Брешко-Брешковский Николай Николаевич
Книга, человек и анекдот (В. Н. Унковский)

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Николай Брешко-Брешковский

Книга, человек и анекдот (В. Н. Унковский)

  
   Интересная книга, интересный человек... Да и в анекдотах, пожалуй, недостатка нет.
   Чем не анекдот, и жуткий, даже, трагический.
   Война...
   Санитарный поезд Имп. Александры Феодоровны. Старший врач его, доктор Унковский, тот самый, которому мы с особенным удовольствием посвящаем эти строки.
   Кто-же начальник этого поезда?
   Полковник Риман, гвардеец, семеновец. В 1905 году его имя прогремело, как столь-же энергичного, сколь ж жестокого усмирителя "московского восстания".
   Командир Семеновского полка, генерал Мин, спустя несколько месяцев, был застрелен двумя террористами. Такая-же расплата грозила и полковнику Риману. Но, этот сухощавый, волевой офицер перехитрил тех, кто охотился за его черепом.
   С паспортом на чужое имя, он исчез. Где он жил восемь лет, по каким ближним, или дальним чужбинам скитался, никто не знал, или, пожалуй, знали очень немногие.
   Но, с первыми раскатами военной грозы, полковник Риман, так же неожиданно, как и исчез, появился в Петербурге, чтобы исполнить свои долг.
   Он просился на боевыя позиции, в ряды своих родных семеновцев, но высокие покровители его запротестовали самым решительным образом:
   -- Вас убьют в первом-же сражении, убьют, предательски, в спину, русской-же пулею... Убьют те, кому это не удалось "после Москвы"...
   И, волею-неволей, Риман удовлетворился: тыловой должностью начальника санитарного поезда.
   Но, во дни "великой бескровной февральской" революции, когда полилась кровь защитников России, носивших погоны и эти погоны срывала обезумевшая чернь, полковник Риман таинственно и бесследно исчез и на этот раз.
   Вообще, доктор Унковский много любопытного рассказывает о своей совместной работе с этим сильным, загадочным человеком.
   Сам-же Унковский, целиком отдаваясь своему подвижному госпиталю, успевал помещать в бывших петербургских ж московских газетах талантливые корреспонденции "с театра войны".
   Несколько лет спустя, эмигрантская волна, выплеснула его в Сербию, где он вскоре получил должность главного врача в пехотной дивизии.
   С этой дивизией, доктор Унковский совершил легендарный по своим трудностям и нечеловеческой борьбе с природой, поход через всю Албанию к берегам Адриатического моря.
   С обледенелых круч, где почти не ступала нога человека, снежные вихри с бешеным воем срывали палатки, срывали вьючных "магарцев", орудия, отдельных бойцов...
   Увы, этот поход оказался более, чем безрезультатным: Лига Наций, комфортабельно заседавшая на безмятежном берегу Женевского Озера, увлекаясь "самоопределениям народов", вынудила сербов очистить Албанию, где тотчас-же странный епископ Фан-Нолли помог большевикам создать коммунистическую базу для всего Балканского полуострова.
   Армия демобилизуется. Сокращаются штаты -- Унковский, сняв сербский мундир с полковничьими погодами, перекочевывает в Париж и работает у станка на заводе Рено. Но, и в этих условиях, он все же не выпускает из рук пера.
   Обстоятельства складываются в его пользу: французские владения Центральной Африки, в частности Дагомея, нуждаются в знающих, выносливых, готовых жить в каких угодно условиях, врачах.
   И, вот, Унковский проводит два года среди дагомейских негров и оттуда посылает в берлинскую газету "Руль" множество захватывающих корреспонденций.
   Кончился контракт с французским правительством. Унковский возвращается в Париж, и теперь это уже человек -- либеральной профессии. Никем и ничем несвязанный, он становится представителем харбинского журнала "Рубеж".
   На его страницах он помещает большие очерки о русских писателях, артистах, общественных деятелях и, вообще, выдающихся людях.
   В связи с этим, нельзя не отметить необыкновенную доброжелательность Унковскаго. К сожалению, далеко не всем эмигрантам свойственную. Каждый очерк его дышет любовью к Россия и мягким, бережным отношением к тем, кого он описывает.
   Попутно, этот врач-журналист долго и тщательно работает над своим первым, на днях увидевшем свет, романом "Перелом".
   Как не нуждается в ясном и точном определении слово "любовь", точно так же трудно заковать в тесные рамы слово "талант".
   Можно писать прекрасным литературным языком, можно этот язык расцвечивать и глубиною и психологией и блестками содержания, но при наличии всех этих качеств, роман все-таки будет преодолеваться читателем не без труда.
   Роман Унковского в один вечер проглатывается с начала и до конца. Написанный с благородной простотою, он увлекает, волнует.
   Даже, при отсутствии "героя" в ходячем значении слова. Обыкновенный человек, даже серенький, даже, порою, нелепый. А он близок вам, потому что написан во весь рост кистью подлинного мастера...
   Унковский, видимо, пережил константинопольский этап российского беженства. Волшебная столица берегов Босфора изображена им с такой наблюдательностью, такой яркостью, что, право, вспоминаешь местами знаменитый роман Клода Фаррера "Человек, который убил..."
   Тоже самое можно сказать и про дагомейские впечатления. Негритянские царьки, полу-колдуны, полу-министры и самые рядовые негры -- это целая галерея живых, трепещущих персонажей со всем, что в них есть уродливого, смешного, отталкивающего и... трогательного.
   Прочтите, непременно прочтите роман Унковскаго...

Фраскуэлло.

   Фраскуэлло. Книга, человек и анекдот // Для Вас. 1934. No 41, 6 октября. С. 14.
  
   Подготовка текста No Лариса Лавринец, 2006.
   Публикация No Русские творческие ресурсы Балтии, 2006.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru