Русское войско под командованием Суворова окружило турецкую крепость Измаил. Крепость эта считалась неприступной: одною стороной примыкала она к Дунаю и была защищена здесь высокой каменной стеной, а с других сторон ограждена была четырехсаженным земляным валом с глубоким рвом. 250 больших пушек и 40 тысяч гарнизона охраняли Измаил под началом опытного и храброго сераскира Аудузли-паши.
У Суворова же было только 28 тысяч солдат, и то ослабленных, изнуренных продолжительными походами и недостатком провианта.
Стоял декабрь 1789 года, хотя от непрерывных дождей всюду были грязь и слякоть.
Суворов немедля приказал готовиться к приступу.
Стали готовить лестницы и фашины ставить батареи в 40 саженях от крепости; пушек было мало, и турки только посмеивались над русскими.
За несколько дней до штурма в действующую армию под Измаилом прибыл из Бендер князь Борис Пронский, молодой, красивый гвардейский офицер.
Суворов принял князя Бориса, сидя на обрубке дерева перед простым столом, заваленным картами и бумагами. На графе была надета солдатская куртка из толстого зеленого сукна; седые редкие волосы на его голове были взъерошены; бледный, исхудалый, он не совсем еще оправился от тяжелых ран, полученных им в сражении при Очакове.
-- Добро пожаловать, -- сказал он князю. -- Из каких краев изволил к нам пожаловать?
-- Из Бендер, ваше сиятельство. У меня есть письмо от его светлости князя Потемкина.
-- Письмо? Ну, подавай его сюда... Ты получаешь назначение состоять при действующей армии. Что ж, хорошо! Нашего полку прибыло, -- прочитав письмо Потемкина, с улыбкою проговорил Суворов. -- Князь советует пустить тебя в дело. Что, славы захотел? -- насмешливо спросил Суворов.
-- Нет, ваше сиятельство, я не добиваюсь ни славы, ни почестей.
-- Так зачем же ты сюда приехал?
-- Я дворянин и офицер, и мой долг обязывает меня быть при армии, -- тихо ответил Пронский.
-- Хорошо, -- одобрил Суворов. -- Ну тогда иди, устраивайся. Назначаю тебя под команду полковника Кутузова.
Когда молодой князь вышел из палатки Суворова, уже стемнело и солдаты разожгли костры и грелись около них. Князь направился к одному из костров, но вдруг его окликнули.
-- Князь Борис, тебя ли вижу? -- идя с распростертыми объятиями к Пронскому, весело воскликнул молодой ротмистр Дмитрий Николаевич Жданов, школьный товарищ и друг князя Бориса Пронского. -- Какими судьбами?
-- Долго рассказывать...
-- Пойдем в мою палатку, там за чайком и поговорим.
-- Смотри-ка, Хомяк, какого гостя я привел, -- войдя в палатку, обратился Жданов к своему денщику.
Прозвище Хомяк денщик получил за свою неповоротливость и за нерасторопность. Старик денщик душой и телом был предан своему господину, молодому ротмистру, и любил его.
-- Ах, ваше сиятельство! Вот радость-то!
-- Ладно, Хомяк, приготовь-ка нам кипятку для чая да неси ром.
-- Сейчас, сейчас! -- Хомяк медленно вышел из палатки.
-- Ну, теперь скажи, что привлекло тебя на эту кровавую бойню? Ведь ты, как мне помнится, всегда был против войны...
-- Знаешь, Дмитрий, я просил бы тебя об этом не спрашивать до времени. Я сам расскажу тебе, только не теперь, -- тихо ответил князь.
-- Странно!.. Уж не влюблен ли ты? -- пристально посматривая на приятеля, спросил Жданов.
-- Нет... нет... -- вспыхнув, ответил ему Борис.
Тут беседа приятелей была прервана приходом Хомяка. Он доложил ротмистру, что его желает видеть начальник дивизии.
Жданов поспешил к дивизионному, а князь Борис направился в свою палатку.
