Брешко-Брешковский Николай Николаевич
Парижские огни (8 сентября 1934; О. А. Беляева, Уне Байе, Базиль Захаров)

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Николай Брешко-Брешковский.

Парижские огни (От нашего парижскаго корреспондента)

  
   Несколько лет тому назад Морис Декобра, романист, переведенный на десятки языков, и с удовольствием зовущий себя "Морисом Анатольевичем", сделал мне большую любезность, познакомив меня со своим издателем Бодиньером.
   В ответ я пригласил Мориса Анатольевича позавтракать со мною в "Ренессансе", что на плас Альма...
   Внезапно телефонный звонок:
   -- Говорит Декобра... Вы разрешите мне приехать вместе с дамой?
   -- Буду очень рад...
   Через несколько минут, -- Декобра живет в двух шагах от площади Альма, -- появляется он, бритый, со скептической улыбкой на тонких губах, и вместе с ним, молодая, лет тридцати, блондинка... оказавшаяся Ольгой Александровной Беляевой.
   Теперь, спустя годы, все газеты и все люди кричат о счастливцах -- булочниках, парикмахерах, угольщиках -- выигравших в Национальную Лотерею до пяти миллионов франков.
   До чего бледнеют эти колоссальные выигрыши, с яснаго неба упавшие, по сравнению со сказочными карьерами кое-кого из нашей отечественной эмиграции.
   Возьмем упомянутую Ольгу Беляеву.
   Жена армейскаго офицера, вернее вдова, -- он погиб то-ли на Перекопе, то-ли еще раньше, под Царицыным...
   Женщина очутилась на чужбине, в бедности и "без языков", -- она потом овладела ими. Внешность: женщина, как женщина, особенно среди букета международный красавиц Парижа, Берлина, Лондона...
   Но, увлекается ею германский финансист Гольдсмит, банкир масштаба Варбургов, Стиннесов, Мендельсонов, Блейхредеров...
   У Беляевой -- особняк в Берлине, особняк в Париже. В своих брилиантах она производит впечатление закованной в волшебно-сверкающую кирассу...
   Несколько лет головокружительнаго богатства и таких же головокружительных прихотей. Но звезде банкира Гольдсмита не суждено было сиять вечно.
   Гитлер, еще из "Коричневаго Дома" в Мюнхене, грозил: -- "В тот день, когда я приду к власти -- я повешу Гольдсмита!"
   Но, банкир, оказался весьма предусмотрительным. В тот день, когда фюрер взял в руки власть, Гольдсмит находился за пределами досягаемости, -- в Швейцарии... Он унес свою голову, но не унес своих миллионов.
   Беляева веселится, посещает модные курорты, в "монденных" журналах появляются ея "купальные" портреты с заголовком: "княгиня де-Беляев"...
   А через некоторое время -- новые аллегорические "пять миллионов".
   Ольга Александровна совсем недавно обвенчалась по православному обряду с американцем Мультоном... по сравнению с которым Гольдсмит, даже в пору своему расцвета, мог показаться почти бедняком...
   Во Франции Мультону принадлежит замок ни по архитектуре, ни по роскоши не уступающий Версальскому дворцу.

2.

   Мы только что привели любопытный образчик феноменальнаго везения. А вот -- пример такой-же феноменальной незадачливости.
   В Париже продолжает блистать и своей красотою и своим громким титулом графиня Людмила Воронцова - Дашкова, вдова лейб-гусара, невестка "вице-короля" Кавказа...
   Лет 8 тому назад эта обаятельная женщина была помолвлена с нефтяным королем сэром Генри Деттердинг, который был без ума от нея. Предстоящий брак уже выростал в событие большой политической важности, а посему и были пущены в ход большия интриги, дабы разстроить его.
   Интриги имели успех и Деттердинг с решимостью отчаяния, женился на, разведенной им госпоже Багратуни...
   За первой, такой фатальной неудачей, спустя восемь лет не замедлила последовать и вторая.
   Подруга Воронцовой, ставшая крупной помещицей в американской Флориде настойчиво и упорно вызывала к себе графиню.
   "Приезжай! Твои портреты не дают покоя американцу - миллиардеру. Он и сам интересен, помимо своих миллионов"...
   Избалованная, привыкшая к тому, чтоб все к ней шло безо всякаго труда и усилий с ея стороны, Воронцова не спешила во Флориду...
   И вновь, как и в эпоху сватовства Детгердинга, другая женщина вырвала у нея обывательски выражаясь "из под носа" архимиллионера.
   Эта другая, -- Ольга Беляева, а архимиллионер -- Мультон, поднесший своей молодой супруги "Версальский дворец и Версальские фонтаны"...

3.

   "Литво, Литво, ойчизна моя"..."...
   Так писал Мицкевич. И не только писал, а всем сердцем переживал немного суровыя, северныя красоты своей равнинной родины, бегущей вдоль берегов широкаго полноводнаго Немана.
   Пламенной литовской патриоткой является, живущая в Париже талантливая драматическая артистка Унэ Бей.
   И ее, эту изящную хрупкую женщину, как и Мицкевича, пленяет нагорный берег Немана, в окрестностях Ковно, с песчаными обрывами и с вечно шумящим лесом гигантских корабельных сосен...
   Артистическое имя свое Унэ Бей сделала в Америке, где ея гастроли, -- она играла на английском языке, -- имели успех исключительный.
   Театральная хроника называла ее литовской "Дузе". И так же, как Дузе, всей творческой душой своею отдавалась она исполняемым ролям, иногда под занавес падая в самый настоящей реальный обморок, уносимая со сцены в уборную своими коллегами по пьесе...
   Небольшой салон этой замечательной артистки в Париже, популярен в артистических и литературных кругах.
   Из русских вы можете встретить в нем: поэта Бальмонта, драматурга Сургучева, режиссера Евреинова, кино-артистку Веру Барановскую, этр-ал-сцен Комиссаржевскаго и многих других.
   Все художественно, все съ большим вкусом, в этом салоне. На стенках -- несколько портретов Унэ Бей, исполненных парижской знаменитостью, армянским художником Качадурьяном. Один из них, такой весенний, напоенный солнцем, напоминает по композиции прерафаэлитския картины Фра Бэато Анджелико...
   Желая популяризовать в международных и русских кругах родную литовскую поэзию, Унэ Бей лучшие классические образцы ея издала по французски и по русски в превосходном переводе Константина Бальмонта.
   Значительно раньше, Унэ Бей издала изысканным томиком стихотворения своего брата, выдающегося литовскаго поэта.
   Не чужд искусства и супруг талантливой артистки, занимающий видное положение в кинематографическом мире Парижа. Этот симпатичный образованный человек -- тоже литовец, получивший воспитание и образование в Америке. По профессии он инженер, прославленный в специальных кругах строитель и изобретатель.

4.

   В Париже снова прошел слух о смерти Базиля Захарова...
   Как и все предыдущие, он оказался тоже "преждевременным."
   Правда, престарелый баронет, уже давно удалившись от жизненной сутолоки, коротает свои дни в шезлонге, на террасе своего замка, только изредка позволяя себе десятиминутную прогулку по дорожкам парка. Правда, ежедневное меню его не блещет разнообразием, заключаясь, главным образом, в рисовой каше... Но, все-же, он жив...
   Тем не менее, многочисленные секретаря его все меньше и меньше начинают считаться с его личностью, подчас просто игнорируя его желания и намерения... Для них он уже умер, так сказать...
   Недель шесть тому назад, я писал в "Парижских Огнях" о прискорбном случае с картиной одного русскаго эмигранта...
   Когда номер журнала "Для Вас" прибыл в Париж, упомянутый офицер не замедлил вырезать из него, заметку, касающуюся Захарова и картины, и послал ее на личное имя сэра Базиля в его особняк на авеню Ош... в заказном письме.
   Пока что -- ни ответа, ни привета...
   Письмо это, равно как и все предыдущия, равно как и сама акварель, несомненно не дошли до умирающаго "Короля Пулеметов", а ловкое окружение архимиллиардера надеется путем молчания погасить "историю"...
   Кроме того, секретариат Захарова настолько привык ко всему, пишущемуся в международной прессе о "некоронованном король", что не придает статьям и заметкам никакого значения и, во всяком случае, никогда не доводит их до сведения своего патрона...
   Увидеть же его лично -- вообще, невозможно! Десятки слуг, детективов и стражников охраняют покой и безмятежность старика. Единственным исключением из правила -- лицом, имеющим к нему доступ без доклада является его личный друг и соотечественник, Венизелос...

5.

   Прилетели в Париж и улетели советские летчики.
   Начальство отпускало их в город, реже в одиночку, чаще целыми группами.
   Скромная форма напоминает чехословацкую.
   Есть выправка, но какая-то "унтер-офицерская".
   Все производят впечатление полу-интеллигентов. Никто не говорит по-французски. Да оно, может быть, и лучше для "властей", придержащих": по крайней мере не разболтаются с иностранцами.
   По прибытии в Париж, каждый летчик получил штатский костюм и сто франков "на мелкие расходы". Как прислуге, отпущенной в город "повеселиться"...
   Где-то, на Больших бульварах, один русский шофер вспугнут был окриком:
   -- Митя... здравствуй...
   Перед ним -- советский летчик.
   Оказались друзьями детства и однокашниками начальной школы.
   Очутились в кафэ.
   Летчик поражен был зрелищем корзины с целою горою сдобных булочек.
   -- Батюшки!... Белый хлеб!... Без карточек! Неужели, можно брать, сколько хочешь?!..
   -- Можно, -- с улыбкою отвечает шофер.
   Разговорились.
   "Белый" друг детства спросил:
   -- Как же вас все-таки отпустили?... А если кто-нибудь из вас пожелает променять "советский рай" на "гниющий Запад".
   В ответ собеседник покачал головой:
   -- Друг мой, это невозможно... Все наши близкие остались заложниками, включительно до моих маленьких детей... Родители некоторых, на все время нашего полета, заключены в тюрьму.
   -- Так же будет и в случае войны?
   -- Конечно... Тогда нас скрутят еще суровее!
   -- Ну, а скажи: техническая мощь вашего воздушнаго флота, правда, или блефф?...
   Летчик отвел взгляд в сторону:
   -- На это я тебе не имею права ответить...

Мата д'Ор.

   Мата д'Ор. Парижские огни (От нашего парижского корреспондента) // Для Вас. 1934. No 37, 8 сентября. С. 9.
    
   Подготовка текста Павел Лавринец, 2006.
   Публикация Русские творческие ресурсы Балтии, 2006.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru