Бальмонт Константин Дмитриевич
Звездный вестник

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Поэзия Фета)

Константин Дмитриевич Бальмонт

Звездный вестник

(Поэзия Фета)

      У каждого гения есть небесная грамота, свидетельствующая о нездешнем его благородстве. Буквы этой грамоты мерцают и сверкают в творчестве гения, и не рассмотреть их не может, кто умеет читать судьбинность художника в его созиданиях.
      Если Пушкин родился под влиянием луны и солнца, если Тютчев возник на русской земле под веяньем небесных пространств, разорванных ночной грозой с перекличкой зарниц,-- Фет рожден под решающим знаком звездного неба; звездного неба, пограничного с разлитием зорь... Таков, отъединенный, ни врагами, ни друзьями верно не узренный, исторгатель кристаллов, претворивший линию стиха в волнообразное движение напева, обвенчавший поэзию с музыкой, заревой и звездный вестник, Фет.
      Поэт сам рассказал об этом.
     
      Я долго стоял неподвижно,
      В далекие звезды вглядясь,--
      Меж теми звездами и мною
      Какая-то связь родилась.
     
      Я думал... Не помню, что думал:
      Я слушал таинственный хор.
      И звезды тихонько дрожали,--
      И звезды люблю я с тех пор.
     
      Между двух своих зорь, утренней юностью, сразу угадавшей свое назначение, и юностью закатной,-- ибо Фет всю долгую жизнь свою провел влюбленным юношей и не знал, что значит некрасивая зрелость, и не знал, что значит безобразная старость,-- заревой свирельник, звездный вестник никогда не терял связи с числами неба, пред ним была раскрыта верховная огненная книга, правящая судьбами верховными и низинными, не покидали его эти алмазные калифы, внушали ему, чтобы дух его, летая струнным звуком над беззвучьем, бабочкой над цветами, однодневкой над земными днями, просился в беззакатный день,-- и в семьдесят лет, за два года до смерти, он грезил о том же, говоря к угасшим звездам:
     
      Долго ль впивать мне мерцание ваше,
      Синего неба пытливые очи?
      Долго ли чуять, что выше и краше
      Вас -- ничего нет во храмине ночи?
     
      Может быть, нет вас под теми огнями,--
      Давняя вас погасила эпоха...
      Так и по смерти лететь к вам стихами,
      К призракам звезд, буду призраком вздоха.
     
      Звездное зрение приучает душу к быстрым перебегам через огромные пространства, от одного желанного к другому чему-то, что будит желание, от одной яркой цели к другой блистательной мечте. Так, долго смотря на неисчерпаемую россыпь светов Млечного Пути, тот, кто любит звезды и переживает их ворожбу, за усладительным оцепенением быстро и резко повертывается, чтоб увидеть в другом месте неба любимое созвездие, впить душой троезвучье Ориона.
      В творчестве Фета всюду можно усмотреть этот быстрый перебег от прекрасного к прекраснейшему, от основы, которая создала вещее состояние души, к закрепляющей впечатление, дальней, но четкой, острой подробности, которая, схватив, уже не отпускает. Выразительный пример такого перебега -- в его кратком, лишь из нескольких слов состоящем, ночном стихотворении, где, беря наибольшее, он кончает наименьшим и этим наименьшим дает ощущение безмерного.
     
      Чудная картина,
      Как ты мне родна.
      Белая равнина,
      Полная луна.
     
      Свет небес высоких,
      И блестящий снег,
      И саней далеких
      Одинокий бег.
     
      Эти сани -- ключ, разгадка и преображение всего пространства неба и окутанной снегом земли. Этим малым ключом волшебник победил даже луну.
      Другой образец такой же достоверной победы, сияние исторгнутого клада, дает Фет в раме заревого сияния в "Вечере у взморья".
     
      Засверкал огонь зарницы.
      На гнезде умолкли птицы.
     
      Тишина леса объемлет.
      Не качаясь, голос дремлет.
     
      День бледнеет понемногу.
      Вышла жаба на дорогу.
     
      Ночь светлеет и светлеет.
      Под луною море млеет.
     
      Различишь прилежным взглядом,
      Как две чайки сели рядом,--
     
      Там, на взморье плоскодонном,
      Спят на камне озаренном.
     
      Давно сказано, сказал Страхов, сказали другие: "Фет есть истинный пробный камень для способности понимать поэзию". О пробный камень ломаются многие острия. Все время, пока Фет пролагал и вел свою лучезарную дорогу, вкруг этого пышного сада, где земное кажется неземным, вкруг этого чертога красоты -- и, чрез красоту просветленного миропознания,-- вкруг этой неувядаемой розы возникали лжеумствования и лжеглаголания. Возникают и теперь. Так оно и быть должно. И в стране роз, в Персии, есть и будут слепцы, которым не нравится Гафиз. Гафизу ли об этом горевать? Думает ли соловей, что его хвалят или бранят? Скрежеты зубовные не досягают терема, где от зари и до зари и во всю долгую ночь звенят гусли-самогуды и тонко отзываются на малейшее движенье ветерка, на движение самой тайной мысли и еще не сказанного чувства тайноведческие струны, стерегущие полный женских очарований сад Жар-птицы.
      Золотые ресницы звезд смотрят в этот терем и в этот сад. И завороживший верных, завороженный мировым таинством, звездный вестник беззакатного дня шепчет, а шепот его слышится через всю голубую тюрьму мира, через все затоны времен:
     
      И так прозрачна огней бесконечность,
      И так доступна вся бездна эфира,
      Что прямо смотрю я из времени в вечность,
      Что пламя твое узнаю, солнце мира.
     
      И неподвижно на огненных розах
      Живой алтарь мирозданья курится,
      В его дыму, как в творческих грезах,
      Вся сила дрожит и вся вечность снится.
  

Примечания

   Звездный вестник (стр. 206). Страхов Н. Н. (1828--1896) -- русский критик и философ, автор статей о Пушкине, друг Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Гафиз (Хафиз) -- великий персидский поэт, жил в XIV веке.
  
   Источник текста: Бальмонт К. Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки / Сост., предисл. и примеч. Н. В. Банникова. --    М., Детская литература, 1989.
      OCR Бычков М. Н.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru