Березин Николай Ильич
Персия

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

0x01 graphic

"Библіотека Юнаго Читателя".

ПЕРСІЯ.

И. И. Березинъ.

СЪ 10 РИСУНКАМИ ВЪ ТЕКСТѢ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія Тренке и Фюсно, Максимиліановскій, 13.
1910.

   

ОГЛАВЛЕНІЕ.

   Персія прежде и теперь
   Глава I. Природа Ирана
   " II. Историческое прошлое иранцевъ
   " III. Бытъ и нравы персіянъ
   " IV. Персидское правительство
   " V. Пробужденіе Персіи
   

Персія прежде и теперь.

   Мидійскому царю Астіагу приснился нѣкогда сонъ, будто изъ тѣла его дочери выросло дерево, которое покрыло своею тѣнью весь міръ. Значеніе сна ему истолковали такъ: у дочери царя родится сынъ, который завоюетъ міръ. Дѣйствительно, внукъ Астіага, персидскій царь Киръ, покорилъ всѣ окрестныя страны, а его преемники, другіе персидскіе цари, еще расширили персидское царство и превратили его въ громадную и могущественную державу. Персидское царство занимало нѣкогда чуть не все извѣстное въ древности пространство земли въ Азіи и Европѣ. Въ ознаменованіе своихъ походовъ и побѣдъ персидскіе цари приказывали выбивать свои изображенія, изображенія своихъ воиновъ, плѣнныхъ, колесницъ и коней на скалахъ и утесахъ, иногда на недоступной высотѣ, возлѣ дорогъ, по которымъ проходили ихъ войска. И теперь еще тамъ и сямъ путникъ можетъ видѣть въ пустынныхъ и гористыхъ мѣстахъ Персіи эти царственныя фигуры въ высокихъ тіарахъ, побѣдоносно взирающія на покоренные страны и народы.
   Если бы они могли ожить и спуститься внизъ, взглянуть на Персидское царство теперь, гордый взоръ ихъ померкъ бы, а головы поникли бы на грудь, ибо нѣтъ теперь во всей Азіи болѣе несчастнаго, болѣе жалкаго царства, чѣмъ персидское. Оно, правда, еще очень велико -- надо сложить вмѣстѣ Францію, Германію и Австро-Венгрію, чтобы получилось то же пространство владѣній. Но вѣдь въ Азіи всѣ царства и страны велики и обширны, такъ что среди нихъ Персія не кажется большой. Однако нѣтъ, кажется, страны, гдѣ мерзость запустѣнія такъ кидалась бы въ глаза, гдѣ нищета и страданія людей были бы такъ остры и не встрѣчали бы ни откуда никакой помощи, какъ въ Персіи. Вся Азія пробуждается, почти вездѣ каждый годъ приноситъ перемѣны, но меньше всего это было замѣтно до сихъ поръ въ Персіи, и только въ самое послѣднее время въ ней произошелъ рядъ событій, заставляющій надѣяться, что Персія обновитъ свое обветшалое существованіе.
   Будущее Персіи темно, но уже замѣтна перемѣна: о Персіи и персіянахъ перестаютъ говорить въ шутливомъ топѣ добродушной насмѣшки. Народъ, который дѣлаетъ усиліе и хочетъ вытащить себя изъ вѣковой грязи, стряхнуть съ себя цѣпи насилія и невѣжества, поднять голову, утомленную тысячелѣтнимъ рабствомъ, возбуждаетъ общее сочувствіе. Можетъ еще случиться, что солнце будетъ всходить надъ счастливой Персіей, и персидскій народъ, подобно гордому льву своего герба, будетъ наслаждаться покоемъ подъ жгучими лучами свѣтила, озарявшаго до сего времени оголенныя равнины Персіи и жалкій, обнищалый народъ ея.
   

ГЛАВА I.
Природа Ирана.

Иранъ -- проходная страна.-- Иранское плоскогорье.-- Краевыя цѣпи горъ.-- Пустыни.-- Кавиры и хамуны.-- Климатъ Ирана.-- Лѣса Талыша и Гиляна.

   Иранское плоскогорье, на которомъ лежитъ Персія, занимаетъ очень выгодное и въ то же время очень невыгодное положеніе. Оно представляетъ широкій перешеекъ между Каспійскимъ моремъ и Персидскимъ заливомъ и лежитъ, стало быть, въ томъ мѣстѣ южной Азіи, которое соединяетъ страны Передней Азіи со странами, лежащими; далеко на востокѣ.
   Дороги изъ Туркестана, Китая, Тибета и Остъ-Индіи по направленію къ Месопотаміи, Аравіи, къ Палестинѣ, къ Малой Азіи и Кавказу, а изъ этихъ странъ далѣе на западъ, въ Европу и въ Африку, проходятъ черезъ Персію. Каспійское море соединяетъ ее съ восточной Европой и сѣверной Азіей, а Персидскій заливъ открываетъ дорогу по Индійскому океану къ восточнымъ берегамъ Африки и къ островамъ Малайскаго архипелага, не говоря о берегахъ южной Азіи.
   Такимъ образомъ Иранское плоскогорье, Иранъ, настоящая "проходная" страна. Черезъ него переселялись народы съ запада на востокъ и съ востока на западъ; черезъ него ходили арміи завоевателей во всѣ стороны; по нему пролегали пути, по которымъ въ теченіе тысячъ лѣтъ караваны съ товарами на верблюдахъ и мулахъ доставляли сокровища Востока въ Европу, а европейскія издѣлія на Востокъ. И это несмотря на то, что плоскогорье Ирана окружено цѣпями горъ, а въ серединѣ развертываются равнины тощихъ степей и совершенно непроходимыхъ пустынь.
   Подобно плоской, неправильной чашѣ Иранъ обращенъ ко всѣмъ сосѣднимъ странамъ высокими краями. Длинныя горныя цѣпи Загроса составляютъ границу съ Месопотаміей и простираются далеко на юго-востокъ вдоль берега Персидскаго залива. Склоны ихъ зелены, вершины одѣты снѣгомъ, а внизу, по обѣ стороны, развертываются жаркія равнины. На западѣ цѣпи ихъ примыкаютъ къ высокому нагорью Арменіи. Здѣсь подымаютъ къ небу свои дымящіяся вершины большіе вулканы, а въ котловинахъ среди горъ лежатъ большія соленыя озера.
   Отъ Армянской горной страны прямо на востокъ тянется другая, еще болѣе высокая, чѣмъ Загросъ, гряда иранскихъ высотъ; это Альберсъ и другія цѣпи. Альборсъ составляетъ сѣверную окраину Ирана. Какъ Загросъ отдѣляетъ внутреннюю равнину плоскогорья отъ Персидскаго залива, такъ Альборсъ, увѣнчанный величавымъ, почти потухшимъ, вулканомъ, который персы называютъ Демавендъ (5645 м. высоты), является преградой, за которой плещется Каспійское море. Цѣпи Альборса простираются далѣе къ востоку, постепенно понижаясь, но не успѣли онѣ еще изгладиться, какъ на границѣ Туранской низменности вырастаютъ новыя гряды, которыя составляютъ въ Хорасанѣ невысокую границу Иранскаго плоскогорья.
   На обширномъ пространствѣ между цѣпями Загроса и цѣпями Альборса развертывается само плоскогорье. Оно не слишкомъ высоко, поднимаясь надъ уровнемъ океана въ среднемъ на 650 м., тогда какъ окружащія его горы, не включая отдѣльныхъ вершинъ, образуютъ валъ до 2000--2500 м. высоты. И вотъ съ востока въ эту равнину вторгаются длинныя цѣпи громадной снѣговой системы Гинду-Куша. Другіе отроги этого "азіятскаго Кавказа" тянутся къ югу, сопровождая съ запада теченіе Инда. Вся восточная часть Ирана наполнена этими высокими отрогами. Цѣпи горъ, раздвигаясь въ стороны, -- на востокъ, юго-востокъ и югъ,-- составляютъ трудно проходимую горную область. За ними лежитъ Индія, сказочная страна, которую торговцы не переставали посѣщать, хотя дороги изъ Персіи туда ведутъ черезъ глубокіе снѣга высокихъ переваловъ.
   Извѣстно, что черезъ весь Старый Свѣтъ, отъ Атлантическаго океана и почти до Японскаго моря, простирается широкая полоса странъ бездождія, занятыхъ пустынями и степями. Иранъ лежитъ въ этой полосѣ, и для средины его бѣдствіе страшной сухости усиливается еще тѣмъ, что плоскогорье, какъ стѣнами, отгородилось со всѣхъ сторонъ валами высокихъ горъ. Оттого въ срединѣ Ирана лежатъ пустыни. Къ пескамъ ихъ примѣшано немало соли, и вѣтеръ въ жгучіе часы лѣтняго полудня несетъ оттуда соленую пыль. Здѣсь встрѣчаются плоскія впадины, гдѣ наблюдается наибольшее скопленіе соли. Иногда сухая кора ея покрываетъ все пространство и хруститъ подъ ногой любопытнаго путешественника. Персіяне называютъ ихъ "кавиръ". Большая пустыня, подступающая чуть не къ самымъ воротамъ Тегерана, называется "Даштъ и Кавиръ" -- Соленая пустыня.
   На гребняхъ высокихъ горъ Ирана, на отдѣльныхъ вершинахъ ихъ снѣгъ лежитъ непраздно. Въ жаркое время года лучи солнца плавятъ его. Воды талыхъ снѣговъ стремятся по склонамъ внизъ ручьями и рѣчками. Съ наружныхъ склоновъ они сбѣгаютъ въ море, въ Персидскій заливъ съ Загроса, въ Каспійское море съ Альборса. Но на внутренней сторонѣ горъ водамъ склоновъ, собравшимся даже въ изрядныя рѣки, некуда дѣваться, кромѣ какъ въ пустыню. И онѣ врѣзаются въ пески ея, съ каждымъ шагомъ теряя воду отъ быстраго высыханія, отъ просачиванія и поглощенія песками.
   Лишь болѣе значительныя рѣки достигаютъ плоскихъ, еле замѣтныхъ впадинъ. Здѣсь вода останавливается, застаиваясь въ видѣ громаднаго мелкаго озера-болота, а если ея мало -- въ видѣ небольшого озерка съ соленой водой и съ безжизненными, мертвыми берегами. Это "хамуны". Если притокъ воды почему-либо слабѣетъ, на мѣстѣ хамуна остается липкая, соленая грязь, топь, а высохнетъ она, вѣтеръ понесетъ соленую пыль во всѣ стороны. А при новомъ разливѣ рѣка принесетъ во впадину воду, успѣвшую поглотить на пути почвенную соль, и опять образуется озеро.
   Въ жаркую половину года солнце нестерпимо палитъ въ полдень въ этихъ пустыняхъ {Наблюдали жару въ 79о Ц.}, вѣтеръ крутитъ столбы песка, подымаетъ тучи "пыли. А настанетъ черпая ночь, замерцаютъ съ неба ослѣпительно, какъ алмазы шаха, звѣзды, и воздухъ стынетъ, -- ночной холодъ заставляетъ кутаться даже незябкаго человѣка. Зимой и днемъ бываетъ иногда холодно {Наблюдали холодъ до --25о Ц.}. Но, несмотря на ночной холодъ, воздухъ такъ сухъ, что снѣга не падаетъ. Снѣгъ скопляется въ холодное время года лишь по гребнямъ окружающихъ Иранъ горъ, чтобы въ сухую и теплую часть года медленно таять и снабжать склоны и подножія горъ влагой, безъ которой весь Иранъ былъ бы сплошной пустыней.

0x01 graphic

   Дождя тамъ падаетъ такъ мало {Въ Тегеранѣ 254 миллиметра въ годъ.}, что безъ горной воды земледѣліе было бы невозможно. Лишь въ западномъ Иранѣ встрѣчаются мѣста, гдѣ земледѣліе возможно безъ искусственнаго орошенія.
   Но въ этомъ царствѣ сухого зноя есть закоулокъ, гдѣ дожди льютъ въ такомъ изобиліи, что земля никогда не просыхаетъ. Это южное побережье Каспійскаго моря. Вѣтеръ съ моря, взвиваясь по склонамъ Альборса вверхъ, положительно наполняетъ страну водою изъ плотно-клубящихся тучъ. Дождевые потоки промыли въ горахъ тѣсныя ущелья; въ тѣнистой глуби ихъ, также какъ по склонамъ горъ и у подножій, разнообразнѣйшіе деревья, кустарники и травы, оплетенные вьющимися растеніями, одѣтые густой, сочной листвой, образуютъ непроходимо темные лѣса, душные и жаркіе, какъ теплицы, пріютъ ярко окрашенныхъ насѣкомыхъ, пресмыкающихся, птицъ и дикихъ звѣрей, какъ, напр., кабана, тигра, леопарда. Еще недавно персидскіе цари запрещали рубить эти гордые лѣса Талыша и Гиляна, воображая, будто густой поясъ ихъ является надежной защитой отъ вторженія русскихъ.
   Въ остальномъ Иранѣ лѣсовъ почти нѣтъ, вообще естественныхъ зеленыхъ пространствъ немного. Степи, нивы, сады и огороды покрываютъ подножія горъ и широкими полосами окружаютъ песчаныя и соленыя пустыни. Бездождіе, зной лѣтомъ и днемъ, стужа и холодъ зимой и по ночамъ, казалось, не могли бы привлекать въ Иранъ людей. Однако люди живутъ въ этой сухой странѣ уже давно. Сосѣднія страны не лучше, а, пожалуй, еще хуже для. обитанія человѣка. Къ сѣверу и сѣверо-востоку лежитъ громадный Туркестанъ, страна еще болѣе унылыхъ пустынь и рѣдкихъ пастбищъ съ оазисами по теченію однѣхъ только рѣкъ; тамъ еще холоднѣе зимой. Къ востоку простираются безводные пустыри Белуджистана и гигантскія горы Афганистана. Къ юго-западу отъ Ирана лежитъ Месопотамія, нѣкогда людная, теперь пустынная страна, а за нею развертываются совершенно безводныя, накаленныя пустыни Аравіи. Только къ западу, въ Малой Азіи и въ Закавказья, встрѣчаются долины и невысокія плоскогорья, которыя превосходятъ Иранъ удобствами поселенія для человѣка.
   Особенность Ирана состоитъ въ томъ, что въ немъ земли при подножіяхъ горъ, гдѣ поля можно орошать водой горныхъ потоковъ, чередуются съ сочными лугами на склонахъ горъ и съ тощими степями по краямъ пустынь. Поэтому здѣсь находили себѣ удобныя мѣста для поселенія какъ земледѣльцы, такъ и кочевники.
   Сама Персія занимаетъ не весь Иранъ. Восточную треть, область горъ Гинду-Куша и Тахтъ-и-Сулеймана, занимаютъ Афганистанъ и Белуджистанъ (захваченъ теперь англичанами), отдѣляющими Персію отъ Индіи. На долю Персіи приходится 1,640,367 кв. к. На этомъ громадномъ пространствѣ обитаетъ въ настоящее время никакъ не болѣе 10 милліоновъ жителей, можетъ быть и того меньше, такъ какъ въ этой запущенной странѣ ничему не ведется счетъ, ничто неизвѣстно въ точности, а если и имѣются кое-какія свѣдѣнія о природѣ страны, о жителяхъ, ихъ хозяйствѣ, о торговлѣ и промышленности, то эти свѣдѣнія доставлялись почти исключительно немногими европейцами, которые посѣщали Персію или провели тамъ нѣсколько лѣтъ.
   

ГЛАВА II.
Историческое прошлое иранцевъ.

Древніе обитатели Ирана: мидяне и персы.-- Великое царство Ахеменидовъ.-- Религія маговъ или Заратустры.-- Новоперсидское царство.-- Вторженіе арабовъ.-- Проповѣдь ислама.-- Шіиты и суниты.-- Нашествія монголъ и туранскихъ кочевниковъ.-- Персы-земледѣльцы и тюрки-кочевники.-- Персидская литература, искусство и наука.-- Персія въ XIX вѣкѣ.-- Бабиды.-- Вліяніе европейцевъ.

   Долины гористой южной Персіи были въ древности заняты земледѣльцами.
   Здѣсь жили мидяне и персы, два народа, родственныхъ другъ другу, но замѣтно отличавшихся отъ народовъ и племенъ, занявшихъ Месопотамію, Финикію и Палестину съ Аравіей. Тамъ обитали семиты, а въ Фарсѣ и Мидіи жили арійцы.
   Откуда явились арійцы -- до сихъ поръ неизвѣстно, но Фарсъ, или южная Персія, одна изъ странъ ихъ древнѣйшаго обитанія. Ассирійскіе и вавилонскіе ц.ари ходили сюда походами, покоряли мидянъ, и персовъ, облагали ихъ данью. Поэтому древніе мидяне и персы усвоили очень много новаго и полезнаго для себя изъ Ассиріи и Вавилона наподобіе того, какъ русскіе учились у западно-европейцевъ. По примѣру вавилонянъ у мидянъ возникло государство. Царь, окруживъ себя жрецами и знатными, присвоилъ себѣ власть, устроилъ войско и сталъ воевать сосѣдей; онъ облагалъ ихъ данью, пополнялъ свою казну и тѣмъ получалъ возможность содержать еще болѣе многочисленное войско.
   Мидійскіе цари покорили и сосѣднихъ персовъ. Но персы, горное земледѣльческо-пастушеское племя, подобно горцамъ Кавказа, Афганистана или Швейцаріи, плохо выносили господство.
   Они скоро возстали и подъ начальствомъ Кира, или Куруша, подчинили себѣ поработителей. Съ этого времени начинаются красные дни Персіи. Полчища Кира, устроенныя наподобіе вавилонскаго войска, но составленныя изъ бодрыхъ, неиспорченныхъ воиновъ, кинулись на сосѣднія страны и въ короткое время покорили всю Переднюю Азію. Послѣ Кира завоеванія продолжались съ неменьшимъ счастьемъ, пока Персія не приняла такіе размѣры, что ею стало трудно управлять: покоренные народы и племена то и дѣло возставали. Персидскіе цари устроили управленіе обширной имперіей довольно мудро по тому времени. Они раздѣлили все свое необозримое владѣніе на области, сатрапіи, числомъ до 30. Въ сатрапію назначали управителя, сатрапа. Каждый изъ покоренныхъ народовъ сохранялъ свой языкъ, свою религію, нерѣдко и своихъ государей, но надъ всѣмъ господствовало общее управленіе.
   Главною обязанностью сатрапа было наблюденіе, чтобы подданные во-время вносили подати и налоги, чтобы земля воздѣлывалась хорошо.
   Кромѣ сатрапа въ сатрапіи имѣлся еще царскій секретарь, черезъ котораго царь передавалъ приказанія сатрапу, а начальство войсками области ввѣрялось особому военачальнику, подчиненному одному царю. Ежегодно и даже чаще государство объѣзжали особые чиновники, которыхъ называли "глаза и уши царя". Они осматривали царство, вводили нужныя реформы и смѣщали плохихъ сатраповъ.
   Въ разныя стороны изъ столицы цари провели дороги, по которымъ скакали царскіе курьеры.
   Каждая сатрапія была обязана уплачивать ежегодно два налога: одинъ -- золотомъ и серебромъ, которыя скоплялись въ царской сокровищницѣ, а другой -- тѣми произведеніями, какими сатрапія изобиловала или которыми особенно выдѣлялась. Отъ налоговъ была освобождена одна Персія; жителямъ ея предоставлялось дѣлать царю добровольныя приношенія.
   Громадныя средства притекали въ Фарсъ и Мидію, гдѣ жили цари въ обширныхъ дворцахъ великолѣпной архитектуры со сказочной роскошью внутри. Отсюда эти владыки, передъ которыми трепетали окрестные народы, управляли безчисленными подданными.
   Но азіатскія царства обыкновенно недолговѣчны. Пока цари-завоеватели грабятъ сосѣднія страны и водятъ свои войска отъ одной добычи къ другой, царство держится насиліемъ. Но вотъ все кругомъ завоевано, и предстоитъ устроить завоеванныя области.
   Если среди подданныхъ распространяется одна вѣра, одинъ языкъ и разумное управленіе, которое приноситъ равныя блага всѣмъ, народы и племена могутъ слиться. Ни того ни другого въ древней Персіи не было. Цари управляли съ тѣмъ расчетомъ, чтобы обирать покоренныхъ, сатрапы слѣдовали ихъ примѣру, и чѣмъ далѣе, тѣмъ грабежъ подданныхъ и насилія надъ ними становились невыносимѣе.
   Религія же древнихъ персовъ не могла быть принята сосѣдями, потому что у тѣхъ были свои религіи. Древніе персы, какъ другіе арійцы, обладали вначалѣ первобытной религіей земледѣльческаго народа. Въ отличіе отъ своихъ сосѣдей семитовъ, у которыхъ боги, покровители и податели благъ, какъ Белъ, Ашторетъ, Мелхъ (Ваалъ, Астарта, Молохъ), были въ то же время злы и мстительны, зло и добро у персовъ являлись свойствомъ двухъ главныхъ божествъ -- добраго Агурамазды и злого Аримана, окруженныхъ сонмомъ соотвѣтствующихъ духовъ, дивовъ. Свѣтъ и тепло, солнце и огонь являлись символами добраго Агурамазды или Ормузда. Огонь очага, вокругъ котораго собиралась семья и возлѣ котораго старшій семьи или рода приносилъ жертвы, произнося молитвы, гимны, игралъ особенно важную роль, какъ доброе очистительное начало. Когда у арійцевъ Ирана появились служители боговъ, жрецы, одинъ изъ нихъ по имени Заратустра собралъ молитвы и вообще привелъ въ порядокъ служеніе богамъ и все, что такъ тѣсно бываетъ связано съ религіей, предписанія которой представляютъ первые законы на всѣ случаи жизни. Жрецы или "маги" превратились въ особое сословіе, и среди нихъ древнеперсидская религія, религія "огнепоклонниковъ", "гебровъ", "парсовъ", или религія Заратустры, какъ ее называютъ, дѣлалась все сложнѣе и запутаннѣе.
   Но у сосѣднихъ народовъ были не менѣе сложныя религіи, были касты жрецовъ, ревниво охранявшихъ свои божества, а съ тѣмъ вмѣстѣ выгоды жрецовъ и властителей. Персы не навязывали своей вѣры сосѣдямъ. Поэтому общая религія не связывала воедино народы персидской монархіи, великое царство Ахеменидовъ.
   Все чаще и чаще отдѣльные сатрапы подымали возстанія и привлекали къ себѣ на помощь сосѣдей, напримѣръ грековъ, которые вскорѣ убѣдились, какъ слаба и беззащитна стала Персія. И вотъ при македонскомъ дворѣ созрѣлъ планъ похода въ глубь Азіи для завоеванія и ограбленія персидскихъ владѣній.
   Александръ Македонскій осуществилъ этотъ планъ, и персидское царство, гроза народовъ міра, развалилось на части, какъ переспѣлый плодъ, отъ перваго прикосновенія.
   Греки, нахлынувшіе въ персидскія владѣнія съ полчищами Александра, а послѣ нихъ римляне, принесли съ собой свои нравы, искусства, литературу, религію, философію, которые примѣшались къ древне-персидскимъ воззрѣніямъ. Способный, богатоодаренный народъ принималъ новые способы жизни, новыя мысли и передѣлывалъ ихъ на свой ладъ, согласно своимъ потребностямъ. Поэтому, спустя нѣсколько времени послѣ погрома Александра, Персія снова стала подыматься изъ развалинъ. Когда рухнула римская имперія и стала обособляться Византія, Персія снова представляла могучее, обширное и просвѣщенное государство, государи котораго изъ династіи Сассанидовъ, подобно Киру и Дарію, водили свои арміи къ побѣдамъ. Одинъ изъ нихъ, Хозрой Ануширванъ, снова, овладѣлъ почти всей Передней Азіей. Сассаниды были покровители наукъ и искусствъ, они охотно принимали къ себѣ пришельцевъ съ запада, изъ Византіи. Тамъ язычники и христіане спорили о вѣрѣ, христіане обвиняли другъ друга въ ереси. Гонимые греческіе философы и христіане-еретики уходили на Востокъ и находили пріютъ въ Персіи. Это были искусные ремесленники, мастера, торговцы, чиновники и ученые, писатели. На новой родинѣ они стремились заняться каждый своимъ дѣломъ, какое кто зналъ, и потому ремесла и торговля необычайно оживились. Персія стала торговой страной. Черезъ нее провозили товары изъ Индіи и Китая (шелковыя ткани) въ Константинополь и къ Средиземному морю.
   Въ самой странѣ очень развилось земледѣліе, ремесла и искусства выдѣлки оружія, предметовъ роскоши, посуды, былъ открытъ способъ приготовлять сахаръ изъ тростника. Цари строили для поощренія торговли дороги, мосты, караванъ-сараи {Караванъ-сарай по-русски "Гостиный дворъ", постройка, служащая для склада товаровъ, для лавокъ, также гостиница и постоялый дворъ.}, возводили дворцы для себя и старались воскресить преданія древней-великой Персіи. Снова зажглись неугасимые огни на священныхъ холмахъ, и маги возвѣщали истины религіи Заратустры, которую цари стали навязывать всѣмъ своимъ подданнымъ. Но и это величіе было недолговѣчно.
   Изъ-за южныхъ горъ нагрянули арабы, одушевленные новой религіей Магомета. Арабы проповѣдывали вѣру, которая необычайно соотвѣтствовала всему складу восточной жизни и вносила въ души азіатовъ еще неизвѣданное ими религіозное воодушевленіе. Жители Персіи довольно быстро приняли мусульманство.
   Между тѣмъ среди многочисленныхъ преемниковъ Магомета началась вскорѣ борьба за верховную власть. Возникли раздоры, кому быть халифомъ, высшимъ духовнымъ и военнымъ вождемъ мусульманъ. Въ этой борьбѣ погибли прямые преемники Магомета, Али и сынъ его Хуссейнъ со всѣмъ родомъ своимъ. Всѣ мусульмане раздѣлились тогда на двѣ большія партіи: одни за Али, другіе противъ него. Персіяне, ненавидѣвшіе арабовъ, примкнули къ сторонникамъ убитаго Али. "Не хотимъ, чтобы духовными вождями нашими были чужеземцы, они будутъ извлекать изъ того выгоды себѣ въ ущербъ намъ", разсуждало персидское духовенство. "Если халифы будутъ арабы", говорили себѣ властители Персіи, "то духовная власть ихъ надъ нашими подданными умалитъ наше значеніе". Такъ же думали персіяне-купцы, которые соперничали съ арабами на базарахъ. Вотъ почему персіяне воспользовались убіеніемъ имама Али, чтобы избавиться отъ арабовъ. Али, Хуссейнъ и его родичи превратились въ глазахъ персидскаго народа въ святыхъ страдальцевъ за истинную вѣру, а тѣ, кто ихъ погубили, и всѣ мусульмане, склонившіеся на противную сторону, превратились въ невѣрныхъ. Все, чему учили, чѣмъ дополняли ученіе Магомета послѣдующіе халифы, представлялось персіянамъ ересью, и сторонниковъ суннитскаго толка въ Персіи постепенно привыкли презирать сильнѣе, чѣмъ христіанъ и идолопоклонниковъ. Такъ среди мусульманъ появились шіиты и сунниты.
   Сколько несчастій ни сыпалось на Персію, персидскій народъ сносилъ ихъ терпѣливо и не переставалъ сознавать себя особымъ и притомъ великимъ народомъ. Тысячу лѣтъ жили они, трудолюбивые земледѣльцы, въ своей странѣ, окруженные хищными кочевниками-варварами. Всегда былъ у нихъ свой языкъ, совершенно непохожій на языки арабовъ, халдеевъ и турокъ. Были у нихъ великіе цари -- вотъ могилы ихъ, вотъ развалины дворцовъ ихъ, вотъ сами они, окаменѣлые гиганты, смотрятъ на царство свое съ каменныхъ стѣнъ утесовъ. Все кругомъ трепетало передъ могуществомъ персовъ, всѣ окрестные народы платили имъ дань, и развѣ есть другой народъ такой же образованный, воспитанный, умный и благородный, какъ персіяне! Гордость собою, любовь и уваженіе къ своей народности глубоко вкоренились въ души персіянъ, и имъ ли, истиннымъ властителямъ Востока, смиренно принимать божьи истины изъ устъ презрѣнныхъ агарянъ! Вотъ почему пропасть между шіитами и суннитами, между персіянами и всѣми другими мусульманскими народами углублялась все болѣе и болѣе, хотя если хорошенько разобраться и спросить, въ чемъ же скрывается различіе между этими сектами, то крупныхъ различій, пожалуй, и не найти.
   Прежде персіяне властвовали надъ другими народами, они успѣшно отражали тучи кочевниковъ, тѣснившихся къ предѣламъ Ирана. Древнеперсидскія сказанія и пѣсни поэтовъ воспѣваютъ богатырей. Среди нихъ особенной любовью окруженъ образъ Рустема, персидскаго Ильи Муромца. Подобно Ильѣ Муромцу "пехлеванъ" (т. е. богатырь) Рустемъ грудью стоитъ на стражѣ Ирана и ведетъ всю жизнь борьбу съ богатырями Турана, злыми кочевниками, которые, подобно печенѣгамъ, половцамъ и татарамъ, терзаютъ мирныхъ земледѣльцевъ Ирана.
   Уже въ древнія времена степные кочевники не давали покоя Персіи своими набѣгами. Они приходили изнутри Азіи и скоплялись у границъ страны тамъ, гдѣ невысокія горы Хоросана отдѣляютъ Персію отъ степей и пустынь Туркестана. Степи, которыя занимаютъ внутренность Азіи, необозримы. Здѣсь на степномъ привольѣ размножались кочевники -- турки и монголы. Цѣлыми вѣками мучили эти степняки сосѣдей-земледѣльцевъ вездѣ, гдѣ степи прилегали къ земледѣльческимъ странамъ. Отъ нихъ не знали покоя китайцы. Даже каменныя стѣны длиной въ 3,000 верстъ не избавляли ихъ отъ набѣговъ монголъ. Въ Россіи, южныя степи которой составляютъ не что иное, какъ продолженіе азіатскихъ степей, славяне и русскіе много вѣковъ страдали отъ набѣговъ изъ степи. Полтораста лѣтъ стонала Русь подъ татарскимъ игомъ.
   Но хуже всего пришлось Персіи. Вездѣ въ другихъ мѣстахъ кочевники, случалось, покоряли сосѣдей, но никогда не. пріобрѣтали долгаго господства надъ ними. И это понятно. Татары покорили Русь, но они не могли остаться жить въ странѣ лѣсовъ и болотъ и потому ушли въ Прикаспійскія степи. Монголы учинили страшное нашествіе на Китай и остались въ немъ, по спустя короткое время превратились въ китайцевъ, слились съ ними. Они не могли остаться кочевниками въ странѣ, гдѣ каждый клочекъ земли распаханъ, превращенъ въ поле, садъ или огородъ; не могли остаться грубыми воинственными варварами среди мирныхъ и культурныхъ обитателей страны.
   Но совсѣмъ не то было въ Персіи. Вѣдь внутри Иранскаго плоскогорья много степей. Пустыни, степи и орошенныя поля чередуются другъ съ другомъ и позволяютъ въ одинаковой мѣрѣ вести какъ кочевой, такъ и земледѣльческій образъ жизни. Когда полчища кочевниковъ стали выходить изъ Азіи и навели трепетъ на весь міръ, дорога для ихъ нашествій пролегала чере-зъ Персію. Уже не было въ живыхъ великихъ царей, уже пала мощь персидскаго народа, и богатыри Турана безпрепятственно приходили и разселялись цѣлыми племенами по зеленымъ степямъ Иранскаго плоскогорья. Здѣсь они находили такія же степи, что у себя на родинѣ, только еще сочнѣе и душистѣе, и воздухъ здѣсь былъ теплѣе. Склоны горъ принимаютъ ихъ стада на свои тучныя пажити, когда знойное солнце Ирана сжигало степную траву, зимой, же они опять спускаются внизъ. Тутъ же рядомъ жили тихіе и беззащитные люди, которые въ потѣ лица копаются на поляхъ, собираютъ зерно и плоды въ амбары, а въ городахъ умѣютъ дѣлать такія чудныя вещи изъ желѣза, кости, глины и дерева, изъ шерсти и шелка, которыя ихъ купцы перевозятъ на верблюдахъ изъ города въ городъ мимо ставокъ кочевниковъ, такъ что ничего не стоитъ грабить караваны.
   Мечъ Дарія или Хозроя Ануширвана лежитъ заржавленный въ могилѣ рядомъ съ истлѣвшимъ тѣломъ великаго царя. Нѣтъ силы, которая заступила бы дорогу степной саранчѣ или обуздала грабежи лихихъ наѣздниковъ, и они разсѣлись на постоянное житье по степямъ Ирана. Богатырскіе подвиги Рустема звучатъ лишь въ старыхъ преданіяхъ. Пришли люди Турана, дѣти злого Аримана, и овладѣли царствомъ Джемшида и добрыми дѣтьми его.

0x01 graphic

   Такъ одна за другой приходили толпы кочевниковъ изъ середины Азіи. Невозможно перечислить всѣ нашествія, такъ много было ихъ въ теченіе нѣсколькихъ сотенъ лѣтъ. Несчастье состояло еще въ томъ, что новые завоеватели были варвары. Прежніе враги и покорители Персіи -- греки, римляне, византійцы, арабы -- принадлежали къ образованнымъ народамъ. Подчиняясь ихъ господству, персіяне многому учились у нихъ. Духовныя сокровища народа увеличивались. Но чего можно было ожидать отъ кочевой орды, кромѣ одичанія, звѣрства и опустошенія. Извѣстно, какъ огрубѣлъ русскій народъ во время татарскаго ига. Въ Персіи же такое иго почти не прекращалось, потому что кочевники продолжали жить среди персіянъ. Они обирали персіянъ, а тѣ въ безсильной злобѣ презирали ихъ.
   Первыми послѣ арабовъ пришли турки сельджуки. За ними вскорѣ явилась новая орда -- монголы, тѣ же самые, которые разграбили Русь. Потомъ приходилъ Тимуръ съ новыми полчищами. Потомъ узбеки, и не перечтешь даже, какія только племена ни являлись въ Персію одно за другимъ.
   Какъ же, спросятъ, не погибла Персія въ конецъ за тысячу лѣтъ отъ тяжелыхъ неурядицъ? Она и погибла бы, исчезла бы съ лица земли, какъ исчезли Ассирія, Вавилонъ, Іудея, если бы лишилась коренного населенія своего. Несмотря на весь ужасъ существованія, персидскіе крестьяне не бѣжали съ родины. Они оставались въ Иранѣ и кропотливой незамѣтной работой своей не давали погибнуть народности и государству. Послѣ каждаго раззоренія земледѣльцы снова возвращались къ опустошеннымъ полямъ, чинили разрушенныя плотины, прочищали засоренные каналы и какъ-нибудь съ грѣхомъ пополамъ возстановляли свое хозяйство. Пока на мѣстѣ оставались земледѣльцы-пахари, держались и города со своимъ ремесленнымъ и торговымъ населеніемъ. Тамъ стучали молотки мѣдниковъ, жужжали веретена ткачей, плелись по натореннымъ путямъ вереницы груженныхъ верблюдовъ. Налоги съ земледѣльцевъ и пошлины съ купцовъ давали средства, чтобы существовать правительству, и Персія жила, дыша на ладанъ, какъ тяжкій больной, крѣпкій организмъ котораго переноситъ одну злую болѣзнь за другой, но все не сдается, не умираетъ.
   Проходили столѣтія, но жизнь персидскаго народа почти не измѣнялась. Неоткуда было прійти перемѣнамъ. Прежде у персіянъ были хотя образованные сосѣди -- греки, римляне, византійцы, арабы. Но съ тѣхъ поръ какъ турки-османы, пройдя Персію, захватили Малую Азію и взяли Константинополь, Персія оказалась отрѣзанной отъ болѣе просвѣщеннаго Запада. Вездѣ же кругомъ нея простирались или пустынныя страны или страны, населенныя полудикими племенами.
   Современемъ кочевники перестали наполнять Персію, всѣ части ея собираются въ одно царство, но на престолѣ сидитъ большею частью шахъ родомъ турокъ изъ какого-нибудь мѣстнаго кочевого племени. Надо видѣть этихъ лихихъ наѣздниковъ и жестокихъ грабителей, познакомиться съ ихъ грубымъ бытомъ и грубымъ образомъ мыслей, и тогда только становится понятнымъ, какъ терзали они мирныхъ земледѣльцевъ Ирана, Имъ не нужно никакихъ улучшеній, они не знаютъ, что такое отечество, общее благо, не цѣнятъ знанія и дарованія, не помнятъ старины и ея преданій. Это паразиты, которые поѣдаютъ тѣло, на которомъ живутъ, и не даютъ лучшимъ сокамъ его пробиться наружу. Пока они остаются въ странѣ и сохраняютъ господство, страна не можетъ жить настоящей жизнью.
   Надо бы облегчить земледѣльцевъ, улучшить и обезопасить дороги отъ разбойниковъ, устроить правосудіе, завести школы... Зачѣмъ? Вѣдь тогда, пожалуй, все измѣнится, и имъ, настоящимъ господамъ страны, станетъ хуже, станетъ даже совсѣмъ невозможно жить. Воинственные кочевники составляютъ лучшее войско, опору шаха противъ внѣшнихъ и внутреннихъ враговъ. Если какой-нибудь шахъ и рѣшился бы приступить къ улучшеніямъ, онъ встрѣтилъ оы упорное сопротивленіе въ одной половинѣ подданныхъ, тѣмъ болѣе, что на сторонѣ ихъ стояла сама мусульманская вѣра съ ея навѣки-вѣковъ установленными предписаніями и фанатической враждой ко всѣмъ невѣрнымъ и ихъ порядкамъ. Вотъ почему коренные жители Ирана, способные, даровитые персіяне, были осуждены на застой.

0x01 graphic

   Наука, искусства, литература, всѣ благородныя отрасли человѣческой дѣятельности служатъ улучшенію жизни. Если тому мѣшаютъ непреоборимыя препятствія, они замираютъ и обращаются на пустяки. Зачѣмъ нужна была персіянамъ наука, если ее не къ чему примѣнить! И наука, начала которой въ Персію занесли греки, зачахла, превратилась въ пустыя словопренія о вѣрѣ. Къ чему служитъ искусство, какъ не къ украшенію и облагороженію жизни! Но что украшать, если великолѣпныя сооруженія, памятники прошлаго, люди разбираютъ по кирпичамъ на постройку своихъ хижинъ, а богатые и знатные цѣнятъ лишь аляповатыя и грубыя удобства жизни. Что воспѣвать въ звучныхъ стихахъ и величавыхъ поэмахъ, когда жизнь кругомъ груба, грязна, пропитана обманомъ и насиліемъ! Развѣ подвиги отдаленныхъ предковъ, о которыхъ еще помнитъ народная молва! Или лучше восхвалять мимолетныя радости жизни, за краткимъ теченіемъ которой приходитъ безпощадная смерть и приноситъ съ собой непроницаемую тайну.
   Среди многочисленнаго одареннаго народа немало талантовъ и даже геніевъ.
   Немало было и въ Персіи глубокихъ умовъ, способныхъ къ напряженному мышленію, немало блестящихъ поэтовъ и писателей. Но что имъ было дѣлать? Уныніе, мрачное настроеніе, безнадежность и покорность судьбѣ встрѣчали ихъ у самой колыбели, потому что вся жизнь персидскаго народа за много вѣковъ состояла изъ однихъ страданій. И вотъ одни, какъ Фирдуси, искали утѣшеній въ прошлой славѣ и подвигахъ народа, другіе, какъ Хафизъ, Саадія Ширазскій, въ изящныхъ стихахъ воспѣвали краткія утѣхи жизни, но за строчками ихъ писаній чувствовались глубокая тоска и безнадежность, сулившія облегченіе и разгадку тайнъ не въ этомъ мірѣ, а въ томъ. Часто талантливые писатели въ тысячу первый разъ пересказывали старыя сказки или для милости двора, восхваляли въ стихахъ невѣроятно героическіе подвиги жестокихъ и ничтожныхъ властителей.
   Чему могли научиться у своихъ лучшихъ людей малочисленные читатели и любители мудрости въ Персіи, откуда было имъ почерпнуть свѣжія мысли, чтобы понять свое положеніе и искать выхода? Такимъ образомъ цвѣтъ персидскаго народа, образованныя сословія его могли только сохранять прежнія духовныя богатства свои, а не увеличивать ихъ. Персія погрязала все глубже въ нищету, рабство и невѣжество, и не удивительно, что въ Европѣ люди привыкли словомъ "персидскій" называть все низкое, подлое и грубое.

0x01 graphic

   Перемѣна для Персіи наступила только недавно, когда къ предѣламъ ея опять приблизились болѣе образованныя страны. Послѣ завоеванія Кавказа и Туркестана границы Россіи приблизились къ Персіи. Точно также Англія, расширяя свои владѣнія въ Индіи, являлась сосѣдкой ея. Торговля Персіи съ этими странами становилась все оживленнѣе: персіяне чаще посѣщали сосѣдей, сперва въ качествѣ торговцевъ, а потомъ и въ цѣляхъ образованія. Наконецъ, любопытство посмотрѣть Европу овладѣло самимъ шахомъ Насръ-эдъ-диномъ, и онъ съ многочисленной свитой два раза ѣздилъ въ Россію и за границу.
   Появленіе европейцевъ съ товарами, оживленіе персидской торговли, ознакомленіе съ Европой явились для Персіи началомъ крупныхъ перемѣнъ. Среди самихъ персіянъ появились люди, которыхъ печальное положеніе отечества наводило на размышленіе, а сравненіе съ европейскими порядками и унизительная необходимость подчиняться иноземнымъ державамъ по разнымъ торговымъ и другимъ дѣламъ, наконецъ, обидныя для персіянъ преимущества, какими европейцы пользовались въ Персіи, еще обостряли эти чувства.
   Неудивительно поэтому, что въ Персіи явились люди, умы которыхъ будило соприкосновеніе съ Европой. Вначалѣ они пытались помочь себѣ собственными средствами. Таковъ былъ, напр., Мирза Али Мохамедъ, прозванный Бабъ. Около 1844 г. онъ началъ проповѣдывать новую религію, которая стремилась измѣнить къ лучшему народные взгляды. Ученіе его привлекло къ нему толпы приверженцевъ, но чиновники и высшее духовенство испугались, какъ бы новшества не лишили ихъ источниковъ легкаго обогащенія. Они принудили шаха начать яростное преслѣдованіе бабидовъ. Въ теченіе трехъ лѣтъ было варварски истреблено несчетное число ихъ. Но бабиды не исчезли. Ученіе ихъ явилось предвозвѣстникомъ новыхъ временъ въ Персіи. Въ первый разъ за много вѣковъ въ лицѣ бабидовъ выступаетъ масса недовольнаго персидскаго народа, который устремляется впередъ, а не ищетъ исцѣленія въ обветшалыхъ завѣтахъ прошлаго.
   

ГЛАВА III.
Бытъ и нравы персіянъ.

Сосѣдство земледѣльцевъ и кочевниковъ.-- Внѣшность и одежда персіянъ.-- Костюмъ персіянокъ дома и на улицѣ.-- Персидская деревня.-- Способы орошенія полей,-- Персидскіе города: караванъ-сараи, базары и мечети.-- Домъ и домашняя жизнь среднихъ и зажиточныхъ классовъ.-- Семья и школа.

   Раньше было сказано, что Персія занимаетъ такое же пространство, какъ Австро-Венгрія, Германія и Франція вмѣстѣ. Но въ Европѣ въ этихъ государствахъ живетъ 150 милліоновъ людей, а въ Персіи 10, а по другимъ свѣдѣніямъ едва 8 милліоновъ жителей. Это составляетъ около 5 ч. на 1 кв. кил.; иными словами, Персія по плотности населенія то же, что наша холодная Сибирь. Пустыни Ирана обширны, горныя цѣпи высоки, длинны и широки, но зато вѣдь климатъ Ирана куда теплѣе среднеевропейскаго: въ южной Персіи вольно растутъ финиковыя пальмы, а въ сѣверной дикій виноградъ взвивается до верхушекъ высочайшихъ деревьевъ. Греческій ученый древности Страбонъ сообщаетъ, что въ его время урожаи въ персидской области Сузіапѣ давали самъ сто, иногда самъ двѣсти. Если это и преувеличено, то не слишкомъ, потому что и теперь въ раззоренной Персіи обычный урожай пшеницы самъ 15--20, т. е. столько же, сколько даютъ лучшія черноземныя мѣстности южной Россіи. Полагаютъ, и не безъ основанія, что при цвѣтущемъ состояніи персидская страна могла бы прокормить до 200 милліоновъ жителей.
   Земли, годныя для обработки, составляютъ не болѣе 1/5 всего пространства; пустыни, въ которыхъ никто никогда не сможетъ жить, занимаютъ около 1/10 страны. Остальное -- степи, лишенныя достаточнаго количества воды и годныя лишь для кочевниковъ.
   Какова земля, таковы и жители и ихъ занятія. Орошенныя пространства, усѣянныя полями, садами и огородами, занимаютъ цвѣтъ и ядро персидскаго народа -- таджики, т. е. крестьяне, потомки древнихъ мидянъ и персовъ, къ которымъ въ теченіе тысячелѣтій примѣшивались разные выходцы изъ другихъ странъ -- арабы, халдеи, сирійцы, греки, армяне, турки и монголы, даже индусы. Примѣсь посторонней крови конечно отразилась на типѣ и характерѣ персовъ, но не въ такой степени, чтобы стереть съ лица народа основныя черты.
   Между этими земледѣльцами почти вездѣ, часто бокъ о бокъ съ ними, обитаютъ кочевыя племена, большею частью турецкаго происхожденія, которыя явились въ страну въ разныя времена и при разныхъ обстоятельствахъ, задержались въ ней, а не ушли дальше. Кочевники эти вслѣдствіе своей подвижности, воинственности и насильническаго характера плохо подчинялись государственной власти и тяжко обижали земледѣльцевъ. Съ теченіемъ времени грубый типъ ихъ облагородился отъ браковъ на красивыхъ персіянкахъ и приблизился къ персидскому.
   Одни изъ нихъ пришли въ разное время изъ центральной Азіи, къ нимъ принадлежатъ, напр., каджары, изъ рядовъ которыхъ вышли основатели нынѣшней династіи. Другіе кочевники издавна обитали въ странѣ и принадлежатъ къ разнымъ арійскимъ племенамъ, напр., курды, дикіе луры въ западной и юго-западной Персіи. Наконецъ на границѣ Месопотаміи кочуютъ арабскіе бедуины. Всѣхъ кочевниковъ персы называютъ словомъ илятъ. Шеръ-нишины это тѣ изъ нихъ, которые начинаютъ обращаться къ земледѣлію или становятся осѣдлыми, поселяясь въ городахъ.
   Конечно, кочевники, приходившіе въ Персію дикими и грубыми, неизбѣжно подпадали вліянію культурныхъ персіянъ. Они перенимали отъ послѣднихъ все, но, какъ и слѣдовало ожидать, до сего дня относятся къ осѣдлымъ таджикамъ съ величайшимъ презрѣніемъ, часть котораго приходится и на долю шеръ-нишиновъ, считаемыхъ за выродковъ. Живя кочевой жизнью, родовымъ бытомъ, высоко ставя свое положеніе кочевники Персіи поставляютъ шахамъ лучшія конныя войска. Но зато они непослушны, несговорчивы, полунезависимы, при всякой смутѣ до нельзя усиливаютъ ее своимъ хищничествомъ, а въ мирное время нерѣдко прибѣгаютъ къ открытому разбою, особенно туркмены и балуджи восточной Персіи.
   Какъ ни много примѣсей въ крови персидскаго народа, однако осѣдлые жители ея почти вездѣ обнаруживаютъ черты сходства. Персидскій типъ принадлежитъ къ числу самыхъ красивыхъ и благородныхъ. Персіяне смуглые брюнеты. Высокій, часто необыкновенно стройный ростъ, пропорціональное сложеніе мускулистаго тѣла, граціозная, плавная походка, медленныя, спокойныя, полныя достоинства манеры; прекрасной формы голова, съ овально правильнымъ лицомъ, высокимъ лбомъ и густыми сходящимися на переносье бровями, подъ правильной дугой которыхъ серьезно сіяютъ большіе томные глаза съ каримъ глазкомъ и желтоватымъ бѣлкомъ; длинный, но правильный носъ, роскошная борода, волосы въ локонахъ, наконецъ, небольшія красивыя руки и ноги -- все указываетъ, что персіяне принадлежатъ къ благороднѣйшимъ представителямъ арійскаго племени. Когда молодой, стройный, какъ кипарисъ, персіянинъ медленно проходитъ по восточному базару, гдѣ кишатъ представители разныхъ народностей, сразу же бросается въ глаза все отличіе чистаго представителя кавказской расы отъ киргизовъ, татаръ, китайцевъ и другихъ монголъ.
   Особенно красивы бываютъ юноши и дѣвушки. Въ глухихъ деревняхъ на склонахъ Альборса, въ горахъ южной Персіи, среди населенія, уединившагося отъ нашествій, древній типъ сохранился въ большей чистотѣ. Здѣсь встрѣчаются удивительные красавцы и красавицы. Но безчисленное множество калѣкъ, больныхъ отвратительными накожными болѣзнями съ язвами и ранами по всему тѣлу, затѣмъ тяжкій трудъ при скудномъ питаніи быстро безобразятъ и старятъ персіянъ, собенно женщинъ, положеніе которыхъ у простонародья мало отличается отъ положенія рабочаго скота. Угнетенное, приниженное состояніе духа, дурныя наклонности, воспитываемыя строемъ жизни въ этой странѣ безправія, грабежа и произвола, какъ, напр., лицемѣріе, льстивость, лживость, нерѣдко безобразятъ выраженіе лица персіянъ не меньше, чѣмъ тяжелыя условія существованія калѣчатъ тѣло. Уходъ за своей особой и соблюденіе чистоты тѣла общеприняты, такъ какъ того требуетъ религія. Для этого у любителей чистоты служатъ частыя обмыванія, если не всего тѣла, то рукъ, ногъ и лица. Голову бреютъ наголо или оставляютъ на вискахъ или на темени длинные локоны, бороду подстригаютъ, и очень многіе красятъ ее краской хенной въ красный или оранжевый цвѣтъ, той же краской красятъ ногти. Длинные волосы отпускаютъ одни дервиши и женщины.

0x01 graphic

   Обычная одежда персіянъ состоитъ изъ длиннаго суконнаго, но чаще ситцеваго кафтана темнаго цвѣта, а у щеголей яркаго -- розоваго или голубого, изъ широкихъ восточнаго покроя шальваръ и бѣлыхъ "гиве" -- родъ обуви, или излюбленныя восточными людьми туфли. Вокругъ пояса обмотанъ широкій узорный поясъ, складки котораго служатъ всѣмъ, чѣмъ угодно -- это кошелекъ, саквояжъ, канцелярія и арсеналъ, смотря по роду занятій. Голову чаще всего украшаетъ характерная шапка, черная барашковая или войлочная, высокая, слегка суживающаяся кверху и съ типичнымъ проваломъ наверху, какъ верхушка двуглаваго вулкана. Многіе носятъ овальной формы папаху или чалму, нерѣдко представляющую мотокъ грязныхъ цвѣтныхъ тряпокъ. Какъ всѣ восточные народы, персіяне любятъ яркіе и разнообразные цвѣта, испещренные узорами самыхъ затѣйливыхъ рисунковъ.
   Мужчины зажиточнаго класса, не говоря про женщинъ, обращаютъ большое вниманіе на костюмъ, но, несмотря на предписанныя религіей частыя омовенія, рядомъ съ этимъ уживается невѣроятная тѣлесная и домашняя грязь, едва ли еще не болѣе отвратительная, чѣмъ въ другихъ восточныхъ странахъ.
   Одежда женщинъ различна, смотря по тому, дома персіянка или на улицѣ. Домашній костюмъ персидской дамы и женщины зажиточнаго круга въ высшей степени странный: короткая, какъ у балетныхъ танцовщицъ, юбочка, глядя по достатку болѣе или менѣе роскошная; ноги облегаетъ тѣсное трико голубого или розоваго цвѣта, легкія туфли безъ задковъ съ загнутыми вверхъ носками. Тѣсная, короткая рубашка, "пирханъ", поверхъ ея вторая шелковая или шерстяная ("нимитанэ"), а затѣмъ бархатная или шелковая кофточка "рахтъ", вышитая или затканная серебрянымъ или золотымъ узоромъ, дополняютъ этотъ костюмъ.
   Въ такомъ нарядѣ персіянки щеголяютъ только дома въ закрытомъ отъ постороннихъ глазъ "андерунѣ", т. е. въ гаремѣ. Нарядъ этотъ не персидскій, онъ завезенъ изъ Европы, хотя въ Европѣ никто такъ не одѣвается. Персидскій шахъ, при своемъ путешествіи на Западъ, пришелъ въ особенно сильное восхищеніе отъ балета. Возвратясь домой, онъ облачилъ всѣхъ своихъ женъ въ балетный костюмъ. Примѣру его послѣдовали придворные, за ними высшіе, низшіе чины, а наконецъ новую моду переняли горожане.
   Прежняя персидская одежда обычнаго восточнаго покроя сохранилась лишь у "огнепоклонниковъ" парсовъ, ревнителей старины и хранителей ея завѣтовъ. Исламъ, какъ извѣстно, замыкаетъ восточную женщину въ тѣсную келью домашняго быта. Даже на улицѣ она должна показываться возможно рѣже, но такъ какъ безъ этого все-таки не обойтись, то религія и обычай установили для улицы особую одежду, нѣчто невѣроятное по безобразію и неудобству. Выходя изъ дома, персіянка одѣваетъ безформенную длинную накидку чернаго цвѣта -- "чадеръ", широчайшія шальвары съ пришитыми къ нимъ короткими чулками, а на ноги безобразныя широкія туфли или башмаки; голова, особенно лицо, конечно, защищено отъ любопытныхъ взоровъ бѣлымъ коленкоровымъ или батистовымъ покрываломъ. Въ этомъ тяжеломъ и неуклюжемъ нарядѣ персіянки, словно какія-то привидѣнія, медленно движутся по базару, задыхаясь подъ плотной массой ткани отъ зноя и пыли. Стѣснительные обычаи появились вмѣстѣ съ мусульманствомъ, потому что у парсовъ женщины не закрываютъ лица.
   Деревенскіе жители, среди которыхъ многоженство рѣдкое исключеніе, не соблюдаютъ этихъ предписаній. Бѣдность и трудовая жизнь не мирятся съ обычаями, мѣшающими ежедневной дѣятельности. Большая часть осѣдлаго населенія, которое исчисляютъ до 5 1/2 милліоновъ, обитаетъ въ деревняхъ. Жалкій видъ персидскихъ селеній лучше всего показываетъ, каково живется персіянамъ. Во всей почти Персіи, за неимѣніемъ лѣса, постройки глинобитныя или изъ сырцоваго, т. е. необожженнаго, а лишь высушеннаго на солнцѣ кирпича. Маленькія плоскокрышія хижины съ тѣсными, душными и грязными помѣщеніями болѣе похожи на кроличьи норы, чѣмъ на жилища людей. Грязь и вонь отъ помоевъ и отбросовъ, которые убираютъ собаки и хищныя птицы, висятъ надъ деревней и составляютъ яркій контрастъ съ тщательно воздѣланными полями и благоухающими садами.
   Персидскіе таджики -- исконные земледѣльцы. Любовь къ земледѣльческому труду вросла въ душу персидскаго крестьянина крѣпкими корнями. Какія бури ни проносились надъ страной, какія бѣдствія, въ видѣ голода и эпидемій, ни посѣщаютъ ее, какъ ни грабятъ чиновники, персидскій крестьянинъ неизмѣнно возвращается къ своему полю и съ изумительнымъ терпѣніемъ, съ завиднымъ искусствомъ принимается за обработку опустошенной земли. Жизнь его всецѣло зависитъ отъ воды: если вода имѣется въ изобиліи, земля родитъ сторицей пшеницу, ячмень, рисъ, всѣ овощи, всѣ фрукты, всѣ техническія растенія, какъ табакъ, хлопчатникъ, шелковицу, макъ.

0x01 graphic

   Но воды въ Иранѣ мало, поэтому персіяне уже съ древнѣйшихъ временъ научились сберегать по возможности воду потоковъ и дождей. За тысячи лѣтъ они достигли большого искусства въ дѣлѣ, орошенія полей и выработали нѣсколько способовъ собирать воду, проводить и распредѣлять ее по полямъ.
   На склонахъ горъ и у подножій ихъ персіяне-земледѣльцы сооружаютъ такъ называемые "канаты"; это самая сложная и дорогая система орошенія. Воду потоковъ и дождей, собираютъ въ большомъ искусственномъ водоемѣ у подножія возвышенности. Изъ него вода движется къ полямъ по большой подземной трубѣ, по "канату", представляющему нѣчто въ родѣ туннеля, стѣны и своды котораго удерживаются отъ разрушенія плетеньемъ изъ лозы. Иначе, если бы вода двигалась по открытому каналу, ея много высохло бы подъ знойными лучами солнца. Достигнувъ полей, вода "каната" изливается въ сѣть открытыхъ каналовъ, а изъ нихъ по множеству канавъ растекается по полямъ и садамъ. Поддержаніе "каната" требуетъ большихъ трудовъ и неусыпнаго наблюденія. Пользованіе водой, т. е. сколько воды и когда можетъ получить каждый земледѣлецъ на свое поле, установлено подробными правилами.
   Не трудно себѣ представить, что происходитъ при нашествіи непріятеля, при голодѣ или опустошительной болѣзни.
   Запущенные канаты, съ обвалившимися сводами, съ заплывшими каналами и канавами требуютъ для своего возстановленія неимовѣрнаго труда и затратъ. Часто жители, спасшіеся отъ погрома и бѣдствія, по возвращеніи не въ состояніи были возстановить орошеніе; лишившись воды, они не могли оставаться на мѣстѣ и разбѣгались, а цвѣтущая мѣстность превращалась въ пустырь.

0x01 graphic

   Въ мѣстахъ, гдѣ бѣгутъ рѣчки и ручьи, воду ихъ отводятъ на поля и сады непосредственно каналами; этотъ способъ самый дешевый и выгодный. Къ сожалѣнію, рѣкъ и рѣчекъ въ Персіи, кромѣ сѣверной, очень мало. Въ мѣстахъ сравнительно ровныхъ пользуются дождевой водой, которая выпадаетъ временами и быстро исчезаетъ отъ высыханія и просачиванія. Здѣсь персіяне строятъ на пути теченія временныхъ потоковъ въ концѣ впадины длинныя плотины, за стѣнами которыхъ вода скопляется въ видѣ большихъ прудовъ или искусственныхъ озеръ, изъ которыхъ бѣжитъ по каналамъ и канавамъ на поля. Гдѣ нельзя примѣнить ни перваго, ни второго, ни третьяго способа, тамъ воду для поливки и орошенія добываютъ изъ колодцевъ.
   На своихъ поляхъ персидскіе крестьяне сѣютъ хлѣба, овощи (знаменитыя дыни) и разводятъ въ садахъ великолѣпные фрукты, для нѣкоторыхъ изъ которыхъ, какъ, напр., персики, виноградъ, Персія родина. Низводятъ и другія растенія, особенно макъ, табакъ, хлопчатникъ.
   Отчего же, если почва плодородна, а климатъ благопріятенъ для разнообразія полезнѣйшихъ растеній, крестьяне въ Персіи бѣдствуютъ? Казалось бы, они могли утопать въ изобиліи плодовъ земныхъ.

0x01 graphic

   Но дѣло въ томъ, что имъ рѣшительно некуда дѣвать избытокъ продуктовъ. Дорогъ, по которымъ можно было бы возить товары на возахъ, нѣтъ, не говоря про желѣзные пути. Товары на Востокѣ перевозятся караванами верблюдовъ, муловъ и ословъ. Вполнѣ понятно, что мало-мальски тяжелый и дешевый грузъ, составляющій богатство другихъ странъ и часто главный предметъ вывоза, какъ, напр., зерновые хлѣба въ Россіи и Америкѣ, рисъ въ Индіи и Китаѣ, не могутъ никуда двинуться: перевозка даже на короткое разстояніе оказалось бы слишкомъ дорогой, и нѣтъ никакой возможности доставить мѣшки пшеницы и риса въ приморскія гавани, гдѣ иностранцы даютъ за нихъ хорошія цѣны. Въ этомъ же заключается и причина ужасныхъ бѣдствій, часто посѣщавшихъ Персію, именно неурожаевъ, голода и эпидемій: часто въ одной области полнѣйшій неурожай, тогда какъ рядомъ или на другомъ концѣ страны нёобычайное обиліе всѣхъ плодовъ земли. Въ одной провинціи жители гибнутъ отъ голода, а въ другой -- не знаютъ, куда дѣвать избытокъ. За голодомъ слѣдуетъ эпидемія -- холера или чума, болѣзни, которыя, кажется, никогда не прекращаются въ Персіи. Онѣ распространяются быстро по всей странѣ и заносятся отсюда къ сосѣдямъ, напр., въ Россію, въ Турцію. Неурожай и голодъ, болѣзни, нерѣдко грабежи кочевниковъ или разбои лихихъ людей случаются часто. Поэтому и неудивительно, что все сельское населеніе Персіи представляетъ собою жалкихъ запуганныхъ людей, и невольно возникаетъ вопросъ, какъ еще у нихъ хватаетъ терпѣнія и охоты жить.
   Персидскіе города немногочисленны и большею частью малолюдны. Болѣе всего жителей въ Табризѣ, около 300,000. Табризъ, самый большой городъ Персіи, нельзя сравнить даже съ Варшавой или съ Одессой, не говоря про столицы Европы. Большею частью городишки -- жалкія скопища домовъ, съ грязными и вонючими улицами, съ караванъ-сараями въ сосѣдствѣ базара. Есть города съ замѣчательными мечетями, представляющими громадныя зданія восточной архитектуры, стѣны которыхъ выложены великолѣпными узорноцвѣтными изразцами. Но сооруженія эти, едва подступишь ближе, поражаютъ зрителя своимъ запущеннымъ видомъ, облупившимися и покрытыми вѣковой грязью стѣнами. Когда-то зданія эти выстроилъ могучій шахъ или богатый благочестивый купецъ или духовное лицо, но некому было позаботиться о нихъ, и, кромѣ какъ въ священные дни мохаремма, въ стѣнахъ моше или мечетей почти не видно молящихся. Часто въ придѣлѣ устроился съ грудами плодовъ и фруктовъ какой-нибудь продавецъ, или помѣщеніе отдано въ наемъ купцу подъ склады товаровъ.
   Многіе города многолюдны и привлекаютъ паломниковъ тѣмъ, что въ ихъ мечетяхъ покоятся останки шіитскихъ святыхъ -- мѣста исцѣленій и чудесъ. Города, о которыхъ съ описаніемъ ихъ дворцовъ и храмовъ, распространяются писатели древности, исчезли; они стерты съ лица земли нашествіями враговъ и покоятся подъ грудами мусора и развалинъ. Нынѣшніе города являются мѣстомъ жительства ремесленниковъ, среднихъ и высшихъ классовъ.
   Нищіе и богачи, духовные и свѣтскіе вельможи живутъ рядомъ, роскошь и убожество кидаются одновременно въ глаза зрителямъ. Грязныя незамощенныя улицы тянутся, изгибаясь, межъ глухихъ стѣнъ построекъ, лишенныхъ оконъ, къ серединѣ города, къ базару, который днемъ кишитъ народомъ, такъ какъ это не только мѣсто для торговли, по биржа, клубъ, мѣсто встрѣчъ, свиданій, знакомства, а главное -- мѣсто, гдѣ собраются и откуда распространяются новости дня. Базаръ это многоголовая, живая газета, такъ какъ газетъ, афишъ и плакатовъ на Востокѣ не знали. Каждый житель города неизмѣнно повертится нѣсколько разъ въ день на базарѣ, куда являются и всѣ пріѣзжіе -- купцы, носильщики, люди, отдающіе въ наемъ лошадей, верблюдовъ и муловъ, слуги, каравановожатые, дервиши, солдаты, бродяги и даже разбойники.
   Потолкавшись въ галдящей кучѣ этихъ разношерстыхъ, разноцвѣтныхъ и разноплеменныхъ людей, горожанинъ узнаетъ всѣ новости утромъ, днемъ и вечеромъ.
   Соотвѣтственно нравамъ мусульманскаго востока домашняя жизнь горожанъ носитъ замкнутый характеръ. Домъ зажиточнаго персіянина обращенъ къ улицѣ глухой стѣной, какъ бы обозначая этимъ, что все происходящее за его стѣнами никого не касается и не должно привлекать ничьихъ любопытныхъ взоровъ. Какъ въ деревняхъ, постройки, возводятся большею частью изъ непрочнаго матеріала -- глинобитныя или изъ сырцоваго кирпича. Они легки, т. е. стѣны тонки и въ сторонѣ, обращенной во дворъ и садъ, по возможности, ажурны, т. е. имѣютъ много окопъ, такъ какъ иначе въ комнатахъ было бы слищкомъ душно. Потолокъ въ городахъ сѣверной Персіи просто камышевое плетенье, покоящееся на тонкихъ тополевыхъ балкахъ, которыя быстро сгниваютъ. Поэтому обвалъ потолка самая обыкновенная и довольно безопасная катастрофа. Сквозь его неплотный покровъ свободно сыплется пыль, просачивается дождевая вода съ грязью, нерѣдко съ звучнымъ шлепкомъ падаетъ скорпіонъ или другой гадъ.
   Домъ построенъ обыкновенно покоемъ, охватывая своими крыльями садъ, въ глубинѣ котораго виднѣются зданія второй половины хозяйства: тамъ "апдерунъ" -- гаремъ, царство женщинъ и дѣтей, гдѣ, впрочемъ, глава дома проводитъ все свободное время. Мужская половина, "бирунъ", обращена своей ажурной стѣной, пробитой арками, окнами и окошечками съ затѣйливыми переплетами и стеклами въ восточномъ вкусѣ къ саду и имѣетъ передъ собою "мерхенъ". Это мелкій, круглый или четырехугольный бассейнъ воды, окруженный цвѣтами, иногда съ фонтаномъ посрединѣ. Подобно тому, какъ персіяне любятъ яркія краски въ одеждѣ, въ убранствѣ домовъ, въ украшеніяхъ мечетей и дворцовъ, они необыкновенные любители цвѣтовъ.
   Поэтому яркіе, благоухающіе цвѣты, посаженные въ горшки, окружаютъ мерхенъ, какъ пестрый и душистый вѣнокъ. Въ знойные часы дня окна затянуты пестрыми занавѣсками, и надъ дворомъ протягиваютъ защищающій отъ солнца полотняный навѣсъ.
   Внутренность домовъ, гдѣ держатся старыхъ обычаевъ, поражаетъ отсутствіемъ мебели. Кирпичный полъ застланъ коврами. Всюду валяются подушки-валики, стоитъ неизбѣжный наргилэ (кальянъ), богатыя украшенія котораго свидѣтельствуютъ, что сей курительный приборъ представляетъ предметъ постояннаго употребленія и является средоточіемъ общаго вниманія. Стѣны расписаны подчасъ съ большимъ вкусомъ яркимъ и сложнымъ цвѣточнымъ узоромъ, хотя теперь ихъ чаще оклеиваютъ привозимыми изъ Европы обоями. Пестрые изразцы, рѣшетчатыя окна, занавѣсы, своеобразная восточная посуда и ковры производятъ на первый взглядъ пріятное впечатлѣніе, но при ближайшемъ соприкосновеніи съ ними европеецъ убѣждается, что персидскій комфортъ, удобства и чистота далеко не соотвѣтствуютъ его требованіямъ.
   Въ очень богатыхъ домахъ можно наблюдать странное смѣшеніе азіатскаго и европейскаго убранства. Архитектура многихъ зданій въ Тегеранѣ и другихъ большихъ городахъ, напр., гостиницъ, носитъ совершенно европейскій стиль. Внутри домовъ множество предметовъ обстановки указываютъ, что богатые персіяне рѣшительно отстаютъ отъ національныхъ обычаевъ. Но все это пока крайне нелѣпо и смѣшанно. Въ особенномъ почетѣ громадные канделябры, люстры и лампы со множествомъ хрустальныхъ подвѣсокъ. Богачи положительно хвастаютъ другъ передъ другомъ обиліемъ и разнообразіемъ своихъ освѣтительныхъ приборовъ.
   Въ бирунѣ персіянинъ принимаетъ посѣтителей и гостей, занимается дѣлами, но не живетъ. Поэтому убранство здѣсь напоказъ. Персіянинъ-купецъ старается роскошью домашняго убранства внушить посѣтителямъ преувеличенное мнѣніе о своемъ процвѣтаніи.
   Настоящимъ жильемъ персіянина является андерунъ, раздѣленный по числу женъ на отдѣльныя помѣщенія. Здѣсь персіянинъ проводитъ досуги, которыхъ у него, какъ у всякаго восточнаго человѣка, больше, чѣмъ хлопотъ и дѣла.
   Здѣсь онъ кушаетъ свои пловы {Пловъ -- мясное кушанье (баранина, курица) съ рисомъ, джилау -- жареное мясо, кебабъ -- мясо, нарубленное кусочками.}, джилау и кебабы, и куритъ несчетное число наргилэ, разбираетъ домашнія дрязги -- дѣло весьма сложное, когда женъ нѣсколько, и много прислуги. Спятъ персіяне на полу, на коврахъ или тонкихъ тюфякахъ, въ жаркое время въ саду или на плоскихъ крышахъ.
   Даже въ большихъ городахъ грязь, пыль, зловоніе и зной допекаютъ лѣтомъ обитателей такъ сильно, что, какъ у насъ, всякій человѣкъ съ кое-какими средствами стремится выѣхать и жить за городомъ "на дачѣ".
   Что сказать о нравахъ персіянъ? Съ внѣшней стороны, какъ у народа съ древней культурой, съ установившейся религіей, представители разныхъ званій персидскаго народа обнаруживаютъ такія же различія, какъ у насъ. Для взаимныхъ отношеній существуетъ цѣлый церемоніалъ привѣтствій, цвѣтистыхъ и замысловатыхъ, часто съ цитатами стиховъ собственнаго сочиненія или заимствованныхъ у наиболѣе популярныхъ поэтовъ, съ поднесеніемъ подарковъ, напр., блюда плодовъ, на которые надо отвѣчать по крайней мѣрѣ тѣмъ же.
   Восточная жизнь съ ея базарами, торговлей и торгашествомъ, постоянными странствіями по торговымъ дѣланъ и по богомольямъ, неизбѣжно связана съ извѣстнымъ гостепріимствомъ, вѣжливостью и пріятнымъ обращеніемъ. Но за этими формами скрывается въ Персіи глубокое развращеніе. Льстивымъ фразамъ, клятвеннымъ увѣреніямъ и обѣщаніямъ тамъ нельзя вѣрить. На каждомъ шагу надо опасаться обмана, а найти управу нѣтъ почти никакой возможности.
   Всѣмъ порокамъ своего отечества персіянинъ научается съ ранняго дѣтства въ нѣдрахъ собственной семьи. Коранъ разрѣшаетъ мусульманамъ многоженство и вмѣстѣ съ тѣмъ клеймитъ женщину, по сравненію съ мужчиной, какъ существо низшаго разряда, рабу, не могущую имѣть своей воли. Хотя имѣть нѣсколько женъ могутъ лишь люди состоятельные, а большая часть простонародья довольствуется одной женой, но и къ ней, какъ ко всѣмъ женщинамъ семьи, отношеніе иное, чѣмъ къ мужчинамъ. Самые близкіе люди къ ребенку -- мать, сестры, существа низшія и нечистыя, предметъ торговли, люди, которыхъ часто стараются сбыть съ рукъ, такъ какъ бракъ въ Персіи не что иное, какъ покупка жены, а въ бѣдныхъ и захолустныхъ деревняхъ отцы нерѣдко освобождаются отъ лишнихъ дочерей простой продажей, или же для соблюденія приличія мулла за скромное вознагражденіе "вѣнчаетъ" дѣвушку съ покупателемъ и заключаетъ такъ называемый временный бракъ, "зигэ". Разводъ очень легокъ по Корану, и кромѣ того разрѣшены временные браки на сроки даже до трехъ дней. У состоятельныхъ людей, гдѣ нѣсколько женъ, семейная жизнь настоящая школа развращенія.
   Прежде всего жёны въ андерунѣ ничего не дѣлаютъ, такъ какъ всѣ работы исполняетъ прислуга, даже бѣлье моютъ мужчины-прачки. Прислугой полонъ дворъ, такъ какъ многочисленность ея, свидѣтельствуя о богатствѣ и знатности хозяина, льститъ его тщеславію. Особый привратникъ, дадандаръ, стоитъ у дверей, особый слуга приставленъ къ наргилэ, другой готовитъ для хозяина кофе, новый слуга для посылокъ, при лошадяхъ и т. д. Каждая жена со своими дѣтьми, со своимъ штатомъ прислуги занимаетъ особое помѣщеніе, и каждая стремится занять господствующее положеніе и устроить такъ, чтобы ея дѣти пользовались исключительнымъ положеніемъ. Поэтому интриги, ложь, клевета, обманъ и достиженіе своихъ желаній какими бы то ни было средствами, безпрерывныя ссоры, драки, дрязги, въ которыхъ наравнѣ съ господами участвуетъ прислуга, воровство, хищенія и самые низкіе пороки свиваютъ себѣ прочное гнѣздо въ семьѣ зажиточнаго персіянина. Обыкновенно, чѣмъ богаче и многолюднѣе домъ, тѣмъ ужаснѣе семейная атмосфера.
   За семьей слѣдуетъ школа. Мусульмане очень уважаютъ всякія знанія и науку, но о томъ и другомъ они имѣютъ самыя слабыя представленія. Все знаніе сосредоточено въ Коранѣ, и грамотѣ учатся для того, чтобы читать священную книгу. Школа -- грязное помѣщеніе, куда дѣти ходятъ очень неправильно. Тамъ обучаютъ сперва азбукѣ и письму, а затѣмъ приступаютъ къ чтенію сначала легкихъ, а потомъ трудныхъ главъ Корана, пока не прочтутъ его весь, но читаютъ его безъ толкованій или же съ кривотолками, потому что учитель первый невѣжда. Обыкновенно онъ самъ умѣетъ лишь читать знакомыя книги, пишетъ и знаетъ счетъ по деньгамъ. О вычитаніи и дѣленіи, не говоря про начатки геометріи и другихъ наукъ, онъ не имѣетъ и понятія.
   Такъ какъ плата за обученіе скудная, то учитель больше занятъ другимъ -- въ школу, прерывая ученіе, то и дѣло являются разныя личности: одному надо написать письмо, другому составить закладную, вексель или какое-нибудь прошеніе. Ученики въ это время начинаютъ возиться, а за этимъ слѣдуетъ расправа -- знаменитое наказаніе палками по пяткамъ. Покончивъ съ Кораномъ, ученики высшаго класса приступаютъ къ чтенію персидскихъ классиковъ -- стиховъ Саади Ширазскаго изъ сборника Гулистанъ или Бостанъ. Большая часть стиховъ воспѣваетъ утѣхи жизни и часто неприличны до невѣроятія, тѣмъ не менѣе ихъ читаютъ вслухъ передъ дѣтьми всѣхъ возрастовъ. Этимъ обыкновенно и заканчивается образованіе персіянина, если онъ не собирается стать духовнымъ лицомъ. Персіянъ, получившихъ европейское образованіе, очень мало. Къ семейной обстановкѣ и школьному образованію присоединяется великая школа жизни, которую ребенокъ проходитъ на улицахъ, на базарахъ и вездѣ, гдѣ сталкивается съ людьми.
   Здѣсь передъ нимъ развертываются картины ужасающаго произвола и насилія съ одной стороны, безправія, униженія и ничѣмъ не ограниченнаго лицемѣрія, ханжества и обмана -- съ другой..Въ Персіи всякій обыватель можетъ уменьшить или ослабить градъ сыплющихся на него несчастій лишь покорностью, льстивымъ низкопоклонствомъ, обманомъ, ловкостью, хитростью и взятками, Лѣстница подобныхъ добродѣтелей становится все шире по мѣрѣ того, какъ персіянину удается достигать все болѣе и болѣе высокихъ служебныхъ степеней или богатства.
   

ГЛАВА IV.
Персидское правительство.

Власть шаха.-- Нравы двора.-- Продажность чиновниковъ и торговля должностями, титулами и орденами.-- Управленіе провинціями.-- Взиманіе налоговъ.-- Положеніе губернатора.-- Армія.-- Духовенство,

   Въ Персіи не было правительства, какъ его понимаютъ въ Европѣ. Власть шаха выросла изъ завоеванія и господства кочевниковъ надъ земледѣльцами. Власть его надъ кочевниками осталась прежней, т. е. очень ограниченной, а власть надъ земледѣльцами превратилась въ полный деспотизмъ, какой только допускается мусульманской религіей. Поэтому правительство въ Персіи большая организованная шайка вокругъ шаха, цѣль которой сохраненіе власти для быстрѣйшаго обогащенія. Среди персіянъ немало людей способныхъ и даровитыхъ, но тамъ рѣдки люди образованные. Министръ, его секретарь, губернаторъ провинціи, вообще самые вельможные люди очень часто ничѣмъ, кромѣ счастливаго положенія, не отличаются отъ наряднаго своего слуги, торчащаго у дверей. Поэтому ловкій пронырливый слуга, всякій пройдоха проходимецъ, темная личность легко находятъ доступъ къ высшимъ должностямъ. Тамъ нѣтъ сословій, которыя закрываютъ дорогу людямъ низкаго званія наверхъ, а ученость, образованіе и спеціальныя знанія, необходимыя, напр., для министра финансовъ, военнаго, не имѣютъ никакой цѣны, въ нихъ нѣтъ пока надобности.
   Шахъ не правитъ, а царствуетъ, то-есть выбираетъ себѣ главнаго министра (садразама), другихъ сановниковъ и предоставляетъ имъ возиться съ скучнымъ дѣломъ управленія. За собой шахъ оставляетъ право сказать послѣднее слово, выражать свою державную волю, капризъ которой есть высшій законъ. Главное занятіе его -- разнообразнѣйшія удовольствія, забавы и развлеченія.
   То шахъ у себя въ дачномъ дворцѣ проводитъ дни и ночи въ гаремѣ, то отправляется на охоту. Визирь и министры, каждый потихоньку другъ отъ друга, испрашиваютъ себѣ аудіенціи, устраиваютъ свои дѣла, лгутъ и клевещутъ, подставляя ногу другъ другу, всѣмъ врагамъ соперникамъ. Главное средство втереться въ милость -- лесть: въ стихахъ и прозѣ шаха превозносятъ выше Дарія и Нуширвана по храбрости, выше Аббаса по мудрости. Стоитъ шаху убить на охотѣ медвѣдя, подвигъ этотъ воспѣваютъ, какъ нѣчто небывалое въ мірѣ. Путешествіе шаха по Европѣ расписываютъ въ длинной напыщенной прозѣ, сравнивая каждый шагъ его съ дѣяніями Искандера {Александра Македонскаго.}.
   Дворъ шаха, множество женъ съ прислугой и дѣтьми, толпы челяди -- настоящее гнѣздо всевозможныхъ интригъ и самыхъ грязныхъ происковъ. Ближайшіе окружающіе шаха люди -- родственники, принцы крови. Жены попадаютъ въ гаремъ за красоту и часто бываютъ родомъ изъ низшихъ слоевъ населенія. Всякими правдами и неправдами онѣ вытягиваютъ изъ ничтожества своихъ родственниковъ, такъ или иначе устраиваютъ ихъ при дворѣ или на выгодныя должности, а такъ какъ путь къ тому интриги, клевета, навѣты, подкупы, то можно себѣ представить, въ чемъ погрязли эти люди съ пышными титулами, но безъ всякаго образованія.
   Управленіе, которое крайне несложно, предоставлено министрамъ и великому визирю. Въ сущности правительство въ Персіи не дѣлаетъ ничего. Главное, если не исключительное дѣло, это сборъ налоговъ, податей и взиманіе всякихъ пошлинъ, но и это дѣло упрощено до крайности. Тамъ нѣтъ сложной системы управленія, построенной на цифрахъ, на правилахъ и законахъ. Никому нѣтъ дѣла до того, сколько жителей въ городѣ, въ области, сколько обработанной земли, сколько провозится товаровъ черезъ таможню.
   Главная цѣль всякаго администратора просто собрать какъ можно больше налоговъ, представить положенное въ казну, а излишекъ обращать въ свою пользу. Какая-нибудь важная отрасль управленія, министерство, умѣщается въ нѣсколькихъ мѣшкахъ и сумкахъ въ рукахъ одного или нѣсколькихъ министерскихъ секретарей. Бездѣлье, состоящее въ ѣдѣ, питьѣ, выслушиваніи сплетенъ, разсказовъ, анекдотовъ, болтовни и новостей, хожденіе въ гости заполняютъ время вельможи-администратора, поскольку онъ не тратитъ время на самое главное свое дѣло, на разныя интриги съ цѣлью сохранить должность, получить высшую или устранить соперниковъ и враговъ. Разныя темныя личности въ роли посредниковъ къ услугамъ для такового рода дѣлъ. Къ нимъ же, а не прямо къ министру или губернатору, всего выгоднѣе обращаться за всякимъ дѣломъ. Они ведутъ переговоры о предоставленіи иностраннымъ компаніямъ и предпринимателямъ разныхъ привилегій и льготъ, они вліяютъ на процессы, исхлопотываютъ ордена и титулы. И такъ какъ въ Персіи все сверху донизу продажно, то всякое дѣло устраиваетъ по своему желанію тотъ, кто больше даетъ.
   Такимъ образомъ всѣ должности, всѣ отличія, всѣ отрасли управленія представляютъ просто предметъ выгодной торговли. Одинъ за опредѣленную сумму откупаетъ таможню, другой пріобрѣтаетъ цѣлую пачку дипломовъ съ печатями и подписями на разные ордена и титулы, которые предлагаетъ любому богатому и тщеславному человѣку. Какой-то купецъ, поставщикъ шахскаго двора, нажилъ этимъ почтенное состояніе. Онъ ежегодно запасался полусотней пожалованій ордена Льва и Солнца и разъѣзжалъ по Россіи и заграницѣ, продавая ихъ по цѣнѣ отъ 600 до 1000 рублей. Особую отрасль составляетъ продажа титуловъ, которыхъ нѣсколько сотъ, въ родѣ "Блистательная звѣзда Царства", "Врачъ Царства", "Гордость Царства", "Острый мечъ Царства", Привратникъ Царства", "Палецъ Царства", "Вѣстникъ добрыхъ вѣстей Царства", "Невинность Царства", Облако Царства", и т. п. Такъ какъ никто изъ высшихъ должностныхъ лицъ не увѣренъ въ своемъ положеніи и судьбѣ, и главнымъ средствомъ обезпечить себя являются деньги, то дѣятельность чиновника превращается въ настоящій грабежъ: грабятъ казну и грабятъ подданныхъ съ тѣмъ, чтобы большую часть награбленнаго переплатить посредникамъ и лицамъ, отъ которыхъ зависитъ судьба -- любимому шахскому слугѣ при наргилэ, любимой женѣ и ея родственникамъ, просто любимцу и нужному человѣку. Любимцы эти, фавориты и нужные люди постоянно смѣняются: одинъ не угодилъ, другого оклеветали, третій слишкомъ запутался въ какомъ-нибудь хищеніи, въ интригѣ и слетѣлъ съ мѣста, а то угодилъ въ тюрьму или на тотъ свѣтъ. И вотъ платить надо снова, надо входить въ сношенія съ новой шайкой посредниковъ.
   Доступъ къ самому важному лицу, наприм., къ садразаму очень легокъ. У воротъ его дома толкутся ферраши, полицейскіе или слуги въ расшитыхъ кафтанахъ. Надо дать взятку и очень небольшую ихъ начальнику, феррашъ-баши. Тотъ докладываетъ секретарю. Секретарю тоже надо сунуть, и черезъ мгновеніе проситель уже стоитъ предъ очами министра. Если онъ чѣмъ не угодилъ, то очень часто пріемъ кончается тѣмъ, что по зову министра влетаютъ ферраши, пинками и палками выволакиваютъ злополучнаго челобитчика и не отстаютъ, пока несчастный не сунетъ каждому по нѣскольку монетъ.
   Управленіе провинціями предоставлено губернаторамъ, хакимамъ. Часто это принцы крови или мѣстные ханы, эмиры кочевыхъ племенъ, съ которыми надо жить въ мирѣ. Но еще чаще губернаторы просто проходимцы, запасшіеся покровителями, титулами и хорошо платящіе за право занимать должность. Это маленькія провинціальныя подобія шаха. Бездѣліе и развлеченія, сборъ налоговъ, для чего губернаторъ выѣзжаетъ во главѣ настоящей шайки грабителей, сношенія съ нужными людьми -- все ихъ дѣло. Всякое появленіе ихъ на улицѣ города, всякій выѣздъ -- настоящее несчастіе. Идетъ такой вельможа въ пышной одеждѣ съ цѣлой свитой чиновниковъ и прихлебателей, съ толпой феррашей по улицѣ, и всѣ должны почтительно склоняться, а на базарѣ палки феррашей работаютъ, какъ цѣпа на молотьбѣ, расчищая дорогу "Вѣстнику добрыхъ слуховъ Царства".
   Ферраши не получаютъ никакого жалованья. Въ свободное время они ходятъ по базару, по улицамъ возлѣ караванъ-сараевъ, вообще, гдѣ полюднѣе, и жадно высматриваютъ. Стоитъ гдѣ случиться ссорѣ и шуму -- булочникъ подрался съ мясникомъ, торговецъ кого-то обмѣрилъ, просто какая-нибудь кучка собралась, они уже тутъ, хватаютъ, волокутъ и либо отпускаютъ жертву за вознагражденіе, либо, если обиженный настаиваетъ, тащутъ на судъ. Судъ -- настоящее развлеченіе для скучающаго правителя и чаще всего кончается присужденіемъ къ обычному наказанію, "фелеккэ", -- битье по пятамъ, что и выполняется публично при густой толпѣ зѣвакъ. Присужденный къ подобному наказанію за какую-нибудь серьезную продѣлку, если имѣетъ средства, всегда можетъ избавиться отъ него. На лобномъ мѣстѣ подкупленные палачи исправно бьютъ плетями по палкѣ, къ которой привязанъ преступникъ ступнями вверхъ, а надзиратель считаетъ удары, точно онъ не твердъ въ счетѣ: 20, 31, 42, и т.д. Бѣдняки, конечно, отдуваются своими боками. Обрѣзать за обвѣсъ уши, продѣть въ носовую перегородку палочку и водить вора по базару за веревку, привязанную къ ней, какъ вьючнаго верблюда, обычное дѣло.
   Крупные грабежи и хищенія сплошь и рядомъ дѣло самихъ правителей. Въ Хорасанѣ и Мазандеранѣ губернаторы часто входили въ соглашеніе съ туркменами, указывая имъ богатыхъ людей, время и мѣсто, удобныя для нападенія на нихъ и уводавъ плѣнъ. Разбойники, конечно, дѣлились съ ними. Даже за предѣлами отечества персіянинъ не ускользаетъ отъ жадныхъ когтей чиновниковъ правительства. Такъ персидскіе посланники и консулы зорко слѣдятъ за персидскими поданными, живущими за границей, и всегда умѣютъ устроить такъ, чтобы воспользоваться имуществомъ богатаго персіянина, скончавшагося за предѣлами отечества.
   То, что называютъ закономъ, не имѣетъ никакого значенія въ Персіи. Если даже правительству придетъ ненарокомъ въ голову какое-нибудь полезное мѣропріятіе, оно остается совершенно втуне. Напр., какъ-то въ голодный годъ былъ запрещенъ вывозъ риса изъ гаваней сѣверной Персіи. Между тѣмъ рисъ открыто грузили на суда, только губернаторъ получалъ опредѣленную сумму съ каждаго мѣшка и спокойно дѣлалъ видъ, что ничего не видитъ. Всякая отрасль правленія, всякая должность не что иное какъ средство и возможность ко всякаго рода вымогательствамъ, которыя положительно дѣлаютъ жизнь персіянъ адомъ. "Если шахъ сорветъ съ дерева яблоко, слуги его вырвутъ дерево съ корнемъ", говоритъ персидская пословица. Дѣйствительно, захотѣлось губернатору выѣхать на охоту, но не хватаетъ лошадей. Ферраши его бѣгутъ на базаръ и хватаютъ всѣхъ встрѣчныхъ лошадей, не разбирая, чѣмъ нагружены и чьи онѣ. И вотъ начинается смятеніе: всѣ бѣгутъ, скачутъ изъ города вонъ, прячутъ лошадей и прячутся сами. Джапары, т. е. люди, отдающіе въ наемъ вьючный скотъ, безъ котораго въ Персіи немыслима никакая торговля, исчезаютъ на недѣлю, на двѣ; купцы не ѣдутъ въ городъ, а изъ города ни пріѣзжіе, ни путешественники, ни торговцы не могутъ двинуться, потому что главнаго средства передвиженія, лошадей и муловъ, нельзя достать ни за какія деньги. Цѣлые дни къ губернатору водятъ заподозрѣнныхъ въ укрывательствѣ, наказываютъ палками, обираютъ, сажаютъ въ тюрьмы. Ферраши ходятъ съ набитыми карманами. Въ концѣ концовъ оказывается, что требовалось всего 20 коней, а въ результатѣ на недѣлю, на двѣ въ городѣ и округѣ прекратилось всякое движеніе.

0x01 graphic

   Даже такая важная отрасль, какъ армія, которая служитъ для поддержанія власти шаха, находится въ самомъ жалкомъ состояніи. Въ солдаты берутъ по набору, отъ котораго избавлены всѣ горожане и всѣ немусульмане. Такимъ образомъ эта повинность лежитъ на крестьянахъ. Каждое селеніе поставляетъ опредѣленное число солдатъ. Обыкновенно въ очередь стараются назначить людей, негодныхъ къ работѣ -- стариковъ или очень молодыхъ. Что-нибудь похожее на войско существуетъ только въ Тегеранѣ, возлѣ шахской резиденціи. Вездѣ въ другихъ мѣстахъ солдатъ можно принять за что угодно, только не за воиновъ. Грязные, оборванные, босые, дряхлые старики и безусые мальчишки, сбродъ, соблазненный тѣмъ, что солдатъ тоже можетъ грабить -- вотъ персидское войско.
   "Впередъ!" командуетъ начальникъ. "Постой", кричитъ какой-нибудь воинъ, "башмакъ потерялъ!".
   Отбывъ какое-нибудь дежурство у воротъ развалившейся крѣпости или выполнивъ дѣйствія, которыя должны изображать ученье, солдаты разсыпаются по своимъ дѣламъ: одинъ мясникъ на базарѣ, другой стоитъ съ лоткомъ, третій прислуживаетъ въ харчевнѣ., это происходить потому, что солдаты, какъ и народъ, предметъ грабительства своего начальства. Не только высшее офицерство, но и низшее старается положить себѣ въ карманъ возможно больше изъ тѣхъ денегъ, какія отпускаются на войско. А такъ какъ солдатамъ ѣсть, пить надо, то начальство едва ли даже, не поощряетъ ихъ заниматься какимъ-нибудь дѣломъ, чтобы добыть средства къ жизни.
   Походъ или передвиженіе изъ одного гарнизона въ другой настоящій набѣгъ. Поклавъ свои никуда негодныя ружья на муловъ, солдаты разсыпаются по сторонамъ дороги и просто-напросто грабятъ сады и огороды, останавливаютъ проѣзжихъ, требуя табакъ, хашишъ {Хашишъ -- тѣсто, заключающее опіумъ, надушенное, продается въ видѣ палочекъ или въ другой формѣ. Въ такомъ видѣ опіумъ распространенъ во всей Передней Азіи.} и деньги. Завидя это воинство издали, всѣ спѣшатъ свернуть подальше съ дороги, а несчастные крестьяне безпомощно стоятъ и спокойно смотрятъ, какъ плоды ихъ труда топчутъ и суютъ въ мѣшки. Гдѣ надо, войска никогда не бываетъ. Сплошь и рядомъ горожане мѣсяцами сами чѣмъ попало отбиваются за полуразрушенными стѣнами своихъ городовъ отъ нападенія хищныхъ курдовъ, и когда, наконецъ, по минованіи надобности является воинство изъ Тегерана, всѣ возсылаютъ мольбы, чтобы защитники отечества поскорѣе убрались вспять.
   Безграничный произволъ и суевѣрное невѣжество всѣхъ и каждаго дали возможность сохраниться древнему обычаю "убѣжища", "бестъ" или "бастъ". Въ каждомъ почти городѣ есть мѣста, которыя служатъ бестомъ. Большею частью это мечети съ гробницами высокочтимыхъ святыхъ. Но и другія мѣста служатъ для этой цѣли. Такъ, въ Тегеранѣ стоитъ на площади старинная пушка, окруженная оградой -- она служитъ бестомъ. Дома духовныхъ лицъ, особенно важныхъ, тоже бестъ. Наконецъ бестомъ сдѣлались помѣщенія иностранныхъ посольствъ и дома иностранцевъ. Бестъ, это мѣсто, куда скрывается преступникъ, человѣкъ, преслѣдуемый за дѣло и безъ вины, всякій, опасающійся чего-либо отъ правительственныхъ лицъ.
   Пока онъ въ бестѣ, суевѣрный обычай останавливаетъ преслѣдователей. "Проходя по улицамъ Тегерана, можно иногда наблюдать за-желѣзной рѣшеткой старинной пушки злосчастнаго халатника, который, провинившись, успѣлъ прыгнутъ за рѣшетку", разсказываетъ одинъ путешественникъ. "Проходящая публика обыкновенно довольно сочувственно относится къ такимъ несчастнымъ и подаетъ имъ сквозь рѣшетку хлѣбъ, воду и мелкую монету. При этомъ ни полиція, ни стоящій у рѣшетки оборванный часовой никогда никому не препятствуютъ заниматься такой благотворительностью; каждый изъ нихъ знаетъ, что завтра самъ можетъ очутиться въ бестѣ. Если принять въ расчетъ скоропалительность персидскаго правосудія, а еще болѣе, то, что бѣдняку персу нечѣмъ откупиться, то отсюда становится понятнымъ, что бѣгство въ такое мѣсто, откуда никакія силы, даже самъ шахъ, не посмѣютъ извлечь убѣжавшаго, является предохранительнымъ клапаномъ противъ взрыва дикаго произвола".
   Но есть въ Персіи часть населенія, которая, если не вполнѣ свободна отъ страха предъ деспотомъ и его слугами, то въ большей или меньшей степени обезпечена отъ преслѣдованій и вымогательствъ. Даже болѣе того -- внушаетъ къ себѣ почтеніе, а временами беретъ на себя борьбу съ произволомъ и защиту отъ него населенія. Это духовенство, которое въ Персіи очень многочисленно и состоитъ изъ разнообразныхъ лицъ. Всякій, обучившійся богословію въ высшихъ школахъ, въ медрессэ при мечетяхъ, становится духовнымъ, но лишь часть ихъ достигаетъ привилегированнаго положенія -- богатства и знатности. Большая часть перебивается кое-какъ, эксплуатируя суевѣрныя чувства народа. Кромѣ этихъ обученныхъ богослововъ существуетъ множество самозванныхъ. Особенно многочисленны дервиши, представляющіе смѣшанную массу, въ которой часто не отличить бродягу-лѣнтяя, пройдоху, фокусника и вымогателя отъ человѣка, искренне охваченнаго духовной жаждой, отчаявшагося во всемъ и ищущаго послѣдняго прибѣжища въ ничтожной жизни бездомнаго нищаго.
   Такъ какъ въ Коранѣ сосредоточена не только вся мудрость вѣры, но заключаются всѣ правила практической жизни, то кромѣ духовнаго руководства народомъ, какъ обученіе и толкованіе догматовъ и обрядовъ религіи, отправленіе богослуженія и т. п., на духовенствѣ лежитъ судъ и множество другихъ, часто очень выгодныхъ, обязанностей.
   Всякаго рода семейныя дѣла -- бракъ, разводъ, семейный раздѣлъ, наслѣдованіе; разныя торговыя сдѣлки -- купля, продажа, залогъ, долговыя обязательства, писаніе и составленіе разнообразнѣйшихъ документовъ, все это отправляется духовенствомъ. Эти дѣла, кромѣ обычнаго вознагражденія, доставляютъ духовнымъ лицамъ множество случаевъ къ обогащенію честнымъ, а больше безчестнымъ путемъ. За немногими исключеніями лицъ святой жизни духовные заражены всѣми пороками высшихъ и низшихъ классовъ.
   Несмотря на испорченность, на ничтожность и бездѣятельность, духовные въ Персіи господствуютъ надъ умами людей. Власть ихъ надъ душами темнаго народа, опутаннаго цѣпями тяжкихъ страданій и лишеній, положительно безгранична, и потому духовенство въ Персіи -- громадная сила, передъ которой безсильно трепещутъ даже высокопоставленные деспоты. Но силу свою на пользу народа духовные проявляютъ крайне рѣдко.
   Если продѣлки какого-нибудь аги, дарагана (градоначальника), а то и губернатора доводятъ людей до отчаянія, то случается, что общее возмущеніе находитъ себѣ вождя въ какомъ-нибудь чтимомъ улемѣ, муштегидѣ или дервишѣ. Даже въ Табризѣ случалось наблюдать такія сцены: въ одинъ прекрасный день по городу начинается смятеніе. На базарѣ суматоха, спѣшно закрываютъ лавки, вооруженные люди, сломя голову, мчатся по одному направленію съ криками "священная война! священная война!" Что же оказывается? Какой то дервишъ, одѣвшись въ саванъ и размахивая ятаганомъ, проповѣдуетъ священную войну противъ тирана. Во главѣ вооруженной, нафанатизированной толпы онъ направляется къ дому управителя, слуги котораго въ страхѣ разбѣжались и попрятались, и вытаскиваетъ притѣснителя изъ убѣжища, гдѣ тотъ спрятался, на улицу. Страшные побои, кончающіеся смертью или искалѣченіемъ, облегчаютъ чувства взбѣшеннаго населенія и, удовлетворивъ свою месть, люди расходятся. Обыкновенно подобныя вспышки проходятъ безнаказанно, потому что министры и губернаторы отлично знаютъ, какимъ вліяніемъ пользуются духовные, и не считаютъ удобнымъ возстановлять ихъ противъ себя. На это правительство рѣшается лишь для борьбы съ движеніями, поднятыми какой-либо сектой, не пользующейся покровительствомъ правовѣрнаго духовенства. Такъ было подавлено возмущеніе бабидовъ, а самъ Бабъ и приближенные его погибли среди ужасныхъ пытокъ.
   Есть въ Персіи время въ году, когда религіозныя чувства, -- воодушевленіе, фанатизмъ и покаянное настроеніе охватываютъ почти все населеніе, когда на первый планъ выступаютъ, словно актеры, духовные всѣхъ званій. Это бываетъ въ мухареммъ, постъ, установленный для шіитовъ въ память страданій и гибели имамовъ Али и Хуссейна со всѣмъ ихъ родомъ. Постъ длится цѣлый мѣсяцъ -- съ половины апрѣля до середины мая. Время это напоминаетъ недѣлю страстей Господнихъ въ католическихъ странахъ.
   Во всѣхъ городахъ на особо устроенныхъ мѣстахъ -- на площади, на дворѣ мечети или караванъ-сарая, украшенныхъ подобающимъ образомъ хоругвями и вывѣсками съ соотвѣтствующими надписями, происходятъ чтенія повѣсти объ Али и Хуссейнѣ, такъ называемыя "марси". Чтецами являются муллы. Чтецы этихъ марси наперерывъ соперничаютъ другъ съ другомъ. Пользуясь событіями, какъ они сохранились въ мусульманской исторіи, каждый старается облечь драму гибели Али и Хуссейна въ возможно болѣе сильную, драматическую форму. Среди чтецовъ попадаются настоящіе ораторы, которые излагаютъ свою повѣсть съ такимъ искусствомъ, что волнуютъ души слушателей до самой глубины. Это впрочемъ и не такъ трудно. Слушатели, большею частью женщины, все люди изъ низкаго званія съ наболѣвшей, изстрадавшейся душой. Слезы, вздохи, плачъ и причитанія сопровождаютъ чтеніе, выражая глубоко потрясенное настроеніе толпы: покаяніе, жалость, возвышеніе надъ земнымъ, забвеніе тягостей жизни, вотъ что придаетъ этому моменту особое значеніе въ глазахъ шіитовъ. Постъ, частыя проповѣди, и усиленное посѣщеніе мечетей характеризуютъ мухареммъ.
   Въ большихъ городахъ не довольствуются драматическимъ чтеніемъ исторіи Али и Хуссейна. Тамъ устраиваютъ представленія, "тасіи", которыя длятся 10 дней и послѣдовательно изображаютъ сцены послѣднихъ дней святого семейства четвертаго имама. Мистеріи этого рода были распространены всюду въ Европѣ въ средніе вѣка. Изъ нихъ развился современный театръ.
   Въ Тегеранѣ тасіи происходятъ на громадномъ дворѣ одного зданія въ серединѣ города. Стѣны и ниши его обтягиваютъ краснымъ кумачомъ, сверху растилаютъ въ защиту отъ палящихъ лучей полосы ткани и посыпаютъ дворъ мокрымъ пескомъ. Кругомъ вдоль стѣнъ расположены галлереи и ложи для зрителей, а сценой служитъ высокій четырехугольный помостъ. Хоръ военной музыки и трубачи съ длинными, чуть не въ сажень трубами услаждаютъ народную толпу и богатыхъ зрителей, расположившихся поудобнѣе на мягкихъ коврахъ въ ложахъ, истинно восточной, раздирающей уши музыкой. Кругомъ море человѣческихъ головъ, слышенъ гулъ голосовъ, и больше всего шума и стрекотни раздается въ сторонѣ, гдѣ плотной массой расположились въ своихъ безобразныхъ одеждахъ женщины съ ребятами.
   Начало представленія возвѣщается заунывными звуками трубъ и появленіемъ актеровъ.
   Въ теченіе 10 дней сцена за сценой разыгрывается трогательная и полная разныхъ драматическихъ эпизодовъ исторія, въ которой тысячи зрителей принимаютъ искреннее участіе воплями: Али! Хуссейнъ! Вздохи, рыданія, біеніе въ грудь, потоки слезъ возбуждаютъ доморощенныхъ актеровъ, которые съ увлеченіемъ, порою даже талантливо изображаютъ кровожадныя фигуры тирановъ и покорныхъ волѣ судьбы мучениковъ. Кони, верблюды, палатки, толпы воиновъ и слугъ въ яркихъ платьяхъ, единоборства и битвы, прощанья съ родными, жаркія молитвы, приготовленія къ смерти и сцены кроваваго мучительства овладѣваютъ зрителями до такой степени, что толпа, какъ одинъ человѣкъ, слѣдитъ за развитіемъ драмы. Наибольшаго напряженія чувства зрителей достигаютъ въ день, когда представляется убійство Хуссейна. Въ этотъ день не видно ни одного сухого глаза. Вопли, вздохи, проклятія и угрозы невѣрнымъ сунитамъ, громкія рыданія оглашаютъ воздухъ, а груди и плечи зрителей покрываются синяками отъ частаго и сильнаго біенія.
   Въ концѣ поста по улицамъ подъ звуки жалобной восточной музыки движутся процессіи со знаменами, съ помостами, изображающими крѣпость, городъ или мечеть, съ разными эмблемами, какъ, напр., отрубленная рука Аббаса или траурныя носилки, которыя должны напомнить зрителямъ воображаемыя сцены изъ послѣднихъ дней жизни имама и его семьи.
   Въ западной Персіи и въ Закавказьѣ очень обычны самоистязатели, которые движутся рядами впереди процессіи. Одни идутъ, завѣшанные до пятъ бѣлыми мантіями. Лезвіемъ шашки или сабли они сѣкутъ себя по лицу, по лбу, такъ что физіономіи и бѣлый покровъ спереди залиты кровью. Другіе, обнаженные по поясъ или совсѣмъ, увѣсили себя разными орудіями пытки: замки ущемляютъ кожу, гвозди, кинжалы и разные другіе острые предметы проткнуты на груди, плечахъ и спинѣ, въ мышцы и подъ кожу. При каждомъ взмахѣ сабель, разсѣкающихъ кожу на лбу, они вопятъ "Я Хуссейнъ! Я Хассанъ!". Въ день смерти Хуссейна по улицамъ Тегерана и другихъ городовъ сквозь густую толпу народа движется длинная процессія: несутъ носилки съ актерами, изображающими густо утыканные стрѣлами и обагренные кровью трупы. Общее вниманіе привлекаетъ чучело льва, который при содѣйствіи спрятаннаго внутри человѣка жалобно стонетъ и посыпаетъ себѣ голову рубленой соломой въ знакъ того, что злодѣянія убійцъ Али и Хуссейна были таковы, что даже кровожадные звѣри выражали скорбь о гибели праведниковъ.
   Тяжкая доля персидскаго народа должна погружать многихъ даже крѣпкихъ духомъ людей въ состояніе безнадежнаго отчаянія, въ безысходно-мрачное настроеніе. Люди безсовѣстные пополняютъ ряды разбойниковъ, грабителей, мошенниковъ и лицъ темныхъ профессій, другіе предпочитаютъ вести голодную, но беззаботную жизнь дервиша.
   Множество дервишей бродитъ по дорогамъ, улицамъ городовъ, по базарамъ. Нерѣдко это молодые, даже красивые люди съ отпущенными волосами, рубище едва покрываетъ тѣло, въ рукахъ палка и чашка для собиранія милостыни. Иногда они соединяются въ группы и придумываютъ разнообразные способы выманить нѣсколько шахи и крановъ {Мелкія мѣдныя монеты.} изъ кармановъ зрителей. "Однажды, проходя по площади Табриза, разсказываетъ одинъ путешественникъ, мы увидѣли большую толпу, скучившуюся около кого-то и громко вопившую: "О Али!" Мы подошли, и я увидѣлъ множество базарной публики и мужиковъ, сидѣвшихъ кругомъ. Другіе стояли за ними. Посрединѣ два дервиша съ малолѣтними учениками своими восхваляли Бога и читали суры Корана. Одинъ изъ нихъ кричалъ: "всякій, кто еще громче крикнетъ "О Али!", того другомъ будетъ высокій Али за гробомъ". Самъ онъ, приложивъ руки ко рту, ревѣлъ во всю мочь: "О Али!" Толпа, въ которой было не меньше 200 человѣкъ, усердно подражала ему и тоже вопила: "О Али!"
   Затѣмъ я увидѣлъ, какъ дервишъ вытащилъ изъ-подъ плаща два или три ящика и принялся бормотать заклинанія, открывая ихъ крышки. Оттуда одна за другой выползали пестрыя, черно-красныя змѣи.
   На разные голоса онъ пѣлъ: "я произнесъ заговоръ, выходи. Изъ любви къ могучему льву (т. е. къ имаму Али), милая, милая змѣя, дикая змѣя!" Много онъ бормоталъ разныхъ словъ такъ быстро, что пѣна выступила у него на губахъ, и въ то же время закричалъ толпѣ, приказывая поднять руки. Всѣ повиновались. Затѣмъ дервишъ произнесъ нѣсколько молитвъ и приказалъ; "суньте всѣ руки въ карманы!". Всѣ опять повиновались. Онъ пробормоталъ новую молитву и крикнулъ: "все, что захватите горстью, отбросьте отъ себя!".
   И вотъ мѣдныя деньги, шахи, полшахи, посыпались со всѣхъ сторонъ, словно дождь, въ середину круга. Этотъ дервишъ навелъ какой-то суевѣрный страхъ на толпу. Люди воображали, что если не исполнятъ его приказаній, то не найдутъ оправданій ни на этомъ, ни на томъ свѣтѣ. Собравъ этимъ мошенническимъ способомъ деньги, вымогатели не удовлетворились добычей. Дервишъ вытащилъ на свѣтъ Божій сотню цвѣтныхъ листковъ съ отпечатанными на нихъ пестрыми картинками и текстомъ. "Это слово Высшаго, и неблагорожденный не можетъ видѣть его", сказалъ онъ. "Здѣсь одно изъ избранныхъ именъ Высочайшаго. Всякій, кто теперь пойдетъ прочь, очевидно, гнуснаго происхожденія, и я покажу листки лишь благорожденнымъ!" Никто изъ злополучныхъ зрителей, опасаясь навлечь на себя дурную славу, не сдѣлалъ попытки удалиться. "Дервишъ, закричалѣ другой проходимецъ, это все истые шіиты, возлюбленныя дѣти пророка. Слава Богу, здѣсь нѣтъ никого, про кого ты говорилъ. Покажи имя Высочайшаго, не лишай людей этой милости!" Дервишъ сталъ показывать листки. "Цѣна каждому изъ этихъ драгоцѣнныхъ даровъ превыше міра. Все же я продаю каждый за 1000 томановъ" {Томанъ около 1 р. 80 к.}. Товарищъ его вмѣшался. "Нѣтъ, хаджи дервишъ, это слишкомъ, не у всякаго имѣется столько денегъ. Пусть милость высокаго Али будетъ доступна всѣмъ. "И вотъ дервишъ сталъ спускать цѣну съ 1000 до 500, съ 500 до 100 томановъ, со 100 до одного и остановился на цѣнѣ въ 2 шахи мѣдныхъ денегъ. Началась дѣятельная распродажа, при чемъ дервишъ увѣрялъ всякаго, кто сохранитъ цвѣтную бумажку, что до истеченія года всѣ его долги окажутся уплаченными и самъ владѣтель талисмана совершитъ паломничество въ Мекку и въ другія святыя мѣста, и что въ концѣ концовъ всѣ дозволенныя желанія его сердца исполнятся, и что каждый домъ, гдѣ будетъ находиться эта бумажка, утромъ и вечеромъ будутъ посѣщать ангелы, а если ее завернуть въ саванъ, то.въ могилѣ Гиласъ и Шидадъ {Два злыхъ ангела, мучащихъ покойниковъ.} отвернутъ свое лицо отъ праведника".
   Эта сцена обнаруживаетъ не только несложные способы обмана, практикуемые безчисленными дервишами, но также еще болѣе удивительно наивное суевѣріе и темноту персидскаго простонародья.

0x01 graphic

   Но и люди, считающіеся по восточному образованными, такъ же легко подпадаютъ вліянію духовныхъ, въ рукахъ которыхъ, по ихъ мнѣнію, ключи отъ тайнъ человѣческой души въ семъ мірѣ и въ томъ. Отсюда глубокое вліяніе духовенства на всѣ слои народа. Стоитъ какому-нибудь фанатику муллѣ положить заклятіе на такія учрежденія, какъ телеграфъ, желѣзная дорога, и воспламененная толпа по одному слову готова ринуться на разрушеніе проклятаго новшества.
   Кочевники, которыхъ въ Персіи такъ много, живутъ нѣсколько лучше, чѣмъ масса персидскаго народа. Если и они не всегда сыты, то по крайней мѣрѣ меньше страдаютъ отъ произвола правителей. Случается, что ни хакимъ, ни самъ шахъ не въ состояніи сладить съ ними. Они уклоняются отъ повинностей и не повинуются шаху, а ссориться съ ними или вступать въ открытую борьбу бываетъ и невозможно по недоступности ихъ страны, гдѣ-нибудь въ горахъ, и неудобно: они опора персидскаго трона, самъ шахъ родомъ изъ ихъ племени. Когда-то Персія была для нихъ страна приволья. Но со временемъ и имъ стало хуже: народу прибавлялось, а пространство степей и луговъ оставалось тѣмъ же. Многіе даже стали превращаться въ хлѣбопашцевъ, стали селиться въ городахъ для занятія торговлей, другіе, кромѣ разведенія скота, обратились къ промысламъ..
   Скотъ даетъ кочевникамъ пищу и шерсть. Но кромѣ того множество верблюдовъ, лошадей, муловъ и ословъ занято въ торговлѣ. Вѣдь въ Персіи все -- люди, грузы и товары -- перемѣщается караванами. Даже покойниковъ, завѣщавшихъ похоронить себя гдѣ-нибудь въ священномъ мѣстѣ, въ Мешедѣ или Кербеляхъ, заворачиваютъ въ цыновки и, погрузивъ на верблюдовъ, везутъ черезъ степи и пустыни къ мѣсту ихъ успокоенія. Тамъ, когда Азраилъ вострубитъ начало страшнаго суда, они, уцѣпившись за край платья святого имама Ризы, разсчитываютъ прошмыгнуть съ его помощью въ рай.
   Вьючныхъ животныхъ выращиваютъ, продаютъ или отдаютъ внаймы кочевники. Но и этого стало не хватать, и тогда жены ихъ и дочери принялись за работу. Множество такъ называемыхъ персидскихъ ковровъ изготовляется женщинами въ ставкахъ кочевниковъ. Среди этихъ илятовъ бѣдныхъ, конечно, больше, чѣмъ богатыхъ, и доля ихъ съ каждымъ днемъ становится труднѣе и тяжелѣе.
   

ГЛАВА V.
Пробужденіе Персіи.

Реформы шаха Музаффера.-- Воцареніе Магомета Али и отмѣна конституціи.-- Оживленіе торговли и вліяніе иностранцевъ.-- Возстаніе въ Табризѣ и въ южной Персіи.-- Изгнаніе шаха Магометъ Али и возстановленіе конституціи.

   Какъ случилось, что въ нищей, захудалой Персіи началось движеніе, которое привлекло къ себѣ общее вниманіе? Читая извѣстія изъ Персіи, люди съ изумленіемъ спрашивали себя, откуда персіяне набрались храбрости и умѣнья, чтобы вступить въ борьбу съ своимъ поработителемъ шахомъ.
   Въ короткое время въ Персіи произошли очень крупныя событія. Прежде всего старый шахъ Насръ-эдъ-динъ палъ отъ руки убійцы бабида. Преемникъ его Музафферъ-шахъ, мягкій по характеру и образованный по-европейски, убѣдился, что Персія по-старому жить не можетъ, не погибнувъ окончательно, и въ 1906 г. далъ странѣ конституцію. Отнынѣ власть шаха ограничивалась палатой народныхъ представителей, называвшейся меджлисъ (домъ совѣта), которому предстояло произвести громадную работу -- дать Персіи новые разумные законы и прочное справедливое управленіе. Къ несчастью для персіянъ, Музафферъ скончался послѣ краткаго царствованія, а сынъ и наслѣдникъ его Магометъ Али питалъ совсѣмъ иные замыслы.
   Ограниченіе шахской власти представлялось ему очень обиднымъ, и съ помощью своихъ сторонниковъ онъ приступилъ къ дѣйствіямъ, цѣлью которыхъ было отнять только что данныя вольности.
   Почувствовавъ себя нѣсколько прочнѣе и опираясь на казачью бригаду -- многочисленный отрядъ хорошо обученнаго войска, находившійся подъ командой русскихъ офицеровъ, Магометъ Али приступилъ къ рѣшительнымъ дѣйствіямъ. Спустя годъ (въ 1907 г.), онъ отмѣнилъ конституцію, данную отцомъ его, а когда народные представители возымѣли мужество стать на защиту меджлиса, шахъ не постѣснялся выдвинуть пушки и разгромить зданіе съ заключавшимися въ немъ безоружными представителями народа при помощи артиллерійскихъ снарядовъ. Затѣмъ послѣдовали преслѣдованія, заключенія въ тюрьму, казни, изгнанія и конфискаціи имущества. Объявивъ, что Персія получитъ отъ него новую конституцію, шахъ продолжалъ расправу съ противниками. Всю Персію окутало облако насилія.
   Событія, вызвавшія отказъ Музафферъ шаха отъ неограниченной власти и учрежденіе парламента, возникли не сразу, а подготовлялись въ теченіе долгаго времени. Много было причинъ, въ силу которыхъ Персія пришла въ такое сильное движеніе.
   Персія никогда не была замкнутой страной, въ послѣднія столѣтія она находилась въ сношеніяхъ съ Европой, и сношенія эти постепенно расширялись.
   Съ сѣвера Персія граничитъ съ Россіей, а съ юга и востока она открыта для торговли съ другой своей сосѣдкой, съ Англіей. Когда въ Россіи стала развиваться промышленность, русскіе торговцы стали искать мѣста, кромѣ Россіи, гдѣ бы сбывать свои товары. Это оказалось возможнымъ на Востокѣ, такъ какъ западныя страны имѣютъ свою широко развитую промышленность. Постепенно вывозъ товаровъ изъ Россіи въ Персію усиливался, но въ самой Персіи русскіе товары, какъ, напр., мануфактура (разные ситцы, кумачи, сукна), спички, посуда, керосинъ, встрѣтились съ англійскими товарами, вслѣдствіе чего въ Персіи возникло соперничество между Англіей и Россіей, которое закончилось договоромъ. Согласно ему въ сѣверной и западной Персіи преимущества получили русскіе, а въ южной и восточной -- англичане.
   Торговые обороты увеличивались съ каждымъ годомъ и незамѣтно принесли съ собой очень большія перемѣны въ жизни персидскаго народа. Прежде всего привозъ превосходныхъ дешевыхъ издѣлій, необходимыхъ каждому въ быту, какъ, напр., ткани, разныя орудія, посуда, спички, лампы, самовары и т. п., убилъ мѣстную промышленность, лишивъ заработка туземныхъ ремесленниковъ.
   Прежде множество предметовъ изготовлялось въ самой Персіи. Теперь стало выгоднѣе покупать ихъ, такъ какъ европейскія издѣлія оказались лучше, а, главное, дешевле. Иностранныя державы угрозами и всѣми возможными средствами успѣли добиться отъ шаха права торговать безданно и безпошлинно, тогда какъ туземные ремесленники и купцы, кромѣ налоговъ, платили всякіе поборы чиновникамъ, чего европейцы, конечно, и не думали дѣлать. Персіянамъ потребовались деньги, а деньги можно было получить только продажей собственныхъ продуктовъ, какъ пшеница, рисъ, сушеные фрукты, бараньи шкурки, шелкъ сырецъ, ковры, хлопокъ и т. п. произведенія земледѣльческаго и иного труда, которыя иностранцы дѣятельно покупали и вывозили.
   Для большей выгоды иностранцы, русскіе и англичане, также нѣмцы, выхлопатывали себѣ разныя привилегіи и права, какъ, напр., проведеніе шоссейныхъ дорогъ, телеграфа, устройство собственной почты, учрежденіе банковъ, въ которыхъ нуждающіеся для оборотовъ купцы могутъ занимать деньги и производить всѣ необходимыя торговыя операціи.
   По мѣрѣ того, какъ улучшались дороги, которыя иностранцы устраивали и охраняли на свой счетъ, усиливалась торговля, какъ вывозъ, такъ и привозъ. Продукты, которые земля производитъ въ изобиліи, прежде были въ Персіи дешевы. Въ случаѣ урожая крестьяне не знали, куда дѣвать избытокъ плодовъ своей земли, за которые они могли получить ничтожныя деньги, хотя бы въ сосѣдней провинціи цѣна на пищу, вслѣдствіе неурожая, была очень высока. По бездорожью, а также потому, что персидскіе купцы торговали лишь предметами, которые въ короткое время давали огромные барыши, произведенія сельскаго хозяйства не находили сбыта. Съ появленіемъ иностранцевъ и заведеніемъ болѣе правильной торговли дешевые и громоздкіе товары, какъ пшеница, рисъ, хлопокъ, нашли въ прибрежныхъ мѣстностяхъ покупателей. Поэтому цѣны на всѣ туземные продукты стали быстро возрастать. Если раньше человѣкъ могъ быть сытъ на 2 копейки въ день, то теперь надо было истратить 15--20 копеекъ. Такимъ образомъ съ одной стороны жизнь сильно подорожала, а съ другой стороны множество людей лишилось привычнаго заработка и уходило въ сосѣднія страны. Города нашего Закавказья, особенно Баку, Батумъ, Астрахань познакомились съ толпами персидскихъ выходцевъ, которые исполняютъ тамъ самыя тяжелыя и дешевыя работы.
   Какъ извѣстно, персидское правительство существовало грабежомъ подданныхъ. Если бы иностранные купцы, промышленники, всякіе комиссіонеры, техники не находили могучей защиты у своихъ правительствъ, они конечно не могли бы заводить выгодныя промышленныя предпріятія въ Персіи.
   Но персидское правительство дрябло и безсильно по сравненію даже съ какой-нибудь Португаліей, не говоря про Англію и Россію. Подъ угрозами и давленіемъ этихъ державъ, а также при помощи подкуповъ -- въ Персіи вѣдь все продажно -- заинтересованныя державы заключили съ Персіей договоры, которые поставили европейцевъ въ совершенно безопасное положеніе. Какой-нибудь губернаторъ или министръ можетъ сколько угодно измываться надъ любымъ подданнымъ шаха, если у того нѣтъ сильныхъ покровителей и денегъ, чтобы откупиться, но не смѣетъ пальцемъ тронуть не только европейца, хотя бы то былъ простой служитель, но даже туземца, находящагося на службѣ въ европейскомъ посольствѣ, въ банкѣ, конторѣ или на шоссейной дорогѣ. Очень многіе персидскіе купцы съ этой цѣлью переселились за границу и, принявъ иностранное подданство, возвращались для торговыхъ дѣлъ на родину. Торговыя и другія дѣла заставляли многихъ персіянъ чаще посѣщать сосѣднія страны, гдѣ они знакомились съ лучшими порядками.
   Оживившіяся сношенія съ Европой соблазняли многихъ зажиточныхъ и смѣтливыхъ персіянъ посылать своихъ сыновей учиться въ западныя страны. Возвращаясь болѣе образованными, они естественно приносили съ собой новыя понятія по всѣмъ вопросамъ жизни и сильно возмущались персидскими порядками, навлекавшими на отечество нестерпимыя униженія и убытки, такъ какъ главныя выгоды отъ торговли доставались иностранцамъ.
   Между тѣмъ персидское правительство ни капли не улучшалось. Наоборотъ. Оживленіе торговли, появленіе денегъ, возможность брать взятки не съ однихъ персіянъ, а и съ европейцевъ, распродавая имъ отечество оптомъ и въ розницу, вносили еще большее развращеніе въ среду чиновниковъ.
   И вотъ усилившаяся тягость жизни отъ дороговизны съѣстныхъ припасовъ, раззореніе туземной промышленности, усилившееся грабительство чиновниковъ съ одной стороны, а съ другой стороны дурной примѣръ -- вѣдь всѣ видѣли, какъ безопасно чувствуютъ себя иностранцы, какъ гордо похаживаютъ они по улицамъ, не обращая ни малѣйшаго вниманія на могучихъ слугъ шаха, передъ которыми трепетали туземцы, наконецъ, распространеніе европейскихъ понятій о равенствѣ людей, о правахъ человѣческой личности и тому подобныя вольнодумныя идеи внесли очень большія перемѣны въ сознаніе персидскаго народа. Персіяне зачуяли приближеніе перемѣнъ, одни съ радостью, другіе съ уныніемъ и злобой. Земледѣльцы, трудящіеся и купечество хотѣли перемѣнъ. Знать, чиновничество и большая часть кочевниковъ были противъ нихъ. Проведеніе шоссейныхъ дорогъ, телеграфы, почта, слухи, что собираются строить желѣзныя дороги, наполняли ихъ тревогой: если исчезнетъ караванная торговля, что же дѣлать имъ, скотоводамъ.
   Среди духовенства тоже произошло смущеніе. Фанатики пугались перемѣнъ, ожидая отъ того паденія вѣры, гибели ислама, одни искренно, какъ горячіе приверженцы религіи Магомета, другіе притворно, такъ какъ перемѣны могли поколебать ихъ положеніе и отнять доходы. Другіе, болѣе просвѣщенные и сообразительные, поняли, что исламу не грозитъ гибель, а старинѣ все равно не сдобровать, и предпочитали принять въ борьбѣ съ шахомъ сторону народа.
   Можетъ быть, народное движеніе началось бы позже, если бы не произошли перемѣны въ сосѣднихъ странахъ, въ Россіи и Турціи. Особенно большое вліяніе имѣло революціонное движеніе въ Закавказьѣ. Тамъ, во-первыхъ, обитало немало персіянъ, а, во-вторыхъ, жители южнаго Закавказья тѣ же, что и въ сосѣдней Персіи -- армяне, курды и татары. Когда въ Закавказьѣ началось усмиреніе народнаго движенія, множество бѣглецовъ спаслось въ сосѣднюю Персію, гдѣ лѣнивыя и безпечныя персидскія власти не очень-то безпокоились изловленіемъ ихъ. Эти бѣглецы сильно взволновали западную Персію, именно городъ Табризъ, самый многолюдный, самый торговый и очень пестрый по своимъ жителямъ. Обитатели здѣшней провинціи Азербейджанъ сильнѣе другихъ страдали отъ произвола шахскаго правительства, такъ какъ провинція эта богаче другихъ, благодаря торговлѣ, да и просвѣщеннѣе -- среди купечества Табриза немало армянъ. Когда въ Тегеранѣ произошли описанныя выше событія и персіяне увидѣли, что имъ грозитъ возвращеніе старыхъ порядковъ, чаша народнаго терпѣнія переполнилась, и вскорѣ вспыхнуло открытое возстаніе, ареной котораго и сдѣлался Азербейджанъ съ Табризомъ. Во главѣ движенія сталъ Саттаръ-ханъ, который со своими приверженцами заперся въ Табризѣ и успѣшно выдерживалъ осаду со стороны шахскихъ войскъ, къ которымъ присоединились конные наѣздники изъ разныхъ кочевыхъ племенъ, весьма довольныхъ открывшейся возможностью пограбить и своихъ и чужихъ. Войска шаха не имѣли успѣха, потому что были малочисленны и плохо снаряжены. Казна шаха была пуста. Правда, у него имѣлся запасъ войска, такъ называемая казачья бригада которой командовалъ русскій полковникъ Ляховъ. Но шахъ долго не рѣшался отпустить это войско въ походъ, такъ какъ видѣлъ въ немъ свою единственную защиту. Самъ онъ жилъ не въ столицѣ Персіи Тегеранѣ, а возлѣ, въ укрѣпленномъ и крѣпко охраняемомъ загородномъ дворцѣ Багешахѣ.
   Все несчастье шаха заключалось въ отсутствіи денегъ. Собрать налоги, не только особенные, но и простые было не легко въ взволнованной странѣ, а получить деньги взаймы у иностранныхъ державъ было невозможно. Русское правительство было не прочь снабдить шаха деньгами, довольствуясь лживыми обѣщаніями его сейчасъ же дать персидскому народу свободу, какъ только возстаніе табризцевъ будетъ усмирено. Но англичане рѣшительно не вѣрили повелителю Персію и наотрѣзъ отказали въ своемъ согласіи на выдачу ему денегъ.
   Между тѣмъ по уговору ни Россія, ни Англія не имѣли права дѣйствовать въ Персіи иначе, какъ по взаимному согласію. Такимъ образомъ Магометъ Али остался безъ денегъ. Это рѣшило его судьбу. Хотя въ Табризѣ русское правительство помогло-таки шаху устроить успокоеніе, но было уже поздно: поднялась южная Персія, и собравшееся тамъ ополченіе двинулось на столицу. Наступили послѣдніе дни лживаго, жалкаго деспота не помогла ему ни казачья бригада, ни извѣстіе, что въ Персію двинутъ отрядъ русскихъ войскъ. Осажденный въ Багешахѣ шахъ не имѣлъ мужества пасть съ оружіемъ въ рукахъ въ борьбѣ за свои "права", а убѣжалъ и сѣлъ въ бестъ въ русское посольство. Шахъ могъ бы не прибѣгать къ унизительной защитѣ беста, потому что вожди возставшаго народа все время проявляли разумную человѣчность и отнюдь не жаждали его крови.
   Движеніе быстро улеглось, какъ только огласилась вѣсть, что шахъ, согласно постановленію высшаго духовенства, основанному на Коранѣ, за свои злодѣянія лишенъ престола и принужденъ навсегда покинуть страну. Престолъ перешелъ къ его малолѣтнему сыну, и немедленно былъ изданъ указъ о созывѣ народныхъ представителей (меджлиса).
   Смута въ Персіи не окончилась, а лишь временно затихла. Положеніе страны такъ печально, а трудности для улучшенія такъ велики, что пройдетъ еще немало времени, прежде чѣмъ борьба разныхъ группъ персидскаго народа, разныхъ націй и исповѣданій приведетъ къ спокойному теченію жизни, но какъ бы то ни было, Персія вступила въ новую жизнь.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru