Поспешность потребна только блох ловить. Изречение
Председатель тягового месткома объявил заседание открытым в 6 часов и 3 минуты.
После этого он объявил повестку дня, или, вернее, вечера.
Меню оказалось состоящим из одного блюда: "Разбор существующего колдоговора и заключение нового".
-- По-американски, товарищи, лишних слов не будем терять, -- заявил председатель. -- Начало читать не будем, там важного ничего нет. На первой странице все отпадает, стало быть, а прямо приступаем к параграфам. Итак, глава первая, параграф первый, пункт ле, примечание бе: "Необходимо усиленное втягивание отдельных активных работников производства, давая им конкретные поручения..." Вот, стало быть, какой параграф. Кто за втягивание?
-- Я -- за!
-- Прошу поднять руки.
-- И я за!
-- Большинство!
И заседательная машинка закрутилась. За параграфом ле разобрали еще параграф пе. За пе -- фе, за фе -- же, и времечко прошло незаметно.
На четвертом часу заседания встал оратор и один час пятнадцать минут говорил о переводе сдельных условий на рублевые расценки до тех пор, пока все единогласно не взвыли и не попросили его перестать!
После этого разобрали еще двести девять параграфов и внесли двести девять поправок.
Шел шестой час заседания. На задней лавке двое расстелили одеяло и приказали разбудить себя в восемь с половиной, прямо к чаю.
Через полчаса один из них проснулся и хрипло рявкнул:
-- Аксинья, квасу! Убью на месте!
Ему объяснили, что он на заседании, а не дома, после чего он опять заснул.
На седьмом часу заседания один из ораторов очнулся и сказал, зевая:
-- Не пойму я чтой-то. В пункте 1005 написано, что получают до 50 %, но не выше 40 миллионов. Как это так -- миллионов?
-- Это опечатка, -- сказал американский председатель, синий от усталости, и мутно поглядел в пункт 1005-й. -- Читай: рублей.
Наступил рассвет. На рассвете вдруг чей-то бас потребовал у председателя:
-- Дай-ка, милый человек, мне на минутку колдоговор, что-то я ничего там не понимаю.
Повертел его в руках, залез на первую страницу и воскликнул:
-- Ах ты, черт тебя возьми, -- потом добавил, обращаясь к председателю: -- Ты, голова с ухом!
-- Это вы мне? -- удивился председатель.
-- Тебе, -- ответил бас. -- Ты что читаешь?
-- Колдоговор.
-- Какого года?
Председатель побагровел, прочитал первую страницу и сказал:
-- Вот так клюква! Простите, православные, это я 1922 года договор вам запузыривал.
Тут все проснулись.
-- Ошибся я, дорогие братья, -- умильно сказал председатель, -- простите, милые товарищи, не бейте меня. В комнате темно. Я, стало быть, не в те брюки руку сунул, у меня 1925 год в полосатых брюках.