Дементьев Василий Арсеньевич
Черты из жизни Ивана Тимофеевича Кокорева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

   И. Т. Кокоревъ былъ сынъ вольноотпущеннаго, и получилъ образованіе сперва въ уѣздномъ училищѣ, потомъ во второй московской гимназіи, изъ которой вышелъ изъ 5-го класса, по несостоятельности внести въ гильдію опредѣленной суммы, чтобъ получить увольненіе отъ общества. Братья его, умершіе въ молодости, платили въ гильдію съ купеческаго капитала, и онъ, вмѣстѣ съ ними, причислялся къ званію купеческихъ дѣтей, а по смерти ихъ былъ причисленъ къ московскому мѣщанскому обществу. Въ школѣ онъ отличался прилежаніемъ, необыкновенно быстрыми успѣхами и кроткимъ поведеніемъ, и былъ любимъ всѣми, какъ товарищами, такъ и наставниками, изъ которыхъ многіе обращали на него особенное вниманіе и полагали большія надежды. Такъ (къ-сожалѣнію, намъ неизвѣстны имена ихъ) учитель уѣзднаго училища ходатайствовалъ передъ директоромъ гимназіи о принятіи Кокорева въ гимназію, и онъ, при содѣйствіи директора, принять былъ во второй классъ уже послѣ экзаменовъ, на которыя по чему-то не успѣлъ явиться.
   Изъ этого видно, что покойный Кокоревъ обязанъ развитіемъ своего таланта единственно самому себѣ, своей натурѣ, а не образованію, которое было незначительно, и даже можно бы было сказать -- не жизни, кругъ которой, бѣдняки по состоянію, избранный впрочемъ имъ совершенно добровольно, былъ тѣсенъ и душенъ и скорѣе могъ бы противодѣйствовать его развитію, если бъ покойный менѣе сочувствовалъ ему. Напротивъ, этотъ тѣсный кругъ былъ и мученіемъ его и пищею его таланта. Случайно встрѣтившись съ какимъ-нибудь ремесленникомъ, покойный всегда дружелюбно сходился съ нимъ, вступалъ въ длинный разговоръ, разспрашивалъ съ любовію о всѣхъ подробностяхъ его жизни, задумывался надъ нею, если она была горька, и страдалъ вмѣстѣ съ нимъ. Онъ вполнѣ былъ прежде человѣкомъ, чѣмъ писателемъ. Онъ былъ одаренъ отъ природы большимъ практическимъ тактомъ, русскою смѣтливостію и трудолюбіемъ, но натура его была чисто непосредственная, рефлексіи {Да простить намъ покойникъ это ненавистное ему слово, котораго онъ терпѣть не могъ уже потому только, что оно не русское, и котораго мы не умѣемъ вполнѣ замѣнить никакимъ русскимъ.} въ ней вовсе не было. Впродолженіе всего довольно долгаго знакомства со мною я ни разу не слыхалъ отъ него даже въ литературныхъ бесѣдахъ ни одного выраженія въ родѣ нѣмецкихъ эстетикъ и философій, ни одной сухой мысли. Во взглядѣ на жизнь -- тоже, и въ высшей степени. Это, быть можетъ, было причиной и его преждевременной смерти. Рефлексія, не вѣрно и даже въ злую сторону направленная, покрывая на время истину мракомъ эгоизма и изгоняя мысль свѣтлую, но томительную, для личности часто бываетъ спасительна: она даетъ свободно перевесть духъ глубокочувствующему, усталому отъ своихъ страданій, не находящему исхода своей широкой любви, сердцу. Тяжко-грустное впечатлѣніе производятъ слѣдующія строки, думы его Саввушки, послѣ разныхъ проносившихся передъ нимъ въ "распивочной" безотрадныхъ видѣній, -- особенно соединяясь съ свѣжимъ впечатлѣніемъ грустной утраты его автора:
   "Вѣдь тоже была молода, можетъ быть и собой не дурна, наряжалась барышней, въ шляпкахъ щеголяла, а объ этакомъ мѣстѣ и подумать боялась.... Чай, были отецъ съ матерью, родные какіе-нибудь, и за-мужъ снаряжали. Чего жъ они смотрѣли?... А можетъ статься, выросла одна-одинехонька, негдѣ было пріютиться сиротѣ... Спросить бы у ней.... Не скажетъ. Вишь что стала теперь: одинъ образъ человѣческій, и то не полный.... Отчего же это?
   "Но вопросъ этотъ остался не рѣшеннымъ; не помогли ему даже и пріемы свѣжаго напитка,-- и опять забродила въ головѣ жажда веселья, какъ было за нѣсколько минуть тому...."
   Полная самоотверженность, горячее, тоскливое состраданіе страданію и нравственнымъ недугамъ другихъ -- вотъ мысль его жизни и его произведеній.
   Литературное поприще покойный И. Т. Кокоревъ началъ очень рано, 16--19-ти лѣтъ, мелкими статейками въ Живописномъ Обозрѣніи и другихъ сборникахъ. Для Живописнаго Обозрѣнія онъ занимался сперва у А. А. Стойковича исправленіемъ языка нѣкоторыхъ статей. Потомъ стали появляться очерки и мелочи съ его именемъ въ Москвитянинѣ. Въ послѣднее время онъ помѣщалъ свои очерки въ Моск. Полицейскихъ Вѣдомостяхъ. Лучшее произведеніе его -- "Саввушка", напечатанное въ прошедшемъ году въ Москвитянинѣ, можетъ быть, недоношенное, нѣсколько не отдѣланное, но высокое по идеѣ, гдѣ уже ясно высказались направленіе его таланта и его личность. Онъ называлъ это задушевнымъ своимъ произведеніемъ. Во всѣхъ его произведеніяхъ свѣжесть и дѣвственность чувства и мысли.
   Покойный жилъ въ бѣдности, отчасти потому, что требованій отъ жизни для себя собственно у него не было никакихъ, кромѣ самыхъ крайнихъ необходимостей. Былъ религіозенъ; въ разговорѣ со всѣми былъ простъ до крайней степени, но благороденъ, и всякая претензія блеснуть въ разговорѣ или выставить свою личность возбуждала его негодованіе, на сколько можно было возбудить его въ этой добрѣйшей душѣ. Это негодованіе онъ часто, не въ обиду, и высказывалъ своимъ короткимъ пріятелямъ названіемъ лорда, маркиза, дэнди, джентльмена, ваше сіятельство. Я не помню, чтобы онъ когда-нибудь даже за глаза отозвался объ комъ дурно, развѣ когда вполнѣ былъ убѣжденъ въ сознательномъ или намѣренномъ злѣ чьего-нибудь поступка или характера, изъ справедливости своего замѣчанія, всегда беззлобнаго. По литературныя произведенія цѣнилъ строго и имѣлъ очень вѣрный, хотя часто и безотчетный, критическій тактъ. Онъ никогда не высказалъ ни одной жалобы на свою жизнь, всегда склоненъ былъ къ самообвиненію, и страдалъ отъ своихъ такъ своеобразныхъ думъ глухо, но тѣмъ глубже. Чтобъ не встрѣчать столкновеній, оскорбительныхъ для самолюбія, насколько его есть врожденнаго во всякомъ, даже самомъ самоотверженномъ человѣкѣ,-- для самолюбія мысли, убѣжденій и вѣрованій, онъ какъ будто чуждался и избѣгалъ знакомствъ съ людьми, не сочувствующими ему, и даже вообще съ людьми не изъ избранной имъ сферы, и ему. какъ будто было лучше между страдающими, между самопроизвольными, но тѣмъ болѣе несчастными, слабыми паріями, надъ которыми онъ такъ глубоко и грустно задумывался, чѣмъ между всѣми -- или самодовольными, или жалующимися на жизнь и страданія отъ неудовлетворяемаго эгоизма, не смотря иногда на пресыщеніе, или отъ скуки бездѣйствія, и никогда не видавшими и не понимающими истинныхъ страданій. Въ такихъ эгоистическихъ личностяхъ онъ никакъ, кажется, не могъ отыскать того значенія, какое находили въ нихъ, и тѣмъ менѣе сочувствовать имъ, начиная съ лучшаго литературнаго ихъ отраженія, "Героя нашего времени". Эгоистическая сторона ихъ не могла внушить его самоотверженной натурѣ вѣры въ искренность и высокихъ ихъ стремленій. Любилъ воспоминанія своего дѣтства,-- какъ его провожала изъ гимназіи послѣ классовъ толпа товарищей, любившихъ его и заимствовавшихся отъ него познаніями, какъ ему пріятно было, когда, по чьей-то рекомендаціи, гр. Е. П. Ростопчина отдавала ему переписывать свои стихотворенія и хвалила его за знаніе правописанія. Всегда имѣлъ при себѣ книжку, въ которую вписывалъ мимолетныя мысли и выраженія, случайно подслушанныя, характеризующія какое-нибудь сословіе или личность. Заботился о чистотѣ русскаго языка, и терпѣть не могъ употребленія въ немъ иностранныхъ словъ.
   Въ послѣднее время онъ какъ-то особенно упалъ духомъ. Разъ, когда онъ шелъ улицей, съ нимъ сдѣлался ударъ. Бывшіе съ нимъ подняли его, и онъ, видимо слабѣя здоровьемъ, не поспѣшилъ послѣ этого лечиться. Около этого же времени потерялъ весьма значительную по его состоянію сумму денегъ, и не думалъ искать ихъ;-- а когда ихъ возвратилъ ему совершенно посторонній человѣкъ, который могъ бы и утаить,-- и не требуя никакого вознагражденія, въ немъ не обнаружилось никакого особеннаго внутренняго движенія ни отъ честности возвратившаго, ни радости отъ возвращенія суммы, отъ которой почти зависѣла участь его семейства.
   Умеръ отъ тифа, на 28 году отъ рожденія. Не задолго до кончины у него былъ бредъ, въ которомъ онъ сперва сердился на неправильный взглядъ литературы на жизнь, и говорилъ, что въ литературѣ все ложь: ясно, что и въ это время въ броженіи мыслей взяла въ немъ перевѣсъ его завѣтная идея; потомъ разсказывалъ, какъ онъ будто бы путешествовалъ ко святымъ мѣстамъ. Скончался тихо, одиноко, въ Екатерининской больницѣ. При кончинѣ его, когда онъ почти уже не говорилъ, и когда разнесшійся по комнатѣ могильный запахъ мошуса правдиво уже высказалъ мнѣніе доктора, случился съ нимъ одинъ его короткій знакомый. Умирающій какъ будто обрадовался его приходу и около часа не выпускалъ его руки изъ своей. Этотъ знакомый разсказывалъ нѣкоторымъ, что покойникъ за нѣсколько часовъ до смерти, когда не могъ уже говорить, улыбался,-- но послѣ сознался, что отъ волненія не помнитъ, дѣйствительно ли улыбался, или ему такъ представилось почему-то или даже снилось это; но это все равно: стало быть, трудно представить покойнаго при кончинѣ иначе, какъ улыбающимся: онъ едва ли могъ много жалѣть о жизни для себя, а мы должны и будемъ жалѣть объ утратѣ его: еслибъ, при другихъ условіяхъ, натура его вынесла и окрѣпла въ жизни, то и этотъ, не только самый гуманный, но и вѣрный, свѣтлый взглядъ, сталъ бы не такъ болѣзненъ, и нашелъ бы пищу таланту, и многое литература потеряла въ немъ невозвратно. Передъ кончиной, когда еще можно было разслушать нѣсколько словъ, покойникъ прошепталъ: "все отъ своей глупости". Не было ли это позднимъ сознаніемъ въ излишнемъ перевѣсѣ чувства и впечатлительности надъ размышленіемъ, въ излишнемъ увлеченіи своей идеею?...
   При похоронахъ память его почтили своимъ присутствіемъ нѣкоторые изъ профессоровъ и ученыхъ. Похороненъ на Лазаревскомъ кладбищѣ, такъ элегически описанномъ имъ въ "Саввушкѣ". Вѣроятно, не одинъ изъ Москвичей, посѣщающихъ это "тихое-жилище-смерти, однимъ только валомъ отдѣляемое отъ поля разгульнаго веселья" Марьиной рощи, съ грустной думой остановится на могилѣ того, кто ничего не требовалъ отъ жизни для себя, и не взялъ съ нея никакой части своей доли.
   Миръ праху твоему, благороднѣйшая, самоотверженнѣйшая личность! Да сойдетъ твой духъ любви къ ближнему на каждаго дѣятеля на литературномъ поприщѣ! Прими горячую слезу отъ друзей и всѣхъ знавшихъ тебя, и прости, если, можетъ быть, поздно оцѣнили тебя, или если не поняли тебя!
   Престарѣлые родители покойника остались въ крайней бѣдности и требуютъ помощи.
   Сочиненія Ивана Тимоѳеевича, правда, не всѣ, давно уже начаты печатаніемъ, но почему-то остановились. Вѣроятно, всѣ они скоро выйдутъ въ свѣтъ. Предметъ ихъ -- Москва и московская жизнь и народность: покойный всю жизнь провелъ въ Москвѣ, и къ ней была въ немъ особенная любовь и даже пристрастіе своего рода. По новому началу, внесенному въ литературу, и по самой высокой добросовѣстности на службѣ ея, онъ долженъ занять свое мѣсто въ ея исторіи.

В. ДЕМЕНТЬЕВЪ.

   27 іюня.

"Москвитятнинъ", No 14, 1853

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru