Циммерман Эдуард Романович
Очерки Дальнего Запада

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ОЧЕРКИ ДАЛЬНЯГО ЗАПАДА

   Лѣтъ двадцать тому назадъ, страны, лежащія внутри сѣвероамериканскаго материка, представляли непреодолимыя препятствія для новыхъ поселеній. Одни лишь смѣлые охотники, такъ-называемые трапперы, отваживались проникать въ мрачные лѣса, которыми окаймляются берега Миссури, и въ пустынныя степи, раскинувшіяся на западъ отъ этой рѣки, до подножія Скалистыхъ горъ. На всемъ пространствѣ этихъ земель, трапперы по временамъ встрѣчались съ разсѣянными племенами краснокожихъ, промышлявшихъ преимущественно охотой за буйволами. Капитанъ Фримонтъ, совершившій въ 1842 году, по порученію вашингтонскаго правительства, экспедицію къ Скалистымъ горамъ, былъ одинъ изъ первыхъ, проникшихъ въ этотъ малоизвѣстный край, называемый Дальнимъ Западомъ (Far West). Вслѣдъ затѣмъ, колонисты начали перебираться съ восточной стороны Миссури на западную, и въ пустынныхъ степяхъ, по берегамъ рѣкъ стали появляться бревенчатые блокгаусы передовыхъ переселенцевъ Въ 1854 году, по рѣшенію вашингтонскаго, правительства, организовалась новая территорія, Небраска, занявшая земли по обѣ стороны рѣки того же имени, впадающей въ Миссури. Инженеры, назначенные отъ правительства, занялись топографическими съемками новаго края и разбитіемъ его на правильные участки.
   Странное впечатлѣніе производили на насъ топографическія карты новыхъ американскихъ территорій: разсматривая ихъ, мы какъ будто прозрѣвали въ будущее; по нимъ узнавали мы не только о томъ, что дѣйствительно уже находится въ новомъ краѣ, но даже о томъ, что только еще предполагалось устроить тамъ въ скоромъ времени. На картахъ означены не только города обитаемые, но даже такіе, къ заложенію которыхъ едва приступлено, или такъ-называемые города бумажные, состоящіе въ дѣйствительности пока изъ одного блокгауса или пустаго сарая да изъ торчащихъ въ травѣ колышковъ, которыми мѣстность разбита на правильные четыреугольники. Мало того: черезъ эти города на картахъ проведены уже и обыкновенныя и желѣзныя дороги, тогда какъ, на самомъ дѣлѣ, къ мѣсту будущаго города пролегаетъ едва замѣтный слѣдъ колесъ. Наблюдая однако быстрый ходъ здѣшняго развитія, привыкаешь, наконецъ, смотрѣть на разные значки и линіи, начерченные на картахъ новыхъ населяющихся территорій, не какъ на проекты, которымъ Богъ вѣсть когда суждено осуществиться, а какъ на указанія поселеній и дорогъ уже осуществляющихся. Настоящее здѣсь сливается съ быстро-наступающимъ будущимъ.
   На сѣверномъ берегу Небраски, тамъ гдѣ въ нее впадаетъ рѣчка Лупъ-Форкъ, почти на такомъ же разстояніи отъ Атлантическаго океана, какъ и отъ Великаго, расположенъ новый городокъ Колумбусъ. Онъ основанъ въ 1856 году, мистеромъ Рекомъ, выходцемъ изъ Бельгіи. Во время нашего тамъ пребыванія, городъ состоялъ изъ тридцати бревенчатыхъ домовъ, крытыхъ осокой и соломой. За недостаткомъ помѣщенія, мы квартировали въ собственной палаткѣ, которую разбили среди луга, огороженнаго жердями, по сосѣдству съ домомъ самого основателя города.
   Мистеръ Рекъ пріѣхалъ въ Америку съ своею женой семь Лѣтъ тому назадъ, съ цѣлію нажить капиталъ посредствомъ разныхъ спекуляцій. Дѣла его шли удачно, и, особенно въ послѣднее время, онъ съ большою выгодой занимался заложеніемъ городовъ и распродажей участковъ. Оставивъ своего агента въ Сентъ-Мери, другомъ, имъ же основанномъ городѣ, на берегу Миссури, онъ съ прошлаго года переѣхалъ сюда съ колоніей состоящею изъ однихъ Нѣмцевъ, и сообща съ ними положилъ основаніе новому городу, въ которомъ на время остался жить самъ. Онъ выбралъ это мѣсто на берегу рѣчки Лупъ-Форкъ, одного изъ притоковъ Платъ-ривера (какъ обыкновенно называется рѣка Небраска), въ надеждѣ, что тутъ пройдетъ желѣзная дорога къ Великому океану. Въ Колумбусѣ, при насъ, жило около семидесяти человѣкъ, въ томъ числѣ шесть женщинъ. Далѣе на западъ, по направленію къ Скалистымъ горамъ, не было болѣе никакихъ поселеній. Верстъ около двухъ сотъ отъ Колумбуса, вверхъ по рѣкѣ Небраскѣ, на дорогѣ въ Калифорнію стоялъ одиноко среди пустынныхъ степей Фортъ Керней; за нимъ, на той же рѣкѣ, верстъ на триста далѣе на западъ, расположенъ былъ другой Фортъ Граттанъ; а почти на такомъ же разстояніи отъ послѣдняго, слѣдовалъ далѣе Фортъ Ларами, за которымъ уже начинались Скалистыя горы. Далѣе, перейдя черезъ горные проходы, дорога ведетъ къ большому Соленому озеру въ территорію Юту (Utah), запятую мормонами, и отсюда продолжается въ Калифорнію, до самыхъ береговъ Великаго океана.
   Жизнь въ зараждающемся городкѣ, на крайнихъ предѣлахъ цивилизаціи, представляетъ много особенностей; для посторонняго наблюдателя даже мелочныя, обыденныя подробности не лишены интереса. Съ перваго взгляда, кажется, все идетъ здѣсь своимъ чередомъ, спокойно и тихо; а между тѣмъ, смотришь, дѣло быстро подвигается впередъ, и каждый день появляется что-нибудь новое, какое-нибудь приращеніе къ городу. За недостаткомъ рабочихъ, каждый изъ жителей, какъ бы богатъ онъ ни былъ, самъ занимается работами, самъ заботится о своемъ хозяйствѣ. Мистеръ Рекъ, занятый своими спекуляціями, находилъ время присмотрѣть и за лошадьми, и за коровами, самъ ѣздилъ за сѣномъ, несмотря даже на то, что у него были два работника, или, какъ говорится здѣсь, двѣ пары рукъ.
   Проснувшись однажды рано утромъ, мы вышли изъ своей палатки. Ни мистера Река, ни жены его не было уже дома. Жившій у нихъ работникъ сказалъ, что со вчерашняго дня пропали коровы хозяина, и онъ верхомъ поѣхалъ отыскивать ихъ въ одну сторону, а мистриссъ Рекъ, тоже верхомъ, въ другую. Здѣсь рѣдко случается, чтобы скотъ отбивался отъ двора. Утромъ на зарѣ, коровъ обыкновенно выпускаютъ въ степь, и онѣ пасутся въ ней, предводимыя быкомъ. Какъ опытный вожакъ, онъ въ полуденный жаръ ведетъ свое стадо на рѣку къ водопою, а потомъ въ лѣсъ, гдѣ стадо отдыхаетъ въ тѣни. Лишь спадетъ зной, быкъ встаетъ, а за нимъ и всѣ послушныя ему коровы: онѣ слѣдуютъ за нимъ опять на пастбище, приближаясь между тѣмъ къ дому. Къ вечернему удою стадо какъ разъ поспѣваетъ на дворъ, вслѣдъ за своимъ быкомъ; не можетъ быть болѣе надежнаго вожака. На этотъ разъ, однако, быкъ куда-то завелъ коровъ нашего хозяина. Мистриссъ Рекъ вскорѣ возвратилась домой, послѣ безуспѣшныхъ поисковъ въ сѣверной части степи. Наконецъ, на востокѣ увидали приближавшихся коровъ, и вслѣдъ за тѣмъ показался самъ мистеръ Рекъ. Онъ нагналъ ихъ въ пятнадцати верстахъ отъ дому. Быкъ, три коровы и телка вошли во дворъ, и хозяйка тотчасъ же пошла надоить молока къ кофею.
   Мистриссъ Рекъ, жена капиталиста, основателя нѣсколькихъ городовъ, не имѣла при себѣ никакой женской прислуги: она сама доила, стряпала, даже стирала бѣлье. За неимѣніемъ помѣщенія въ комнатѣ, тутъ же передъ домомъ поставлена была чугунная печка съ плитой и шкапчиками. Эта походная печка почти каждый день переносилась съ одной стороны дома на другую, смотря по тому откуда дулъ вѣтеръ. Одинъ изъ работниковъ обыкновенно ѣздилъ съ волами въ поле, за сѣномъ и за дровами. Другой помогалъ хозяйкѣ дома: кололъ дрова, таскалъ воду, мылъ посуду и т. п. Впрочемъ не рѣдко случалось, что мистриссъ Рекъ и сама ходила къ колодцу, и доставала оттуда воду съ помощью ведра на длинной веревкѣ. Вообще она, не щадя своихъ силъ, исполняла всѣ работы, которыя приходятся на долю жены каждаго переселенца. Многія изъ Американокъ, живущихъ теперь въ роскоши и нѣгѣ, прошли въ молодости чрезъ такіе же труды и хлопоты. Когда мужья, наживъ большіе капиталы, окончательно основываются на мѣстѣ, тогда хозяйки слагаютъ съ себя бремя трудовъ, и посвящаютъ свое время исключительно семейнымъ заботамъ, воспитанію дѣтей, предоставляя домашнее хозяйство наемнымъ людямъ.
   Къ завтраку и къ обѣду мистриссъ Рекъ обыкновенно приглашала насъ въ единственную небольшую комнату блокгауса. Хотя въ ней не было ни деревяннаго пола, ни потолка, однако убранство комнаты доказывало, что хозяева привыкли жить комфортабельно. На земляномъ полу разостланъ былъ большой цвѣтной коверъ; у задней стѣны, противъ единственнаго окна блокгауса, стояла большая кровать, съ кисейными занавѣсями для защиты отъ комаровъ; у другой стѣны, противъ дверей, размѣщены были: коммодъ, этажерка съ фарфоровой посудой, шкапъ съ книгами. Вся эта мебель была изъ краснаго дерева, также какъ и качающееся кресло, четыре стула и стоявшій среди комнаты столъ, на которомъ лежали кипсеки, и между прочимъ, Плутарховы біографіи знаменитыхъ людей съ литографированными изображеніями. Странно какъ-то было видѣть портреты Солона, Ликурга, Цезаря, Брута и другихъ знаменитостей Греціи и Рима, среди этой обстановки, въ странѣ Далекаго Запада.
   За обѣдомъ мы обыкновенно условливались о нашихъ предстоящихъ предпріятіяхъ. Такъ мистеръ Рекъ однажды пригласилъ насъ отправиться съ нимъ на противоположную сторону рѣки: тамъ хотѣлъ онъ выбрать мѣсто для заложенія новаго города. Съ нами отправился также одинъ изъ Нѣмцевъ, соучастникъ хозяина; отъ другихъ жителей дѣло сохранялось пока въ тайнѣ. Намъ слѣдовало перейдти въ бродъ рѣчку Лупъ-Форкъ, которая, верстахъ въ пяти отъ города, вливается въ Небраску. Отыскивая болѣе мелкія мѣста, мы, вчетверомъ, шли по колѣно въ водѣ, и наконецъ выбрались на другой берегъ, на которомъ темнѣлъ лѣсъ. За нимъ опять разстилалась степь. Долго бродили мы по равнинѣ, омываемой съ одной стороны Платъ-риверомъ, а съ другой -- Лупъ-Форкомъ. Мистеръ Рекъ и его товарищъ высматривали удобныя, не затопляемыя водою мѣста. Имъ хотѣлось поставить городъ поближе къ рѣкѣ Небраскѣ, но этому препятствовала низменная, болотистая мѣстность по берегу. Хозяинъ нашъ остановился, наконецъ, на покатости невысокаго бугра, и, показывая на протекающую въ полуторѣ верстѣ оттуда Небраску, обратился къ намъ съ вопросомъ:
   -- Какъ вы думаете: это мѣсто недурно для города? Отъ рѣки, гдѣ будутъ приставать пароходы, недалеко, а тутъ кстати и лѣсъ есть, по берегу Лупъ-Форка.
   -- Недурно! повторили мы безотчетно, глядя на разстилавшуюся передъ нами зелень, отъ которой яркою стальною полосой отдѣлялись освѣщенныя солнцемъ воды Платъ-ризера.
   -- Здѣсь и поставимъ городъ! рѣшилъ нашъ хозяинъ.
   Какъ ни походило все это на шутку, на фантазію, которая иной разъ приходитъ въ голову, во время веселой прогулки; но мы нисколько не сомнѣвались, что современемъ на этомъ самомъ мѣстѣ будетъ стоять городъ, и на будущій годъ, думали мы, вѣрно приступятъ къ его заложенію. Но какъ же удивилъ насъ хозяинъ, когда, черезъ недѣлю послѣ нашей прогулки, онъ опять, за обѣдомъ, извѣстилъ насъ, что прибылъ землемѣръ, и что завтра же новый городъ будетъ распланированъ въ натурѣ. И въ самомъ дѣлѣ, на другой день почти всѣ жители, съ ранняго утра, перебрались на противоположную сторону рѣки. Одна часть изъ нихъ, опасаясь конкурренціи, была недовольна заложеніемъ новаго города, и хотѣла было помѣшать дѣлу. Землемѣръ, не обращая на нихъ вниманія, разбилъ, съ помощью астролябіи и цѣпи, всю мѣстность на правильные четыреугольники, и вбилъ гдѣ слѣдуетъ колышки, обозначивъ ими направленіе будущихъ улицъ. Между тѣмъ, партія недовольныхъ замышляла отнять у мистера Река право владѣнія этимъ мѣстомъ. Для этого, стоило бы только кому-нибудь изъ нихъ сдѣлать зарубку на деревѣ, надписать тамъ свое имя, и предъявить такимъ образомъ свое право на участокъ. Оказалось однако, что почти у всѣхъ уже были свои участки; а по уставу, каждый поселенецъ имѣетъ право занимать на свое имя только ограниченное число акровъ, именно не болѣе ста шестидесяти. Потому, партія противниковъ находилась въ затрудненія. Вдругъ, одинъ изъ нмхъ, увидавъ моего товарища, обратился къ нему:-- У васъ еще нѣтъ участка?
   -- Нѣтъ!
   -- Ну, такъ вы можете сдѣлать намъ одолженіе: зарубите себѣ право (claim) на этомъ деревѣ.
   -- Да вѣдь я скоро уѣду отсюда, возразилъ было мой товарищъ.
   -- Ничего! вы кому-нибудь передадите, говорилъ Нѣмецъ, стесывая топоромъ кору на стволѣ, до самой древесины;-- вотъ вамъ карандашъ: пишите ваше имя.
   Товарищъ мой написалъ на деревѣ число, годъ, имя и фамилію свою, но только по-русски. Нѣмцы, разсматривая съ любопытствомъ незнакомый для нихъ шрифтъ, спросили, что это значитъ? М. X. объяснилъ имъ.
   -- Ну, ничего! пусть будетъ по-русски, сказали они:-- клеймъ этотъ вашъ, и вы можете располагать имъ по своему желанію. Благодаримъ за услугу.
   Городъ, между тѣмъ, былъ уже распланированъ, и къ вечеру всѣ воротились въ Колумбусъ. За ужиномъ, М. X. размазалъ хозяину о продѣлкахъ противной партіи. Мистриссъ Рекъ, принимавшая большое участіе въ дѣлахъ своего мужа, воскликнула встревоженнымъ голосомъ:-- Помилуйте, на что вамъ участокъ? вѣдь вы у насъ не останетесь.
   Хозяинъ расхохотался.-- Ничего, утѣшалъ онъ жену мы заставимъ джентльмена остаться, и занять свой участокъ de facto.
   -- Нѣтъ! поспѣшилъ возразить М. X.:-- позвольте ужь мнѣ передать вамъ право на участокъ.
   -- Хорошо, сказалъ хозяинъ, взглянувъ на жену, которая улыбнулась въ отвѣтъ на слова моего товарища:-- завтра же надо будетъ послать работниковъ поставить блокгаусъ на вашемъ участкѣ; а то, пожалуй, провѣдаютъ, что вы передали его мнѣ, и, чего добраго, кому-нибудь вздумается перескочить клеймъ.
   -- Какъ перескочить? спросили мы. Хозяинъ объяснялъ, что если кто сдѣлалъ отмѣтку на деревѣ и, въ продолженія нѣсколькихъ дней, не поставилъ еще строенія или ограды на выбранномъ участкѣ; то, случается, на это мѣсто приходитъ другой поселенецъ, и, не уважая правъ своего предшественника, ставитъ за скорую руку лачужку, поселяется въ ней, и не пускаетъ уже сюда никого. Такое похищеніе чужаго участка и называется "перескочить клеймъ (jump a claim)." Колонисты иногда составляютъ между собою общества, для взаимнаго охраненія своихъ участковъ отъ хищниковъ подобнаго рода. Но если на участкѣ поставленъ уже блокгаусъ, то рѣдко случается, чтобы кто-нибудь покусился занять чужое мѣсто.
   -- Но всѣмъ правиламъ, этотъ городъ вашъ, говорилъ шутя хозяинъ:-- какъ же мы назовемъ его? Я хотѣлъ было назвать его въ честь нашего президента, да меня предупредили. (Мистеръ Рекъ намекалъ на городъ Бьюкананъ, который находился всего верстахъ въ тридцати къ востоку отъ Колумбуса.) Нечего дѣлать: назовемте его въ честь вице-президента.
   На другой день, по распоряженію хозяина, человѣкъ двадцать изъ его партіи съ ранняго утра рубили лѣсъ; а къ вечеру, въ новомъ городѣ, названномъ по имени вице-президента -- Брекинриджъ (Breckinridge) на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ М. X. надписалъ свое имя на деревѣ, стояла уже первая лачужка. Тѣмъ и кончились всѣ происки противной партіи противъ новаго города. Такія несогласія въ германскихъ колоніяхъ вообще характеризуютъ взаимныя отношенія Нѣмцевъ, переселяющихся въ Штаты. Они даже на новый материкъ переносятъ съ собою ту же мелкую вражду, которая въ Европѣ мѣшаетъ соединиться всѣмъ королевствамъ, герцогствамъ княжествамъ Германіи въ одно общее политическое тѣло. Въ Америкѣ мало даже встрѣтишь Нѣмцевъ, которые называли бы себя просто Нѣмцами: боясь уронить свое достоинство въ глазахъ янки, всякій изъ нихъ называетъ себя Баварцемъ, Пруссакомъ, Саксонцемъ, только не Нѣмцемъ. Даже въ этой образцовой странѣ ассоціацій, Нѣмцы не только не могутъ образовать прочныя общества между собой, но, питая зависть къ успѣхамъ своихъ земляковъ, стараются мѣшать другъ другу въ своихъ предпріятіяхъ. А потому, несмотря на стремленіе нѣкоторыхъ лицъ основать на Западѣ чисто-германскія колоніи, это дѣло не можетъ удаться. Даже въ Колумбусѣ, Нѣмцы будутъ исключительными владѣльцами только до тѣхъ поръ, пока янки не найдутъ выгоднымъ перенести туда свои торговыя дѣла, основанныя на болѣе-прочной, болѣе-широкой ассоціаціи.
   Разъ, Рекъ предложилъ намъ поѣхать съ нимъ отыскивать каменный уголь. Поселенецъ, жившій верстахъ въ пятнадцати къ сѣверу отъ города, извѣстилъ нашего хозяина, что онъ на берегу рѣчки нашелъ какую-то странную землю, заставившую его подозрѣвать въ этомъ мѣстѣ присутствіе каменнаго угля. Еслибы вблизи точно оказались каменноугольныя копи, то значеніе Колумбуса, на будущее время, повысилось бы на сто процентовъ, какъ выразился Рекъ. Тогда, безъ всякаго сомнѣнія, черезъ городъ въ скоромъ времени проведена была бы желѣзная дорога. Мы охотно согласились съѣздить къ поселенцу и, въ назначенный день, отправились съ Рекомъ, съ землемѣромъ и другими жителями города. Степь, по мѣрѣ удаленія отъ Платъ-ривера, сначала слегка повышалась покатыми горбами, потомъ опять стала опускаться къ долинѣ другой рѣчки, на берегу которой и застали мы поселенца, родомъ Пруссака. Онъ повелъ насъ тотчасъ же къ рѣчкѣ. Копая яму, для скопа воды изъ бьющаго тамъ родника, онъ прорылся сквозь слой красной глины; подъ ней показалась синяя, липкая земля, поразившая Пруссака своимъ видомъ. Никакихъ, однако, явныхъ признаковъ угля не отказалось, такъ что всѣ поиски жителей были безуспѣшны. Мы зашли послѣ этого въ лачужку Пруссака, освѣжиться отъ жару, отъ котораго парило въ воздухѣ. Онъ поставилъ передъ нами двѣ миски простокваши, нарѣзалъ хлѣба и, приглашая вкусить незатѣйливаго завтрака, повторялъ: не взыщите, чѣмъ богаты, тѣмъ и рады. Онъ разказалъ намъ, что поселился въ этомъ мѣстѣ годъ тому назадъ, и охотно остался бы тутъ навсегда, еслибы, какъ выразился Пруссакъ, по близости нашлась для него подруга жизни -- eine Lebensgefährtin. "А то, говорилъ онъ, и въ полѣ-то пахать, и лѣсъ рубить, и коровъ доить, и хлѣбъ печь, и бѣлье мыть, -- все вмѣстѣ не подъ силу одному холостяку." За землю, за которую онъ не платилъ еще ни цента, ему давали уже тысячу долларовъ. Но онъ надѣется черезъ годъ получить вдвое, и если къ тону времени не найдетъ себѣ eine Lebensgefährtin, то продастъ право на свой участокъ. Поблагодаривъ радушнаго Нѣмца за простоквашу, мы пустились въ обратный путь.
   Солнце близилось уже къ закату, когда мы подъѣзжали къ городу. Воздухъ былъ тихъ и зноенъ. Вдругъ, съ сѣверной стороны поднялся вѣтеръ. Онъ сначала не былъ особенно силенъ, но съ нимъ что-то зловѣщее пронеслось по степи, облитой тусклыми лучами въ парахъ заходившаго солнца. Мы невольно осмотрѣлись кругомъ, не понимая, что случилось въ природѣ. Воздухъ какъ будто начиналъ крутиться около насъ; вѣтеръ задулъ порывистѣе. Скворцы и голуби торопливо летѣли черезъ степь къ береговому лѣсу. Рекъ сталъ погонять лошадей... Не успѣли мы остановить ихъ за домомъ, какъ сильный порывъ бури, взметая кверху все, что попадалось на пути, пронесся надъ нами. Телѣгу, которая стояла среди двора, перевернуло вѣтромъ и отнесло шаговъ на двадцать къ самому тыну; палатка наша упала.
   Наканунѣ, возлѣ рѣки была установлена пильная паровая машина: вѣтеръ сорвалъ цѣпи, которыми высокая труба была притянута къ стволамъ деревьевъ, и она съ громомъ обрушилась на берегъ. Минутъ пять, не болѣе, продолжался этотъ бурный порывъ, и опять все стихло. Солнце закатилось уже, и отъ него на западномъ небѣ поднялись три свѣтло-алые столба, расходившіеся по голубому своду, какъ три широкіе луча; на восточной, болѣе темной части свода, показалось блѣдное отраженіе тѣхъ же лучеобразныхъ столбовъ. Это лучезарное явленіе повторялось довольно часто, по вечерамъ, при захожденіи солнца. По ночамъ, также часто, въ степи сверкала зарница. Никогда не случалось намъ видѣть ее въ такихъ большихъ размѣрахъ, и въ такомъ разнообразіи блеска. Бывало, весь открытый степной горизонтъ нѣсколько мгновеній такъ и горитъ не прекращающимся пламенемъ. Потомъ, въ одномъ мѣстѣ пламя, какъ большая свѣтильня, стоитъ дрожа надъ землей и свѣтитъ бѣлымъ огнемъ; а въ другомъ, оно пробѣжитъ по своду фосфорическимъ сіяніемъ, и на мгновеніе, освѣтитъ темные контуры дальнихъ облаковъ. И самыя грозы здѣсь такія, какихъ намъ прежде нигдѣ не случалось видѣть: вмѣсто раскатовъ грома, слѣдовали только удары за ударами, одинъ другаго сильнѣе.
   На другой же день послѣ бури, исправили паровую машину, поставили опять трубу, прикрѣпили ее, и пилка досокъ изъ сырыхъ, только что срубленныхъ въ лѣсу бревенъ, пошла безостановочно, съ утра до вечера. Доски тотчасъ же шли на покрышку домовъ, и каждый день, то въ одномъ, то въ другомъ мѣстѣ, прежнія соломенныя крыши замѣнялись тесовыми. Этимъ впрочемъ не ограничивались преобразованія въ городѣ: въ короткое время нашего въ немъ пребыванія то здѣсь, то тамъ возникали новые дома; устроенъ былъ плотъ для переправы черезъ рѣчку, которую мы недавно переходили въ бродъ; одинъ изъ жителей началъ уже строить двухъэтажную гостиницу; другой, еще прежде, открылъ лавку, въ которой можно было получать муку, ветчину, готовое платье, сапоги, полную сбрую, кухонную посуду, разныя колоніальныя произведенія, стальныя перья, почтовую бумагу и сургучъ, словомъ -- все, что можетъ понадобиться жителямъ города. Городъ, можно сказать, росъ на нашихъ глазахъ, и многое въ немъ предстало уже совершенно въ иномъ видѣ противъ того какъ было недѣли двѣ тому назадъ, когда мы увидѣли его въ первый разъ.
   Въ бытность нашу въ Колумбусѣ, по дорогѣ на Западъ, проходили партіи мормоновъ. Сорокъ семействъ этихъ новобранцевъ стояли лагеремъ верстахъ въ тридцати отъ Колумбуса. Они жили тамъ въ палаткахъ и фурахъ, крытыхъ парусиной, и поджидали новоприбывающихъ, съ которыми потомъ предполагали двинуться къ обѣтованной землѣ своей, у Соленаго озера. Эти переселенцы, располагаясь станціями по дорогѣ къ Скалистымъ горамъ, поддерживаютъ непрерывную связь между средоточіемъ мормонской религіи, въ отдаленной Ютѣ, и разсыпанными въ разныхъ странахъ приверженцами ея. При насъ, восемь человѣкъ изъ партіи мормоновъ подрядились выстроить мостъ черезъ ручеекъ близь Колумбуса и потому раскинули свои палатки возлѣ самаго города. Страннѣе всего въ этомъ случаѣ было то, что мостъ назначался для прохода отрядовъ, посылаемыхъ американскимъ правительствомъ къ Скалистымъ горамъ противъ мормоновъ же. Но это обстоятельство нисколько не помѣшало ихъ единовѣрцамъ взяться за выгодную работу, и мостъ въ скоромъ времени былъ наведенъ.
   Во время постройки его, мы довольно часто приходили къ палаткамъ мормоновъ, и насъ встрѣчали тамъ такъ же радушно, какъ и вездѣ въ Штатахъ. Вообще, эти мормоны ничѣмъ не отличались отъ другихъ поселенцевъ въ Америкѣ. Большая часть изъ нихъ не имѣла даже никакого понятія о значеніи новой религіи, къ приверженцамъ которой они себя причисляли. Разговаривая съ ними, мы убѣдились, что побужденіемъ къ переселенію въ Юту были не столько религіозныя убѣжденія, сколько ожидаемыя впереди матеріальныя выгоды и благосостояніе, обѣщанное всѣмъ приверженцамъ, набираемымъ большею частію изъ бѣднѣйшаго народонаселенія Европы. Впрочемъ, между переселенцами нашлись и такіе, которые повидимому искренно вѣровали въ ученіе мормоновъ. Особенно одинъ изъ этихъ прозелитовъ старался объяснить и доказать намъ превосходство мормонизма надъ всѣми другими религіями. Онъ утверждалъ, что только у нихъ и можно найдти истинныя начала христіанства. Въ своихъ доводахъ онъ довольно часто приводилъ тексты изъ апостола Павла. Когда мы замѣтили ему это, онъ сказалъ. "Конечно, апостолъ Павелъ былъ великій человѣкъ своего времени, но апостолы мормоновъ все-таки выше его."
   Изъ постановленій новой секты самымъ ненавистнымъ для Американцевъ всегда было многоженство. Въ послѣднее же время обнаружилось, что жены сами не выносятъ угнетенія, которому подвергаются въ Ютѣ, и большое число ихъ бѣжало уже оттуда. При насъ, черезъ Колумбусъ проѣзжала партія Американцевъ изъ Калифорніи. По дорогѣ, близь Соленаго озера, къ нимъ пристали двѣ женщины, умоляя взять ихъ съ собою и, въ случаѣ погони, защитить ихъ отъ преслѣдователей. Покинувъ своихъ мужей, онѣ пробирались въ восточные штаты. Онѣ разказывали, что только страхъ подвергнуться гоненію со стороны мужей удерживаетъ мормонскихъ женъ въ повиновеніи; самыя смѣлыя изъ нихъ, при первой возможности, обращаются въ бѣгство. Все, что требуется отъ нихъ американскимъ правительствомъ, состоитъ въ повиновенія законамъ федераціи. Но вслѣдствіе теократическаго образа правленія въ Ютѣ, они подчиняются только своимъ пророкамъ, образуя такимъ образомъ государство въ государствѣ. Земли ими занимаемыя составляютъ однако собственность американскаго правительства, которое не можетъ безъ вреда для себя допустить, чтобы между Небраской и Калифорніей организовалась независимая корпорація, не признающая уставовъ Союза. Если, поэтому, мормоны не отрекутся отъ теократическаго образа правленія и отъ своего пророка Бригамъ-Йонга, то имъ останется одно: выйдти совершенно изъ предѣловъ Соединенныхъ Штатовъ.
   Какая судьба ни постигла бы мормоновъ въ будущемъ, во всякомъ случаѣ значеніе ихъ въ дѣлѣ заселенія Дальняго Запада было немаловажно. Ихъ колоніи, основанныя въ пустынной странѣ у Соленаго озера, служатъ посредствующимъ звеномъ, связывающимъ штаты по рѣкамъ Миссиссипи и Миссури съ отдаленными территоріями по берегамъ Великаго океана. Эту заслугу признаютъ за ними сами Американцы. "Мы очень благодарны имъ, говорятъ янки: они прокладываютъ нашимъ переселенцамъ путь въ невѣдомыя пустыни."
   Изъ Колумбуса мы намѣревались спуститься въ лодкѣ, внизъ по Платъ-риверу. При покупкѣ лодки, мы имѣли случай видѣть, какимъ образомъ совершаются всякаго рода торговыя сдѣлки въ этомъ Дальнемъ Западѣ, гдѣ чувствуется большой недостатокъ въ наличныхъ деньгахъ. Мы пріобрѣли за 200 долларовъ пару лошадей, которыя были съ нами въ Колумбусѣ. Обладатель единственной во всемъ краѣ лодки, Американецъ, просилъ уступить ему нашихъ лошадей, предлагая за нихъ то же, чего онѣ стоили намъ, и мы обѣщали ему не продавать ихъ безъ его вѣдома. Пріѣхавъ за лодкой, мы сказали Американцу, что можемъ теперь обойдтись безъ лошадей, и предложили ему оставить ихъ за собой, на сказанныхъ условіяхъ. Онъ съ радостью согласился. Считая это дѣло порѣшеннымъ, мы просили его назначить цѣну за лодку, которую онъ обѣщалъ продать намъ. "Позвольте, сказалъ Американецъ: у меня теперь нѣтъ двухъ сотъ долларовъ; наличными у меня всего семьдесятъ. Такъ мы вотъ какъ сдѣлаемъ: я вамъ дамъ лодку, кабріолетъ и лошадь. Все это, вмѣстѣ съ семьюдесятью долларами, составитъ по крайней мѣрѣ столько, сколько вамъ слѣдуетъ за вашихъ лошадей." Американецъ говорилъ такимъ рѣшительнымъ и безстрастнымъ голосомъ, какъ будто нельзя было сомнѣваться въ нашемъ согласіи на такую сдѣлку. Признаться, насъ озадачило предложеніе Американца, и мы не сразу нашлись что сказать.-- На что же вамъ ваша лошадь и кабріолетъ? спросилъ мой товарищъ:-- вѣдь мы хотимъ спуститься по рѣкѣ въ лодкѣ!
   -- Такъ что же? возразилъ невозмутимый Американецъ:-- вы поѣдете въ лодкѣ, а вашъ товарищъ берегомъ, въ кабріолетѣ. Это будетъ даже очень хорошо!
   Какъ ни показалась намъ забавною идея ѣхать одному сухимъ путемъ, а другому -- водою, но мы рѣшительно отказались отъ кабріолета съ лошадью, и просили владѣльца лодки только назначить цѣну. Онъ охотно уступилъ ее намъ за пятнадцать долларовъ.
   Этимъ однако не кончилось еще дѣло насчетъ лошадей. Рекъ изъявилъ также желаніе пріобрѣсти ихъ. Онъ предлагалъ за нихъ даже триста долларовъ, но только не чистыми деньгами, а нѣсколькими участками на эту сумму въ городѣ Колумбусѣ. "Года черезъ два вы получите за эти участки большія деньги," говорилъ онъ. Мы однако отказались и отъ участковъ въ городѣ Колумбусѣ, и порѣшили наконецъ, что Рекъ, который по своимъ дѣламъ собирался ѣхать въ Сентъ-Мери, доставитъ въ этотъ городъ нашихъ лошадей.
   Лодка, между тѣмъ, была исправлена и высмолена. Спустивъ ее въ рѣку, и нагрузивъ провіантомъ, купленнымъ въ лавкѣ, мы распростились съ нашими хозяевами и съ другими жителями города. Сѣвъ въ лодку -- мой товарищъ у руля, я у веселъ,-- мы оттолкнулись отъ берега, и уносимые быстрымъ теченіемъ, вскорѣ потеряли изъ виду и городъ Колумбусъ, и мистера Река.
   Быстро доѣхали мы до устья Лупъ-Форка и не замѣтили, какъ очутились въ болѣе широкомъ Платъ-риверѣ. Но вскорѣ мели, поперекъ всей рѣки, стали задерживать наше плаваніе. Мѣстами воды было такъ мало, что намъ приходилось вылѣзать изъ лодки, и тащить ее за собою по песчанымъ мелямъ.
   Рѣка Небраска, истокъ которой находится въ Скалистыхъ горахъ, течетъ по степямъ прямо на востокъ, по кратчайшему пути къ Миссури, весьма мало уклоняясь отъ своего прямаго направленія. Причина такого мало-извилистаго теченія заключается въ ровной покатости степи по направленію къ долинѣ Миссури, и въ рыхлой, песчаной почвѣ, въ которой рѣка размыла свое русло. Самое русло это въ высшей степени измѣнчиво: быстрыя воды, подмывая черноземъ и песокъ, то здѣсь, то тамъ взрываютъ низкій берегъ, не представляющій имъ большаго сопротивленія по причинѣ стремительности ихъ теченія. Мѣстами рѣка, разливаясь версты на двѣ въ ширину, представляетъ видъ половодья, не успѣвшаго войдти въ настоящее русло. Самый цвѣтъ воды, тусклый, свѣтлопепельный, зависитъ отъ размываемаго ею степнаго чернозема и мелкаго песку. Если въ какомъ-нибудь мѣстѣ вода течетъ медленнѣе, то уносимый ею мелкій песокъ осѣдаемъ на дно, и цвѣтъ воды становится чище. Тутъ начинаютъ образовываться мели. Весной, во время половодья, на нихъ наносится все болѣе и болѣе песку, такъ что лѣтомъ, когда вода сбываетъ, эти мели возвышаются уже надъ уровнемъ ея настоящими песчаными островами. Возвышаясь годъ отъ году отъ наносныхъ земляныхъ частицъ, острова достигаютъ наконецъ такой высоты, что даже полая вода не заливаетъ ихъ болѣе. Соотвѣтственно напору водъ, эти острова имѣютъ свою отличительную норму. Сторона, преграждающая теченіе, подымается все выше и выше; между тѣмъ какъ противоположная сторона не только понижается, но и съуживается постепенно, оканчиваясь низкимъ заостреннымъ мыскомъ. Вскорѣ, на песчаномъ островѣ показываются признаки органической жизни: на пескѣ пробивается трава; сѣмена приносимыя съ береговъ пускаютъ корни въ рыхлую почву,-- и смотришь, черезъ годъ онъ уже зеленѣетъ среди рѣки, обрастаетъ на высокой, задней части своей, кустарникомъ и молодымъ лѣсомъ, въ которомъ гнѣздится уже всякая мелкая птица. По низкому, не заросшему песчаному мысу, въ передней часта острова бѣгаютъ кулики, обитающіе на немъ большими стаями. Цапли и сѣрые гуси останавливаются здѣсь на ночь, во время своихъ перелетовъ на югъ. Когда же на островѣ деревья достигаютъ большаго роста, является на немъ и бобръ-домостроитель. Намъ нерѣдко случалось видѣть слѣды его работъ на перепиленныхъ зубами стволахъ. Такимъ образомъ рѣка, разрушая берега въ одномъ мѣстѣ, и унося съ собою землю, слагаетъ ее въ другихъ мѣстахъ своего русла, подготовляя тамъ новую почву, съ новыми неистощимыми условіями органической жизни.
   Есть на рѣкѣ еще другаго рода острова, обязанные своимъ образованіемъ разрушительной силѣ воды. Подмывая рыхлый берегъ, она, во время половодья, врывается въ самый материкъ, огибая нѣсколько поднятые надъ его поверхностію бугры. При сильномъ напорѣ воды, почва размывается до значительной глубины; теченіе устремляется ко вновь-образовавшемуся каналу, который отдѣляетъ такимъ образомъ отъ степнаго берега цѣлый клокъ земли, поросшей травой, осокой, ивнякомъ, часто даже цѣлымъ лѣсомъ высокихъ прирѣчныхъ тополей. По обрывамъ, на краяхъ такого острова, можно ясно видѣть, что островъ недавно еще составлялъ одно цѣлое съ материкомъ: почвенные слои на обрывахъ острова и материка всегда соотвѣтствуютъ другъ другу: тамъ и здѣсь подъ одинаковымъ слоемъ чернозема лежитъ слой бураго песку. Такая же соотвѣтственность обнаруживается и въ растительности, такъ что стоило бы только сблизить островъ съ берегомъ, и они слились бы въ одно нераздѣльное цѣлое.
   Видно, напоръ воды былъ силенъ въ этикъ мѣстахъ разрыва, потому что, ища фарватеръ, мы находили его между материкомъ я оторваннымъ островомъ. Въ этихъ глубокихъ мѣстахъ, лодка наша быстро уносилась теченіемъ, и нужно было управлять ею, чтобы не попасть на пни, торчавшіе со дна рѣки. Иное дерево, зарывшись вѣтвями въ песчаное дно, качалось вверхъ и внизъ на своей точкѣ опоры, такъ что голый пень то вынырнетъ изъ воды, то вновь погрузится въ нее и пропадетъ изъ виду. Въ такихъ мѣстахъ надо было напрягать все вниманіе, чтобы по ряби и плеску на поверхности воды усмотрѣть заранѣе такой ныряющій пень: иначе не избѣжать его въ тотъ моментъ, когда вздумается ему вынырнуть навстрѣчу подплывшей къ нему лодкѣ.
   Въ темнотѣ не было бы возможности набѣжать столкновенія съ пнями; а потому, мы каждый день прекращали плаваніе еще до наступленія сумерекъ. Изъ предосторожности, мы на ночь прbставали обыкновенно къ острову, и по возможности поближе къ лѣвому берегу, который лишь изрѣдка былъ посѣщаемъ Индѣйцами, тогда какъ правый находился еще въ полномъ ихъ обладаніи. Пока раскидывалась палатка и разводился костеръ, солнце садилось, иногда пуская по небу, въ видѣ столбовъ, широкіе алые лучи. Все затихало кругомъ, и только изрѣдка слышались крики гусей, остановившихся на дальней отмели. Ночи были безлунныя; ярко сверкали звѣзды. Прежде всѣхъ показывался обыкновенно, на южной половинѣ неба, Юпитеръ, отличаясь отъ другихъ звѣздъ алмазнымъ блескомъ. Близь него свѣтлѣли сбитыя въ двѣ кучи Плеяды и Гіады, съ красноватою звѣздой своей Альдобараномъ. Вслѣдъ за ними поднималось великолѣпное созвѣздіе Оріона: по четыремъ угламъ его сверкали четыре звѣзды, а въ серединѣ этого четыреугольника, какъ три нанизанныя жемчужины, переливались въ блескѣ, одна возлѣ другой, три яркія звѣздочки. Послѣ полуночи, когда Оріонъ уже высоко надъ горизонтомъ горѣлъ всѣми своими звѣздами, свѣтлѣлъ восточный край неба матовымъ свѣтомъ: это восходилъ Сиріусъ. Поднимаясь выше, онъ сверкалъ все ярче и ярче; отражаясь въ водѣ Небраски, онъ и тамъ казался свѣтлѣе другихъ звѣздъ, скопившихся по обѣ стороны млечнаго пути.
   Когда наутро занималась заря, мы складывали палатку и вмѣстѣ съ припасами, уложенными въ двухъ ящикахъ, помѣщали ее въ лодку. Потомъ пускались далѣе внизъ по теченію, осторожно минуя подводные пни и мели. Днемъ приставали иногда къ правому берегу, вдоль котораго тянулись холмы. Скрывъ лодку подъ навѣсомъ деревъ, мы взбирались на какое-нибудь возвышеніе, вглядывались оттуда въ далекую мѣстность, напрасно отыскивая признаковъ населенія. Вся правая сторона представляла неправильно-взбугренную поверхность, по которой здѣсь и тамъ показывались одинокіе дубы; ихъ кривые сучья отчетливо очерчивались на голубой основѣ дальняго неба. Надъ пустынными холмами плавно носился американскій орелъ съ бѣлымъ хвостомъ и бѣлымъ ошейникомъ, тотъ самый, котораго фигура красуется на гербѣ Американскаго Союза съ гордою надписью: е pluribns unum,-- увы! теперь уже теряющею свою силу.
   Противоположный лѣвый берегъ раскидывался плоскою равниной до самаго края горизонта. Оnтого-то на немъ и проложена дорога въ Калифорнію; между тѣмъ какъ на правую сторону Платъ-ривера не проникъ еще ни одинъ поселенецъ. Разъ увидали мы на правомъ берегу индѣйскую деревню, состоявшую изъ двухъ десятковъ вигвамовъ. Издали мы приняли ихъ было за рядъ холмиковъ, и только подъѣхавъ ближе, убѣдились, что это вигвамы, покрытые снаружи дерномъ. Деревня была покинута краснокожими, отправившимися на охоту за оленями и буйволами. Во всѣ стороны отъ опустѣлыхъ вигвамовъ тянулись поля; на нихъ стояли еще неубранными стебли созрѣвшей кукурузы.
   Проѣхавъ около двухъ сотъ верстъ внизъ по рѣкѣ, мы, въ первый разъ послѣ отплытія изъ Колумбуса, встрѣтились съ поселенцами. Увидавъ, подъ вечеръ, домъ, стоявшій недалеко отъ берега, мы пристали къ нему, и расположились тутъ на ночь. Пока я въ жестяномъ кофейникѣ варилъ чай на кострѣ, товарищъ мой навѣдался къ обитателямъ дома. Вскорѣ вся семья пришла къ берегу, посмотрѣть на нашъ бивакъ; мать и дочь съ любопытствомъ заглядывали даже въ самую палатку, а двое сыновей, лѣтъ четырнадцати и пятнадцати, просили позволенія остаться съ нами у костра: имъ еще никогда не приходилось испытать бивачную жизнь... Это семейство недавно переѣхало сюда изъ Пенсильваніи, гдѣ отецъ занимался торговлей; потому насъ не удивило, когда мы нашли въ нихъ людей образованныхъ. На другое утро, хозяинъ пригласилъ насъ къ завтраку. У него въ домѣ, въ комнатѣ убранной мебелью палисандроваго дерева увидали мы на полкѣ собраніе книгъ, и, перебирая одну за другою, нашли тутъ между прочимъ ботанику, химію, сочиненія Шекспира, Маколея и Прескотта. На столѣ лежало нѣсколько новѣйшихъ англійскихъ романовъ и большой географическій атласъ. Какъ ни привыкли мы къ подобнымъ явленіямъ среди американскихъ пустынь, но переходъ отъ дѣвственныхъ сценъ, среди которыхъ мы провели цѣлую недѣлю, къ этой высшей степени цивилизаціи былъ слишкомъ рѣзокъ, и не могъ не поразить васъ: къ этому трудно привыкнуть, какъ часто ни приходилось бы испытывать подобные переходы. Огромное преимущество американскихъ колоній и заключается въ томъ, что въ нихъ, вмѣстѣ съ топоромъ и плугомъ, въ пустынный край переселяются науки, искусства, а съ ними и гуманность и все, что въ Старомъ Свѣтѣ добыто вѣковыми трудами, потомъ и кровью народовъ. Завидное мѣсто въ исторіи человѣчества выпало на долю Американцевъ: все что вырабатывалось въ Европѣ въ продолженіи тысячелѣтій, все это, перенесенное на непочатую, не подчиненную еще никакимъ стѣснительнымъ условіямъ почву, безъ тяжкой борьбы, безъ большихъ препятствій, принимается здѣсь, распространяется и переходитъ въ жизнь.
   По мѣрѣ приближенія нашего къ долинѣ Миссури, оба берега Платъ-ривера становились холмистѣе. Береговыя возвышенія или такъ-называемые блуффы, покрытые наверху лѣсомъ, обнажали мѣстами, на крутыхъ скатахъ большіе пласты желтобураго известковаго камня. Жители выжигаютъ изъ него известь. Рѣка, принявъ въ себя значительные притоки,-- Элькгорнъ съ одной, Салинъ съ другой стороны,-- стала обильнѣе водой, а на берегахъ ея повременамъ попадались уже селенія. Въ одномъ изъ нихъ мы застали жителей въ большой тревогѣ. Дней за пять, шайка состоявшая изъ тридцати Индѣйцевъ племени Понинсь перебралась ночью на лѣвую сторону рѣки, и угнала лошадей принадлежавшихъ здѣшнимъ фермерамъ. Послѣ долгихъ поисковъ, оказалось, что Понинсъ сбыли свою добычу жителямъ ближайшаго городка, промѣнявъ лошадей на одѣяла, кольца, бусы, серьги и тому подобныя принадлежности индѣйскаго туалета. Фермеры пустились по слѣдамъ краснокожихъ; а наканунѣ нашего пріѣзда нагнали ихъ, и отобрали у шайка большую часть вещей. При схваткѣ съ дикарями, фермеры ранили выстрѣлами трехъ Индѣйцевъ, и двоихъ, какъ говорятъ, смертельно. Теперь жители опасаются нападенія со стороны Понинсъ, которые, нѣтъ сомнѣнія, будутъ выжидать удобyаго случая, чтобъ отмстить за нанесенное пораженіе. Такимъ образомъ, на этихъ форпостахъ цивилизаціи, мелкая война съ дикарями превращается окончательно только съ совершеннымъ удаленіемъ послѣднихъ Индѣйцевъ изъ края. Племя же Понинсъ вообще извѣстно здѣсь по своимъ наклонностямъ къ воровству. Другое племя, Омаха, пользуется, напротивъ, уваженіемъ жителей; доброе согласіе между Омаха и поселенцами не нарушалось до сихъ поръ не разу. Вашингтонское правительство назначило имъ часть земель на западъ отъ Миссури. Но уживутся ли они съ хkѣбопашествомъ? будутъ ли они въ состояніи одолѣть страсть къ охотѣ? Это вообще подлежитъ сомнѣнію. Вѣроятно и имъ, несмотря на миролюбивыя наклонности, придется перекочевать далѣе на западъ. И когда же будетъ конецъ этому кочеванію? Если колонизація будетъ подвигаться впередъ съ тою же стремительностію какъ она шла до сихъ поръ, то черезъ полстолѣтіе передовые переселенцы съ востока подступятъ къ самымъ Скалистымъ горамъ; съ другой стороны, съ запада, подойдутъ къ нимъ колонисты изъ Калифорніи. Тогда остатки индѣйскихъ племенъ, сжатые съ двухъ сторонъ, поневолѣ смѣшаются съ поселеніями бѣлыхъ, и самостоятельное существованіе ихъ утратится совершенно, какъ утратились на нашей памяти сильныя племена Гуроновъ, Делаваровъ и другія, жившія въ при-атлантическихъ странахъ Сѣверной Америки. Память о нихъ сохранится лишь въ названіяхъ рѣкъ, городовъ и областей...
   По мѣрѣ приближенія къ устью Платъ-Ривера, русло его, сжатое между крутыми скатами холмовъ, становилось уже. Вода не растекаласъ болѣе, подобно разливу, въ ширину; она неслась въ опредѣленной ложбинѣ, ограниченной съ обѣихъ сторонъ крутыми обрывами желтобураго известнику. И чѣмъ болѣе суживалось русло, тѣмъ быстрѣе становилось теченіе. Мы неслись точно по быстринамъ, съ трудомъ избѣгая мелей и подводныхъ пней. Товарищъ мой, управляя лодкой, съ помощію широкой лопаты, не спускалъ глазъ съ поверхности воды. Когда мы подплыли жъ устью, онъ сталъ въ недоумѣніи озираться во всѣ стороны: "Не знаю, куда править! воскликнулъ онъ:-- впереди какая-то мель поперекъ всей рѣки; я ничего не разберу." Оглянувшись, я точно увидѣлъ впереди, куда неслась наша лодка, темную черту, показавшуюся мнѣ краемъ низкаго глинистаго берета. Лодку несло теченіемъ пряно къ этому мѣсту, и вдругъ она заколыхалась среди стремительной влаги, быстро уносившей насъ съ собою на югъ: мы попали въ самый Миссури, густую, грязную воду котораго издали приняли за мель. Надо было изъ всѣхъ силъ работать веслами. Мимо насъ плылъ, качаясь на волнахъ, остовъ большаго дерева; объѣхавъ его благополучно, мы перерѣзали рѣку поперекъ, и пристали къ противоположному, восточному, берегу, прямо противъ устья Платъ-ривера. Свѣтлая вода его рѣзкою чертой отдѣлилась отъ мутной влаги Миссури. Когда мы почерпнули изъ рѣки стаканъ воды и дали ей отстояться, то оказалось съ четверть-стакана глинистаго осадка, поверхъ котораго вода все еще была мутна.
   Такимъ образомъ окончилось ваше плаваніе по Платъ-риверу. Мы проѣхали въ десять дней почти триста верстъ, считая, конечно, изгибы рѣки. Еслибы не мели, которыя такъ часто задерживали насъ, на это плаваніе потребовалось бы не болѣе пяти дней.
   Когда мы вышли, на берегъ Миссури, мимо насъ внизъ по рѣкѣ прешелъ трехъэтажный пароходъ. Скоро, думали мы, и по рѣкѣ Небраскѣ, по которой прокатились мы въ нашей лодочкѣ, не встрѣтивъ мы одного челнока, скоро и по этой рѣкѣ запыхтятъ плоскодонные пароходы. Въ полую воду, они во всякомъ случаѣ въ состояніи будутъ подняться далеко вверхъ по Платъ-риверу, но въ концѣ лѣта, во время мелководья, имъ едва ли удастся добраться далѣе ста верстъ.
   Верстахъ въ пяти къ сѣверу отъ устья Небраски, вверхъ по Миссури, на западной границѣ штата Айове (Iowa), стоитъ городъ Сентъ-Мери. Онъ, также какъ и Колумбусъ, основанъ мистеромъ Рокомъ, и тоже можетъ служить образцомъ быстро-возникающаго города на Дальнемъ Западѣ. Но Сентъ-Мэри двумя годами старше Колумбуса, и находится уже на той степени развитія американскихъ городовъ, когда грубые, безпорядочно разставленные блокгаузы замѣняются красивыми деревянными домиками, обшитыми снаружи тесомъ и выкрашенными бѣлою краской. Хотя улицы въ городѣ еще не мощены, но онѣ уже ясно обозначаются сплошнымъ рядомъ домовъ, вытянутыхъ по обѣ стороны въ прямыя линіи. Сентъ-Мери, также какъ и Колумбусъ, заселенъ исключительно Нѣмцами. Германскіе патріоты съ восторгомъ указываютъ за подобныя колоніи въ дѣвственныхъ странахъ Запада, какъ на начало чисто-германской колонизація въ Америкѣ. Но стоитъ только побывать въ этихъ колоніяхъ, чтобъ увѣриться какъ несправедливы такія заключенія. Переселяясь въ какія-либо другія отравы на землѣ, Нѣмцы еще сохраняютъ свою самобытность среди чуждыхъ имъ племенъ: они переносятъ туда съ собой свои нравы и обычаи, и крѣпко держатся своихъ привычекъ въ домашней жизни. Совсѣмъ другое дѣло, когда они переселяются въ Соединенные Штаты: въ столкновеніи съ болѣе устойчивою и болѣе развитою американскою расой, Нѣмцы утрачиваютъ многое изъ своихъ даже самыхъ отличительныхъ чортъ. Вообще, всѣ племена, приходя въ столкновеніе съ англоамериканскою народностью, неминуемо поглощаются ею, не оставляя слѣдовъ по себѣ, точно талый снѣгъ весною уносимый бѣгущими съ горъ потоками.... А потому, и мечтамъ германскихъ патріотовъ -- водворить нѣмецкую народность за Дальнемъ Западѣ -- не суждено осуществиться. Вотъ хотя бы самый городъ Сентъ-Мери: много ли въ немъ осталось собственно-нѣмецкаго, несмотря даже на то, что онъ выстроенъ выходцами изъ Германіи? Эти, на живую руку сколоченные, хотя красивые, но легкіе домики вовсе не походятъ на тѣ прочныя, долговѣчныя постройки, какія можно видѣть въ деревняхъ Германіи, или даже въ нѣмецкихъ колоніяхъ внутри Россіи. Весь городъ уже принялъ физіономію чисто-американскую. И не только наружная обстановка, но даже внутренній бытъ Нѣмцевъ во многомъ совершенно измѣнился. Усидчивый у себя на родинѣ, Нѣмецъ здѣсь смотритъ на свой домъ, какъ на временное жилище, назначенное только для ночлега. Все же время и труда и досуга онъ проводитъ или въ лавкѣ, или въ разъѣздахъ, или же наконецъ въ гостиницѣ, которая въ Америкѣ, по всей спреведливости, носитъ названіе home (т.-е, домъ). Даже въ самой, гостиницѣ Сентъ-Мери все установлено на американскій ладъ, хотя посѣтители ея состоятъ исключительно изъ Нѣмцевъ. Завтракъ и обѣдъ, также какъ и въ американскомъ house, подаются только въ назначенный часъ, по звонку, сзывающему жителей; во воемъ соблюдается американскій порядокъ. За Нѣмцами, правда, осталась еще ихъ страсть къ пѣснямъ, пиву и шумной бесѣдѣ; но даже въ разговорахъ между собою они чаще прибѣгаютъ къ англійскому языку чѣмъ къ нѣмецкому. Во всякомъ случаѣ, здѣшніе колонисты даже теперь болѣе походятъ, на Американцевъ чѣмъ на своихъ соотечественниковъ. Что же будетъ при слѣдующемъ поколѣніи? Что же будетъ, когда янки, пользуясь развитіемъ торговли, проникнутъ въ эти еще не затронутыя ими колоніи, и станутъ подчинять все своему неотразимому вліянію? Тогда, отъ германской народности на Западѣ останется столько же, сколько осталось ея въ потомкахъ тѣхъ Нѣмцевъ, которые населяли Пенсильванію. Словомъ, проекты нѣмецкихъ писателей, много толковавшихъ, особенно въ послѣднее время, о водвореніи германскаго элемента на Западѣ оказываются на дѣлѣ совершенно неосуществимыми.
   Мы познакомились въ гостиницѣ со многими образованными Нѣмцами, которые оставили свое отечество въ смутное время революціи 1848 года, когда, послѣ неудавшагося народнаго движенія въ Европѣ, рушились всѣ надежды на возрожденіе старой Германіи. Эти выходцы-поневолѣ принадлежатъ въ главнымъ поборникамъ германскаго направленія въ Америкѣ. Тоска по родинѣ, покинутой, но не забытой ими,-- главный источникъ ихъ патріотическихъ стремленій. Переселившись въ Америку, въ обѣтованный край свободы, за которую они ратовали вою жизнь, они не въ состояніи отрѣшиться отъ своего прошлаго: ихъ помыслы все еще обращены къ родимой Германіи, изнывающей подъ бременемъ своего теперешняго устройства. Не видя въ Европѣ исхода они обратились къ Новому Свѣту, съ несбыточными надеждами положить здѣсь начало Новой Германіи.... Что нужды, если ихъ надежды не сбудутся? Пока они живы, они будутъ лелѣять мысль о возрожденіи своего отечества на новомъ материкѣ, и умрутъ съ этою мыслью. А потомки ихъ, вырощенные на американской почвѣ, и занятые другими болѣе существенными интересами, не будутъ уже чувствовать того тоскливаго влеченія къ странѣ отцовъ; и право, имъ будетъ все равно, суждено ли Германіи возродиться гдѣ-либо на нашей планетѣ, или нѣтъ....
   Гуляя по окрестностямъ Сентъ-Мери, мы часто всходили за возвышавшіеся близь города холмы или блеффы (bluffe), какъ, называютъ ихъ Американцы. Эти блеффы придаютъ своеобразный видъ долинѣ Миссури, вдоль которой они тянутся почти непрерывною цѣпью, то приближаясь, то удаляясь отъ рѣки. Они, подобно высокому валу, ограничиваютъ низменныя мѣста самой долины, называемыя боттомъ (bottom, дно). Этотъ боттомъ состоитъ изъ наносной почвы, и мѣстами каждый годъ заливается весеннею водой; мѣстами же поднятъ на столько, что остается сухимъ даже во время половодья. Въ этихъ долинахъ, по преимуществу, и селятся колонисты, пользуясь чрезвычайнымъ плодородіемъ почвы и отличными сѣнокосами по поемнымъ лугамъ. Часть боттома бываетъ покрыта густымъ лѣсомъ, который окаймляетъ собою рѣку. Городъ СентъМери расположенъ тоже въ боттомѣ, на суходолѣ, не заливаемомъ водою. Близь города, вдоль рѣки темнѣетъ береговой лѣсъ; а по другую сторону, на разстояніи трехъ верстъ отъ города, возвышаются блеффы. Далѣе за ними, тянутся уже настоящія преріи, которыя и составляютъ собственно внутренній материкъ. Въ этой, почти ровной, но перерѣзанной значительными возвышенностями странѣ, намъ стоило только взобраться на одинъ изъ болѣе-высокихъ блеффовъ, поднимавшихся не выше пятидесяти саженей надъ долиной, и передъ нами развертывалась самая обширная панорама. Обратившись лицомъ къ западу, мы видѣли передъ собою рѣку, сдѣлавъ крутой поворотъ, она пропадала за густымъ лѣсомъ. Все пространство за рѣкою, на сколько могъ охватить взоръ, покрыто было степью. На дальнемъ краю, она постепенно сливалась съ синевою небесъ, и за мглистымъ воздухомъ едва обозначалась черта горизонта. Поперекъ степи тянулись холмы, обозначавшіе направленіемъ своимъ теченіе рѣки Небраски. Направо, за пылью, взметаемою вѣтромъ съ песчаныхъ отмелей на Миссури, едва виднѣлся городъ Консиль-блеффъ; передъ нами, по сю сторону рѣки, бѣлѣли домики Сентъ-Мери. Близь города, среди зеленѣющихъ полей, стояла небольшая ферма; по сочнымъ лугамъ паслись лошади и мулы. Тутъ же недалеко увидѣли мы вѣтряную мельницу; это большая рѣдкость въ Америкѣ, гдѣ движущая сила вѣтра и воды всюду замѣняется паромъ.
   Заглянувъ однажды внизъ съ округленной вершины блеффа, мы открыли у самой подошвы его маленькую изъ досокъ сколоченную лачужку. Мы подошли къ ней, спустившись по крутому скату, и были встрѣчены двумя выходцами изъ Франціи. Не имѣя средствъ обзавестись фермой, и не желая притомъ работать по найму, они сколотили себѣ изъ досокъ лачужку, и стали добывать известь; недалеко, въ ущельѣ между холмами, стояла ихъ печка; въ ней пережигали они известковый камень, которымъ изобилуютъ блеффы. Добытый матеріялъ Французы доставляли въ городъ, и надѣялись такимъ образомъ, со временемъ, заработать капиталъ, необходимый на заведеніе фермы. Мѣсто, на которомъ они жили, имъ не принадлежало; но никто и не думалъ спрашивать ихъ, по какому праву они здѣсь копаютъ известь, никто не мѣшалъ имъ заниматься своимъ промысломъ. Когда добываніе извести въ этомъ мѣстѣ окажется неудобнымъ, они перейдутъ на другое, пока наконецъ не утвердятся на собственномъ, пріобрѣтенномъ на свои деньги участкѣ. Жители Сентъ-Мери, съ своей стороны, рады были такимъ трудолюбивымъ сосѣдямъ. Чѣмъ скорѣе станетъ населяться край, тѣмъ выгоднѣе дли жителей. Это одинъ изъ примѣровъ, какъ, соблюдая собственныя выгоды, здѣсь каждый споспѣшествуетъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, выгодамъ другихъ.
   Фермеры, поселившіеся близъ Сентъ-Мери, пользуясь отличными пастбищами по степямъ" преимущественно промышляютъ скотоводствомъ. Въ послѣднее время, вниманіе обратили на овцеводство. Эта отрасль хозяйства получаетъ здѣсь, въ сосѣдствѣ съ невольничьими штатами, особенное значеніе. Овцы, принадлежащія къ тонкошерстой породѣ мериносовъ, размножившись въ этомъ краѣ, съ своей стороны, не мало будутъ споспѣшествовать изгнанію невольничества изъ южныхъ штатовъ: шерстью своею овцы доставляютъ матеріялъ способный отчасти замѣнить хлопчатую бумагу, самую сильную подпору невольничества. Безъ невольниковъ, плантаторы не видятъ возможности заниматься разведеніемъ хлопчатой бумаги въ большихъ размѣрахъ; та же хлопчатая бумага была отчасти причиной и того, что овцеводство въ Сѣверной Америкѣ вообще же сдѣлало такихъ большихъ успѣховъ, какъ прочія отрасли сельскаго хозяйства. Другая причина заключалась также въ трудностяхъ, съ которыми необходима сопряжена перевозка черезъ океанъ тонкорунныхъ овецъ изъ Европы. Поэтому неудивительно, если въ Штатахъ до сихъ поръ добывалось такъ мало шерсти, что невозможно было удовлетворить даже требованіямъ внутреннихъ фабрикъ; фабриканты принуждены были выписывать шерсть изъ-за границы, преимущественно изъ Южной Америки. Въ послѣднее время, однако, овцеводство обратило на себя должное вниманіе фермеровъ, въ особенности когда обнаружилась необыкновенная выгода разведенія тонкошерстой породы. Если судить по числу головъ, овцеводство въ сѣверныхъ, приатлантическихъ штатахъ, вслѣдствіе увеличенія населенія, уменьшилось противу прежняго; но благодаря тому, что тамъ разведены самыя лучшія породы мериносовъ, шерсть вообще получается не въ меньшемъ количествѣ противъ прежняго, притомъ же она гораздо лучшаго качества. За то, въ послѣднее время, овцеводство распространилось за Западѣ. Сравнивая статистическія данныя, находимъ, что во всѣхъ штатахъ вообще, въ десятилѣтіе отъ 1840 до 1850 г., число головъ увеличилось только на двѣнадцать процентовъ; но по числу фунтовъ добываемой шерсти, прибыли оказывается гораздо болѣе, а именно за сорокъ шесть процентовъ. Таковы слѣдствія разведенія улучшенной породы овецъ, разумѣется, когда онѣ не остаются безъ надлежащаго корма и ухода.
   Чтобы дать приблизительное понятіе о распространеніи овцеводства въ Штатахъ, приведемъ статистическія цифры за 1855 годъ. Число овецъ простиралось до 24 милліоновъ; шерсти добыто около 60 милліоновъ фунтовъ, цѣною на 21 милліонъ долларовъ, считая до 35 центовъ за фунтъ. Должно замѣтить при этомъ, что Американцы разводятъ нѣкоторыя породы овецъ не только для шерсти, но по преимуществу для мяса, которое потребляется здѣсь въ большомъ количествѣ. Первое мѣсто, по части овцеводства, занимаетъ штатъ Огайо; но въ послѣднее время большіе успѣхи въ этой отрасли хозяйства сдѣланы были въ западныхъ штатахъ. Такъ напримѣръ, въ Иллинойсѣ, въ 1840 году, было не многимъ болѣе 300.000 головъ; а черезъ десять лѣтъ число ихъ утроилось, и продолжаетъ возрастать въ той же пропорціи.
   Быстрому развитію овцеводства способствуютъ обширныя пастбища по степямъ и лѣсамъ, а также довольно умѣренная температура въ зимнее время; овецъ приходится держать въ хлѣвахъ менѣе двухъ мѣсяцевъ въ году. Поэтому, большихъ запасовъ на зиму не требуется, а это составляетъ значительный разчетъ при недостаткѣ рукъ въ Америкѣ вообще, и на Западѣ въ особенности. Лѣтомъ овцы, какъ и всякій другой скотъ, зачастую ходятъ по волѣ, безъ всякаго присмотра; хозяинъ или работникъ, отъ времени до времени, объѣзжаютъ стадо и подгоняютъ къ дому, когда оно слишкомъ далеко отошло отъ него. По мѣрѣ того какъ край населяется, уменьшаются и пространства незаказанныхъ луговъ. Тогда фермеръ принужденъ бываетъ уменьшать и число своихъ овецъ, и наконецъ ограничивается такимъ стадомъ, какое въ состояніи прокормить на собственномъ огороженномъ участкѣ, и въ такомъ случаѣ, уходъ за овцами бываетъ болѣе старательный. Но это вознаграждается, вопервыхъ, болѣе легкимъ и выгоднымъ сбытомъ шерсти и мяса, по причинѣ увеличившагося народонаселенія и развившихся путей, сообщенія; а вовторыхъ, большимъ количествомъ добываемыхъ продуктовъ, которые притомъ бываютъ лучшаго качества. Здѣсь, конечно, никогда не бываетъ такихъ огромныхъ стадъ, какія держатъ помѣщики южныхъ степей Россіи. Одна тысяча головъ составляетъ уже весьма значительное овцеводство въ хозяйствѣ американскаго фермера; а потому, онъ гораздо лучше можетъ усмотрѣть за своими немногими овцами чѣмъ самый неутомимый овцеводъ въ Россіи за своими десятитысячными стадами.
   То же самое относится и къ другимъ отраслямъ скотоводства. Хотя въ штатѣ Айове, въ послѣднее время, рогатый скотъ стали разводить въ большомъ количествѣ, но намъ не случалось видѣть такіе огромные гурты, какіе у насъ перегоняются изъ степей Украйны на сѣверъ. Въ Америкѣ, рогатый скотъ ходитъ небольшими партіями, но онѣ попадаются чаще чѣмъ на нашихъ южныхъ пастбищахъ. Благодаря такой раздробленности стадъ, здѣсь и не слыхать о падежахъ подобныхъ тѣмъ, которые свирѣпствуютъ у насъ, истребляя тысячи головъ всякаго скота, согнаннаго въ одно мѣсто. Небольшія, отдѣльныя стада, конечно, легче предохранить отъ заразы.
   Важно еще одно обстоятельство: въ Россіи огромные гурты, перегоняемые изъ Украйны, по дальней и трудной дорогѣ, не только сами подвергаются чумѣ, но заражаютъ скотъ той мѣстности, по которой проходятъ. Въ Америкѣ этого не бываетъ: въ населенные города скотина, живая или битая, доставляется по желѣзнымъ дорогамъ и на пароходахъ. Такимъ образомъ, не только не можетъ распространиться зараза, но сверхъ того, перевозимый живой скотъ, благодаря быстротѣ сообщенія, доставляется на мѣсто въ томъ же тѣлѣ, въ какомъ покинулъ свое тучное пастбище.
   Впрочемъ, и въ Америкѣ перегоняютъ скотъ гуртами, и даже на такія же большія разстоянія, какъ въ Россіи. Но въ этомъ случаѣ представляется совершенная противоположность между обѣими странами. У насъ, изъ обильныхъ пастбищами украинскихъ степей, скотъ переходитъ въ болѣе-населенныя и весьма скудныя подножнымъ кормомъ губерніи. Оттого, онъ по мѣсяцамъ голодаетъ, прежде нежели дойдетъ до мѣста назначенія. Въ Америкѣ наоборотъ: гурты гоняются изъ штатовъ болѣе населенныхъ въ территоріи, въ которыхъ начинаютъ показываться первые колонисты, изъ восточныхъ краевъ Айове и Иллинойса, гдѣ скотоводство процвѣтаетъ уже нѣсколько лѣтъ, гуртовщики перекочевываютъ съ своими стадами въ непочатыя еще степи Небраски, снабжая тамошнихъ переселенцевъ необходимымъ для нихъ домашнимъ скотомъ. Такимъ образомъ, въ Америкѣ гурты переходятъ на пастбища болѣе обильныя кормомъ чѣмъ тѣ, на которыхъ ходили они прежде, и скотъ не только не истощается дорогой, но даже откармливается, во время своего неспѣшнаго кочеванія по дѣвственнымъ степямъ. При такихъ благопріятныхъ условіяхъ, конечно, нечего опасаться заразительной чумы.
   Рогатый скотъ въ Америкѣ разводится преимущественно для мяса и молочнаго скопа. То и другое не только доставляется въ города, но потребляется въ большомъ количествѣ и пароходами, этими пловучими гостиницами. При отходѣ, пароходы берутъ обыкновенно въ городѣ небольшіе запасы; а по пути, когда молоко выйдетъ, забираютъ его у прибрежныхъ фермеровъ. Большое количество солонины препровождается въ южные штаты, гдѣ она идетъ въ пищу невольникамъ. Масло, сыръ, кожи составляютъ также выгодный предметъ сбыта для фермеровъ. Сало, въ большомъ количествѣ, потребляется на стеариновыхъ заводахъ Чикаго и другихъ городовъ Сѣвера. Благодаря быстротѣ сообщенія, всѣ продукты поспѣваютъ на рынки вовремя, когда бываетъ на нихъ требованіе.
   Существенный недостатокъ сельскаго хозяйства на Западѣ, неизбѣжный впрочемъ въ краѣ весьма мало населенномъ, состоятъ въ совершенномъ пренебреженіи навоза. Какъ у насъ въ черноземной полосѣ Россіи, такъ и здѣсь хозяева, въ надеждѣ на неистощимое будто бы плодородіе почвы, вовсе не пользуются навозомъ отъ своего скота. Въ Англію издалека привозятъ гуано и тому подобныя удобренія, стоящія большихъ суммъ, и этими удобреніями возвышаютъ плодородіе почвы. Америка, напротивъ, непрестанно высылаетъ за границу огромное количество питательныхъ веществъ своей черноземной почвы, въ видѣ пшеницы, кукурузы, табаку и хлопчатой бумаги, ничѣмъ не вознаграждая убыль; оттого, разумѣется, почва годъ отъ году истощается. Частныя лица извлекаютъ, конечно, свои выгоды, и то лишь временныя, изъ такого рода хозяйства; но страна вообще терпитъ существенный ущербъ. Американскіе агрономы вполнѣ сознаютъ этотъ недостатокъ своего хозяйства на Западѣ, и по возможности стараются предупредить зло. Конечно, въ малонаселенныхъ краяхъ Запада почти невозможно ввести унавоживаніе; здѣсь, при недостаткѣ рукъ и при обиліи непочатой земли, было бы неразчетливо употреблять въ дѣло навозъ. Въ штатахъ, въ которыхъ народонаселеніе значительно увеличилось, вводится удобреніе; но почва, вслѣдствіе предшествовавшихъ жатвъ, иногда бываетъ уже до того истощена, что потребны большія усилія для приведенія ея въ надлежащее состояніе плодородія. Это происходитъ частію отъ недостатка образованія переселенцевъ, а частію отъ своекорыстнаго желанія нѣкоторыхъ по возможности скорѣе извлечь выгоды изъ хлѣбопашества. Потому, въ послѣднее время, агрономическія общества много заботились о распространеніи въ народѣ основныхъ правилъ раціональнаго хозяйства; для этого, въ школахъ обратили особенное вниманіе на естественныя науки, а газеты и журналы, съ своей стороны, распространяютъ въ народѣ болѣе здравія понятія объ агрономіи.
   Въ Сентъ-Мери было только одно каменное зданіе; въ этомъ зданіи помѣщалась народная школа. Несмотря на то что въ ней обучались дѣти Нѣмцевъ, науки проходились на англійскомъ языкѣ, по примѣру американскихъ школъ вообще. Насъ гораздо болѣе удивило другое такого же рода заведеніе, случайно открытое нами среди пустынныхъ мѣстъ Дальняго Запада. Мы ѣхали однажды верхомъ по дорогъ, пролегавшей на югъ отъ Сентъ-Мери, вдоль по лѣвому, лѣсистому берегу Миссури. Въ одномъ мѣстѣ, взобравшись на пригорокъ, покрытый высокими деревьями, въ самой чащѣ лѣса, подъ сѣнью сикоморъ и орѣшниковъ, увидѣли мы каменное зданіе, поразившее насъ своею архитектурой. Сначала намъ пришло въ голову, не церковь ли это? Подошедъ къ запертой двери, мы прочли на прибитой къ ней бумажкѣ слѣдующія слова: "Джонстонская академія, назначенная преимущественно для женскаго пола." За этимъ значилось, что лекціи въ академіи начинаются съ половины сентября и продолжаются до іюня. Потомъ, въ точности опредѣлялось мѣстоположеніе заведенія такими словами: "Джемстонская академія расположена по дорогѣ въ Сентъ-Джозефъ, въ пяти миляхъ къ сѣверу отъ этого города, въ одной изъ самыхъ живописныхъ и романтическихъ мѣстностей въ краѣ (of the most pictoresque and romantic portions fo the country)." Къ этому опредѣленію мѣстности, для большей точности слѣдовало бы прибавить, что академія находится миляхъ въ трехъ отъ вигвамовъ Индѣйцевъ живущихъ по ту сторону Миссури; это по крайней мѣрѣ было бы еще болѣе picturesque and romantic! Объявленіе заключалось программой предметовъ, преподаваемыхъ въ академіи. Въ старшемъ отдѣленіи, программа назначаетъ пройдти: астрономію, ботанику, физіологію, химію, педагогику, алгебру и геометрію; изъ латинскаго языка -- прочесть: Цезаря, Виргилія, Цицерона и Саллюстія; изъ нѣмецкаго -- Фауста Гете; изъ французскаго -- Телемака Фенелона.
   Заглянувъ въ окно, мы увидали просторную залу, уставленную скамьями; по стѣнамъ висѣли карты и черныя доски, на которыхъ остались начерченныя мѣломъ геометрическія фигуры и формулы. Мы узнали, что академія посѣщается дочерьми окрестныхъ фермеровъ, изъ которыхъ иные живутъ миляхъ въ пятнадцати отъ заведенія.
   Не можемъ судить о томъ, на сколько дочери фермеровъ вникаютъ въ смыслъ рѣчей Цицерона, разказовъ Саллюстія и монологовъ Фауста, на сколько онѣ усваиваютъ себѣ астрономію и педагогику; но при видѣ этой академіи среди первобытнаго лѣса, при видѣ скамеекъ, разставленныхъ для ученія, во время жаркой погоды, внѣ зданія, подъ сѣнью дубовъ и ясеней,-- мы невольно вспомнили слова Джефферсона, которыми великій авторъ акта американской независимости какъ будто предопредѣлялъ будущее значеніе своей страны. Въ одномъ изъ посланій своихъ, говоря о будущемъ политическомъ и соціальномъ положеніи Союза, Джефферсонъ пишетъ: "Мы должны всѣми мѣрами стараться избѣгать вмѣшательства въ европейскія дѣла. Иначе и мы запутаемся въ этомъ хаосѣ войнъ и убійствъ, которыя, по ту сторону Антлантическаго океана, совершаются ради какого то мнимаго равновѣсія. И наконецъ, намъ пришлось бы даже сражаться противъ принциповъ свободы; намъ пришлось бы втоптать въ грязь образованіе, самостоятельность и гуманность. Мы должны поддерживать полную свободу вѣроисповѣданія, и не давать никакихъ политическихъ преимуществъ одной сектѣ передъ другою. Мы должны сохранить полную свободу печати." Потомъ, переходя къ значенію наукъ въ Америкѣ, Джеффирсонъ пишетъ: "Необходимо всѣми мѣрами поощрять знанія; да не посмѣетъ ничей буйный голосъ возставать противъ святаго имени науки. Человѣкъ никогда не долженъ предаваться гибельному заблужденію, будто слѣдуетъ обратиться назадъ, тогда какъ необходимо напротивъ стремиться впередъ, по пути прогресса. Никогда онъ не долженъ предаваться мысли, будто правительство, религія, нравственность и наука были совершеннѣе во времена глубокаго невѣжества; будто для всѣхъ вѣковъ ничего не можетъ быть лучше тѣхъ учрежденій, которыя существовали у нашихъ предковъ. Не должно никогда забывать, что наука нераздѣльно связана съ истиной и добродѣтелью; что она практическимъ примѣненіемъ своимъ доставляетъ настоящую пользу человѣчеству. Истинная наука одушевляетъ человѣка стремленіемъ къ развитію, добру и правдѣ; она закаляетъ нравъ его и укрѣпляетъ на житейскіе подвиги. Если же наука, какъ часто случается въ Европѣ, изъ поборниковъ своихъ дѣлаетъ подлыхъ наемниковъ власти, орудіе произвола и застоя, тогда лучше было бы для насъ въ Америкѣ, еслибы мы удалились отъ такого умственнаго образованія, еслибы мы скрылись въ наши дремучіе лѣса. Тамъ, далеко отъ этихъ пагубныхъ вліяній цивилизаціи, станемъ жить для свободы, для неприкосновенной самостоятельности человѣка!.."
   Метрополіей Дальняго Запада до сихъ поръ, по праву, остается Сенъ-Луи, главный торговый городъ въ штатѣ Миссури. Изъ этого города пароходы отправляются вверхъ по Миссури, и доставляютъ отдаленнымъ колонистамъ съѣстные припасы, домашнюю утварь, и вообще всѣ предметы необходимые въ ихъ хозяйствѣ. Въ этотъ же городъ, по временамъ, наѣзжаютъ трапперы, привозя съ собою буйволовыя и оленьи шкуры: запасшись порохомъ и свинцомъ, они вновь удаляются къ Скалистымъ горамъ.
   Сенъ-Луи находится верстахъ въ тридцати къ югу отъ устья Миссури, на лѣвомъ берегу Миссиссипи. Ни одна рѣка въ свѣтѣ не орошаетъ столько мѣстъ различныхъ между собой по климату и произведеніямъ природы, какъ Миссиссипи; этому преимуществу своему она и одолжена болѣе всего своею громкою, вполнѣ заслуженною извѣстностью. Гдѣ рѣки, подобныя Амазонкѣ и Ореноко, въ направленіи своемъ съ запада на востокъ, протекаютъ по странамъ, лежащимъ въ одномъ и томъ же климатѣ, тамъ жители береговъ, обладая почти одинаковыми дарами природы, мало нуждаются въ сношеніяхъ между собой и во взаимномъ обмѣнѣ произведеній земли; но другое дѣло, когда водяное сообщеніе связываетъ между собой страны различныхъ климатовъ. Такъ Миссиссипи, начинаясь близь границъ Канады, въ теченіи своемъ къ югу, постепенно переходитъ отъ полосы въ изобиліи производящей рожь, кукурузу, пшеницу, къ полосѣ, гдѣ зрѣетъ виноградъ, растетъ хлопчатая бумага, и наконецъ -- въ самой нижней части теченія -- тѣми же текущими съ холоднаго сѣвера водами орошаетъ рисовыя поля и сахарныя плантаціи. При такомъ разнообразіи естественныхъ произведеній, торговыя сношенія между обитателями по рѣкѣ и большимъ притокамъ ея, орошающимъ огромное пространство земель между горами Аллеганскими на востокѣ и Скалистыми на западѣ, должны расширяться болѣе и болѣе, по мѣрѣ того какъ увеличивается народонаселеніе этихъ странъ. Городъ Сенъ-Луи, расположенный въ средоточіи огромнаго бассейна великой рѣки, составляетъ настоящій узелъ путей сообщенія между сѣверомъ и югомъ, востокомъ и западомъ Соединенныхъ Штатовъ. Онъ находятся на самомъ перепутьи судоходства по верхнему и нижнему Миссиссипи, по Миссури, Огайо, и по всѣмъ притокамъ этихъ рѣкъ; оттого, ни въ одинъ изъ прирѣчныхъ городовъ въ Штатахъ не съѣзжается такое множество пароходовъ, какъ въ Сенъ-Луи.
   Намъ представился отличный случай за-разъ обозрѣть все разнообразіе и богатство произведеній тѣхъ странъ, средоточіе которыхъ составляетъ Сенъ-Луи: въ немъ была при насъ большая земледѣльческая выставка. Большое число омнибусовъ, каретъ, колясокъ, и множество пѣшаго народа каждый день стекалось къ обширному, огороженному деревянною бѣлою стѣной парку, за пять верстъ отъ города. Тутъ можно было на дѣлѣ убѣдиться, какимъ живымъ участіемъ къ успѣхамъ земледѣлія и промышленности проникнуты въ Америкѣ всѣ слои общества, начиная отъ фашонабельной леди и до простаго поденьщика. Съ полудня, вся дорога отъ города къ парку покрыта была рядами экипажей и пѣшеходовъ: при видѣ этой живой и пестрой картины, мы невольно вспомнили наши гулянья въ Сокольникахъ перваго мая. Несмотря на то, что за входъ съ посѣтителей брали по полудоллару, паркъ во все время выставки былъ полонъ народа. При входѣ въ него, глазамъ представлялась обширная трехъярусная ротонда, воздвигнутая среди зеленаго луга. Внутренность ротонды представляла родъ цирка подъ открытымъ небомъ; кругомъ, амфитеатромъ возвышались скамьи для тысячи зрителей; а круглая площадка, по серединѣ, была убита пескомъ. Въ центрѣ площадки возвышалась башня; на верху ея помѣщался оркестръ, а внизу сидѣли судьи, раздававшіе призы. На арену, поодиночкѣ, выводили красивыхъ быковъ разныхъ породъ, коровъ съ ихъ телками, воловъ отличавшихся тучностью, тонкорунныхъ овецъ, жирныхъ свиней. Сильные лошаки и упряжныя лошади, совершая по нѣскольку круговъ вокругъ арены, выказывали крѣпость мышцъ и быстроту ногъ своихъ. Всѣ они приведены сюда изъ сѣверныхъ степей Айове и Иллинойса, изъ южныхъ саваннъ Арканзаса и Техаса. Каждое животное было встрѣчаемо и провожаемо громкою музыкой. А если которое-нибудь удостоивалось приза -- серебрянаго кубка или урны, то сверху башни гремѣлъ троекратный тушъ.
   Выйдя изъ ротонды, мы обошли нѣсколько павильйоновъ, настроенныхъ въ разныхъ мѣстахъ парка. Каждый изъ нихъ назначенъ былъ для особенной отрасли промышленныхъ или земледѣльческихъ произведеній. Въ одномъ изъ нихъ помѣщалась великолѣпная мебель и разныя произведенія столярнаго искусства. Между множествомъ удобныхъ креселъ, дивановъ, красивыхъ бюро и этажерокъ, насъ поразило большое собраніе дѣтскихъ колыбелей и кроватокъ, отдѣланныхъ съ большимъ вкусомъ. Около нихъ группами собирались молодыя матери семействъ. Тутъ-же находились хрустали и фарфоры, чугунныя печи и камины, изящно отдѣланные. Все это большею частію доставлено сюда съ фабрикъ и заводовъ Синсиннати и Питсбурга.
   Въ другомъ павильйонѣ находились собственно земледѣльческіе продукты. Чикаго и другія мѣста по сѣвернымъ озерамъ и притокамъ верхняго Миссиссипи, выслали красу своихъ полей и огородовъ: кукурузу, овесъ, пшеницу и рожь, зерномъ и мукой, коноплю отличнаго качества, разныя овощи, виноградъ, яблоки и другіе плоды. Южные штаты, съ своей стороны, прислали хлопчатую бумагу, листовой табакъ, сахарный тростникъ, персики, ананасы и другіе болѣе нѣжные плоды теплаго края. Большое пространство павильйона было убрано въ видѣ роскошнаго цвѣтника, прекрасными и разнообразными цвѣтами.
   Третій павильйонъ съ виду походилъ на обширную круглую клѣтку. Въ ней находились птицы всѣхъ возможныхъ породъ. Нѣкоторые изъ обыкновенныхъ домашнихъ пѣтуховъ и куръ отличались чрезвычайно большимъ ростомъ.
   Въ другомъ мѣстѣ парка, подъ длиннымъ навѣсомъ, выставлены были машины, земледѣльческія орудія и снаряды, съ заводовъ Бостона; Нью-Йорка, Питсбурга и другихъ городовъ отдаленнаго сѣвера и востока. Тугъ стояла пожарная труба, приводимая въ движеніе паровою машиной; тамъ -- новаго устройства молотильня, усовершенствованная жатвенная машина, паровая машина дли выдѣлки мебели изъ дерева, улучшенный типографскій станокъ, изумлявшій быстротой, съ которою на немъ производилось печатаніе. Смотря на эти машины, на удивительное ихъ дѣйствіе, изумляешься, сколько сдѣлано здѣсь для того чтобъ облегчить человѣку бремя гнетущаго физическаго труда, и какъ всюду изыскиваютъ средства, съ помощію машины, покорить силы природы, для того чтобы самъ человѣкъ пересталъ быть машиной... Въ этомъ отдѣлѣ выставки не было ни одного произведенія южныхъ штатовъ; и какое въ самомъ дѣлѣ изобрѣтеніе можетъ быть сдѣлано тамъ, гдѣ плантаторъ заботится лишь о томъ, чтобы выжать сокъ изъ живой собственности, замѣняющей ему всякіе усовершенствованные снаряды? Развитіе и распространеніе машинъ и вообще мануфактурной промышленности въ сѣверныхъ штатахъ служитъ лучшимъ ручательствомъ той истинной, прочной гуманности, которая руководитъ всѣми дѣйствіями ихъ жителей. Въ этомъ убѣдился бы всякій, сравнивъ произведенія сѣверныхъ и южныхъ штатовъ на выставкѣ въ Сентъ-Люи.
   Произведенія видѣнныя нами на выставкѣ, большею частью доставлены сюда на пароходахъ; по Миссиссипи. Такъ великая рѣка связываетъ между собою, неразрывными узами промышленности и торговли, отдаленныхъ другъ отъ друга обитателей сѣвера и юга, и пока будутъ течь ея воды, трудно разрознить страны орошаемыя Миссиссипи и ея притоками.

Э. Циммерманъ.

"Русскій Вѣстникъ", No 12, 1861

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru