Добронравов Николай Евгеньевич
Геройские набеги генерала Мищенко и его молодцов казаков

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Геройскіе набѣги генерала Мищенко и его молодцовъ казаковъ.

Составилъ по послѣднимъ достовѣрнымъ свѣдѣніямъ
Н. Е. Добронравовъ.

МОСКВА.
Типографія Филатова, Срѣтенка, Колокольн. п., д. Малютина.
1905 г.

   

Послѣднія военныя извѣстія.

   Война родитъ героевъ!
   Вотъ что повсюду толкуютъ на разные лады не только наши солдаты, но и офицеры въ дѣйствующей арміи про генерала Мищенко, его неуловимыхъ молодцовъ-казаковъ.
   -- Да... У Мищенко было горячо!
   -- Что же?
   -- Сначала было подался впередъ, а теперь, говорятъ, отходитъ.
   -- У него молодцы казаки!
   -- А что?
   -- Да какъ же. Тамъ ручей есть, такъ они въ бою не только хоронили убитыхъ товарищей, но и ухитрялись еще и обмывать ихъ! Удивительный народъ...
   Японцевъ теперь на всемъ фронтѣ не больше насъ.
   Силы почти равны, но за ними одно великое преимущество. Они умѣютъ сосредоточиваться такъ, что противъ каждаго нашего идущаго въ атаку отряда, противникъ выдвигаетъ вдругъ вдвое и втрое. Это перебрасываніе ротъ, батальоновъ съ одного конца боевого поля на другое у нихъ доведено до такого совершенства, что только изумляешься. Горный народъ -- привыкъ бѣжать тамъ, гдѣ равнинный солдатъ идетъ, едва переводя духъ. Кромѣ того, въ пѣхотѣ есть масса бывшихъ рикшей, у которыхъ выработанъ такой способъ дышать, что они могутъ бѣгать десятки верстъ, не уступая лошадямъ, двигающимся крупною рысью. Отступая, они наводятъ нашихъ на трехъярусныя проволочныя загражденія -- и тамъ, обойдя ихъ, встрѣчаютъ нашихъ убійственнымъ огнемъ. Сами они сегодня осмѣлѣли до того, что у того же Мищенко на батареѣ были убитые ружейными пулями. Особенно густъ ихъ огонь -- все время по одной лощинѣ налѣво отъ павъ. Тамъ хорошо разработанная дорога, и но ней везутъ сейчасъ раненыхъ, несутъ убитыхъ изъ Цуньи на Хаматунь. Весь день они обстрѣливаютъ "Красный Крестъ", Такъ что многіе летучіе отряды его, собиравшіе раненыхъ, сняли свои флаги. По этимъ флагамъ противникъ особенно сгущалъ огонь. Очевидно, давно уже ими, какъ ненужное стѣсненіе, отброшены всѣ постановленія женевской конвенціи и конференціи въ Гаагѣ. Странный врагъ -- то благородный и великодушный вначалѣ, то вдругъ обернувшійся настоящимъ кровожаднымъ и злобнымъ азіатомъ. Ихъ печать, уже теперь не имѣющая никакой возможности отрицать творимыхъ японскою арміею ужасовъ, ссылается, что это или манчжурцы, служащіе у нихъ, или ихъ же солдаты безъ офицеровъ. Но дѣло въ томъ, что манчжуръ въ полкахъ у противника нѣтъ, хунхузы здѣсь противъ нашихъ не дѣйствуютъ вмѣстѣ съ регулярною арміей, а батареи, громящія лазареты "Краснаго Креста", перевязочные пункты, дороги, по которымъ двигаются носильщики и двуколки съ несчастными, батареи, сосредоточивающія огонь по летучимъ отрядамъ "Краснаго Креста",-командуются, разумѣется, офицерами. Дошло до того, что уполномоченный "Краснаго Креста" Е. Н. Нитте -- одинъ изъ отважнѣйшихъ героевъ этой войны, идущій всегда въ цѣпь въ огонь для спасенія солдата, ужъ приказалъ не выставлять флага, такъ какъ по тому мѣсту, гдѣ этотъ флагъ, японцы начинаютъ стрѣлять съ такимъ ожесточеніемъ и настойчивостью, которыя доказываютъ, что это вовсе не ошибка или недоразумѣніе, а именно -- твердое намѣреніе мѣшать уборкѣ раненыхъ, поселять между нами панику и убѣдить издали русскаго солдата, что его, пораженнаго, нельзя убрать съ боевого поля.
   Вотъ до какой неописуемой подлости доходятъ дѣйствія нашего язычника, безбожника-врага! И съ такимъ-то врагомъ намъ приходится сводить счеты...
   

Набѣгъ казаковъ на Нью-Чуанъ.

   Неожиданное появленіе нашихъ казаковъ въ тылу арміи маршала Ойямы не на шутку встревожило нашихъ противниковъ.
   Многочисленныя телеграммы изъ Токіо, Нью-Чуана и Чифу на всѣ лады истолковываютъ этотъ набѣгъ, и наряду съ чрезмѣрнымъ, быть-можетъ, прсувели"геніемъ самаго факта нетрудно видѣть стремленіе свести значеніе этого поиска къ нулю.
   Такъ, по словамъ корреспондента "Daily Mail" изъ Чифу, послѣ набѣга казаковъ на старый Нью-Чуанъ, въ новомъ Нью-Чуанѣ, откуда мѣстныя японскія войска были отозваны, поднялась положительно суматоха: гражданское японское населеніе начало выселяться; консулы получили увѣдомленіе, что ихъ соотечественники должны быть готовы къ отъѣзду въ назначенное время; мѣстное населеніе встревожено...
   Одновременно съ этимъ корреспондентъ "Standard" изъ Токіо сообщаетъ, что "дерзкая" попытка русскихъ разрушить японскую линію сообщенія не вызвала никакого возбужденія, что "злоумышленниковъ" (?) постигнетъ суровая кара и т, д.
   А телеграмма Агентства Рейтера изъ Инкоу предвѣщаетъ намъ даже катастрофу, такъ какъ наши отряды, появившіеся въ тылу японской арміи, будто бы уже отрѣзаны высланными генераломъ Оку 8,000 японцевъ изъ района Санлихэ.
   Оффиціальное донесеніе генерала Куропаткина такимъ образомъ рисуетъ обстановку:
   Нашъ конный отрядъ уничтожилъ 1 1/2 роты пѣхоты 1/2 эскадрона драгунъ.
   Разъѣзды сдѣлали нападеніе на желѣзную дорогу (между Хайченомъ и Анцушаномъ) и, перервавъ телеграфные провода и испортивъ полотно дороги, произвели крушеніе поѣзда.
   29-го отрядъ занялъ Нью-Чуанъ.
   Въ теченіе этихъ же двухъ дней было захвачено 500 арбъ съ запасами.
   Съ 29-го на 30-е произведена порча желѣзнодорои нато полотна у Ченцзы -- въ 6 верстахъ отъ станціи Инкоу. 30-го декабря, въ 4 часа вечера, оганъ изъ отрядовъ подошелъ къ Инкоу, обстрѣлялъ станцію и зажегъ около нея склады. Штурмъ станціи, однако, не удалось довести до конца, такъ какъ слѣдовавшая на выручку со стороны Дашичао сильная японская колонна заставила прекратить атаку.
   Относительно величины и состава летучаго отряда генерала Мищенко, какъ его называютъ японцы, пока точныхъ свѣдѣній нѣтъ.
   Оффиціальное сообщеніе японскаго посольства въ Лондонѣ опредѣляетъ его въ 8 эскадроновъ при 12 орудіяхъ, по словамъ токійскихъ телеграммъ, отрядъ состоялъ изъ 2-хъ пѣхотныхъ полковъ и желѣзнодорожной стражи при 12 орудіяхъ, по донесенію же генерала Куропаткина, можно сказать лишь одно, что налетъ на сообщенія японской арміи былъ произведенъ конницей.
   Оставляя выясненіе этого вопроса до будущаго, попытаемся разобраться въ тѣхъ впечатлѣніяхъ и недоумѣніяхъ, какія породили въ обществѣ извѣстія о появленіи нашей конницы у Инкоу.
   Характеръ работы отряда и его величина, насколько о ней можно судить по телеграфнымъ извѣстіямъ, а также эффектъ набѣга, даютъ намъ достаточное основаніе разсматривать настоящій эпизодъ, какъ примѣръ партизанскихъ дѣйствій.
   Нѣтъ никакого сомнѣнія, что конечная цѣль войны -- сломить живую силу и волю противника, иначе говоря произвести разгромъ непріятельской арміи. Лучшимъ средствомъ для достиженія этой цѣли служитъ рѣшительный бой и побѣда.
   Съ этою мыслью мы давно уже свыклись, однако, каждый изъ насъ понимаетъ, что минута для рѣшительнаго боя еще не назрѣла.
   А между тѣмъ, если мы вспомнимъ, что наряду съ задачами чисто боевыми у каждой арміи всегда есть задача, вытекающая изъ самой природы человѣка -- необходимость надежнаго обезпеченія источника питанія ея, то станетъ понятнымъ, что мы можемъ наше огромное численное превосходство въ конницѣ использовать въ подготовительный для насъ періодъ войны смѣлой и даже назойливой работой въ тылу японской арміи.
   Внося безпорядокъ, производя замѣшательство на сообщеніяхъ, нарушая всѣ разсчеты правильнаго подвоза съ тыла, затрудняя всѣ жизненныя отправленія арміи, партизаны вынуждаютъ отдѣлять значительныя силы для противодѣйствія имъ, а зачастую не только тормозятъ и нарушаютъ боевыя соображенія, но и оказываютъ поразительное вліяніе на исходъ всѣхъ операцій.
   Словомъ, подтачивая корень существованія арміи противника, эти поиски, набѣги и налеты могутъ разрушить самые геніальные планы кампаніи.
   Исторія даетъ поразительные примѣры, подтверждающіе огромное значеніе партизанскихъ дѣйствій. Достаточно указать на сѣверо-американскую войну съ ея удивительными рейдами, которые рѣшили кампанію, достаточно напомнить безсмертныя имена Давыдова, Сеславина, Дорохова и Фигнера -- этихъ героевъ Отечественной войны 1812 г., чтобы значеніе партизанской войны рельефно представилось въ воображеніи каждаго.
   Безсмертная формула Наполеона "тайна войны -- въ сообщеніяхъ" наглядно указываетъ и предметъ дѣйствій такихъ отрядовъ. Здѣсь ахиллесова пята каждой арміи и сюда, какъ мы видимъ, ринулись наши казаки.
   Въ самомъ дѣлѣ, небольшія партіи, выдѣленныя, очевидно, изъ общаго ядра отряда, очутившись на сообщеніяхъ японской арміи съ ея базою, рвутъ телеграфные провода, портятъ желѣзнодорожное полотно, производятъ крушеніе поѣзда, захватываютъ 500 арбъ съ запасами, сжигаютъ огромные японскіе склады, производятъ тревогу въ тылу, притягиваютъ на себя сильныя непріятельскія колонны и т. д.
   Развѣ все это не говоритъ само за себя? Развѣ къ этому нужны еще какія-нибудь объясненія?
   Конечно, дѣйствіе одной такой партіи не можетъ имѣть безповоротнаго рѣшающаго значенія, но совокупность поисковъ нѣсколькихъ партій, брошенныхъ на сообщеніе противника, безспорно заставитъ его почувствовать и оцѣнить значеніе нашего превосходства въ конницѣ.
   Какъ же, однако, нужно смотрѣть на этотъ набѣгъ генерала Мищенко къ Инкоу?
   Намъ хочется думать, что это та первая ласточка, которая, быть можетъ, явилась вѣстникомъ начала грандіозной работы, вполнѣ возможной для нашей многочисленной конницы и съ такимъ нетерпѣніемъ ожидаемой всею Россіей.
   Намъ хочется также думать, что эта ласточка вѣщаетъ намъ о переломѣ кампаніи, котораго мы всѣ ждемъ съ такимъ напряженнымъ вниманіемъ, съ такимъ тревожнымъ біеніемъ сердца, съ такимъ, наконецъ, долготерпѣніемъ.
   Блестящій и неожиданный набѣгъ нашего коннаго отряда невольно уноситъ насъ въ историческое прошлое и ярко вызываетъ въ нашемъ воображеніи незабвенный налетъ генерала Дорохова во главѣ партизанскаго отряда на большую Смоленскую дорогу -- коммуникаціонную линію Наполеона въ періодъ тарутинскаго затишья.
   Тогда этотъ набѣгъ невольно заставилъ вздрогнуть Наполеона и призадуматься о безопасности положенія своей арміи въ священныхъ стѣнахъ московскаго Кремля.
   Чуткая и геніальная натура великаго полководца не обманулась въ оцѣнкѣ столь незначительнаго на первый и поверхностный взглядъ обстоятельства. Онъ понялъ, что время пассивныхъ дѣйствій русскихъ армій приходило къ концу, что на поляхъ Тарутина она отдохнула, окрѣпла, увеличилась въ своихъ силахъ и приготовилась къ грознымъ и рѣшительнымъ дѣйствіямъ.
   Что же касается извѣстій, будто японцамъ удалось отрѣзать отрядъ генерала Мищенко, то подобные разговоры не выдерживаютъ самой скромной критики.
   Не нужно забывать, что партизанскіе отряды, составленные преимущественно изъ легкой конницы, довольствующіеся почти исключительно мѣстными средствами, устремляясь на фланги и въ тылъ противника, бросаютъ временно связь со своею арміей. Они не имѣютъ тыла и, отрѣзанные въ одномъ мѣстѣ, всегда найдутъ себѣ лазейку въ другомъ направленіи.
   Безрезультатная погоня японцевъ за генераломъ Орбеліани, когда онъ со своею кавказскою бригадою, очутившись въ тылу японцевъ и потопивъ болѣе 20 японскихъ шаландъ съ боевыми припасами на р. Ляохэ, уклоняясь отъ преслѣдованія, неуловимо проскользнулъ сквозь линію расположенія маршала Ойямы -- можетъ служить нагляднымъ примѣромъ этого.
   Да, наконецъ, телеграмма изъ Сахетуня, что отрядъ генерала Мищенко 3-го января возвратился изъ набѣга, можетъ окончательно разсѣять всякіе тревоги и толки по этому вопросу и еще разъ краснорѣчиво подтверждаетъ, что "кавалерія на имѣетъ тыла".
   А вотъ и еще подробности знаменитаго набѣга на непріятельскій тылъ отряда генерала Мищенко. Передаемъ читателю это со словъ участниковъ этого дѣла, вплетающаго новые лавры въ славу достойнаго полководца Мищенко. Полотно желѣзной дороги и телеграфъ испорчены большими участками; подъ сильнымъ нашимъ огнемъ проскочилъ въ Инкоу поѣздъ изъ Артура съ эшелономъ осадной арміи; слѣдующій товарный съ двумя паровозами разбился въ дребезжи, наскочивъ на наши пироксилиновыя шашки; въ дали показался еще одинъ эшелонъ, но долженъ былъ вернуться на югъ, ибо путь оказался разрушеннымъ и загроможденнымъ.
   29-го декабря Мишенко съ конницей ворвался въ старый Нью-Чжуанъ. На узкихъ, кривыхъ улицахъ города разгорѣлся бой. Японцы засѣли въ фанзахъ и изъ оконъ обстрѣливали нашихъ кавалеристовъ, но неудержимая казачья лава опрокинула непріятеля и выбила его изъ всѣхъ уголковъ. Наши взяли транспорты до 5,000 арбъ съ провіантомъ; взяли и плѣнниковъ, офицера и четырнадцать солдатъ. Одинъ изъ плѣнныхъ на первомъ же бивакѣ, выхвативъ перочинный ножъ, перерѣзалъ себѣ горло. Совершилось извѣстное харакири.
   Быстро двигался нашъ отрядъ впередъ. Китайское населеніе привѣтствовало отрядъ; китайскіе чиновники, въ знакъ особаго уваженія къ русскимъ, выходили навстрѣчу пѣшкомъ, хотя трудно разобраться въ лабиринтѣ азіатской хитрости. Теперь безусловно установлено, что противъ Мищенко совмѣстно съ японцами дѣйствовали многочисленные хунхузскія шайки -- отрядъ обогнулъ авсяндзянскія позиціи съ запада и устремился къ Инкоу. Въ Инкоу оказались огромные склады фуража и провіанта. Отрядъ приблизился къ порту. Наша артиллерія осыпала бывшій русскій поселокъ, вокзалъ и склады снопами шрапнелей; кое-гдѣ запылалъ пожаръ. Стемнѣло. Кавалеристы спѣшились и подъ руководствомъ полковника Харанова устремились въ атаку. Шансы были неравны. Японцы укрылись въ темной глубинѣ порта, а наши двигались по льду, освѣщенные яркимъ отблескомъ пожара. Затрещали японскія винтовки, забили мѣрную дробь пулеметы на разстояніи 1,200 шаговъ, загремѣло русское "ура". Несмотря на убійственный огонь пулеметовъ, многіе добѣжали до вокзала, предавая огню и мечу все, что попадалось на пути. Но вотъ получилось свѣдѣніе, что на перерѣзъ нашимъ къ японцамъ спѣшитъ подкрѣпленіе -- пѣхота и артиллерія. Пришлось отступить, но дѣло было сдѣлано, и огромные склады пылали до утра. Говорятъ, что японцы, опасаясь полнаго погрома, часть отдаленныхъ складовъ подожгли сами. Запасовъ сгорѣло, какъ говорятъ, на девять милліоновъ. Отрядъ направился обратно, правда, не безъ потерь. 1-го января утромъ бивакъ отряда былъ внезапно атакованъ японской артиллеріей и пѣхотой. Подъ сильнымъ огнемъ непріятеля, пытавшагося охватить отрядъ кольцомъ, онъ отступилъ. Извѣстная забайкальская, такъ-называемая Филимоновская батарея прикрывала отступленіе. Противникъ энергично насѣдалъ. Положеніе батареи становилось критическимъ: десять лошадей выбыло изъ строя. Есаулъ Ивановъ и сотникъ Кислотскій, спокойные, какъ всегда, мѣткимъ огнемъ сдерживали напоръ японцевъ и страшно опустошали ихъ колонну, подошедшую на тысячу шаговъ. Затѣмъ батарея быстро снялась съ позиціи, не оставивъ въ руки непріятеля даже ни одного хомута съ убитыхъ лошатей. Характерно, что японская кавалерія показывалась на очень почтительномъ разстояніи и при малѣйшей попыткѣ къ атакѣ нашихъ кавказцевъ и казаковъ пряталась за свою пѣхоту,
   Лихое дѣйствіе отряда не обошлось, конечно, безъ потерь и, какъ вамъ извѣстно изъ офиціальныхъ источниковъ, благодаря всесторонней предусмотрительности Мищенко, эвакуація раненыхъ была весьма удовлетворительна.
   Сегодня солнечный, теплый день. Продолжается артиллерійская канонада, завязавшаяся еще ночью. Кромѣ того, есть сообщеніе по достовѣрнымъ свѣдѣніямъ, что нападеніе генерала Мищенко на Инкоу сопровождалось слѣдующими обстоятельствами. При появленіи отряда, японскій консулъ въ Инкоу собралъ мѣстныхъ консуловъ съ цѣлью принять мѣры къ безопасности. Было рѣшено немедленно образовать изъ проживающихъ въ Инкоу японцевъ добровольческій отрядъ въ двѣсти человѣкъ и укрыть иностранцевъ съ женщинами и дѣтьми въ зданіи таможни, отправивъ ихъ на противоположный берегъ, представляющій нейтральную полосу. Среди китайцевъ царило сильное возбужденіе. Японскіе флаги въ китайскомъ городѣ были спущены, на полицейскомъ зданіи подняли флагъ "Краснаго Креста". Когда появился поѣздъ съ японскими подкрѣпленіями въ 1,000 человѣкъ, китайская стража побросала оружіе и бѣжала. На слѣдующій день возбужденіе еще усилилось; были расклеены объявленія, предлагавшія при первой тревогѣ укрыться въ таможнѣ. Въ три часа пополудни раздался звонъ на одной изъ колоколенъ. Въ городѣ началось сильное смятеніе. Многочисленные сторонники русскихъ воспользовались этимъ, чтобы затруднить дѣло защиты японцамъ, они выходили навстрѣчу русскимъ, прося скорѣе наступать въ городъ. Однако, японцы удержали порядокъ и арестовали подозрѣваемыхъ въ замыслахъ. Общее мнѣніе таково, что если бы русскіе знали условія, то они могли бы причинить громадный вредъ японцамъ, имѣющимъ въ Инкоу запасы на двадцать милліоновъ. Корреспондентъ "New, Yerk-Herald", находившійся при кавалерійскомъ отрядѣ генерала Мищенки, совершившемъ смѣлый и удачный набѣгъ на югъ до Инкоу, утверждаетъ, что набѣгъ былъ бы еще удачнѣе, т.-е. нанесъ бы еще больше пораженій и вреда японцамъ, если бы въ составъ отряда генерала Мищенки не входили части изъ киргизовъ, калмыковъ, бурятъ и кавказцевъ, не говорящихъ по-русски. Генералъ Мищенко опасался поэтому, что части его отряда, при осложненіи дѣйствій, могутъ легко принять одна другую за японцевъ и вступить по недоразумѣнію въ бой. Вотъ, почему генералъ Мищенко счелъ за благоразумнымъ закончить свои операціи противъ японцевъ въ четвергъ (30 декабря) ночью.
   Продолжаютъ приходить свѣдѣнія о дѣйствіяхъ, конницы генерала Мищенко на флангахъ и въ тылу японцевъ, особенно же на лѣвомъ (западномъ) ихъ флангѣ. Оно и понятно. Этотъ флангъ находится въ въ равнинной мѣстности долины р. Хуньхэ, удобной для движенія и дѣйствій конницы, въ то время какъ правый ихъ флангъ расположенъ въ горахъ. Кроы того, за лѣвымъ флангомъ японской арміи находится наиболѣе чувствительный и важный предметъ дѣйствій нашей кавалеріи -- желѣзная дорога изъ Дальняго и Инкоу въ Ляояпъ, очевидно, составляющая главную жизненную артерію арміи Ойямы.
   Послѣднія сообщенія объ этомъ набѣгѣ получены изъ Токіо. Съ цѣлью умалить впечатлѣніе, произведенное этимъ набѣгомъ, японскій источникъ сообщаетъ, что нашему конному отряду "не удалось захватить провіанта и припасовъ". Но кавалерійскій рейдъ не имѣетъ и не можетъ имѣть цѣлью захватъ имущества противника, но уничтоженіе его. Самый же фактъ хозяйничанія нашихъ кавалерійскихъ отрядовъ въ тылу противника долженъ вызывать не малую тревогу у японцевъ, что и составляетъ главную цѣль рейдовъ, по мѣрѣ доставленія свѣдѣній о силахъ и намѣреніяхъ противника и нанесеніи ему матеріальнаго вреда,
   Весьма интересна послѣдняя телеграмма генерала Куропаткина о неудачной попыткѣ японцевъ 1 января отрѣзать сильнымъ отрядомъ одну изъ колоннъ нашей кавалеріи. Этотъ случай является новымъ доказательствомъ того, насколько трудно остановить кавалерійскій отрядъ, производившій рейдъ, даже въ раіонѣ расположенія значительныхъ силъ противника. При этомъ надо имѣть въ виду, что въ телеграммѣ говорится объ обходѣ японцами "расположенія" нашей конницы, т.-е. эта конница находилась, очевидно, не въ движеніи, а на отдыхѣ или ночлегѣ, но тѣмъ не менѣе и не смотря на туманъ, прикрывавшій обходное движеніе японцевъ, ихъ покушеніе не удалось.
   

Человѣкъ на войнѣ.

   Вотъ что, между прочимъ, разсказываетъ очевидецъ.
   Послѣ всѣхъ пережитыхъ часовъ меня невольно охватываетъ умиленіемъ. Можно очнуться, отдышаться отъ этихъ штыковыхъ ударовъ, отъ безсмысленныхъ осколковъ артиллерійскихъ снарядовъ, вырывающихъ цѣлыя улицы въ сплошной колоннѣ сбившихся тѣсно и жутко солдатъ, отъ подлаго и предательскаго свиста пуль, такого ласковаго, нѣжнаго,-- я думаю: змій, соблазнившій Еву, такъ же измѣннически сладко насвистывалъ ей, подавая яблоко познанія.
   Четвертаго октября полки пятаго корпуса пошли на японцевъ.
   Посреди нашего наступавшаго фронта были инсарцы. Они нѣсколько зарвались, взяли боемъ двѣ укрѣпленныя деревни и передъ третьей остановились, такъ какъ оба крыла ихъ остались нѣсколько позади. Но въ такомъ огнѣ, который развиваетъ современное, оружіе,-- на ровномъ мѣстѣ держаться безъ прикрытій нельзя, иначе это будетъ самоубійствомъ, безцѣльнымъ, даже, въ смыслѣ сокращенія арміи,-- преступнымъ. Инсарцы должны были податься назадъ версты на полторы. Въ долинѣ между нами и противникомъ осталось много раненыхъ. Часть ихъ шла, но тотчасъ же падала отъ новыхъ поражавшихъ ихъ пуль, потому что японцы въ этомъ не стѣсняются и бьютъ не только по флагу "Краснаго Креста", по перевязочнему пункту, но и по одиночнымъ раненымъ, если еня держатся на ногахъ. Рискуя обратить на себя громы автора "Родныхъ картинокъ", долженъ засвидѣтельствовать, что, замѣтивъ пораженнаго ихъ пулями, который находитъ силы ползти по направленію къ нашимъ позиціямъ, -- они по немъ стрѣляютъ, пока не уложатъ его совсѣмъ! Инеарцы въ этомъ дѣлѣ понесли большія потери. Отступленіе всегда обходится дороже любой атаки. Вопервыхъ, оно одушевляетъ противника, а вовторыхъ,-- если совершается въ порядкѣ, по ровному мѣсту, то, разумѣется, медленно, тѣмъ болѣе, что въ описываемомъ случаѣ у инсарцевъ не было никого около, кто бы помогъ имъ и удерживалъ японцевъ въ извѣстныхъ границахъ. Изъ строя выбыла почти треть полка. Носильщиковъ, сунувшихся было поднять раненыхъ, перебили, и они увеличили собою число нуждавшихся въ помощи, оставленныхъ на боевомъ полѣ. Солдаты уже были далеко, и "жертвы вечернія" казались отданными на произволъ судьбы.
   Маленькое отступленіе: со второй половины кампаніи многіе военные врачи (далеко не изъ лучшихъ!) но перестаютъ говорить противъ летучихъ отрядовъ "Краснаго Креста", находя дѣятельность ихъ совершенно излишней. Я ужъ не разъ писалъ и телеграфировалъ вамъ о такихъ "партизанахъ человѣколюбія", какъ, напримѣръ, Нитте, отвагѣ котораго въ поискахъ раненаго изумляются даже храбрецы изъ храбрецовъ. Если онъ до сихъ поръ не получилъ Георгіевскаго креста, то потому, во-первыхъ, что идетъ на вѣрную смерть не ради этого, а, вовторыхъ -- самый статутъ этого ордена не предвидитъ подобныхъ подвиговъ. Тогда вѣдь не только о летучихъ отрядахъ "Краснаго Креста", но и о самомъ "Красномъ Крестѣ" никто не слыхивалъ. Надо бѣгло угадать его въ отдаленномъ будущемъ. Другіе врачи -- опять-таки военные -- высказывались противъ медиковъ въ этихъ отрядахъ. Я ужъ вамъ телеграфировалъ мнѣнія такихъ крупныхъ представителей хирургіи, какъ Цеге фонъ-Мантейфель и другіе по поднятому вопросу. Но дѣло четвертаго октября лучше всего свидѣтельствуетъ нуженъ-ли "красно-крестный партизанъ" въ бою или нѣтъ.
   Съ инженерами здѣсь оказался восьмой "летучій отрядъ"; руководилъ имъ въ этотъ день нѣкто г. Лорхе -- одинъ изъ дѣятельныхъ "уполномоченныхъ", очень мало бывающій въ главной квартирѣ и много -- на боевыхъ поляхъ. Его санитары до отступленія нашихъ перевязали и вынесли изъ густого огня болѣе трехсотъ раненыхъ. Работать имъ приходилось подъ разрывами шрапнелей и подъ пулями. Раненые оставались по мѣрѣ того, какъ наши надвигались на японцевъ, и, понятно, въ настоящей полосѣ обстрѣла.
   Накладывая марли и отправляя назадъ пораненныхъ солдатъ къ дивизіонному лазарету, наши санитары скоро увидѣли инсарцевъ возвращающимися назадъ. По всему пути они, разумѣется, оставляли новыхъ раненыхъ и убитыхъ, которыхъ имъ было некогда подбирать, да и рукъ для этого въ порѣдѣвшихъ рядахъ не хватило бы. Слѣдовало ожидать вслѣдъ за ними разъѣздовъ противника, а, можетъ-быть, и его пѣхотныхъ частей. Эти, судя по бывшимъ примѣрамъ, могли не пощадить нашихъ. Мы часто, возвращаясь, находили ихъ приколотыми и застрѣленными. Лерхе поэтому обратился къ начальнику отряда генералу Столицѣ. Тотъ немедленно отпустилъ ему въ распоряженіе сотню казаковъ и лазаретныя знаменитыя двуколки. Впрочемъ, въ подобныхъ обстоятельствахъ и имъ бы обрадовались лежавшіе между непріятелемъ и нашими.
   Смеркалось... Поле боя заволакивало сизою дымкой. Далекія горы точно затягивались туманомъ. Былъ тотъ часъ до восхода луны, когда все кажется невѣрно, неясно, разстоянія теряются, контуры измѣняютъ свои очертанія, дали раздвигаются въ непроглядную синь. Старшій врачъ отряда Гордѣвъ, студенты и другіе врачи, оказавшіеся здѣсь, наперерывъ предлагали свои услуги, но Лерхе не могъ ихъ взять съ собою. Дѣло сейчасъ было не въ медицинской помощи. Ее бы оказать было некогда. Непріятель вѣдь не станетъ ждать, когда они окончатъ съ этимъ. Является неотложная и настоятельная надобность вынести раненыхъ изъ огня во что бы то ни стало и какъ можно скорѣе.
   -- Наша жизнь, въ виду множества нуждающихся сейчасъ въ помощи, слишкомъ дорога, чтобы подвергать ее риску. Оставайтесь и ждите. Талъ вы можете погибнуть, не принеся никакой пользы.
   Врачи остались.
   Скоро стало совсѣмъ темно
   Лерхе со своими прошелъ черезъ эту цѣпь. Надо было видѣть, какъ солдаты провожали этихъ партизанокъ человѣколюбія. "Дай вамъ Богъ!-- слышалось имъ вслѣдъ.-- Спасибо, что насъ не забываете!"
   Летучій отрядъ старался дѣлать какъ можно меньше шума.
   Втянувшись скоро, они уже въ темнотѣ не различали нашей цѣпи. Едва замѣтны были деревья, разсянныя по долинѣ. Однѣ звѣзды проступали въ небесахъ, то заволакивавшихся облаками, то открывавшихъ утомленной землѣ свои святыя глубины. Теперь кругомъ было настоящее "поле смерти". Чтобы описать его, надо видѣть самому этотъ сплошной ужасъ. Восторженнымъ баталистамъ слѣдовало бы какъ можно чаще посѣщать мѣста, откуда только что отошли войска. Насколько можно было разобрать, и впереди, и по сторонамъ -- всюду мерещились тѣла, тѣла и тѣла, иногда грудами, иногда въ одиночку, часто исковерканныя, въ положеніяхъ, которыя, передай ихъ въ рисункѣ, всѣ бы нашли неестественными, невозможными. Съ подвернувшимися головами, съ искривленными конечностями, вывернутые, то ничкомъ, то лицомъ вверхъ, глазами прямо въ звѣздныя бездны, гдѣ,-- увы!-- незрячій взглядъ уже ничего не различилъ бы. Нѣкоторые трупы были совсѣмъ разорваны снарядами, въ холодѣющій воздухъ еще дымились вывороченныя внутренности. Попадались комья мяса, въ которыхъ уже ничего нельзя разобрать. И между трупами, въ сумракѣ, скорѣе слышишь, чѣмъ видишь, крадущееся, не прекращающееся движеніе... То оно дѣлается порывистымъ, точно раненый торопится уйти отъ чего-то, что ему грезится тутъ, около, сейчасъ, за нимъ, то онъ припадетъ къ землѣ обезсиленный, съ оборвавшимся дыханіемъ, пока опять чувствовалъ инстинктъ самосохраненія не погонитъ его впередъ, впередъ, гдѣ свои, хоть умереть можно, слушая родную рѣчь и видя родныя лица, гдѣ нечего бояться, что врагъ тебя замучитъ и натѣшится надъ твоимъ страданіемъ. И вмѣстѣ съ движеніемъ -- стоны, тягучіе, часто жалобные., Слышны надорванные голоса. Люди, не видя никого, обращаются прямо въ этотъ мракъ, въ эту ночь,-- авось, ихъ услышитъ хоть Богъ, если около нѣтъ никого живого, цѣлаго, способнаго спасти, помоги.
   -- Голубчики... Родимые, возьмите,
   -- Братцы, Христа ради, не оставляйте нехристямъ ца муку.
   -- Товарищи... дома-то... самъ-пять... Дѣти малыя... Не покиньте.
   -- Не дайте умчреть, какъ собакѣ.
   Теперь,-- вспомнится въ безсонную ночь, точно кошмаромъ придушитъ.
   Люди кормились отъ нестерпимой муки, отъ холода.
   -- Ой, кормильцы... Сдѣлайте милость... Прикончите. Нѣтъ моей силы-возможности.
   -- Убѣйте лучше... Не стѣрпѣть мнѣ больше.
   Были и такіе!
   Лошади казаковъ спотыкаются о трупы; сойдешь съ сѣдла,-- ноги уходятъ въ кровь. Вездѣ ея острый насквозь проникающій запахъ. Но тутъ ужъ некогда ни прислушиваться, ни разбирать. Время дорого.-- каждая минута выростаетъ въ человѣческую жизнь, по тому что въ эту минуту можно спасти ее, вызволить изъ бѣды неминучей... Всѣ ушли въ дѣло. Оно кипитъ подъ рукою -- какъ нибудь, только побольше взять отсюда, не оставить никого, въ комъ еще бьется живое сердце. Всѣ знаютъ, что тутъ сплошная полоса обстрѣла, малѣйшій шорохъ туда, на югъ -- и сейчасъ ахнутъ стальныя пасти скорострѣлокъ, затрещатъ двухлинейки, и на всю эту ниву смерти и муки ливнемъ посыплется безпощадный свинецъ... Раненаго за раненымъ быстро-быстро подымаютъ.
   -- Можешь ѣхать въ сѣдлѣ?
   Если да,-- его берутъ на коня казаки передъ собою, и везутъ, придерживая.
   Болѣе тяжелымъ -- носилки... Если не въ животъ, не въ черепъ,-- двуколки... Но вѣдь это только на словахъ. Куда ужъ тамъ было разбирать въ вѣчномъ нервномъ ожиданіи разъѣзда оттуда или позади шрапнелей.
   -- Братцы, хоть куда-нибудь... Возьмите, сердешный.
   И раненые точно почуяли своихъ: теперь они отовсюду ползутъ сюда, угадывая во мракѣ всадниковъ, улавливая чуткимъ ухомъ малѣйшій звукъ отсюда. Ползутъ, теряя послѣднія силы, исходя кровью, часто умирая -- въ печальной надеждѣ, что сейчасъ вотъ, сейчасъ, еще нѣсколько шаговъ, и подберутъ, увезутъ или унесутъ къ своимъ, туда, гдѣ родные, въ толпу товарищей, отожествляющихъ для нихъ и семью, и отечество, и дѣтство, далекое и радостное, и юность, и трудовые дни, и ведро, и ненастье. Надо отдать справедливость казакамъ -- увозили однихъ и немедленно возвращались за другими. Двуколки -- тоже. Носильщики чуть не бѣгомъ шли назадъ, торопясь никого никого не оставить въ жертву смерти, мукѣ, одиночеству. Обобрали всю эту полосу,-- осталось самое трудное, страшное, но, тѣмъ не менѣе, неотложное. Къ тѣмъ раненымъ, которые ближе пятисотъ шаговъ отъ японцевъ, подойти нельзя. Вызовешь огонь навѣрняка. И не только на себя,-- что вы, я, онъ,-- но на всѣхъ, на этихъ великодушныхъ людей, такъ довѣрчиво послѣдовавшихъ за вами, на раненыхъ, васъ ожидающихъ. Тутъ начинались канавы и окопы. Лерхе и санитары легли на землю и поползли туда изъ стороны въ сторону, зигзагомъ по всему этому боевому полю, лишь бы не упустить чего, не забыть какого-нибудь бѣдняка. Лежа приходилось ощупывать трупы -- мертвый или живой передъ вами. Еще дышитъ,-- его, осторожно ползая, подтаскивали впередъ или перекидавали на полотнище и. тащили къ носилкамъ.
   Показалась луна.
   Все залило серебрянымъ матовымъ свѣтомъ. Вонъ онѣ, японскія позиціи. Враги теперь зорко смотрятъ сюда. Вѣдь не мы одни боимся,-- боятся и они, какъ бы на нихъ невзначай не напали наши, а страхъ смотритъ тысячами глазъ и часто угадываетъ то, чего эти тысячи не увидятъ. Избави Богъ теперь подняться -- въ этомъ обманчивомъ мерцанія размѣры фигуръ растутъ, и обыкновенный человѣкъ покажется великаномъ. Сейчасъ -- тревога, и вмѣстѣ съ раненными погибнутъ и эти идущіе за тобою здоровые. Тутъ приходилось ловить моменты, когда на луну наползали тучки и все погружали во мракъ. Какъ только темнѣло, сейчасъ же схватывали раненыхъ и уносили ихъ шагомъ за триста къ двуколкамъ. Всѣ двуколки всѣ носилки ушли...
   Но,-- Господи, Господи,-- сколькимъ еще не хватило мѣста!
   Припадаютъ къ землѣ -- слушаютъ, ползутъ, сгонутъ, зовутъ. Гдѣ-то далеко-далеко, чуть не у самыхъ японскихъ позицій -- вопль... другой... И опять тихія тихія жалобы... Кто-то всхлипываетъ...
   Лерхе обращался къ казакамъ, собирающимъ брошенныя ружья:
   -- Ребята, покараульте тутъ, поберегите.. Я еще съѣзжу за носильщиками.
   И во всю, съ того разстоянія, гдѣ это Гыло возможно, торопить коня... Но до отряда пять верстъ. До отряда, гдѣ его оставилъ уполномоченный! Въ это время, получивъ приказаніе перемѣститься, полки ушли куда-то влѣво. Пѣхоты не видать, казакамъ велятъ тоже присоединиться къ своимъ... (Что дѣлать? Ужъ десять часовъ вечера. Каждую минуту можно ожидать японскихъ разъѣздовъ. Наши вернулись къ своимъ.
   И бросить нельзя раненыхъ, и взять остальныхъ некому!
   Ихъ покрыли пока соломой. Отъ послѣдняго часового до нихъ какой путь! Не одолѣешь сразу.
   Ѣхать за ними -- опасно. Посылать людей заурядъ на такое дѣло -- нельзя! Тутъ надо по душѣ -- на совѣсть каждому. По вольной волѣ. Только охотники могутъ исполнить это.
   Лерхе: нашелъ командира пятьдесятъ четвертой дивизіи. Разсказалъ, какъ обстоитъ дѣло. Тотъ обратился къ солдатамъ:
   -- Ну, братцы! Святое дѣло -- кто пойдетъ туда?
   Вызвались шесть казаковъ первый сотни пятаго уральскаго полка, три бузулукскихъ солдата и четыре санитара, изъ восьмого отряда "Краснаго Креста". Взяли три лазаретныя двуколки и отправились. Сначала вскачь, а потомъ все тише. Наконецъ, едва-едва. Даже говорили шопотомъ. За пятьсотъ шаговъ у японскихъ часовыхъ двуколки оставили лошадей привязали къ нимъ. Шли сначала, потомъ -- опять наземь и ползкомъ... Опять ощупью отыскивали, кто живъ. Часто рука поподала въ зіяющія внутренности, въ разлагавшееся уже тѣло отъ стараго боя. Часто отъ прикосновенія слышались крики очнувшагося, и онъ, въ смертномъ ужасѣ подымался, не узнавая своихъ. За двѣсти пятьдесятъ шаговъ отъ противника нашли шесть тяжело раненыхъ инсарцевъ. Осторожно, не подымаясь, уложили ихъ на носилки и ждали, когда затянетъ ярко сіяющую луну тучей. Наползала такая,-- наши быстро шли впередъ съ носилками, только-что серебристый свѣтъ освобожденнаго мѣсяца заливалъ "поле смерти",-- всѣ ложились и томительно ждали слѣдующаго облачка. Медленно-медленно добрались до двуколокъ.
   -- Слава Богу! Удалось,-- проговорилъ кто-то и точно накликалъ.
   Кто-то изъ раненыхъ, когда его перекладывали, крикнулъ.
   Крикъ услышалъ японскій часовой. Странное дѣло: когда это было около нихъ, они не обращали вниманія, а теперь этотъ вопль нестерпимой муки издали всполошилъ противника. Часовой отвѣтилъ на подхваченный имъ звукъ выстрѣломъ. Не успѣлъ еще гулъ его замереть, какъ по всей линіи раздались "пачки". Испугались-ли японцы нашего неожиданнаго нападенія -- тоже и они то и дѣло отъ паники теряютъ голову -- всѣ подъ однимъ Богомъ ходимъ!-- или такъ, изъ осторожности, а то, можетъ-быть, догадались, что наши собираютъ своихъ раненыхъ,-- только они загрохотали по всему фронту, будя дремлющія окрестности.
   Дорога была неровная. Отвратительная манчжурская дорога, гдѣ въ глубочайшихъ колеяхъ хорошо трещать арбнымъ колесамъ да итти привычнымъ муламъ. Если бы наши вздумали погнать по ней, растрясли бы насмерть тяжело раненныхъ. Надо было подъ огнемъ двигаться шагъ за шагомъ, медленно, медленно, осторожно... Теперь уже, приблизившись, японцы разсмотрѣли бы насъ отлично. Небо отъ тучъ очистилось. Чудная лунная ночь -- не будь войны и этого сплошного ужаса кругомъ,-- зачаровала бы своей красотой. Къ счастью, противникъ былъ тоже утомленъ и не трогался съ мѣста.
   

НА ПЕРЕДОВЫХЪ ЗАСТАВАХЪ.

Подвигъ добровольца Роднова.

   Не смотря на значительные морозы, наши охотничьи команды, расположенныя впереди войскъ, занимающихъ позиціи, безпрестанно тревожатъ японцевъ, почти ежедневно нападая на нихъ врасплохъ или устраивая имъ засады.
   Заинтересовавшись дѣятельностью охотниковъ нашихъ, я отправился на дняхъ къ добровольцу Родневу, состоящему въ 10-мъ Восточно-Сибирскомъ стрѣлковомъ полку и зачисленному въ охотничью команду.
   Зная Роднева за мужественнаго и правдиваго человѣка, такъ какъ онъ началъ свою службу въ міей командѣ конныхъ развѣдчиковъ и всегда выдѣлялся отвагой и смѣлостью, а также нравился мнѣ своими честными, хорошими взглядами, на жизнь, я былъ увѣренъ, что отъ него я лучше всего узнаю о томъ, что творится на ихъ участкѣ.
   Родневъ бросившій службу въ контрольной палатѣ въ Тифлисѣ и пріѣхавшій сюда, успѣлъ получить уже два солдатскихъ креста и недавно, оправившись отъ раны въ ногу, вернулся въ строй. Высокій, стройный блонинъ съ голубыми глазами, онъ не казался съ виду воинственнымъ, но я помню, какъ онъ всегда просилъ, чтобы отправить его въ дозоры или вообще впередъ на развѣдку, и всегда пробирался поближе къ японцамъ, будто радуясь случаю рисковать.
   Во всѣхъ опасныхъ случаяхъ онъ всегда оказывался возлѣ меня, когда же случай заставилъ встрѣтиться съ японцами въ рукопашную, онъ грудью старался закрыть меня, и я увѣренъ, что не отдалъ бы никого изъ товарищей въ руки японцевъ, пока самъ держался бы на ногахъ.
   Во время скитаній въ тылу у японцевъ, когда мы безъ пищи и воды скрывались въ горахъ, Родневъ былъ бодръ и духъ свой старался поддержать въ товарищахъ, поясняя имъ мою обычную фразу, что "все будетъ хорошо".
   Доброволецъ очень обрадовался, увидя меня и тотчасъ же сталъ разсказывать объ удачахъ ихъ команды за послѣдніе дни: дѣйствительно, дѣйствовали они молодцами.
   -- Гдѣ это вы руки отморозили спрашиваю Роднева, увидя на его рукахъ волдыри и раны.
   -- Это когда фугасъ закладывали у японцевъ 1-го декабря.
   -- Какъ это было. Разскажите.
   -- Впереди насъ вы видите рядъ сопокъ, а далѣе еще гряда съ сопкамъ такъ на той второй грядѣ днемъ стоятъ японскіе заставы и посты. На ночь они уходятъ. Вотъ мы и задумали ночью пробраться къ нимъ и заложить пироксилиновый фугасъ подъ костеръ, чтобы, когда они утромъ придутъ и разложатъ огонь, ихъ взорвало.
   -- Недурно задумано, говорю,-- а кто-же устраивалъ фугасъ?
   -- Здѣсь поблизости есть саперный офицеръ, онъ и приготовилъ хорошій зарядъ, фитили, запалъ,-- словомъ, все что надо, да и самъ вызвался итти съ нами. Храбрый (такой, только жаль, я его фамилію забылъ. Вотъ мы и выставили ночью. Повелъ насъ Дергелевъ.
   -- Кто это Дергелевъ?
   -- Это нашъ самый бравый унтеръ-офицеръ. Онъ ходилъ высмотрѣть, какъ пробраться къ мѣсту заставы, онъ и водилъ насъ туда. Развѣ вы не слышали о Дергелевѣ? Это -- настоящій герой.
   -- Нѣтъ, ничего не слышалъ.
   -- Да, такъ этотъ Дергелевъ сначала уничтожилъ, какъ онъ называетъ, "пространственный телефонъ", а затѣмъ повелъ насъ.
   -- Какой пространственный телефонъ? Ничего не понимаю.
   -- Это Дергелевъ такъ собакъ называетъ, Тамъ поблизости фанза была, и собаки всегда лаяли, когда подходишь, и открывали насъ японцамъ,-- онъ ихъ и уничтожилъ.
   -- Ну, хорошо, разскажите, все-таки, о фугасѣ.
   Пошли мы за Дергелевымъ на сопки въ обходѣ и добрались до небольшого окопа, вырытаго на верхушкѣ сопки; здѣсь японцы днемъ сидятъ, здѣсь и видны остатки костра. Сзади и сбоку были выдвинуты цѣпи, чтобы насъ не могли обойти. Мы спокойно и взялись за работу. Разобрали головешки, золу и уголь, сложили на принесенное съ собою полотнище отъ палатки, на другое сложили землю изъ выкопанной подъ костромъ ямки, чтобы слѣдовъ не оставить. Заложилъ саперный офицеръ фугасъ, засыпали его слегка землей, сложили на мѣсто уголь, золу и головешки и ушли.
   -- Японцы васъ не открыли?
   -- Нѣтъ.
   -- Какъ же взрывъ?
   -- А вотъ насъ 14 человѣкъ вызвалось остаться въ ближайшей фанзѣ внизу, чтобы наблюдать за происходящимъ. Команда ушла, а мы тихо засѣли въ фанзѣ и ждемъ. Разсвѣло, и вскорѣ японцы показались на сопкѣ у фугаса, но костра не раскладываютъ. А намъ было приказано, въ случаѣ чего, отступать къ нашимъ; если они замѣтятъ движеніе, то подадутъ сигналъ.
   -- Далеко до японцевъ было отъ вашей фанзы?
   -- Шаговъ полтораста, а итти обратно все время по открытому мѣсту.
   -- Ну, это не особенно весело.
   -- Да, плоховато, но мы рѣшили, что отъ взрыва у японцевъ будетъ переполохъ, мы и уйдемъ. Вотъ сидимъ мы и ждемъ, вдругъ раздается съ нашей стороны залпъ,-- значитъ, надо уходить. Мы и побѣжу ли. Японцы насъ замѣтили и открыли огонь. Пули такъ и впиваются въ ледъ на рѣчкѣ, такъ и свистятъ, а до своихъ болѣе тысячи шаговъ.
   Нога моя еще не совсѣмъ исправна послѣ раны, я съ трудомъ, но бѣгу. Все благополучно, никого не ранятъ, и мы подбѣжали къ самой сопкѣ, гдѣ наши, всѣ 13, свернули съ Дергелевымъ влѣво, а мнѣ показалось, что будетъ ближе вправо, я и побѣжалъ вправо и поползъ наверхъ. Наши сверху стрѣляютъ въ японцевъ, японцы въ нашихъ, и я подъ пулями съ двухъ сторонъ. Кричу своимъ: "Братцы, не стрѣляйте въ меня", они не отвѣчаютъ, мнѣ и кажется, что не замѣтили. Выбился изъ силъ, лѣзть выше не могу, а тутъ холодно такъ, что сѣсть отдохнуть нельзя. Товарищи, видя, гдѣ я и не будучи въ состояніи сверху сойти ко мнѣ, такъ какъ слишкомъ круто, побѣжали въ обходъ сопки, но этого я не зналъ и рѣшилъ, что здѣсь мнѣ и погибнуть. Двинуться силъ нѣтъ, упалъ и забылся... Очнулся уже у своихъ, они обошли сопку и выручили меня, а я лежалъ безъ сознанія; здѣсь-то руки и отморозилъ.
   -- А какъ же фугасъ, когда его взорвало?
   -- Его взорвало лишь на другой день, то-есть 2-го декабря въ полдень. Мы все время слѣдили, и можете представить нашу радость, когда услышали страшный взрывъ и увидѣли столбъ пламени. Тотчасъ же нашлись охотники сбѣгать узнать о результатахъ и увидѣли, какъ японцы уносили 8 труповъ. Вотъ вамъ вся исторія о фугасѣ.
   Весь разсказъ былъ такъ простъ и скроменъ, будто это была не война, не пули и смерть, а игрушка.

Конецъ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru