Булгаков Александр Иванович
Отрывок из оригинальной Комедии: Беда от бенефиса

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Отрывокъ изъ оригинальной Комедіи: БѢДА отъ БЕНЕФИСА,
или
УСЛУЖЛИВЫЙ ДУРАКЪ ОПАСНѢЕ ВРАГА.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНІЕ І-е.

МОРЕНИНЪ (1) въ халатѣ, НАДИНЬКА (2) и КАТЯ (3) за чайнымъ столикомъ; НАДЕЖДА НИКОЛАЕВНА (4) разливаетъ чай; НИКОНОРУШКА (5) на другой сторонѣ театра сидитъ у столика за книгой.

   (1) Заслуженый танцоръ.
   (2) Актриса, дочь его.
   (3) Танцовщица, племянница его.
   (4) Фигурантка, сестра его.
   (5) Сынъ его.
   

Моренинъ, (Катѣ).

             Ну, вотъ твои враги!... замолкли, унялись,
             Cъ тѣхъ поръ, какъ ты со мной совѣтываться стала.
                       Вчера вѣдь хлопать принялись
             И вызвали за то, что хуже танцовала!
   

Надежда Николаевна.

             А хлопаеілъ-то кто?.. Повѣрить ли, -- все онъ!..
             Все наше солнышко, нашъ Фениксъ, Аполлонъ!
             Вотъ, истинно скажу, фанатикъ театральный/..
   

Моренинъ.

             Услужливый дуракъ!..
   

Надежда Николаевна.

                                 За то крикунъ нахальный!
             Намъ дѣло ль до того, что онъ городитъ вздоръ,
             Что онъ въ сужденіяхъ рѣшителенъ и скоръ,
                                 Что по уши въ долгу,
             Что дядю разорилъ?.. Ей, ей! тебѣ не лгу.*
             Настроилъ старика театръ домашній строить;
             Ужъ этотъ балаганъ чего ему не стоитъ!
             Костюмы вѣдь одни въ пять тысячъ обошлись,
             А сколько полотна потратилъ для кулисъ!
             Старикъ то сердится. А онъ не унываетъ;
             На немъ себѣ одинъ за семерыхъ играетъ!
   

Надинька.

             Въ театрѣ насъ всегда онъ со смѣху моритъ;
             На мѣстѣ на одномъ ни какъ не посидитъ!
             Вертится, морщится, и шепчетъ, и вздыхаетъ,
             Вслѣдъ за актерами всѣ роли повторяетъ!
             Залезетъ въ первый рядъ!
                                 Всѣ на него глядятъ,
                                 А онъ и въ усъ не дуетъ,
             Всѣхъ меньше слушаетъ, и больше всѣхъ бушуетъ!
   

Моренинъ.

             За то ему и честь; проявится-ль актеръ,
             Иль злую оперу напишетъ Дирижеръ,
             Или изъ Нижняго пожалуетъ актриса,
             Иль водевиль кому спекутъ для бенефиса;
                                 Хоть будь онъ шутъ не шутъ
                                 А всѣ къ нему идутъ:
             Отецъ нашъ помоги!.. Журналы нынче строги,
             (Тутъ всѣ просители раскланяются въ ноги!)
             Заставь насъ за себя ты "Господа молить!
             Нельзяль пріятелей въ партеръ понасадить?--
             Его лишь попроси, -- онъ гвалтъ такой подыметъ,
             Что Боже упаси!-- На откупъ креслы сниметъ,
                                 Засядетъ въ первой рядъ,
             И всѣхъ перекричитъ, -- а ужъ его наврядъ!
             Объѣзди цѣлый свѣтъ,-- такой не сыплетъ глотки.
             Для славы не щадитъ ни денегъ онъ, ни водки,
             Ужъ онъ на томъ стоитъ! И вотъ
                                 Четвертый годъ,
             Разинуть рта въ театрѣ не даетъ!
             Всѣмъ аплодируетъ, стучитъ и вызываетъ,
             Короче, онъ одинъ судьбу піесъ рѣшаетъ!
                                 Да, нечего сказать,
                       Андрей Андрѣича со свѣчкой поискать!
   

Надежда Николаевна.

             Одно лишь худо въ немъ. Онъ вѣчно всѣхъ ругаетъ.
             И Лерскаго всегда злословитъ, унижаетъ!
   

Моренинъ.

                       Намъ что до этого?
   

Надежда Николаевна.

                                           Враговъ не наживать!..
                                 За что его ругать?
                       Онъ человѣкъ прекрасный;
                       И ловокъ и остеръ,
             Притомъ ведетъ всегда прекрасный разговоръ,
                       А скромность я люблю ужасно!
             Всегда задумчивъ онъ, застѣнчивъ и угрюмъ,
                       Словца не скажетъ на обумъ.
   

Моренинъ.

             Иванъ Петровича ты съ жаромъ защищаешь!
             Ужъ нѣтъ ли тутъ чего?..
   

Надежда Николаевна.

                                 Ты насъ не понимаешь;
             Онъ мнѣ понравился, не красотой, -- умомъ,
             Что ни спроси его, -- все выучилъ, все знаетъ,
             Стихи печатаетъ, -- и книги сочиняетъ,
                       Имѣетъ на Фонтанкѣ домъ,
             Въ Изюмѣ душъ пятьсотъ, -- да выгодное мѣсто..
             Авдей Михайловичъ!.. Вѣдь я еще невѣста!
   

Моренинъ, (въ сторону).

                                 Смотри ей въ зубы, а она
                                 Ни какъ ужъ влюблена!
                                 Поди тутъ, вразуми чудиху!..

(Надеждѣ Николаевинѣ).

             Смотри, -- вѣдь я скажу и Штриху.
   

Надежда Николаевна.

             Пожалуй говори!.. я Штриха не боюсь,
             Вѣдь онъ за мной, не я за Штрихомъ волочусь!
   

Катя, (въ полголоса Надинькѣ.).

             За мной волочится Химеровъ, -- только скрыто!
             И дядюшка его престрашный волокита!
   

Надежда Николаевна.

             Кто, Князь?.. Поди-ка съ нимъ!.. Хоть нѣтъ во рту зубовъ,
                                 А онъ на все готовъ!
             Вчера какъ Катинька носилась въ первой парѣ,
             Смотрю.... А бѣдной Князь чуть дышетъ въ бенуарѣ!..
             А кончился спектакль... Химеровъ уморилъ,
             И въ кресла и въ балконъ людей понасадилъ,
             Да и давай кричать изъ всей дурацкой мочи!
             Все Катю вызывалъ!.. Какъ грудь но надсадилъ!
             Когда бъ не вывели, -- кричалъ бы до полночи!..
                                 Да что ни говори,
             А онъ необходимъ! (Катѣ) Его благодари,
             Когда прійдетъ сюда. Смотри, принарядися
             И лишній разъ взгляни, кивни, да улыбнися.
   

Моренинъ.

                                 Ахъ, полно, помолчи
             Пожалуста ее хоть въ этомъ неучи!
             Нашла кого учить!...
   

Катя.

                                 Какъ будто я не знаю!
             Вѣдь я ужъ третій годъ любовницъ представляю.
   

Никонорушка.

             И представляете на славу!
   

Надинька, (иронически)

                                           Какъ умно!
   

Никонорушка.

             Вѣдь противъ васъ итти другимъ то мудрено:
             Вы представляете любовницъ такъ прекрасно,
                       Что мнѣ страхъ нравится, ужасно!
   

Надежда Николаевна.

             А ты, сударь, смотри, -- смотри, да замѣчай,
             Вѣдь попадешь и ты на сцену невзначай!
   

Никонорушка.

             Я, тетенька, играть все буду офицеровъ,
             Да только съ саблями, съ усами, да съ перомъ.
   

Моренинъ.

                                 Сегодня вѣдь прійдетъ Химеровъ,
             Ты роль-то выучилъ?
   

Никонорушка.

                                 Ужъ не запнусь ни въ чемъ,
             И пропорю на славу!
   

Моренинъ.

                       Ну, вотъ нашелъ забаву!
                                 Ты лучше не спѣши,
             Важнѣе выступай, поболѣе души,
             Да громче говори -- играешь ты тирана.
             Тебя въ Трагедію пускать хотя-бъ и рано,
             Но дѣлать нечего: или на что пошелъ!
             Въ тебѣ способности къ Трагедіи нашелъ
             Андрей Андреевичъ, а онъ знатокъ извѣстный
             Учитель мимики и дикціи чудесный!
   

Никонорушка.

                       Да что и говорить! На дикцію мастакъ!
             Ему какъ хоть читай,-- онъ все кричитъ: "не такъ!"
             Онъ хоть кого собьетъ, уходитъ и замучитъ,
             Я, тетенька, боюсь, что онъ меня заучитъ!
   

Моренинъ.

             И но дѣломъ тебѣ!... А ты перенимай!
             Да интонацію и жесты замѣчай.
   

Никонорушка.

             Замѣтишь чорта съ два. Онъ какъ-то все чудесятъ,
             И физика моя его ужасно бѣситъ!
             Онъ говоритъ, что я неловокъ, мѣшковатъ,
             Что будто хохочу я вѣчно не впопадъ.
             Дерется но рукамъ!-- А я но чемъ же знаю!
             Я въ первый разъ еще тирана представляю!

(Плачетъ).

Моренинъ.

             Ну, вотъ разхныкался! Нельзя и пошутить,
             Вѣдь онъ же для тебя хлопочетъ...
   

Никонорушка.

                                                     Можетъ быть!
                       Да скороль онъ отстанетъ?....
             Смотрите, онъ меня, ей Богу, истиранитъ!
   

Моренинъ.

                                 А ты бы думалъ какъ?
             Вѣдь слава дешево нигдѣ не достается!
             Вѣдь встарь и я игралъ. Насъ мучили не такъ.
             Вашъ балетмейстеръ простъ, за то онъ не дерется!
             А прежній взбѣсится, -- такъ Боже упаси!....
                                 Да вотъ у тетушки спроси!
                                 Не въ тѣхъ ужъ лѣтахъ,
             А знаетъ какого участвовать въ балетахъ.
   

Надежда Николаевна.

                                 Охъ, братъ, не говори!
             Что голова цѣла, судьбу благодари;
             Отъ балетмейстеровъ чего не испытала:
                       Срамилась, падала, -- и сколько разъ летала!
             А все причиной ты. Вѣдь угораздилъ Богъ
                       Въ балеты сунуться, -- чуть не лишился ногъ!
   

Моренинъ.

             Да, нечего сказать. Была тогда потѣха
             Бѣда! Хоть волкомъ вой, -- ужъ дѣло не до смѣха!
             Я помню, какъ теперь: играли мы Балетъ
             Сумбеку. Я тогда танцоръ былъ не зазорный,
             А все однако же Артистъ придворный!
                                           Назадъ тому лѣтъ шесть
             Османомъ былъ -- Медокъ; Сумбекою -- Апорта;
                                 А я взялся за ролю чорта.
             Сыграли актъ, другой, -- дошло и до чертей,
                       (Другихъ же у меня и не было ролей)
                                 Мы и давай бѣситься!... Да машины
             Ужасно скверно тли; -- и то не безъ причины:
             Французъ Мусье Дюте... (чтобъ чортъ его побралъ!)
             Передъ піесою чертей въ будетъ зазвалъ;
                                 Мы тамъ напились славно!
             А въ представленіи все было неисправно.
                                 Мы скачемъ; А Дюте забылъ....
             (Провалъ его возьми!)"... Провалъ и не закрылъ,
             А и вѣдь этаго всего не знаю
             И дьявольскую роль усердно отдираю:
                                 Скакалъ себѣ, скакалъ,
                                 Да въ яму и попалъ!!..
             И ногу вывихнулъ, -- вотъ пятый годъ хромаю!
   

Надежда Николаевна.

                                 Да ништо, по дѣломъ,-
             Вѣдь нѣмъ ты не скакалъ?... И чортомъ и козломъ,
             Въ отставку бы пора!.. Боишься ли ты Бога!...
             На свѣтѣ жить тебѣ осталось ужъ не много,
             Пора покаяться, -- ты много нагрѣшилъ:
             Предъ честными людьми душой кривилъ...
   

Моренинъ.

             Ну, перестань, сестра, кто старое помянетъ...
   

Надежда Николаевна.

             Ты перекрестишься когда ужъ громъ прогрянетъ!
             О томъ не думаешь --
   

Моренинъ.

                                           Да полно же, сестра.
   

Надежда Николаевна.

             Нѣтъ.
   

Моренинъ.

                       Замолчишь ли ты?
   

Надежда Николаевна.

                                           Не кончу до утра,
             Ты самъ всему причиной!
   

Моренинъ.

                                 Вѣдь это страсть твоя....
   

Надежда Николаевна.

                                                     Скрывайся подъ личиной!
             Морочь честныхъ людей! Актерствуй! Приглашай
             Зоиловъ на обѣдъ, -- за славу угощай!
             Предъ Журналистами гни спину, унижайся...
   

Моренинъ.

                                 Ей, лучше не ругайся!...
   

Надежда Николаевна.

                                 Тебѣ не сдобровать,
             На площадь выйду я.-- Тамъ буду всѣмъ кричать...
   

Моренинъ, (замахиваясь).

             Молчи же, а не то, накостыляю шею!...
   

Надежда Николаевна.

             Попробуй, подойди. Себя не пожалѣю!....

(Никоноръ помираетъ со смѣху).

   

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

ТѢ ЖЕ и ХИМЕРОВЪ.

Химеровъ, (входя):

             Вотъ это я люблю! И шумъ, и смѣхъ, и споръ!
             Что за исторія?.... О чемъ былъ разговоръ?....
   

Моренинъ.

             Такъ-съ, -- это ничего.... Мы роли проходили...
                                 Приватно.... межъ собой...
             Готовятъ водевиль, -- мы Надиньку учили!....
   

Химеровъ, (скоро).

                                 Какъ, водевиль?.... Какой?
                                 Ну, такъ, -- для Бенефиса?
             Я тотчасъ отгадалъ... (Обращаясь къ Надеждѣ Николаевн 23;):
                                           Вы славная Актриса,
             Умѣли мастерски вы гнѣвъ изобразить.
             А кто переводилъ? (къ Надинькѣ).
                                 Позвольте васъ спросить?
   

Надинька, (иронически)

             Не помню автора, -- у тетушки спросите,
   

Химеровъ, (Надеждѣ Николаевнѣ):

                                 Здоровье ваше какъ?.. (Увидя Катю).
                                                     Не видѣлъ, извините!
                                           Васъ видѣть очень радъ...

(Обращаясь къ Надинькѣ)

                                 Какъ вы въ своемъ здоровья?
   

Надинька.

             Охота время вамъ терять на пустословье!
   

Химеровъ.

             Вы шутите?
   

Надинька.

                       О, нѣтъ.
   

Химеровъ, (разсѣянно):

         ;                        Я ѣздилъ на парадъ,
             Народу чудо тамъ... Меньшой мой служитъ братъ...
             Такъ я ходилъ смотрѣть....

(Къ Катѣ.)

                                           Здоровы?
   

Катя.

                                                     По немногу.
   

Химеровъ.

                       Здоровы?-- Слава Богу.

(Къ Надинькѣ.)

                       Хорошъ ли водевиль?
   

Надинька.

                       Да такъ съ...
   

Химеровъ.

                                           На вѣрно гиль.
             А сочинитель кто?... Иванъ Петровичъ Лерской?....
             Ну, такъ!-- Я это зналъ; онъ сочинитель мерзкой.
             Не знаетъ грамоты и любитъ воровать;
             Двухъ словъ порядочно не можетъ написать.

(Молчаніе.)

             Давали въ бенефисъ піесы наши вмѣстѣ; --
             Я подарилъ, -- имъ продалъ...
   

Моренинъ.

                                           Какъ?
   

Химеровъ.

                                                     За двѣсти.
             Все это ничего... Онъ бѣдный: человѣкъ!..
             Я съ мужиковъ беру, -- онъ служитъ цѣлый вѣкъ,
             Такъ пишущая тварь! Вѣдь вы его видали?
             Неужли никогда въ театрѣ не встрѣчали!
                                 Меня ужасно онъ смѣшитъ,
                       Представьте, никогда со мной не говоритъ!
                       И тонкій, и сухой, -- душа въ немъ ели, ели!
                       (Его еще въ Пчелѣ не такъ давно задѣли!)
                       И подѣломъ ему... Ужаснѣйшій нахалъ.
                       Представьте, какъ меня недавно разругалъ:
                       Вхожу себѣ въ буфетъ...
   

Надинька.

                                           Вы, вѣрно, позабыли,
                       Что начали разсказъ о вашемъ водевилѣ?--
   

Химеровъ.

                                 Ахъ, да, я и забылъ,
             Напомните-ка мнѣ, -- о чемъ я говорилъ?
   

Катя.

             О пьесахъ начали вы свой разсказъ сначала.
   

Химеровъ.

                       Его-то вызвали...
   

Катя.

                                           А васъ?
   

Химеровъ.

                                                     Моя -- упала!

(Обращаясь отъ Надиньки.)

                                 Ну, что вашъ бенефисъ?...
   

Надинька.

             Бѣда! издержекъ тма! кричи, и суетись,
             А толку нѣтъ...
   

Химеровъ.

                                 Нашли ли вы піесу?
   

Надинька.

             Прислали изъ Москвы, да мало интересу,
             Другая хороша, -- да слишкомъ солона!
   

Химеровъ.

             Что? вѣрно, черезъ чуръ игрива, нескромна?
   

Надинька.

             Да-съ. Знаете, совсѣмъ въ особомъ родѣ,
             Ужъ черезъ чуръ вольна...
   

Химеровъ.

                                           Чтожъ? Это нынче въ модѣ.
             А въ сколькихъ дѣйствіяхъ?
   

Катя.

                                           Три дѣйствія.
   

Химеровъ, (рѣшительно.)

                                                               Длинна.

(Катѣ.)

             Признаться, не люблю я нѣжности поддѣльной,
             До вольностей я самъ охотникъ пресмертельный.

(Заигрываетъ съ нею.)

             Вы милы, comme un ange! Я право вамъ не лгу,
             Простите, позабылъ, вѣдь я у васъ въ дому!
   

Моренинъ, (съ радостію.)

             Неужели?...
   

Химеровъ, (разсѣянно).

                                 Ей, ей! (Катѣ) Вчера вы какъ играли!
                       Меня своей игрой совсѣмъ очаровали,
                                 За мною поцѣлуй....

(Хочетъ ее поцѣловать.)

   

Никонорушка.

                                 Ну, Катя, поцѣлуй!
   

Химеровъ.

             Что жъ дѣлать! У меня такое заведенье...
                       Вы мнѣ позволите безъ всякаго сомнѣнья
                                 Себя поцѣловать?...
   

Катя, (съ притворнымъ гнѣвомъ.)

                                 Охота приставать!
             Ахъ, полноте, -- какъ это вамъ не стыдно!
   

Химеровъ.

             И вы противитесь? * Вѣдь это преобидно.

(Цѣлуетъ ее.)
(Къ Надеждѣ Николаевнѣ.)

             Ну, и піеса чтожъ?...
   

Надежда Николаевна.

                                 Не знаешь какъ и быть,
             Надежа отдала одну переводить.
   

Химеровъ, (къ Катѣ.)

             Кому же?...
   

Катя.

                       Лерскому, пусть трудится для пробы.
   

Химеровъ, (въ сторону.)

             Я тресну, кажется, отъ зависти и злобы!

(Eй.)

                       Да онъ испортитъ вамъ...
   

Катя.

                       Пускай его кряхтитъ,
             У насъ піесы нѣтъ, -- а время вѣдь летитъ!
   

ЯВЛЕНІЕ 3-е

ТѢЖЕ и ЛЕРСКОЙ, (съ піесой.)

Моренинъ, (встрѣчая его.)

                                 Иванъ Петровичъ! Вы ли?
             А мы только сейчасъ о васъ здѣсь говорили.
   

Химеровъ, (раскланиваясь).

             Таланту вашему дивились и уму,
             И легкости стиховъ и живости разсказа...
                                 Повѣрьте слову моему.
                                           Прочли четыре раза:
             Вы мнѣ не вѣрите?-- Вамъ честію божусь,
                                 Вотъ я на нихъ пошлюсь!
             За вашъ талантъ я васъ люблю и уважаю.
   

Лерской, (сухо).

             Я Литераторамъ не слишкомъ довѣряю.
   

Химеровъ.

             Напрасно. Я давно всѣмъ это говорилъ,
             Талантъ рѣшительный всегда въ васъ находилъ,
             Съ Антонъ Антонычемъ за васъ мы побранились.
   

Лерской.

                                 Напрасно вы трудились
             Его разувѣрять. Я просто вамъ скажу:
             Хвалой такихъ людей со всѣмъ не дорожу.
   

Химеровъ.

             Онъ человѣкъ пустой, -- объ этомъ нѣтъ и спора,
                                 И написалъ довольно вздора,
             Не знаетъ ничего, а судитъ обо всемъ.
             А надо честь отдать, вѣдь онъ съ большимъ умомъ!
             Какъ онъ остро остритъ, какъ славно разбираетъ,
             (И разбираетъ то, чего не понимаетъ!..)
             Вы помните какъ онъ чудесно разобралъ?...
   

Лерской.

                       Его разборовъ я давно ужъ не читалъ!
   

Моренинъ, (Лерскому).

             Да чтожъ вы, батюшка?.. Вы словно насъ боитесь!
             Изволите стоять.... (подаетъ ему стулъ).
                                           Садитесь!
             Не жестко ли сидѣть?...

(придвигаетъ кресла).

                                           Не нужно ли чего?..
             Винца прикажете? иль рюмочку ликеру?..
             Или рябиновки отличнаго разбору?..
                                 Для васъ добудемъ мы всего,
                                 Хоть птичье молоко спросите!
   

Лерской.

             Я ничего не пью....
   

Моренинъ.

                                 Здѣсь дуетъ, -- не сидите.

(Лерской отодвигается отъ окна).

   

Надежда Николаевна.

                       Не нужноль трубочку?
   

Лерской.

                                                     Позвольте...
   

Моренинъ.

                                                               Эй, Архипъ!
             Архипъ! Живѣй!.. Да позовите!..
             Ей, человѣкъ! Архипъ!

(Звонитъ).

   

ЯВЛЕНІЕ 4-е.

ТѢЖЕ и АРХИПЪ.

Моренинъ.

                                           Кричавши я охрипъ.
             Иванъ Петровичу подай скорѣе трубку;
             Возьми тамъ у меня черешневой чубукъ!
             Рябиновки подай!... (Архипъ ворчитъ),

(Обращаясь къ Лерскому).

                                 Держи вотъ этихъ слугъ,
             Вѣдь что не говори я этому обрубку,
             Онъ вѣчно какъ шальной!..

(Архипъ уходитъ)

   

ЯВЛЕНІЕ 5-е.

ТѢЖЕ, кромѣ АРХИПА.

Моренинъ, (Лерскому).

                       А это что у васъ?...
   

Лерской.

                                           Мой переводъ.
   

Химеровъ, (подбѣгая къ нему).

                                                               Какой?
   

Лерской, (Надинькѣ).

             Я Стеллу перевелъ по вашему желанью,
             Позвольте почитать
   

Моренинъ.

                                           Мы вѣримъ дарованью;
                                 Вы такъ легко умѣете писать,
                       Что вамъ нельзя соперника сыскать.
   

Химеровъ.

                                 Да, надо честь отдать,
             Съ Иванъ Петровичемъ здѣсь некому тягаться,
                                 Его Сатиръ всѣмъ надо опасаться!
             Я вамъ объ немъ скажу: для остраго словца
             Не пощадитъ ни друга ни отца!

(треплетъ его по плечу).

Лерской.

                       Отъ вашихъ нѣжностей пожалуйста избавьте!..
   

Химеровъ, (обращаясь къ дамамъ).

                                 Онъ обижается!.- Представьте!
             Нельзя и пошутить... Позвольте посмотрѣть!

(беретъ у него тетрадъ и перелистываетъ).

Никонорушка, (подбѣгая къ Химерову).

                                 Ахъ, дайте поглядѣть.
                                 Какъ это сочиняютъ?

(беретъ у Химерова тетрадъ и разсматриваетъ).

             Какъ сочинители черкаютъ все, мараютъ!
   

Надежда Николаевна.

             Тебя кто спрашивалъ! За чѣмъ піесу взялъ,
             Не видя ни чего ужъ ты ее измялъ!

(Отнимая тетрадъ у Никонора, перелистываетъ ее и находитъ записку.)

                       Надеждѣ!.. Это мнѣ...

(поспѣшно прячетъ.)

   

Надинька, (Лерскому).

                                                     Все ваше одолженье,
             Я чувствую вполнѣ....
   

Лерской.

                                           Я въ восхищеньи.
                       Что могъ вамъ услужить!
   

Надежда Николаевна, (присѣдая и потупляя глазки).

             Не знаю право я чѣмъ васъ благодарить!
   

Лерской, (застѣнчиво).

             Помилуйте, мой долгъ...
   

Надинька.

                                           Ахъ, еслибы вы знали,
             Какъ въ этотъ бенефисъ мы бились, хлопотали!..
   

Надежда Николаевна,

             Мнѣ, право, совѣстно теперь и вспоминать,
             Что переводомъ мы васъ смѣли утруждать!
   

Лерской, (Надинькѣ).

             Вамъ не просить, -- приказывать мнѣ надо.
   

Надинька.

             Но я просила васъ...
   

Лерской, (съ жаромъ)

                                           Довольно было взгляда,
             Намека тонкаго, улыбки не земной,
             Чтобъ я покинулъ сонъ, и службу, и покой...
   

Моренинъ, (тихо Химерову).

             Никакъ стихи читать онъ Надинькѣ пустился f
   

Надежда Николаевна, (въ сторону).

             Ей Богу, онъ въ меня безъ памяти влюбился!
   

Надинька.

                                 О водевилѣ васъ просить еще хотѣла,
                                           Но не смѣла...
   

Надежда Николаевна, (про себя):

             Не знаю и сама, какъ въ этомъ я успѣла!
   

Моренинъ.

             Да что же, Господа, не лучшель закусить,
                                 Да къ дѣлу приступить?....
                                 Вѣдь время мы теряемъ,
             А послѣ завтрака и Стеллу прочитаемъ!
   

Лерской.

                                           Прошу меня простить,
             Ужъ я закусывалъ....
   

Моренинъ.

                                           Не ужели...
   

Химеровъ.

                                                               Ей Богу....
             Вы вѣрно скушали пулярку на дорогу.
             Безъ этого ни какъ я выпили не могу.
   

Лерской.

             Я между тѣмъ займусь, -- піесу пробѣгу...
   

Химеровъ, (отходя Моренину):

             Онъ церемонится.... Себя высоко ставитъ!....
   

Моренинъ, (отходя, Химерову).

             Вѣдь честь приложена, -- убытку Богъ избавитъ.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Лерской, (одинъ):

             Ушли. Душѣ моей раздолье и просторъ!...
                       Я чувствую опять поэзіи призванье,
             Вдохни въ меня восторгъ прелестное созданье!...

(Садится къ столу и пишетъ):

             "Очаровательна!... Ея волшебный взоръ,
             "Какъ солнца яркій блескъ глаза мнѣ ослѣпляетъ,
                                           "Онъ сердцу говоритъ,
                                           "Блаженство мнѣ сулить,
             "И искрами любви мнѣ въ душу западаетъ."

(По нѣкоторомъ молчаніи.)

                       "Безумецъ!.... Ты влюбленъ!... Нѣтъ, страсть моя пройдетъ,
             "Теперь душа моя любви какъ пищи проситъ,
             "Но время этотъ чадъ разгонитъ, разнесетъ,
             "-- Такъ Майскіе цвѣты свирѣпый вихрь разноситъ!"

А. Булгаковъ.

"Сынъ Отечества и Сѣверный Архивъ", No 42, 1835.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru