Богучарский-Яковлев Василий Яковлевич
К биографии П. Ф. Якубовича

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Къ біографіи П. Ф. Якубовича.

   Несравненно болѣе близко знавшіе, нежели я, покойнаго Петра Филипповича, лица возстановятъ, безъ сомнѣнія, въ своихъ воспоминаніяхъ образъ этой замѣчательно цѣльной личности, какъ человѣка, какъ гражданина и какъ даровитаго поэта, служившаго всю свою жизнь однимъ и тѣмъ же высокимъ идеаламъ.
   Моя цѣль другая, и въ этой замѣткѣ я хочу воспроизвести лишь тѣ данныя объ участіи Якубовича въ освободительномъ движеніи, которыя вошли въ ставшую нынѣ библіографическою рѣдкостью, изданную въ 1888 году въ Женевѣ, небольшую книжку подъ заглавіемъ "Процессъ 21-го". Съ приложеніемъ біографической замѣтки о Г. А. Лопатинѣ" (Послѣдняя составлена П. Л. Лавровымъ) {Изданіе "Кружка народовольцевъ".}. Къ этому я имѣю возможность присоединить свѣдѣнія о томъ же изъ другихъ источниковъ, а также кое-какія извѣстныя мнѣ данныя о Якубовичѣ, какъ объ авторѣ нѣкоторыхъ литературныхъ произведеній, увидѣвшихъ въ свое время свѣтъ лишь въ качествѣ произведеній "нелегальныхъ", вышедшихъ изъ тайныхъ типографій.
   Якубовичъ былъ преданъ въ 1887 году вмѣстѣ съ 20 другими лицами Петербургскому военно-окружному суду, и 4 іюня предсѣдатель этого суда генералъ Цемировъ прочелъ приговоръ, которымъ Лопатинъ, Салова, Сухомлинъ, Ивановъ (С. А.), Якубовичъ, Стародворскій, Канашевичъ, Добрускина, Елько, Антоновъ, Вольновъ, Кузинъ, Ливадинъ и Гейеръ приговаривались къ лишенію всѣхъ правъ состоянія и смертной казни черезъ повѣшеніе; Ешинъ и А. Бѣлоусовъ -- къ каторжнымъ работамъ и Кирсановъ -- къ тюремному заключенію (Остальные трое подсудимыхъ -- С. Бѣлоусовъ, Френкель и Лебеденко были оправданы). Этотъ дамокловъ мечъ висѣлъ надъ приговоренными страшно долго, и лишь черезъ три недѣли существованія между жизнью и смертью узнали они о замѣнѣ имъ казни каторгою,-- однимъ безсрочною (Шлиссельбургомъ), другимъ -- срочною, въ томъ числѣ Якубовичу -- 18-лѣтнею.
   Объ этомъ дѣлѣ русское общество узнало лишь изъ краткаго правительственнаго о немъ сообщенія, напечатаннаго въ No 127 "Правительственнаго Вѣстника" за 1887 годъ.
   Въ 70-хъ и самомъ началѣ 80-хъ годовъ (до отчета о дѣлѣ 1 марта 1881 года включительно) политическіе процессы въ газетахъ печатались, но затѣмъ, начиная съ такъ называемаго "Процесса 20-ти народовольцевъ" (1882 годъ), и это было сочтено излишнимъ. Отчеты о политическихъ процессахъ появляться въ газетахъ перестали, ихъ замѣнили краткія "правительственныя сообщенія", а случалось, что даже и этого не бывало, хотя процессы и оканчивались смертными приговорами (Дѣло Ковалевскаго, дѣло Манучарова, дѣло Перлашкевича и др.). Обвинительные акты и тѣ или иныя подробности о совершившихся въ такой тайнѣ судебныхъ процессахъ появлялись нерѣдко въ заграничныхъ русскихъ изданіяхъ, но обвинительный актъ по дѣлу Якубовича и его товарищей, вслѣдствіе ли его очень большого объема или по другимъ причинамъ, не былъ напечатанъ и за границею (вышла лишь вышеупомянутая книжечка "Процессъ 21-го"), и такимъ образомъ обвинительный актъ этотъ и до настоящаго времени напечатанъ ни разу не былъ.
   Мы собирались пополнить этотъ пробѣлъ въ журналѣ "Былое" (въ статьѣ "Дегаевщина", помѣщенной въ апрѣльской книжкѣ "Былого" за 1906 годъ, я приводилъ изъ обвинительнаго акта по дѣлу Лопатина, Якубовича и др. большія цитаты), но по независѣвшимъ отъ насъ обстоятельствамъ сдѣлать этого мы не успѣли. Между тѣмъ, какъ для біографій обвинявшихся, такъ и для исторіи русскаго освободительнаго движенія вообще, опубликованіе этого обвинительнаго акта было бы весьма желательно.
   Въ настоящее время у меня, къ сожалѣнію, подъ рукою его нѣтъ, и потому для цѣлей настоящей замѣтки я принужденъ ограничиться лишь цитатами изъ вышеназванной книжки "Процессъ 21-го".
   Дѣло, по которому обвинялся Якубовичъ, было формулировано такъ:
   "Дѣло 1) объ отставномъ коллежскомъ секретарѣ Германѣ Александровѣ Лопатинѣ 41 г. 2) Дворянкѣ Неонилѣ Михайловой Садовой 26 л. 3) Дворянинѣ Василіи Ивановѣ Сухомлинѣ 25 л. 4) Рогачевской мѣщанкѣ Генріетѣ Добрускиной 23 л. 5) Дворянинѣ Сергѣѣ Андреевѣ Ивановѣ 28 л. 6) кандидатѣ С.-П.-бургскаго Университета Петрѣ Филипповѣ Якубовичѣ 25 л. 7) Сынѣ священника Николаѣ Петровѣ Стародворскомъ 22 л. 8) Дворянинѣ Василіи Петровѣ Канашевичѣ 26 л. 9) Мозырскомъ мѣщанинѣ Петрѣ Андреевѣ Елько 25 л. 10) Николаевскомъ мѣщанинѣ Петрѣ Леонтьевѣ Антоновѣ 27 л. 11) Мѣщанинѣ Василіи Ивановѣ Вольновѣ 29 л. 12) Дворянинѣ Сергѣѣ Евгеньевѣ Кузинѣ 21 г. 13) Мѣщанинѣ Василіи Владиміровѣ Ливадинѣ 20 л. 14) Дворянинѣ Иванѣ Ивановѣ Гейерѣ 25 л. 15) Дворянинѣ Василіи Ивановѣ Кирсановѣ 20 л. 16) Мѣщанинѣ Яковѣ Григорьевѣ Френкелѣ 23 л. 17) Оберъофицерскомъ сынѣ Леонтіи Петровѣ Ешинѣ 29 л. 18) Крестьянинѣ Андреѣ Григорьевѣ Бѣлоусовѣ 28 л. 19) Крестьянинѣ Семенѣ Григорьевѣ Бѣлоусовѣ 29 л. 20) Мѣщанинѣ Макарѣ Павловѣ Поповѣ 23 л. и 21) Мѣщанинѣ Прохорѣ Лебеденко 25 л., преданныхъ военному суду, на основаніи ст.17 Положенія о мѣрахъ къ охраненію государственнаго порядка и общественнаго спокойствія, Высочайше утвержденныхъ 14 августа 1881 года, при чемъ всѣ подсудимые обвиняются въ принадлежности къ.тайному сообществу, присвоившему себѣ наименованіе русской соціально-революціонной партіи "Народной Воли", поставившей цѣлью ниспроверженіе существующаго порядка. При этомъ изъ числа названныхъ обвиняемыхъ Лопатинъ, Садова и Сухомлинъ въ 1884 году руководили дѣйствіями означеннаго преступнаго сообщества, образовавъ группу подъ названіемъ: "Центральная Революціонная Организація. Распорядительная Коммиссія" и "Делегація Исполнительнаго Комитета", а Петръ Якубовичъ организовалъ такъ называемую "Молодую Партію Народной воли", вводившую въ программу своихъ дѣйствій "аграрный и фабричный терроръ" (какъ ниже будетъ видно, Якубовичъ обвиненіе въ "аграрномъ и фабричномъ террорѣ" совершенно отрицалъ, но прокуроръ настаивалъ на своемъ, и судъ повторилъ это совершенно неосновательное обвиненіе Якубовича и въ его приговорѣ. В. Б.) и образовалъ сообщество подъ названіемъ "Союза молодежи партіи Народной Воли", которое должно было служить основаніемъ для дальнѣйшаго развитія названной выше "Молодой Партіи Народной Воли". Сверхъ участія въ дѣятельности революціоннаго сообщества вышеупомянутыя лица изобличаются въ нижеслѣдующихъ преступныхъ дѣйствіяхъ, направленныхъ къ достиженію цѣлей названнаго сообщества: 1) Стародворскій и Канашевичъ -- въ предумышленномъ убійствѣ 16 декабря 1883 года въ С.-Петербургѣ инспектора секретной полиціи Судейкина, въ нанесеніи тяжелыхъ ранъ сопровождавшему Судейкина чиновнику Судовскому, а Стародворскій, сверхъ того, и въ вооруженномъ нападеніи въ августѣ того же года на.полицейскаго стражника, сопровождавшаго изъ г. Баръ въ г. Могилевъ преступника Бодянскаго и въ освобожденіи этого арестанта во время пути посредствомъ угрозъ лишенія жизни стражника. 2) Лопатинъ -- а) въ участіи въ предварительномъ совѣщаніи революціоннаго сообщества, на которомъ съ его согласія былъ рѣшено убить Судейкина и б) въ доставленіи въ С.-Петербургъ и храненіи здѣсь съ 1884 г. двухъ метательныхъ заряженныхъ динамитомъ, снарядомъ, предназначенныхъ для преступныхъ цѣлей; 3) онъ же Лопатинъ, Салова и Якубовичъ -- въ устройствѣ въ 1884 г. въ Дерптѣ тайной типографіи, гдѣ былъ напечатанъ No 10 "Народной Воли".
   Минуя обвиненія, инкриминировавшіяся другимъ подсудимымъ, отмѣтимъ еще лишь пунктъ обвиненія 11-й, который гласитъ, что, сверхъ всего сказаннаго, "Лопатинъ, Салова, С. Ивановъ, Якубовичъ, Добрускина, Стародворскій, Канашевичъ, Едько и Антоновъ обвиняются еще въ поддѣлкѣ видовъ на жительство и въ проживаніи по чужимъ видамъ".
   Такимъ образомъ на Якубовича, если не считать "проживательства по чужому виду",-- падало два обвиненія: въ организаціи "Молодой партіи Народной Воли", будто бы вносившей въ свою программу "фабричный и аграрный терроръ", что Якубовичъ отрицалъ и въ устройствѣ совмѣстно съ Лопатинымъ и Садовой, тайной типографіи, изъ которой вышелъ одинъ номеръ революціонной газеты.
   За это онъ, въ то время уже извѣстный поэтъ (его стихотворенія печатались за его главной подписью еще въ "Отечественныхъ Запискахъ"), и былъ приговоренъ къ смертной казни...
   При обыскѣ у Якубовича найдено большое количество рукописей (большею частью стиховъ) и писемъ, по поводу которыхъ онъ давалъ объясненія на судѣ, длившіяся около пяти часовъ. "Относительно гектографированнаго изданія "Свободное Слово",-- говорится въ книжкѣ "Процессъ 21-го" (стр. 18),-- Якубовичъ замѣчаетъ, что носилъ эту чепуху,-- чепуху даже въ революціонномъ смыслѣ,-- лишь ради курьеза.
   Содержаніе одной изъ предъявленныхъ ему рукописей онъ не можетъ припомнить, хотя почеркъ ихъ и признаетъ своимъ. Тогда ему прочитываютъ эту рукопись. Она оказывается какой то поэтической фантазіей, къ настоящему дѣлу никакого отношенія не имѣющей, но товарищъ прокурора Котляревскій усмотрѣлъ въ ней памфлетъ на себя и потому пристегнулъ къ дѣлу. Въ первой части описывается допросъ арестованнаго революціонера, отказывающагося открыть свое имя. Прокуроръ убѣждаетъ его всевозможными софизмами, лицемѣрными комплиментами, угрозами, но успѣха никакого.
   Во второй части описывается судъ надъ революціонеромъ. Онъ поражаетъ силою своего лиризма.
   Наконецъ, въ третьей части рисуется сонъ, видѣнный узникомъ наканунѣ казни: онъ видитъ старуху-мать въ далекой бѣдной деревнѣ, съ нетерпѣніемъ и тоскою ожидающей своего ненагляднаго сына. Здѣсь то и выясняется та причина, по которой революціонеръ не хотѣлъ сказать свое имя; онъ не хотѣлъ, чтобы мать узнала какъ-нибудь о постигшей его судьбѣ. Весь этотъ разсказъ производитъ, повидимому, на судей сильное впечатлѣніе. Затѣмъ Якубовичу предъявляется рукопись, отобранная у Ратнера: "Послѣ побѣды 1-го марта". Подсудимый признаетъ свой почеркъ лишь во второй половинѣ рукописи, объясняя при этомъ, что онъ былъ только переписчикомъ этой статьи, подлинникъ которой получилъ отъ умершаго К. Степурина, а переписанное отдалъ Овчинникову, какъ тотъ самъ это показалъ.
   Было прочитано начало этой рукописи, но отъ дальнѣйшаго ея чтенія прокуроръ отказался, въ виду крайней возмутительности выраженій. Тогда Стародворскій заявляетъ, что уже по прочитанному отрывку онъ узналъ эту статью, что ему извѣстно ея происхожденіе и имя ея автора: именно, онъ видѣлъ ее у Дегаева еще осенью 1883 г., вскорѣ послѣ октябрьскаго съѣзда, секретаремъ котораго былъ Степуринъ, онъ же и авторъ статьи.. Въ доказательство же справедливости своего показанія, Стародворскій заявляетъ, что знаетъ и дальнѣйшее содержаніе статьи, именно, что въ ней говорится о фабричномъ и аграрномъ террорѣ. Прокуроръ соглашается съ этими доводами и отказывается отъ обвиненія Якубовича въ авторствѣ данной рукописи.
   Якубовичъ велъ большую переписку съ своимъ университетскимъ товарищемъ Шебалинымъ {Шебалинъ вмѣстѣ съ Карауловымъ, Панкратовымъ и Мартыновымъ былъ осужденъ въ 84 г. въ Кіевѣ и заключенъ въ Шлиссельбургъ.}, и въ письмахъ, по-товарищески, не стѣсняясь, отзывался Шебалину о разныхъ лицахъ. Помѣстилъ онъ въ одномъ изъ такихъ писемъ и нѣсколько рѣзкихъ отзывовъ о К. А. Степуринѣ. Прокуроръ этимъ воспользовался и внесъ такіе отзывы Якубовича о Степуринѣ въ обвинительный актъ. Тѣмъ временемъ Степуринъ покончилъ съ собою въ Домѣ предварительнаго заключенія. Якубовичъ произнесъ по этому поводу въ своей рѣчи на судѣ слова, рисующія всю его благородную натуру:
   "Вы слышали здѣсь, гг. судьи,-- сказалъ онъ, -- какъ одинъ изъ подсудимыхъ, Елько, бросалъ грязью въ революціонную партію {Елько (обвинялся въ вооруженномъ нападеніи на почту подъ Харьковомъ и убійствѣ агента полиціи Шкрябы), хотя и былъ приговоренъ къ казни, замѣненной 25-лѣтней каторгой, но его никуда не сослали и онъ служилъ потомъ чиновникомъ особыхъ порученій въ Минской губ. То же самое и Гейеръ. Онъ умеръ года 2--3 тому назадъ въ Туркестанѣ въ должности совѣтника губернскаго правленія въ Ташкентѣ. Третьимъ лицомъ, на показаніяхъ котораго были основано обвиненіе нѣсколькихъ лицъ въ "Процессѣ 21", является Росси (не преданный суду). Составители книжки "Процессъ 21" говорятъ: о судьбѣ Росси "существуетъ нѣсколько мнѣній; одни полагаютъ, что Росси принятъ на службу въ департаментъ полиціи; другіе же, что его замучили до смерти и въ безсознательномъ состояніи выпытали у него необходимыя показанія; трупъ его, однако, какъ говорятъ, позволили родителямъ взять и похоронить на свой счетъ". (Стр. 8). Все это невѣрно: намъ достовѣрно извѣстно, что Росси былъ сосланъ административно въ Туркестанъ, гдѣ и умеръ.}. Я боюсь, что слова мои въ одномъ изъ писемъ къ Шебалину о покойномъ Степуринѣ, о которомъ я говорилъ, что онъ человѣкъ "мерзскій и лживый", дадутъ вамъ поводъ думать, что въ инсинуаціяхъ Елько есть доля правды. Поэтому позвольте мнѣ высказаться, позвольте объяснить вамъ истинный смыслъ и первоначальный источникъ раздоровъ и недоразумѣній, вызвавшихъ эти слова. Къ созданію такъ называемой "Молодой Партіи" отчасти вели прежде всего тѣ мелкія недоразумѣнія революціонной молодежи относительно Исполнительнаго Комитета, которыя излагаетъ моя замѣтка въ записной книжкѣ Овчинникова и которыя обусловливались общей запутанностью тогдашнихъ революціонныхъ дѣлъ и неясностью ихъ положенія. Но я откровенно готовъ сознаться, что особенное обостреніе въ эти несогласія внесъ именно я, мой личный темпераментъ. Взять хотя бы мои письма къ Шебалину. Онъ былъ моимъ университетскимъ товарищемъ и принадлежалъ, подобно мнѣ, къ числу той революціонной молодежи, которая ничего не знала объ истинной роли Исполнительнаго Комитета въ разрѣшеніи Дегаевской исторіи.
   "По поводу этихъ вопросовъ я и завязалъ съ нимъ интимно-революціонную переписку: въ ней я, со свойственной мнѣ неумѣренностью и со всей простотой пріятельскихъ отношеній, позволилъ себѣ такія выраженія о ненравившейся мнѣ революціонной группѣ, совершенно мнѣ неизвѣстной въ ея частной жизни, за которыя въ настоящее время я долженъ краснѣть. Я очень увлекался при описаніи силъ "Молодой Партіи", я всюду вносилъ субъективный элементъ, я обострялъ и обобщалъ всѣ тѣ мелкія столкновенія, которыя происходили у меня и у моихъ товарищей со Степуринымъ, и я заявляю теперь, что все, что я писалъ о покойномъ Степуринѣ, всѣ приданные ему позорящіе его эпитеты -- все это абсолютная ложь, казавшаяся мнѣ истиной лишь въ тѣ минуты партійнаго пристрастія. Я не зналъ близко Степурина, какъ человѣка. Но я узналъ о немъ еще въ бытность мою на волѣ, уже послѣ ареста Степурина, отъ умершаго недавно поэта Надсона, который служилъ съ нимъ вмѣстѣ въ одномъ полку и сообщилъ мнѣ, что это былъ человѣкъ высокой честности, человѣкъ замѣчательный по своимъ рѣдкимъ нравственнымъ качествамъ. Цѣлые три года лежалъ у меня на сердцѣ этой тяжелый камень клеветы на человѣка, и мнѣ больно, что я не могу уже лично просить прощенія у Степурина"...
   Далѣе "при разслѣдованіи вопроса о Дерптской типографіи" Якубовичъ пунктъ за пунктомъ совершенно разбиваетъ взводимое на него обвиненіе и съ такою очевидностью и силою доказываетъ, что Ивановъ и онъ не могли быть однимъ и тѣмъ же лицомъ, что самъ прокуроръ (Масловъ) отказывается отчасти отъ обвиненія: "я вполнѣ готовъ вѣрить подсудимому,-- говоритъ онъ,-- и не обвиняю его въ томъ, что онъ лично занимался печатаньемъ 10-го номера. Это для обвиненія вопросъ не важный. Фактъ во всякомъ случаѣ тотъ, что подсудимый былъ посредникомъ между типографіей и редакціей".
   При подробномъ разсмотрѣніи дѣятельности Якубовича въ Петербургѣ осенью 1884 года его защитникъ Снасовичъ настаиваетъ на прочтеніи всего письма Якубовича къ нѣкоему "Ивану Ивановичу" (представителю "Рабочей Группы"), писаннаго наканунѣ арестовъ. Судъ разрѣшаетъ самому Якубовичу прочесть это письмо.
   Въ немъ говорится о весеннихъ раздорахъ, "объ этихъ преступныхъ раздорахъ, которые губили насъ. Да, не полиція губила насъ,-- губили мы сами другъ друга тою братоубійственною войною, тою внутренней грызней, которую подняли и вывели на площадь и которую, повидимому, снова думаютъ поднять. Оглянитесь, назадъі Какая вереница лучшихъ людей пройдетъ предъ вами, людей на всегда потерянныхъ для дѣла, сколько силъ безплодно потрачено, сколько дорогого времени было упущено! Но, быть можетъ, эта грызня происходитъ изъ-за какихъ-нибудь серьезныхъ основаній, разногласіи? Быть можетъ, одни указывали, что, вотъ, на этой то дорогѣ лежитъ спасеніе, а тамъ, на которой вы идете,-- полная гибель. Нѣтъ, ничуть не бывало. Такой вѣры не было у "Молодой Партіи"... Конечно, дорога, по которой идутъ народники, дорога болѣе надежная и прочная, нежели дорога "Народной Води".
   "Бѣда лишь въ томъ, что она требуетъ слишкомъ мало времени для осуществленія своихъ задачъ: всего на всего десять тысячъ лѣтъ. Ихъ программа -- программа чисто идеалистическая; она гонится сразу за слишкомъ многимъ. Но чѣмъ мы становимся старше и болѣе зрѣлыми, тѣмъ минимальнѣе становятся наши требованія. Посмотрите на то, что требовала партія "Народной Воли" въ самомъ началѣ своего существованія, къ чему она стремилась? Еще въ 8--9 NoNo своего органа она заявляла, что цѣль ея -- захватъ власти. И что же? Въ настоящее время такая задача и иного народовольца заставляетъ улыбаться. Формула наша стала иная: призывъ народа съ высоты трона, поколебленнаго ударами революціонеровъ. Мы не можемъ съ полной увѣренностью нарисовать послѣдствій такого призыва и представить себѣ эти послѣдствія во всѣхъ ихъ подробностяхъ. Мы не беремъ на себя пророчествъ. Но я вѣрю, подобно автору прекрасной статьи "Вмѣсто внутренняго обозрѣнія" (No 10 "Народной Воли"), что русскій народъ -- великій народъ, что моментъ созыва Земскаго Собора -- будетъ великій моментъ и не пройдетъ безслѣдно въ русской жизни и исторіи; страстный энтузіазмъ, который охватитъ народъ и общество первоначально на почвѣ чисто политической, неизбѣжно повлечетъ за собою также и всю долю необходимыхъ и осуществимыхъ въ настоящее время реформъ экономическихъ. Это -- наша вѣра"...
   Въ заключеніе письма Якубовичъ пишетъ: "вспомните этотъ душный 83-й годъ, когда ни откуда не видно было просвѣта. Казалось вымерло на Руси все живое, честное и сильное. Но когда Дегаевъ удалился со сцены, когда открылись у молодежи глаза, до тѣхъ поръ насильно завязанные,-- о, какой неудержимой и могучей волной хлынулъ революціонный потокъ сквозь прорванныя плотины"!
   Мы сейчасъ остановимся на роли Якубовича въ освободительномъ движеніи въ "душный 1883 годъ", но, чтобы покончить совсѣмъ съ "Процессомъ 21-го", приведемъ еще слѣдующій, помѣщенный въ этой книжкѣ, отрывокъ изъ "послѣдняго слова" Якубовича на судѣ:
   "Если вы, г.г. судьи,-- сказалъ онъ,-- даже и примѣните грозную 249 статью, то я прошу васъ объ одномъ: не примѣшивайте къ моему имени грязи въ видѣ оправданія систематическаго фабричнаго и аграрнаго террора, о которомъ я никогда не думалъ Я утверждаю и это выяснилось на судебномъ слѣдствіи съ достаточною очевидностью, что сама "Молодая Партія" не желала практиковать этотъ терроръ, какъ систему, какъ какую-то кровавую личную бойню, какъ войну на жизнь и на смерть всему современному обществу. Что же касается меня лично, то я принадлежалъ къ "Молодой Партіи" лишь въ первыхъ двухъ фазисахъ ея развитія, когда и самого названія "Молодая Партія" не существовало, когда вопросъ о фабричномъ и аграрномъ террорѣ еще не обострился; я участвовалъ въ основаніи "Союза Молодежи партіи "Народной Воли" и затѣмъ въ февральскихъ и мартовскихъ раздорахъ (84 г.) революціонной молодежи на почвѣ чисто моральной, по вопросу о Дегаевѣ. О моемъ отношеніи къ третьему фазису развитія "Молодой Партіи", къ вопросу о фабричномъ и аграрномъ террорѣ, вы имѣете только мои собственныя свидѣтельства и почему же вы не хотите имъ вѣрить? Я хотѣлъ въ это время болѣе широкой и дѣятельной пропаганды соціалистическихъ идей въ народѣ, нежели какую практиковалъ до сихъ поръ Исполнительный Комитетъ, и лишь допускалъ принципъ введенія въ программу фабричнаго и только одного фабричнаго террора въ отдѣльныхъ исключительныхъ случаяхъ вопіющаго насилія и эксплуатаціи со стороны фабрикантовъ".
   Судъ не захотѣлъ исполнить и этой просьбы Якубовича ("не примѣшивать къ его имени грязи въ видѣ оправданія систематическаго фабричнаго и аграрнаго террора"), и, примѣнивши къ нему "грозную 249 статью", внесъ въ свой приговоръ, безъ всякихъ поправокъ, и все то, что говорилось относительно Якубовича въ обвинительномъ актѣ о "фабричномъ и аграрномъ террорѣ"...

-----

   Теперь мы оставимъ книжку "Процессъ 21-го" и коснемся роли Якубовича въ освободительномъ движеніи на основаніи нѣкоторыхъ другихъ источниковъ.
   "Александръ Ивановичъ",-- такова была революціонная кличка Петра Филипповича, вѣроятно, по имени декабриста Александра Ивановича Якубовича,-- былъ, по свидѣтельству Г. А. Лопатина (см. некрологъ В. А. Караулова, напечатанный въ No 1 журнала "Современникъ" на текущій годъ) въ "мрачный 1883 годъ" однимъ изъ руководителей революціоннаго движенія въ Россіи. Но то была эпоха печальной памяти "Дегаевщины", когда на русской исторической сценѣ впервые появились провокаціонныхъ дѣлъ мастера въ лицѣ дуумвирата Судейкинъ-Дегаевъ. Въ общемъ исторія "Дегаевщины" извѣстна, въ подробностяхъ излагать ее здѣсь не мѣсто. Но для уясненія роли Якубовича въ освободительномъ движеніи въ 1883--84 годахъ на ней все же надо нѣсколько остановиться. Къ началу 1883 года изъ прежнихъ членовъ Исполнительнаго Комитета оставались на свободѣ лишь трое: Л. А. Тихомировъ, М. Н. Оловенникова и В. Н. Фигнеръ; первые двое жили въ Парижѣ, послѣдняя, весьма искусно законспирированная,-- въ Харьковѣ 18 декабря 1882 года въ Одессѣ были арестованы съ народовольческою типографіей Сергѣй Дегаевъ, предложившій немедленно свои услуги Судейкину, вслѣдствіе чего ему, Дегаеву, въ началѣ января 1883 году жандармами былъ устроенъ фиктивный побѣгъ. Началась для Судейкина богатая жатва. 10 февраля, по указанію Дегаева, взята В. Н. Фигнеръ, затѣмъ произведенъ разгромъ военно-революціонной организаціи, произведены массовые аресты и среди крупныхъ народовольцевъ. Разгромивши почти окончательно народовольческую партію, тутъ и задумаль Судейкинъ примѣнить въ обширныхъ размѣрахъ "идею" провокаціи, для чего рѣшилъ организовать при помощи Дегаева особую группу, которой предполагалось поручить произвести убійства министра внутреннихъ дѣлъ гр. Толстого, великаго князя Владиміра Александровича и др. лицъ -- (см. статью Тихомирова "Въ Мірѣ мерзости и запустѣнія" въ No 2 журнала "Вѣсгникъ Народной Воли" за 1894 годъ), дабы затѣмъ, получивши неограниченныя полномочія по искорененію крамолы, двигаться по пути карьеры все выше и выше. О роли во всемъ этомъ Дегаева, жившіе въ Парижѣ, Тихомировъ и Оловенникова рѣшительно ничего не знали до тѣхъ поръ пока въ маѣ 1883 года. Дегаевъ не явилсг совершенно неожиданно въ Парижѣ и по собственной иниціативѣ разсказалъ Тихомирову и Оловенниковой о своихъ отношеніяхъ къ Судейкину, выдачѣ Фигнеръ, военныхъ и другихъ лицъ, дальнѣйшихъ замыслахъ Судейкина и т. д. Обо всемъ, узнанномъ отъ Дегаева, Тихомировъ и Оловенникова не сказали рѣшительно никому, и такимъ образомъ роль Дегаева, почти до самаго кануна убійства Судейкина (16 декабря 1883 г.), даже находившимся въ Россіи руководителямъ революціоннаго движенія извѣктна не была. "Въ сентябрѣ 1883 года,-- пишетъ въ одномъ изъ писемъ ко мнѣ одинъ изъ самыхъ извѣстныхъ дѣятелей того времени,-- Дегаевъ пріѣхалъ еще разъ въ Парижъ оправдываться въ своей медлительности". Между тѣмъ въ это же время Тихомірову и Оловенниковой "предложилъ свою шлагу", имѣвшій за собою много лѣтнее блестящее прошлое, старый революціонеръ, другъ Маркса и Энгельса, вырывавшійся нѣсколько разъ съ изумительною ловкостью изъ тюремъ и ссылки, устроившій побѣгъ изъ Вологодской губерніи П. Л. Лаврову, пытавшійся освободить изъ Вилюйска Н. Г. Чернышевскаго, человѣкъ, о которомъ былъ такого высокаго мнѣнія И. С. Тургеневъ (см. письма Тургенева къ Лаврову въ февральской книжкѣ "Былого" за 1906 годъ), но до того времени, однако, формально ни къ какой партіи не принадлежавшій, словомъ Германъ Александровичъ Лопатинъ. Предложеніе Лопатина было, конечно, принята съ радостью, но даже и ему объ отношеніяхъ Дегаева къ Судей кину о данномъ первому порученіи покончить со вторымъ и т. д. ничего не было разсказано и, какъ свидѣтельствуетъ самъ Лопатинъ, ("Современникъ No 1) онъ узналъ обо всемъ этомъ совершенно неожиданно въ Петербургѣ, въ ресторанѣ Палкина лишь изъ устъ Дегаева... На вопросъ о причинахъ такого умолчанія Тихомировъ и Оловенникова уже впослѣдстіи (послѣ убійства Судейкина) говорили Лопатину: "мы вполнѣ цѣнили васъ и страстно желали вашего присоединенія, но, опасаясь вашей моральной брезгливости, изъ за которой вы могли отшатнуться отъ дѣла, запачканнаго такою грязью, а можетъ быть и погубить васъ, пока Дегаевъ не выйдетъ въ тиражъ, мы хотѣли пригласить васъ присоединиться къ намъ лишь послѣ ликвидаціи этого дѣла, а пока усердно отговаривали васъ,-- не открывая почему,-- отъ поѣздки въ Россію" (цитата изъ одного изъ писемъ ко мнѣ вышеупомянутаго революціоннаго дѣятеля).
   Само собою разумѣется, что Якубовичу и другимъ ничего, абсолютно ничего объ истинномъ положеніи дѣла въ народовольческой организаціи извѣстно тогда не было. Они чувствовали, что совершается что-то ужасное, что гдѣ-то вблизи существуетъ предательство, но и только. Атмосфера получалась удушающая... Въ это то время и возникала мысль о независимой отъ стараго народовольческаго центра "Молодой Партіи Народной Воли", однимъ изъ иниціаторовъ которой явился Якубовичъ. Между тѣмъ, произошло убійство Судейкина. Правительство, конечно, быстро убѣдилось, что активнымъ участникомъ этого убійства былъ его собственный агентъ, скрывшійся послѣ того, Сергѣй Дегаевъ и, разумѣется, сильно вознегодовало. Оно развѣсило, поэтому, по всей Россіи буквально въ десяткахъ тысячъ экземпляровъ "объявленіе" съ изображеніемъ Дегаева въ шести видахъ, гласившее: "отставной штабсъ-капитанъ Сергѣй Петровъ Дегаевъ (примѣты: маленькаго роста, худощавый темный блондинъ) обвиняется въ убійствѣ 16-го января 1883 г. подполковника Судейкина. 5000 рублей назначено за сообщеніе полиціи свѣдѣній, которыя, давъ возможность опредѣлить мѣстонахожденіе Дегаева, поведутъ къ задержанію. 1000 рублей будутъ выданы тому, кто, указавъ полиціи мѣстопребываніе Дегаева окажетъ содѣйствіе къ задержанію преступника". (Это "объявленіе" воспроизведено фотографически въ апрѣльской книжкѣ журнала "Былое" за 1906 годъ). Въ отвѣтъ на это "объявленіе" народовольцами былъ изданъ листокъ, угрожавшій смертью "каждому предателю".
   Этотъ листокъ вызвалъ въ самой революціонной средѣ массу разнообразныхъ толковъ. Многіе поняли его такъ, что Исполнительный Комитетъ бралъ Дегаева подъ свою защиту и такимъ образомъ какъ бы объявлялъ себя солидарнымъ съ нимъ. Чтобы устранить это недоразумѣніе, Комитету пришлось выступить съ новымъ заявленіемъ, въ No 10 "Народной Воли". (См. Сборникъ Базилевскаго "Литература партіи Народной Воли", стр. 625).
   Вотъ въ эту-то злополучную, связанную съ "Дегалевщиной" эпоху и произошли тѣ столкновенія Якубовича съ виднымъ членомъ прежней народовольческой организаціи Степуринымъ, которыя нашли себѣ отголоски въ письмахъ Якубовича къ Шебалину и въ его заявленіи на судѣ {Объ этомъ времени и роли въ немъ Якубовича читатели найдутъ нѣкоторыя подробности въ "Воспоминаніяхъ народовольца" А. Н. Баха, помѣщенныхъ въ февральской и мартовской книжкахъ журнала "Былое" за 1907 г. Я давалъ П. Ф. Якубовичу читать эти "Воспоминанія", прежде чѣмъ они появились въ печати. Въ нихъ Якубовичъ не былъ названъ по имени, а фигурировалъ подъ именемъ "Александра Ивановича". Но самъ Петръ Филипповичъ сдѣлалъ къ нимъ примѣчаніе, что "Александръ Ивановичъ" -- это онъ, подписалъ его своей фамиліей и просилъ меня, чтобы "Воспоминанія" Баха были напечатаны съ этимъ примѣчаніемъ. Желаніе Якубовича, конечно, было исполнено.}.
   Въ началѣ 1884 года въ Парижѣ сдѣлана была попытка создать еще разъ народовольческую организацію съ Исполнительнымъ Комитетомъ, какъ ея центромъ. Въ этотъ Комитетъ, кромѣ Тихомирова и Оловенниковой (остававшихся въ Парижѣ), вошли, отправившіеся вслѣдъ затѣмъ въ Россію: Лопатинъ, Салова, Сухомлинъ, Карауловъ (В. А.) и К--въ. "Тотчасъ послѣ нашего пріѣзда въ Петербургъ,-- пишетъ мнѣ одинъ изъ членовъ этого Комитета,-- мы кооптировали Баха и Сергѣя Иванова". Затѣмъ начались переговоры о соединеніи съ "Молодой Партіей", во главѣ которой стоялъ Якубовичъ. (Степуринъ арестованъ былъ уже въ мартѣ 1884 года). Шероховатости между "старыми" и "молодыми" мало по малу сгладились, и въ принципѣ рѣшенъ былъ вопросъ о принятіи Якубовича въ составъ Исполнительнаго Комитета. Ему предложено было поѣхать за полученіемъ "инвеституры" въ Парижъ. Онъ собирался это сдѣлать, но осенью 1884 года произошелъ разгромъ и "Лопатинской организаціи". Тогда же былъ арестованъ и Якубовичъ. Окончилъ дни свои послѣдній Исполнительный Комитетъ, и вмѣстѣ съ нимъ умерла и партія Народной Воли. Хотя послѣ того и былъ еще выпущенъ No 11--12 "Народной Воли" (подъ редакціей В. Г. Богораза), но уже безъ всякаго въ немъ даже слѣда существованія Исполнительнаго Комитета, а затѣмъ перестала появляться и какая бы то ни было народовольческая партійная литература. П. Ф. Якубовичъ былъ однимъ изъ "послѣднихъ могикановъ" народовольческой организаціи.

-----

   Уже выше было упомянуто, что, кромѣ "Молодой партіи Народной Воли", И. Ф. Якубовичъ и его друзья организовали въ 1883--84 годахъ особый "Союзъ молодежи". Чтобы читатели могли составить себѣ представленіе объ этой организаціи, я приведу выдержки изъ выпущенной ею (помѣченной 21 февраля 1884 г.) прокламаціи "Къ юношеству -- отъ центральнаго кружка "Союза молодежи партіи Народной Воли".
   "Основанный нами Союзъ,-- говорится въ этой прокламаціи,-- назвалъ себя "Союзомъ молодежи партіи Народной Воли". Это названіе ничего не говоритъ еще о какомъ-либо обязательномъ подчиненіи его Исполнительному Комитету. Но мы вполнѣ раздѣляемъ соціальныя и политическія воззрѣнія партіи Народной Воли, мы сочувствуемъ избраннымъ ею средствамъ и путямъ дѣятельности, мы считаемъ ея дѣло своимъ собственнымъ дѣломъ" какъ дѣло всѣхъ мыслящихъ и честныхъ гражданъ, мы находимъ, наконецъ, что теорія этой партіи единственно жизненная революціонная теорія въ Россіи данной исторической минуты. Эта теорія достаточно широка для того, чтобы объединить искренно желающихъ работать для дѣла освобожденія: сами народники "Чернаго передѣла", въ лицѣ гг. Плеханова и Аксельрода, пришли въ настоящее время къ рѣшенію, что полное сліяніе ихъ съ "Народной Волей" затрудняется "только разногласіемъ по вопросу о такъ называемомъ захватѣ власти", т. е. по такому вопросу, который относится и рисуется народовольцамъ, какъ одно изъ безчисленныхъ ріа desideria. Паденіе русскаго абсолютизма можетъ совершиться гораздо прежде, чѣмъ партія будетъ въ силахъ осуществить подобный захватъ, т. е. выступить въ роли временнаго революціоннаго правительства.
   "Однимъ словомъ, ставя себѣ цѣлью создать молодой союзъ широко соціально-революціоннаго характера, чуждый узкой партіозности, могущей убить личность и ея иниціативу, затормозить развитіе личныхъ способностей, мы, тѣмъ не менѣе, не опасаемся показаться на первыхъ же порахъ узко-партіозными, становясь подъ знамя "Народной Воли", и заявляемъ, что посильную помощь Исполнительному Комитету считаемъ для себя нравственно обязательной".
   По вопросу объ организаціи Союза и программѣ его дѣятельности въ томъ же листкѣ находятся такія строки:
   "Въ Союзъ входитъ неограниченное число совершенно равноправныхъ кружковъ революціонной молодежи, желающихъ заняться пропагаторской или практической дѣятельностью, но еще нуждающейся, по собственному сознанію, въ товарищеской помощи, въ рядѣ опытовъ надъ своими силами, чувствующей себя еще недостойной числиться въ рядахъ революціонной партіи. Центральный кружокъ служитъ для Союза органомъ единства сношеній между отдѣльными кружками, между Союзомъ и партіей, наконецъ, исполнительнымъ органомъ. Въ принципіальныхъ же и другихъ важныхъ вопросахъ рѣшающее значеніе имѣетъ собраніе представителей составныхъ кружковъ Союза, въ которое входитъ одинъ представитель и отъ центральнаго кружка. Главная задача Союза, какъ союза молодыхъ, неокончательно готовыхъ въ практическомъ смыслѣ революціонныхъ силъ, должна быть по преимуществу идейная: развитіе среди молодежи и общества критическаго отношенія къ дѣйствительности, пропаганда соціалистическихъ идей (если окажется возможнымъ, и въ народѣ также), подъемъ умственнаго уровня въ самой революціонной средѣ. Это не простой союзъ кружковъ саморазвитія въ которыхъ молодежь, занимаясь выработкою взглядовъ на различные общественные и политическіе вопросы, можетъ не имѣть опредѣленныхъ политическихъ убѣжденій, не опредѣлить еще въ собственномъ сознаніи, къ какой партіи и съ какою силою она тяготѣетъ. Цензъ для вступленія въ одну изъ группъ Союза долженъ быть значительно выше, при чемъ желательно, чтобы его опредѣляло, главнымъ образомъ, собственное сознаніе вступающаго, чтобы такимъ образомъ, члены Союза сами сознавали въ себѣ революціонную способность дерзанія и иниціативы -- кругъ практической дѣятельности Союза, въ которой члены его могутъ пытать свои практическія силы, можетъ быть также очень широкъ. Занятія съ рабочими представятъ одну изъ наиболѣе серьезныхъ и революціонныхъ сторонъ этой дѣятельности. Организація побѣговъ политическихъ арестантовъ и административно-ссыльныхъ,-- иногда дѣло крайне легкое, и тѣсно примыкающая къ нему организація денежнаго и паспортнаго дѣла, заведеніе связей съ провинціями, оставленными до сихъ поръ на произволъ судьбы, а также съ различными легальными учрежденіями и нелегальными кружками и группами конституціоналистовъ, либераловъ и т. п.,-- все это представляетъ обширное поле для самой дѣятельной и полезной работы". (Сборникъ Базилевскаго "Литература партіи Народной Воли, стр. 958--960).
   Авторство этого листка, въ значительной его долѣ, принадлежитъ П. Ф. Якубовичу.
   Умеръ въ Парижѣ И. С. Тургеневъ. Похороны его происходили, какъ извѣстно, въ Петербургѣ. По поводу этого событія появился, помѣченный 25 сентября 1883 года, особый нелегальный листокъ подъ заглавіемъ "Тургеневъ". Авторомъ этого произведенія, какъ онъ самъ мнѣ это помѣтилъ на моемъ экземплярѣ сборника "Литература партіи Народной Воли", былъ Якубовичъ. Поэтому я приведу здѣсь листокъ "Тургеневъ" полностью.
   Листокъ этотъ гласитъ слѣдующее:
   "Надъ незарытой еще могилой поэта, у его свѣжаго трупа происходитъ настоящая свалка. Среди этого шума и гама громче всѣхъ раздаются голоса нововременскихъ флюгеровъ, у которыхъ за душой не имѣется ни одного истиннаго, непродажнаго чувства, а въ головѣ -- никакой ясной политической программы, кромѣ программы чуткаго прислушиванія къ вѣяніямъ времени. Въ годину небывалаго пригнетенія родины эти бульварные руководители общественнаго мнѣнія ударяются въ область красоты, искусства для искусства и какой-то якобы высшей правды, внѣ условій мѣста и времени; во имя формы глумятся надо всѣмъ, въ чемъ просвѣчиваютъ ненавистныя имъ революціонная мысль и чувство. Умеръ Тургеневъ -- они его привлекаютъ въ свои жирныя объятія, и его торопятся отдѣлить ревнивой стѣной отъ всякой злобы дня, отъ русской молодежи, отъ ея идеаловъ, надеждъ и страданій; лицемѣрно преклоняясь передъ нимъ, лицемѣрно нахлебываясь отъ восторга, они силятся доказать, что онъ былъ художникъ-поэтъ и ничего больше, пропагандистъ отвлеченный отъ жизни красоты и правды, и что въ этомъ будто бы и заключается его великое общественное значеніе. Забитые въ уголъ либералы пытаются протестовать противъ такой узкой постановки вопроса; но, съ другой стороны, имъ ужасно хочется прицѣпиться къ такому удобному случаю, какъ погребеніе Тургенева, и отвести свою наболѣвшую либеральную душу хотя бы въ грандіозной демонстраціи легальнаго свойства. Они дрожатъ и трясутся, какъ бы кто не вырвалъ у нихъ изъ рукъ этого предвкушаемаго наслажденія, и въ пѣной у рта ополчаются поэтому на Лаврова, опубликовавшаго извѣстное письмо {Рѣчь идетъ объ опубликованномъ тогда Лавровымъ одномъ изъ писемъ къ нему Тургенева, въ которомъ Иванъ Сергѣевичъ сообщалъ о своемъ желаніи поддерживать періодическими денежными взносами революціонный журналъ "Впередъ". Нѣсколько другихъ писемъ Тургенева, доказывавшихъ его сочувствіе освободительному движенію въ Россіи, было напечатано въ февральской книжкѣ журнала "Былое" за 1906 годъ.}, клянутся всѣми существующими клятвами въ чистотѣ своихъ помысловъ и намѣреній. Они забываютъ при этомъ даже то, что Тургеневъ, видя угнетеніе русской печати, не могъ не сочувствовать свободному слову. Этимъ объясняется и. слабость ихъ протеста противъ нововременской характеристики Тургенева, какъ исключительно художника. Но намъ, русскимъ революціонерамъ, нечего страшиться; для нашихъ цѣлей совершенно безразлично, великолѣпны будутъ похороны Тургенева или же нѣтъ; намъ важно не временное самоуслажденіе, которымъ способны удовлетвориться господа либералы, а осязательные, реальные факты, смѣлые и замѣтные шаги впередъ. Поэтому мы можемъ громко сказать, кто былъ Тургеневъ для насъ и для нашего дѣла. Баринъ по рожденію, аристократъ по воспитанію и характеру, "постепеновецъ" по убѣжденіямъ, Тургеневъ, быть можетъ, безсознательно для самого себя, своимъ чуткимъ и любящимъ сердцемъ сочувствовалъ и даже служилъ русской революціи. Не за красоту слова, не за поэтическія и живыя описанія картинъ природы, наконецъ, не за правдивыя и неподражаемо талантливыя изображенія характеровъ вообще такъ страстно любитъ Тургенева лучшая часть нашей молодежи, а за то, что Тургеневъ былъ честнымъ провозвѣстникомъ идеаловъ цѣлаго ряда молодыхъ поколѣній, пѣвцомъ ихъ безпримѣрнаго, чисто русскаго идеализма, изобразителемъ ихъ внутреннихъ мукъ и душевной борьбы,-- то страшныхъ сомнѣній, то беззавѣтной готовности на жертву. Образы Рудина, Инсарова, Елены, Базарова, Нежданова и Маркелова -- не только живые и выхваченные изъ жизни образы, но, какъ ни страннымъ покажется это съ перваго взгляда,-- это типы, которымъ подражала молодежь и которые сами создавали жизнь. Борцовъ за освобожденіе русскаго народа еще не было на Руси, когда Тургеневъ нарисовалъ своего Инсарова; по базаровскому типу воспиталось цѣлое поколѣніе такъ называемыхъ нигилистовъ, бывшихъ въ свое время необходимой стадіей въ развитіи русской революціи. Безъ преувеличенія можно сказать, что многіе герои Тургенева имѣютъ историческое значеніе (курсивъ подлинника). Глубокое чувство сердечной боли, проникающее "Новь", замаскированное мѣстами тонкой ироніей, не уменьшаетъ нашей любви къ Тургеневу. Мы вѣдь знаемъ, что эта иронія не иронія нововременскаго или катковскаго лагеря, а сердца, любившаго и болѣвшаго за молодежь. Да къ тому же, не съ подобной ли же ироніей относимся теперь сами мы къ движенію семидесятыхъ годовъ, въ которомъ, несмотря на его несомнѣнную искренность, страстность и героическую самоотверженность, было много наивнаго? Гг. Стасюлевичами, Я. Полонскими и комп., якобы друзьями покойнаго, опубликованы какъ письменныя, такъ и устныя мнѣнія И. С. Тургенева о русской революціи, въ которую онъ будто бы не вѣрилъ и которой не служилъ. Но мы и не утверждаемъ, что онъ вѣрилъ. Нѣтъ, онъ сомнѣвался въ ея близости и осуществимости путемъ геройскихъ схватокъ съ. правительствомъ; быть можетъ, онъ даже и не желалъ ея и былъ искреннимъ постепеновцемъ,-- это для насъ безразлично. Для насъ важно, что онъ служилъ русской революціи сердечнымъ смысломъ своихъ произведеній, что онъ любилъ революціонную молодежь, признавалъ ее "святой" и самоотверженной. Катковъ съ нами согласенъ. Согласно и правительство, разославшее 17 сентября всѣмъ петербургскимъ редакціямъ циркуляры слѣдующаго содержанія: "не сообщать рѣшительно ничего о полицейскихъ распоряженіяхъ, предпринимаемыхъ по случаю погребенія И. С. Тургенева, ограничиваясь сообщеніемъ лишь тѣхъ свѣдѣній по этому предмету, которыя будутъ опубликованы въ оффиціальныхъ изданіяхъ". (Ibid., стр. 951--952). Къ этому листку былъ приложенъ до того времени извѣстный лишь отдѣльнымъ лицамъ тургеневскій "Порогъ".
   Такимъ образомъ, П. Ф. Якубовичъ явился первымъ, познакомившимъ русское общество съ содержаніемъ одного изъ знаменитѣйшихъ тургеневскихъ стихотвореній въ прозѣ.

----

   Якубовичъ былъ посланъ отбывать каторжныя работы въ Акатуй Забайкальской области. Приходя туда съ наполовину обритой головой и кандалами на ногахъ, онъ написалъ на стѣнѣ одного изъ сибирскихъ "этаповъ" небольшое стихотвореніе всего въ шесть строчекъ. Оно было затѣмъ списано проходившими другими политическими ссыльными и широко разошлось по Сибири.
   У меня нѣтъ подъ рукою собранія поэтическихъ произведеній Петра Филипповича и потому я не могу навѣрно сказать, вошло ли стихотвореніе, о которомъ я говорю, въ это собраніе или нѣтъ,-- но все равно, я приведу его здѣсь на память.
   Оно гласило:
   
   Прости, о родина, прости!
   Я въ край безвѣстный ѣду.
   О, юность новая, рости,
   Чтобъ тотъ же крестъ себѣ найти,
   Идя по правому пути,
   Иль, наконецъ,-- побѣду!
   
   Необыкновенно ясно осязается въ этомъ стихотвореніи чистый и страдальческій образъ самого его автора...

В. Богучарскій.

"Русское Богатство", No 5, 1911

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru