Чехов Антон Павлович
Дуэль. Повесть Антона Чехова. Издание А. С. Суворина. Спб., 1892 г

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Дуэль. Повѣсть Антона Чехова. Изданіе А. С. Суворина. Спб., 1892 г. Ц. 1 р. Повѣсть написана просто и занимательно, съ обычною талантливостью, благодаря которой г. Чеховъ занялъ видное мѣсто въ нашей литературѣ. Дѣйствующія лица живы и характерны, въ каждомъ изъ нихъ ярко отмѣчены тѣ особенности, которыя прививаются людямъ воспитаніемъ, обществомъ, профессіей, образомъ жизни; въ каждомъ съ большею или меньшею силой отмѣчены типическія черты, свойственныя той или иной категоріи современныхъ россійскихъ интеллигентовъ. Нѣкоторыя лица только мелькаютъ на самомъ фонѣ картины, въ которой они не были бы нужны совсѣмъ, если бы извѣстная типическая черточка не оправдывала ихъ короткаго появленія и не дѣлала необходимыми для полноты картины и ясности перспективы. Таковъ "нелюдимый, тощій докторъ Устимовичъ", а также молодой дьяконъ, временно командированный въ приморскій городокъ Кавказа, гдѣ происходитъ дѣйствіе. Герой повѣсти, петербуржецъ Лаевскій, заѣхалъ въ это захолустье съ дамой сердца Надеждой Ѳедоровной, покинувшей ради него законнаго мужа. Влюбленные возмечтали найти "рай въ шалашѣ", жить, трудиться, любить и наслаждаться на лонѣ природы. Вся бѣда оказалась въ томъ, что они не умѣютъ ни шалаша себѣ устроить, ни работать, ни даже любить, а потому и естественно, что не могутъ они не только наслаждаться, но и просто жить сколько-нибудь сносною жизнью. Обоимъ прескверно, и ни онъ, ни она не рѣшаются высказать это другъ другу прямо и откровенно, а норовятъ каждый улизнуть какъ-нибудь потихоньку, прикрываясь фразами, и лгутъ другъ передъ другомъ, лгутъ ежеминутно и безъ конца. При этомъ весьма жизненномъ и правдоподобномъ конфликтѣ присутствуютъ и видятъ все добродушнѣйшій военный врачъ Самойленко и экскурсіонирующій въ тѣхъ странахъ зоологъ фонъ-Коренъ. Врачъ провозглашаетъ всякаго маломальски не глупаго знакомаго "прекраснѣйшимъ, величайшаго ума человѣкомъ", и дѣлаетъ это вполнѣ искренно, не по недостатку ума, а въ симпатичной простотѣ своего добраго сердца. Зоологъ смотритъ на людей съ своей "зоологической" точки зрѣнія, установившейся на убѣжденіи въ законности и необходимости борьбы за существованіе и подбора, а потому и людей онъ дѣлитъ на сильныхъ и слабыхъ, на пригодныхъ для хорошаго подбора и никуда негодныхъ и, слѣдовательно, вредныхъ. Первымъ онъ предоставляетъ вѣдаться съ жизнью, какъ имъ угодно, по мѣрѣ ихъ силъ; относительно же вторыхъ держится того мнѣнія, что хорошо было бы для блага человѣчества ихъ истреблять, дабы, размножаясь, они не перегадили всего человѣчества, дабы не привели его къ полному вырожденію. Къ этой категоріи "вредныхъ" и; даже "наиболѣе вредныхъ" онъ причисляетъ Лаевскаго и его сожительницу. Не одобряя рекомендуемыхъ зоологомъ мѣропріятій противъ Лаевскаго и подобныхъ ему, читатель вынужденъ, однако, согласиться, что такіе "продукты" нашей современной культуры на самомъ дѣлѣ никуда не годны, вредны и совсѣмъ нежелательны. Когда же фонъ-Корену представляется случай подстрѣлить Лаевскаго на дуэли, у зоолога дрогнула рука,-- отчасти, впрочемъ, помѣшалъ ему дьяконъ, подкравшійся подсмотрѣть, что за штука такая дуэль. Какъ бы то ни было, Лаевскій ушелъ живой и невредимый. Теперь нѣсколько словъ о его сожительницѣ. Кто хуже, онъ или она, рѣшить не беремся, и такой задачи авторъ не задаетъ. Изъ повѣсти ясно, что онъ могъ быть лучше, если бы сошелся съ другою женщиной, и что она могла бы быть иною, если бы жила съ другимъ человѣкомъ. Гадятъ они обоюдно другъ друга взаимнымъ воздѣйствіемъ дурныхъ сторонъ каждаго изъ нихъ. Дама эта отъ тоски и бездѣлья увлекается дуракомъ и негодяемъ офицеромъ и дѣлается его любовницей, потомъ бросаетъ офицера и дѣлается любовницей лавочника-армянина, чтобы этимъ способомъ расквитаться съ долгомъ, сдѣланнымъ ею тайкомъ отъ Лаевскаго. Армянинъ подкарауливаетъ ее на свиданіи съ офицеромъ и подводитъ Лаевскаго, который, такимъ образомъ, узнаетъ про двойную измѣну своей сожительницы. До сихъ поръ все въ повѣсти ясно, логично, правдиво. Тутъ же, въ самомъ концѣ, происходитъ нежданное превращеніе: съ Лаевскаго соскакиваетъ вдругъ вся его дрянь, онъ дѣлается прекраснымъ человѣкомъ и счастливымъ мужемъ Надежды Ѳедоровны, она сразу стряхиваетъ съ себя всякую негодность и становится милою, доброю женой Лаевскаго. Это вынужденъ признать самъ зоологъ, относившійся къ нимъ съ большимъ презрѣніемъ и съ ненавистью, чуть не доведшею его до человѣкоубійства. Мы не станемъ спорить противъ того, что въ дѣйствительной жизни и это возможно,-- мало ли что случается. Но не совсѣмъ для насъ ясно, для чего понадобилась автору такая именно развязка, а не иная, болѣе обыкновенная и потому болѣе вѣроятная. Такъ это выходитъ оригинальнѣе, разумѣется. Но, придумавши такой конецъ, авторъ сдѣлалъ бы лучше, по нашему мнѣнію, если бы опредѣленнѣе выяснилъ тотъ внутренній процессъ, по милости котораго произошла такая перемѣна въ его героѣ и въ героинѣ повѣсти. Въ томъ же короткомъ видѣ, въ какомъ это изложено, превращеніе не служитъ ни къ поднятію, ни къ вящему униженію дѣйствующихъ лицъ въ глазахъ читателя, ибо, съ одной стороны, по даетъ убѣжденія въ томъ, что они въ дѣйствительности и надолго вышли обновленными изъ постигшей ихъ передряги, и, съ другой стороны, оставляя въ нѣкоторомъ туманѣ ихъ дальнѣйшія взаимныя отношенія, порождаетъ цѣлый рядъ вопросовъ, изъ коихъ первыми являются такіе: хорошо ли поступилъ Лаевскій? Чему учить или, по крайней мѣрѣ, на что указываетъ намъ примѣръ Лаевскаго? Можно ли и должно ли примириться съ тѣмъ, съ чѣмъ онъ примирился? Мы думаемъ, что съ инымъ окончаніемъ или съ болѣе точною и ясною его мотивировкой, повѣсть оставила бы болѣе цѣльное и болѣе сильное впечатлѣніе, послѣдовательно наростающее вплоть до послѣдней страницы предпослѣдней главы. Прочитывается она съ большимъ интересомъ.

"Русская Мысль", кн.XII, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru