Къ литературѣ объ историческомъ значеніи русскихъ народныхъ заклинаній. Проф. Н. Барсова. Спб., 1893 г. Въ настоящей брошюркѣ г. Барсовъ напечаталъ нѣсколько заклинаній по рукописи начала прошлаго вѣка, которыя могутъ представлять извѣстный интересъ: мы слишкомъ мало имѣемъ до сихъ поръ раннихъ записей заговоровъ и заклинаній, очень важныхъ для исторіи этого вида народной поэзіи и исторіи народнаго двоевѣрія вообще. Авторъ не удовольствовался этими скромными результатами и хочетъ придать найденному матеріалу значеніе нѣсколько иного порядка: онъ де имѣетъ большое значеніе для вопроса о западничествѣ въ народномъ русскомъ міросозерцаніи въ до-петровскую эпоху. Къ этому выводу привелъ г. Барсова рядъ болѣе или менѣе крупныхъ недоразумѣній.
Г. Барсовъ считаетъ очень распространенными, господствующими мнѣнія о самобытности русской народной поэзіи, отрицательномъ отношеніи къ петровской реформѣ народа, который "въ душѣ оставался преданнымъ исключительно исконной русской самобытности и крѣпко держался за старинные устои русской жизни", и напоминаетъ о литературныхъ заимствованіяхъ, въ большой степени обнаруженныхъ новѣйшею историко-литературною критикой. Особенно сильна до сихъ поръ вѣра въ самобытность заклинаній и заговоровъ: "этотъ родъ... представляется доселѣ какъ вышедшій изъ самаго, такъ сказать, нутра русскаго народнаго духа и носитъ на себѣ, поэтому, всѣ признаки безусловной самобытности", что придаетъ ему наибольшую цѣну.
Общеніе Россіи съ Западомъ до Петра, выражавшееся въ различныхъ сферахъ общественной и частной жизни, ни для кого теперь не секретъ; вѣру въ безусловную самобытность народной поэзіи можно встрѣтить развѣ въ плохихъ учебникахъ словесности; давно уже указаны византійскіе и южно-славянскіе оригиналы многихъ русскихъ заговоровъ и заклинаній, такъ что никто не отдѣляетъ ихъ теперь особенно отъ другихъ видовъ народной поэзіи. Дальше у г. Барсова начинается настоящее мнеотвореніе: въ одномъ заговорѣ упоминается "царь Осинило", въ другомъ сынъ бабы Яги (Сини). Эти имена авторъ считаетъ искаженіемъ "Синеуса". Въ царѣ Осинилѣ "народная фантазія, очевидно, олицетворяетъ и обоготворяетъ западную культуру и западно-европейское вліяніе на русское народное міросозерцаніе, равно какъ на бытъ народный и нравы, начавшіеся съ прибытіемъ къ намъ варяговъ". Вся эта чудовищная гипотеза основана только на случайномъ и слабомъ созвучіи: Осинило -- Синеусъ и больше ни на что не опирается. Истолковавъ такъ имя, г. Барсовъ видитъ въ обыкновенномъ любовномъ заговорѣ, отличающемся отъ другихъ сходныхъ только страннымъ именемъ Осинила, "замѣчательную черту народнаго міровоззрѣнія,-- взглядъ народа на характеръ и свойство западной культуры, которая представляется ему, въ противуположность культурѣ христіанско-византійской, непреодолимо-могущественно дѣйствующею демоническою силой, помогающею человѣку въ такихъ лишь его стремленіяхъ, которыя самъ онъ съ нескрываемымъ цинизмомъ признаетъ грѣховными и дурными съ точки зрѣнія исповѣдуемой имъ внѣшнимъ образомъ морали религіозной". Дальше идутъ столь же невѣротныя вещи: "на Западѣ общественные нравы свободно слагались по идеямъ Аріоста, Боккаччіо, Петрарки"; "на Западѣ, гдѣ слагались рыцарскія отношенія между лицами двухъ половъ"; "островъ безпрепятственныхъ любовныхъ похожденій получилъ свое названіе Буяна"; то, что заклинатель, "не благословись и не перекрестясь, идетъ молиться самому чорту",-- "чисто-фаустовскій демонизмъ" и проч. Вотъ какъ пишется исторія!