II
На крутом, обрывистом берегу Волги красиво раскинулась родовая усадьба князей Пронских, состоящая из огромного каменного дома с колоннами и еще двух домов, где помещался многочисленный штат дворовой прислуги.
К дому примыкал огромный сад и парк. В саду было много фруктовых деревьев, каменная оранжерея и парники, множество статуй, беседок затейливой архитектуры и мостиков, перекинутых через ручейки и канавки.
В двух верстах от княжеской усадьбы, тоже на берегу Волги, стояло большое село Михалково -- родовая вотчина князей Пронских.
Семья старого князя была не многочисленна и состояла только из его жены Елены Гавриловны и единственного сына Бориса, двадцатилетнего красавца, офицера-гвардейца.
Нечего и говорить о той любви, которую питали отец и мать к Борису; в нем они видели продолжение своего именитого рода.
Молодой князь тоже сердечно любил своих родителей. Борис с десяти лет жил в Петербурге, в доме своего отца. (У Пронских был на Невском проспекте огромный каменный дом.) Став офицером, он послужил некоторое время, взял продолжительный отпуск и в начале мая приехал в Михалково, после душного, пыльного Питера родная усадьба показалась молодому князю земным раем.
Воспитываясь в Петербурге, Борис редко бывал в Михалкове и теперь, пользуясь удобным случаем, не выходил из заповедного леса, который находился невдалеке от усадьбы.
Однажды ранним утром князь Борис отправился в лес на охоту в сопровождении своего преданного и верного слуги Митяя.
Проходя лесною дорогой, князь под ветвистым деревом увидел сидящую красавицу, с очаровательным лицом, покрытым матовым румянцем и большими голубыми глазами.
На девушке надета была чистая кисейная рубашка и голубой атласный сарафан. На голове у красавицы был венок из ландышей. Завидя молодого князя и сопровождавшего его Митяя, молодая девушка испугалась и быстро встала.
-- Я напугал тебя, красавица? -- тихо спросил Борис, любуясь ее красотой.
-- Да... я... я не ждала такой встречи.
-- Скажи, милая, ты откуда?
-- А вам на что, князь! -- бойко ответила ему красавица, улыбаясь.
-- Как, разве ты знаешь, кто я? -- удивился Борис.
-- Да, знаю.
-- Почему же не хочешь мне сказать, откуда ты?
-- Зачем вам знать?
-- Как зачем? Чтобы познакомиться.
Молодая девушка громко засмеялась.
-- Чудно... Вы князь, богатый, именитый, а я что... бедная поповна...
-- Ты поповна? -- с оживлением спросил у красавицы молодой князь, поймав ее на слове.
-- Ах, глупая, вот проговорилась-то! -- спохватилась та.
-- Из какого же вы села? -- переходя с "ты" на "вы", спросил Борис.
-- Из Михалкова.
-- Как! Вы дочь отца Василия? -- удивился Пронский. -- А как вас звать?
-- Анной, -- ответила молодая девушка.
-- Дозвольте, Анна Васильевна, мне бывать у вас?.. Я давно собираюсь навестить вашего отца, с ним я хорошо знаком...
-- Что ж... приходите... будем рады... -- вспыхнув, сказала красавица.
-- Дозвольте, Анна Васильевна, проводить вас до вашего дома.
-- Зачем, я и одна дойду... тут не далеко. Простите, князь!
Проговорив эти слова, молодая девушка быстро пошла по лесной тропинке, которая вела в село Михалково.
Долго смотрел ей вслед молодой князь: редкая красота поповны с первого же раза произвела на него сильное впечатление.
Отец Василий, священник села Михалкова, пользовался любовью и уважением всего прихода. Лет тридцать священствовал он в Михалкове; при нем и при его содействии построен был каменный храм, главным вкладчиком и соорудителем которого был князь Георгий Александрович.
Отец Василий жил в своем чистеньком небольшом домике с единственной дочерью Анютой. Прошло уже лет десять, как он овдовел. Первое время вдовства хозяйство у него вела сестра-старушка, а как подросла Анюта, стала и она помогать тетке.
Молодая девушка была хорошая, расторопная хозяйка, а все свободное время отдавала чтению. Книги были единственным любимым развлечением Анюты.
Отец Василий был вхож в княжеский дом. В большие праздники князь приглашал его к своему столу, но ни сам он, ни жена его никогда не заглядывали в домик священника.
Каково же было удивление отца Василия, когда около его домика остановилась роскошная коляска, из которой вышел молодой князь в форме гвардейского офицера.
-- Анюта, Анюта, посмотри, кто приехал -- от чудеса! -- поспешно показывая дочери в окно на князя Бориса, промолвил отец Василий.
Анюта вспыхнула.
Старик поспешил к князю и, ласково и приветливо встретив его, усадил на почетное место.
-- Вот я и у вас, Анна Васильевна!.. Не ждали? -- проговорил князь, любовно посматривая на молодую девушку.
-- Признаюсь, князь, не ждала я вас так скоро.
-- И знаете, из-за кого я приехал?
-- Нет, князь, не знаю.
-- Из-за вас... из-за одной вас.
-- Зачем вы так говорите, князь, зачем? -- с упреком промолвила красавица.
-- Разве правду грешно говорить?
Такой разговор происходил между ними в отсутствие отца Василия, который, заботясь об угощении, сам пошел хлопотать по хозяйству.
Князь Борис почти до вечера пробыл у священника и стал затем чуть не каждый день бывать в домике отца Василия и подолгу там оставаться; он полюбил красавицу Анюту, и молодая девушка тоже не могла не полюбить красавца князя.
Частое пребывание Бориса в доме священника скоро перестало быть тайной для старика князя.
Однажды между князем и его женой, в отсутствие Бориса, произошел такой разговор:
-- Что с нашим сыном? -- спросил он свою жену. -- Неужели он влюбился в простую поповну?
-- Большой беды я здесь не вижу, -- спокойно ответила Елена Гавриловна.
-- Вот как?! -- сердито воскликнул старый князь. -- Но не забывай -- увлечение может перейти в страстную любовь, а любовь -- в неравный брак.
-- Ну, до этого еще далеко. Наш Борис воспитан и благоразумен. Он никогда не решится жениться на поповне.
-- Гляди, не ошибись. А если их увлечение зашло слишком далеко, тогда что делать? -- сердито спросил у жены князь Георгий Александрович.
-- Тогда... тогда надо обеспечить "поповну" и подыскать ей подходящую партию, -- совершенно спокойно ответила княгиня.
Князь вопросительно посмотрел на жену.
-- И надо подыскать партию для Бориса, -- добавила она.
-- Но где здесь, в глуши, найдешь хорошую невесту? -- возразил князь.
-- Сегодня же я напишу приглашение графу Григорию Платоновичу: он давно собирался к нам приехать погостить со своей дочерью, -- улыбнулась княгиня и вышла из кабинета мужа.
Михалковской усадьбой князя Пронского управлял старик Матвей Ильич, из крепостных.
Князь Георгий Александрович, ценя верную и преданную службу Матвея Ильича, дал ему в награду "вольную", вопреки желанию его самого.
-- Что вы-с, ваше сиятельство, зачем мне вольная? -- сказал князю Матвей Ильич, чуть не до земли кланяясь, когда Георгий Александрович протянул ему официальную бумагу, в которой написано было, что Матвей Ильич с его единственным сыном Сергеем освобожден от крепостной зависимости.
С трудом удалось князю Пронскому вручить вольную своему старому слуге.
Матвей Ильич, от природы добрый, тихий, был любим всеми михалковскими мужиками, -- ласково управлял он усадьбой; за то и крестьяне готовы были за своего управителя в огонь и в воду.
Жил он в небольшом отдельном домике, который находился невдалеке от Михалкова и в нескольких шагах от княжеской усадьбы.
Вся семья Матвея Ильича состояла из одного сына Сергея, молодого, красивого парня. Жену свою он похоронил уже давно, -- тогда маленькому Сереже было всего только пять лет. Рос мальчик на руках своего отца; когда подрос, стал ходить обучаться грамоте к отцу Василию, где учился вместе с его дочерью Анютой. Отец Василий находился в дружбе с Матвеем Ильичом, он любил и уважал старика управителя, полюбила его сына.
Шли годы, и постепенно у Сергея детская невинная привязанность к поповой дочке обратилась в пылкую пламенную любовь.
Сергей надеялся на взаимность, но жестоко ошибся. Молодая девушка любила его только братскою, родственною любовью. Кто знает, со временем она, может быть, и полюбила бы Сергея, и вышла бы за него замуж, -- отец Василий и Матвей Ильич рады были породниться, но встреча ее в лесу с князем Борисом разбила эти его мечты.
Сергей скоро узнал об этом: частые приезды молодого князя в домик священника бросались в глаза.
Однажды Сергей решился объясниться с молодою девушкой.
-- Что это князь повадился так часто к вам ездить? -- ревниво проговорил он, обращаясь к Анюте.
-- Что ж... пусть ездит, если ему нравится! -- весело ответила молодая девушка.
-- Тебе смешно. А каково мне? Ведь я... я... люблю тебя... -- чуть слышно проговорил Сергей, опустив голову.
-- Любишь?.. Ты меня любишь?..
Молодая девушка удивилась и испугалась этих слов.
-- Да, да!.. Люблю пуще света белого, сильней жизни!..
-- Ах ты мой бедный!.. Бедный!..
-- А ты?.. Ты?! Князя любишь?! -- не спросил, а закричал бедный Сергей.
-- Да, -- тихо призналась Анюта, и Сергей, застонав, бросился вон из сада.
Матвей Ильич, узнав вскоре обо всем, Долго обдумывал, как помочь любимому сыну, как от горя, от тоски его освободить. И однажды утром отправился он к отцу Василию.
-- Что это ты спозаранку пожаловал? Или дело есть? -- удивился отец Василий.
-- Дело, отец, большое дело, серьезное.
-- Ну, ну, сказывай, что такое?
-- Увези дочь свою куда-нибудь на время... припрячь...
-- Ильич, да ты здоров?
Священник с удивлением посмотрел на приятеля.
-- Я-то здоров. Вот ты-то, видно, не совсем.
-- Я?
-- Да, ты. Князь Борис Георгиевич зачем так часто у тебя бывает?
-- Ты вот что... Его сиятельство по расположению у нас бывает.
-- Эх ты, простота, простота! Ничего ты не видишь, ничего не знаешь!
-- Да что видеть? Что знать?
Отец Василий ничего не знал о любви между князем и дочерью. Теперь же слова старика управляющего смутили его душевный покой.
-- Да ладно, отец... Что сокрушаешься прежде времени. Дело поправимое.
-- Поправимое, говоришь; а как его поправить-то? Как? Научи, Ильич, наставь!..
-- Говорю, увози подальше дочку; схорони ее от княжеских глаз.
-- Да, да, я увезу Анюту, я спрячу ее. Спасибо за совет, друг! Не то, Ильич, у меня в мыслях было: хотел я Анюту выдать за твоего Сергея, скажу тебе откровенно.
--; Да я и сам думал с тобой породнится. Ну да не сокрушайся прежде времени; может, наши думки заветные и сбудутся.
-- Пошли Господь!
Отец Василий усердно перекрестился.
Священник проводил до ворот своего приятеля и, вернувшись в горницу, прошел прямо в комнату своей дочери.
Молодая девушка только что встала с постели и причесывалась.
-- Здравствуй, отец! -- весело проговорила она и крепко обняла священника.
-- Здравствуй, Анютушка, здравствуй! Ну, как ночку спала, моя голубушка?
-- Хорошо, отец, спасибо...
-- А я ведь, дочка, с тобой пришел поговорить.
-- Говори, отец, я слушаю...
-- Видишь ли, я... я хочу спросить тебя про князя.
-- Про князя? -- удивилась молодая девушка.
-- Да... Скажи мне, дочка, откровенно, ты любишь князя Бориса Георгиевича? -- смотря в глаза дочери и собравшись с силами, спросил отец Василий.
-- Отец!.. -- молодая девушка со слезами бросилась к нему и обняла.
-- Говори, моя умница, говори... -- гладя ее по голове, настаивал священник.
-- Я люблю князя!
-- Любишь? -- совсем упавшим голосом переспросил отец Василий.
-- Да, люблю, и он тоже меня любит!
-- Любит ли? -- возразил дочери отец Василий.
-- Любит, любит!
-- Ах, дочка милая, княжеская любовь не по нам. Не верь ты той любви! -- предостерегал свою дочь священник.
-- Любви князя Бориса я верю.
-- А к чему эта любовь приведет? Ты думаешь, молодой князь на тебе жениться?
-- Отец, об этом я не думала.
-- Не думала? А надо, Аннушка, подумать, надо...
-- Оставим это! Мне тяжело, отец... тяжело! -- со слезами сказала молодая девушка.
-- Ну, ну, не будем, дочка, говорить, не будем. Поговорим о другом... Надумал я в гости к сестре Елене в Никольское съездить.
-- Когда?
-- Да завтра... Может, и ты, дочка, со мной поедешь? -- робко спросил у дочери священник.
-- Поеду... И мне хочется повидать тетю Елену.
-- Вот и поедем! -- обрадовался отец Василий.
"У сестры я оставлю гостить Аннушку, пока князь молодой не уедет из усадьбы", -- подумал священник.
На другой день, ранним утром, из ворот дома отца Василия выехала простая телега, в которой сидели он сам и его дочь Аннушка. На облучке сидел Ванюха, единственный батрак священника.
Однако не успели ни далеко отъехать, как позади раздался конский топот; кто-то быстро ехал, как видно, стараясь догнать их.
-- Кто-то скачет, -- проговорил дочери священник.
-- Да, я тоже слышу.
Едва Анюта проговорила эти слова, как с кибиткою поравнялся молодой князь Борис Пронский.
-- Куда это, отец Василий, вы собрались? -- приостанавливая своего коня, спросил князь. -- А, и Анна Васильевна! Здравствуйте!
-- Здравствуйте, князь, -- с улыбкою радости проговорила молодая девушка, ласково смотря на Бориса Пронского.
-- Вам желательно, князь, узнать, куда мы едем? -- сухо спросил священник.
-- Да.
-- А дозвольте узнать, ваше сиятельство, для чего вам надо это?
-- Я вас не понимаю, отец Василий, -- ответил молодой князь, удивленный и сконфуженный резким тоном священника.
-- Не понимаете?
-- Да, не понимаю...
-- Если угодно, я объясню. Иван, останови коней-то!.. -- промолвил-священник и слез с телеги.
Князь спешился, и они отошли от телеги.
-- Так вот, ваше сиятельство, как вы намерены поступить с моей дочерью? -- прямо спросил священник.
-- А, -- понимающе кивнул князь, -- стало быть, вам известно о нашей любви?..
-- Да, и ничего хорошего от этой любви я не жду-с.
-- Почему?
-- А потому что вы не женитесь на моей дочери...
-- Вы так думаете?
-- Да.
-- Но я как раз сегодня хотел просить руки вашей дочери.
-- Вы... вы хотите...
Священник не договорил: он был взволнован и удивлен.
-- Да, я хочу жениться на вашей дочери. Я надеюсь, с вашей стороны препятствия не будет?
-- Помилуйте, ваше сиятельство... Это такая честь... Только вот как ваши родители...
-- О, насчет этого не беспокойтесь, -- отец и мать будут рады моему счастью. Так вы согласны, почтенный отец Василий, назвать меня своим зятем? -- спросил молодой князь у священника.
-- Я... я душевно рад. Анюта, Анютушка!.. Какая радость-то!.. -- взволнованно воскликнул священник, обращаясь к дочери. -- Уж теперь мы поездку к сестре отложим!
-- Что такое, отец?..
-- Да вот... нет... князь Борис Александрович сам тебе расскажет. Иван, поворачивай коней!
Молодая девушка была счастлива: она догадалась, о чем говорил ее отец с молодым князем.
Батрак Ванюха охотно повернул коней обратно в село Михалково и поехал рысцой.
В тот же день у молодого князя с родителями произошел тяжелый разговор, во время которого и отец и мать в один голос сказали князю, чтобы он и думать забыл о женитьбе на поповне.
Отчаявшись переубедить родителей, молодой князь решил ехать на войну. Отец и мать пытались отговорить его, но все было напрасно.
В день отъезда отец Василий в большом зале княжеского дома отслужил напутственный молебен. Голос у почтенного старца дрожал, так так Борис все рассказал ему откровенно...
Несогласие князя и княгини на брак Бориса с Анной причинило отцу Василию не мало горя и печали. Печалился и горевал он за свою дочь. Он знал, что Анна, расставаясь с князем Борисом, хотя и казалась спокойной, на самом деле очень страдала.
Простившись со всеми, молодой князь Борис Пронский поспешно сел в коляску, и четверка здоровых коней рванулась вперед.
Молодой князь Борис Пронский спешил в Яссы, к князю Потемкину.
С молодым князем ехал и его неизменный Митяй.
Дорога шла густым лесом, где царствовал полумрак и стояла необычайная тишина, ничем не прерываемая.
Молодой князь дремал в тарантасе; а Митяй, сидя на облучке, болтал с кучером Никитой.
Постепенно в лесу стемнело. Небо, до того чистое, безоблачное, вдруг покрылось черными тучами, и начался проливной дождь.
Кони по мокрой глинистой дороге шли шагом.
Проехав еще некоторое время, они увидели вдали блестевший чуть заметно огонек и направились к нему.
Вскоре они подъехали к жилью, но горевший в одном из окон огонь тут же пропал, словно его потушили.
Митяй слез с облучка и принялся барабанить в ворота.
Но на его стук никто не отзывался.
-- Отпирай, не то ворота выломаем! -- погрозил Митяй.
Угроза его подействовала, и скоро во дворе послышались поспешные шаги.
-- Кто стучит? -- сердито спросили из-за двери; голос принадлежал женщине.
-- Пусти нас переночевать.
-- Поезжайте дальше, у нас не постоялый двор.
-- Мы заплатим, только пустите, -- сказал молодой князь, выходя из тарантаса.
-- А сколько вас?
-- Всего трое.
-- Ну, ладно! Въезжайте.
Ворота заскрипели на проржавленных петлях и отворились.
Князь Борис и Митяй вошли на двор, за ними въехал и кучер Никита.
Их встретила красивая молодая девушка богатырского сложения. Она пристально посмотрела на князя Бориса и весело проговорила:
-- Добро пожаловать, гости незваные. Пойдем, боярин, в горницу, пока твои людишки будут с конями возиться, поужинать тебе соберу.
-- Спасибо, есть я не хочу.
-- Пойдем, пойдем.
Борис Пронский в сопровождении неизвестной девушки вошел в избу, перегороженную на две половины.
В одну из них молодая девушка и ввела своего нежданного гостя.
-- Садись, боярин. Скажи, как звать тебя?
Борис Пронский назвал себя.
-- Э, да какой гость-то у меня именитый.
-- А как тебя зовут? -- в свою очередь спросил князь Пронский.
-- Ульяной.
-- Скажи, Уля, ты здесь одна живешь?
-- Знамо, не одна. Со старухой нянькой и со своими крепостными людьми.
-- Как, у тебя есть крепостные люди? -- с удивлением спросил Борис Пронский.
-- Есть. Я дворянская дочь.
-- Дворянская дочь? И живешь здесь, в глуши, в лесу? Странно!
-- И, князь, ничего нет странного. Я вольная, что птица, и живу где хочу.
Вошел Митяй и обратился к князю:
-- Коней отпрягли, овса им дали. Теперь, князь, что делать?
-- Поужинай, Митяй, да спать ложись! -- ответил слуге Борис Пронский.
Никита пошел спать в тарантас, а Митяй расположился спать на полу, у двери той горницы, где на скамье, на постланном ковре, лег молодой князь.
Из предосторожности Борис положил под подушку пистолет.