Дзюбанов С.Д.
Родственное окружение Е.Я. Бастидон

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Г.Р. ДЕРЖАВИН И ЕГО ВРЕМЯ

Сборник научных статей Выпуск 7

Санкт-Петербург
ВИРД
2011

   

С.Д. Дзюбанов

Родственное окружение Е.Я. Бастидон
(первой супруги Г.Р. Державина)

   Романтическую историю знакомства с будущей супругой Екатериной Яковлевной Бастидон Г.Р. Державин изложил в своих записках {См.: Державин Г.Р. Записки. Полный текст. 1743 -- 1812. М., 2000. С. 83 -- 86.}. Впервые Гаврила Романович увидел свою избранницу 30 августа 1777 года, наблюдая из окна за крестным ходом в память святого Александра Невского. Вскоре, при содействии П.И. Кириллова, управлявшего тогда Ассигнационным банком, он познакомился с интересовавшим его семейством.
   Побывав в гостях у Бастидонов, Державин заключил, что они "простые и небогатые, но честные и благочестивые и хороших нравов и поведения", а Екатерина Яковлевна "не по одному прелестному виду, но и по здравому рассуждению ему понравилась, а более еще и тем, что сидела за работою и не была ни минуты праздною, как другие ее сестры {Под словом "сестры" Державин подразумевает здесь молодых девушек вообще.} непрестанно говорят и хохочут, кого-либо пересуживают, желая показать остроту свою и уменье жить в большом свете" {Державин Г.Р. Записки. С. 85.}. На следующий день Кириллов сделал от имени Державина предложение Бастидон. После того, как положительную характеристику Державину дал И.В. Яворский (общий знакомый Гаврилы Романовича и Бастидон), согласие на брак было получено.
   После помолвки Державин вместе с будущей тещей был представлен Павлу Петровичу. Наследник престола "ласково наедине принял в кабинете мать и зятя, обещав хорошее приданое, как скоро в силах будет" {Там же. С. 86.}.
   Венчались в церкви Вознесения господня, что в Адмиралтейских слободах (в приходской церкви невесты). В метрической книге в разделе о бракосочетавшихся за апрель 1778 года была сделана запись: "Сенатского экзекутора Гаврил Романов <сын> Державин умершего придворного камердинера Якова Леонтьева <сына> Бастидона с дочерью девицей Екатериной Яковлевой 22 апреля. Поручители: сенатский обер-прокурор Иван Гаврилов <сын> Резанов. Генерал-майор Перфилов" {Так в документе. ЦГИА СПб, ф. 19, оп. II, д. 84, л. 127 об. Метрическая книга церкви Вознесения Господня за 1778 год.}.
   Поручителем по жениху был его непосредственный начальник Резанов, а по невесте -- Степан Васильевич Перфильев (1734 -- 1793), в 1764 -- 65 годах состоявший при цесаревиче Павле.
   Отец Екатерины Яковлевны Яков Бенедикт Бастидон, португалец по происхождению, прибыл в Россию из Голштинии с великим князем, будущим императором Петром III, и поступил в придворное ведомство. 14 декабря 1748 года он был утвержден в должности придворного камердинера. Бастидон служил в Москве, затем был переведен в Санкт-Петербург. 13 августа 1754 года "Ея Императорское Величество изволила указать именным Своего Императорского Величества указом камердинеру Своего Императорского Величества Якову Бенедикту Бастидону дать обывательскую квартиру от полицмейстерской канцелярии, как он и в Москве таковую ж обывательскую квартиру имел" {РГИА, ф. 466, оп. 1, д. 88, л. 207. Высочайший указ по придворному ведомству.}.
   За тот же год сохранился счет придворного ведомства, в котором упоминался Бастидон: "Камердинеру Бастидону за сделанные парички 1754 года июня с 8-го по 9-е число декабря уплачено 53 рубля" {Грот Я.К. Жизнь Державина. Т. 1 -- 2. СПб, 1880 -- 1883. Т. 2. С. 89 -- 90.}.
   В списке придворных чинов и служителей 1756 года о Бастидоне сделана следующая запись: "Яков Бенедикт Бастидон. Оклад 400 руб пожалован по именному за подписанием Ея Императорского Величества собственныя руки указу, данному каморцалмейстерской конторе 1748 декабря 14 дня, с жалованьем по 250 руб, а февраля 21 дня 1753 года по именному за подписанием Ея Императорского Величества собственныя руки указу, данному той же конторе, учинена прибавка 150 руб" {РГИА, ф. 469, оп. 14, д. 5, л. 12 -- 13.}.
   14 ноября 1757 г. Бастидон женился на кормилице Павла Петровича Матрене Дмитриевне. Для жениха это был первый брак, для невесты -- второй. Свадьба состоялась при дворе.
   
   "Ея Императорское Величество именным Своего Императорского величества указом изволила указать для свадьбы камердинера Якова Бастидона с кормилицею Его Императорского Высочества Великого князя Павла Петровича, которая будет при дворе Ея Императорского Величества сего ноября 14 дня, и для оной свадьбы столовые припасы питье, канфекты и прочее на оное 14-е число при дворе Ея Императорского Величества на тридцать персон употреблять. Да в дом его, Бастидона, на оное 14-е число на брауцкамеру канфекты и питье, також на другой день кушанье и питье и канфекты, отпустить от двора Ея Императорского Величества по рассмотрению придворной конторы. Того ради придворная контора во исполнение оного Ея Императорского величества именного указа приказали к отпуску для помянутой свадьбы столовым припасам наряд на первой день на тритцать персон ко употреблению при дворе Ея Императорского Величества на средней кухне, а на другой день в дом оного Бастидона метердотелю Ягану Фуксу, також о конфектах кондитеру Фейзеру, а о питье обер-муншенку господину Гастееву, також о убирании столов тафельдекарям, а о столах и стульях и ливрейных служителях дежурным гоф-фурьерам и протчим, кому надлежит объявить, чтоб ни в чем остановки быть не могло" {РГИА, ф. 466, оп. 1, д. 93, л. 56 -- 57.}.
   
   В свадебном торжестве принимала участие и сама Елизавета Петровна: "Маршалов свадьбы, форшнейдера и шаферов, также и балдахинов над столом не было (невеста венчалась вторым браком); стол продолжался без музыки. Императрица танцевала, когда после стола новобрачные выведены в галерею" {Грот Я.К. Жизнь Державина. Т. 2. С. 91.}.
   У четы Бастидонов было трое детей: Елизавета, Екатерина и Александр. В 1758 году родилась первая дочь Елизавета, которая умерла 5 января 1759 года. В то время семья жила в приходе церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, что на Моховой улице. В апреле и августе того же года Бастидон был восприемником при крещении в этой церкви:
   
   "24 апреля. У дьячка Ивана Алекс. Тамаринского сын Яков. Восприемники: придворный камердинер Яков Леонтьев Бастидон и придворного музыканта Стефана Нижевича жена Агафья Васильева.
   24 августа. Санкт-Петербургского купца Ивана Тимофеева Седельникова дочь Наталья. Восприемники: придворный камердинер Яков Леонтьев, придворного камердинера Александра Иванова Дебресана жена Анна Матвеева" {ЦГИА СПб, Ф. 19, оп. III, д. 46 ч. 1, л. 382 -- 389. Метрическая книга церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы за 1758 год.}.
   
   Из этих документов можно сделать вывод, что Яков Леонтьевич Бастидон уже к 1759 году перешел в православие. Для этого, как известно, католикам или лютеранам достаточно было пройти обряд миропомазания.
   В 1760 году Бастидон был восприемником при крещении в церкви Семеновского полка: "Тайной канцелярии подканцеляриста Петра Серебрякова дочь Анна родилась 30 октября и крещена 4 ноября. Восприемники: Ея Императорского Величества камердинер Яков Бастидон, да тайной канцелярии секретаря Степана Шишковского жена Елена Петровна" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 48, л. 114 об. Метрическая книга церкви лейб-гвардии Семеновского полка за 1760 год.}. Что связывало Бастидона со служителем тайной канцелярии? Во всяком случае, не соседство, так как церковь не была приходской для Якова Леонтьевича. Заметим, что к кругу знакомств Бастидона принадлежал упоминавшийся выше П.И. Кириллов, который был коротко знаком с Яковом Леонтьевичем и называл его своим другом {См.: Державин Г.Р. Записки. С. 84.}.
   Вторая дочь, Екатерина, родилась у Бастидонов 8 ноября 1760 года, а ее брат Александр 28 июня 1762 года. По-видимому, их крестили в церкви Спаса Нерукотворного, что при Зимнем дворце, по которой метрические книги за эти годы не сохранились.
   Вплоть до дворцового переворота 1762 года Бастидон был любимым камердинером императора Петра III. Он был также и самым высокооплачиваемым камердинером при дворе с окладом 400 рублей в год, тогда как прочие камердинеры получали по 200-300 рублей. После переворота Бастидон обратился к императрице с прошением об отставке от должности:
   
   "В службе при дворе камердинером 16-й год. А ныне по слабости здоровья просит увольнения от двора и за службу его, и за восприятие веры греческого исповедания об определении в Москву в собственную вотчинную контору на место полковника Свешникова с таким же рангом и жалованьем, а на том месте по смерти оного Свешникова никого поныне не имеется" {РГИА, ф. 466, оп. 1, д. 106, л. 17.}.
   
   Бастидон был отправлен в отставку с полным окладом по 400 руб. ему и его жене, а также награжден чином полковника (в 1764 году Матрена Дмитриевна упоминалась, как жена полковника). Одновременно с четой Бастидонов в отставку с окладом 50 руб. была отправлена Ефросинья Емельяновна (род. около 1721 года), служившая с 10 декабря 1748 года в должности придворной карлицы. Впоследствии она долгие годы жила в доме М.Д. Бастидон и неоднократно упоминалась в державинской переписке. Яков Леонтьевич Бастидон умер около 1765 года. В исповедной росписи 1766 года М.Д. Бастидон, которая проживала тогда с детьми в своем деревянном доме на Садовой в приходе церкви Вознесения господня, уже названа вдовой {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 191, л. 889.}.
   Из какой семьи происходила Матрена Дмитриевна? Кто был ее первым мужем? Ответы на эти вопросы, заданные еще Я.К. Гротом {См.: Грот Я.К. Жизнь Державина. Т. II. С. 90.}, до последнего времени не удавалось получить. Как оказалось, отец Матрены Дмитриевны Дмитрий Алексеевич Чеканаев был солдатом. В конце 1720-х годов он был уволен от военной службы и переведен в штат служителей Царского Села, которое было тогда вотчиной цесаревны Елизаветы Петровны и относилось к Копорскому уезду Санкт-Петербургской губернии. В реестре служителей 1724 года Чеканаев отсутствует, а в реестре служителей, которым нужны мундиры, составленном тогдашним управителем Царского Села Федором Марковым 23 августа 1729 года, в числе прочих присутствует и солдат Дмитрий Чеканаев {РГИА, ф. 487, оп. 1, д. 271, л. 2.}. Год его рождения можно приблизительно установить по исповедной росписи за 1737 год царскосельской церкви Знамения Пресвятой Богородицы:
   
   "Дмитрий Алексеев Чеканаев 56 лет, жена его финской нации Магрита Кириллова 40 лет. Дети: Василий 10 лет, Ефрем 8, Иоаким 1, Мария 13, Ирина 7, Анна 3, Матрона 2" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 2, л. 138. Исповедная роспись Знаменской церкви Царского Села за 1737 год.}.
   
   Из документа можно сделать вывод, что Дмитрий Алексеевич родился около 1681 года. Этот год приблизительно соответствует и исповедным росписям последующих лет, за исключением последних лет жизни Чеканаева, когда он был уже в преклонном возрасте. Жена Дмитрия Алексеевича Маргарита (Магрита, Магрета) Кирилловна была на 16 лет моложе (род. около 1697 года). В исповедные росписи за более поздние годы Чеканаева не вносилась, или указывалось, что она "финской нации, лютеранского закону" без указания имени и возраста.
   В 1734 году Дмитрий Алексеевич записан караульным солдатом в Царском Селе с денежным окладом 7 руб. 20 коп. в год и с хлебным по 6 четвертей ржаной муки (всего около 344 кг) и 3 четверика круп (21,5 кг) {РГИА, ф. 466, он. 1 (36/1629), д. 25, л. 83 об.}. Существенным подспорьем для семьи было дополнительное хлебное жалованье -- 2 четверти ржаной муки жене Чеканаева.
   

"Указ нашей вотчинной канцелярии.

   Обретающимся при дворе нашем в Селе Царском солдатам Дмитрию Чеканаеву, Федору Закусееву и Григорью Соколову повелеваем к определенному им ныне хлебному жалованью прибавить еще женам их муки ржаной по две четверти каждой на год не в образец другим. Понеже означенные их жены в Царском Селе в саду полют и в палатах пол моют. И на сей 1734 год и впредь повсегодно выдавать им, записывая в расход с распискою. Дан в Санкт-Петербурге августа 2 дня 1734 года. Елизавета" {РГИА, ф. 466, он. 1 (36/1629), д. 25, л. 116.}.
   
   Супруга Чеканаева, как финка-лютеранка, ходила на исповедь в лютеранскую кирху, которая, по-видимому, находилась на мызе графа Скавронского {Сохранилось письмо пастору Славянской кирхи Андреасу Цетреусу о женитьбе крестьянина ведомства Царского Села Петера Иоганова в 1739 году (РГИА, ф. 487, оп. 11, д. 23, л. 284).}. По лютеранским приходам за то время не сохранилось ни метрических книг, ни исповедных росписей. В ведомостях на выдачу хлебного жалованья она обычно указывалась как солдатская жена, без упоминания фамилии мужа, исключение -- февральская ведомость 1739 года, по которой "солдатской жене Дмитрия Чеканаева Магрете Кирилловой" выдавалось хлебное жалованье за сентябрьскую треть 1738 года. В реестре служителей Царского Села 1744 года она записана как солдатская жена "Маргрета, она же Матрена Кириллова" {РГИА, ф. 487, оп. 21, д. 124, л. 149.}.
   В те годы (до воцарения на российском престоле Елизаветы) штат дворцовых служителей Царского Села был немногочисленным, и Чеканаеву приходилось выполнять поручения, которые едва ли можно было отнести к обязанностям караульного солдата. Так например, когда появился след в деле об украденных в феврале 1735 года деньгах и вещах кабатчика Тита Степанова из кабачка, принадлежащего купчине Ивану Куленину, сыскная в составе Чеканаева и счетчика Терентия Лазарева была направлена 27 октября того же года в Новославянскую слободу, откуда они доставили в приказную избу Царского Села крестьянина Василия Гаврилова для допроса. По результатам допроса сыскная с Чеканаевым снаряжалась туда же для доставки новых свидетелей и подозреваемых 17 и 18 ноября, 2, 5 и 10 декабря. 12 декабря Чеканаеву был поручен обыск крестьян Новославянской слободы, который он исполнил, при этом часть похищенного была обнаружена. Перед каждой поездкой Дмитрию Алексеевичу выдавался письменный приказ: "Память солдату Дмитрию Чеканаеву, счетчику Терентию Лазареву. Ехать вам вотчины Ея Высочества благоверной государыни цесаревны Елизаветы Петровны ведомства оного Села Царского в Новославянскую слободу 12 декабря 1735..." {РГИА, ф. 487, оп. 11, д. 23, л. 420.}.
   В мае 1736 года Чеканаеву было поручено освидетельствовать место для постройки мельницы:
   

"Память солдату Дмитрию Чеканаеву.

   Сего мая 1736 году в поданном в селе Царском вотчинного правления в приказной избу Пулковской слободы крестьянина Герасима Соколова прошении написано: осмотрел де он, Соколов, в вотчине Ея Высочества ведомства Села Царского под деревнею Рысь под кабачком на речке Славянке местечко, на котором удобно построить мельницу с одним поставом, и чтоб ему указом Ея Высочества повелено было на показанном местечке построить мельницу, а ко оной мельнице велеть ныне определить земли для всякого мельничного способу на двести сажен. И тебе, солдату Дмитрию Чеканаеву, по получении сей памяти идти на вышеписанное показанное местечко и, пришед, взять с собою того места ближних деревень крестьян, сколько человек пристойно, и оную, требованную показанным просителем во владение землю, освидетельствовать: оная земля Ея ли Высочества, или при том живущих крестьян, сенные ли покосы, или пахотная земля. Потом, учиняя при посторонних людях подлинное свидетельство, подать вотчинного правления в приказную избу письменное известие немедля.

Мая дня 1736 года.
Управитель
Андрей
Удолов"*.

   * РГИА, ф. 487, оп. 2, д. 218, л. 1 -- 2.
   
   Подобные документы, казалось бы, неопровержимо свидетельствуют о грамотности Чеканаева, однако не удалось обнаружить ни одного его подлинного автографа. Даже в ведомостях на выдачу денежного и хлебного окладов, вместо Дмитрия Алексеевича, по его просьбе расписывались другие люди. Так, например, в получении жалованья в 1745 года по третям за него расписывались служитель Федор Алексеевич Саблуков и копиист Григорий Муравьев {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 253, 302, 332.}.
   В 1743 -- 1744 годах управитель Андрей Удолов составлял реестры с кратким указанием обязанностей служителей Царского Села. Относительно Чеканаева он сделал следующие записи:
   
   "Дмитрий Чеканаев у наряду у понуждения маймистов к отправлению конных и пеших казенных работ. <...>. Солдат Дмитрий Чеканаев бывает в посылках у понуждения конных и пеших маймистов и принуждения для платежа оброчных денег" {РГИА, ф. 487, оп. 21, д. 124, л. 191, 285 об.}.
   
   Кто такие упомянутые в документе маймисты? По данным переписи 1732 года в Копорском, Шлиссельбургском и Ямбургском уездах около 17 % составляли русские "переведенцы", около 10% "старожилы русские, которых деды и отцы в Ингерманландии жили до шведского владения", 24% ижоры. Это было православное население. Лютеране (около 38%) были представлены главным образом ингерманландскими финнами и латышами {Выскочков Л.В. Об этническом составе сельского населения северо-запада России // Петербург и губерния. Историко-этнографические исследования. Л., 1989. С. 113 -- 131.}. Местные угро-финны в те годы русским языком почти не владели и на задаваемые им вопросы нередко отвечали: "ma ei môista", что на слух воспринималось, как "маймиста", а в переводе на русский язык означало: "я не понимаю". По-видимому, поэтому их в народе прозвали маймистами, некоторое время это название было официальным и употреблялось в документах. Среди маймистов выделялись две основные группы: эвремейсет и савакот. В окрестностях Царского села, по-видимому, жили преимущественно представители группы савакот (выходцы из финской провинции Саво-Карьяла). В документах Царскосельского архива ижоры не упоминались, выделялись только русские, маймисты (иногда их называли также чухонцами), латыши и новокрещеные персияне.
   Нам пока неизвестно откуда был родом Чеканаев. Обычно в те годы солдаты, увольняемые с военной службы, направлялись для жительства в ту вотчину, из которой их набирали в рекруты, или в другую вотчину того же владельца. Так, например, капрал Петр Второв, служивший в Царском Селе после отставки от военной службы, был взят в рекруты из Мытищ, подмосковной вотчины Елизаветы Петровны {РГИА, ф. 487, оп. 11, д. 23, л. 56.}.
   Специфика обязанностей Чеканаева требовала хорошего знания местного диалекта финского языка. Трудно предположить, что солдат, призванный, например, из подмосковной вотчины, оказавшись в Царском Селе, в короткие сроки освоил трудный для изучения финский язык. Вероятнее всего, он был изначально местным жителем, тем же маймистом. В православную веру Чеканаев мог перейти во время службы в армии, тогда же мог и получить фамилию (далеко не все царскосельские жители в те годы имели фамильные прозвания). В пользу версии о местном происхождении говорит и его женитьба. В 1720-е годы, когда женился Чеканаев, браки русских с маймистами были еще редкостью, вероятно, не столько из-за различия вероисповеданий, сколько из-за языкового барьера. Чеканаев был единственным православным служителем Царского Села, женатым на финке-лютеранке.
   В сентябре 1743 года Чеканаеву увеличили денежное жалованье, одновременно уменьшив хлебное, и пожаловали мундир истопника:
   
   "Ея Императорское величество самодержица всероссийская всемилостивейшая государыня по поданному от собственной Ея Императорского Величества вотчинной канцелярии докладу именным своего императорского величества указом сего сентября 1 дня изустно соизволила указать обретающимся в селе Царском гарнизонным солдатам четырем человекам да прежде имеющемуся одному производить годового жалованья а именно Тарасу Сысоеву против солдата ж Ивана Еремеева денег по пятнадцати рублев, муки по шести четвертей, круп по два четверика, Трофиму Милешеву, Филату Истомину, Семену Клементьеву, да прежнему Дмитрию Чеканаеву денег по десяти рублев хлебного: муки по три четверти, круп по полтора четверика. Из оных Истомина и Клементьева из полку выключить. А быть им в том селе Царском для подлежащих служб. Им же всем солдатам, Еремееву и Сысоеву, шести человекам, да обретающемуся в том же селе служителю Илье Урванову сделать мундиры зеленого сукна, каковы делаются придворным истопникам. И сей Ея Императорского величества именной указ в канцелярии записать в книгу. И во исполнение оного Ея Императорского величества именного указу оным солдатам с вышеписанными оклады написать в служительской список, а о выключке означенных солдат Истомина и Клементьева из полку -- в государственную военную коллегию послать промеморию. А какие мундиры придворным истопникам делаются, о том справеж взять у закройщика Филимона Афонасьева. Известие, что на дело означенным солдатам и служителю потребно сукна и прикладу и предложить немедленно. Сентября 2 дня 1743" {РГИА, ф. 466, оп. 1, д. 64, л. 72.}.
   
   Мы не располагаем, информацией о последних годах жизни Чеканаева. Престарелых, неспособных выполнять свои обязанности служителей полагалось от должности отставлять и выплачивать им жалованье, "а чтоб они праздны не были, употреблять их к той должности, к какой они желания свои объявили" {РГИА, ф. 487, оп. 16, д. 417, л. 4.}. Старики доживали свой век в семьях детей или в богадельне, имевшейся в Царском Селе. Богаделенные питались при богадельне и получали небольшое денежное жалованье, позволяя себе иногда даже некоторые излишества:
   
   "Ея Императорское Величество известна, что в Царском Селе богаделенки ходят на кабаки и пьянствуют: того для вам, оным богаделенкам, объявить, чтоб таких поступок худых чинить не дерзали и от пьянства удерживались, а ежели кто из них в таком непостоянстве усмотрится, таких отрешать.

Марта 15 дня 1745" *.

   * РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 262.
   
   Чеканаева в богадельню не помещали. Относительно Маргариты Кирилловны мы не можем этого уверенно утверждать, но, по всей видимости, она также в богадельне не была, так как ее дочь Матрена Дмитриевна могла вполне ее содержать, после того, как стала кормилицей цесаревича Павла.
   Дмитрий Алексеевич Чеканаев умер, по-видимому, около 1757 года. Он включен в исповедную роспись 1756 года, а в росписи 1757 года отсутствует {ЦГИА СПБ, ф. 19, оп. 112, д. 125, л.322 -- 353; д. 140, л. 87 -- 130.}.
   В семье Чеканаевых было восемь детей. Мы располагаем крайне скудной информацией о некоторых из них. Точные даты их рождения и смерти нам неизвестны из-за существенных пробелов в метрических книгах церкви Царского Села. По всей видимости, тех из них, кто не упоминался в исповедных росписях, уже не было в живых. В 1720 -- 1730 годы служительские сыновья, повзрослев, поступали учениками или подмастерьями к служителям или мастеровым Царского Села. Многие осваивали отцовские профессии. Так сын печника Григория Иванова (род. около 1677 года) Филипп (род. около 1700 года) также стал печником, он и его дети получили фамильное прозвание Печниковы. Сыновья кузнеца становились кузнецами, сыновья конюха, как правило, становились конюхами и т.д. Исключения, впрочем, были не так уж редки. Так например сын конюха Алексей Ермолаев просил в сентябре 1747 года перевести его "за малосильством из конюхов в конфетные ученики" {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 2, л. 78.}, а дети конюха Ивана Рассадина, помещенного в богадельню, Алексей и Афанасий в сентябре 1735 года просили перевести их в крестьяне на оброк в деревню Киска, относившуюся к ведомству Царского Села {РГИА, ф. 487, оп. 11, д. 23, л. 439.}.
   Дети служителей обучались грамоте при царскосельской церкви. В 1720 -- 1730-е годы учились лишь немногие. А к середине 1740-х обучалось уже большинство служительских детей. В 1746 году было организовано некое подобие школы, и для учеников даже была введена школьная форма:
   
   "В прошлом 1746 года апреля 28 дня по полученному от собственной вотчинной канцелярии указу велено обучающимся в Селе Царском служительским и других чинов малолетним детям российской грамоте устроить мундиры одинакого цвету против гарнизонной школы учеников на каждого в три года: шубу овчинную нагольную под крышкою сурового холста, шапку красную суконную с околышем черным и с исподом овчинным, круглое и шерстяное цветное с кистью; да в год: галстук, две рубахи с портами, башмаков, пряжку и чулков по две пары" {РГИА, ф. 487, оп. 16, д. 417, л. 8.}.
   
   Из всех детей Чеканаева только одному Екиму Дмитриевичу довелось обучаться грамоте.
   Дочери царскосельских служителей оставались, как правило, в Царском Селе. Они обычно выходили замуж за служителей или мастеровых, значительно реже за крестьян ведомства Села Царского.
   Старшая дочь Чеканаевых Мария Дмитриевна родилась около 1725 года.
   Она упоминалась в исповедной росписи 1739 года {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 16, л. 798 об.}. В исповедной росписи 1744 года отсутствует {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 59, л. 3.}.
   Ее брат Василий Дмитриевич родился около 1727 года. В ревизской сказке 1744 года указан возраст 17 лет {РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 1482, л. 786 об.}. В апреле 1745 года он состоял при шкипоре Федоре Ивановиче Томилине (1688 -- 1748). Василий Дмитриевич получил тогда разовое пособие "для вспоможения служительских детей" в размере 50 коп. В получении денег вместо него расписался писчик Василий Бесов {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 295.}. В 1753 году Чеканаев числился столярным учеником. В январе 1753 года он был поручителем по сестре Матрене Дмитриевне при ее венчании. Василий Дмитриевич упомянут в исповедной росписи 1756 года {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 125, л. 235 об.}. В исповедной росписи 1757 года он отсутствует.
   Ефрем Дмитриевич Чеканаев родился около 1729 года. В 1744 году он был определен подмастерьем к царскосельскому стекольщику Гавриле Андреевичу Кирсантьеву (род. около 1680). В ревизской сказке 1744 года он записан как "оконнишник", возраст 15 лет {РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 1482, л. 787.}. В феврале 1745 года Ефрем Дмитриевич требовал выдать положенное ему жалованье:
   
   "Обретающийся в оном селе Царском при оконишнике Гавриле Кирсантьеве в оконишной науке ученик солдатский сын Ефрем Чеканаев требует о выдаче определенного ему от оной вотчинной канцелярии жалованья денежного на сентябрьскую 1744, хлебного на январскую сего 1745 трети того ради, чтоб из оной вотчинной канцелярии повелено было оному Чеканаеву показанное жалованье выдать, чтоб он не претерпел в том нужды.

Февраля 5 дня 1745
года" *.

   * РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 257.
   
   В 1745 году в получении жалованья за него расписался копиист Григорий Муравьев {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 256.}. Ефрем Дмитриевич умер 27 июня 1750 года. К тому времени ему исполнился 21 год {ЦГИА СПБ, ф. 19, оп. 124, д. 373, л. 275.}.
   Ирина Дмитриевна Чеканаева родилась около 1730 года. Упомянута в исповедной росписи 1748 года {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 75, л. 302.}. В исповедной росписи 1749 года она отсутствует {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 87, л. 269 об.}.
   Анна Дмитриевна Чеканаева родилась около 1733 года. Упомянута как девка в исповедной росписи 1749 года. В 1751 году Анна Дмитриевна вышла замуж за царскосельского кузнеца Дмитрия Яковлевича Липняговского (род. в 1727), сына кузнеца Якова Михайловича Липняговского (род. около 1669) и Екатерины Панкратьевны (род. около 1703). 2 октября 1752 года у них родился сын Яков, который был крещен 8 октября:
   
   "Царскосельского кузнеца Дмитрия Липняговского сын Яков. Восприемники: слесарь Иван Ермолаев и солдата Дмитрия Чеканаева дочь девка Матрона" {ЦГИА СПБ, ф. 19, оп. 124, д. 374, л. 264 об.}.
   
   1 февраля 1755 года у Липняговских родилась дочь, которая была крещена 2 февраля:
   
   "Царского Села кузнеца Дмитрия Липняговского дочь Анна. Восприемники: слесарного дела подмастерье Иван Ермолаев и кузнеца Михаилы Липнягова жена Марья Кондратьевна" {ЦГИА СПБ, ф. 19, оп. 124, д. 375, л. 1.}.
   
   Анна Липняговская, по-видимому, умерла во младенчестве.
   В исповедной росписи по Царскому Селу 1763 года Анна Дмитриевна упомянута с мужем, сыном Яковом и дочерью Татьяной 1 года {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 174, л. 11 об.}. В 1800 году она упомянута в исповедной росписи Входоиерусалимской церкви, что у Лигова канала в Санкт-Петербурге, вместе с сестрой Матреной Дмитриевной Бастидон {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 469? ч. 1, л. 457 об.}. Сообщенные генеалогом П.Н. Петровым Я.К. Гроту сведения об Анне Дмитриевне {См.: Грот Я.К. Жизнь Державина. СПб, 1883. Т. 2. С. 90-91.} не точны, они относятся не к 1788 году, как указано в публикации, а к 1800 или 1801 году.
   Яким (Еким, Иоаким) Дмитриевич Чеканаев родился 7 сентября 1736 года. Крещен 9 сентября:
   
   "Села Царского у солдата Дмитрия Алексеева сын Иоанн. Крестил священник Козьма <Васильев>. Кто восприемники: того ж Села Царского ткач Михаила Анисимов с ткачевой Петровой женою Иванова сына Родивилова {Петр Иванович Родивилов (род. около 1687 года) и Михаил Анисимов (род. около 1704 года) состояли "у ткания салфеток и скатертей".} Агафьею Федоровой дочерью" {ЦГИА СПб, Ф. 19, оп. 124, д. 561, л. 324 об.}.
   
   В метрической книге была допущена ошибка (возможно, при переписывании книги с церковного экземпляра в консисторский), вместо Иоанн должно быть Иоаким. В исповедной росписи 1737 года Иоаким указан с возрастом 1 год, а Иоанн отсутствует. Дата рождения соответствует последующим исповедным росписям, в которых упоминался Яким (Иоаким), а также реестру служительских детей, составленному в июле 1745 года {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 346.}. Кроме того, именно 9 сентября, в день крещения ребенка, православной церковью отмечается память святого Иоакима, благочестивого родителя Пресвятой Богородицы.
   В сентябре 1747 года Якиму, вместе с другими малолетними сыновьями служителей Царского Села, обучающимися российской грамоте, было назначено хлебное жалованье: муки по 2, круп по 1/8 четверика {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 2, л. 100.}. После обучения с 1756 года Яким Дмитриевич был служителем в Царском Селе. 31 октября 1760 года Чеканаев был определен придворным лакеем с жалованьем 30 руб. в год {РГИА, ф. 469, оп. 14. д.5, л.93 -- 94.}. В 1765 году он был произведен в камер-лакеи по ходатайству цесаревича Павла. "14 сентября после ужина просил его высочество Никиту Ивановича Панина о произведении в камер-лакеи брата кормилицы его Якима Чеканаева" {Порошин С.А. Записки, служащие к истории Его Императорского Высочества благоверного государя цесаревича и великого князя Павла Петровича. СПб, 1882. С. 429.}.
   В 1774 году Яким Дмитриевич был уволен от придворной службы по именному высочайшему указу:
   
   "Ея императорское величество именным своего Императорского величества указом соизволила высочайше указать камер-лакея Якима Чеканаева по прошению его из службы от двора Ея Императорского Величества уволить с награждением за долговременную ево службу чином придворного мунтшенка. Того ради, во исполнение оного Ея Императорского Величества имянного указа, придворная контора приказали означенного пожалованного мунтшенка Якима Чеканаева привесть к присяге и дать ему Чеканаеву от придворной конторы надлежащий паспорт и имя его из придворного списку выключить, о чем для ведома и о отобрании, что есть у него казенного от статс-ливрей и прочего, камер-фурьеру Герасиму Крашенинникову <...> дать ордер. А о взыскании с него, Чеканаева, в силе указов 1727 и 1746 годов, за повышение чина с годового ныне получаемого им жалованья окладу на лазарет за месяц, також за печатные пошлины с накладными и за гербовую бумагу денег, справясь, что надлежит, комиссару Илье Кизьякову дать указ.

Генваря 25 дня 1774
года" *.

   * РГИА, ф. 466, оп. 1, д. 135, л. 6.
   
   Позднее Яким Дмитриевич служил экзекутором в коммерц-коллегии, еще до того, как ее возглавил Державин, с 1785 года служил в Санкт-Петербургском надворном суде судьей 3-го, затем 2-го департамента. В чин надворного советника был произведен 31 декабря 1791 года {Список, находящимся в статской службе чинам на 1795 г. СПб, 1795. С. 139.}. В 1794 году Яким Дмитриевич присутствовал на похоронах своей племянницы Екатерины Яковлевны Державиной {ИРЛИ, ф. 96, оп. 11, д. 37, л. 44 об.}. В 1796 году служил в должности асессора верхнего надворного суда в Санкт-Петербурге. О семье Якима Дмитриевича мы пока не располагаем сведениями, но, вероятно, что Катерина Чеканаева, написавшая в 1817 году письмо Д.А. Державиной (см. приложение 2), была его женой или дочерью.
   Младший сын Чеканаевых Александр Дмитриевич родился около 1739 года. Упоминался в исповедных росписях 1744 и 1745 годов, а также в реестре служительских детей, составленном в июле 1745 года {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 346.}. В исповедной росписи 1746 года он отсутствует {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 59, л. 556 об.}.
   Младшая дочь Чеканаевых Матрена Дмитриевна родилась в 1734 году.
   8 октября 1852 года она была восприемницей при крещении племянника Якова Дмитриевича Липняговского. 31 января 1753 года Матрена Дмитриевна вышла замуж за царскосельского мастерового Матвея Исааковича. Поручителем по ней при венчании был брат Матрены Дмитриевны Василий:
   
   "Царского села оконничного дела ученик отрок Матвей Исаков того ж Царского Села отставного солдата Дмитрия Чеканаева с дочерью его девкой Матреной. Кто поруками подписались: того ж села служитель Алексей<Дмитриевич> Гомановский, столярный ученик Василий Чеканаев" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 120, д. 157, л. 6 об.}.
   
   Отец Матвея Исааковича, царскосельский нарядчик Исаак Андреевич, упоминался в реестре служителей еще в 1716 году {РГИА, ф. 487, оп. 1, д. 9, л. 2.}. Он был включен в реестр служителей 1742 года {РГИА, ф. 487, оп. 21, д. 121, л. 63.}. В ревизской сказке 1744 года Исаак Андреевич указан умершим, там же перечислены его сыновья: Матвей 14 лет, Густав 9 лет, Адам 6 лет и Карл 4 лет {РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 1482, л. 785.}. Из этого документа следует, что Матвей Исаакович родился около 1730 года. Исаак Андреевич и его семья были лютеранами и, скорее всего, маймистами, как и большинство лютеран Царского Села. В июле 1745 года сыновья Исаака Андреевича были включены в реестр служительских детей:
   
   "Бывшего нарядчика Исаака Андреева дети: Матвей 12 лет, обучается оконнишному мастерству, до определения жалованья выдается провиант; Густав 10 лет; Адам 7 лет" {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 357.}.
   
   Если основываться на этом документе, то получается, что Матвей Исаакович родился во второй половине 1732 или в первой половине 1733 года. Матвей Исаакович обучался ремеслу стекольщика вместе с братом Матрены Дмитриевны Ефремом у царскосельского стекольщика Гаврилы Андреевича Кирсантьева. Грамотой он, по-видимому, не владел, поэтому в получении жалованья в 1745 году вместо него расписывался персиянин Василий Иванов {РГИА, ф. 487, оп. 17, д. 1, л. 256.}.
   24 мая 1753 года в Царском Селе Матрена Дмитриевна была восприемницей при крещении дочери слесаря:
   
   "22 мая родилась и 24 мая крещена слесаря Софрона Иванова {Слесарного дела ученик отрок Софрон Иванов венчался в Царском Селе 20 января 1752 года с дворцовой прачкой Татьяной Ильиной (ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 124, д. 374, л. 265).} дочь Федосья. Восприемники были: садовник Трифон Ильин и оконничного дела ученика Матвея Исакова жена Матрона Дмитриева" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 120, д. 157, л. 3.}.
   
   20 июля 1754 года у Матвея Исааковича и Матрены Дмитриевны родилась дочь, которую крестили 27 июля:
   
   "Оконенного ученика Матвея Федорова дочь Анна. Восприемниками были: лепного дела ученик Григорий Макаров и придворного канцеляриста Ивана Софронова жена Евдокия Силина" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 573, л. 7.}.
   
   Нет сомнений в том, что речь в записи идет именно о дочери Матвея Исааковича, поскольку в Царском Селе не было другого женатого подмастерья стекольщика, не было и второго по имени Матвей. Почему же в метрической книге указан Матвей Федоров, а не Матвей Исаков, как в других документах? Можно предположить только две возможности: во-первых, в записи могла быть ошибка, а во-вторых, что более вероятно, Федоров -- это фамильное прозвание Матвея Исааковича, которое редко использовалось.
   20 сентября 1754 года родился цесаревич Павел Петрович, и кормилицей к нему была назначена Матрена Дмитриевна, которая к тому времени ровно 2 месяца кормила грудью свою дочь Анну. Анна Матвеевна умерла, по-видимому, в младенчестве. В исповедной росписи 1762 года она не значилась {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 112, д. 167, Л. 795 об.}.
   Матвей Исаакович Федоров(?) умер, очевидно, до ноября 1757 года. Едва ли Матрена Дмитриевна выходила замуж за Бастидона, будучи разведенной, а не вдовой, так как разводы в те годы были очень редки.
   Мы не знаем, как долго Матрена Дмитриевна кормила грудью Павла, но доподлинно известно, что и после прекращения кормления она продолжала бывать у цесаревича. В дневниковых записях состоявшего при Павле С.А. Порошина за 1765 год читаем: "27 марта. Кормилица приходила" {Порошин С.А. Сто три дня из детской жизни императора Павла Петровича // Русский архив. 1869. Кн. I. С. 7.}.
   Императрица Елизавета Петровна сразу после рождения Павла отобрала его у Екатерины. С детства лишенный материнской ласки Павел, по-видимому, привязался к кормилице, которая, вероятно, в какой-то мере заменяла ему родную мать. Упомянутое выше назначение Якима Чеканаева камер-лакеем состоялось именно потому, что Павел хотел сделать приятное своей кормилице. В 1764 году Бастидон озаботилась определением на учебу своего малолетнего сына Александра. И снова на помощь пришел цесаревич: "10 октября 1764 года. Воскресенье. <...> После стола просил его высочество графа Ивана Григорьевича <Чернышева> и потом его превосходительство Никиту Ивановича <Панина> весьма усильно и прилежно, чтоб для сына кормилицы его, коему пять лет от роду {Александру Бастидону было тогда только два года. Матрена Дмитриевна, по-видимому, полагала, что чем раньше ее сына запишут в службу, тем лучше.}, сделать какое-нибудь счастье, определить его во флот или в иное какое место. Его превосходительство Никита Иванович обещал доложить ее величеству, чтоб указано было оного мальчика определить в Морской кадетский корпус, хотя он и не дворянин {Я. Л. Бастидон в 1764 году был в обер-офицерском чине, что давало право на потомственное дворянство. По-видимому, он не успел к тому времени оформить надлежащие документы. Не исключено, что сложности были связаны с тем, что чин был получен им не на действительной службе, а при отставке.}, однако во уважение того, что мать его была кормилица его высочества. Мы все весьма радовались, приметя таковые в государе великом князе чувствия благодарности" {Порошин С.А. Записки. С. 57 -- 58.}.
   У Екатерины II Матрена Дмитриевна была на дурном счету. Императрица говорила о ней А.В. Храповицкому: "Она самая негодница и доходила до кнута. Но так оставлено за то только, что была кормилицей великого князя", говорила также, что Матрена Дмитриевна "злобна и ни к чему не годна". По мнению Екатерины Бастидон дурно влияла на Г.Р. Державина, который "принимает все прошения о деньгах, готов принять миллион, это работа его тещи" {Сочинения Державина с объяснит. примеч. Я. Грота: в IX т. СПб, 1864-1883. Т. VI. С. 633.}. Такие отзывы императрицы были вряд ли справедливы. Согласимся с мнением Я.К. Грота: "Прекрасные свойства Катерины Яковлевны дают нам право усомниться, чтобы мать такой благочестивой девушки была лишена всяких достоинств" {Грот Я.К. Жизнь Державина. Т. 1. С. 244.}. С душевной теплотой и благодарностью относилась к Матрене Дмитриевне мать Павла Юрьевича Львова (1770 -- 1825) Софья Ивановна, урожденная княжна Ухтомская {См.: Рындин И.Ж. Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Рязань, 2010. Т. 10. Вып. 5. С. 99.}, что легко усмотреть из ее письма Бастидон от 2 мая 1788 года из Москвы (см. приложение 1 к настоящей статье).
   Матрену Дмитриевну нередко приглашали крестить детей, что тоже является свидетельством уважения и доброго отношения к ней окружающих.
   Вот несколько примеров крестин, когда Бастидон была восприемницей:
   1764 год. Сергиевская церковь.
   
   "24 апреля. У шпалерной мануфактуры комиссара Михаила Петровича Баженина сын Петр. Восприемники были: действительный статский советник и Императорской шпалерной мануфактуры директор Александр Иванович Дебресан и при дворе полковника Якова Бастидонова жена Матрена Дмитревна" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 56, л. 367.}.
   
   1769 год. Вознесенская церковь.
   
   "2 июля. Кабинетского секретаря Ивана Федорова Севастьянова дочь Надежда. Восприемники были оного секретаря сын Николай Иванов, бывшего камердинера Якова Бастидонова жена вдова Матрена Дмитриевна" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 66, л. 194.}.
   
   1778 год. Вознесенская церковь.
   
   "7 мая. Его высочества кормилицы Матрены Дмитриевны Бастидонши у служителя Никиты Флорова сын Федор. Восприемники были Преображенского полку капитан-поручик Петр Петров и оная Бастидонша" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 84, л. 112.}.
   
   1797 год. Церковь Преображенского полка.
   
   "11 июня. Отставного придворного гребца Андрея Иванова сын Петр. Восприемники были Петропавловского собора священник Алексей Иванов и Его Императорского величества кормилица Матрена дочь Дмитриева Бастидонша" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 122, л.76.}.
   
   В 1785 году в Вознесенской церкви Бастидон участвовала в обряде крещения вместе с зятем:
   
   "20 декабря. Коллежского советника Василия
   <Степановича>Голохвастова дочь Анастасия. Восприемники: статский действительный советник Гаврила Державин, Его Императорского Высочества Павла Петровича кормилица Матрена Дмитриева Бастидонша" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. III, д. 769, л. 228.}.
   
   Павел I не забыл о своей кормилице и после того, как в 1796 году стал императором, он пожаловал ей имение с 200 душами крепостных крестьян. Но, будучи занятым государственными делами, Павел не проследил за тем, чтобы Бастидон назначили конкретное имение. Напомнить об этом взялся Г.Р. Державин, который в то время уже был женат вторым браком на Дарье Алексеевне, но не забывал о матери своей первой жены. Он решил действовать через князя А.Б. Куракина:
   

"Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович!

   Матери покойной жены моей вдове Бастидоновой Его Императорское Величество соизволил пожаловать деревню. Она желает иметь означенную в прилагаемой при сем записке. Я хотел с покорнейшей моею просьбою лично оную вручить вашему сиятельству, но вы заняты делами и я швейцаром не принят {В документе эти слова подчеркнуты.}. В рассуждении чего, чтоб не упустить время, решился сим утрудить вас письмом. Пребывая впрочем с истинным почтением и таковой же преданностию вашего сиятельства милостивого государя моего покорнейший слуга Гавриил Державин.

2 января 1797 года" *.

   * РГИА, ф. 1374, оп. 1, д. 347, л. 249. Письмо написано рукой Державина.
   
   В прилагаемой к письму записке содержались сведения о том, где конкретно хочет получить имение Бастидон:
   
   "Его императорское величество всемилостивейше пожаловать соизволил вдове Матрене Бастидоновой 200 душ. Вследствие оного назначает она те души Санкт-Петербургской губернии в Софийском уезде в деревне Усть-Ижоре, в коей числится по ревизии около 200 душ, а в недостающее к тому число той же губернии в Лужском уезде в Смердовской дворцовой волости в деревне Пустошке 18 душ, на которые и покорнейше просит вашего сиятельства исходатайствовать высочайший указ.
   Вместо вдовы Бастидоновой по ее прошению невестка ее Марья Ьастидонова руку приложила" {Там же, л. 250.}.
   
   Софийским тогда назывался Царскосельский уезд, Усть-Ижора находилась в окрестностях Царского села, неподалеку от Рыбной слободы, входившей в ведомство Царского Села. Если бы это назначение состоялось, могла сложиться любопытная ситуация. Часть местности, откуда Бастидон была родом, и где вполне могла быть ее крестьянская родня, стала бы ее владением, а жители -- крепостными Матрены Дмитриевны. Но на это пожелание был получен отказ: "Деревни Усть-Ижоры по Софийскому уезду в числе дворцовых нет. Лугского уезда Смердовской отчины деревня Пустошка показана. В ней 18 душ" {РГИА, ф. 1374, оп. 1, д. 347, л. 251 об.}.
   Окончательно за Бастидоншей было утверждено имение в Лужском уезде Петербургской губернии:
   

"Указ нашему Сенату.

   Указом нашим в 21 день сего генваря всемилостивейше пожаловали мы вдове Бастидоновой в вечное потомственное владение двести душ, в число которых назначаем к отдаче Санкт-Петербургской губернии Лугского уезда дворцовой Вшельской волости в деревнях Теребуни и Малаховой, да в деревне Барановой 59 и Смердовской вотчины деревню Пустошка, в коих всего 207 душ с принадлежащими по дачам к оным селениям на число душ землями и угодьи. повелеваю Сенату нашему изготовить на сие имение положенную грамоту и представить к нашему подписанию.

Подписано 29 генваря 1797" *.

   * РГИА, ф. 1374, оп. 1, д. 347, л. 252.
   
   В имении было около 1900 десятин земли. Погост Вшели, к которому относилось поместье Бастидонши, находился по левую сторону дороги Луга -- Новгород поблизости от города Сольцы. В настоящее время это Солецкий район Новгородской области.
   В архиве Державина есть несколько писем Бастидон, но все они написаны не ее рукой. Матрена Дмитриевна так и не освоила российскую грамоту. Письма, возможно, за нее писала бывшая придворная карлица Ефросинья Емельяновна, затем невестка Мария Бастидон, вероятно, что и кто-то из дворовых Бастидон был грамотным. 7 января 1802 года Матрена Дмитриевна составила завещание, которое вместо нее по ее просьбе подписал "за неумением грамоте" священник Входоиерусалимской церкви и духовный отец Бастидонши иерей Калистрат Иванов. 27 января того же года Калистрат Иванов допрашивался в духовной консистории о том, "в полном ли уме она в то время находилась", когда составляла завещание {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 4, д. 308, л. 1.}. Матрена Дмитриевна умерла 17 января 1805 года. Бастидон прожила около 70 лет и пережила как своих детей, так и выкормленного ею Павла. Похоронена она на Волковом православном кладбище в Санкт-Петербурге {Петербургский некрополь. Т. 1. С. 156.}.
   О Екатерине Яковлевне Державиной опубликовано множество материалов. Подробные биографические сведения о ней можно найти в "Записках Державина", в труде о Г.Р. Державине Я.К. Грота {См.: Грот Я.К. Жизнь Державина. Т. 1. С. 241 -- 246, 678 -- 681; Т. 2. С. 165, 233.}, характеристики ей давали современники: Д.Б. Мертваго {См.: Мертваго Д.Б. Записки (1760 -- 1824). СПб, 2006. С. 224 -- 225.}, И.И. Дмитриев {См.: Дмитриев И.И. Взгляд на мою жизнь. М., 1866. С. 61 -- 63.}, С.П. Жихарев {См.: Жихарев С.П.Записки современника. М. -- Л., 1955. С. 107.}. Сведения о занятиях Екатерины Яковлевны изобразительным искусством содержатся в статье Н.П. Морозовой {См.: Морозова Н.П. Из истории державинского быта // Г.Р.Державин и его время. СПб, 2009. Вып. 5. С. 67 -- 79.}.
   О ее брате Александре мы располагаем более скудными и отрывочными сведениями. Он поступил в Морской кадетский корпус в 1776 году. В 1780 году был произведен в гардемарины, а 1 мая 1782 года -- в мичманы.
   В 1782 -- 84 годах на фрегате "Слава России" в составе эскадры вице-адмирала Чичагова Александр Яковлевич был в дальнем походе от Кронштадта до Ливорно и обратно. В начале 1786 года мичман Бастидон получил отпуск с помощью Державина {16 марта 1786 года в письме гр. И.Г. Чернышову Державин благодарил его за предоставление отпуска шурину.}. Находясь в отпуске, он подал прошение об отставке и отправился к Державину в Тамбов. Отправляя сына из Петербурга, Бастидонша писала Державину 16 февраля 1786 года: "Александра Яковлевича поручаю в полную вашу власть и точно такую, какову я над ним имею. Вы с ним, как изволите, поступайте. И наставляйте его, чтоб он мог увидеть себя благополучным, и содержите его построже" {Державин Г.Р. Сочинения. Т. V. С. 420.}.
   У Александра Бастидона были серьезные проблемы с поведением, что вызывало серьезные опасения его матери, 30 марта того же года она писала Державину: "А что пишете об Алексаше, что вы довольны, то вы ему не верьте, а смотрите за ним покрепче, а то вас обманет, затем я довольно им обманута, но и по отъезде всего мне не сказал, а еще осталось на нем много долгу, которые меня, приходя, беспокоят" {Там же, С. 457.}.
   В письме от 19 октября того же года Бастидон вновь напоминала Державину о необходимости контролировать своего сына: "...я вам всегда и пишу, чтоб вы как можно держали построже Алексашу, как собаку, он достоин оного, когда он не заслужил себе ничего хорошего, а только старался меня всегда обманывать" {Там же, С. 603.}.
   В Тамбове Державину удалось пристроить Бастидона на должность: в 1788 году он был назначен стряпчим казенных дел 2-го департамента Верхнего земского суда Тамбовского наместничества. Однако прослужил в Тамбове Бастидон недолго. Во время русско-шведской войны 1789 -- 90 годов Александр Яковлевич на корабле "Америка" принимал участие в Красногорском и Выборгском сражениях. 5 ноября 1890 года Бастидон был пожалован в лейтенанты флота {Общий Морской список. СПб, 1890. Часть III. С. 139.}. А.В. Суворов упоминал Бастидона в письме к Д.И. Хвостову в сентябре 1792 года: "Чудно мне, я не знал, что Бастидон -- супруга Гавриила Романовича. Брат ее лейтенант в Вильманштранде был в драке. Спешит к следствию, к моему огорчению, бывши прежде под судом. Я его не видел" {Суворов А.В. Письма. М., 1986. С. 238.}.
   25 мая 1795 года лейтенант флота Александр Бастидон венчался в Петрозаводске с Марией Феофилактовной, дочерью титулярного советника Феофилакта Ивановича Петрова {Месяцеслов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1793. СПб, 1777. С. 241.}. Мария Феофилактовна родилась около 1772 года. Ее отец Ф.И. Петров служил секретарем воеводы в Вытегре до 1776 года. С 1777 года он был секретарем верхней расправы в Петрозаводске {НАРК, ф. 25, оп. 22, д. 4, л. 169 об. Автор выражает глубокую признательность Т. Мошиной (Петрозаводск) за любезное предоставление этих сведений.}. В 1790 -- 1793 годах Петров в чине титулярного советника служил заседателем 1 департамента верхнего земского суда {Месяцеслов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1793. СПб, 1793. С. 260.}.
   После смерти Екатерины Яковлевны Державиной Александру Яковлевичу, как ее родному брату, полагалась в наследство значительная сумма, так как собственницей петербургского дома Г.Р. Державина формально была его жена. Державин договорился в 1794 году с Бастидоном, что причитающиеся ему деньги будет выплачивать постепенно.
   Александр Яковлевич Бастидон умер 24 июля 1796 года. Обстоятельства его смерти нам известны из письма Державина И.И. Дмитриеву от 5 августа 1796 года: "Другая неделя тому, как шурин мой Александр Яковлевич Бастидон, зашибши роспусками {Род повозки.} весьма легко ногу, но в 24 часа, получив антонов огонь, скончался" {Державин Г.Р. Сочинения. Т. VI. С. 54.}. Бастидон похоронен на Волковом православном кладбище рядом с матерью {Петербургский некрополь. Т. 1. С. 155.}.
   У Александра Яковлевича и Марии Феофилактовны была единственная дочь Екатерина (род. в 1796 году).
   После смерти мужа Мария Феофилактовна проживала с дочерью в доме Бастидонши в приходе Входоиерусалимской церкви. В 1806 году она вышла замуж за Якова Андреевича Галинковского. Сохранилось разрешение на брак, выданное жениху, которое подписал А.Н. Оленин:
   

"Свидетельство

   Служащему в канцелярии Государственного Совета по хозяйственной экспедиции господину коллежскому асессору Якову Андрееву сыну Галинковскому в том, что он действительно состоит по спискам той канцелярии холостым, а потому и может он по желанию его вступить в законный брак.

Июля 5 дня 1806 года" *.

   * РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 1.
   
   Яков Андреевич Галинковский, ставший в декабре 1811 года "непременным секретарем" "Беседы любителей русского слова" {См.: Десницкий В.А. Из истории литературных обществ начала XIX века. 1. Журналы "Беседы любителей русского слова" // Десницкий B. Избранные статьи по русской литературе XVIII -- XIX вв. М.; Л., 1958. C. 124, 129-130.}, -- фигура, хорошо известная историкам русской литературы. Ему посвящено обстоятельное исследование Ю.М. Лотмана, опубликованное в 1959 году {Лотман Ю.М. Писатель, критик и переводчик Я. А. Галинковский // XVIII век. Сб . 4. М; Л., 1959. С. 230 -- 256; см. также: Лотман Ю.М. Галинковский Я.А. // Русские писатели 1807 -- 1917. Биографический словарь. Т. I. А -- Г. М, 1989. С. 515 -- 516; Лотман Ю.М. Галинковский Я.А. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. (А -- И). Л., 1988. С. 192-194.}.
   Яков Андреевич родился 6 октября 1777 года. Он происходил из малороссийских дворян, был сыном Прилуцкого полкового писаря. В 1785 -- 1787 годах учился в Киево-Могилянской академии, далее в пансионах в Прилуках и Переяславле, в благородном пансионе при Московском университете (1797) и затем в самом университете. Владел латинским, французским, английским и немецким языками.
   Галинковский был зачислен с 13 лет в службу в лейб-гвардии Конный полк ефрейт-капралом (17 марта 1790 года). 15 апреля 1797 года его перевели в Кавалергардский полк. По расформировании полка был выпущен в Кирасирский гр. Салтыкова 2-го полк эстандарт-юнкером (9 ноября 1797 года), а по именному высочайшему повелению был отставлен на собственное пропитание с тем же чином 2 октября 1798 года.
   22 марта 1799 года Галинковский поступил на службу в Межевую канцелярию, где был переименован в губернские регистраторы. 11 октября 1800 года он уволился и поступил на службу в главную Соляную контору, где 4 декабря того же года был произведен в городовые секретари. 5 августа 1801 года Галинковский поступил в канцелярию главного директора почт, в которой служил по 31 мая 1805 года. 18 сентября 1801 года Галинковский был произведен в коллежские секретари за отличие. 31 декабря 1804 года Высочайшим именным указом он был пожалован в коллежские асессоры. По высочайшему повелению 31 мая 1805 года Яков Андреевич был определен в канцелярию Государственного Совета на вакансию письмоводителя {РГИА, ф. 1349, оп. 4, д. 7, л. 19-21.}.
   Галинковский познакомился с Г.Р. Державиным, вероятно, еще до 1806 года, а после женитьбы на Марии Бастидон он стал принадлежать еще и к его родственному окружению.
   В 1808 году освободилась вакансия смотрителя народных училищ Лужского уезда. Эта должность была весьма привлекательна для Галинковского. В Лужском уезде было только одно уездное училище в Луге, в котором обучалось 35 учеников, приходских училищ не было ни одного. Смотритель мог проживать в Петербурге и приезжать в Лугу раза два в год. За выполнение столь необременительных обязанностей полагалось жалованье 400 рублей в год. Но главным, что так привлекало в этой должности Галинковского, конечно же, было то, что появлялась возможность регулярно бывать в собственном имении, которое жена Галинковского и его падчерица получили в наследство от М.Д. Бастидон. Яков Андреевич мог присматривать за имением, а одновременно отдыхать от городской суеты и без помех заниматься литературным трудом. Но Галинковскому не хотелось лишаться должности в канцелярии Государственного Совета. Яков Андреевич подал прошение о назначении его смотрителем училищ с сохранением прежней должности (см. приложение 3). Ходатайство Галинковского было необычным: в качестве основного аргумента он выдвигал свои литературные заслуги. Но это прошение было вполне в духе времени, оно достигло желаемого результата: 13 июля 1808 года Яков Андреевич был утвержден в должности смотрителя училищ. Если изначально речь шла о двух поездках в Лугу в год, то в докладе И.А. Ведемейера императору уже о трех, а в прошении о предоставлении очередной отлучки Галинковский писал уже о четырех поездках в год:
   
   "1808 13 июля последовало высочайшее соизволение на помещение меня в смотрители училища с сохранением места моего при канцелярии Г. Совета. О сем объявлено было в тоже время г. Министру просвещения через г. правителя оной канцелярии. Вследствие чего и выдаваны мне были паспорты на проезд на 28 дней каждый раз, и я имел позволение отлучаться 4 раза в год по новой моей должности. Но с 1809 июля 4 дня не был я в Луге, почему ныне и желаю получить просимый мною отпуск" {РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 15.}.
   
   Летом 1811 года Галинковский не ограничился обычными 28 днями и просил продлить отпуск еще на 28 дней, причем отпускной паспорт просил прислать ему в город Сольцы, находившийся поблизости от имения:
   
   "Объявитель сего служивший по бывшей канцелярии Г.Совета письмоводителем надв. сов. Галинковский, исправляющий дела по Г.Канцелярии и занимающий по высочайшему соизволению место смотрителя училищ Лужского уезда по должности сей отпущен в показанный уезд от нижеписанного числа впредь на 28 дней июня 26 дня 1811.

Подписал Статс-секретарь Оленин.

   
   Об отпуске надв. сов. Галинковского вторично. <...> по увольнении его от 26 июня в отпуск на 28 дней не успел он по должности смотрителя покончить всех дел в оный срок и что в училищном деле производятся ныне перестройки и починки, требующие личного его присутствия, почему и просит о продолжении ему отпуска еще на 28 дней впредь от 26 июля и о присылке оного к нему в Лугу или Сольцу, где он ныне пребывание имеет" {РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 18-19.}.
   
   Упомянутый список литературных трудов
   Галинковского, включенный им в текст прошения о назначении на должность смотрителя училищ, позволил установить, что Яков Андреевич в начале 1800-х годов перевел несколько пьес А. Коцебу, опубликованных без указания имени переводчика: "трогательную драму" "Недовольные мужья" {Коцебу А. Недовольные мужья. Трогательная драма. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. Смоленск: При Губернском правлении, 1802. Посвящение переводчика "Любезному моему другу! Сестре С** М** К)** в воспоминание" с датой и подписью: "Г*** Ноября 20 дня 1801 года". Подстрочные примечания частично подписаны "Перев. Г***".}, комедии "Вертопрах" {Коцебу А. Вертопрах. Комедия в трех действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. Смоленск: При Губернском правлении, 1803. В 1812 году вышло второе издание этого перевода.}, "Родственники" {Коцебу А. Родственники, Комедия в пяти действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. М.: В тип. С. Селивановского, 1803. Повторно напечатана в 1825 году. Вошла в состав издания: Театр августа фон Коцебу. М, 1803. (Ч. 7. С. 1 -- 131).} и драму "Пожертвование собою" {Пожертвование собою, Драма в трех действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. М.: В тип. С. Селивановского, 1803. Повторно напечатана в 1824 и 1825 году. Вошла в состав издания: Театр августа фон Коцебу. М, 1802.(Ч. 13. С. 139-251).}.
   В 1811 с момента основания общества "Беседа любителей русского слова" Галинковский "стал членом-соревнователем 2-го разряда, где председателем был Г.Р. Державин, и ему назначено было "делать извлечения из общего круга литературы", а в 1812 году он становится секретарем общества" {Альтшуллер М.Г. Беседа любителей русского слова: У истоков русского славянофильства. М., 2007. С. 305.}.
   23 декабря 1811 года "за ревностную службу" Галинковский был награжден орденом св. Владимира 4 степени. В декабре 1812 года Яков Андреевич изъявил желание дополнительно к занимаемым должностям служить еще и в Провиантском департаменте. 15 декабря 1812 года Н. Лаба испрашивал согласие на это назначение у А.Н. Оленина. Согласие было получено, и 30 января 1813 года Галинковский был определен сверх занимаемых должностей в Провиантский департамент, где 7 марта 1813 года получил за отличие нашивки.
   Яков Андреевич Галинковский скончался 18 июня 1815 года. А.Н. Оленин докладывал об этом императору:
   
   "Всеподданнейшее донесение о смерти чиновника надворного советника Галинковского.
   Служивший в Государственной Канцелярии в числе чиновников надворный советник Галинковский по воле божьей скончался сего июня 18 числа от простуды. О чем я долгом моим поставляю, как отправляющий должность государственного секретаря, всеподданнейше Вашему императорскому Величеству донести" {РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 22.}.
   
   Яков Андреевич был похоронен на Волховом кладбище. Детей у Галинковского не было.
   Вдова Галинковского Мария Феофилактовна получила свидетельство "для свободного жительства, где пожелает". В 1823 году она обратилась с прошением о назначении пенсиона:
   
   "Его превосходительству исправляющему должность государственного секретаря тайному советнику и разных орденов кавалеру Алексею Николаевичу Оленину. От вдовы надворной советницы Марьи Галинковской.

Покорнейшее прошение.

   Муж мой надворный советник и ордена св. Владимира 4 ст кавалер Галинковский, продолжая службу с 1790 года первоначально в Кавалергардском и Кирасирском полках, а потом по статской части в разных местах, принадлежащих ведомству Министерства юстиции, финансов, народного просвещения, военного, главного директора почт и преимущественно письмоводителем в канцелярии Государственного Совета скончался в 1815 году. В течение сего 25-ти летнего беспрерывного деятельного и отличного служения его, о котором могут свидетельствовать начальства, неусыпные труды, сопряженные с отправлением им в одно и то же время с 1808 двух, а с 1813 трех особых должностей при других ученых его занятиях переводами и собственными сочинениями, изданными в свет, преждевременно ослабили его здоровье и ускорили его смерть.
   Поражена будучи сею потерей я в терпеливом молчании переносила горестную мою участь дотоле, пока имела способы к безнуждному себя содержанию и не дерзала взывать о милости. Но с продолжением времени, возвысившего цены на жизненные потребности, способы сии истощились, и обстоятельства заставили меня испытывать самые уже нужды со всеми тяготными их последствиями.
   В сем затруднительном положении осмеливаюсь ныне прибегнуть к Вашему превосходительству со всенижайшей просьбою о исходатайствовании мне в уважение заслуг мужа моего, окончившего жизнь на службе в канцелярии Государственного Совета всемилостивейшего от монарших щедрот пенсиона.

Вдова надворная
советница
Марья
Глинковская.
Февраля 1823
года.
Жительство имею Московской части 1 квартала в доме" *.

   * РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 25.
   
   В апреле 1839 года Галинковская составила завещание (см. приложение 4), по которому имение в Лужском уезде предназначалось ее внуку Аполлону Федоровичу Сеславину. По-видимому, она считала своего внука человеком легкомысленным, поэтому в декабре того же года сделала к завещанию дополнение, которым запрещала наследнику продавать имение до достижения 30-ти летнего возраста.
   Мария Феофилактовна Галинковская умерла 6 января 1842 года. Похоронена на Волковом кладбище.
   Единственная дочь Марии Феофилактовны Екатерина унаследовала от Г.Р. Державина по его завещанию 9000 рублей. Эти деньги представляли собой невыплаченную Державиным часть долга ее отцу Александру Бастидону по их взаимным расчетам по наследству после Екатерины Яковлевны Державиной. По завещательному распоряжению Гаврилы Романовича его вторая жена Дарья Алексеевна указанную сумму должна была "заплатить в течение своей жизни или в наследство по себе оставить" {Русский архив. 1911. Кн. 2. No 6. С. 208.}. Однако Дарья Алексеевна, выплатив часть суммы сразу, обязалась погасить долг в течение всего 3-х лет, причем с процентами. Это было оформлено распиской от 23 января 1817 года, по которой Державина будто бы взяла 7000 рублей в долг у Бастидон. На обороте расписки в 1818 и 1819 годах Екатерина Александровна расписалась в получении как Бастидон, а в феврале 1820 года -- как подполковница Екатерина Сеславина, урожденная Бастидон {ОПИ ГИМ, ф. 281, оп. 2, д. 35, л. 38.}. Следовательно, Екатерина Александровна вышла замуж около 1819 года. Ее мужем был Федор Никитич Сеславин, сын Ржевского городничего Никиты Степановича Сеславина (1756 -- 1827), владевшего 56 душами крепостных в сельце Есемове Ржевского уезда Тверской губернии. Он родился около 1783 года, воспитывался во 2-м кадетском корпусе, откуда был выпущен в 9-й артиллерийский полк подпоручиком. В этом же полку, переименованном в Сибирскую артиллерийскую бригаду, Сеславин был произведен в чин поручика 12 апреля 1806 года. В 1807 году с 12 ноября по 6 декабря он принимал участие в боевых действиях против киргизов в Сибири. В 1811 году Федор Никитич был переведен в 1-ю резервную бригаду с производством в штабс-капитаны. Он участвовал в сражениях против французов в 1812 году: 19-20 июля при Клястицах(награжден золотой шпагой с надписью "За храбрость"), 30 июля при д. Свально, 5-6 августа при Полоцке, 6-8 сентября при взятии штурмом Полоцка(награжден орденом св. Владимира 4 степени с бантом), 15-16 ноября при реке Березине(награжден чином капитана). В 1813 году Сеславин принимал участие в боевых действиях за пределами России: 27 апреля в Саксонии при г. Мильберге, в главном сражении при Бауцене (награжден орденом св. Анны 2 класса и прусским орденом "За заслуги"), 11 августа под Берлином (вторично награжден чином капитана и прусским орденом Красного орла), 25 августа при Деневице, 17-19 сентября при Виртемберге, 6 -7 октября при Лейпциге (получил высочайшее благоволение). В сентябре 1813 года Сеславин был переведен в 21-ю бригаду, которая в октябре 1814 года была переименована в 9-ю. В 1814 году он участвовал в боевых действиях во Франции: 18 февраля при взятии крепости Соассон, 25 и 27 февраля при Лайоне, 20 марта при штурме крепости Компьеня и до окончания кампании при Париже. 10 июня 1816 года Сеславин был уволен по прошению по болезни от военной службы подполковником с мундиром и состоял в отставке в течение 4-х лет. 1 мая 1820 года он был назначен присутствующим в гоф-интендантской конторе, а 20 июля того же года переименован в коллежские асессоры. 9 декабря того же года произведен в чин надворного советника {РГИА, ф. 470, оп. 4, д. 32, л. 12 -- 15.}. В 1821 году у Федора Никитича и Екатерины Александровны родился сын Аполлон.
   Во время пребывания в гоф-интендантской конторе Сеславин "должность исправлял с особым рвением" {РГИА, ф. 470, оп. 4, д. 133, л. 16.}. Но болезнь помешала ему продолжить службу. 17 июня 1823 года Федор Никитич был освидетельствован на предмет годности к службе по состоянию здоровья:
   
   "Гоф-интендантской конторы советник г. надворный советник Сеславин, несколько уже лет страдая геморроидальными припадками и обструкциями внутренностей, впоследствии получил гипохондрию и впал в нервическую сухотку. От сих болезней хотя при долговременном нашем лечении и получал несколько раз облегчение, но ежедневные занятия в должностях усиливают оные, так что обезнадеживают его к скорейшему выздоровлению, а потому и службы Его Императорского Величества продолжать ныне не может. В чем и свидетельствуем:

Доктор медицины и хирург надворный
советник
Богдан
Ганн.
Штаб-лекарь статский советник и
кавалер Петр
Чернивецкий" *.

   * РГИА, ф. 470, оп. 4, д. 133, л. 10.
   
   3 августа 1823 года Сеславин был уволен по прошению по болезни с обращением в пенсион полного жалованья.
   Екатерина Александровна Сеславина умерла не позднее 1739 года. 30 октября 1839 года Федор Никитич с сыном составили между собой раздельный акт, по которому разделили имение, оставшееся после смерти Екатерины Александровны в Лужском уезде. Федору Никитичу досталось 28, а его единственному сыну Аполлону 97 ревизских душ крестьян.
   Федор Никитич Сеславин умер 27 апреля 1858 года. Похоронен на Волковом кладбище рядом с Я.А. Галинковским {Петербургский некрополь. Т. 4. С. 66.}.
   О сыне Сеславиных Аполлоне Федоровиче известно немного. 18 декабря 1829 года ржевский уездный предводитель дворянства выдал справку о том, что Аполлон -- законный сын своего отца. В апреле 1830 года дворянское депутатское собрание Тверской губернии утвердило внесение его в дворянскую родословную книгу, о чем было выдано свидетельство {РГИА, ф. 1343, оп. 36, д. 22752, л. 56 -- 58. Гербовое дело Сеславиных.}.
   В 1839 году Сеславин был юнкером Короля Прусского полка. В 1853 году он был уже отставным штабс-капитаном. После смерти отца Сеславина бывшее имение Бастидонши в Лужском уезде, разделенное было между несколькими владельцами, снова сосредоточилось в одних руках. За прошедшие полвека оно не только не уменьшилось, но даже заметно увеличилось за счет приобретений у соседей. В имении было около 300 ревизских душ и 2772 десятины земли. Как землевладелец в Лужском уезде, Сеславин хотел быть внесенным еще и в дворянскую родословную книгу Санкт-Петербургской губернии, о чем подал прошение 22 апреля 1854 года. Внесение в книгу позволило бы ему участвовать в дворянских собраниях уезда и в дворянских выборах. К своему прошению Сеславин не приложил никаких доказательств дворянского происхождения, но обещал представить документы в скором времени, однако слова своего не сдержал, и дело о его дворянстве было сдано в архив в декабре 1860 года {ЦГИА СПб, ф. 536, оп. 6, д. 2394, л. 1. Дело о дворянстве Сеславина.}. Помимо лужского имения Аполлону Федоровичу принадлежали сельцо Боково Московской губернии и небольшая часть сельца Есемово, Сеславино тож, Тверской губернии.
   К моменту отмены крепостного права на имении Сеславина числился большой долг сохранной казне, были также и частные долги с недоимками по ним и недоимки по податям. Стараясь выжать из имения в Лужском уезде максимум возможного, Сеславин перевел крестьян на смешанную повинность: помимо выплаты оброка они должны были еще трудиться на барщине. Крестьяне соглашались платить оброк, но были категорически против барщины. К маю 1862 года они взбунтовались и полностью вышли из повиновения. Для усмирения крестьян в имение была направлена 7-я рота лейб-гвардии Литовского полка. По прибытии роты в Бараново крестьяне сразу пришли в повиновение.
   Сеславин был женат на Евгении Петровне, за которой не получил никакого приданого. Детей у них не было. 8 марта 1866 года Евгения Петровна получила от мужа по купчей деревню Пустошка с пустошью Обла, в которых было 33 ревизских душ крестьян и 591 десятина земли {РГИА, ф. 577, оп. 35, д. 741, л. 16 -- 17.}. Прекратив супружеские отношения с мужем и получив более половины его состояния, Евгения Петровна продолжала требовать с него деньги. 20 февраля 1868 года поверенный от Евгении Сеславиной Моисей Лейбович Аскназий подал исковое прошение в Санкт-Петербургский окружной суд, при котором представил расписку Сеславина на 10000 рублей, написанную в июле 1864 года. Сеславин в подтверждение того, что ничего не должен Евгении Петровне представил ее расписку:
   "1865 октября 28 дня. Я, нижеподписавшаяся жена штабс-капитана Аполлона Федоровича Сеславина Евгения Петрова выдала настоящий квитанционный документ при нижеподписавшихся свидетелях мужу моему в том, что по случаю отлучки для излечения болезни на продолжительное время я по взаимному соглашению со своим мужем в видах обеспечения своего содержания и расходов на лечение получила от своего мужа на сей предмет часть движимого и недвижимого имущества всего на сумму двадцать тысяч рублей сер. Все могущие открываться долги мои я за получением означенной части должна брать на себя, равно как и долги мужа моего я принимать на себя ни в коем случае не должна. Так как я получила от мужа моего как выше уже сказано всего на сумму в двадцать тысяч рублей серебром, то я обязуюсь из собственно ему принадлежащего имения движимого или недвижимого до смерти его более не требовать" {Решения гражданского кассационного департамента 1869 -- 1870. СПб, 1870. Т. 2. С. 1467.}.
   Сеславин не спешил составить выкупной договор с крестьянами, но 31 октября 1869 года мировой посредник 2-го участка Лужского уезда подверг имение обязательному выкупу за долг сохранной казне {ЦГИА СПб, ф. 190, оп. 2, д. 289, л. 1 -- 45.}. По выкупному акту Сеславин оставил за собой 1097 десятин, в том числе 5 десятин относилось к усадьбе, пашни 155 десятин, 445 десятин покоса, леса 484 десятины, дорог и рек 6 десятин {ЦГИА СПб, ф. 190, оп. 9, д. 716, л. 38.}.
   Аполлон Федорович Сеславин умер до 1888 года. 9 февраля 1888 г недоимка, числившаяся за Сеславиным по податям за дворовых крестьян в с. Сеславине, была удержана из выкупной ссуды по сельцу Боково. Ссуда предназначалась наследникам госпожи Вильдгрубе, которой Сеславин завещал свое недвижимое имение. Вильдгрубе тогда уже не было в живых, ее имуществом распоряжались опекуны Клейзер и Грегор {ЦГИА СПб, ф. 190, оп. 9, д. 716, л. 140.}.
   Аполлон Сеславин был последним из потомков Якова Леонтьевича и Матрены Дмитриевны Бастидон, после его смерти эта линия пресеклась.
   

Приложение

I
С.И. Львова -- М.Д. Бастидон

   "2 мая 1788 года. Москва.
   Милостивая государыня моя Матрена Дмитриевна.
   За все Ваши ласки и одолжения ко мне и к детям моим приношу мою благодарность. Матушка, я к вам 2 письма по приезде моем в Москву писала.
   При сем посылаю двух мальчиков сыну моему Афанасию {Афанасий Юрьевич Львов (род. в 1771 году) заканчивал тогда Морской кадетский корпус.}. Покорно прошу, моя милая, приказать принять в Ваш дом их, и что при них есть, да 1 рубль денег, а ямщика принять на пищу им, покудова сын мой будет из Кронштадта для принятия их и принесет вам благодарность, а письмо покорно прошу, моя милая, не удержать вернейшее переслать к нему. Как скоро он получит письмо мое, так скоро и не умедлит быть для взятия от вас мальчиков . Впрочем остаюсь, свидетельствуя мое искреннее почтение вам, моя мать и милостивой государыне моей Афросинье Амельяновне {Бывшая придворная карлица.}, и прошу о содержании меня с детьми в вашей непременяности милостивые государыни. Благодарю и вас матушка Афросинья Амельяновна за ваши ласки ко мне и детям моим.

Милостивые государыни, покорная вам
Софья Львова.

   На Николае {Николай Юрьевич Львов (род. в 1773 году).} моем прошу не взыскать, милостивые государыни, что он не пишет к вам. Его у меня нет, а живет в университете. Покорно прошу мое почтение засвидетельствовать милостивые мои государыни милостивым государыням Анне Ивановне, Лизавете Алексеевне, Мавре Алексеевне, Максиму Дмитриевичу, Марье Андреевне, Осипу Ивановичу, Афанасию Ивановичу {Вероятно, Афанасий Иванович Усов, женатый на сестре С.И. Львовой Марии.} и Катерине Яковлевне {Е.Я. Державина.}" {ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 1,д. 14041, л. 11.}.
   

II
Катерина Чеканаева -- Д.А. Державиной

   "Ваше высокопревосходительство
   Милостивая государыня, Дарья Алексеевна.
   Почитая истинно и совершенно любя и помня благодеяние и милости почтенного моего благодетеля {Подразумевается Г.Р. Державин.}, посему поставляя долгом себе и удовольствие поздравить вас, милостивая государыня, со днем вашего рождения и наступающим днем ангела вашего, желаю искренне вам всякого благополучия и совершенного здоровья и множество лет, равно и с наступающим праздником святыя пасхи, желаю благополучно встретить и провести, надеюсь, что сии строки найдут вас еще в Петербурге. Впрочем, препоручая себя в ваше расположение, милостивая государыня, честь имею быть с истинным почитанием и совершенною преданностию вашего превосходительства покорная слуга Катерина Чеканаева

От 16 марта 1817 года.
Москва.

   Не почтите в невежество, милостивая государыня, а покорнейше вас прошу доставить приложенную записочку, чем чувствительно обяжете" {ИРЛИ, ф. 96, оп. 11, д. 288, л. 1.}.
   

III
Записка о службе и сочинениях к. асессора Галинковского

   "К. асессор Галинковский в службу вступил из дворян в конную гвардию ефрейт-капралом 1790 года и, продолжая оную, поступил при императоре Павле 1797 года в кавалергарды, откуда, по уничтожении сего корпуса перешел с прочими в армию и, наконец, переменяя службу, принят секретарем к первому члену Межевой канцелярии его превосходительству Волчкову 1799 года. Происходил чинами постепенно; потом находился в Соляной конторе и из оной переведен в канцелярию главного директора почт 1801 августа 5. И того же года при коронации за отличие и ревностную службу высочайшим именным указом произведен в чин коллежского секретаря. Из Почтовой переведен в канцелярию Государственного Совета 31 мая 1805 года, а в настоящем чине к. асессора состоит с 31 декабря 1804. Женат, от роду ему 30 лет. Кроме жалованья доходов не имеет.
   Учился сперва в Киевской академии, потом в Московском университетском пансионе и в самом университете.
   Имея часто свободное время от должностей весьма маловажных и принятых им по случаю: от должностей, которые по худым его обстоятельствам, по неимению никакого покровительства и состояния совершенно не соответствовали его способностям, употребил он незанятые руки к обрабатыванию отечественной словесности и упражнялся до сего времени в разных переводах и сочинениях.
   Из оных следующие изданы в свет и напечатаны:
   I. Маленький роман под именем: Часы задумчивости, печатан в Москве, 1798 года, 1 том в 12-ю д {Галинковский Я.А. Часы задумчивости. Новый роман, изображающий мысли влюбленного человека, со всем энтузиазмом страсти и чувствительности. Ч. 1 -- 2. М.: В Сенатской тип. у В. О., 1799.}.
   II. Красоты Стерна, перевод с аглицкого {Стерн Л. Красоты Стерна, или Собрание лучших его патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь для чувствительных сердец. Пер. с английского [Я.А. Галинковского]. М.: Сенатск. тип., 1801.}, поднесенный государю императору в день коронации 1801 года с следующим, Его Величеством одобренным письмом:
   "Подлинник сих Красот Стерна был поднесен Иосифу II Римскому императору как образец британской литературы. Я осмеливаюсь посвятить его человеколюбивой кроткой душе Вашего Императорского Величества как сокровище, достойное и другого ковчега Дариева, и другого Александра. Великий монарх! Не по изяществу дарований автора, которые были бы все еще маловажны, чтоб достигать высоты престола, но по чистоте сердца, благоговеющего к вам, примите сию малую жертву. Мои музы ни счастливы, ни богаты, но я не желаю сокровищ, а одного милостивого, благосклонного вашего взора".
   III. Переводы из Коцебу:
   1. Комедия Родственники {Коцебу А. Родственники, Комедия в пяти действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. М.: В тип. С. Селивановского, 1803.}.
   2. Пожертвование самим собою {Коцебу А. Пожертвование собою, Драма в трех действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. М.: В тип. С. Селивановского, 1803.}.
   3. Вертопрах {Коцебу А. Вертопрах. Комедия в трех действиях. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. Смоленск: При Губернском правлении, 1803.}.
   4. Недовольные мужья. Драма {Коцебу А. Недовольные мужья. Трогательная драма. Пер. с немецкого [Я.А. Галинковского]. Смоленск: При Губернском правлении, 1802.}. и проч. безделки, правленые им и переведенные для книгопродавцев.
   IV. Корифей, или ключ литературы {Корифей, или Ключ литературы. Ч. 1-3. Кн. I-II. СПб: В тип. Шнора, 1802-1807.}. Издание периодическое в 12 томах, из коих 11 вышли в публику.
   Печатан в СПб 1802--1807. В нем содержатся между прочими следующие ученые статьи:
   1. Курс прозы: грамматика-логика-искусство ораторства, или о красноречии вообще {Галинковский Я.А. Курс прозы // Корифей, или Ключ литературы. 1804. Ч. 2. Кн. 8. С. 3-216.}.
   2. Рассуждение об истории {Галинковский Я.А. История // Там же. 1802. Ч. 1. Кн. 1. С. 47--186.}.
   3. Номенклатура классических авторов для всех наук вообще {Галинковский Я.А. Краткая энциклопедия или Номенклатура известнейших а) основателей и b) классических авторов для каждой науки, показанной в нашей Таблице // Там же. 1802. Ч. 1. Кн. 1. С. 204 -- 208; 1803. Ч. 1. Кн. 2. С. 161 -- 163; 1803. Ч. 1. Кн. 3. С. 141 -- 150; 1803. Ч. 1. Кн. 4. С. 118 -- 121; 1803. Ч. 1. Кн. 5. С. 96 -- 102. Публикация не была завершена.}.
   4. Опыт истории наук и художеств {Галинковский Я.А. Картина просвещения или Краткая история наук и художеств, новых веков // Там же. 1802. Ч. 1. Кн. 1. С. 187 -- 203; 1803. Ч. 1. Кн. 2. С. 145 -- 160; 1803. Ч. 1. Кн. 3. С. 133 -- 139; 1803. Ч. 1. Кн. 4. С. 121 -- 128; 1803. Ч. 1. Кн. 5. С. 68 -- 79.}.
   5. Археология или познание изящности в древних художествах {Галинковский Я.А. Археология словесности и художеств // Там же. 1805. Ч. 2. Кн. 9.}.
   II. Курс стихотворства: Трагедия -- комедия -- опера -- драма и проч. роды {Галинковский Я.А. Введение во всеобщую словесность // Там же. 1802. Ч. 1. Кн. 1.С. 17 -- 20. О разделении словесности // Там же. 1802. Ч. 1. Кн. 1. С. 27 -- 44. Опыт словесности // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 2. С. 3 -- 28; 1803. Ч. 1. Кн. 3. С. 3-35. Трагедия // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 2. С. 31 -- 145. Комедия // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 3. С. 36 -- 126. Продолжение словесности: Опера // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 4. С. 100 -- 117. Продолжение опыта словесности: Ода // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 5. С. 79 -- 96. О стихотворстве вообще // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 6. С. 131 -- 136.}.
   III. Полный трактат об эпопее или Опыт о славнейших эпических творениях в 3-х томах {Галинковский Я.А. Эпопея // Там же. 1803. Ч. 1. Кн. 6. С. 143 -- 156. Опыт о славнейших эпических стихотворцах: А. Древние // Там же. Ч. 2. Кн. 7. С. 3 -- 296. Б. Новые // Там же. 1805. Ч. 2. Кн. 10. С. 3 -- 232. Продолжение опыта об эпопее. Мильтон // Там же. 1807. Ч. 2. Кн. 11. С. 3 -- 220. Публикация не завершена.}.
   Здесь рассматриваются со всею подробностию лучшие и славнейшие, древние и новые поэмы. Статьи Гомер и Вергилий составляют с приложениями 1-й том. Камуэнс и Тасс том 2-й. Мильтон 3-й.
   Его Императорское Величество по прочтении программы сего издания, представленной докладчиком его превосходительством Трощинским, изволил повелеть печатать оное на счет Кабинета, а издателю при поднесении 1-й книжки всемилостивейшее пожалован перстень бриллиантовый. Но, как выданной из кабинета на сие издание суммы оказалось недостаточно, то 12-я книга, в коей помещено будет помянутого опыта окончание, до сего времени не вышла.
   V. Тайная история нового фр. Двора {Тайная история нового французского двора и любопытные анекдоты, относящиеся до Сент-Клудского кабинета в Париже. 4.1 -- 3. Пер. с французского [Я.А. Галинковского]. СПб.: при Академии наук, 1807.}. Перевод с французского, с пополнениями, поправками, примечаниями и критикою переводчика на многие бывшие в прошедшую французскую кампанию весьма дурно переведенные политические отрывки, печатанные из корыстолюбия книгопродавцев. В 2-х томах. Печатана в С.П-бурге, 1806 г. в 8-ку в Императоре. Академич. Типографии.
   VI. Утренник прекрасного пола или всегдашний дамский календарь {Галинковский Я.А. Утренник прекрасного пола. СПб.: Тип. Императорского театра, 1807. В одном из экземпляров этого издания, хранящемся в РНБ (шифр 18.231.1.14), имеется дарственная надпись: "Его превосходительству Петру Корнильевичу Сухтелену, почтеннейшему любителю наук, художеств и словесности в знак истинного почтения и преданности сей малый памятник трудов своих посвящает Сочинитель. В Санкт-Петербурге, Января 20 дня. 1808".}. Сочинение, содержащее сии отделения:
   1. Сочинения прозаические о славнейших женщинах {Галинковский Я.А. Славные женщины // Там же. С. 1 -- 36.} -- повесть Сидония, взятая из Нового Русского Романа, сочиненного им же Г. {Галинковский Я. А. Сидония или невинное вероломство, отрывок из нового Русского романа // Там же. С. 104 -- 199.}.
   2. Сочинения стихотворные: Послания Саффы и Фаона в стихах без рифм {Галинковский Я.А. Памятник нежной Саффе, или Любовные письма ея и Фаона (называемые Героидами) в стихах // Там же. С. 37 -- 103.}.
   3. Хронологические любопытные познания и проч. {Галинковский Я.А. Отделение II. Некоторые необходимые гражданские сведения // Там же. С. 191 -- 229. Отделение III. Любопытные познания о счислении времени // Там же. С. 230 -- 278.}. Печатан 1807. 1 т. в 12 долю. Сочинение сие поднесено
   было Ея Величеству Государыне Императрице Елизавете Алексеевне, за которое сочинитель удостоился получить перстень.
   Означенный Галинковский сверх сих сочинений имеет многие не изданные, как то:
   1. Историческое исследование о древних нравах и просвещении предков наших {Это сочинение Галинковского, по-видимому, не было опубликовано.}.
   2. Национальный русский роман под именем Глафира, или прекрасная валдайка в 10 ч. и пр. {Отдельные письма из этого романа были опубликованы в журнале "Северный Меркурий" (СПб: [В.Ф. Вельяминов-Зернов], 1805. Кн. 1. С. 60 -- 74). Отрывок из романа под названием "Сидония, или Невинное вероломство" впервые был опубликован в книге "Утренник прекрасного пола" (С. 104 -- 199).}.
   Он просит о милостивом и начальническом воззрении на 18-ти летнюю службу его и сии труды в словесности; и по примеру многих ученых людей, так щедро Монархом награжденных, не оставить и его в забвении, исходатайствовав ему Высочайшее соизволение Государя Императора на занятие желаемой им вакансии уездного смотрителя училищ в Луге с сохранением нынешнего его жалованья и места" {РГИА, ф. 1162, оп. 7, д. 209, л. 6 -- 9.}.
   

IV
Завещание М.Ф. Галинковской

   "Во имя Пресвятой Троицы Отца и Сына и Святаго Духа аминь.
   Помышляя о неизбежном часе смерти и призвав Всемогущего Творца в помощь, я, нижеподписавшаяся вдова надворная советница Мария Феофилактовна дочь по первому мужу Бастидонова, а по второму Голенковская, будучи в здравом уме, совершенном рассудке и полной памяти, желая при жизни своей распорядиться собственным моим благоприобретенным движимым и недвижимым имуществом, заблагорассудила постановить к непременному исполнению по смерти моей се мое духовное завещание в нижеследующем:
   1.Святые иконы, три образа, один спасителя, другой Божьей матери, и третий Иоанна Крестителя в серебр ризах с вызолоченными венцами отдать в ту церковь, при которой предано будет бренное тело мое земле, животворящий крест с изображением на другой стороне Казанской божьей матери на круглой серебряной доске с серебряной цепочкой и образ божьей матери в серебряном окладе с жемчужной ризой внуку моему юнкеру Короля Прусского полка Аполлону Федоровичу Сеславину. Киоту красного дерева, домашнюю мебель, посуду и прочие мои вещи равно 6 серебряных столовых ложек, 6 серебр чайных и серебряную лампадку и ситечко чайное живущей при мне девице Надежде Исаевной Неволиной -- дочери умершего чиновника 14 класса, серебряные сахарницу и 2 солонки внуке моей -- девице Ольге Тукмачевой дочери умершего надворного советника, серебряный ковшик в церковь десятинского девичьего монастыря что в Новгороде, перстень бриллиантовый солитер -- внуку моему Аполлону Сеславину.
   2. Деревни мои СПб губернии в Лужском уезде Малахово и Бараново с крестьянами сколько по последней ревизии значится со вновь рожденными обоего пола детьми, принадлежащими землями, пустошами, всеми угодьями и крестьянским имуществом завещаю в вечное и потомственное владение вышеупомянутому внуку моему Аполлону Сеславину с тем, чтобы он со вступление во владение сих деревень выдал из доходов с оных единовременно 2000 рублей родному моему племяннику майору Александру Андреевичу Лебедеву сроков в 2 года непременно, кроме того, обязан он, Сеславин, из доходов же завещанных ему деревень выдать ежегодно родной племяннице моей вдове надворной советнице Татьяне Петровой Тукмачевой по 200 рублей до смерти ея, а также по 100 рублей ассигнациями другой племяннице моей титулярной советнице Елизавете Андреевне Знаменской ежегодно по смерть ея.
   3. В случае смерти (от чего Боже храни) внука моего Аполлона Сеславина, и если не будет от него законных наследников, то в таком разе завещанные ему Сеславину образ Божьей матери в жемчужной ризе отдать племяннице моей Татьяне Петровне Токмачевой, крест на круглой серебряной доске племяннику моему майору Александру Лебедеву, бриллиантовый перстень солитер племяннице моей Елизавете Знаменской. Деревни же с крестьянами, землями, пустошами в вечное потомственное владение: деревня Баранова племяннику моему майору Александру Андреевичу Лебедеву но с тою обязанностью, чтобы он со вступление во владение выдавал еще из доходов с оной сестре своей, а моей племяннице Елизавете Андреевне Знаменской ежегодно по 200 руб по день ее смерти, деревня же Малахова племяннице моей Татьяне Петровне Тукмачевой также в вечное и потомственное владение.
   4. Живущей при мне крепостной женщине Ирине Ивановой дать отпускную на волю.
   5. Купленный мною в Новгороде деревянный дом в Софийской части с принадлежащею к нему землею и строением отдаю в вечное и потомственное владение отпущенному от меня на волю дворовому человеку Даниле Игнатьеву, которому и выдать имеющуюся у меня купчую крепость.
   6. Когда постигнет воля божия и прекратится моя жизнь, то бренные остатки мои предать земле при церкви на Волковом кладбище, на что, а равно и на другие могущие быть издержки по этому завещанию употребить 2000 рублей имеющиеся в билете на положенные мною в Государственный заемный банк.
   7. Волю сего духовного завещания предоставляю исполнить упрошенных мною и принявших сию христианскую обязанность гг действительных статских советников Алексею Сергеевичу Ахлопкову, Николаю Евстигнеевичу Тукмачеву и Григорию Ивановичу Кузьминскому.
   8. Но если при жизни моей встретятся какие-либо непридвидимые обстоятельства и нужно будет сделать перемены в этом завещании, то предоставляю себе право, уничтожа оное сделать вновь по моему усмотрению. 1839 года апреля дня.
   К сему духовному завещанию вдова надворная советница Мария Феофилактова дочь по второму мужу Голенковская руку приложила.
   Что сие духовное завещание учинено самою завещательницею Мариею Феофилактовою Голенковскою в здравом разуме, в свежей памяти и по собственному желанию и собственною ея рукой подписано, в том свидетельствую отец ея духовный Благовещенской церкви, что на Васильевском острове старший священник и кавалер Иоан Васильев сын Долоцкии апреля 22 дня 1839 года. При сем завещании свидетелем был и руку приложил статский советник Петр Евстигнеев сын Тукмачев разных орденов кавалер.
   При сем завещании свидетелем был и руку приложил подполковник и кавалер Николай Павлов сын Чертов. Духовное завещание сие по просьбе надворной советницы Марии Феофилактовны Голенковской переписывал титулярный советник Михаил Завенейской. Вскрыто в присутствии гг. действительных статских советников Охлопкова, Тукмачева и Кузьминского

13-го января 1842 года".

   

Дополнительное завещание М.Ф. Галинковской

   Во имя Пресвятой Троицы Отца и Сына и Святаго Духа аминь.
   1839 года декабря дня нижеподписавшаяся вдова надворная советница Мария Феофилактовна дочь, по первому мужу Бастидонова, а по второму Голенковская, представила сего года мая 18 дня Императорского Воспитательного дома в Санкт-Петербургский Опекунский совет учиненное мною на случай смерти духовное завещание в распределение моего имения движимого и недвижимого после смерти моей поменованным в завещании лицам. Исполнение такового завещания упросила я г действительных статских советников Алексея Сергеевича Ахлопкова, Николая Евстигнеевича Тукмачева и Григория Ивановича Кузьминского. Рассудив ныне сделать некоторое дополнение ко второму пункту сего завещания, которым назначала я из недвижимого имения моего в Санкт-Петербургской губернии в Лужском уезде деревни Малахово и Бараново с крестьянами, сколько по последней ревизии числится, в вечное и потомственное владение внуку моему Аполлону Сеславину, служившему юнкером в полку Короля Прусского я желаю, чтобы сии завещанные деревни Малахово и Бараново с крестьянами, принадлежащими землями и всеми угодьями оставались в роде нашем, не могли быть им, внуком моим Аполлоном Сеславиным, проданы, заложены или отпущены кто-либо из крестьян на волю до того времени, пока исполнится ему от роду тридцать лет, после чего он может уже располагать своим имением по собственному своему произволу. Об исполнении сего дополнения к духовному завещанию моему, внесенному мною в С.Петербургский Опекунский совет для хранения, я прошу гг душеприказчиков моих представить и сие дополнение воли моей в Опекунский Совет для приобщения к прежде поданному и выполнению оного. Дополнение это переписывал титулярный советник Михаил Завенейской. К сему дополнительному духовному завещанию моему вдова надворная советница Мария Феофилактовна Голенковская руку приложила. Что сие дополнение к духовному завещанию учинено завещательницею надворною советницею Мариею Феофилактовою Голенковскою и ея рукой подписано в здравом уме, свежей памяти и по собственному ея желанию в том свидетельствую: отец ея духовный Благовещенской, что на Васильевском острове, церкви протоиерей кавалер Иоанн Васильев сын Долоцкий. Декабря 2-го дня 1839. У сего дополнительного завещания свидетелем был и руку приложил статский советник кавалер Петр Тукмачев. У сего дополнительного завещания свидетелем был и руку приложил подполковник и кавалер Николай Гертов" {ЦГИА СПб, ф. 190, оп. 9, д. 716, л. 121 -- 126.}.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru