Дмитриев Андрей Михайлович
Дома терпимости

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ЕЩЕ СЪ ПОЗВОЛЕНІЯ СКАЗАТЬ.

РАЗСКАЗЫ, ОЧЕРКИ И СЦЕНЫ.

БАРОНА I. ГАЛКИНА.

   

МОСКВА.
Типографія А. И. Мамонтова и Ко, Большая Дмитровка, No 7.
1870.

   

ДОМА ТЕРПИМОСТИ.

НАБРОСКИ.

I.
ІОГАННА ДУЛЬКЪ.

(ПОКУШЕНІЕ НА ОТРАВЛЕНІЕ).

   1 іюля 1870 года, въ No 140-мъ "Московскихъ Полицейскихъ Вѣдомостей", мы прочли:
   "26 іюня, находящаяся въ домѣ терпимости, содержимомъ купчихою Новиковой, Срѣтенской части, 3 квартала, дѣвица Іоганна Дулькъ, выпила стаканъ разведеннаго фосфора отъ зажигательныхъ спичекъ, съ намѣреніемъ лишить себя жизни. Изъ дознанія оказалось, что дѣвица Дулькъ въ послѣднее время была скучна и рѣшилась на отравленіе себя отъ безнадежной любви. Въ комнатѣ ея найденъ стаканъ съ осадкомъ фосфора, разведеннаго одеколономъ. Дѣвицѣ Дулькъ немедленно оказано медицинское пособіе, и для дальнѣйшаго пользованія она отправлена въ Ново-Екатерининскую больницу. Актъ переданъ судебному слѣдователю 2 участка".
   На другой день; въ No 141-мъ "Московскихъ Вѣдомостей" были помѣщены слѣдующія, по этому дѣлу, подробности:
   "Въ одномъ изъ безотрадныхъ (Точно бываютъ отрадные притоны разврата) притоновъ разврата, пріютившихся въ Москвѣ, на Цвѣтномъ бульварѣ, проживала одна дѣвушка, по имени Іоганна Дулькъ, попавшая туда вслѣдствіе стеченія всякихъ несчастныхъ въ жизни ея обстоятельствъ. Іоганна Дулькъ до послѣдняго времени была живаго, веселаго характера; но недѣли четыре тому назадъ, она сдѣлалась скучна, задумчива, стала отказываться отъ пищи и наконецъ объявила одной изъ своихъ подругъ, что она влюбилась безнадежно и безумно въ одного молодаго человѣка, служащаго на одной изъ здѣшнихъ желѣзныхъ дорогъ, съ которымъ она недавно лишь познакомилась; говоря это, она прибавляла постоянно, что чувствуя себя недостойною любви этого человѣка, она лишитъ себя жизни; ея подруги думали, что слова Іоганны Дулькъ не больше какъ только шутки. Между тѣмъ, тотъ, въ кого она влюбилась, не чувствовалъ къ ней особенной склонности и, желая какъ-нибудь отдѣлаться отъ любви этой дѣвушки, прислалъ къ ней въ субботу записку слѣдующаго содержанія: "Прощай, милая Іоганна! Сегодня въ послѣдній разъ ты видѣла своего Колю, именно того, который тебя любитъ болѣе жизни и врядъ ли кто болѣе его могъ тебя любить и цѣнить. Милая Іоганна, послѣ тебя жизнь становится въ тягость,-- чрезъ два дня я не буду существовать на свѣтѣ, и больше, здѣсь мы не встрѣтимся, но встрѣтимся тамъ, гдѣ ни одинъ изъ смертныхъ не преминетъ быть. Позволь сказать тебѣ послѣднее прости!" Прочитавъ эту записку, которая была написана молодымъ человѣкомъ лишь для того, чтобы прекратить всѣ сношенія съ несчастною дѣвушкой, и была далека отъ истины, Іоганна Дулькъ сдѣлалась еще мрачнѣе, и затѣмъ ушла въ свою комнату, гдѣ, оставшись одна, приготовила фосфорный растворъ изъ головокъ спичекъ. Въ ту минуту, когда она подносила стаканъ съ этимъ ядомъ къ губамъ, къ ней вошли двѣ изъ ея товарокъ, и Замѣтивъ, что она пьетъ что-то необыкновенное, хотѣли вырвать стаканъ у нея. изъ рукъ; но она, отстранивъ ихъ, успѣла выпить все содержимое въ стаканѣ до дна и затѣмъ, задыхаясь, повалилась на по'стель, говоря, что она отравилась изъ любви. Разумѣется, что объ этомъ не замедлили извѣстить мѣстную полицію. Іоганна Дулькъ, какъ намъ передавали, полицейскимъ чиновникамъ объявила также, что она отравилась растворомъ фосфорныхъ спичекъ и еще какимъ-то зеленоватымъ веществомъ. Болѣе она не захотѣла отвѣчать ни слова. Головки Фосфорныхъ спичекъ оказались растворены въ одеколонѣ. Какъ можно полагать, Іоганна Дулькъ уже нѣсколько времени готовилась къ самоубійству, такъ какъ еще недавно одна изъ ея подругъ взяла у нея тайкомъ одинъ пузырекъ съ одеколономъ, въ которомъ лежали наломанныя головки фосфорныхъ спичекъ. Іоганна Дулькъ, по подачѣ ей первоначальныхъ медицинскихъ пособій, была отправлена для дальнѣйшаго лѣченія въ Ново-Екатерининскую больницу. Жизнь этой несчастной дѣвушки находится въ очень опасномъ состояніи".
   Коротка рѣчь, но вразумительна! Бѣдная, бѣдная дѣвушка, прости намъ, что твоимъ скромнымъ именемъ мы озаглавили эти строки. Мы озаглавили ихъ такъ, чтобы сильнѣе сказать, въ виду только что совершившагося факта, сердцу людей о положеніи всѣхъ остальныхъ подругъ твоихъ по несчастію. Не слово насмѣшки скажемъ мы надъ тобою, а слово глубокаго сожалѣнія, слово призыва къ обществу для помощи подобнымъ тебѣ. Не нами нарушена тайна твоего стыда, не нами сказана всему свѣту твоя фамилія. Если несчастіе привело тебя въ домъ разврата и позора, то не мы виновны, что всѣ узнали про твой позоръ. Бѣдная! можетъ у тебя есть родные,-- родные, которые не знаютъ еще про твое паденіе,-- не мы, повторяемъ, виновны, что они смертельно огорчены. Можетъ-быть, смерть твоя не такъ бы опечалила ихъ, какъ твое униженіе,-- униженіе про которое прочли сотни тысячъ людей. Цѣломудренныя "Московскія Вѣдомости" не посовѣстились, ради пикантности случая, огласить твой позоръ вмѣстѣ съ твоимъ именемъ. Іоганна Дулькъ! не мы сдѣлали тебя извѣстностью, не мы отняли у тебя возможность скрыть когда-либо твое прошлое. Кто знаетъ, вѣдь легко можетъ быть, что ты, выйдя изъ дома терпимости, начала бы иную жизнь, жизнь трудовую, честную, полюбила бы кого-нибудь, какъ теперь полюбила этого Колю, и могла бы стать женою любимаго человѣка. Могла бы стать, но теперь ты не станешь! За тобою стоитъ твое ужаса полное прошлое,-- прошлое извѣстное всѣмъ и каждому. Тебѣ нѣтъ уже возможности скрыть это прошлое, а не имѣя этой возможности, ты не найдешь уже любви и, вмѣстѣ съ любовью, уваженія. Положимъ, ты выйдешь замужъ, ты какъ-нибудь скроешь твое прошлое, но что это за жизнь будетъ! Что это за жизнь будетъ, когда ты каждую минуту будешь бояться, что вотъ-вотъ узнаютъ, что ты, жена твоего мужа, Іоганна Дулькъ! А что такое Іоганна Дулькъ?-- Іоганна Дулькъ -- это публичная женщина, исторія которой разсказана "Московскими Вѣдомостями". О, милая "Вѣдомость"! развѣ не могла ты не называть, если ужь тебѣ такъ хотѣлось передать пикантную новость, по имени? Ты сама"Вѣдомость Московская", говоришь, что Іоганна Дулькъ попала туда "вслѣдствіе стеченія всякихъ несчастныхъ въ жизни ея обстоятельствъ", такъ зачѣмъ же ты за несчастіе-то предаешь ей къ ея позору и извѣстность?! Не сообразила, любезная простыня? Мы бы могли сказать это же и еще кое-какимъ газетамъ, но.... но sapienti sat! Прости же намъ, бѣдная, что твое имя, мы выставили въ заголовкѣ статьи,-- мы это сдѣлали въ тѣхъ видахъ, чтобы твой живой примѣръ повліялъ сильнѣе на общество и на тебѣ подобныхъ несчастливицъ. Вреда, поставивъ твое имя, мы уже не могли принести тебѣ.
   

II.
КОЛЯ.

   Прежде чѣмъ говорить о жизни несчастныхъ женщинъ, мы скажемъ наше привѣтствіе граціозному шалуну "Колѣ", такъ мило подшутившему надъ бѣдною Дулькъ.
   О, милый, милѣйшій Коля!
   Машинистъ ли ты, граціозный шалунъ Коля, кассиръ ли ты, бухгалтеръ ли -- мы не знаемъ, но за то знаемъ, что ты дикій субъектъ! Нашелъ надъ чѣмъ ты, о милый, показывать игривость своего ума, нашелъ! Шутникъ, ты нашелъ возможнымъ подшутить надъ несчастною! Или это не то: твоему самолюбію хотѣлось видѣть эффектъ твоего письма? Жалкое самолюбіе! Почтенная "Московская Вѣдомость"объясняетъ, вѣроятно съ твоихъ словъ, милый Коля, что ты, желая отдѣлаться отъ любви дулькъ, прислалъ къ ней записку. Жалкое объясненіе?Отдѣлаться отъ любви желалъ! ха! ха! Да для этого тебѣ, о Количка, нечего было писать и писать, что ты любишь ее, а просто не ѣздить въ тотъ домъ терпимости, гдѣ жила она,-- только это нужно было сдѣлать, только. Отдѣлаться отъ любви! О, да какой же ты шутникъ, Коля! Мы спросимъ тебя, какъ могла она, Дулькъ, живя въ публичномъ домѣ и въ незначительномъ домѣ, гдѣ женщинъ почти не выпускаютъ,-- преслѣдовать тебя своею любовью? какъ?
   Нѣтъ, тебѣ не того хотѣлось, сентиментально грустный, убогій Коля, не того, а хотѣлось тебѣ порисоваться передъ несчастною. "Умираю, говоритъ, отъ любви къ тебѣ!" "И только тамъ мы встрѣтимся!" О, шалунишка! Какой странный пріемъ употребляешь ты, чтобы отдѣлаться отъ любви женщины: увѣряешь въ своей любви! Оригиналъ!
   Бѣдная Дулькъ говоритъ, что она недостойна любви твоей, недостойна вѣроятно потому, что она публичная женщина. Но. я тебѣ скажу, краса домовъ терпимости, герой оныхъ, что ты, ты, служащій на желѣзной дорогѣ, ты не достоинъ любви ея! Да; она полюбила тебя изъ той душной клоаки, гдѣ для любви все похоронено, гдѣ только раздается циничная насмѣшка надъ любовью, гдѣ все стремится къ задушенію чувства, гдѣ индивидуальныя привязанности -- положительный абсурдъ; она полюбила тебя все-таки оттуда,-- и потому ты не стоишь любви ея! Сохранивъ, окруженная самыми дикими оргіями, возможность любить, не потерявъ чувства стыдливости, такъ какъ она сознаетъ свое положеніе, она достойна если не любви, то уваженія и глубокаго сожалѣнія, а ты, ты Коля, недостоинъ и презрѣнія, да! Потому я это говорю, что у тебя хватило духу за любовь Несчастной, въ: полномъ смыслѣ этого слова, отвѣтить грубою, глупою насмѣшкой. И за что-же, за что?
   Ты долженъ бы былъ щадить ее, жалѣть, а не сочинять такихъ пошлыхъ писемъ. Отдѣлаться хотѣлъ! Ахъ, грустный, грустнѣйшій индивидумъ! Потому я говорю,что ты не достоинъ любви ея, что всякій мало, мальски развитой субъектъ, не сталъ бы забавляться, тѣшиться надъ несчастіемъ; не сталъ бы растравлять и безъ того жгучую боль безъисходнаго положенія Дулькъ! Всякій порядочный человѣкъ понялъ бы то страшное положеніе, въ которомъ была Дулькъ: любить однаго и принадлежать всѣмъ. Всякій понялъ бы и не сталъ бы глумиться надъ этимъ,-- а ты что, Коля, сдѣлалъ? Я бы могъ еще много сказать тебѣ, шутникъ, но не стоитъ; такія личности, какъ твоя, едва ли исправимы. Я вотъ не видалъ тебя Коля, не знаю, а представить себѣ могу, такъ какъ подобнаго рода ловеласиковъ я встрѣчалъ-таки достаточно. Вотъ какова твоя фигура: ты молодъ, ты занимаешь видное мѣсто среди обширныхъ помѣстій нищихъ духомъ, ты, пожалуй, смазливъ и имѣешь у себя яко бы задумчивые глаза, а въ дѣйствительности кромѣ сонливости ничего не выражающіе, и т. д. и т. д.
   Теперь же пока прощай, Коля, и постарайся исправиться.....
   

III.
ВОЗМОЖНОСТИ УМЕНЬШЕНІЯ ЗЛА ОТЪ ПРОСТИТУЦІИ.

   Не личною волею предающихся проституціи создается она, а самимъ складомъ общества, его развитіемъ, экономическимъ факторомъ -- бѣдностью и естественнымъ дѣятелемъ -- половымъ влеченіемъ, а потому не адмистративныя мѣры могутъ, мы не говоримъ -- уничтожить проституцію, а сдѣлать ее наименѣе вредною, а коренныя общественныя реформы,-- реформы, которыя должны обнять собою соціальное положеніе женщины, экономическія условія ея труда. Вотъ что по нашему мнѣнію способствовало бы не уничтоженію проституціи,-- нѣтъ, а только ослабленію ея.
   Коренныхъ реформъ, которыя измѣняли бы соціальное положеніе женщины въ данную минуту, нѣтъ еще, и потому мы обращаемъ свою рѣчь къ обществу, которое въ своей нравственной брезгливости оставляетъ несчастныхъ проститутокъ въ полномъ забвеніи. Отъ общества зависитъ -- сдѣлать проституцію, этого, по выраженію Дюфура, "безнравственнаго стража общественной нравственности" менѣе вредною; отъ общества и его благотворительности зависитъ дать возможность проституткамъ легче выбираться на иную дорогу, на честный трудъ; отъ общества зависитъ раздвинуть рамку женскаго труда, остановить многое множество слабыхъ существъ отъ паденія; отъ общества зависитъ если не уничтожить совсѣмъ, то уменьшить всепоглащающее вліяніе хозяекъ публичныхъ домовъ на проститутокъ.-- вліяніе, которымъ навсегда отрывается личность отъ возможности честнаго труда, отъ возможности быть не искалѣченною во всѣхъ изгибахъ нравственныхъ, хорошихъ проявленій.
   Мы знаемъ, что въ Москвѣ существуетъ общество св. Маріи Магдалины, но о продѣятельности его мы ничего не слыхали,-- а жаль, очень жаль: для дѣятельности подобнаго общества обширное поле! На каждомъ шагу, въ каждомъ публичномъ домѣ мы найдемъ не одну дѣвушку, которая обманомъ вовлечена туда, которая задыхается въ этомъ аду и которая жаждетъ уйдти оттуда. На каждомъ шагу найдемъ мы дѣятелей-поставщиковъ и поставщицъ въ публичные дома женщинъ,-- дѣятелей, для которыхъ всякое средство позволено, только бы оно вело къ цѣли.
   Мы нашей статьей хотимъ указать людямъ сердце имѣющимъ въ чемъ заключается зло и какъ по нашему разумѣнію, можно уменьшить его, ослабить. Возьмемъ, для начала, процессъ поступленія женщины въ публичный домъ.
   Женщину добровольно или вынужденно изъявившую согласіе поступить въ публичный домъ хозяйка онаго привозитъ въ врачебно-полицейскій комитетъ для выхлопотанія сей несчастной желтаго билета, дающаго право торговать собою. По нашему мнѣнію, общество, заботящееся о падшихъ или готовыхъ къ паденію женщинъ, должно бы имѣть въ вышеозначенныхъ комитетахъ своихъ агентовъ. Дѣйствія агентовъ этихъ должны бы заключаться въ слѣдующемъ: они должны бы были распросить есть ли у поступающей въ публичный домъ родные? Знаютъ ли они объ ея намѣреніяхъ? Еслибы поступающая отвѣтила, что родные есть, что они имѣютъ хотя маленькія средства, то вопросы должны были идти приблизительно слѣдующія: почему вы оставили родныхъ? примутъ ли они васъ, если мы отправимъ васъ отсюда къ нимъ? что заставило васъ идти такою дорогой? не желаете ли вы до отвѣта отъ вашихъ родныхъ воспользоваться помѣщеніемъ отъ общества? не пожелаете ли вы, въ случаѣ если родные не согласны будутъ принять васъ,-- работать? Агенты общества должны объяснить имъ весь ужасъ ихъ будущаго; должны указать имъ все то, на что онѣ, поступающія, себя обрекаютъ; должны указать имъ, въ случаѣ если онѣ все-таки поступаютъ въ эти дома, путь, которымъ онѣ могутъ выйдти оттуда; должны объяснить имъ, какое значеніе и какія права имѣетъ на нихъ хозяйка заведенія. Агенты общества должны, если изъ отвѣтовъ поступающей выясниться что-нибудь преступное въ дѣйствіяхъ маклерствовавшихъ между хозяйкою заведенія и поступающею,-- предлагать прокурорскому, надзору дѣйствія: эти на разсмотрѣніе. Понятное дѣло, что агентами общества должны быть сами же члены общества, а не люди по найму. Общество должно имѣть средства, прежде чѣмъ женщина поступить въ публичный домъ, помѣстить ее на нѣсколько дней у себя, въ тѣхъ видахъ, что въ комитетѣ ей некогда обдумать своего положенія, если уже она выразила свое непремѣнное желаніе поступить въ публичный домъ, что въ комитетѣ она находится. еще подъ вліяніемъ, обѣщаній или же угрозъ хозяйки. Пробывъ же нѣсколько дней въ домѣ общества, она можетъ-быть одумается можетъ-быть будетъ спасена для честной жизни. Нечего и говоритъ что подобными мѣрами множество юныхъ,.неопытныхъ и далеко неразвращенныхъ существъ будетъ спасено.
   Вотъ дѣйствія, которыми, по нашему мнѣнію, могли бы себя съ хорошей стороны зарекомендовать общество св. Маріи Магдалины. А то, что-то не слыхать про него. Или это общество покровительствуетъ однѣмъ кающимся уже? Если такъ, то неширока его дѣятельность, да и логична-то не очень: общество допускаетъ до паденія, имѣя возможность предупредить его, и заботится только о падшихъ уже!
   Мѣры, выше нами предложенныя, сдѣлали бы то, что въ публичные дома попадалъ бы самый ничтожный процентъ неиспорченныхъ окончательно нравственно. Остальныя же, стыдъ и совѣсть у которыхъ суть въ числѣ далеко отсутствующихъ, были бы вполнѣ на своихъ мѣстахъ, имѣя таковые въ домахъ терпимости. Объ нихъ никто бы не тужилъ, не для кого бы онѣ не были нужны, и паденіе ихъ не было бы въ моментъ поступленія въ публичный домъ, а гораздо раньше. Есть женщины, дѣти еще, но до того испорченныя прежнею обстановкою средою, въ которой жили, примѣрами, которые видѣли, воспитаніемъ, которое получили, что для нихъ одна карьера -- это быть проституткой. Съ ними ничего не подѣлаешь, и ихъ нравственная испорченность -- дѣло поконченное, неисправимое. Каковы нравственныя понятія, степень развитія у подобныхъ существъ -- прекрасно видно въ дѣлѣ Фонъ-Зоона (смотри рѣчь г. Спасовича).
   Да, еслибы общество дѣйствительно заботилось о несчастныхъ въ публичныхъ домахъ,не могли бы случаться подобные, потрясающіе всю душу факты, какъ съ: несчастной Іоганной Дулькъ. Интересно было бы знать обстоятельства, побудившія ее на такую жизнь.
   Высказавъ соображенія, какимъ образомъ общество можетъ уменьшить зло отъ проституціи, мы выскажемъ еще нашъ взглядъ на дѣло это съ административной, полицейской точки зрѣнія. Наши мысли не новы, но, какъ кажется, мало знакомы большинству общества.
   Развратъ въ обществѣ терпимъ быть не можетъ; развратъ карается извѣстными наказаніями. А что такое проституція? Всеконечно -- развратъ. Какъ же она существуетъ? Да легально она не существуетъ, а только терпима. И это совершенно справедливо: законъ не можетъ освятить то, что запрещаетъ нравственность, что онъ самъ караетъ.
   Развратъ терпимъ -- это фактъ; но что же за причина сему? Народное здравіе! Во имя сохраненія народнаго здравія должны существовать публичные дома и должны быть уничтожены уличная проституція и тайные притоны ея. Какъ предохранительный клапанъ въ паровикѣ необходимъ, такъ необходимы и публичные дома,-- эти "отдушины для безнравственности" -- среди не особенно нравственнаго общества. Почему же, спросятъ, не должны существовать уличная проституція и тайные притоны {Тайные притоны разврата тоже имѣютъ разрѣшеніе на существованіе.}, тогда какъ существованіе публичныхъ домовъ мы признаемъ даже необходимымъ? Да потому, что при существованіи уличной проституціи и тайныхъ притоновъ разврата гарантія общественнаго здоровья почти немыслима, потому что надзоръ за проститутками и врачебные осмотры ихъ будутъ только на бумагѣ, а не на дѣлѣ. Въ публичныхъ же домахъ контроль можетъ быть самый строгій и свидѣтельствованіе публичныхъ женщинъ врачами неизбѣжное.
   По нашему мнѣнію, публичные дома должны быть въ вѣдѣніи чиновниковъ врачебно-полицейскаго комитета, должны быть содержимъ! на счетъ города или государства и должны основываться средствами же города или государства. Государство de jure хотя и не признаетъ проституціи, но de facto оно не можетъ этого дѣлать, а потому и въ видахъ гарантіи общественнаго здоровья оно, государство, должно въ лицѣ своей администраціи взяться за это дѣло. Мы не хотимъ,-- что впрочемъ дѣло. не. измѣняетъ,-- какъ хотятъ многіе, чтобы "публичные дома были обращены въ государственныя учрежденія", но хотимъ только, чтобы они находились въ рукахъ правительства. Почему же въ рукахъ правительства? "Потому что, какъ совершенно справедливо говоритъ авторъ брошюры: "Проституція. Соціально-медицинскій этюдъ",-- Миллеръ, публичные дома, открываемые частными лицами,-- лицами стало-быть, въ силу этого открытія, далеко не блестящей нравственности,-- лицами, на которыхъ положиться нельзя и для которыхъ интересы общества и его здоровье все равно, что для собаки пятая нога,-- есть положительное и страшное зло для общества! Кто поручится, что частный содержатель. не будетъ держать у себя, ради того чтобы неуменьшался доходъ,-- зараженной сифилисомъ женщины? Онъ знаетъ, что женщина больна, а все-таки держитъ ее. Еще: частный содержатель публичнаго дома, какъ мы уже сказали, человѣкъ необходимо грустнаго нравственнаго содержанія,-- никогда не будетъ хотя бы сносно обращаться съ своими пансіонерками. Понятное дѣло, что и вопросъ о здоровья проститутокъ для него {Хотя у васъ въ Россіи разрѣшенія содержать публичные дома даются однимъ женщинамъ, но всегда почти бываетъ, что дѣйствительнымъ хозяиномъ дома оказывается мужъ или любовникъ содержательницы. Кто не знаетъ знаменитаго Руднева?} не существуетъ. "Кость обглодана, говоритъ Миллеръ,-- ну, и собакамъ ее!"
   Итакъ, наша мысль, что публичные дома должны быть въ вѣдѣніи правительства, кажется, имѣетъ за собою вѣскія доказательства. Понятное дѣло, что дальнѣйшее и подробное развитіе этой мысли для нашей книги слишкомъ серьезно. Мы сдѣлали только наброски, къ которымъ имѣемъ прибавить развѣ то, что проституція (дома терпимости) должна быть поставлена въ предѣлы строго опредѣленной необходимости, что пьяные въ публичные дома не должны быть допускаемы, а стало-быть и въ самыхъ публичныхъ домахъ не должна быть разрѣшаема продажа вина; выходъ женщины изъ публичнаго дома долженъ быть свободенъ, невзирая на сдѣланные ею долги хозяйкѣ дома, ИТ. д., и т. д.
   

IV.
ХОЗЯЙКИ ДОМОВЪ ТЕРПИМОСТИ.

   Что за птицы эти барыни -- мы достаточно высказали въ послѣдней главѣ разсказа "Падшая" (см. книгу Съ Позволенія сказать), теперь же мы попытаемъ изобразить ихъ-дѣятельность, скажемъ нѣсколько словъ объ ихъ прошломъ (оно у нихъ у всѣхъ почти одинакое). Всѣ эти барыни, за малыми развѣ исключеніями, начинали свою карьеру въ домѣ терпимости же. Дебюты ихъ тамъ несомнѣнно были продолжительны, что видно изъ глубокаго изученія всѣхъ пріемовъ, торговли и изъ отсутствія всякаго порядочнаго, деликатнаго чувства къ себѣ подобнымъ.
   Вывши еще въ публичномъ домѣ и, конечно, плѣняясь дѣятельностью своей хозяйки,-- она, будущая хозяйка, какъ болѣе дальновидная, чѣмъ товарки ея, копила денежки, воровала при случаѣ ихъ у пьяныхъ гостей своихъ, выпрашивала у начинающихъ посѣщать публичные дома юнцовъ разные подарочки, колечки, запонки и проч. Обворовывала своихъ вновь поступающихъ, а стало-быть неопытныхъ, товарокъ и такимъ образомъ сколачивала деньжонки. Далѣе она выбирала себѣ изъ числа мужской прислуги, которой въ большихъ публичныхъ домахъ не мало, какого-нибудь лакея или дворника, необходимо отличающагося чрезвычайнымъ нахальствомъ, способнаго не только воровать, но при случаѣ и ограбить, а пожалуй и убить,-- выбирала и дѣлалась его любовницей. Такимъ образомъ составлялась пара голубковъ и тотчасъ же начинала свои операціи.
   Ясно дѣло, что, въ виду такого прошлаго, невозможно и думать, чтобы хозяйки съ своими рабынями обращались по-человѣчески. И дѣйствительно, если разсказать всѣ тѣ возмущающіе душу случаи, которые извѣстны намъ, то волосъ дыбомъ станетъ. Что всѣ тѣ штучки, которыя описалъ Крестовскій въ своихъ "Петербургскихъ трущобахъ"? Ничтожество. То ли выдѣлываютъ нѣкоторыя хозяйки публичныхъ домовъ! Штука, которую выкинула недавно знаменитая Катерина Евтифьевна съ однимъ олухомъ купчикомъ, развѣ не стоитъ быть воспѣтою?! Какъ только будутъ извѣстны намъ всѣ подробности по этому знаменитому дѣлу,-- дѣлу, за которое купчикъ поплатился 25,000 р. ради того, чтобы молчали только, мы не замедлимъ его довести до свѣдѣнія публики.
   Ни жалости, ни совѣсти въ обращеніи съ своими пансіонерками хозяйки, ясное дѣло, не имѣютъ. Больна женщина -- хозяйкѣ нѣтъ до этого дѣла: она ее гонитъ въ залу на служеніе своему карману; если несчастная пансіонерка груститъ, если она получила какое-нибудь ужасное извѣстіе изъ дому и плачетъ,-- хозяйкѣ нѣтъ до этого дѣла: она гонитъ ее въ залу, гдѣ цинизмъ, грязь и ужасъ! Хозяйка не смотритъ на душевное настроеніе женщины, а смотритъ, чтобъ она была одѣта роскошно, чтобы была декольтирована соблазнительно.
   На слабость женщины, на нѣжность возраста хозяйки вниманія не обращаютъ, и несчастное хрупкое, часто ребенокъ еще, созданіе не смѣетъ, ради усталости, отказывать гостямъ въ ихъ циничныхъ требованіяхъ: хозяйка тутъ! Такое положеніе, читатель, развѣ не адъ? Развѣ не возмутится всякій мало-мальски порядочный человѣкъ въ виду этого глубокаго оскорбленія личности слабой женщины! А отчего эта подчиненность? Отчего это полное приниженіе человѣческой личности? Отчего?.. Да оттого, что въ рукахъ хозяекъ есть громадная сила,-- сила; передъ которою склоняются проститутки -- и эта сила есть сила денежная. Каждая пансіонерка необходимо состоитъ должною своей хозяйкѣ. Конечно, еслибы долгъ былъ маленькій, онъ бы могъ быть скоро выплаченъ, но въ томъ-то и дѣло, что долгъ относительно выручки всегда бываетъ громадный.
   Начинается должаніе такъ: хозяйка заведенія покупаетъ себѣ женщину у маклерши (сводня -- вотъ настоящее званіе этихъ фурій. Мы не будемъ употреблять этотъ эпитетъ: слишкомъ цинично), и то, что она платитъ за свою будущую пансіонерку, записывается послѣдней въ книжку.
   Здѣсь грабежъ самый вопіющій! Маклерша обѣщаніями, обманомъ заманиваетъ къ себѣ какую-нибудь несчастную, оказываетъ ей яко бы покровительство и затѣмъ содержитъ ее до возможности сбыть куда-нибудь въ публичный домъ. Безъ вѣдома и согласія своей жертвы маклерша вступаетъ въ договоръ съ хозяйкою публичнаго дома и продаетъ ей покровительствуемую.
   Тутъ при продажѣ она заявляетъ жертвѣ, что она должна ей, что содержать ее она больше не можетъ, но что ей будетъ хорошо и весело у новой ея покровительницы.
   Разсчетъ тутъ приблизительно такой: маклершѣ несчастная задолжала положимъ въ дѣйствительности рублей 20,-- ей говорится, что она задолжала 200 руб.; продается же она хозяйкѣ за 300, итого значитъ500 руб. И эти 500 рублей, какъ снѣгъ на голову, являются у несчастной проститутки записанными въ книжку. Протесты противъ этого грабежа рѣдки. Да и куда протестовать-то? Не хочешь? спрашиваетъ маклерша,-- иди на улицу, вонъ отъ меня! А куда, спрашивается, пойдетъ несчастная? Куда?... Хорошо, если она еще въ своемъ городѣ; а если она вывезена маклершей куда-нибудь далеко? А это почти всегда бываетъ.... Итакъ, несчастная, всѣми оставленная жертва человѣческой мерзости попадаетъ въ публичный домъ, дѣлается товаромъ, вещью!...
   По обычаю, какъ мы слышали, принятому врачебно-полицейскимъ комитетомъ, публичныя женщины не могутъ должать болѣе 30 руб. Обычай этотъ хозяйками публичныхъ домовъ обходится; какимъ образомъ -- мы не знаемъ.
   Въ публичномъ домѣ несчастная становится уже совершенно подъ иго хозяйки, и послѣдняя выдѣлываетъ съ нею все что угодно. Происходящая здѣсь эксплуатація выражается во всемъ рѣшительно.
   Вотъ примѣръ болѣе выдающійся: дѣвушка еврейка поступила въ публичный домъ; хозяйка дома начала ее уговаривать, чтобы она приняла христіанство, и еврейка послѣ нѣкоторыхъ колебаній согласилась. Для хозяйки вопросъ тутъ былъ, конечно, не въ томъ, будетъ ли ея жертва еврейка или христіанка, а въ выгодахъ, происходящихъ отъ этого. Какія же выгоды, спроситъ читатель? А выгоды тѣ, что дѣвушка была молода, красива, имѣла много гостей, а стало-быть и большую выручку, но была мало должна хозяйкѣ, скромно одѣвалась и не кутила. Читатель все-таки не понимаетъ, въ чемъ же выгода, что еврейка приметъ христіанство. А, извольте! Выгоды оказались въ томъ, что послѣ крещенія еврейки, у которой воспріемницей была хозяйка,-- новообращенная оказалась ей должною за крещеніе, за угощеніе по этому поводу, за платья по случаю торжества, за экипажи, прочее, и прочее -- 1,000 руб. сер.!
   По этому факту читатель можетъ судить, каковы нравственныя качества достоуважаемыхъ хозяекъ домовъ терпимости. Не только личность эксплуатируется ими, но и святое дѣло религіи!
   Въ виду такихъ-то фактовъ, мы и взываемъ къ обществу, чтобы оно обратило вниманіе на эту мрачную дѣятельность,-- дѣятельность которая положительно убиваетъ нравственную жизнь намъ подобныхъ,-- дѣятельность, въ которой обманъ, ради корысти, на обманѣ, преступленіе на преступленіи....
   Въ виду подобныхъ фактовъ и администрація должна взглянутъ на это серьезно. Вѣдь не мало гибнетъ женскихъ личностей честныхъ, молодыхъ, неиспорченныхъ, которыхъ опутываютъ подлыя торговки.... Неопытность, незнаніе жизни наказывается этою торговлею самымъ ужасающимъ образомъ!
   Вѣдь эти 1,000 рублей, которые пошли на крещеніе еврейки, будутъ взяты съ ея тѣла до копѣйки, и цѣлые годы пройдутъ, пока она уплатитъ ихъ. А пройдутъ годы, пройдутъ красота и молодость и несчастную вышвырнетъ та же хозяйка на улицу или перепродастъ въ другой домъ похуже.
   Въ виду, повторяемъ, этого-то и не должны быть публичные дома въ рукахъ частныхъ лицъ.
   Теперь пойдемъ дальше. Хозяйки публичныхъ домовъ одѣваютъ женщинъ такимъ образомъ: онѣ покупаютъ имъ платье, бѣлье, верхнюю одежду и проч. и записываютъ имъ эту покупку въ книжку такъ: платье положимъ стоитъ 40 руб., хозяйка пишетъ 150 руб.; бурнусъ 25 руб.-- пишется въ книжку 100 руб. и т. д.
   Разберемъ это дѣло. Одѣвается ли солдатъ, служащій правительству, на свой счетъ? Нѣтъ. Обязанъ ли работающій на фабрикѣ содержать фабричныя машины на свой счетъ? Нѣтъ. Если нѣтъ, то и женщины, служащія интересамъ хозяйки, исправляющія такъ сказать дѣло машинъ на фабрикѣ,-- должны быть одѣваемы на собственный счетъ хозяйки. Чѣмъ на фабрикѣ машина лучше, тѣмъ производство лучше, а отсюда: чѣмъ женщина приличнѣе, роскошнѣе одѣта, тѣмъ она дороже, тѣмъ больше на нее потребителей, а стало-быть болѣе барыша хозяйкѣ.
   Если наше положеніе вѣрно, то недурно было бы, если бы врачебно-полицейскій комитетъ обратилъ вниманіе на наши слова и отнялъ бы у хозяекъ публичныхъ домовъ одинъ изъ главнѣйшихъ способовъ эксплуатаціи своихъ пансіонерокъ.
   Пойдемъ еще далѣе. Женщина, положимъ, имѣетъ въ своемъ мѣсячномъ приходѣ 400 руб. Всѣ ли они ей достаются? О, далеко нѣтъ. Ей ровно-таки ничего не достается. Деньги распредѣляются такъ: изъ 400 руб. 200 руб. идетъ хозяйкѣ заведенія. За что? Да вѣроятно за то, что она хозяйка, что занимается такимъ дѣломъ, за которое ей всякій можетъ плевать въ лице,-- вѣроятно! Или можетъ-быть за то, за что получаетъ учредитель какого-нибудь общества извѣстный процентъ -- за идею. Далѣе изъ 200 остающихся рублей 30 рублей идутъ за квартиру и за столъ (чай, сахаръ, свѣчи пансіонерки должны имѣть свои); 100 руб. идетъ въ уплату долга, значущагося по книжкѣ; прачкѣ 20 руб.; куаферу 10 руб.: остается значитъ 40 руб., которые, пусть не думаетъ читатель, что идутъ въ руки пансіонеркѣ,-- нѣтъ, они вычитываются изъ долга, и пансіонерка изъ рукъ хозяйки не получаетъ никогда и гроша мѣднаго. Деньги же, которыя иногда бываютъ у публичныхъ женщинъ, добываются ими отъ гостей.
   Не правда ли, выгодное дѣло? Да и безопасно: обычай, освятилъ подобнаго рода грабежъ и врачебно-полицейскій комитетъ не преслѣдуетъ за это содержательницъ публичныхъ домовъ.
   Въ виду всего этого спрашивается: есть ли какая-нибудь возможность освободиться публичной женщинѣ отъ долга? Едва ли....
   Мало того, что такимъ образомъ грабятъ у нихъ несчастныхъ, ихъ грабятъ и иначе. Напримѣръ, женщинѣ подарилъ гость какое-нибудь колечко, сережки или тамъ еще что-нибудь, и это отбираютъ у нихъ хозяйки! Зимой, въ долгіе вечера, пансіонерка, дожидаясь времени выхода въ залу,-- а это бываетъ около 10 часовъ вечера,-- ясное дѣло, желаетъ освѣтить свою каморку. Денегъ у ней нѣтъ, а какъ мы сказали уже выше, освѣщенія отъ хозяйки не получается, и пансіонерка идетъ къ своей владыкѣ просить свѣчи и объясняетъ при эдомъ, что денегъ на покупку свѣчей у ней нѣтъ.
   -- А мнѣ-то что за дѣло, отвѣчаетъ хозяйка.
   -- Да какъ же мнѣ безъ свѣта-то сидѣть?
   -- А ты заложи что-нибудь.
   -- Да вы въ книжкѣ запишите....,
   -- Ишь ты, ловкая!
   И такимъ образомъ отбирается у несчастной послѣднее.
   Всѣ способы подобнаго грабежа разсказывать -- нужно исписать цѣлые томы.
   Закладъ обыкновенно совершается за ужасающіе проценты, и дня на два -- на три не больше. Не уплачены деньги въ. срокъ -- и вещь пропала.
   Такого же рода операціями занимаются экономки при заведеніяхъ, горничныя, лакеи, дворники и проч.

-----

   Скажемъ еще два слова о продажѣ вина въ публичныхъ домахъ и кончимъ сіе грустное писанье.
   Вино, какъ намъ извѣстно, запрещено съ іюня мѣсяца продавать въ публичныхъ домахъ, но его все-таки продаютъ. Сначала, тотчасъ послѣ запрещенія, вино продавали только завсегдатаямъ публичныхъ домовъ и съ опаской, но теперь опять продаютъ его открыто. Что сей сонъ значитъ -- мы не постигаемъ!
   Вино въ публичныхъ домахъ не должно быть продаваемо въ виду высказанныхъ нами мыслей въ разсказѣ "Падшая". Люди, власть имѣющіе, должны подумать о тѣхъ личностяхъ -- юныхъ и неюныхъ, которые гибнутъ отъ этого. Недавній примѣръ застрѣлившагося Огон--го, истратившаго въ публичномъ домѣ на вино казенныя деньги, долженъ имѣть свою силу. А примѣръ этотъ вѣдь не единственный. Слабые люди были и будутъ, и соблазнъ виннаго разгула среди доступныхъ женщинъ, подъ громъ музыки -- великъ.
   Кромѣ этихъ высказанныхъ мыслей вино не должно быть продаваемо въ публичныхъ домахъ и въ виду того, что на публичный домъ не должно смотрѣть какъ на увеселительное мѣсто, а какъ на "отдушину" половыхъ потребностей, какъ на предохранительный клапанъ въ паровикѣ, какъ на лазаретъ, гдѣ производится необходимая операція. Вотъ каковъ долженъ быть взглядъ на публичные дома во имя народнаго здравія и благополучія.
   Въ силу этого, публичный домъ -- лазаретъ, а не увеселительное мѣсто, и вино тамъ даже не у мѣста.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru