Брикнер Александр Густавович
Брикнер. Потемкин. С.-Петербург, 1891. Стр. 276

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Брикнеръ. Потемкинъ. С.-Петербургъ, 1891. Стр. 276.
   Новая книга неутомимаго изслѣдователя русской старины, бывшаго Дерптскаго профессора Врикнера, прекрасно издана, какъ всѣ изданія г. Риккера, и украшена хорошими портретами Потемкина и Екатерины II. Но это не новое сочиненіе. Самъ авторъ заявляетъ, что эта біографія была напечатана въ "Нови", въ 1887 году. Ограничиваясь "рамкой одного тома", онъ предоставляетъ другимъ писать много томовъ; а между тѣмъ предлагаетъ свой томъ "не только спеціалистамъ-историкамъ, но и публикѣ". Врядъ ли первые заинтересуются имъ: онъ составленъ на основаніи изданныхъ, каждому доступныхъ матеріаловъ. Другое дѣло публика, и то обстоятельство, что это изданіе вызвано собственно: "столѣтіемъ послѣ кончины Потемкина", какъ значится подъ датой предисловія -- 5 октября 1891 г. Для публики важны взгляды автора и характеръ изложенія. Профессоръ Брикнеръ всегда отличался болѣе дѣловымъ, чѣмъ художественнымъ изложеніемъ,-- черта, которою запечатлѣвъ и слогъ Потемкина. Впрочемъ, конечно, все дѣло въ пониманіи дѣла, въ выводахъ, которые особенно дороги въ итогѣ историка, хорошо знающаго и изданные документы, и литературу предмета, оцѣнкѣ которой посвящено введеніе. Къ сожалѣнію, въ этихъ случаяхъ участь историка хуже участи всякаго другого ученаго: къ нему самому прилагается его излюбленная хронологія. И какъ капризно! напр., сто лѣтъ -- величина разная въ разныхъ странахъ, при разныхъ нравахъ. Мы лично склоняемся къ словамъ почтеннаго издателя сочиненій Державина, Я. К. Грота, которыми г. Брикнеръ и начинаетъ свою книгу: "справедливая оцѣнка Потемкина въ настоящее время еще невозможна". Насъ не смущаетъ то обстоятельство, что послѣ этихъ словъ протекло 27 лѣтъ: мы помнимъ судьбу нѣкоторыхъ недавнихъ оцѣнокъ второй половины прошлаго вѣка, да и самъ г. Брикнеръ принужденъ часто противорѣчить самому себѣ. Но нашъ авторъ прямо утверждаетъ, что "въ настоящее время нельзя уже болѣе отрицать возможности справедливой оцѣнки Потемкина". Впрочемъ онъ правъ, если имѣть въ виду научную сторону дѣла: да, за эти 27 лѣтъ было издано много по этому предмету. Но по заявленію г. Брикнера "множество" этихъ матеріаловъ "не разработано спеціалистами". А главное -- есть еще другое множество неизданныхъ документовъ, въ родѣ тѣхъ писемъ и дѣловыхъ бумагъ, важность которыхъ явствуетъ изъ слѣдующихъ словъ самого автора: "поэтому полная и внимательная оцѣнка всѣхъ частностей дѣятельности Потемкинъ, какъ военачальника и правителя, остается впереди". Что же остается для историка? Одна исторія фаворитизма? Г. Брикнеръ естественно и говоритъ, что его "главное вниманіе" обращено на "вопросъ о личномъ отношеніи Потемкина къ Императрицѣ Екатеринѣ", и что "всесторонній анализъ" и "исчерпываніе предмета" онъ предоставляетъ будущимъ изслѣдователямъ. Напрасно только между этими двумя фразами стоитъ такая третья: "тѣмъ не менѣе мы въ настоящее время располагаемъ достаточнымъ запасомъ свѣдѣній для составленія возможно полнаго очерка біографіи Потемкина и оцѣнки его личности и дѣятельности". Затѣмъ прибавлено, что будущіе изслѣдователи, "хотя бы даже при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, едва ли придутъ къ новымъ результатамъ въ отношеніи самыхъ важныхъ фазисовъ исторической роли Потемкина и оцѣнки преимуществъ и недостатковъ нашего героя". При настоящемъ положеніи вопроса, нужно отдать справедливость проф. Брикнеру въ удачномъ выборѣ и поблагодарить его за то, что онъ одинъ откликнулся на "столѣтіе" со смерти Потемкина, которое вообще прошло незамѣченнымъ: его книга послужитъ толчкомъ для всесторонняго изслѣдованія жизни всемогущаго временьщика. Покуда только и можно говорить, что о "личныхъ отношеніяхъ" царицы и фаворита: та масса изданнаго матеріала, на которую ссылается авторъ, касается преимущественно этой стороны дѣла, вслѣдствіе юношескаго пристрастія нашихъ издателей и читателей къ анекдотической части исторіи. Понятно, что въ сочиненіи г. Брикнера нѣтъ и намековъ на изображеніе среды, времени, словомъ всего, что требуется наукой отъ жизнеописателя историческаго лица: какъ только дѣло касается управленія, дипломатіи, войны, такъ тотчасъ злополучная фраза -- "не имѣемъ свѣдѣній", или разныя "кажется, вѣроятно". Зато слова "анекдотъ, слухи, сплетни" встрѣчаются чуть не на каждой страницѣ. Нужно отдать справедливость автору въ щепетильной добросовѣстности; онъ старается не упустить ни одного свѣдѣнія этого рода; онъ ставитъ рядомъ даже другъ друга опровергающіе слухи и не избѣгаетъ тѣхъ, "за достовѣрность которыхъ нельзя ручаться". Человѣкъ -- существо слабое. Естественно, что, взятый съ личной стороны, герой книги представляетъ много недостатковъ, соотвѣтствующихъ по размѣрамъ его необычайно крупному положенію. Это особенно ясно изъ послѣдней главы, названной "оцѣнкою личности Потемкина": она переполнена суровыми отзывами знавшихъ героя людей, да записочками "великолѣпнаго" старика, который приходитъ "въ экстазисъ, дыша огнемъ неописанныхъ прелестей" молодыхъ красавицъ. Многіе отзывы какъ бы повторяютъ фразу Болотова о томъ, что князь Тавриды "родился во вредъ своему отечеству". Въ виду этого, ясно, что историки, признающіе за Потемкинымъ "геніальность" и "далеко небезполезность", должны доказать это именно разборомъ его дѣятельности, какъ государственнаго и общественнаго дѣятеля. Въ заключеніе приводимъ два мѣста (стр. 241--242 и 276) съ упомянутыми эпитетами, гдѣ авторъ даетъ отъ себя краткую характеристику этого "enfant gâté de Dieu", какъ называлъ самъ себя Потемкинъ. "Въ характерѣ Потемкина соединены были совершенно противоположныя качества -- добро и зло, добродѣтель и пороки, замѣчательныя умственныя способности и большіе нравственные недостатки. Онъ былъ въ одно и то же время замѣчательнымъ государственнымъ дѣятелемъ и легкомысленнымъ сибаритомъ, представителемъ всеобъемлющихъ проектовъ Екатерины и своенравнымъ, корыстолюбивымъ фаворитомъ. Въ немъ были соединены геніальность, и сила, и слабость, героизмъ и фанфаронство, идеализмъ и цинизмъ, культурная утонченность и тупое варварство, гуманность и кичливое самолюбіе, умъ и сумасбродство... Баловень счастья, болѣе авантюристъ, чѣмъ патріотъ, болѣе царедворецъ, чѣмъ государственный человѣкъ, болѣе азартный игрокъ, чѣмъ герой. Его пороки объясняются въ значительной долѣ недостатками тогдашняго государственнаго и общественнаго строя. Его дѣятельность была далеко не безполезною. Руничъ, перечисляя результаты ея -- уничтоженіе Запорожской Сѣчи, построеніе Херсона и Николаева, покореніе Крыма, учрежденіе черноморскаго флота, овладѣніе Очаковымъ и тою областью, гдѣ Одесса -- замѣчаетъ: "Все это не ложные суть памятники дивной прозорливости великой Екатерины II и сотрудника ея. Память о князѣ Потемкинѣ-Таврическомъ не должна быть въ Россіи забвенною".

"Сѣверный Вѣстникъ", No 2, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru