В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 8. Статьи и рецензии 1843--1845.
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
64. Народные славянские рассказы, изданные И. Боричевским. Санкт-Петербург. В тип. Морского корпуса. 1844. В 12-ю д. л. 244 стр.
Краснобай, или Дедушка Тарас рассказывать горазд. Русские сказки. Санкт-Петербург. 1844. В тип. Губернского правления. В 16-ю д. л. 147 стр.
Странные и чудные приключения отставного солдата Архипа Сергеича. Старинное русское предание, рассказанное И. В. Крыловым. Москва. В тип. Н. Степанова. 1844. В 12-ю д. л. 120 стр.1
Дело решенное: русская литература во что бы ни стало хочет сделаться старою нянею, убаюкивающею детей сказками! Она, эта добрая, скромная литература, не претендует даже на роль Шехеразады. Да и куда ей! Ведь сказки Шехеразады были плодом ее огромной начитанности в восточном вкусе; для повелителя правоверных эти сказки были самою изящною литературою, тем самым, что теперь в Европе, и еще не так давно у нас, повести и романы. Шехеразада -- это восточный Вальтер Скотт, Купер, Жорж Занд. Русская литература отказалась начисто от таких заносчивых претензий. Она взялась за дело гораздо простейшее: она не пересказывает, а перевирает сказки, которые слышала в детстве от своей няни. Сказки эти, худы ли, хороши ли, созданы фантазиею народа и по их содержанию и форме удивительно как гармонировали с изяществом сермяжного покроя и лыковых лаптей и вполне удовлетворяли остриженную в кружало с выбритою макушкою голову. Говорим: гармонировали и удовлетворяли, а не гармонируют и удовлетворяют, потому что народ, не переменив костюма, значительно переменился в том отношении, что грамотка заняла у него место в числе не только высокоуважаемых, но и страстно желаемых им предметов. Многие зипуны учатся грамоте, а безграмотные почти с таким же удовольствием окружают "грамотника", читающего вслух, хотя бы по складам, книгу,-- с каким усаживаются они вокруг штофа с полугаром. Книга для русского простолюдина со дня на день более и более делается почти потребностию, хотя еще и бессознательною. Но простолюдин в книге ищет совсем не сказок. Да и зачем ему там искать того, что он знает сам, или если и не знает, то может узнать от первого безграмотного балагура, от первой беззубой или -- всё равно -- и зубатой старухи? Нет, он презирает сказку, как вздор, и в книге ищет дела. Не смейтесь над ним, если он по-своему смотрит на дельность книг и тривиальность принимает за остроумие, а высокопарную чепуху -- за высокость и важность предмета и выражения; не смейтесь над ним, если он покупает "Козла-бунтовщика" и "Битву русских с кабардинцами"... Это не глупость, а только неразвитость, необразованность с его стороны. Вспомните, что достоинство вещей познается из сравнения, что лучшим постепенно вытесняется худшее, а для народа у нас почти ничего не издается такого, что не было бы худшим из худого,-- вспомните, что этот народ едва только начинает знакомиться с грамотою и что ему пока еще и некогда да и нечего сравнивать... Вспомните, что в прежнее время, даже не слишком давно, не простолюдины, а люди образованные, не сермяги, а сюртуки и фраки восхищались сперва одами, притчами, элегиями, комедиями и трагедиями Сумарокова, поэмами Хераскова, одами Петрова, а потом романами, вроде "Удивительного человека", "Выжигиных", "Фантастических путешествий", романтическими стихотворениями, прославлявшими золотую лень, бражничество студентов, ухарские попойки усачей и т. п.2 Итак, надо жалеть о том, что для простого народа за исключением "Сельского чтения" доселе не издано по-русски ни одной порядочной книги и что ему нечего читать, кроме "Милорда английского", "Козла-бунтовщика", "Битвы русских с кабардинцами" и тому подобных пошлостей и вздоров,3 а тому, что, за неимением лучшего, он читает себе всласть эти глупости, надо радоваться, ибо это значит, что простой народ, инстинктивно и бессознательно повинуясь направлению, данному России Петром Великим, уже не удовлетворяется завещанными ему от патриархальной старины сказками, но хочет чего-то более литературного, более сообразного с действительностию, которая его окружает и которая не может не иметь на него влияния. Говорят, книги вроде "Козла-бунтовщика" и "Битвы русских с кабардинцами", расходятся в Москве в невероятно огромном числе экземпляров, беспрестанно появляясь новыми изданиями... Факт глубоко знаменательный! Говорят также, что книжная торговля у нас не упала, а только переселилась на толкучие рынки: не зная, где искать ее, мы отчаялись было за ее существование... Тоже многозначительный факт!..
Итак, простой народ не хочет плохо. изданных сказок, а между тем вся текущая русская литература состоит исключительно из них. Странное дело! Для кого же пишут наши литераторы? Неужели образованная часть публики читает простонародные вздоры, которыми уже гнушается и простой народ? Не может быть! Это просто ни больше, ни меньше, как благодетельный перелом в литературе: когда старые источники изобретения совершенно истощаются, а новые еще не открыты или, оставаясь еще во владении открывших их гениев, не сделались достоянием обыкновенных талантов,-- тогда добросовестные таланты ничего не пишут, а жалкая посредственность бросается на какой-нибудь вздор, как, например, на издания пошлого текста с хорошенькими, а иногда и с плохими картинками или на издание глупых сказок. Да оно и не трудно: переписывать готовый вздор легче, нежели выдумывать свой собственный, а посредственность и бездарность туги и тупы даже и на изобретение вздора...
"Народные славянские рассказы", изданные г. Боричевским, появляются уже в другой раз: должно быть, это вторая книжка-- обстоятельство, из которого г. Боричевскому почему-то угодно было сделать тайну, ибо на заглавном листке ничего об этом не сказано.4 В "Народных славянских рассказах" промелькивают иногда искорки поэзии, но читать их сплошь -- скука смертельная, потому что одно и то же, только немного другими словами, надоедает ужасно. В "Рассказы" пробрались как-то пословицы и поговорки, в которых ровно ничего не рассказывается. Впрочем, книжка составлена грамотно, с притязаниями на литературность, и издана опрятно. Для истых славянофилов она будет усладительна, и они не начитаются ее в сытость, восклицая:
Сор славянский, пыль родная,
Слаще ты, чем мод и сот!5
Не таков "Краснобай, или Дедушка Тарас рассказывать горазд". Ржаная каша сама себя хвалит: дедушка Тарас совсем не краснобай, а разве болтун, и притом очень нелепый и скучный; горазд он. не рассказывать, а разве усыплять нескладною болтовнёю. Притом же он обманывать горазд: обещав на заглавном листке рассказывать только русские сказки, он начал свои рассказы -- с чего бы вы думали? -- с "Рауля Синей бороды"!.. Эта русская сказка рассказана стихами, иногда бойкими и гладкими, как эти:
Ветер воет, вьюга злится,
На дворе скрыпит мороз,
Иней ярко серебрится
На коре сухих берез;
Застилает снег окошко,
Тлеет в печке головня,
И в клубок свернулась кошка
Подле яркого огня; --
иногда же шершавыми и неуклюжими, как эти:
-- И тебя ждет та же участь!
Позабудь твои мечты
И надежды все! Одну часть
Заслужила с ними ты.
Смерть тебе!-- Прости, помилуй!
Пощади!-- Пощады нет!
--
О супруг, супруг мой милый!
--
Я еще во цвете лет!
Как ты страшен! кровопийством
Дышишь ты!.. О, не пугай!
Слабой женщины убийством
Рук могучих не пятнай!
Для большего эффекта сказка не досказана: видно, Тарас забыл ее конец...
Затем следует прозаическое уродование известной русской сказки "Иванушка-дурачок", недавно изувеченной "московским купчиною Николаем Полевым".6 Тарас, для большего эффекта, называет эту сказку "южнославянским рассказом" -- такой проказник!.. Книжонка оканчивается сказкою "Филатка-простофилюшка", которая называется русско-славянским (жаль, что не русско-немецким!) ра(з)сказом, изданным Романом-сказочником -- что за бездна остроумных мистификаций!.. Выписываем из этого русско-славянского рассказа следующую галиматью: "Старина, что диво: без доброго слова ни путь, ни дорожка скатертью побывали; гладеньки, прямешеньки они, да как на леших придет походуля, так и стой на месте" (стр. 128).
Что касается до "Странных и чудных приключений Архипа Сергеича",-- это галиматья галиматей и всяческая галиматья. Тут описывается, как солдат выгнал из дома нечистую силу. Нелепость изукрашена всевозможными "пошлостями", от которых так и отзывается то хлевом, то сивухою. Например, герой этой сказки с голоду начал было есть щавель, да не мог и говорит: "Плевое дело человеку траву есть! Всё едино, что решетом воду лить; это кушанье скотское да господское!" (стр. 13). В поэтическом (будто бы) описании вечера, на 44-й странице, "разливается блеяние некоторой скотины". Идя войною на чертей, Архип кричит: "Ведь я не человек, а русский солдат!" (стр. 48). Черти этого струсили и убрались из дома. Вот что значит не следить за русскою литературою: сейчас испугаешься какой-нибудь галиматьи, даже и будучи чортом! Удивительная литература!..
Книжонка г. Крылова тем невыносимее, что может нравиться простому народу, который, по своему невежеству, весьма склонен увлекаться чертовщиною. И вот какие книги пишутся у нас для народа! Вместо того, чтоб посредством чтения избавлять его от глупых предрассудков, они стараются еще более укреплять в нем эти предрассудки!
Издание "Тараса" и "Сергеича" серобумажное, грязноватое, опечаток -- бездна.
1 . "Отеч. записки" 1844, т. XXXV, No 8 (ценз. разр. 25/VII), отд. VI, стр. 83--85. Без подписи.
Принадлежность рецензии Белинскому установлена В. С. Спиридоновым (см. ПссБ, т. XIII, стр. 156--159, примеч. 1153).
2 . Среди романтических поэтов, воспевавших в своих стихотворениях "золотую лень, бражничество студентов, ухарские попойки усачей", наибольшей популярностью в 20--30-х годах прошлого столетия пользовался Н. М. Языков, которого главным образом и имеет в виду Белинский.
3 . "Сельское чтение" -- сборники для народного чтения, издававшиеся В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким. Рецензии Белинского на эти сборники вошли в VI, VIII, IX и X томы ИАН. Отзыв его о "Повести о приключении английского милорда Георга..." вошел в III том ИАН (No 72).
4 . В первый раз "Народные славянские рассказы" были изданы И. П. Боричевским в 1840 г. под заглавием: "Повести и предания народов славянского племени". Белинский тогда же посвятил им особую рецензию (см. ИАН, т. IV, No 31).
5 . Источник цитаты не установлен.
6 . Имеется в виду "Старинная сказка об Иванушке-дурачке, рассказанная московским купчиною Николаем Полевым"; отзыв о ней см. в н. т., No 60.