Чириков Евгений Николаевич
Акварель

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Стихотворение в прозе).

   

АКВАРЕЛЬ.

(стихотвореніе въ прозѣ).

Скиталецъ.

   Стояли мрачные, невыносимо скучные дни. Солнце давно уже не ласкало землю двоими привѣтливыми лучами, а небеса давно уже не очищались отъ сѣрыхъ облаковъ... Изрѣдка, правда, когда вѣтеръ разрывалъ облачное покрывало, тамъ и сямъ проглядывали небольшіе клочки небесной синевы, но едва только глазъ успѣвалъ поймать такой синій островокъ, какъ уже заволакивался и пропадалъ безслѣдно...
   Моросилъ мелкій, какъ пыль, дождикъ, моросилъ безостановочно и днемъ, и ночью... Все смотрѣло угрюмо и вяло, все казалось грязнымъ, будничнымъ, апатичнымъ.
   И широкое пустынное поле, и придорожныя покачивающіяся былинки, и печально опустившія вѣтви березки, и хмурый лѣсъ, что чернѣлъ впереди и терялся, убѣгая далеко-далеко,-- все смотрѣло вяло, апатично и, казалось, говорило: "пусть безконечно долго мороситъ надоѣдливый дождикъ, пусть небо навсегда останется такимъ грязнымъ, пусть даже солнце не показывается надъ землею,-- намъ все равно!"
   Давно уже окрестности не слыхали соловья, что когда-то свободно и смѣло распѣвалъ дивныя пѣсни, къ которымъ, съ замираніемъ сердца, прислушивались и хмурый лѣсъ, и придорожные кусточки, и каждая травка, и, заслыша которыя, даже глупый быкъ переставалъ пережевывать свою жвачку и тупо смотрѣлъ на міръ Божій...
   Куда дѣвался чудный пѣвецъ?.. Покинулъ ли онъ навсегда свою любимую лощину, или только спрятался и пережидалъ, когда снова выглянетъ солнце, и все опять улыбнется и заживетъ прежнею полною жизнью?!.
   Замолкли и всѣ другія мелкія птички.
   Одинъ воронъ надменно кружился надъ полями и, подлетая къ лѣсу, садился на высокій засохшій дубъ и зловѣще каркалъ и чистилъ свой острый клювъ.
   По дорогѣ шелъ путникъ...
   Изнемогая отъ усталости, онъ съ трудомъ передвигалъ ноги. Дождь промочилъ его до костей; вѣтеръ, хотя и не сильный, казался такимъ холоднымъ; руки повисли, какъ плети, и казались чужими и ненужными...
   Давно уже шагаетъ онъ, усталый, по безконечной дорогѣ...
   Онъ двинулся въ путь, когда были еще веселые солнечные дни, и когда вся природа ликовала и радовалась. У него были товарищи -- спутники. Всѣ они шли къ одной общей цѣли -- отыскать для братьевъ-людей счастіе. Никто изъ нихъ не зналъ его мѣстопребыванія, но всѣ были твердо увѣрены, что знаютъ. Дорога казалась тогда совсѣмъ нетрудной, время шло незамѣтно, и всѣмъ было такъ хорошо, легко и весело... Долго они шли вмѣстѣ, рука объ руку, но потомъ разстались: одинъ изъ путниковъ усталъ, захотѣлъ отдохнуть и отпустилъ впередъ товарищей... А когда онъ очнулся отъ сладкаго забытья и пошелъ, чтобы нагнать друзей,-- было уже поздно... Друзья исчезли...
   Гдѣ они, и что сталось съ ними? Нашли ли они то, что искали?-- путникъ не знаетъ. А онъ, онъ исколесилъ не одну тысячу верстъ, но напрасно. И вотъ теперь онъ одинъ, усталый, продрогшій, измученный. Какъ дологъ и тяжелъ путь! Хоть бы крупный, проливной дождь, хоть бы страшная буря съ громовыми раскатами и огненными зміями молній!...
   Но нѣтъ, не видно черныхъ тучъ, не слышно отдаленнаго громового раската; небосклонъ не вспыхиваетъ заревомъ грозового пожара...
   Все вяло, монотонно, сѣро... Видно, что не скоро меленькій дождикъ прекратитъ свое назойливое шуршаніе, не скоро небеса покажутъ свою синеву, и не скоро солнышко весело улыбнется землѣ и людямъ...
   Дневной свѣтъ померкъ, и мгла упала на землю. Всѣ предметы стали терять свои контуры, расплываться и прятаться въ темнотѣ надвигавшихся сумерекъ. Обширная равнина полей превратилась въ безлюдную, безграничную пустыню, и только одинъ лѣсъ вставалъ впереди плотною черною стѣною. Кругомъ было мертво, безжизненно; ни одного живого, звука не было теперь слышно, и лишь журчаніе дождевыхъ капель да отдаленный глухой ропотъ хмураго лѣса нарушали этотъ страшный, мертвящій, покой...
   Жутко становилось путнику, и сердце его то било тревогу, то вдругъ замирало, точно боялось, чтобы кто-нибудь не услышалъ его біенія...
   Упала и ночь, темная-темная ночь.
   Глухо шумящій лѣсъ закишѣлъ страшными призраками и безобразными чудовищами: они протягивали впередъ свои мохнатыя, карявыя лапы, то присѣдали, превращаясь въ карликовъ, то выпрямлялись во весь ростъ, дѣлаясь гигантами, то прятались, то внезапно выходили впередъ и заграждали дорогу. Дикія совы, ястреба и другіе хищники съ шумомъ и гиканьемъ шарахались въ стороны...
   Гдѣ-то захохоталъ лѣшій, и хмурый лѣсъ привѣтствовалъ его цѣлымъ взрывомъ раскатистаго хохота... Гдѣ-то жалобно заплакало и заскрипѣло сломавшееся дерево... Чудища перешептывались между собою и, прыгая, обливали бѣднаго человѣка, цѣлымъ каскадомъ холодныхъ водяныхъ капель, а лапами царапали ему до крови и лицо, и шею, и руки... То и дѣло онъ наступалъ на ползающихъ подъ ногами гадовъ,-- тѣ пищали, шипѣли и старались его язвить, кусать и жалить...
   Лѣшій "обошелъ" человѣка, и онъ потерялъ дорогу,-- заблудился...
   Густая чаща лѣсныхъ зарослей стояла непроходимыми дебрями всюду, куда онъ ни пытался направиться. Страшныя чудовища тянули его къ себѣ, разрывая въ клочки легкую ткань одежды... А кровожадный волкъ уже давно почуялъ присутствіе человѣка и давно уже шелъ по слѣдамъ его...
   Скоро путникъ замѣтилъ опасность: онъ увидѣлъ, какъ въ темной чащѣ сверкнули два волчьихъ глаза.. Вздрогнувъ всѣмъ тѣломъ, онъ собралъ послѣднія силы и стремительно кинулся впередъ. Раздвигая сплетшіяся вѣтви и ломая сухіе колючіе сучья, онъ не шелъ, а почти бѣжалъ... Ничто не могло остановить его энергіи, ничто не могло противостоять этому послѣднему приливу силъ... Трещалъ и ломался подъ ногами валежникъ, сторонились безобразныя чудовища... Подбирая лапы, онѣ прятались подъ покровомъ ночи и уступали дорогу страшному своимъ отчаяніемъ человѣку...
   Вотъ порѣдѣла лѣсная чаща. На мгновеніе блеснулъ серебряный серпъ мѣсяца, освѣтилъ широкую поляну, и опять спрятался въ ползущихъ по небу тучахъ... Словно что-то тяжелое, давившее, со всѣхъ сторонъ выпустило вдругъ путника на волю,-- грудь вздохнула свободнѣе, и сердце забилось ровнѣе... А впереди... О, какая радость!-- впереди привѣтливо мигнулъ огонекъ...
   -- Тамъ мое спасеніе... Скорѣй къ нимъ къ братьямъ-людямъ!..
   И въ головѣ измученнаго человѣка нарисовалась заманчивая картинка: теплая, уютная хатка, чистенькія выбѣленныя стѣны; въ печи весело потрескиваютъ горящія дрова; въ чугунномъ котелкѣ что-то бурлитъ и пѣнится...
   Въ хаткѣ живутъ простые, добрые люди.. Они радостно встрѣчаютъ несчастнаго скитальца, ободряютъ его словомъ привѣта и радушія... И такъ хорошо путнику съ этими простыми, безхитростными, добрыми людьми!..
   -- Останься съ нами!-- просятъ добрые люди,-- будь нашимъ братомъ и другомъ, станемъ жить и трудиться вмѣстѣ!..
   -- А вы счастливы?-- тихо спрашиваетъ путникъ.
   -- Да, живемъ слава Богу, всѣмъ довольны...
   -- А волки?..
   -- Насъ они не трогаютъ... Развѣ рѣдко когда овечку зарѣжутъ...
   "Останусь, останусь!-- шепчутъ губы изуставшаго путника,-- вѣрно, здѣсь-то и живетъ то счастіе, котораго я ищу и не нахожу нигдѣ..."
   И путникъ бѣжитъ на мигающій впереди огонекъ...
   На пути попадается мелкій березнякъ и кочкарникъ. Подъ ногами вдругъ булькнула вода, зашуршала осока... Болото, топкое болото...
   Но ничто теперь не можетъ уже остановить человѣка: онъ смѣло идетъ по болоту, спотыкается о кочки, падаетъ, но опять вскакиваетъ на ноги, и опять стремится впередъ, жадно слѣдя за свѣтящимся впереди огонькомъ.
   А огонекъ, то ярко вспыхнетъ, то вдругъ мигнетъ и потухнетъ... Далеко этотъ огонекъ... Но человѣкъ не падаетъ духомъ и не останавливается...
   Впереди опять черный лѣсъ...
   Вѣрно, хатка спряталась въ кустьяхъ и оттуда такъ привѣтливо выглядываетъ своимъ свѣтлымъ окошечкомъ... Впередъ же, впередъ!..
   И путникъ напрягаетъ послѣднія силы.
   Вотъ уже близко... всего въ нѣсколькихъ шагахъ... Но что это?!-- огонекъ вдругъ пропалъ, и не появляется... Путникъ широко раскрываетъ глаза, вперяя ихъ въ темноту ночи, но напрасно...
   Гдѣ же ты, тихое пристанище, гдѣ желанное счастіе?..
   О, какая злая, безчеловѣчно-злая насмѣшка!-- подъ ногами бѣднаго скитальца лежала гнилушка...
   Человѣкъ наклонился, поднялъ гнилушку и нѣсколько мгновеній смотрѣлъ на нее неподвижно... Потомъ глубоко вздохнулъ и безжизненно опустилъ руки...
   Пальцы руки разналисъ,-- и гнилушка выпала...
   Постоявъ еще нѣсколько минутъ въ тупомъ раздумье, несчастный скиталецъ опустился на влажную, усыпанную гніющей листвою, почву...
   -- Усталъ я!-- слабо прошептали его губы.
   Голова откинулась назадъ, руки безпомощно упали на земь, усталыя вѣки, стряхнувши двѣ крупныя слезинки, смежились...
   Надъ лѣсомъ взвился и закаркалъ воронъ... Его крикъ пробудилъ спавшій лѣсъ: гдѣ-то опять взвизгнула сова, и опять захохоталъ лѣшій... Змѣя, извиваясь стально-синимъ кольцомъ, подползла къ изголовью скитальца, а изъ-за ближайшаго куста жадно смотрѣли уже на свою жертву два волчьихъ глаза...

-----

   Погибъ человѣкъ въ поискахъ за другомъ людей -- счастіемъ, и некому поставить крестъ надъ могилою павшаго страдальца...

Евгеній Чириковъ.

"Міръ Божій", No 11, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru