Богданов Александр Александрович
От философии к организационной науке

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. Кн. 1.: А. А. Богданов (Малиновский). Статьи, доклады, письма и воспоминания. 1901--1928 гг.
   М.: ИЦ "АИРО--XX", 1995
   

Статья "От философии к организационной науке" (20)

[1922 г.]

   Карл Маркс в своих 11-ти тезисах о Фейербахе (21) три четверти века тому назад наметил программу революционной философии. Сущность ее такова: необходимо рассматривать действительность, как живую, конкретную практику (тезис 1-й и 5-й); и именно, как социальную практику, потому что в своей деятельности человек есть существо социальное (тезис 6-ой и 8-ой). Практика и есть объективный критерий истины (тезис 2-ой). Философия же, с этой точки зрения, должна стать не простым объяснением, истолкованием мира, но средством активного изменения мира (тезис 11-ый). Исторический материализм был выполнением этой программы в области социальной философии. Выполнение в общефилософском масштабе является для рабочего класса также насущной задачей. Этой задаче я посвятил свои силы, над ней работаю больше четверти века.
   Рассматривать мир явлений как социальную практику -- значит видеть в нем поле коллективного труда, где сталкиваются человеческие активности и стихийные сопротивления, где человечество борется с природой и побеждает ее ценой непрерывных усилий, а порою и тяжелых поражений. Активности и сопротивления соотносительны, они постоянно меняются местами -- как в человеческой жизни, так и в природе мы для них применяем то или иное обозначение в зависимости от выбранной нами точки зрения. Следовательно, различные активности -- сопротивления представляют те элементы, из которых должно исходить наше исследование.
   Но дело идет о преобразовании мира, об изменении его форм. Что такое эти формы. Они -- результат различного сочетания тех же активностей -- сопротивлений, они их "комплексы" или "системы". В непрерывном взаимодействии, то разрушая друг друга, то заново комбинируясь, они сменяются и развиваются. Эта смена, это развитие регулируется законом подбора: исчезают формы "менее приспособленные", удерживаются "более приспособленные" к своей среде. А более приспособленные -- это значит более организованные, те, которые соединяют более значительную сумму активностей -- сопротивлений в более стройном сочетании.
   Так получается универсально-обобщающая точка зрения -- всеорганизационная точка зрения. Ее корни лежат в той же социальной практике, в коллективном труде. Ибо весь его смысл можно выразить так: организовать человеческие активности, чтобы, побеждая стихийность, дальше и дальше организовать мир для человечества.
   Эта точка зрения была чужда буржуазному обществу с его индивидуализмом, разрозненностью его элементов, его внутренней анархичностью; но близка и естественна для пролетариата, класса всеорганизаторского по своей природе. Рабочий класс организует вещи в своем труде, организует людей -- самого себя -- в своей социальной борьбе и в своем строительстве, организует идеи в развитии своего классового сознания. Поэтому он призван историей планомерно и гармонически организовать жизнь человечества [     ] {Слово не расшифровано.}
   Вытекающая из нашей точки зрения картина мира представляет нам вселенную, как непрерывную цепь форм, переходящих ступеней организованности к высшим; причем эти формы и их развитие мы должны исследовать в их отношении к наивысшей из них -- трудовому коллективу человечества, впервые начинающему осознавать себя в лице пролетариата, как международно организующего класса.
   Эту картину мира я назвал "эмпириомонизмом", т. е. "единством опыта". Она есть не что иное, как схема организационной философии. В ряде работ я обосновал ее на данных естествознания и общественных наук.
   Тут мне пришлось установить свое отношение к новейшей философии естествознания -- школе Маха -- Авенариуса (22). Я дал ее систематическую критику в статье "Философия современного естествоиспытателя", сборник "Очерки философии коллективизма", издат-во "Знание" 1909 г.; более сжато -- в главе 4-ой книги "Философия живого опыта", дающей общее изложение эмпириомонизма. Я нашел, что она соответствует жизненным тенденциям, конечно, не пролетариата, а той научно-технической интеллигенции, которая руководит производством при промышленном капитализме. Ей в общем не свойственно революционно-активное отношение к действительности, коллективно-трудовая точка зрения; на этой школе еще лежит отпечаток более созерцательного миропонимания, которое Маркс считал недостатком и всего старого материализма, до Фейербаха включительно. Но у нее есть и большие достоинства: глубокий реализм, позитивизм, неуклонная критика укоренившихся, застывших понятий, разрушение многих фетишей познания. И это понятно: ведь научно-техническая интеллигенция тесно связана с производством, с его живым опытом, хотя и не своими руками ведет борьбу с активностями -- сопротивлениями стихийной природе. Одна моя статья о положительном значении школы Маха была в немецком переводе напечатана под названием ["Ernst Mach und die Revolution"] (23). Мы знаем, что философия Маха -- Авенариуса отнюдь не была бесплодной для научного развития: масса ученых работала под ее знамением: и, например, то глубокое обобщение идеи относительности, которое дал Мах, проложило путь к построениям и открытиям Эйнштейна (24), которые во всяком случае, представляют важный этап развития физики.
   И мои собственные воззрения, и мое отношение к школе Маха вызвали неудовольствие со стороны части русских марксистов, с Плехановым во главе, стоявших в философии на точке зрения старого материализма, именно французского, просветительного материализма XVIII века, который они лишь дополняли диалектикой. Школу Маха -- Авенариуса они объявили идеалистической, что уже само по себе неверно; меня причисляли всецело к этой школе, что также было явно неверно; на этом основании отлучали меня как "идеалиста" и, следовательно, "буржуазного философа" от рабочей партии, в которой я псе время работал. Обостряющим моментом являлось еще то, что я был большевик, а они почти все были меньшевиками; только впоследствии (1909 г.) на их стороне выступил в роли философа В. Ленин.
   Я, конечно, не был материалистом в их смысле, потому, что полагал, что и понятие "материя", как и понятие "духа" должны быть исследованы, анализированы с новой коллективно-трудовой точки зрения; а без такого исследования они не могут быть основными для философии. Когда я предлагал им определить, что такое "материя" в их гносеологии, они считали самый вопрос прямым доказательством моего идеализма. Вместо ответа они давали такие формулировки: "...материя есть не что иное как совокупность вещей в себе, поскольку эти вещи являются источниками наших ощущений". (Плеханов "Критика наших критиков", 1907 г., с. 233).
   "Материя есть материя, она первоначальный факт, исходный пункт внешнего и внутреннего опыта... Естественно, что ее нельзя определять другой причиной, лежащей вне ее самой,-- а отсюда следует, что материя познается посредством ее действия на нас" (Ортодокс (25) "Философские очерки", с. 74).
   А тов. Деборин (26) сравнивал в одной рецензии мой вопрос с тем, как если бы я "требовал от теолога объяснения причины его бога". ("Современная жизнь", 1907 г., No 2, с. 205--206).
   Все это может быть очень ясно с гносеологической точки зрения, но казалось мне совершенно невразумительным и бесплодным с научной. Как приложить подобные формулы к практике или в исследовании. Этому не было дано ни одного примера; и целые статьи, даже книги, написанные товарищами из школы Плеханова в развитие указанных мыслей, кажутся мне лишь бессодержательным, схоластическим топтанием на месте. А стремление поставить границы исследованию, которое в них выступает, по существу даже реакционно.
   Философское понятие "материи" многократно изменялось на памяти истории. Простая и ясная материя Демокрита (27) совершенно не то, что "материя" Гольбаха (28), о которой он говорит, что "неизвестны ни ее сущность, ни истинная природа, хотя по ее действию на нас мы можем судить о некоторых ее свойствах" (сочувственно цитировано Плехановым в примечаниях к переводу "Л. Фейербаха" Энгельса, стр. 100). И если исторический материализм признает основою социальной жизни ее "материальную сторону", то под ней он подразумевает производство с его техникой и экономикой, сознательно-активное воздействие общества на природу, включающее огромную роль того, что Плеханов называет "духом". А насколько смутно и исторически неустойчиво в философии понятие "духа", этого я думаю, и пояснять не надо.
   Наука же по-своему относится к материи, не отвлеченно конструирует ее понятие, а реально исследует ее; и на этом пути понятие материи как раз в нашу эпоху переживает глубочайшую революцию. Основная характеристика материи -- "масса" -- оказалась величиной электродинамической, свелась к энергии. Как далеко представление о материи, например, у Эйнштейна, который отождествляет ее с электромагнитным полем, от еще недавнего чисто механического ее понимания. Здесь в науке материя выступает не как "вещь в себе", на которой кончается путь познания, а как реальный комплекс активностей -- сопротивлений, как живой опыт, как загадка, требующая решения.
   Но полемика с плехановской школой была для меня отнюдь не главным делом, а вынужденным отклонением в сторону. Я старался систематически применять организационную точку зрения в различных областях и постоянно убеждался, что она облегчает разрешение многих вопросов, а в иных случаях только и делает его возможным. Так, в экономической науке она дает опору для объективного доказательства закона трудовой стоимости в капиталистическом обмене: этот закон оказывается условием жизненного равновесия менового общества. Принцип цепной связи отраслей производства позволяет обосновать и развить дальше теорию кризисов Маркса и т. д. (Курс политической экономии Богданова и Степанова, т. II, вып. 4, 1919 г., изд.-- во Рос. Ком. Партии).
   С той же точки зрения оказалось возможным точное выяснение объективной жизненной роли идеологии в системе общества. Все идеологические формы -- речь, мышление и понятия, нормы обычая, права, морали, образы искусства -- являются организационными орудиями социальной жизни людей, их коллективного труда и борьбы. Именно поэтому идеологии определяются производственными отношениями, т. е. техникой и экономикой: вырабатываясь для того, чтобы организовать эти отношения, они должны к ним приспособляться. На пути такого исследования получается новое освещение многих вопросов идеологического развития, возможность даже научно предвидеть его направление. ("Наука об общественном сознании", изд. 2-е, 1919 г.).
   Организационный анализ разных социальных формаций привел меня к выводу, что каждый класс, выдвигаемый историей, должен вырабатывать свои особые организационные методы, по которым строится его жизнь, а затем, когда он получает господство, то и жизнь всего общества. Эти методы вытекают из основных производственных отношений, в конечном счете из той формы сотрудничества, которая свойственна данному классу; они иные у феодальных классов, чем у буржуазии, а еще иные -- у пролетариата. Эти организационные методы и создаваемые посредством них организующие, т. е. идеологические формы, образуют собственную культуру данного класса: феодальную, авторитарную, буржуазно-индивидуалистическую, пролетарско-коллективистическую.
   Отсюда получился вывод о необходимости работ в направлении пролетарской культуры: собирать, исследовать, организовать ее наличные элементы, развивать их дальше. Программа пролетарской культуры была впервые сформулирована лево-большевистской группой "Вперед" в 1909 году, в ее платформе, докладчиком которой был я. После того в целом ряде работ в легальной и в революционной печати я обосновывал и пропагандировал эту программу. (Текущий момент и задачи партии, изд. в Женеве. На немецкий язык из них переведены -- "Искусство и рабочий класс", изд. Берлин -- Wilmerdort", "Наука и пролетариат", изд. Leipzig-Wolqast (1919).
   Плехановская школа учение об организационной роли идеологии объявила идеализмом, а программу пролетарской культуры -- попыткой отвлечь пролетариат от его насущных задач на чуждое и непосильное для него дело. Жизнь, однако, все нагляднее обнаруживает, что, оставаясь на почве методов, выработанных буржуазными классами, нельзя разрешить задач планомерного строительства социальной жизни, что только, развивши свои организационные методы и организующие формы, пролетариат может осуществить свою великую задачу. И если зачатки пролетарской культуры еще слабы, то все же они непреложный факт жизни, и их рост вне сомнений.
   Вопрос о пролетарской культуре есть вопрос о глубоком, коренном преобразовании быта, науки, искусства. Для теоретика ближе всего задача преобразования науки. Здесь организационная точка зрения приводила к требованию -- обобщить и систематизировать организационный опыт человечества в научной форме; а это значит -- создать всеобщую организационную науку. Дело казалось слишком еще далеким и трудным: громадное разнообразие организационного опыта на основе его величайшего дробления, порожденного специализацией труда и знания, представлялось сначала непреодолимым препятствием. Но жизненная необходимость выступала все очевиднее. Противоречия капитализма, развертываясь в мировом масштабе и явно угрожая мировым крушением всей культуры, ставили организационную задачу в мировом масштабе. Старая наука, разрозненная как сам буржуазный мир, ее развивший, разумеется, неспособна не только решить ее, но даже осознать во всей широте. Научно-планомерная система производства означает триединую гармонически стройную организацию самых разнородных элементов: вещей, людей и идей. Орудием ее осуществления может быть только единая организационная наука.
   При ближайшем исследовании оказалось, что почва для нее уже подготовлена, что положить ей начало уже возможно. Организационные методы человека копируют, сознательно и бессознательно, стихийные методы природы, которые обнаруживают глубокое внутреннее единство. Все организационные -- и дезорганизационные процессы подчиняются постоянным, общим закономерностям, которые могут быть выражены в точных схемах. Излагать их здесь не позволяет недостаток места; но чтобы дать о них некоторое понятие, я приведу один, два наиболее простых и наглядных примера.
   Принцип подбора применим, как уже упоминалось, отнюдь не только в биологии, где он послужил одной из основ учения об эволюции. Всякая форма, всякая система сохраняется или разрушается в зависимости от своего отношения к среде соответствия ей или несоответствия, "приспособленности" или "неприспособленности". То, что в механике, физике, химии рассматривается под именем "условий устойчивости" систем, есть именно условия их сохранения в той или иной данной среде: неустойчивость означает невозможность сохранения. Новое техническое приспособление, новая экономическая форма, новая идея, норма, возникающие в социальной среде, сохраняются или погибают также в зависимости от нее, что ярко иллюстрируется судьбою многих изобретений и открытий в разные эпохи. И человек во всей своей деятельности постоянно оперирует по тому же типу, сохраняя и поддерживая то, что ему подходит, устраняя или отбрасывая не подходящее: этим путем идет вся практика и все познание; бесчисленные попытки, образующие новые и новые комбинации, с непрерывным отбором из них составляют сущность всякого творчества. Ближайшее исследование условий, способов и результатов подбора приводит ко многим выводам, которые могут и должны служить руководством ко всей планомерной деятельности.
   Всякая сложная система прочна и устойчива постольку, поскольку она связана "цепной связью", в которой каждая часть функционально поддерживает другие. Такой живой организм, благоустроенное общество, правильно устроенный механизм и т. д.; любая хорошо сложенная комбинация. Цепная связь означает те или иные пропорциональные соотношения. Поскольку они нарушаются, на сцену выступает "закон наименьших". Целое определяется наиболее слабым из своих необходимых звеньев, той своей частью, которая функционально наиболее отстает от других. Прочность цепи зависит от наименее крепкого звена, устойчивость линии фронта от наиболее уязвимого участка; движение производства задерживается по масштабу наиболее отстающей из необходимых отраслей,-- они могут работать лишь в меру тех средств, которые она им доставляет, здоровье организма зависит от наиболее ослабленной из его необходимых функций, скорость эскадры в целом есть скорость наиболее тихоходных ее судов, реальная программа политического блока может идти не далее того, что допускает наиболее отсталая из союзных групп,-- иначе блок распадается и т. д. Благодаря разрозненности научного познания, каждая наука до сих пор открывала этот закон для себя отдельно; так, в механике он известен уже тысячи лет, а для агрономии его открыл в прошлом веке Либих (29), как закон урожайности; из различных необходимых условий жизни растений (свет, тепло, кислород, углекислота, вода, соли калия, железа, магния, соединения хлора, азота и пр.) определяет величину урожая то, которое по количеству является относительно наименее представленным. Как закон организационный, закон наименьших имеет универсальное применение, им должно регулироваться всякое планомерное построение, практическое или познавательное.
   Когда в Советской республике встал на очередь вопрос о научном построении единого хозяйственного плана, я в докладе к съезду по научной организации труда (30), показал, что в основу этого построения должны быть положены: точная статистика условий производства и потребления, как материал, цепная связь всех частей хозяйства и закон наименьших, как руководящие принципы. Ряд компетентных работников-статистиков и экономистов принял эту точку зрения.
   Таким образом, уже самые первые шаги организационной науки находят свое практическое и теоретическое применение. В дальнейшем ее развитии оно будет, конечно, расширяться, становясь все более точным.
   В 1911 году в своей книге "Философия живого опыта" я писал, что эмпириомонизм -- организационная философия -- есть только этап на пути к организационной науке. В 1913 г. вышла моя первая специальная работа по этой науке ("Тектология", т. I). Второй том вышел в 1918 г., "Очерки организационной науки" -- в журнале "Пролетарская культура", 1918--1921 гг., NoNo 7--20.
   С этого времени философия, как таковая, потеряла для меня реальный интерес: она -- временное и несовершенное объединение опыта, которое должно уступить место высшему, научному его единству.
   Потребность в организационной науке давно уже чувствуется. Возникают и развиваются частичные, прикладные науки этого рода: об организации мастерской, об организации фабрики; в буржуазной научной литературе ставится вопрос об организаторах, как особом типе работников, о социализме, как организаторской задаче и пр. Проф. Пленге (31) в Мюнстере дошел даже по-видимому, вполне самостоятельно в 1918 г. до мысли о "всеобщей организационной науке" и читает лекции о ней. Правда, судя по его брошюре, где напечатаны три лекции, это наивно-гелертерское произведение, не идущее дальше первого и довольно путаного подхода к вопросу.
   Но... что сказать о марксистах, не желающих понять того, что начинают инстинктивно чувствовать даже самые официальные профессоры.
   Любезным предложением редакции этого сборника дать ответ на статью тов. В. Невского (32) против меня я воспользовался для того, чтобы наметить, в самых общих чертах, задачи научного и культурного развития, как я их понимаю. Входить в детальную полемику, я думаю, нет необходимости. Я совершенно не склонен следовать за моими противниками в область философских рассуждений на тему о том, что материя есть вещь в себе, следовательно, первопричина, и определению не подлежит, а дух есть дух, не более. Когда меня уличают в идеализме тем, что я в организационном анализе употребляю слова -- "элементы" и "комплексы" -- чем кроме улыбки можно на это ответить. Ведь всякое исследование в какой угодно науке именно тем и занимается, что разлагает явления на их элементы, а затем рассматривает их в комплексной связи.
   А что сказать по поводу обвинения в том, что в своих учебниках политической экономии, начальном и среднем я "умалчиваю" о переходных формах общества на пути к социализму. Элементарная научная добросовестность требует, чтобы в такие учебники вводилось только то, что в достаточной мере установлено и проверено. Но много ли было достоверно известно о формах переходного периода в 1918--1921 гг., когда печатались последние издания этих книг. Оба учебника официально приняты в Советской России, предположим, что они излагали бы воззрения на переходный период, официально принятые в те годы. Но в нынешнем году, как известно, эти воззрения уже существуют.
   Итак, для серьезной полемики тут нет почвы.
   Но, я рад случаю вступить в идейное общение с европейскими товарищами. Мы, русские, отсталый народ, особенно в культурном отношении. Но именно эта отсталость и порожденные ею бедствия толкали нас к некоторым решительным выводам, для которых наши более счастливые западные товарищи и не имели еще может быть достаточных стимулов. Такими я считаю те, развитию и пропаганде которых, посвятил свою жизнь: идеи пролетарской культуры и всеобщей организационной науки.

А. А. Богданов
Лондон.

   РЦХИДНИ. Ф. 259. Оп. 1. Д. 34. Машинописный текст.
   

Примечания:

   20. Фейербах (Feuerbach) Людвиг (1804--1872) -- немецкий философ, материалист и атеист.
   21. К. Маркс "Тезисы о Фейербахе". К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. второе. Т. 42. Изд. полит. литр. М., 1970.
   22. Мах (Mach) Эрнст (1838--1916) -- австрийский физик и философ, основатель эмпириокритицизма. Авенариус (Avenarius) Рихард (1843--1896) --швейцарский философ, основатель эмпириокритицизма.
   23. "Ernst Mach" und die Revolution", "Die Neue Leit" (XXV (I), No. 20 (Febr. 14, 1908), 695--700.
   24. Эйнштейн (Einctein) Альберт (1879--1955) -- физик-теоретик, создатель общей теории относительности, лауреат Нобелевской премии (1921).
   25. Ортодокс -- см. часть I, примечание 9.
   26. Деборин (Иоффе) А. М. (1881--1963) -- философ и историк. Социал-демократ, с 1903 г.-- большевик, в 1907--1917 -- меньшевик, с 1928 г.-- член ВКП(б) Автор ряда работ по философии и диалектическому материализму. В 20-х гг. выступал в защиту материалистической диалектики. В 1920--30 гг. подвергался критике за принадлежность к школе Плеханова.
   27 Демокрит (ок. 460 -- ок. 370 до н. э.) -- древнегреческий философ, один из основателей материалистического атомизма.
   28. Гольбах (Holbach) Поль Анри (1723--1789) -- французский философ-материалист, атеист, идеолог революционной буржуазии.
   29. Либих (Liebig) Юстус (1803--1873) -- немецкий химик, основатель научной школы, один из создателей агрохимии, вывел "закон минимум", использованный буржуазными учеными для доказательства закона убывающего плодородия почвы.
   30. Речь идет о докладе А. А. Богданова "Организационная наука и хозяйственная планомерность" на I Всероссийской конференции НОТ в январе 1921 года.
   31. Пленге (Plenge) Иоганн (р. 1874) -- немецкий социолог, экономист и философ. В 1919 г. выпустил брошюру "Allgemenie Organizationalehre" ("Всеобщая организационная наука").
   32. Невский В. И. (Кривобоков Ф. И.) (1876--1937) -- в революционном движении с 90-х гг. За революционную деятельность неоднократно подвергался репрессиям царского правительства. После Февральской революции 1917 г.-- один из организаторов и руководителей Военной организации при Петроградском Комитете и ЦК РСДРП (б). В Октябрьскую революцию был членом Петроградского военно-революционного комитета. С 1919 г.-- ректор Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова. С 1924 г.-- директор Библиотеки им. В. И. Ленина. См. также часть I, примечание 19.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru