Державин Гавриил Романович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вывеска
    Цыганская пляска
    Осень ("На скирдах молодых сидючи осень...")
    Цирцея ("На каменной скале, страшилище природы...")
    Русские девушки
    Первая Пиндарова пифическая песнь....

   

МНИМАЯ ПОЭЗИЯ

МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ПОЭТИЧЕСКОЙ ПАРОДИИ XVIII и XIX вв.

ПОД РЕДАКЦИЕЙ Ю. ТЫНЯНОВА

"ACADEMIA"

МОСКВА -- ЛЕНИНГРАД
1931

   

ВЫВЕСКА

                                                     Под камнем сим лежит Фирс
                                                                         Фирсович Гомер,
                                                     Который, вознесясь ученьем
                                                                         выше мер,
                                                     Великого воспеть монарха
                                                                         устремился,
                                                     Отважился, дерзнул, запел --
                                                                         и осрамился:
                                                     Дела он обещал воспеть велика
                                                                         мужа;
                                                     Он к морю вел чтеца,
                                                                         а вылилася лужа.
   
             Терентий здесь живет Облаевич Цербер,
             Который обругал подъячих выше мер,
             Кощунствовать своим "Опекуном" стремился,
             Отважился, дерзнул, зевнул и подавился:
             Хулил он, наконец, дела почтенна мужа,
             Чтоб сей из моря стал ему подобна лужа.
                                                                         Г. Р. Державин. (92)
   
   92. Г. Р. Державин. Сочинения, изд. Ак. Наук, СПБ, 1870, т. III, с. 189. "Вывеска" Державина является пародией на эпитафию, которую написал Сумароков, желая осмеять предпринятую Ломоносовым в 1756 году эпопею "Петр Великий". Державин вступился за Ломоносова. В рукописи Державина перед "Вывескою" приведена эпитафия Сумарокова, и оба стихотворения соединены под общим заглавием: "Надгробие и вывеска", с примечанием "Надгробие сочинено, сколько известно, от зависти к славе г. Ломоносова, а "Вывеска" тогда же, к защищению оного".

-----

   

Цыганская пляска (*)

             Возьми, египтянка, гитару,
             Ударь по струнам, восклицай:
             Исполнясь сладострастна жару,
             Твоей всех пляской восхищай.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             От смуглого лица.
   
             Неистово, роскошно чувство,
             Нерв трепет, мление любви,
             Волшебное зараз искусство
             Вакханок древних оживи.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             От смуглого лица.
   
             Как ночь -- с ланит сверкай зарями,
             Как вихорь -- прах плащом сметай,
             Как птица -- подлетай крылами
             И в длани с визгом ударяй.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             От смуглого лица.
   
             Под лесом нощию сосновым,
             При блеске бледныя луны,
             Топоча по доскам гробовым,
             Буди сон мертвой тишины.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             От смуглого лица.
   
             Да вопль твой, эвоа! ужасный,
             Вдали мешаясь с воем псов,
             Лист повсюду гулы страшны,
             Но сластолюбию -- любовь.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             От смуглого лица.
   
             Нет, стой, прелестница! довольно,
             Муз скромных больше не страши,
             Но плавно, важно, благородно,
             Как русска дева, попляши.
             Жги души, огнь бросай в сердца
             И в нежного певца.
                                                     Д-н.
   (*) Это относится к стихам, напечатанным в No 19 Вестника Европы на странице 202.

-----

   [Державин Г.Р.] Цыганская пляска ("Возьми египтянка гитару...") / Д-н // Вестн. Европы. -- 1805. -- Ч.23, N 22. -- С.134-135.
   

Осень

             На скирдах молодых сидючи, Осень,
             И в полях зря вокруг год плодоносен,
             С улыбкой свои всем дары дает,
             Пестротой по лесам живо цветет,
             Взор мой дивит!
   
             Разных птиц голоса, вьющихся тучи,
             Шум снопов, бег телег, оси скрыпучи,
             Стук цепов по токам, в рощах лай псов,
             Жниц с знамем идущих гул голосов
             Слух мой пленит.
   
             Как мил сей природы радостный образ!
             Как тварей довольных сладостен возглас!
             Где Осень обилье рукою ведет,
             Царям и червям всем пищу дает
             Общий отец.
   
             Но что же вдруг, Шахтин! черные бури,
             Грохоча так, кроют неба лазури?
             Здесь тихий ток с ревом роет волна,
             Там в бледных туманах ржет нам война:
             Благ ли творец?
   
             Ах! благ всех зиждитель, я слышу, ты рек:
             Невежда предерзкий лишь ты, человек,
             Не видишь, не знаешь пользы своей;
             Сам часто своих ты ищешь сетей:
             Хранитель твой Бог.
   
             О! правда то, правда! Смирим же пред ним
             Наш глупый мы ропот и волю дадим
             Всемощной деснице солнце водить;
             Бег мира превратна станем сносить
             Чтящи свой рок.
   
             Так если с Урала златые ключи
             Лил в царской ты кладезь, их сам не пьючи, --
             Я дни мнил Астреи, мир и покой
             Ввесть распрей в вертеп; и с чистой душой!
             Благ всем желал.
   
             Но то коль не надо, -- оставим судьбам
             Премудрым дать лучший мы жребий людям;
             Сев сами, прикажем в нашем гнезде
             Осени доброй нам дать по труде
             Счастья покал.
                                                                         Д-н.

-----

   [Державин Г.Р.] Осень ("На скирдах молодых сидючи осень...") / Д-н // Вестн. Европы. -- 1805. -- Ч.24, N 23. -- С.189-191.
   

Цирцея

             На каменной скале, страшилище природы,
             Бесплодный дикий верх вознесшей к небесам,
             Цирцея, слез пролив поток,
             Отчаянна, бледна, дрожаща, полумертва,
             Тоски сердечной жертва,
             Свой злой оплакивала рок.
             Там бросив с высоты бродящий взор на воды,
             Улисса по следам,
             По ветрам, по волнам
             Бегущего его, казалось, догоняет,
             Уж видеть думает, -- и в исступленье сем
             Как бы спокоясь, -- отдыхает;
             В прерывчивом вздыхании своем
             Обратно так его, всхлипая, призывает:
             "Рушитель моего покоя,
             Постой, жестокий! -- оглянись;
             Не жар твой разделить со мною,
             Из сожаленья -- возвратись,
             И ускори хотя мне смерть!
             Любовью сердце умерщвлено,
             Но ей еще оно дышит.
             Тиран! -- ах! так ли заплаченно
             То пламя, что тобой горит?
             Рушитель моего покоя,
             Постой, жестокий! -- оглянись;
             Не жар твой разделить со мною,
             Из сожаленья -- возвратись,
             И ускори хотя мне смерть!"
             В таких она словах печаль свою являет;
             Но ко волшебству вмиг прибежище берет,
             Со воплем всех богов из ада заклинает,
             Парк, Фурий, Немизис, Цербера, Алектону;
             Взывает к тройственной Гекате, к Флегетону,
             Чтоб возвратили к ней любви ее предмет.
             Тут сруб на алтаре кровавом загорелся
             Снизшедшей молнией, и в миг един пожерлся.
             Пары сгустилися, покрылся мраком свет,
             Остановилося течение планет,
             И реки с шумом вспять побегли в вихре зельном;
             В жилище сам Плутон содрогся подземельном.
             Столь голосом грозным
             Подвигнулся ад,
             И гулом громовым
             Свод звукнул Плеяд;
             Завеса ужасна
             Подернула свет;
             Дно тартара мрачна
             Содрогшись ревет;
             Кипит и ярится
             Морь бурна волна;
             Вспять с страху вратится
             Кровава луна.
             Такое сильное очарованье злобы
             Во преисподней всех встревожило теней:
             Встают от ужаса, оставя сон свой, гробы,
             И в воздухе вдали, Эреба в бездне всей,
             Глухой, унылый вопль, печальны завыванья,
             Рев, скрежет слышен их,
             И с ними страшных бурь смешенные свистанья
             Изведших из могил вертепов подземных.
             Но все усилия бесплодны суть сии.
             О ты, любовница несчастна!
             Сильнейшему тебя ты божеству подвластна.
             Чрез чары ты свои
             Могла потрясть весь мир и молнией ужасной
             Зев ада распалить;
             А злобой лишь -- чего не мог твой взор прекрасной --
             Не можешь учинить.
             Любовь никак нельзя принудить,
             Чужих она не терпит прав;
             Зависеть -- от себя лишь любит,
             Ей нравиться -- лишь милым став;
             Закон ее весь свет пленяет,
             Ничьих не ведает сама.
             Зима -- поля цветов лишает,
             Венчает розами весна;
             Борей -- Зефиров прогоняет;
             Зефир -- Бореев; солнце -- тьма;
             А как любовь уж улетает,
             Не возвращается она.
                                                               Д-н.

-----

   [Державин Г.Р.] Цирцея ("На каменной скале, страшилище природы...") / Д-н // Вестн. Европы. -- 1806. -- Ч.25, N 3. -- С.164-167.
   
   
   Три века русской поэзии
   М., "Просвещение", 1979.
   

ГАВРИИЛ ДЕРЖАВИН

1743--1816

   

Русские девушки

             Зрел ли ты, певец Тиисский!
             Как в лугу весной бычка
             Пляшут девушки российски
             Под свирелью пастушка?
             Как, склонясь главами, ходят,
             Башмаками в лад стучат,
             Тихо руки, взор поводят
             И плечами говорят?
             Как их лентами златыми
             Челы белые блестят,
             Под жемчугами драгими
             Груди нежные дышат?
             Как сквозь жилки голубые
             Льется розовая кровь,
             На ланитах огневые
             Ямки врезала любовь?
             Как их брови соболины,
             Полный искр соколий взгляд,
             Их усмешка -- души львины
             И орлов сердца разят?
             Коль бы видел дев сих красных,
             Ты б гречанок позабыл
             И на крыльях сладострастных
             Твой Эрот прикован был,
   

-----

Первая Пиндарова пифическая повесть этинянину Хирону, королю сиракузскому, на победу его колесницы

Любители русского стихотворства порадуются, что славный поэт наш и среди важнейших государственных дел еще занимается музами. Они не могу упрекать любимца своего неблагодарностью. -- К.

             Златая арфа Аполлона,
             Подруга чернокудрых муз!
             Твоим в молчанье звукам внемлет
             Монарх веселья, пляска, лик;
             Когда же, хором управляя,
             Даешь к совосклицанью знак, --
             Огнь быстрый, вечный, вседробящий,
             Ты можешь молньи потушить!
             Сидит на скипетре Зевеса
             Орел, пернатых царь, и вниз
             Спустя высокопарны крылья,
             Во сладостном забвеньи спит.
             Приятна мгла смежая вежды,
             Главу его на перси гнет;
             Бряцаньем тихим утомленный,
             Чуть зыблется хребет его.
             Свирепый Марс склоняет долу
             Свое кроваво острие;
             Утехой сердце упоенно,
             Смягчась, пленяется его.
             И самые бессмертны боги
             Забав сражаются от стрел,
             Какие персты Феба мещут
             И нежны груди Пиерид.
             Но тот, кого Зевес не любит,
             Дрожит от звонких песен муз;
             Трепещет на земле и море
             Вся груба, суща тварь от них;
             Трепещет и Тифей стоглавый,
             Воитель бывый на богов:
             Навержен страшною горою,
             Он в мрачном Тартаре лежит.
             Килькийской оглашенный бездной,
             Он некогда воспитан был;
             Вокруг его каменноморский,
             Днесь Кумский и Сицильский брег
             Космату грудь отягощает;
             Столпом, досягшим до небес,
             Держащим на себе снег вечный,
             Прижат, придавлен Этной он.
             Из челюстей своих извержет
             Потоками всержущий огнь,
             Который днем сквозь тучи дыма
             Сверкает искрами в аер;
             А ночью вихрями крутяся,
             Горящим каменным дождем
             С ужасным грохотом и ревом
             В морскую глубину падет.
             Не только зреть его ужасно --
             Как жупел он вулканов вверх
             Горящими струит реками --
             О нем ужасен даже слух,
             Как Этны к листомрачну верху
             И к дну прикован цепью он;
             Изъязвленным хребтом простершись,
             На терновых лежит буграх.
             О Зевс, горы сея властитель!
             Помилуй и спаси чело
             Богатые страны плодами,
             Близь коей соимянный град
             Воздвиг народов поселитель,
             И где в ристалище Герольд
             Пифийском славу колесницы
             Хироновой провозгласил!
             Как в Понт пловцы пустясь ликуют,
             Зря вздуты ветром паруса:
             Надеждою их сердце льстится,
             Что счастливо свой путь свершат:
             Так сих торжеств начало кажет,
             Что град украсясь сей и впредь,
             В венце побед, во блеске новом
             Возликовствует на пирах.
             О Феб: Лицея повелитель,
             Деллоса светлый царь и друг
             Любимого тобой потока
             Кастальских вод, с Парнасских гор
             Текущих -- о! услышь желанье,
             Сей глас мой, -- и страну сию,
             Героями превознесенну,
             На сердце напиши твоем!
             Так, милостью богов единых,
             И в добродетелях своих
             Все процветают человеки;
             Блаженства лишь они дождят:
             Чрез них премудрые премудрость,
             Красноречивы сладость уст,
             Могущие их стяжут силу,
             И все дары текут от них.
             И я, исполнясь их восторгом,
             Вожделевая мужа петь,
             Да брошу сильною рукою
             Мое выспрь медное копье,
             Которое, прямым полетом
             Меж соподвижников моих
             Всех далей, всех быстрей промчася,
             Со звуком в мету попадет.
             О! да всегда к нему снисходит
             И впредь веселье так, как днесь!
             Осыпан счастия дарами
             Да забывает скорбь свою,
             А помнит брани лишь победы,
             Где жал он славу, цвет богов;
             Где с ним никто, кроме Гелона
             Благ выше не снискал корон.
             Но не тому ли уж подобен
             Он древню Филоктету днесь,
             На брань готову, снаряженну
             По изволению судеб,
             Которого из славных воев
             Первейший мужеством герой,
             Толь редким посетя приветством,
             И дружбою почтил своей?
             Тогда вожди как приходили
             С собой его под Трою звать,
             Лежал страдая в Лемне язвой
             Снабженный луком Фебов сын;
             Хоть был бессилен, слаб, шатался --
             Но он низверг Приамов град,
             И подвиг совершил Данаев:
             Угодно было так богам.
             Восставь, о боже! и Хирона
             Ты так с болезненна одра,
             И в временах ему грядущих
             Во всех желаньях даждь успех.
             А ты восхить и Диноменов,
             О муза! сей победой дух
             Четвероконной колесницы;
             Не чужда сыну честь отца.
             Ему уж скоро возгласится
             И самому мной так же песнь,
             Как оному державцу Этны,
             Кому Хирон воздвиг сей град
             Златой свободы на твердыне,
             По чертежу хилийских прав.
             И Гераклидов род, Панфила,
             Пребыв дорийцами до днесь,
             Хранит Эгимовы заветы,
             С тех самых пор, когда с холмов
             Тагета двигшись, взял приступом
             Отторгнув от Амиклы Пинд,
             Счастливо ею завладея --
             И днесь почтенный стал сосед
             На белых конях Тиндаридам,
             И копий звуками цветет.
             Продли, продли, Зевес, то ж счастье
             И на Аменовых водах,
             Да о князьях и о народе
             Молва правдивая гремит!
             Отцом возвышенна, младого
             Ты сам царя сего води,
             И старца провожай мастита
             В согласье царства содержать.
             Молю тебя, молю, сын Хронов!
             Да страшный рев военных труб
             Спокойства больше не смущает
             Ни тирян, ни финикьян днесь.
             Ты сам, Зевес, при Куме видел
             Кораблегибельный позор,
             И оному удар подобный,
             Им данный князем Сиракуз.
             Ты зрел, как сильной он рукою
             С смятенных бегством кораблей
             Свергал цветущи войска в море,
             И Грецию от рабства спас.
             Песнь благодарная Афинам
             Принадлежит за Саламин.
             И я хвалю не умолкая
             Спартан за Китеронский бой.
             О! как в сих страшных двух сраженьях
             Стрелами ополченны тьмы
             Надменных персов упадали!
             Как на смеющихся брегах
             Водами светлыми Химеры
             Звук Диноменовых сынов
             Гласится мной, достойно стерших
             Геройской мышцей полк врагов!
             Песнь краткую, но содержащу
             В себе дел более, чем слов,
             Не столь хулители терзают;
             Но нагруженна через край
             Воображенье утомляет.
             И собственных хвала граждан
             Завистникам жмет сердце тайно:
             Коль паче иностранных честь!
             Меж тем всегда приятней зависть,
             Чем сожаленье нам -- и ты
             Не преставай идти в след славе;
             Рулем доверья правь народ,
             Суд искушай в горниле правды:
             Малейшу искру от царя
             Свет за большую почитает:
             Тьмы вкруг свидетелей тебя!
             Ревнуешь ли потомства к чести?
             Будь твердым в подвигах благих,
             И щедрым быть не отрекайся;
             Но паче ветром парус твой
             Вздувай подобно мореходцам;
             Лишь никогда, любезный мой!
             Не обольщайся царедворцев
             Лукавой сладостью словес.
             Един глас памяти блаженной
             Звучит за гробом, -- и дела
             Мужей великих пробуждает
             Во летописцах и певцах.
             Не умрет Крез адобродетель;
             Но лютый, злобный Фаларис,
             Людей в воле сжигавший медном,
             Не вспоминается добром.
             Нигде о нем не звукнет арфа;
             Ее не вторит юных песнь.
             О! так, Хирон, вкушенье жизни
             Благополучья первый дар;
             Второй же дар благая слава;
             А кто стяжал их обоих,
             Тому судьбы определили
             Всех превосходнейший венец.
   
             Державин.

-----

             Державин Г.Р. Первая Пиндарова пифическая песнь этнянину Хирону, королю Сиракузскому, на победу его колесницы ("Златая арфа Аполлона...") / Державин // Вестн. Европы. -- 1803. -- Ч.7, N 4. -- С.268-275.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru