Илия Британ Стихотворения "Мы жили тогда на планете другой...": Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990: В 4 кн. Кн. 1 М., "Московский рабочий", 1995. "В полях изгнания горит моя звезда..." "Колода старых карт, знакомая до муки..." "Тоскует колокол. Печален талый снег..." "Еще, еще там стрелка передвинется..." "Я - раб в сырой каменоломне..." "О, буря адская! Дрожит мое весло..." "Прости усталому рабу..." "Лампа под зеленым абажуром..." * * * В полях изгнания горит моя звезда; Летят мгновения в капризно-жутком танце, И мчатся черные большие поезда Меж светлых призраков почти ненужных станций. Кому поведаю тоску моей тоски? Когда все кончится? Конца не видно прозе!.. Хохочут злобные кошмарные свистки, Вагоны - кладбища; а кто на паровозе? Держу бессмысленно навязанный билет: Какая станция? увы, названье стёрто... Молиться Господу? Его как будто нет... Куда торопимся? не все ль равно: хоть к черту! Вся жизнь - изгнание... Мелькают фонари... Устал от грохота, от призраков, от свиста; Не видно месяца, не будет и зари, - И Смерть курносая торчит за машиниста... * * * Колода старых карт, знакомая до муки: По ним я ворожил в плену больных минут; Держали часто их твои родные руки, - Давно ты умерла, они еще живут. Вот черный мрачный туз, суливший мне потерю, А вот девятка пик, с оторванным углом; От Бога я ушел, но в них, как прежде, верю В цепях своей тоски, в печали по былом. Как свято я храню заветную колоду! Она еще жива, а ты - давно в гробу... Предскажет, может быть, последнюю свободу Узор старинных карт усталому рабу. * * * Тоскует колокол. Печален талый снег, Угрюмы лужицы под небом серой стали, Бесцветны скатерти еще безмолвных рек, Косятся домики в холодной мутной дали. Тоскует колокол. Тяжел немой дымок, На крыше каркает докучная ворона, Кусты увядшие застыли у дорог, На старом кладбище в слезах грустит икона. Не видно солнышка; чернеют тополя, Как тени грозные, как вражеские пики; Томится грешная, безвольная земля... Тоскует колокол. Сегодня Пост Великий. * * * Еще, еще там стрелка передвинется, Еще прибавит лжи к моим обманам... Земля, Земля, ты - скверная гостиница, С дешевым, грязным, скучным рестораном! Еще, еще среда, четверг и пятница, Еще один подарок новогодний... Земля, Земля, ты - старая развратница, Которой быть пора корыстной сводней! Еще, еще тут что-то переменится, Еще, еще Судьба затянет нити... Земля, Земля, ты тоже в мире пленница, И нет конца бессмысленной орбите! * * * Я - раб в сырой каменоломне И бремя тяжкое несу; Года былой свободы помня, Страдаю пленником внизу. Летят холодные обломки, Летят и думы, как они; И гаснет голос мой негромкий, И гаснут призрачные дни. Мелькнет во тьме порой мне искра, Мелькнет надежда, как она; И Смерть шагает так не быстро, Как мой хозяин, Сатана. И долго, долго суждено мне Терпеть за черную вину И быть рабом в каменоломне У самого себя в плену. * * * О, буря адская! Дрожит мое весло И стрелка черная тревожного магнита; Валы косматые клубятся тяжело, И тьма отчаянья над безднами разлита... А дни угрюмые, как серые века; Но все, что прожито, исчезло тенью краткой... О где вы, родины любимой берега, Маяк любви моей, - мой белый крест с лампадкой? Мелькают пристани: на них чужой мне флаг; Плывут навстречу мне совсем чужие лица... А впрочем, Господи, не знаю я, кто враг, Кто друг изгнаннику... И все - как будто снится... О где вы, спутники былых моих годин? - Быть может, родина, и ты теперь чужда мне, И дома буду я совсем, совсем один? Лампады нет уже? А крест - немые камни? О, буря адская! Дрожит мое весло, А тучи черные - как Дьявола одежды... Вперед без устали!.. Но как мне тяжело: Я верю, Господи, но в сердце нет надежды... * * * Прости усталому рабу Земную преданность заботе, Себялюбивую мольбу, Корыстный крик души и плоти. Я знаю путь и вижу цель, Я сердцем чту судьбы зерцало; Все существо мое досель Лишь отрицанье отрицало. Святая бедность - хороша: Не повинуясь игу злата, Смиренномудрая душа Свободной радостью богата. На пестрый мир, на суету Я не взираю исподлобья; Но как принять и нищету, Не запятнав богоподобья? Прости усталому рабу, Тобой казнимому не в меру, На грани ропота мольбу И недоверчивую веру... 2 мая 1940 * * * Лампа под зеленым абажуром; Библия, - раскрыт Экклезиаст; Часики с подклеенным амуром. - Прошлого могила не отдаст? Призраки бездушные без плоти; Пес уныло дремлет на ковре; Строки о забвеньи на блокноте. - Прошлое вернется на заре? Пальма никнет серая горбато; Мебели потрескавшейся вздох. - Разве сил, растраченных когда-то, Так и не заметит гордый Бог? Память ищет правды в знаках стертых. Тленное раздумие откинь: Чаю воскресения из мертвых, Жизни в веке будущем... Аминь! БРИТАН Илия Алексеевич (1885-1942). В начале двадцатых годов жил в Берлине, где в 1924-1927 гг. выпустил несколько поэтических сборников, а в 1942-м уже во Франции, был расстрелян немецкими оккупационными властями как заложник. БИБЛИОГРАФИЯ: "Разноцвет" (Берлин, 1924); "На пороге" (Берлин, 1924); "С детьми" (Берлин, 1924); "Богу" (Берлин, 1924); "Полдень" (Берлин, 1925).