации (Петербург).
  

ЛЕТНИЙ ТЕНОР

  
   Впервые -- "Одесский листок", 1895, No 108. 2-я публикация -- "Русское слово", 1903, 11 июня, No 159. Печатается по изданию -- Сцена.
   Фраскати -- небольшой старинный городок неподалеку от Рима.
   Кастелламаре -- курортное местечко на Сицилии, на берегу Неаполитанского залива.
   Комо -- курорт в Северной Италии.
   Калабрия, около Реджио. -- Калабрия -- область в Южной Италии, Реджио, Реджо-ди-Калабрия -- провинция в Калабрии.
   Стародуб -- как символ глубокой провинции могут иметься в виду и уездный город в Орловской губернии и Стародуб-на-Клязьме во Владимирской губернии.
   Фильдекосовые -- чулки.
   Хамовническое -- марка пива.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru