Зал и сцена Александрийского театра. Избранная публика первых представлений. В ложах бельэтажа мною почетного, но сильно пьяного купечества; некоторые из купечества во время представления внезапно вскрикивают спросонья "караул"; другие зевают, расширяя рот столь широко, как будто хотят проглотить театральную люстру, и приговаривая при этих зевках про себя, но так, однако же, что слышно на Невском: "Господи, огради уста мои". Присяжные александрийские театралы: один, по рассеянности, в огромных галошах; у другого вместо галстуха повязан шерстяной носок. Два присяжных балетомана, забредшие по ошибке вместо Мариинского театра в Александрийский и тотчас же занявшие пустые кресла даром, громко и нахально переговариваются из кресел в литерную ложу с какой-то отставной кокоткой, которая кивает им головой, причем у ней с носа в изобилии сыплется пудра прямо на лысины балетоманов. Присяжные театральные рецензенты; у одного флюс. Два присяжных александрийских драматурга; сидят в креслах: один около бенуара с левой стороны, другой -- с правой; несмотря, однако же, на расстояние между драматургами во всю ширину театрального зала, взаимная ненависть их столь горяча, что они прожигают ею друг друга; в антрактах не выходят из кресел в коридор из опасения как-нибудь встретиться лицом к лицу: оба знают, что при этом непременно раздерутся насмерть. Три облезлых действительных тайных аркадийских папильона одеты в куцые смокинги, но с орденами на шее; каждый держит под ручку девицу резвого поведения и блаженно улыбается.
При поднятии занавеса на театральной сцене оканчивается третье действие новой пьесы Мордария Драмоделова: "Ах, Москва, Москва, Москва, золотая голова". Декорация изображает московский увеселительный трактир "Разлюли-малина". Направо соединенный малороссийский хор; налево соединенный цыганский хор; посредине соединенный хор русских песенников, балалаечников и национальных артистов на сопелках. У самой суфлерской будки двенадцать актеров, наряженных кучерами, отжаривают с дикой энергией трепака.