Белинский Виссарион Григорьевич
Кочубей, генеральный судья. Историческая повесть Николая Сементовского

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
   Том 9. Статьи и рецензии 1845--1846.
   М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
   
   82. Кочубей, генеральный судья. Историческая повесть Николая Сементовского. Санкт-Петербург. 1845. В тип. Морского кадетского корпуса. В 8-ю д. л., 377 стр.1
   
   Посредственность хуже бездарности. Бездарность по крайней мере смешит читателя; посредственность наводит на него апатию. Это не сон, успокаивающий и освежающий, а тяжелая дремота, род какого-то оцепенения, слишком хорошо знакомого людям, которые обязаны читать всякий печатный вздор. Увы! пишущий эти строки читал "Кочубея, генерального судью и крепко сердился на него, зачем он погубил доброго Самуйловича, зачем позволял жене драть себя за чупрыну и целовал у ней за это руку, зачем подавал Петру Великому нелепо составленный донос на Мазепу: не делай он ничего этого,-- и г. Сементовский не написал бы плохой повести, а я, несчастный рецензент, не прочел бы ее, не испытал бы в продолжение нескольких часов давления кошемара, не спал бы с открытыми глазами и не думал бы с ужасом, что читаемое мною в книге есть мой собственный бред от начинающейся горячки... О Кочубей! ты дважды страдалец: раз погиб ты от Мазепы, другой -- от г. Сементовского... Но я-то, за что же я погибаю тут? Ведь я невинен в гибели Самуиловича, я не делал доноса на Мазепу, я вообще не люблю никаких доносов, даже литературных, которые считаются самыми невинными, считаются даже особенным родом литературы, долженствующим заменить собою вышедшую из употребления дидактическую поэзию... И ничего, ничего для моего вознаграждения за прочтение книги в 8-ю долю листа, в 377 страниц! Я даже ни разу не засмеялся при живописных описаниях, как madame Кочубей таскала своего мужа за чупрыну, а он благодарил ее за науку... Одно только место поразило меня, но не как факт поэзии, а как факт славянофильской цивилизации, славянофильских нравов: это описание, как Любонко Кочубей свою доню Мотренъку стегала... нет бишь -- катовала казацкою нагайкою по спине и по прочему.... Во всем остальном ничто не заняло меня,-- ни Юлия, которая сделала Мазепу набожным и кротким (я счел это за сказку и притом довольно вздорную), ни высокий слог описаний утренней и вечерней погоды, которыми начинается каждая глава этой повести,-- щоб ей лышечко!-- ни низкий слог казацких разговоров -- враг бы побрал их душу! Я никак не мог понять, о чем; и зачем толкуют эти люди; мне даже казалось, что это не люди, а марионетки, плохо вырезанные из картона и еще хуже размалеванные... Может быть, в этом случае виноват не сочинитель, а дремота и зевота, с какими я услаждал себя чтением этой несравненной исторической повести; но кто же нагнал на меня эту дремоту, если не сам сочинитель, г. Сементовский? Бог ему судья!..2
   
   1. "Отеч. записка" 1845, т. XLIII, No 12 (ценз. разр. 30/XI, отд. VI, стр. 97--98. Без подписи.
   2. Н. М. Сементовский был для Белинского человеком враждебного лагеря, так как он деятельно сотрудничал главным образом в "Маяке" и "Москвитянине", а также в "Иллюстрации" Н. В. Кукольника. Роман "Кочубей" впервые был напечатан в "Маяке", где носил название "Мазепа".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru