Бердяев Николай Александрович
К. Фишер. История новой философии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Николай Александрович БЕРДЯЕВ

К. ФИШЕР. ИСТОРИЯ НОВОЙ ФИЛОСОФИИ

Том III. Лейбниц, его жизнь, сочинения и учение. Перевод с немецкого Н. Н. Полилова. С портретом Лейбница. СПб. Издание Д. Е. Жуковского. 1905. Цена 4 р.
Том VII. Шеллинг, его жизнь, учение и сочинения. Перевод со второго немецкого дополненного издания пр. -доц. Н. О. Лосского. С портретом Шеллинга. СПб. Издание Д. Е. Жуковского. 1905. Цена 5 р.

   Мы уже высказались в нашем журнале ("Мир Божий", 1904 г., 8-я кн.) об общем характере грандиозного труда Куно Фишера, о его преимуществах над подобного же рода работами. Мы указали там, что его отличительной особенностью является его научность. Этим же научным характером проникнуты также и разбираемые нами здесь оба тома его истории философии. Не касаясь того, насколько удалось Куно Фишеру понять системы Лейбница и Шеллинга как действительно логически законченные системы, мы хотим обратить внимание читателя на другую сторону, на то, какое место он им отводит в закономерном ходе развития философской мысли. Это кажется нам тем более необходимым, что вместе с тем выясняется значение обоих философов для нашего времени.
   Лейбницева система, по мнению Куно Фишера, заканчивает собою эпоху догматической философии. Она представляет дальнейший шаг сравнительно с картезианско-спинозовской философией. Последняя в сфере истории философии является проводником чисто механического миропонимания, сущность которого состоит в возведении принципов субстанциональности и причинности в мировые, абсолютные принципы, и которое еще до сих пор живет в известных научных сферах. Основу для этого миропонимания положил Декарт, систематически развил и логически завершил его Спиноза. Однако, как раз в этой последней развитой форме в механическом миросозерцании раскрылись раздирающие её внутренние противоречия, а вместе с тем неспособность его удовлетворить запросом человеческого духа. Лейбниц ясно заметил это. От его пытливого взора не укрылось, что механическое мировоззрение не в силах объяснить явления духовной и органической жизни, даже более, что оно впадает в противоречия с фактами безжизненной природы. Если понимать все конечные вещи как модификации одной бесконечной субстанции, из которой они неизбежно вытекают по закону причинности, если понимать их, следовательно, как безжизненные, лишенные самости и приводимые в движение лишь толчком извне, словом, если видеть их сущность в голом протяжении, то остается совершенно необъяснимой сила сопротивления, которую мы наблюдаем в телах, инерция. Тела не только протяжение, но и силы! С этим фактом уже не может согласоваться механическое миропонимание, лишающее самостоятельности все конечные вещи и сводящее все к одной безжизненной субстанции. Надо признать самостоятельность или субстанциональность за вещами, словом, надо признать, что существует не одна, а множество субстанций, сил. Механическое миросозерцание должно уступить место динамическому, которое по существу телеологично, т. е. представляет собой рассмотрение не по действующим причинам, а по целям. В самом деле, раз каждая вещь -- сила, активная сила, т. е. раз она самодеятельная, самообнаруживающаяся, живая сила, то она не только причина, из которой следуют действия, но и цель своих действий, к которой они и направляются, она, следовательно, действующая по целям сила, и, таким образом, мировым принципом, приложимым ко всему миру, является не механическая причинность, а телеология. Однако с этим не уничтожается вполне значение механической причинности. Каждая вещь, монада, не только самодеятельная, активная сила, но вместе с тем, так как монад много, и ограниченная пассивная сила, не только форма, но и материя. Поэтому, поскольку монада пассивна, тело, постольку она должна всецело быть подчинена механизму, рассматриваться с точки зрения механической причинности. Положив в основу своей философии динамический или телеологический принцип, Лейбниц, продолжает Куно Фишер, был в состоянии создать действительно универсальную систему, примирившую все антитезы, которые волновали прежнюю философию и которые сводились в конце концов к противоположности действующих причин и целей, механической причинности и телеологии. Он был в состоянии, подчинив последней первую, объяснить не только неорганическую природу, но и органическую жизнь. Однако, являясь венцом и последним словом догматической философии, лейбницевская система, по мнению Куно Фишера, страдает тем же основным недостатком, что и другие догматические системы: она не в силах объяснить ясного познания, самое себя. Если все монады -- лишь ограниченные силы и имеют поэтому лишь смутные представления, то монадология невозможна. Поэтому после того как в лице Лейбница догматическая философия исчерпала все возможные точки зрения для объяснения мира, и при этом все же ясное познание для него осталось непонятным, для философии оставался лишь единственный путь -- преобразовать проблему и изменить точку зрения: необходимо было, прежде чем заниматься объяснением мира, сделать проблемою возможность самого познания. Такой шаг и был сделан критической философией в лице Канта. Вследствие этого философия из метафизики бытия превращается в теорию познания. Обрисованная в общих чертах Кантом и обстоятельно разработанная Фихте, философия как теория познания неизбежно, однако, ведет к выходу за свои границы, за пределы чисто субъективной теории познания, она, словом, стремится из теории познания стать опять теорией мира, сохраняя при этом все добытые на предыдущей ступени результаты. Этот выход из сетей субъективности и оков абстрактности в свободное поле объективной науки составляет, по мнению Куно Фишера, неоценимую заслугу Шеллинга в истории философии.
   В теории знания Канта-Фихте речь идет о том, как возникает объект знания, познаваемый мир. На это оба мыслителя отвечали, что такая возможность покоится на известных факторах человеческого разума. Однако так как сам человек происходит из мира, относится к числу явлений, то необходимо, думает Куно Фишер, поставить следующий вопрос: как возникает в ходе развития мира человек, в котором мир становится познаваемым, как возникает сам разум? Словом, ставится задача проследить досознательную историю разума, досознательное развитие знания. Если мы назовем мир, предшествующий действительному познанию в свете сознания, природою, то прежний вопрос может быть сформулирован так: каким образом природа приходит к знанию, каким образом из природы возникает дух? Эту задачу ставит и разрешает Шеллинг в своей философии природы, которая так же точно относится к эмпирическому естествознанию, как философия вообще -- к эмпирической науке. Однако вырвавшись из оков субъективности, поставив наряду с теорией познания, изучающей развитие познания, духа, в качестве равноправной ей философию природы, Шеллинг, продолжает Куно Фишер, принужден был сделать еще шаг вперед. Раз природа есть бессознательный разум, т. е. раз она в существе тождественна с духом, то философия должна быть не чем иным, как учением об этом тождественном, лежащем в их основе, и о его развитии в мире, она должна быть философией тождества. Положив основу для этой новой эры в философию, рассвет которой, главным образом, связывается с именем Гегеля, Шеллинг, по мнению Куно Фишера, окончательно уничтожил односторонность критицизма и дал плодотворное и глубокое примирение спора между ним и догматизмом. Догматизм признавал мир, объективное, вполне независимым от знания, субъекта, разума и поэтому не мог объяснить возможность познания; критицизм или субъективный идеализм Канта- Фихте сделал мир, объективное, зависимым от субъективного человеческого знания, вследствие этого у него пропадала истинная реальность; философия тождества соединяет оба направления: объективное зависимо не от субъективного человеческого знания, разума, а от абсолютного знания; оно есть, говоря иначе, низшая ступень знания, бессознательный разум; вследствие этого спасается истинная реальность и дается возможность объяснения познания.
   На этом мы и прервем изложение, по Куно Фишеру, систем Лейбница и Шеллинга. Как бы мы ни расходились с его толкованиями Лейбница и Шеллинга, особенно позднейшей философии последнего, его так называемой положительной философии, во всяком случае, надо признать, что Куно Фишер в существенных чертах правильно схватил значение систем обоих философов в истории философии. Это и делает особенно ценными оба его тома также и для настоящего времени. В области научного мышления еще до сих пор не окончилась борьба между механизмом и динамизмом, между ними обоими как догматическими воззрениями и критицизмом, -- быть может, т. III истории философии Куно Фишера осветит перед читателем этот спор и поможет как следует оценить указанные миросозерцания. С другой стороны, начинающий все более и более приобретать власть над умами критицизм, или субъективный идеализм найдет в VII томе ясное освещение своих прорех и недостатков и получит мощное побуждение к дальнейшему развитию.
   Что же касается переводов, то перевод III т[ома] "Ист[ории] нов[ой] фил[ософии]" К. Фишера, сделанный Н. Н. Полиловым, можно назвать удовлетворительным, хотя промахи и попадаются. Встречается не имеющие смысл фразы, напр[имер]: "ибо иное тело есть также иной дух" (с. 336), надо же сказать: "изменение понимания тела связано с изменением понимания духа"... и др. Терминология передана не всегда правильно; так, напр[имер] "Uebel" переводится то [как] "зло" (590, 592, 594), то [как] "бедствие" (589, 599), "Bose" -- то [как] "зло" (590, 593, 594), то [как] "грех" (590, 592), тогда как следовало бы обоим словам дать различное значение и сохранять его постоянно; "Richtung" (с. 602) вместо "направление" передается термином "стремление" и другие.
   Перевод же VII тома "Ист[ории] нов[ой] фил[ософии]" Куно Фишера, сделанный Н. О. Лосским, вполне удовлетворителен, хотя есть также погрешности. Терминология передана не вполне безукоризненно; так напр[имер]: "moralisch" передается то термином "моральный" (312, 315 и т. д.), то словом "нравственный" (311, 312). Выражение "Vorgeschichte des Bewusstseins" передано (478) [как] "предварительная история сознания", что не выражает как раз того, на что делал ударение автор; так же точно выражение "Vorstufer der Vernunft" переведено (478) [как] "предварительные ступени разума".

("Мир Божий", 1905, No 6, июнь, с. 92-95; подпись: N. N.)

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru