Дикс Борис
На распутьи

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Несколько слов о современном театре.
    Текст издания: "Золотое Руно", No 2, 1908.

   

НА РАСПУТЬИ.

Нѣсколько словъ о современномъ театрѣ.

   Современность привела театръ на распутье.
   Передъ нимъ открылись двѣ дороги, или оставаться на пути крайняго реализма, или же дѣлать попытки освободиться отъ рабскаго воспроизведенія дѣйствительности, создавая рядъ условностей, становясь снова "театромъ" и вводя зрителя въ сферу необычныхъ для жизни моментовъ, связанныхъ съ окружающей дѣйствительностью лишь сѣтью тонкихъ нитей безсознательной правды данныхъ переживаній.
   Здѣсь однимъ изъ наиболѣе важныхъ вопросовъ является воспріятіе зрителемъ совмѣстной работы артистовъ.
   Я признаю двѣ возможности воспріятія зрителемъ предлагаемой ему пьесы, говоритъ Вс. Э. Меерхольдъ въ своей лекціи, читанной имъ въ Петербургѣ; постараюсь изобразить ихъ, такъ сказать графически. Одна -- это театръ треугольный, двѣ нижнія точки -- это авторъ и актеръ, верхняя точка -- режиссеръ. Онъ воспринимаетъ идею автора, перерабатываетъ ее и предлагаетъ актеру въ томъ самомъ видѣ, какъ она принята имъ самимъ, требуя отъ послѣдняго лить возможно полнаго и механически точнаго воспроизведенія данной пьесы.
   Въ такомъ театрѣ зритель воспринимаетъ пьесу только въ интерпретаціи одного режиссера, не сообщаясь непосредственно ни съ актеромъ, ни, тѣмъ болѣе, съ авторомъ.
   Въ нашемъ графическомъ рисункѣ мы можемъ изобразить зрителя, какъ точку надъ вершиной треугольника (надъ режиссеромъ). Поставленная такимъ образомъ пьеса будетъ воспринята зрителемъ, конечно, тѣмъ полнѣе, чѣмъ ближе будетъ для него индивидуальное толкованіе пьесы режиссеромъ.
   Но этотъ, театръ неминуемо создаетъ обезличиваніе актера, низводя его на положеніе простого исполнителя указаній режиссера, требуя отъ него только механической виртуозности и большой технической подготовки. Типомъ такого театра, во многихъ своихъ частяхъ, можетъ быть названъ театръ Станиславскаго.
   Но обезличенный имъ актеръ ищетъ выхода, ищетъ возможности выявить свою индивидуальность независимо отъ режиссера. Онъ невольно стремится сказать свое слово въ исполняемой имъ пьесѣ, подойти къ зрителю со своимъ переживаніемъ и изъ простого исполнителя, хотя бы на мигъ, стать творцомъ.
   И намъ такъ близко и радостно это стремленіе актера подойти къ зрителю, уничтожить ту пропасть, что лежитъ между ними. Мы не хотимъ болѣе воспринимать работы артиста лишь черезъ ставшаго между нами режиссера. Не хотимъ видѣть лишь болѣе или менѣе согласную работу актеровъ, строго исполняющихъ малѣйшее указаніе режиссера и часто, ахъ какъ часто, совершенно не понимающихъ пьесы, которую они играютъ.
   И, отдѣленный отъ актера, зритель невольно отвлекается, безмѣрно удивляясь работѣ режиссера, создающаго цѣлый рядъ сложныхъ техническихъ фокусовъ, совершенно забывая о той внутренней гармоніи пьесы, которая можетъ быть выявлена для него лишь актеромъ, сознательно пережившимъ творческій моментъ автора.
   И мы остаемся чужды актеру и, уходя изъ театра, часто вспоминаемъ потомъ лишь поразившіе насъ пріемы сценировки. Передъ нами все время какъ бы встаетъ режиссеръ, отдаляя отъ насъ актеровъ, ставшихъ чѣмъ-то въ родѣ живыхъ декорацій.
   Тутъ является возможность, называемая Меерхольдомъ театромъ прямой.
   Второй способъ постановки, какъ бы перебрасывающій мостъ между раздѣленнымъ зрителемъ и актеромъ.
   Обращаясь къ предложенному лекторомъ графическому методу, мы должны представить актера, режиссера, актера и зрителя, какъ рядъ точекъ на одной прямой линіи. Въ такомъ театрѣ авторъ передаетъ свою идею режиссеру, тотъ помогаетъ актеру усвоить ее, такъ сказать вжиться въ пьесу, лишь направляя его къ наиболѣе удачному разрѣшенію предложенной ему задачи, и затѣмъ актеръ уже непосредственно разсказываетъ пьесу зрителю, создавая ее по своему собственному методу, тогда какъ режиссеръ, служа лишь связующимъ звеномъ между актеромъ и авторомъ, находится все время за спиной актера, не становясь, какъ въ первомъ случаѣ, между нимъ и зрителемъ.
   И теперь, когда насъ перестали удивлять настоящіе сверчки и самовары; когда мы увидали, что часто, быть можетъ слишкомъ часто, любимая пьеса была испорчена непонявшимъ ее режиссеромъ; когда наконецъ мы захотѣли видѣть въ артистѣ болѣе чѣмъ простои манекенъ, не вносящій въ пьесу ничего своего, ничего такого, что не было бы внушено ему режиссеромъ.
   Тогда передъ нами всталъ вопросъ, дѣйствительно ли уже такъ нужно это безусловное подчиненіе актера. Дѣйствительно ли уже такъ всесиленъ и необходимъ режиссеръ. Этотъ могущественный режиссеръ, сдавившій актеровъ тисками "треугольника", вставшій между ними и нами?
   И вотъ являются пьесы Метерлинка, и мы уже ясно видимъ все безсиліе этого театра. Зритель не можетъ "понять" актера, ставшаго безликимъ исполнителемъ чужихъ указаній. Быть можетъ и вѣрны декораціи и жесты, быть можетъ правильны расположенія фигуръ въ группахъ, но все же остается какая-то пустота, какая-то обидная неудовлетворенность.
   И эти маленькія, странныя слова, эти діалоги, полные скрытаго ужаса, звучатъ холодно и ненужно. Мы ждемъ иного. Можно хорошо сказать монологъ, можно выучиться "правильно" оттѣнять каждое слово и... все же нельзя лишь этимъ передать того ужаса, что скрытъ между словами, нельзя заставить слушателя почувствовать этотъ внутренній смыслъ, не понявъ самому пьесы, не переживъ ее непосредственно.
   Только претворивъ ее въ себѣ, только пройдя черезъ нее самому, можно передать другому то, что всегда скрыто у Метерлинка тамъ, въ маленькихъ безднахъ, отдѣляющихъ другъ отъ друга эти робкія, неувѣренныя слова его пьесъ.
   Можно заставить слушателей поблѣднѣть, прочтя имъ хотя бы только послѣдній актъ "Смерти Тантажиля", прочтя его просто, такъ, безъ всякихъ декорацій, и... можно не найти нужнаго тона, поставивъ эту пьесу при самой сложной, разсчитанной на "настроеніе", сценировкѣ.
   И уже начинаетъ мѣняться наше отношеніе къ театру, мы уже не требуемъ отъ него сложныхъ аксесуаровъ, почти всегда мѣшающихъ пониманію пьесы, мы почти не требуемъ сцены и только хотимъ примкнуть къ общей работѣ артистовъ и требуемъ отъ актера, прежде всего, личнаго участія въ пьесѣ, хотимъ видѣть въ немъ живого человѣка, которому, такъ же какъ и намъ, близка и понятна душа автора.
   Не нужно сложныхъ, искусственно правдивыхъ декорацій, не нужно механически заученныхъ жестовъ. Намъ нужна только правда непосредственнаго переживанія, мы хотимъ видѣть самое цѣнное, самое нужное и быть можетъ самое страшное... мы хотимъ видѣть душу артиста...
   Вотъ почему такъ безсильны и неувѣренны всѣ попытки создать новый театръ сейчасъ.
   Вотъ почему еще нужно ждать и, быть можетъ уже скоро, увидимъ мы артистовъ объединенныхъ одной дутою, однимъ стремленіемъ, артистовъ, которые дадутъ намъ быть можетъ всего лишь одного автора, но дадутъ его, пройдя сами черезъ его творчество, понявъ таинственный ритмъ его языка, и тогда, о, только тогда, придутъ они къ намъ свободные, очищенные огнемъ его словъ...
   Будемъ ждать ихъ, этихъ новыхъ людей, несущихъ намъ лишь то, что огнемъ прошло черезъ ихъ души, что сплотило ихъ въ одно братство...
   Вотъ что уничтожитъ эту ненужную и сложную работу режиссера съ его дирижерской палочкой и кнопками безчисленныхъ электрическихъ звонковъ.
   И такіе артисты уже не смогутъ играть въ какомъ-либо другомъ театрѣ, кромѣ созданнаго ими, а только постепенно и медленно смогутъ они расширять свой репертуаръ, но не все ли равно, сколько пьесъ принесутъ они съ собой, если они смогутъ показать намъ вѣчное стремленіе, вѣчную борьбу человѣческой души, показать такъ же близко и просто, какъ проста она въ коротенькихъ драмахъ бельгійскаго писателя.
   И въ ихъ театрѣ мы, хоть на мигъ, безсознательно, перейдемъ за рамку, и наши темныя души, зажженныя ихъ творчествомъ, загорятся отвѣтными огнями...
   Хотя бы на мигъ...
   Только они, эти люди, сумѣвшіе понять свою душу, могутъ помочь намъ.
   Только они...
   Будемъ же ждать ихъ. Быть можетъ уже скоро придутъ они, неся намъ свои страданія, воплощенныя въ словахъ любимаго поэта...
   Быть можетъ уже скоро взойдетъ долгожданное Солнце.

Б. Диксъ.

"Золотое Руно", No 2, 1908

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru