Аверкиев Дмитрий Васильевич
Драмы Д. В. Аверкиева. Том I. Слобода Неволя.- Фрол Скабеев.- Каширская старина.- Темный и Шемяка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Драмы Д. В. Аверкіева. Томъ I. Слобода Неволя.-- Фролъ Скабѣевъ.-- Каширская старина.-- Темный и Шемяка, Спб, 1887 г. Изд. А, С. Суворина. Цѣна 3 р., съ перес. 3 р. 50 к. Въ предисловіи авторъ говоритъ: "Настоящее изданіе моихъ драматическихъ произведеній вызвано требованіемъ нѣкоторыхъ изъ нихъ для провинціальныхъ театровъ; пока выдается только первый томъ; отъ благосклонности, съ какой онъ будетъ принятъ публикой, зависитъ дальнѣйшая судьба изданія". Изъ этихъ словъ можно заключить, что самъ авторъ правильно оцѣниваетъ значеніе своихъ драматическихъ произведеній, имѣющихъ сценическія достоинства, имѣвшихъ и большой успѣхъ на казенныхъ и частныхъ театрахъ столицъ и провинціи, но не отличающихся никакими выдающимися литературными достоинствами. Изъ напечатанныхъ на сей разъ четырехъ драмъ только первая не была играна на сценѣ; остальныя три много разъ играны въ Москвѣ и въ провинціи и хорошо извѣстны большинству нашихъ читателей. Наибольшимъ успѣхомъ изъ нихъ пользуется Каширская старина. И авторъ основательно сѣтуетъ на театральное начальство, говоря въ предисловіи: "Нынѣ всѣ мои пьесы поголовно исключены изъ репертуара Императорскихъ театровъ, и мое имя вовсе не появлялось-бы на столичныхъ афишахъ, если бы"... пьесы не давались на частныхъ сценахъ. Кромѣ вышеназванныхъ, были играны еще драмы г. Аверкіева: Ульяна Вяземская, Смерть Мессалины, Изъ мрака къ свѣту,
   Сидоркино дѣло и Тригорскій воевода и успѣха, кажется, не имѣли. Такъ что пожалѣть, собственно, можно лишь о томъ, что не даются Каширская старина и Фролъ Скабѣевъ. Изъ неигранныхъ пьесъ г. Аверкіева мы когда-то читали драмы: Разрушенная невѣста и Царевичъ Алексѣй, и теперь въ первый разъ прочли драму Слобода Неволя. Отказъ въ постановкѣ ихъ на сцену, очень непріятный для автора, не влечетъ за собою, по нашему мнѣнію, никакой потери для публики. Въ драмѣ Слобода Неволя изображается жизнь царя Ивана Грознаго въ Александровской слободѣ, прозванной Неволей. Мы находимъ эту пьесу весьма слабой, натянутой и выдуманной. Въ ней Иванъ Грозный изображенъ "въ домашнемъ быту, не просто какъ царь, но и какъ живая личность",-- говоритъ авторъ не совсѣмъ вразумительно въ предисловіи. Въ Василисѣ Мелентьевой и въ Опричникахъ Грозный изображенъ тоже въ домашнемъ быту; но въ этихъ драмахъ, какъ и въ драмѣ г. Аверкіева, онъ, все-таки, является не просто въ домашнемъ быту, а "какъ царь", пытающійся укрыться въ свой яко бы домашній бытъ отъ терзающихъ его душу болѣзненныхъ подозрѣній, отъ той психической болѣзни, которая не давала ему ни минуты покоя и вызывала всѣ совершенные имъ ужасы. Этой-то стороны характера Грознаго, столь ярко выраженной въ трагедіи гр. Ал. Толстаго, Смерть Іоанна Грознаго, мы и не видимъ въ драмѣ г. Аверкіева. У него Иванъ Грозный убиваетъ боярина, приказываетъ убить его жену, отравляетъ одного изъ любимцевъ-опричниковъ, убиваетъ любовницу.... Четыре убійства -- c'est dur!-- какъ говорятъ французы, и, все-таки, мы не видимъ ни грознаго царя, ни живой личности человѣка, дѣйствующаго подъ вліяніемъ той или другой страсти, той или другой идеи, выросшей въ разстроенномъ сознаніи до абсурда. Тѣмъ и "грозенъ" былъ царь Иванъ Васильевичъ, что ему всѣ его жестокости и убійства представлялись необходимыми, какъ для маніака, всѣ они совершались какъ будто для осуществленія идеи, какъ мы это видимъ въ Опричникахъ,-- идеи чудовищной по своей послѣдовательности, идеи ужасающей тою своею логикой безумца, съ которою всесильный владыка проводилъ ее въ жизнь, какъ царь и человѣкъ. Всѣ четыре убійства въ драмѣ г. Аверкіева совершаются какъ-то необыкновенно вяло; читатель не видитъ необходимой связи между характеромъ Ивана Грознаго и этими убійствами, и опричина тутъ не при чемъ. Героиня драмы, Груня, племянница боярина Челяднина, убитаго Грознымъ, тоже нисколько не похожа на боярышню того времени. По уговору мамки и большаго плута, царскаго любимца Угара, она сознательно идетъ въ любовницы царя, подстрекаемая не то честолюбивою мечтой -- стать потомъ его законною женой и царицей, не то -- темпераментомъ, влекущимъ ее пожить весело-разгульно на всей своей волюшкѣ, не въ дѣвичьемъ теремѣ. Мы не можемъ сказать, чтобы въ то время не могло быть такой дѣвушки, готовой рисковать честью изъ-за честолюбія, или же честью пожертвовать ради жизни разгульной, хотя это представляется намъ мало вѣроятнымъ и несообразнымъ съ духомъ времени. Во всякомъ случаѣ, это было бы явленіемъ исключительнымъ. Но для того, чтобы въ драмѣ такое явленіе получило необходимый смыслъ, нужно очень ясно и сильно опредѣлить характеръ героини. А этого нѣтъ въ произведеніи г. Аверкіева. Тутъ Груня -- невѣдомо что такое: можно даже предполагать, что она въ самомъ дѣлѣ любитъ царя; только влюбляется-то она въ него ужь очень неправдоподобно, въ ту минуту, когда опричники похитили ее и привели къ Грозному, какъ хорошую "новинку" для развратнаго господина. Со втораго слова царь спрашиваетъ приведенную къ нему красавицу: "По нраву ли онъ ей пришелъ?" Боярышня отвѣчаетъ утвердительно. Царь: "Стало, по рукамъ?" -- И дѣло слажено, дѣвица говоритъ, что "не видавши -- взлюбила... А ужь теперь!..." И потомъ цѣлуется и милуется съ царемъ Иваномъ въ роли перваго любовника до той минуты, когда въ припадкѣ ревности она жестоко укоряетъ его, называя: "Безбожникомъ, мучителемъ, кровопійцемъ, ночнымъ воромъ, обокравшимъ дѣвичье сердце..." Грозный въ порывѣ гнѣва ударяетъ ее ножемъ, который случайно держалъ въ рукѣ. Такъ же неопредѣленна и слабо очерчена личность Угара, по прозвищу Бѣса, царскаго любимца. Ѳедоръ Басмановъ, Малюта Скуратовъ и всѣ остальные совсѣмъ безличны. Драмы, собственно говоря, въ этой пьесѣ нѣтъ никакой, въ смыслѣ внутренней борьбы, въ смыслѣ мучительныхъ вопросовъ, заставляющихъ страдать людей и гибнуть подъ тяжестью ихъ неразрѣшимости или подъ ударами такого рѣшенія, пережить которое не можетъ человѣкъ. Въ Слободѣ Неволѣ -- все для всѣхъ ясно; жизнь течетъ, правда, бурнымъ и мутнымъ потокомъ, но течетъ безъ преградъ, разрушеніе или преодолѣваніе которыхъ могли бы представлять драматическіе моменты. Самая картина жизни не производитъ сильнаго впечатлѣнія потому, что она написана вяло и не ярко, какъ мы уже сказали. Такихъ драмъ не мало въ старомъ, полузабытомъ репертуарѣ; для. нихъ прошло время и не вернуть его ни Слободою Неволей, ни Разрушенною невѣстой...

"Русская Мысль", кн. III, 1887

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru