Аверкиев Дмитрий Васильевич
Слобода Неволя

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бывальщина в пяти действиях, в стихах.

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ДРАМЫ

ТОМЪ ПЕРВЫЙ

СЛОБОДА НЕВОЛЯ.-- ФРОЛЪ СКАБѢЕВЪ.-- КАШИРСКАЯ СТАРИНА.-- ТЕМНЫЙ И ШЕМЯКА.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА
1906

Предисловіе къ первому изданію.

   Настоящее изданіе моихъ драматическихъ произведеній вызвано требованіемъ нѣкоторыхъ изъ нихъ для провинціальныхъ театровъ; пока выдается только первый томъ; отъ благосклонности, съ какой онъ будетъ принять публикой, зависитъ дальнѣйшая судьба изданія...
   По плану все изданіе должно состоять изъ трехъ томовъ. Въ первый включены: "Слобода Неволя", "Фролъ Скабѣевъ", "Каширская старина" и "Темный и Шемяка". Во второмъ предполагается помѣстить слѣдующія пьесы: "Изъ мрака къ свѣту", "Княгиня Ульяна Вяземская", "Разрушенная Невѣста", "Царевичъ Алексѣй", "Франческа Риминійская"; третій составятъ: "Непогрѣшимые", "Смерть Мессалины", "Сидоркино дѣло", "Трогирскій всевода" и "Столичный Слетокъ". Итого, четырнадцать піесъ; въ изданіе не включены нѣкоторыя юношескія произведенія, которыя хотя и даются порою доселѣ въ провинціи, но не представляютъ, по-моему, интереса для читателей. Для театровъ же они имѣются въ литографированныхъ изданіяхъ.
   Оглядываясь на мою свыше двадцатилѣтнюю драматургическую дѣятельность, замѣчу слѣдующее. Изъ четырнадцати піесъ три, а именно "Слобода Неволя", "Разрушенная Невѣста" и "Царевичъ Алексѣй", не дозволены доселѣ къ представленію. "Слобода Неволя", написанная почти одновременно съ трагедіей графа А. К. Толстого "Смерть Іоанна Грознаго", не разъ въ теченіе 20 лѣтъ разсматривалась драматической цензурой, неизмѣнно налагавшей на нее свое veto. Вначалѣ я склонялся къ мысли, что причиной тому ея, такъ-сказать, романтичность, отсутствіе въ ней академической важности, полагавшейся во время оно принадлежностью "исторической" драмы; но послѣ допущенія на сцену "Василисы Мелентьевой", рисующей Грознаго въ домашнемъ быту, не просто какъ царя, но и какъ живую личность, причина сказаннаго veto для меня неясна. Въ двухъ другихъ піесахъ: въ "Разрушенной Невѣстѣ" и "Царевичѣ Алексѣѣ", драматическая цензура не усматриваетъ по существу ничего подлежащаго запрещенію; и единственная причина ихъ недопущенія на сцену заключается въ устарѣвшемъ правилѣ, возбраняющемъ безусловно появленіе на театральныхъ подмосткахъ царствовавшихъ лицъ дома Романовыхъ, начиная съ Михаила Ѳедоровича. Правда, говорятъ еще, что если ужъ допустить изображеніе Петра на сценѣ, то желательно, чтобъ онъ былъ представленъ въ одинъ изъ безусловно-доблестныхъ моментовъ своей исторіи. Уже Лессингъ показалъ ошибочность такого воззрѣнія на театръ: трагическая муза невиновна въ тонъ, что по самой сущности своего искусства можетъ изображать героическія личности только въ трудныя и горькія минуты ихъ жизни.
   Что касается моей театральной карьеры, то врядъ ли ее можно назвать особенно счастливой. Изъ одиннадцати дозволенныхъ цензурой піесъ на императорскомъ театрѣ въ Москвѣ было поставлено шесть, то-есть только половина, а именно: "Фролъ Окабѣевъ", "Каширская Старина", "Темный и Шемяка", "Изъ мрака къ свѣту", "Ульяна Вяземская" и "Смерть Мессалины". Сверхъ того, "Сидоркино дѣло" и "Трогирскій воевода" въ Москвѣ нашли себѣ пріютъ на частныхъ сценахъ; первая въ театрѣ г-жи Вренко, вторая у г. Лентовскаго. Въ Александринскомъ театрѣ произошло нѣчто подобное: послѣ "Фрола Скабѣева" и "Каширской Старины", постановка коихъ никакъ не можетъ быть названа безвыгодной для дирекціи (а у насъ въ театрѣ прибыль цѣнится выше искусства), я былъ изгнанъ изъ театра на цѣлыя восемь лѣтъ кряду. Затѣмъ были поставлены: "Сидоркино дѣло", "Трогирскій воевода" и "Столичный Слетокъ". Итого, пять тесъ изъ одиннадцати, то-есть менѣе половины. Двѣ піесы, а именно "Франческа Риминійская" и "Непогрѣшимые", вовсе не были поставлены ни на одной изъ столичныхъ сценъ, хотя прошли всѣ подлежащія мытарства. Нынѣ всѣ мои піесы поголовно исключены изъ репертуара императорскихъ театровъ, и мое имя вовсе не появлялось бы на столичныхъ афишахъ, если бъ московскіе любители и г-жа Козловская въ Петербургѣ раздѣляли относительно меня мнѣніе дирекціи.
   N. В. Въ настоящее изданіе, тщательно пересмотрѣнное авторомъ, внесены необходимыя измѣненія, сокращенія и дополненія, а потому желательно, чтобъ режиссерскія управленія, при постановкѣ или возобновленіи піесъ, руководствовались предлагаемымъ текстомъ.

Д. А.

             12-го февраля, 1886.
   

СЛОБОДА НЕВОЛЯ.

БЫВАЛЬЩИНА ВЪ ПЯТИ ДѢЙСТВІЯХЪ, ВЪ СТИХАХЪ.

(Памяти K. С. Аксакова).

Ужъ настали годы злые на Московскій народъ,
Какъ и сталъ православный царь грознѣй прежняго,
Онъ за правду-за-неправду дѣлалъ козни лютыя.
Пѣсня на смерть Грознаго.

Молитесь, кайтесь, къ небу длани
За всѣ грѣхи былыхъ временъ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
За узаконенный развратъ,
За грѣхъ Царя-святоубійцы,
За разоренный Новоградъ.
А. С. Хомяковъ.

ОТЪ АВТОРА.

   Читателямъ, безъ сомнѣнія, извѣстно, какъ много потрудился покойный Константинъ Сергѣевичъ Аксаковъ для русской исторіи, а также его мастерское объясненіе характера Грознаго (охотно приписываемое Костомарову), -- а потому понятно, почему настоящее сочиненіе посвящается его памяти.
   Мнѣ хотѣлось нарисовать Грознаго не какъ Іоанна-царя, а какъ грознаго царя Ивана Васильича, выводившаго измѣну съ святорусской земли; какъ человѣка, въ его домашней обстановкѣ, въ его отношеніяхъ къ слугамъ-опричникамъ и тѣмъ, кого любилъ онъ, для которыхъ онъ былъ не царемъ, а Ваней, Ванюшей, бѣлымъ голубемъ. Мнѣ хотѣлось изобразить Слободу Неволю, это преддверіе Тушина, гдѣ самъ царь прикидывался царикомъ, и еще ниже -- бояриномъ Иваномъ Московскимъ, -- эту угарную нравственную атмосферу (если можно такъ выразиться), окружавшую его и отчасти имъ самимъ созданную.
   Долгомъ считаю принести благодарность тѣмъ гг. криикамъ и литераторамъ, которые были столь добры, что прочли мою драму въ рукописи и указали на то, что требовало исправленія. Насколько могъ, я воспользовался ихъ совѣтами, и еще разъ благодарю ихъ за вниманіе.
   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Грозный царь Иванъ Васильевичъ.
   Царевичъ Иванъ Ивановичъ (по 16-му году).
   Князь Аѳанасій Вяземскій, Малюта-Григорій Лукьянычъ Скуратовъ, Ѳедоръ Басмановъ, опричники.
   Михайло Темрюковичъ, Черкасскій князь, шуринъ царскій.
   Угаръ, прозванный Бѣсомъ, веселый человѣкъ, царскій любимецъ.
   Иванъ Петровичъ Челяднинъ, земскій бояринъ, старикъ.
   Марья, Иванова Петровича жена.
   Груня Юрьевна, племянница ея по сестрѣ.
   Патрикѣвна, прозванная Лисой, Грунина мамка.

Земскіе бояре; опричники; прислужники, и т. д.

Дѣйствіе въ Александровой Слободѣ, прозванной Неволей, и частью на Москвѣ, передъ конечнымъ разореніемъ Новагорода (конецъ 1669 г.).

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

На Москвѣ. Проулокъ. Зимнія сумерки.

   

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Мамка, домой спѣшить; Бѣсъ, слѣдомъ, догоняетъ ее.

   

БѢСЪ.

             Постой! Постой! Куды спѣшишь, молодка?
   

МАМКА.

             Охъ, чтобъ тѣ! До-смерти спужалъ, треклятый!
   

БѢСЪ.

             Анъ не треклятый, а крещенный вышелъ.
   

МАМКА.

             Отстань! Ступай своей дорогой, дьяволъ!
   

БѢСЪ.

             Не дьяволъ, а прозвали люди Бѣсомъ.
   

МАМКА.

             Да ты не очень! Вишь, хоромы близко,
             Какъ крикну,-- и къ боярину сведутъ;
             А онъ у насъ шутить не любитъ, грозный.
   

БѢСЪ.

             Нашъ погрознѣе. Мы опричъ живёмъ.
   

МАМКА.

             Ты, что жъ, озорничать и впрямь затѣялъ?
   

БѢСЪ.

             Ты не сердись. Дай разглядѣть себя,
             Ты, можетъ, мнѣ придешь еще по нраву:
             Свезу тебя въ высокій теремокъ,,
             Одѣну что татарскую царевну,
             Кормить-поить что на убой начну.
   

МАМКА.

             Ну на, гляди! По нраву ли старуха?
   

БѢСЪ.

             Тьфу, старая! А мнѣ и невдомекъ,
             Бѣжишь молодкой, лаешь что щенокъ...
             Ба, ба! да это Патрикѣвна!.. здравствуй!...
             Аль кума не признала?
   

МАМКА.

                                           Что за кумъ?
   

БѢСЪ.

             Угара помнишь?
   

МАМКА.

                                 Нешто ты Угаръ?
   

БѢСЪ.

             Вечоръ еще Угаромъ люди звали,
             А нонѣ и кума признать не хочетъ!
   

МАМКА.

             Дай погляжу. Угаръ и есть! Здорово! [Цѣлуются].
             Вотъ: правду баютъ, что гора съ горою
             Не сходятся, а люди такъ столкнутся.
             Давненько мы съ тобою не видались,--
             Годковъ съ десятокъ будетъ, аль поболѣ?
             А мы вѣдь думали: пропалъ, на Волгу
             Въ разбойнички ушелъ. Охъ, куманекъ!
             Не чаяла тебя живымъ увидѣть.
             Ты гдѣ жъ теперь? За кѣмъ живешь, голубчикъ?
             Аль бродишь по свѣту, куда глаза
             Глядятъ? Аль денегъ раздобылъ, да зажилъ
             Своимъ домкомъ? Разсказывай скорѣй,
             Все выложи.
   

БѢСЪ [важно].

                                 Я нонѣ, Патрикѣвна,
             Въ высокія хоромы залетѣлъ,
             Которыхъ выше нѣтъ на бѣломъ свѣтѣ.
   

МАМКА.

             Что врешь то? дѣло говори.
   

БѢСЪ.

                                           Не вру.
             Бояринъ есть такой, Иванъ Московскій,--
             Такъ я сейчасъ за нимъ живу въ веселыхъ.
   

МАМКА.

             У самого царя!?
   

БѢСЪ.

                                 Въ самой Неволѣ.
             Зато воленъ, кума, что вздумалъ дѣлать.
             На что метнулъ очами,-- то и наше.
             Задумалъ что, и явится сейчасъ.
             Есть у меня и скатерть-самобранка,
             И неразмѣнный рубль живетъ въ мошнѣ.
             Намъ хорошо. Своя рука владыка.
             Будь помоложе, и тебя бы сгребъ.
             Ты это чувствуй.
   

МАМКА.

                                 Господи мой Боже!
             Да ты не врешь? И впрямь живешь въ веселыхъ?
   

БѢСЪ.

             Ѳома невѣрная! Хошь, шубу, что ли,
             Съ тебя сорву, а ты достань потомъ;
             Не только ты,-- бояринъ не добудетъ.
   

МАМКА.

             Въ сорочкѣ ты родился, куманекъ!
             Не у царя, гдѣ жъ счастью быть, желанный?
             Бываетъ счастье людямъ, охъ, бываетъ!
   

БѢСЪ.

             Ты что жъ горюешь?
   

МАМКА.

                                 Какъ не горевать-то?
             Житье-то наше что ни есть худое.
             Житье-житье! какъ всталъ -- и за вытье!
             Коли бъ не Груня,-- бѣгомъ убѣжала бъ.
   

БѢСЪ.

             Что такъ?
   

МАМКА.

                       Веселья нѣту никакого.
             У добрыхъ у людей и въ посто-тъ праздникъ,
             У насъ о масленой великій постъ.
   

БѢСЪ.

             Ты у кого живешь?
   

МАМКА.

                                 А у Ивана
             Петровича,-- что на сестрѣ женатъ
             Покойницы боярыни-то нашей,--
             Бояринъ Челяднинъ зовутъ; чай, знаешь.
   

БѢСЪ.

             Какъ намъ не знать! Записанъ въ поминанье.
             Ты что же у него?
   

МАМКА.

                                 А съ Груней взяли.
             Боярыня-то наша померла,
             Лукерья-то Степановна Зажитныхъ,
             Такъ къ бабушкѣ-старушкѣ перешли,
             А въ нонѣшнемъ году и бабка наша
             Туда жъ отправилась. Куда намъ дѣться?
             А Челяднинъ женатъ, чу, на сестрѣ
             На Марьѣ на Степановной,-- такъ взяли
             Къ себѣ Груняшу. Понялъ?
   

БѢСЪ.

                                           Ни, не понялъ
             Куды намъ мудрость экую понять!
   

MAMКA.

             Племянницу, слышь, тетка пріютила,
             Ну и меня,-- я мамка; не бросать же.
   

БѢСЪ.

             Да стой ты, таранта! Дай слово молвить.
             Что соску тычешь,-- не ребенокъ малый,
             Давно смекнулъ. Ты вотъ что мнѣ скажи:
             Чай, у тебя боярышня невѣста,
             Такъ пригожа ль собой?
   

МАМКА.

                                           Тебѣ зачѣмъ же?
             Аль женишокъ какой есть на примѣтѣ?
   

БѢСЪ.

             Узнаешь послѣ. На-перво отвѣтъ
             Держи.
   

МАМКА.

                       Да что?-- пора бы дѣвку замужъ;
             А ужъ собой -- перомъ не описать!
   

БѢСЪ.

             Не врешь, кума?
   

МАМКА.

                                 На мѣстѣ провалиться!
             Да лопни у меня глаза!
   

БѢСЪ.

                                           Постой!
             Ты слушай, баба, да на усъ мотай,
             А нѣтъ, такъ на косу. Ты мнѣ не путай,
             А доложи по истинной по правдѣ;
             Мое такое дѣло: надо вызнать,
             Гдѣ дѣвицы-красавицы живутъ.
   

МАМКА.

             Тебѣ зачѣмъ?
   

БѢСЪ.

                                 Сорока, право слово!
             Все Якова про всякова твердитъ.--
             Царица померла у насъ,-- слыхала?
   

МАМКА.

             Чего не слышать: не въ щели живемъ.
   

БѢСЪ.

             Слыхала, такъ смекай, кума. Намъ надо
             Красавицу такую раздобыть,
             Чтобъ показать царю не стыдно было,
             Чтобъ государю не скучать вдовцомъ,
             Чтобъ было съ кѣмъ имѣть ему забаву.
   

МАМКА.

             Ну, ну, смекнула. Царскій кусъ Груняша:
             Одно названье ей, что царскій кусъ.
             Да что расхваливать? Чай, помнишь нашу,
             Лукерью-то Степановну -- охъ, дура!--
             Ему не помнить! Баяли у насъ,
             Что-де сама Угару приглянулась,
             Съ того-молъ и сбѣжалъ. Не правда, скажешь?

[Бѣсъ задумавшись стоитъ].

             Что замолчалъ? Аль про былое вспомнилъ?
             Охъ, быль скрозь землю прорастётъ; горами,
             Чу, не засыпать. А теперь каковъ?
             Все заришься на дѣвокъ да молодокъ?
             Аль оженился, постепеннѣй сталъ?--
             Да что жъ ты мнѣ не скажешь, куманёкъ,
             Женатъ живешь, аль досель холостъ бродишь?
   

БѢСЪ.

             Такъ Груня-то въ покойницу?
   

МАМКА.

                                           Двѣ капли.
             А повѣрнѣй сказать,-- пригоже вышла.--
             Да что жъ ты мнѣ не скажешь: оженился,
             Аль нѣтъ?
   

БѢСЪ.

                       Узнаешь послѣ.
   

МАМКА.

                                           Все-то послѣ!
             Да что и спрашивать! Извѣстно, холостъ:
             Не сталъ бы за старухой...
   

БѢСЪ.

                                           Помолчи...
             Дай съ мыслями собраться... Пригожа,
             Куда какъ пригожа была Лукерья
             Покойница Степановна!.. Такъ Груня
             Еще покраше будетъ, говоришь?
   

МАМКА.

             И съ мѣста не сойти!
   

БѢСЪ.

                                 Ну,-- слушай, баба!
             Ты оборудуй мнѣ,-- сама какъ знаешь,--
             Чтобъ въ Слободу Груняшѣ захотѣлось.
             Такъ захотѣлось -- не сдержать ничѣмъ!
             Ты съ утренней зари и до вечерней
             Тверди одно: что счастье за царёмъ,
             А нонѣ царе-тъ вдовый. Ну,-- смекнула?
   

МАМКА.

             Ты, что жъ, боярышню въ царицы прочишь?
   

БѢСЪ.

             Не мы съ тобой царицъ-то выбираемъ,
             А самъ возьметъ,-- коли придетъ по нраву;
             А наше дѣло: какъ къ нему доставить;
             Сумѣетъ дѣвка, будетъ и царицей,
             А не сумѣетъ,-- все жъ не наше дѣло,
             Про то самъ знаетъ. Вотъ тебѣ и сказъ.
   

МАМКА.

             Да гдѣ же само-тѣ поглядитъ Груняшу?
   

БѢСЪ.

             Извѣстно въ Слободѣ. Не прибѣжитъ
             Сюда. Хлѣбъ за-брюхомъ не ходитъ.
   

МАМКА.

                                                     Вѣрно.
   

БѢСЪ.

             Какъ въ Слободу попасть,-- пустое дѣло!
             Я научу. Иди теперь за мной,
             Тутъ у меня пріятель недалече,
             Степанко Ворошило,-- важный парень!
             Мы у него съ тобой медку попьёмъ,
             И по рукамъ ударимъ. На морозѣ
             И холодно, и дѣло не такое,
             Чтобъ рѣчь держать въ проулкѣ. Гайда, баба!
   

МАМКА.

             Да какъ же мнѣ?.. Домой спѣшить бы надо..
             Спохватятся...
   

БѢСЪ.

                                 Эхъ ты, кума, кума!
             Состарилась, не нажила ума!
             А Патрикѣвною Лисой прозвали!
             Давно ли на Москвѣ?
   

МАМКА.

                                 А на Покровъ
             Пріѣхали; на самый на Покровъ.
             Такъ много ль будетъ?
   
   

БѢСЪ.

                                 Безъ году недѣля.
             Куда ходила?
   

МАМКА.

                                 Отпросилась, значитъ.
             Къ вечернѣ, въ Чудовъ монастырь молиться,
             Да грѣшнымъ дѣломъ встрѣтила товарку,
             Такъ у нея и засидѣлась.
   

БѢСЪ.

                                           Ладно.
             Спохватятся,-- скажи, что заплуталась;
             Не вѣкъ вѣдь на Москвѣ живешь -- повѣрятъ.
   

МАМКА

             А вотъ что, куманекъ: -- коль это дѣло
             Да выгоритъ, такъ мнѣ бы шубу, что ли...
   

БѢСЪ.

             Что шуба! хошь, кума, живьёмъ зашьёмъ
             Въ медвѣжью шубу да собакъ натравимъ:
             Упаришься, пока не разорвутъ!
             У насъ на это просто. Гайда, баба!
   

МАМКА.

             Охъ, ты, смѣхунъ! Ну, ужъ идёмъ, идёмъ!
   

БѢСЪ [словно про себя, съ усмѣшкой].

             И вышло, что безъ бабы Бѣсу трудно;
             Давно брожу, а безъ кумы пропалъ бы.

[Уходятъ оба].

[Перемѣна].

   

СЦЕНА II.

Слобода. Столовая изба во дворцѣ, съ царскимъ мѣстомъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Басмановъ, у дверей, что въ царскіе покои ведутъ, стоитъ; съ ноги на ногу переминается, ждетъ кого-то. Немного погодя, Малюта отъ царя выходитъ.

БАСМАНОВЪ.

             Что государь?
   

МАЛЮТА.

                                 Все хмурый, какъ и былъ.
             Вошелъ, а онъ какъ крикнетъ: "Къ чорту! въ пекло!
             Не слуги вы, а дармоѣды. Вонъ!
             Собаками травить васъ надо!.."
   

БАСМАНОВЪ.

                                                     Ой ли?
   

МАЛЮТА [продолжая].

             "Царя потѣшить, и на то не годны".--
             Я постоялъ, да съ тѣмъ и вышелъ, Ѳедя.
             Ухъ больно грозенъ, слово страшно молвить;
             Того гляди, на мѣстѣ искалѣчитъ.
   

БАСМАНОВЪ.

             Придумать бы, потѣшить государя.
   

МАЛЮТА.

             Да чѣмъ? Охотой, такъ недуженъ. Пиромъ --
             Не время.
   

БАСМАНОВЪ.

                       Охъ, безвременье пришло!

[Подумавъ].

             Хоть бы походъ какой затѣялъ, что ли!
             Бѣда бѣдой!
   

МАЛЮТА [подумавъ].

                                 А Бѣса не сыскали?
   

БАСМАНОВЪ.

             Съ собаками не сыщешь; провалился!
   

МАЛЮТА.

             Одинъ онъ разговаривать умѣетъ,
             А безъ него,-- хоть въ гробъ ложись живой.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Тѣ же; входить Бѣсъ.

   

БѢСЪ.

             Что грозно принахмурился, Малюта?
             Что, Ѳеденька, что, маленькій, не веселъ,
             Побѣдную головушку повѣсилъ?
   

МАЛЮТА.

             Гдѣ пропадалъ? Недѣлю не видать!
   

БАСМАНОВЪ.

             Ужъ мы искать тебя вездѣ пытали;
             Да гдѣ сыскать,-- какъ въ землю провалился!
   

БѢСЪ.

             Я по землѣ хожу, да слѣдъ съѣдаю.
             Зачѣмъ взыскалися по Бѣса люди?
   

МАЛЮТА.

             Печалится великій государь:
             Все ходитъ-бродитъ, слова не промолвитъ,
             А очи распалилися огнемъ;
             Какъ взглянетъ, до-сердца прожжетъ.
   

БАСМАНОВЪ.

                                                     Бѣда
             На насъ пришла!
   

БѢСЪ.

                                 Съ чего кручина встала?
   

БАСМАНОВЪ.

             Самъ знаешь: какъ царица померла,
             Какъ Марьи Темрюковны-то не стало,
             Да ты пропалъ, да мы понадѣвали,
             Во, платье смирное.
   

МАЛЮТА.

                                 Придумай, Бѣсъ,
             Чѣмъ Бѣлаго царя потѣшить слугамъ;
             Мы думали:-- ничѣмъ не угодишь.
   

БѢСЪ.

                       Охъ вы, люди, люди мои!
                       У васъ бороды широкія,
                       У васъ разумы расхожіе,--
             Царя потѣшить -- толку не хватило!
   

БАСМАНОВЪ.

             Походъ бы, что ли, говорю, затѣялъ.
   

БѢСЪ.

             Похода хочешь,-- будетъ и походъ.
   

БАСМАНОВЪ.

             Да на кого?
   

БѢСЪ.

                       На нѣкакихъ мужей:
             Учнутъ ихъ бить, пытать, поджаромъ жарить,
             Да въ рѣку съ мосту жареныхъ метать.
   

МАЛЮТА.

             Измѣну, что ль, провѣдалъ?
   

БѢСЪ.

                                           Я-то? Нѣту!
             Гдѣ мнѣ провѣдать! ничего не знаю.
   

МАЛЮТА.

             Сказалъ "походъ",-- не сдуру же сбрехнулъ?
   

БѢСЪ.

             Узналъ безъ вѣсти.
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Какъ узналъ? откуда?
   

БѢСЪ.

             А тотъ, кто ночью по хоромамъ бродитъ,
             Хозяино-тъ большакъ, мнѣ на ушко
             Шепни.
   

БАСМАНОВЪ.

                       Охъ, чтобъ тѣ! Вѣчно съ чертовщиной.
             Ты не стращай, а дѣломъ помоги.
   

МАЛЮТА.

             И впрямь, вражонокъ.
   

БѢСЪ.

                                 Время не приспѣло.
             Вотъ я повысмотрю его; узнаю,
             Чѣмъ жаденъ царь и чѣмъ не сытъ живетъ.
             Да съ буйнымъ вѣтромъ переброшусь словомъ,
             Вездѣ бываетъ, -- може, что и знаетъ.

[На дворѣ шумъ].

             А вы ступайте, да гостей встрѣчайте:
             Пріѣхали отвѣтъ держать царю.

[Малюта и Басмановъ уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Бѣсъ, одинъ.

БѢСЪ [имъ вслѣдъ].

             Охъ, дурни, дурни! Что?-- безъ Бѣса плохо?
             Куда вамъ безъ меня его потѣшить!

[Помолчавъ].

             Гляди, Угаръ: держися крѣпче, парень!
             Затѣялъ дѣло, -- не сорвись, гляди!
             Кумѣ повѣрить можно; коль Груняша
             Въ покойницу лицомъ и станомъ вышла,
             Хоть въ половину, -- володѣй царемъ!
             Опять: дорогой добылъ вѣсть отъ Петьки,
             Такую вѣсть, что разлю-ли малина!
             Опутаю его: никто не вырветъ;
             Пойдутъ по слободѣ людишки баять:
             "Кто ближній у царя?" -- Угаръ Бѣсенокъ.--
             Что жъ, нешто Бѣсъ не супротивникъ этимъ?

[Указываетъ на дверь, куда Басмановъ съ Малютой вышли].

             Не все Малютѣ съ Ѳедькой пановать!
             Не важные бояре уродились,
             Такіе же, какъ мы. Пора на смѣну;
             Зазнались больно.-- Черти, право, черти!
             Малюта, -- этотъ хоть разуменъ, дьяволъ;
             А Ѳедька, -- и сказать-то срамно -- тьфу!...
             Одначе время убираться. Выйдетъ
             Прелютый-лютый, ровно левъ рыкучій.
             Пускай бояръ своихъ сперва потреплетъ;
             Уходится, -- и мы челомъ ударимъ.--
             На все, на все-то надобна сноровкаі [Уходитъ].
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Немного погодя, входятъ: Малюта, Басмановъ, князь Вяземскій и другіе опричники; слѣдомъ вемскіе бояре, впереди всѣхъ Челяднинъ.

БАСМАНОВЪ.

             Наѣхали!
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

                                 Пригнали!
   

БАСМАНОВЪ [толкая своихъ].

                                                     Разступися!
             Не видишь: земскіе ползутъ, бояре.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Я думалъ, наши...
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Нашимъ гдѣ до земскихъ!
             Мы въ приближеньи у царя живемъ,
             Въ Неволѣ, на египетской работѣ.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ [Малютѣ].

             Чу, слободу Неволею прозвали.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ [проходя впередъ, своимъ].

             Пріѣхать-то нельзя; какъ псы облаютъ.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             У насъ и зубы есть на лиходѣевъ.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Кто лиходѣй? скажи.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

                                 Да ворѣ шапка
             Горитъ.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

                       Ты это на кого же мѣтишь?
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Про волка рѣчи, волкъ навстрѣчу.
   

БАСМАНОВЪ.

                                                     Вѣрно.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Не къ вамъ пріѣхали, а къ государю,
             По государеву его приказу,
             За нами дѣло царское -- не лайся.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Ты самъ не лайся.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

                                 Не доросъ еще
             Меня учить, и я тебя не стану;
             Учить ли, не учить, -- не поумнѣешь.
             Съ тебя довольно и того-то сраму,
             Что съ худородными дружишься, княже.
   

МАЛЮТА.

             Ты, господине, царскихъ слугъ не лай.
             Ты сѣдъ, да разумомъ-то, видно, зеленъ.
             Царю ты ни указчикъ, ни судья:
             Кого поволитъ государь, -- того
             И въ приближеньи держитъ.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

                                                     Не указчикъ
             Я государю моему, а правду
             Всегда скажу.
   

МАЛЮТА.

                                 Мы знаемъ вашу правду!
             Завидно вамъ, что любитъ государь
             Не васъ, бояръ, а худородныхъ. Вы бы
             Съ Литовскимъ меньше перевѣтъ держали,
             Такъ, можетъ, и любилъ бы васъ, бояръ.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Что на-вѣтеръ кричать, что лбомъ о стѣну,
             Что съ вами говорить, -- одно и тоже.
             Я помолчу, языкъ поберегу.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Вы честь свою бы берегли.
   

БАСМАНОВЪ.

                                           Отдѣлалъ!
   

МАЛЮТА.

             Потише, дѣтки. Самъ идти изволить.
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Дверь изъ царскихъ покоевъ отворяется; опричники окружаютъ мѣсто. Зейскіе разступаются на обѣ стороны и земно кланяются. Царь проходитъ между ними на мѣсто. Онъ въ царскомъ одѣяніи.

ЗЕМСКІЕ БОЯРЕ [когда царь проходитъ].

             Челомъ бьемъ, государь великій.
   

ЦАРЬ [съ мѣста, стоя].

                                                     Встаньте!
             Намъ земно кланяться не подобаетъ:
             Единому поклонимся вовѣки! [садятся, бояре встаютъ].
             Теперь послушайте царёва слова:
             Доколѣ, окаянные, измѣну
             Вы сѣять не престанете? Доколѣ
             Вы будете меня, вослѣдъ за Курбскимъ,
             Обычаемъ лукавымъ поносить?
             Царь-де живетъ въ прелюбодѣйствѣ, въ пьянствѣ,
             Въ хищеніи, убійствѣ, кровопійствѣ,
             Въ грабленіи и сквернѣ, и во всякомъ
             Злодѣйствѣ? Что жъ вы замолчали?
             Изъ-за угла вы, какъ собаки, хватки;
             Въ глаза -- позатыкали пасти, псы.
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Царь-государь! ни въ чемъ мы не повинны.
   

ЦАРЬ.

             Угодники! Святые! А скажите,
             Не черезъ васъ ли, пречестныхъ и вѣрныхъ,
             Царь въ афродицкія дѣла погрязъ?
             Не отняли бы только у меня
             Моей юницы, Насти, -- ино бы
             Не быть и жертвѣ Кроновѣ? Да видно,
             И этого вамъ мало показалось,
             Несытая утроба завопила:
             Вторую, Богомъ данную, супругу
             Царицу Марью Темрюковну, -- зельемъ
             Да чарами поизвели! Спасибо! [кланяется].
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Царь-государь! Передъ тобой, владыко,
             Насъ оболгали, обнесли лукаво;
             Ни въ чемъ мы не повинны.
   

ЦАРЬ.

                                           Кто жъ царицу,
             Кто поизвелъ? Скажите, не утайте!
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Не "вѣдаемъ, великій государь.
             Вдали живемъ, очей твоихъ не видимъ,
             Гдѣ вѣдать намъ?
   

ЦАРЬ.

                                 У, старая лиса!
             Послушать,-- точно не повиненъ.
   

МАЛЮТА.

                                                     Только
             Царёвыхъ слугъ не лаять было даве,
             Коли пріѣхалъ праведника корчить.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Прикинутся, не хуже скомороховъ!
   

БАСМАНОВЪ.

             Воды не замутятъ!
   

ЦАРЬ [опричникамъ].

                                 Эхъ, дѣтки, полно!
             Вы будьте, братья, мудры, яко зміи,
             И кротки, яко голуби.-- Пождите,
             Укоротите сердце. Я, смиренный,
             Я, многогрѣшный рабъ, Иванъ Московскій,
             Поразберу, кто правъ, кто виноватъ. [Боярамъ]
             Вы, пречестные, пресвятые старцы,
             Простите многогрѣшнаго! [кланяется]. Да только
             Повѣдайте:-- кто съ чернецомъ Филиппомъ
             Поизвести опричниковъ хотѣлъ?
             Кто возмущалъ народъ противъ владыки?
             Кто лаялъ царскихъ слугъ?
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

                                           Не извести
             Опричниковъ,-- молить тебя хотѣли,
             Чтобъ володѣлъ попрежнему ты нами.
             Со всѣмъ народомъ, вѣдаешь, владыко,
             Ходили мы молить митрополита...
   

ЦАРЬ [перебивая его].

             Митрополита, старая собака?
             Чернецъ Филиппъ, соборомъ осужденный,--
             А ты его митрополитомъ мнишь?
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Царь-государь...
   

ЦАРЬ.

                                 Ты погоди маленько.--
             Аль говорить заказано царю,
             Передъ боярами и слово молвить?
             О чемъ молить? Чѣмъ неугоденъ сталъ?
             Аль тѣмъ, что вороги мои побиты,
             Аль тѣмъ, что отъ Литвы забралъ я Полоцкъ?
             Что за измѣну васъ, бояръ, казню?
             Припомните, что намъ вы сотворили!
             Могу ль исчислить всѣ напасти ваши?

[Лично къ Челяднину].

             Ты, ты, Иванъ! Ты самый лютый, дьяволъ!
             Не ты ль съ товарищи,-- когда Москва
             Горѣла,-- наущалъ народъ, что будто
             Мать нашей матери, княгиня Анна,
             Съ дѣтьми своими и съ людьми со всѣми,
             Сердца повынимали человѣчья
             И таковою чарой попалили
             Весь городъ? И не вы ль, въ тѣ дни, убили
             Княгини Анны сына, въ церкви Божьей,
             Безвинно, Юрья Глинскаго? Не вы ли
             Помостъ церковный омочили кровью?
             Не вы ль тогда народъ повозмутили,
             Чтобъ насъ, царя, убить за то, что будто,--
             Какъ лгали вы, собаки!-- у себя
             Хоронимъ мы княгиню Анну съ сыномъ?
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Царь-государь!..
   

ЦАРЬ.

                                 Молчи, смердящій песъ!
             Я много васъ рубилъ и жегъ, и вѣшалъ,
             Да не въ конецъ извелъ проклятый родъ!
             Ты прежнюю вину бы помнилъ, дьяволъ,
             Не то, чтобъ снова возмущать народъ
             Да умышлять на вѣрныхъ слугъ царёвыхъ! [Помолчавъ].
             Ну, говори теперь!
   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

                                 Царь-государь!
             Послушай стараго меня; мнѣ поздно
             Передъ тобой, владыко, лгать; стою
             Одной ногою въ гробѣ. Не измѣну
             Съ митрополитомъ мыслили мы сѣять,
             Молить тебя: да правишь нами грозно,
             Какъ прежебывшіе цари. Измѣны
             Не станемъ хоронить, а лиходѣевъ
             Въ тебѣ на казнь народомъ приведемъ.

[Становится на колѣни и бьетъ челомъ].

             Не повели насъ обижать и грабить
             Опричнинѣ твоей. Земля вся стономъ стонетъ,
             Народу тяжко; охъ, несется вопль
             Къ Господнему престолу неустанно!

[Указывая на опричниковъ, все еще на колѣняхъ].

             Они не слуги вѣрные твои,
             А земскіе мучители. Что дѣвицъ,
             Что женъ честныхъ безчестно осквернили!
             Что предъ тобою обнесли бояръ!
             Что крови неповинной источили! [Снова бьетъ челомъ].
   

ЦАРЬ
[сходитъ съ мѣста, подымаетъ.и цѣлуетъ его].

             Спасибо, старче! Дурака меня
             На разумъ наставляешь. [Отойдя]. Не Ивану
             Царить отнынѣ на Московскомъ царствѣ,
             А хоть Ивану, да не мнѣ болвану.
             Слагаю днесь вѣнецъ и скипетръ. Будетъ;
             Поцарствовалъ. Теперь служить пойду.

[Исподняя свои слова].

             Се на тебя вѣнецъ свой возлагаю,
             Передаю разумнѣйшему скипетръ.
             Се возвожу тебя на столъ Московскій.

[Беретъ Челяднина за руку и ведетъ на царское мѣсто].

   

ЧЕЛЯДНИНЪ.

             Царь-государь...
   

ЦАРЬ.

                                 Замкни уста, и дѣлай,
             Что приказалъ. Съ царева мѣста станешь
             Повелѣвать. [Взводитъ его на мѣсто].
                       Я твой холопъ отнынѣ,
             Иванецъ, сынъ Васильевичъ, Московскій!
             Иване, буди здравъ, царю Московскій!

[Отходитъ и кланяется Челяднину; за нимъ опричники].

             Се кланяюсь съ людишками моими!
             Здравъ буди!

[Снова кланяется, затѣмъ подходитъ къ мѣсту и хватаетъ Челяднина за руку].

                                 Только помни, песъ смердящій!
             Что я возвелъ тебя на столъ Московскій,
             И я же воленъ низвести тебя.

[Быстро сводитъ его съ мѣста].

             Сниму вѣнецъ, и скипетръ отниму!

[Снимаетъ и возлагаетъ на себя и затѣмъ отступивъ]

             Се грозный царь стоитъ передъ тобою!
             Похочетъ, такъ убьетъ, и трупъ собакамъ
             На снѣдь отдастъ,-- такимъ же, какъ ты самъ.

[Бьетъ его ножомъ и толкаетъ въ толпу опричниковъ].

             Прикончите, ребята!
   

ОПРИЧНИКИ
[въ томъ же числѣ кн. Вяземскій и Басмановъ, бросаются на Чедяднина и уволакиваютъ трупъ съ криками].

                                           Гайда! гайда!
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Царь, Малюта; часть опричниковъ, земскіе бояре.

ЦАРЬ [съ мѣста, боярамъ].

             А вы, проклятые, въ Москву ступайте!
             Своимъ скажите всѣмъ, что царь-де правитъ,
             Какъ прежебывшіе цари: казнитъ
             И жалуетъ, кого похочетъ. [Бояре бьютъ челомъ]. Вонъ!

[Бояре уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Царь, Малюта, опричники; возвращаются кн. Вяземскій и Басмановъ; въ концѣ царской рѣчи въ число опричниковъ втирается Бѣсъ и потомъ выходитъ впередъ; въ началѣ этого явленія Царь снимаетъ съ себя всѣ царскія украшенія и отдаетъ одному изъ опричниковъ; тотъ ихъ уноситъ за сцену.

ЦАРЬ [съ мѣста, сидя].

             Охъ, дѣтки, плохо намъ на бѣломъ свѣтѣ!
             Нѣтъ мѣста намъ: повсюду-то измѣна!
   

МАЛЮТА.

             Царь-государь! А мы-то, псы, на что?
             Ты укажи, повыведемъ измѣну.
   

БАСМАНОВЪ.

             Не одного,-- хоть сотню подавай!
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Намъ рукъ не стать жалѣть: была бъ работа!
   

ЦАРЬ.

             На васъ однихъ моя надёжа, дѣтки.
             Не даромъ я вамъ песьи морды далъ,--
             Грызите лиходѣевъ нашихъ. Метлы
             Не даромъ вамъ привѣсилъ: выметать
             Измѣну треба. Кромѣ васъ, не любитъ
             Никто царя Ивана; нѣтъ, не любятъ.
             И это намъ не дико:-- я не русскій,
             Отъ кесаря отъ Августа веду
             Свой родъ. Вылъ у него братъ Прусъ; отъ Пруса
             Князь Рюрикъ, первый русскій князь, пошелъ,
             А мы отъ Рюрика и Мономаха.

[Помолчавъ, еще жалостнѣе].

             Пріюта нѣтъ Ивану на землѣ,
             На Святорусской нѣтъ ему пригрѣвы --
             Никто его не любитъ, не голубить.
   

БѢСЪ [выходя впередъ].

             Какъ не найтись; народу есть довольно.
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Царь, Малюта, Басмановъ, кн. Вяземскій, Бѣсъ, опричники.

ЦАРЬ [увидѣвъ Бѣса, обрадовался].

             А, вражій сынъ! Откуда проявился?
             Гдѣ былъ?
   

БѢСЪ [кланяясь].

                       По свѣту вольному бродилъ.
             Все по землѣ широкой, мимоходомъ
             И по опричнинѣ.
   

ЦАРЬ.

                                 Теперь откуда?
   

БѢСЪ.

             А съ огорода, земскій воевода.
   

ЦАРЬ.

             Сюда пошто и какъ зашелъ?
   

БѢСЪ.

                                           Ногами.
   

ЦАРЬ.

             Не выйти бы отсюда головой,
             Широкою дорогою въ окошко?
   

БѢСЪ.

             Я не лукошко, чтобъ швырять въ окошко.
             А и лукошко, да добра полно.
   

ЦАРЬ [прищурясь].

             Съ бѣсовскимъ дѣломъ, ась?
   

БѢСЪ.

                                                     Спроси, отвѣчу.
   

ЦАРЬ.

             Ты отвѣчай, да правду: не бреши.
   

БѢСЪ.

             Не я, песъ брешетъ.
   

ЦАРЬ.

                                           Ты не вздумай лаять.
   

БѢСЪ.

             Брешу безъ лай, лаю безъ брехни.
   

ЦАРЬ.

             Ну, гдѣ ты, вражій сынъ, шатался?
             Подъ тыномъ, подъ заборомъ ли валялся?
             Гдѣ въ зашеекъ дружка милова гнали?
             А гдѣ честь-честью и метлой встрѣчали?
   

БѢСЪ.

             О подворотню на Москвѣ запнулся,
             Чуть не упалъ, да на куму наткнулся;
             Она меня водицей угощала
             Да на дорогу сказку разсказала.
   

ЦАРЬ.

             Не таровата у тебя кума-то.
   

БѢСЪ.

             Боли бы, молвила, была вѣстима,
             Для кума-де винца бы искупила.
   

ЦАРЬ [прищурясь].

             А сказка про кого?
   

БѢСЪ.

                                 Про царь-дѣвицу,
             Да про царя, да про куму-лисицу.
   

ЦАРЬ [подмигнувъ].

             Замысловата у тебя кума-то.
   

БѢСЪ [съ поклономъ].

             Лисою Патрикѣвною зовутъ.
   

ЦАРЬ.

             Разсказывай, что ль, сказку.
   

БѢСЪ.

                                           Охъ, не время!
             Чу, сказка-то одна, ушей-те много.
   

ЦАРЬ [опричникамъ].

             Эй, вы, повыдьте!

[Всѣ, кромѣ Малюты, идутъ].

БАСМАНОВЪ [уходя, ворчитъ].

                                 Неугодны стали.
   

ЦАРЬ [ему].

             Ты, Ѳедька, поворчи; не слышно, громче!
   

БАСМАНОВЪ [въ ноги].

             Царь-государь! помилуй, не гнѣвися.
   

ЦАРЬ.

             Пошелъ, дуракъ, а по-нѣмецки -- маршъ!

[Уходить и Басмановъ вслѣдъ за другими].

   

ЯВЛЕНІЕ X.

Царь, Малюта, Бѣсъ.

ЦАРЬ [Малютѣ].

             Лукьянычъ... ты того... да хорошенько...
             Пошарь... сыщи Иванову жену.
   

МАЛЮТА.

             Сыскать не долго. А потомъ прикончить?
   

ЦАРЬ.

             Ужъ ты сейчасъ и за топоръ, мясникъ!
             Ты вороти бояръ, да полегоньку
             Повывѣдай у нихъ, и что, и какъ.
   

МАЛЮТА.

             Охъ, государь! Охъ, свѣтъ ты нашъ владыко!
             Не погнѣвись, что молвилось грубенько...
             Все отъ усердья... Вотъ,-- и твердо знаю,
             Что треба честь боярамъ воздавать,
             И воздаю... А на словахъ-те грубъ...
             Все отъ усердья...
   

ЦАРЬ.

                                 И поди, усердствуй...
             Лихъ жилъ не рви да не ломай костей...
   

МАЛЮТА [уходя, ровно про себя].

             Чтобъ я да жилы?.. Господи!.. когда же?..
   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Царь, на мѣстѣ сидитъ; Бѣсъ.

ЦАРЬ.

             Ну, сказывай!
   

БѢСЪ.

                                 Сухое горло, кумъ.
             Медкомъ пополоскать бы.
   

ЦАРЬ [громко].

                                           Меду дайте!

[Приносятъ медъ, Бѣсъ жадно пьетъ].

   

ЦАРЬ.

             Ишь, лопаетъ! Гляди, и впрямь не лопни.
   

БѢСЪ [садясь на подножіе мѣста].

             Мнѣ что? Я бѣсъ, не тресну.
   

ЦАРЬ.

                                           Ври еще.
   

БѢСЪ.

             Нѣтъ, Вѣсъ не вретъ. Ты, государь, послушай:
             Ты думаешь, меня за шутку въ бѣсы
             Произвели? я не шутёмъ, а вправду.
   

ЦАРЬ.

             Голодная собака -- захмелѣла!
   

БѢСЪ.

             Не захмелѣетъ Бѣсъ. А я приставленъ
             Къ тебѣ, чтобы бѣсовскимъ всякимъ дѣломъ
             Угодное на всякій часъ творить;
             Я знаю все: всѣ думы испровѣдалъ,
             Чѣмъ жаденъ царь и чѣмъ не сытъ живетъ.
   

ЦАРЬ.

             О чемъ царёва дума?-- говори.
   

БѢСЪ.

             О дѣвичьей красѣ царевы мысли.
   

ЦАРЬ.

             Нашелъ заботу! Свисну, такъ найдутся.
   

БѢСЪ.

             Ты и свисталъ, да красной не досталъ.
   

ЦАРЬ.

             Мнѣ много, кумъ, не надо. Есть съ полсотни,
             Съ меня довольно.
   

БѢСЪ.

                                 По душѣ ли только?
             И много, ни одной душевной нѣту.
   

ЦАРЬ.

             Твоя душевная?
   

БѢСЪ.

                                 Хвалить не стану:
             Честнымъ купцомъ, продамъ товаръ лицомъ.
   

ЦАРЬ.

             А что возьмешь?
   

БѢСЪ.

                                 Охъ, память! Эка притча!
             Замѣсто сказки, рѣчь завелъ про дѣвку.
   

ЦАРЬ.

             Ты не вертись, вражонокъ.
   

БѢСЪ.

                                           Слушай сказку: --
             Жила-была на свѣтѣ царь-дѣвица,
             А въ мамкахъ у нея кума-лисица.
   

ЦАРЬ.

             Добромъ не скажешь, видно?
   

БѢСЪ.

                                           Не мѣшай.
             Живетъ она, чу, въ терему у тетки,
             Перебираетъ, какъ черница, четки;
             Простора нѣту, просится на волю,
             А Бѣсъ засвищетъ -- прилетитъ въ Неволю.
   

ЦАРЬ.

             Ты привози: рублевикъ подарю.
   

БѢСЪ.

             Расщедрился!-- За ласковое слово
             Въ огонь и въ воду за тебя пойду.
             Ты взглянешь, государь, -- рублемъ подарить!
   

ЦАРЬ.

             Знать, не продажная?
   

БѢСЪ.

                                           На то похоже.
   

ЦАРЬ.

             Завѣту что?
   

БѢСЪ.

                                 Сто христіанскихъ душъ.
   

ЦАРЬ [выпрямляясь].

             Аль ты и впрямь у бѣса подъ началомъ?
   

БѢСЪ.

             Тебѣ же лучше. Наше, вражье, лѣпко.
   

ЦАРЬ.

             Бреши, бреши, не завирайся только,
             Не то крестить по-своему примуся.
             Малюта крестнымъ будетъ: на конюшнѣ
             Такихъ крестовъ кнутами настегаютъ,--
             До гробовой доски не смоешь въ банѣ,
             Кажиный день ходи.
   

БѢСЪ [съ поклономъ].

                                           Царь-государь!
             Крестить -- окрестишь, да себѣ жъ въ убытокъ.
   

ЦАРЬ [подумавъ].

             По дурости, аль съ умысла какова
             Про души христіанскія сболтнулъ? [Еще подумавъ].
             Ты умникъ; на-вѣтеръ брехать не станешь.
             Прослышалъ про измѣну? Вѣрно?
   

БѢСЪ.

                                                     Нонѣ,
             Чуть занялось, сорока-бѣлобока
             На огородѣ -- тутъ и я случился --
             Воронѣ вѣсть давала: я смекнулъ.
   

ЦАРЬ.

             А гдѣ сорока до того летала?
   

БѢСЪ.

             А по-надъ Волховымъ летѣла, -- глянь,
             Анъ въ Новѣгородѣ измѣну пишутъ.
   

ЦАРЬ.

             Какъ про измѣну намъ, царю, провѣдать?
   

БѢСЪ.

             Вели сыскать. У Слободы на волѣ
             Холопъ твой Петька бродитъ; говоритъ:
             "Запрятана измѣна у Софіи,
             Написана за образомъ лежитъ".
   

ЦАРЬ.

             Скажи Малютѣ, чтобъ сыскать бродягу.
   

БѢСЪ.

             Не то скажу, -- бродягу укажу.
   

ЦАРЬ [приподымаясь].

             Послушай, Бѣсъ: коль правда, будетъ
             Довольно крови: полоскайся въ ней;
             А коль неправда, -- въ человѣчьей крови
             Тебя, вражонка, утоплю.-- Ступай.--
   

БѢСЪ [отходя].

             Аль дѣвицы не надо? И сказать,
             На чорта намъ она!-- Молва прошла:
             Для нашего король-де свейскій Ирикъ
             Изъ Стёкольны шлетъ отъ живова мужа
             Свою невѣстку-королевну въ жены.
   

ЦАРЬ [бросаясь на него].

             Убью тебя, вражонокъ!
   

БѢСЪ [отскакивая].

                                           Промахнешься!
             Какъ въ королевну мѣтилъ, -- не попалъ.--
             Ты бей, да не меня, а тѣхъ, кто баетъ:
             За что купилъ, за то и продаю.
   

ЦАРЬ [стихнувъ].

             Убью и тѣхъ.-- Дѣвчонку привози.
   

БѢСЪ.

             Изволь, не жалко. Куму уступлю.
             А дѣвка краля, хоть не королевна.
             Увидишь, распалишься, какъ огонь:
             Не то, что королевну Катерину,
             Покойницу-царицу позабудешь.
   

ЦАРЬ.

             Ты лишняго не ври. Когда жъ покажешь?
   

БѢСЪ.

             Ты приготовь удалыхъ молодцовъ,
             Чтобы ее почестно въ среду встрѣтить.
   

ЦАРЬ.

             Ступай, скажи Малютѣ.
   

БѢСЪ.

                                           Ладно. Только
             Про что сказать: про кралю ли велишь,
             Аль про измѣну Господина молвить?
   

ЦАРЬ.

             Искать, такъ не мигать: обоихъ сразу.
   

БѢСЪ.

             Посвищемъ -- сыщемъ, государь великій.

ЗАВАВѢСЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Горница въ терему, у Ивана Петровича Челяднина, на Москвѣ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Груня, вышиваетъ въ пяльцахъ; мамка, шьетъ что-то.

МАМКА.

             Что, Грунюшка, у тетки, чай, скучненько?
             Ни поплясать, ни пѣсенъ поиграть...
             Здѣсь все попы да черницы сѣдые,
             Все панихиды да молебны правятъ:
             Спасайся, что твоя черница въ кельѣ!
   

ГРУНЯ.

             Скучненько ли, не скучно, проживемъ.
             Съ своимъ уставомъ нечего соваться.
   

МАМКА.

             У бабушки куды вольготнѣй было:
             Затѣйницей покойница слыла.
             И маменька твоя -- ты не запомнишь --
             Веселая, пѣвунья да рѣзвунья,
             Какъ заведетъ, унять ничѣмъ нельзя!
             Ты въ мать пошла да въ дѣда Алексѣя.
             Про дѣда что и говорить: всѣ знаютъ!
             Бывало пиръ задастъ на Костромѣ,
             А пѣсни въ Ярославлѣ отзовутся.
   

ГРУНЯ.

             Не докучай. И безъ тебя-то тошно.
   

МАМКА.

             Ты погоди; я говорю съ подходцемъ;
             Сначала скучно,-- тамъ повеселѣй.
   

ГРУНЯ.

             Повеселѣй начни, довольно скуки, будетъ.
   

МАМБА.

             Ужъ тетушка твоя -- прости Господь --
             Святую только корчитъ, а поди-ка
             Не безъ грѣховъ живетъ.
   

ГРУНЯ.

                                           Эхъ, Патрикѣвна!
             Ты не про тетку, про веселье бай.
   

МАМКА.

             Какъ про веселье, и припомню кума.

[Поправляя шлыкъ и почесывая въ головѣ].

             Кажись, я говорила...
   

ГРУНЯ.

                                           Кума знаю,
             И какъ зовутъ, и гдѣ живетъ, чѣмъ служитъ.
   

МАМКА.

             Про Грознаго царя охота ль слушать?
   

ГРУНЯ.

             И про царя не разъ мнѣ говорила. [Помолчавъ].
             Аль сызнова начать про то же?
   

МАМКА.

                                                     Слушай.
             Не сказку стану сказывать, а быль.--
             Скучаетъ, баютъ, крѣпко по женѣ
             Покойной; кумо-тъ мнѣ шепнулъ за тайну,
             Что оттого-де и тоскуетъ царь:
             жены нѣтъ супротивъ его, не сыщутъ.
             Кабы-молъ царь боярышню повидѣлъ,
             Тоску бъ сняла, и намъ бы легче стало.
   

ГРУНЯ.

             И это мы слыхали!
   

МАМКА [продолжая].

                                 Какъ увидитъ...
   

ГРУНЯ.

             Ну гдѣ увидѣть? Заплела плетень!
             Я ль супротивница ему? Довольно
             Безъ насъ найдется разныхъ королевишнъ,
             Разумныхъ да пригожихъ.
   

МАМКА.

                                           Полно, Груня!
             Ты чѣмъ же не взяла? Умомъ...
   

ГРУНЯ.

                                                     Поди!
             Нашла ума -- въ пустой избѣ тепла!
   

МАМКА.

             Охъ, Грунюшка, ты дѣвка огневая,
             Промолвишь слово,-- сердце распалишь.
   

ГРУНЯ.

             Кому палить? Тебѣ аль теткѣ?
   

МАМКА.

                                                     Счастья
             Ты попытай! авось и посчастливитъ!
             А счастье ходитъ за царемъ, а нонѣ
             Царь вдовый...
   

ГРУНЯ.

                                 Да не мнѣ въ царицы!
   

МАМКА.

                                                               Что же?
             Какъ знать? Не важность, попытай. Мы съ кумомъ
             Устроимъ, какъ царю тебя повидѣть.
   

ГРУНЯ.

             Попытка-то не шутка, баютъ.
   

МАМКА.

                                                     Эва!
             Спросъ не бѣда. Не посчастливитъ,-- мы
             Обратною дорогой къ теткѣ въ гости.
   

ГРУНЯ.

             Да гдѣ увидѣть! А увидитъ -- только
             Поѣдешь дѣвкой, а вернешься вдовкой.
   

МАМКА.

             Охъ, Господи прости! Да какъ же? Полно!
   

ГРУНЯ.

             Не полно! баяла сама же: "много,
             "Охъ, много у царя, опричь жены, невѣстъ".
             Въ такія жъ попадешь, а тамъ прогонятъ:
             Ступай, куда глава глядятъ!
   

МАМКА [заминая ея рѣчь].

                                           Мы, было,
             Придумали, какъ въ Слободу попасть.
             Поѣдемъ мы на богомолье съ теткой,
             А на дворѣ какомъ, аль по дорогѣ.
             Нагрянутъ молодцы, и поминай,
             Какъ звали!
   

ГРУНЯ.

                                 Вы проворны съ кумомъ. Такъ-вотъ,
             По вашему велѣнью и поѣду!
             Велѣнье есть, да нѣтъ хотѣнья. Вотъ что!
   

МАМКА.

             Что говорить! Коль дѣвка не захочетъ,
             И бѣсу съ ней не совладать. Охъ, трудно!
   

ГРУНЯ [помолчавъ].

             Твой кумо-тъ видывалъ меня, аль нѣтъ?
   

МАМКА.

             Тебя не видѣлъ, мамоньку видалъ
             Твою покойницу. "Ко я и-де", молвилъ,
             "Такая же, такъ лучше и не надо".
             А я промолвила:-- покраше вышла.
   

ГРУНЯ.

             Анъ не покраше, хуже дѣвка вышла.
   

МАМКА.

             Не правду говоришь; сама смѣешься. [Помолчавъ].
             По старому, хоть день, да мой. На завтра,
             Что Богъ пошлетъ.
   

ГРУНЯ.

                                 А что, старуха, ништо
             И вправду попытать? Куда ни шло, поѣхать?
             И боязно, и сердце разгорѣлось:
             Того гляди, и замужъ отдадутъ,
             За стараго немилаго калѣку,
             Вѣкъ вѣковать, веселья не видать!
   

МАМКА.

             И вправду отдадутъ. Твоя-то тетка
             Не разъ пытала говорить: "охъ, мамка,
             Пора бы намъ, пора пристроить Груню!"
   

ГРУНЯ.

             Дуракъ твой кумъ: болванъ, какъ есть болванъ!
             Промыслить дѣвку хочетъ, а не знаетъ,
             Что часа жди, какъ распалится сердце:
             Тутъ и бери; упустишь, не пеняй.
   

МАМКА.

             Дуракъ, да не совсѣмъ; болванъ не вовсе.
             Онъ на Москвѣ и днюетъ, и ночуетъ,
             Лебедушку-Груняшу стережетъ.
   

ГРУНЯ.

             Такъ подавай сюда!
   

МАМКА.

                                 Пожди, подамъ.

[Встаетъ и начинаетъ собираться уйти].

             Да вотъ что: не равно сама заглянетъ,
             "Гдѣ манка?" спросятъ,-- такъ скажи: къ обѣднялъ
             Молъ отпросилась.
   

ГРУНЯ.

                                           Такъ вотъ и сказала!
   

МАНКА.

             Ухъ ты и дѣвка! Все наперекоръ!
             Иному и полюбишься за это,--
             Ужъ вѣрно говорю, до точки знаю...
   

ГРУНЯ.

             Ну, ну, пошла!
   

МАМКА.

                                 Иду, иду, голубка...
             Постой! Совсѣмъ забыла: коли тетка
             Къ тебѣ заглянетъ,-- ты ее спровадь,
             Чтобъ у тебя не долго засидѣлась;
             Ты обмани ее, скажи: "недужно",--
             И будто спать прилягъ; а я, какъ разъ,
             Добуду кума, недалечко бродить.

[Уходить въ среднюю дверь].

   

ЯВЛЕНІЕ II.

ГРУНЯ [одна].

             Охъ, ее пустое ли затѣяла, Грунятка?
             Не суйся, не узнавши броду. Баютъ:
             "Иванъ Васильевичъ шутить не любитъ,
             "Пошутишь съ нимъ, асъ часо-тѣ не ровёнъ,
             "Дошутишься до липовой до плахи.
             "Грозенъ-де царь".-- Аль мямлей быть царю?...
             Пустое баютъ! Вёдро хорошо,
             Гроза небесная покраше будетъ:
             Какъ молонья стрѣлой летитъ по небу,
             По темному палящимъ зміемъ вьется,
             Да громъ гремитъ на весь широкій міръ,--
             Вотъ тутъ вольнѣе ретивое бьется,
             Вотъ тутъ-то тянетъ дѣвку разгуляться!--
             Что въ терему сидѣть да дожидаться,
             Какъ Божій судъ придетъ, да поведутъ,
             Да повѣнчаютъ,-- съ кѣмъ?-- сама не знаешь.
             Не мудрено сидѣть на мѣстѣ дѣвкѣ,
             А мудрено пригожей разгуляться!
             Про волю дѣвичью довольно пѣсенъ,
             А гдѣ на свѣтѣ краснымъ воля есть,
             И какова живетъ дѣвичья воля,--
             Про то никто не знаетъ, не пыталъ!
             А я возьму, да попытаю воли:
             Что птаха Божья, понесусь высоко,
             Что есть на свѣтѣ, догляжу очами,
             Довѣдаюсь И радости И горя! [Задумывается].
             Что жъ мамка-то нейдетъ?.. Охъ, разгорѣлась,--
             Анъ сердце пало. Страшно, страшно стало,
             Какъ въ омутъ тянетъ... и утянетъ дѣвку!
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Груня; изъ боковыхъ дверей выходить боярыня.

БОЯРЫНЯ.

             Что, Грунюшка, невесела сидишь?
   

ГРУНЯ.

             Не можется.
   

БОЯРЫНЯ.

                                 Мнѣ и самой недужно.--
             Иванъ поѣхалъ, надо бы домой
             Вернуться,-- анъ и вѣсти нѣтъ, Груняша.
             Какъ въ воду канулъ.
   

ГРУНЯ.

                                 Царь позадержалъ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Какіе съ нимъ поѣхали бояре,
             Никто еще не воротился.
   

ГРУНЯ.

                                           Вмѣстѣ
             Поѣхали, вернутся тоже вмѣстѣ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Боюся я, боюсь -- подумать страшно!--
             Ну, какъ да царь на дядю опалится,
             Пропали мы съ тобой.
   

ГРУНЯ.

                                           Избави Боже!
   

БОЯРЫНЯ.

             Не по себѣ мнѣ нонѣ, Груня. Охъ,
             Совсѣмъ не по себѣ, а въ ночь сегодня
             Привидѣлся мнѣ сонъ, да нехорошій,
             Что будто выпалъ зубъ глазной да съ болью,
             Да съ кровью,-- крови много таково.
             Извѣстно ужъ къ чему.-- Да что съ тобою?
             То вспыхнешь вся, то полотна бѣлѣе?
   

ГРУНЯ.

             Не можется, сказала.
   

БОЯРЫНЯ.

                                           Ты поди,
             Прилягъ, сосни.
   

ГРУНЯ.

                                 И то пойду прилягу
   

БОЯРЫНЯ.

             Сосни, сосни. Да гдѣ же Патрикѣвна?
   

ГРУНЯ.

             Сейчасъ придетъ. Къ обѣднямъ отпросилась,
             Чтобъ помолиться о моемъ здоровья.
   

БОЯРЫНЯ.

             Пошла,-- хвалю. Да что бы мнѣ сказаться?
   

ГРУНЯ.

             Ну, я пойду.
   

БОЯРЫНЯ.

                                 Я уложу; пойдемъ. [Уходятъ].
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Сцена нѣкоторое время пуста; тихонько входитъ мамка.

МАМКА [одна].

             Не видно и не слышно никого.
             Ужъ не святоша ли пришла дозоромъ?
             И какъ тутъ быть? Дай, кашляну легонько.
   

БОЯРЫНЯ [за сценой].

             Кто тамъ?
   

МАМКА.

                       Я, государыня, пришла.

[Подходить къ двери].

БОЯРЫНЯ [такъ же].

             Поди сюда!
   

МАМКА.

                                 Охъ, съ холоду боюся.
   

БОЯРЫНЯ [все за сценой].

             И то: сейчасъ сама къ тебѣ приду.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Мамка; входитъ Боярыня.

БОЯРЫНЯ [входя].

             Охъ, Патрикѣвна, боязно за Груню:
             Вся разгорѣлась, какъ огонь. Бѣда!
   

МАМКА.

             И, государыня, пройдетъ. Такая
             Пора у дѣвокъ -- вѣрно говорю --
             Бываетъ, государыня...
   

БОЯРЫНЯ.

                                           Пойти
             За масломъ за печерскимъ, да помазать
             Головушку недужную у Груни.

[На походѣ].

             Затепли-ка лампаду передъ Спасомъ.
   

МАМКА.

             А засвѣчу, пойдёшь.
   

БОЯРЫНЯ [уходя совсѣмъ].

                                           Охъ, время, время!

[Уходитъ въ боковую дверь].

   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Мамка, потомъ Бѣсъ, въ одеждѣ сына боярскаго.

МАМКА [одна].

             Ушла боярыня. Покликать можно.
             Проходитъ да проищетъ масла долго.

[Подходитъ къ среднимъ дверямъ].

             Ну, куманёкъ, входи, [Бѣсъ входитъ]. Да только помни,
             Чтобъ шуба мнѣ и платье безпремѣнно.
   

БѢСЪ.

             Сперва боярышню подай, а тамъ
             Про шубу рѣчь пойдетъ. Зови скорѣе!
   

МАМКА.

             Да что ты? Нешто эдакъ можно? На-што
             Тебѣ её?
   

БѢСЪ.

                       А надо поглядѣть.
             А то хвалить, товару не видавши,
             Не ладно. На тебя плоха надежа:
             Тебѣ не дѣвка, шуба дорога.
   

МАМКА.

             Да говорятъ: покойница живая.
   

БѢСЪ.

             Аль ты не слышишь? говорю: подай!
   

МАМКА.

             Охъ, Господи! Да что тѣ загорѣлось!
   

БѢСЪ.

             И то что загорѣлось! Сердце тянетъ.--
             Изъ горницы отсель не выду, слышишь,
             Пока не погляжу.
   

МАМКА.

                                 Нельзя, ей-Богу.
   

БѢСЪ.

             Нельзя? Прощай, ходи безъ шубы зиму.
   

МАМКА

             Ужъ нешто въ щелку показать? Въ стѣнѣ
             Я грѣшнымъ дѣломъ провертѣла дырку:
             Охоча до рѣчей боярскихъ слушать.
   

БѢСЪ.

             Давай хоть въ щелку [смотритъ]. Эта, что ль, она,
             Что на постелькѣ лежа разметалась,
             Очами черными глядитъ-не-видитъ,
             Бровями соболиными поводитъ?
   

МАМКА.

             Она и есть. Что, какова живетъ?
   

БѢСЪ.

             Сама, сама!.. покойница живая!
   

МАМКА.

             Что, хороша?
   

БѢСЪ.

                                 Веди сюда скорѣй.
   

МАМКА.

             Вѣдь видѣлъ...
   

БѢСЪ.

                                 Говорятъ: веди! Охота
             Рѣчей послушать.
   

МАМКА.

                                 Какъ же, право?..
   

БѢСЪ.

                                                     Ну!
             Не то и самъ пойду.
   

МАМКА.

                                 Пожди маленько.

[Уходитъ за Груней.]

   

ЯВЛЕНІЕ VII.

БѢСЪ, одинъ.

             Ну, этой не видать царю Ивану!
             Какъ глянулъ на нее -- душа вскипѣла,
             Охъ, сердце ретивое зашумѣло,
             Смолой капучей кровь заклокотала:
             Сѣки-руби, покуда живъ, не выдамъ,--
             Хоть пропаду, моею будетъ дѣвка:
             Нельзя навѣкъ,-- на малый часъ добуду!
             Не даромъ поглядѣть ее тянуло.
             Къ добру ли, къ худу,-- все одно! Теперь
             Добыть ее,-- а дальше будь, что будетъ!
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Бѣсъ; входятъ Груня и Мамка.

ГРУНЯ.

             Что, молодецъ? И здравствуй не промолвишь?
             Уставился,-- очей не прогляди!
   

БѢСЪ.

             Какъ по зимѣ весна-красна придётъ,
             Да выйдешь въ садъ, аль въ чисто поле -- глянешь:
             Красно, свѣтло,-- слова на умъ не идутъ!
             И много дѣвицъ на Москвѣ пригожихъ,
             Да ты межъ нихъ, что по зимѣ весна.
   

МАМКА [плюетъ].

             Тьфу, тьфу! не сглазь.
   

ГРУНЯ.

                                           Не бось, меня не сглазитъ!
             А только не люблю, что вретъ. Красна,
             Да не совсѣмъ, есть попригоже дѣвки.
   

БѢСЪ.

             И есть, да не видать. [Мамкѣ] Ступай, кума,
             Боярыню покличь; скажи: "пріѣхалъ
             "Изъ Слободы; бояринъ-де прислалъ".
             Да не спѣши -- ногъ старыхъ пожалѣй --
             Боярышнѣ словечко надо молвить
   

ГРУНЯ.

             О чемъ промолвишь?
   

БѢСЪ.

                                           Тайное словечко.
   

МАМКА.

             Идти, аль нѣтъ?
   

ГРУНЯ.

                                 Ступай-поди, пожалуй.

[Мамка уходитъ].

   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Бѣсъ и Груня.

БѢСЪ.

             Хотѣлъ сказать, да, видно, не придется.
             Какъ взглянешь, -- кровь кипитъ смолой кипучей.
             Да голова кружится.
   

ГРУНЯ.

                                           Ты про дѣло
             Мнѣ сказывай, а это я слыхала.
             Вошла, сказалъ.
   

БѢСЪ.

                                 Скажи, да не утай:
             Любила ли да крѣпко ли полюбишь?
   

ГРУНЯ.

             Куда завелъ! Что ты за человѣкъ --
             Не знаю я...
   

БѢСЪ.

                                 Я изъ дѣтей боярскихъ.
   

ГРУНЯ.

             Ну, это погодить! Не сынъ боярскій,
             А просто скоморохъ: зовутъ Угаромъ,
             Прозванье Бѣсъ, да рѣче-тъ не къ тому.
             А говорю: что ты за человѣкъ,
             Не знаю я, -- и впрямь не бѣсъ ли будешь?--
             Да только рвешь слова отъ сердца прямо.
             Молчала бы, да рѣчи сами льются.
             Ну, спрашивай: я стану говорить.
   

БѢСЪ.

             Любила ль, дѣвица?
   

ГРУНЯ.

                                 Кого любить-то?
             Не оввѣетъ и вѣтромъ въ терему,
             А молодцу зайти -- нельзя подумать.
   

БѢСЪ.

             Полюбишь дѣвицу, -- лазейку сыщешь.
             Такъ никого ты съ роду не любила?
             А полюбить, такъ крѣпко ли полюбить?
   

ГРУНЯ.

             Въ любовь придетъ, -- такъ вѣкъ не разлюблю.
             Какъ песъ, пойду за нимъ повсюду слѣдомъ,
             И онъ держись, -- люби меня, да честно.
             Не то покаяться не дамъ, убью.
   

БѢСЪ.

             Кого полюбишь?
   

ГРУНЯ.

                                 Кто въ любовь придетъ.
   

БѢСЪ.

             Чѣмъ заслужить?
   

ГРУНЯ.

                                 Великой службой, парень
             Не службою великою, -- любовью.
   

БѢСЪ.

             Охъ, дѣвица, и я такой же съ роду:
             И сила есть, да негдѣ разгуляться.
             Въ нечистомъ дѣлѣ много ли разгулу...

[Приходъ мамки прерываетъ рѣчь Бѣса].

   

ЯВЛЕНІЕ X.

Бѣсъ, Груня, мамка.

МАМКА, входя.

             Боярыня идетъ. Уйди-ка, Груня.
   

ГРУНЯ.

             Позадержать-то, видно, не сумѣла. [Идетъ].
   

БѢСЪ [Грунѣ].

             Прощай покуда, завтра доскажу.
   

ГРУНЯ [въ дверяхъ].

             Ты ль, али самъ доскажетъ, -- все едино!
             Самъ, чай, покраше, полюбовнѣй скажетъ. [Ушла].
   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Бѣсъ, мамка, потомъ боярыня.

МАМКА.

             Тихонько шла, да стукнулися лбами.
             Какъ услыхала, что прислалъ бояринъ,
             Такъ лётомъ полетѣла.
   

БѢСЪ [про себя].

                                           У, чертовка!
   

БОЯРЫНЯ [Входя].

             Ты, что ль, изъ Слободы?
   

БѢСЪ.

                                           Я самый.
   

БОЯРЫНЯ.

                                                               Такъ.--
             Съ какою вѣстью? съ доброй ли, съ лихою?
   

БѢСЪ.

             Зачѣмъ съ лихою? не хожу безъ добрыхъ,
             Царь на боярина сначала опалился,
             Да послѣ отошелъ. Велѣлъ остаться
             Дни три-четыре въ Слободѣ. Послать
             Его на воеводство, чу, задумалъ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Ну, слава Господу! Что дальше скажешь?
   

БѢСЪ.

             Боярину недужно, -- такъ послалъ,
             Чтобъ ты съ племянницей да съ старой мамкой
             Къ нему поѣхала, какъ вѣсть придётъ,
             Не медлючи ни часа. Только, молвилъ,
             Чтобъ въ Слббоду не ѣхали. Верстъ съ пять
             Не доѣзжаючи, есть перекрестокъ,.
             На перекресткѣ дворъ Еремкинъ, Зюзи,
             Остановиться тамъ, -- ужъ онъ укажетъ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Спасибо, молодецъ, -- назвать не знаю.
   

БѢСЪ.

             Я изъ дѣтей боярскихъ, -- Лапа Руковъ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Спасибо, Лапушка. Сейчасъ поѣдемъ.
             Ты въ Слободу?
   

БѢСЪ.

                                 Поспѣшнымъ дѣломъ.
   

БОЯРЫНЯ.

                                                               Ладно.--
             Такъ ты скажи боярину: сейчасъ-молъ,
             Не медлючи въ дороженьку сберемся.--
             Охъ, Господи! Груняша-то неможетъ!
   

МАМКА.

             Дѣвичья хворь!-- какъ вскочитъ, и здорова.
   

БОЯРЫНЯ.

             Такъ мы сейчасъ. Такъ и скажи, голубчикъ.
             Да само-тѣ крѣпко занемогъ, аль такъ?
   

БѢСЪ.

             Какая хворь! Отъ старости недуженъ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Я къ Грунюшкѣ пойду. А ты бы, мамка,
             Чѣмъ Богъ послалъ поугостила гостя.
   

БѢСЪ.

             На словѣ ласковомъ спасибо. Только
             Не время мнѣ, Спѣшу. Прощай. [Уходитъ].
   

БОЯРЫНЯ.

                                                     Прощай.

[Уходя].

             Охъ, Господи! Охъ, Мати Пресвятая!

[Уходитъ; мамка идетъ провожать Бѣса].

   

ЯВЛЕНІЕ XII.

Бѣсъ, быстро возвращается; мамка, не дошла еще до дверей.

БѢСЪ [погруженъ въ думы].

             Пошелъ, -- анъ потянуло, воротился.
   

МАМКА.

             Что, куманекъ? запамятовалъ что?
   

БѢСЪ [также].

             Дай, въ щелку погляжу. Аль нѣтъ, не надо.
             Увижу, -- не уйти отсюда вовсе.
             А дѣла много, -- обмануть всѣхъ надо.
             Махну къ Еремкѣ на-перво. [Идетъ].
   

МАМКА.

                                                     Куда ты?
   

БѢСЪ.

             Прощай, кума; живѣй въ дорогу! слышишь?

[Быстро уходитъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XIII.

МАМКА [кричитъ вслѣдъ].

             Про шубу не забудь.-- [Одна] Ушелъ! Вотъ мы
             Да онъ никакъ совсѣмъ рехнулся!-- Вѣрно.--
             Боярышня, должно быть, показалась,
             Такъ съ радости.-- Извѣстно: угодитъ!--
             Ну, намъ же лучше!-- Хлопотать пойти.

[Уходитъ въ Грунину комнату].

[Перемѣна].

   

СЦЕНА II.

Заднія сѣни въ слободскомъ дворцѣ.

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Входитъ: царь, Малюта, кн. Вяземскій, опричники.

ЦАРЬ [съ мѣста.]

             Подите всѣ сюда! Игуменъ-царь
             Вамъ скажетъ поученье, братья. Горько
             Мнѣ обличать своихъ дѣтей въ развратѣ,
             Да дѣлать нечего, нельзя смолчать.
             Князь Аѳанасій келарь! Ты, Малюта,
             Параклисьярхъ обители царёвой!
             На то ль тружусь я съ вами неустанно,
             Чтобъ братія гуляла по ночамъ?
             Куда Басмановъ Ѳедька задѣвался?
             Гдѣ бродитъ съ Темрюковиченъ и братьей?
             Заутреня прошла, прошла обѣдня,
             Ихъ нѣтъ, какъ нѣтъ! Гдѣ вражьи дѣти пьютъ?
             Гдѣ псы смердящіе гуляютъ съ ночи?--

[Помолчавъ].

             Такое слово изречетъ игуменъ:
             Отнынѣ строго исполнять уставъ,
             Молитвой отгонять лихія думы,
             Постомъ, трудомъ смирять плотскія страсти.
             Теперь оставьте одного меня
             Подумать съ сокрушеньемъ о грѣхахъ,--
             И вы размыслите. Безъ покаянья,
             Безъ слезъ душевныхъ вѣра не вмѣнится,
             Безъ добрыхъ дѣлъ мертва она предъ Богомъ.

[Всѣ, опричь царя, уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XV.

ЦАРЬ [одинъ].

             О, Господи! и днемъ, и ночью дума,
             Какъ обиходъ устроить монастырскій.
             То ль дѣло тихое житье-бытье,
             Келейное смиренное моленье!
             По дому тишина: не слышно пѣсенъ,
             Лишь ѳиміамъ молитвъ горѣ несется!
             Ни бранныхъ словъ, ни хохота, ни драки;
             За трапезой смиренная бесѣда
             О Божіемъ законѣ православномъ;
             Да тишь, да гладь, да Божья благодать!
             Весь день въ трудахъ, до поздней ночи,
             И по молитвѣ -- знаменья на лбу
             Поклонами кровавыя набиты --
             Отыдешь съ миромъ на тѣлесный отдыхъ.
             О женской красотѣ -- ни-ни!-- ни слова,
             И сны небесные тебѣ приснятся:
             Все райскія деревья да цвѣты,
             Да птицы пѣсней славословятъ Бога!

[Входить Бѣсъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Царь Бѣсъ.

ЦАРЬ.

             Ты, вражій сынъ, пошто къ царю пришелъ?
             Бѣсовскимъ дѣломъ мыслишь сомущать?
   

БѢСЪ [бьетъ челомъ].

             Царь-государь! прости меня, помилуй!
             И радъ бы радостью, да силы нѣтъ!
   

ЦАРЬ.

             О чемъ вѣщаешь, вражій сынъ? Не помнимъ:
             Иные помыслы въ душѣ царёвой,
             Не о грѣхѣ, о спасеньи.
   

БѢСЪ.

                                           Намедни
             Красавицей похвасталъ предъ тобою,
             Анъ вышло-то не такъ. Пропала дѣвка,
             По всей Москвѣ искалъ,-- найти не могъ.
             На богомолье, баютъ, снарядилась
             Въ Кирилловъ монастырь...
   

ЦАРЬ.

                                           Благое дѣло,
             Во спасенье! Я за ночь передумалъ:
             Не стану осквернять себя. Молиться
             Да воздыхать игумену довлѣетъ.
             Тогдашнія-то рѣчи позабудь:
             Зовись не Бѣсомъ, а Разумнымъ, парень;
             Покайся во грѣхахъ. Слухы царю
             Не шутовствомъ бѣсовскимъ, а молитвой,
             Да добрыми дѣлами украшайся.
   

БѢСЪ

             Царь-государь! позволь мнѣ слово молвить:
             Коль хочешь ты, чтобъ я служилъ тебѣ
             Не шутовствомъ бѣсовскимъ, а молитвой,
             Такъ отпусти меня совсѣмъ, на волю.
             Я въ монастырь пойду.
   

ЦАРЬ [съ усмѣшкой].

                                           Въ какой такой?
             Ужъ не въ Кирилловъ ли? за кралей слѣдомъ?
   

БѢСЪ [чтобъ скрыть смущеніе, бухъ въ ноги].

             Ни, государь. Душа спасать пойду...
   

ЦАРЬ.

             Куда пойдешь? Не я ли неустаннымъ
             Трудомъ и бдѣньемъ неусыпнымъ
             Преобразилъ дворецъ царёвъ въ обитель,
             Чтобъ самому очиститься отъ скверны
             И ваши души темныя спасти?
   

БѢСЪ.

             Я вѣдаю, великій государь...
   

ЦАРЬ.

             Молчи. Спасаться мыслишь, вражій сынъ,
             Того не вѣдая, что рабъ безпрекословно
             Повиноваться долженъ господамъ,
             Не только добрымъ,-- слышишь?-- и строптивымъ.
             Спасайся здѣсь. Мнѣ безъ тебя нельзя...

[За сценой шумъ].

             Что тамъ за шумъ? Кто идетъ?
   

ЯВЛЕНІЕ XVII.

Царь, Бѣсъ; входятъ кн. Темрюковичъ, Басмановъ и человѣка три-четыре опричниковъ.

БАСМАНОВЪ [входя].

                                                     Царь-государь!
             Мы съ князь Михайлою вернулись.
   

ЦАРЬ.

                                                     Рано!
             Гдѣ, вражьи дѣти, прогуляли ночь?
             Гдѣ до бѣла-свѣта шатались, черти?
             Заутреню съ обѣдней прогуляли:
             Глядите, не попасть бы на конюшню.
   

БАСМАНОВЪ.

             Сказать боюсь, а промолчать нельзя.
             Чай, вѣдаешь, кто посылалъ, за чѣмъ.
             Все ты же, государь...
   

ЦАРЬ [хватаясь за голову].

                                           Молчи, Ѳедюша.
             Игуменъ виноватъ, отвѣтчикъ онъ же.
             Эпитемью за это наложу
             Самъ на себя. Я посылалъ, я грѣшенъ...
             И самъ не вѣдаю, какъ блажь такая
             Пришла мнѣ въ голову! Да, слава Богу,
             Пропала дѣвка, не сыскалъ вражонокъ.
   

БАСМАНОВЪ.

             Вражонокъ не нашелъ, да мы сыскали.
   

БѢСЪ.

             Кого?
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ.

                       Она.
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Хоть не твою, вражонокъ,
             А все жъ нашли...
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ.

                                 Якши.
   

ЦАРЬ [не безъ любопытства].

                                           Гдѣ жъ вы сыскали?
   

БАСМАНОВЪ.

             А сторожили мы, гдѣ Бѣсъ сказалъ,
             Ждемъ вечеръ -- нѣту; ночь прошла,
             Все нѣту же. Что, думаемъ, за притча?
             А холодно да вѣтеръ на дворѣ.
             Я князю и скажи...
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ.

                                           Да, да; скажи
   

БАСМАНОВЪ.

             Вотъ ѣдемъ, ѣдемъ, а не видно дома.
             Что за анаѳема? Съ дороги сбились,
             Аль лѣшій пошутилъ -- кто знаетъ?-- только
             Не по дорогѣ ѣдемъ. Мы свернули,
             Проѣхали верстъ шесть,-- глянь, перекрестокъ.
             "Да это вѣдь Еремкинъ", говорю.
   

БѢСЪ.

             Еремкинъ? Зюзи?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Зюзинъ, а то чей же?
             Заѣхали маленько обогрѣться.
             Сидимъ да пьемъ: князь и взгляни въ окошко.
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ.

             Сама глядѣлъ.
   

БАСМАНОВЪ.

                                 На задворкѣ кибитку
             Кому-то снаряжаютъ. Мы ни слова,
             Да за кибиткой слѣдомъ и махни.
   

БѢСЪ.

             А кто въ кибиткѣ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 А зима съ весною:
             Боярышня да мамка...
   

БѢСЪ [совсѣмъ задыхаясь]..

                                           Гдѣ жъ онѣ?
   

ЦАРЬ.

             Что, дьяволъ, прозѣвалъ? Ведите, дѣтки,
             Чай, захватили?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Не безъ рукъ живемъ.

[Идетъ за Груней].

   

ЯВЛЕНІЕ XVIII.

Царь, Бѣсъ, кн. Текрюковичъ; опричники; потомъ Басмановъ вводитъ Груню.

ЦАРЬ [самъ съ собою].

             Глядѣть ли? Имъ, взгляну однимъ глазкомъ,
             И съ миромъ отпущу.
   

БѢСЪ [самъ въ собою].

                                           Смолчать, аль нѣтъ?
             Охъ, лучше промолчать. Авось бѣду
             И пронесетъ.

[Басмановъ вводить Груню].

БѢСЪ [невольно бросаясь впередъ].

                                 Постойте! Не она!

ЦАРЬ [удерживая его жезломъ].

             Поудержите Бѣса.

[Того схватываютъ опричники].

БѢСЪ [шопотомъ].

                                 Охъ, ты доля, доля!
   

ЦАРЬ.

             Ну, дѣвица, поди да покажись.

[Подымаетъ фату; глаза у него разгараются].

             Пригожая! Въ царицы такъ не стыдно!
             Какъ звать тебя?
   

ГРУНЯ.

                                 Крестили Аграфеной.
   

ЦАРЬ.

             А чьихъ?
   

ГРУНЯ.

                                 Бояръ Зажитныхъ.
   

ЦАРЬ.

                                                     Ты красна:
             Глядѣть-то сладко, а тебя голубить
             Да цѣловать,-- того милѣе будетъ.
             По нраву ль красной Грозный царь пришелъ?
             Аль на меня взглянуть не хочешь?
   

ГРУНЯ.

                                                     Охъ,
             Ты поглядишь,-- любить себя заставишь!
             Хотѣла, нѣтъ ли: очи повелѣли,
             Глядятъ любовно.
   

ЦАРЬ.

                                           Стало, по рукамъ?
   

ГРУНЯ.

             Пошто? Тебѣ-то мы не въ диво. Баютъ,
             Съ полсотни есть.
   

ЦАРЬ [лукаво].

                                 Съ тобой полсотни ровно.
   

ГРУНЯ.

             Со мной ли, безъ меня ли,-- все одно.
             А хочешь, чтобъ любила, такъ одну
             Меня люби покуда.
   

ЦАРЬ.

                                           Ты спесива,
             Да я-то добръ. Ужъ такъ и быть, уважу
             Для-ради красоты да рѣчи смѣлой.
             Люби меня.
   

ГРУНЯ.

                                 Ужъ я ль не полюблю?
             Какъ присылалъ ко мнѣ съ рѣчами Вѣса,--
             За рѣчи за присыльныя твои,
             Не видѣвши, не слышавши,-- взлюбила,
             А ужъ теперь!...

[За сценой возня].

ГОЛОСЪ МАМКИ.

                                 Охъ, батюшки, пустите!
   

ЦАРЬ.

             Кто тамъ кричитъ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                           А, видно, дура-мамка.
   

ЦАРЬ.

             Веди сюда.

[Басмановъ пошелъ; царь Бѣсу].

                                 Ты что же, вражій сынъ,
             Про рѣчи не сказалъ царю ни слова?
             Аль испужался, что сурово встрѣтилъ?

[Бѣсъ, который, рванувшись отъ опричниковъ, сѣлъ на полъ и, угрюмо насупившись, смотрѣлъ въ землю, только очами поводитъ на царя].

ЦАРЬ [ему же].

             Ну, ну, не бойся! Хоть не ты досталъ,
             Да ты провѣдалъ, и на томъ спасибо.--
             Что жъ мамку не ведутъ?
   

ЯВЛЕНІЕ XIX.

Тѣ же, Басмановъ и мамка.

БАСМАНОВЪ
[въ дверяхъ, подталкиваетъ мамку].

                                                     Иди живѣй!
   

МАМКА [торопливо вбѣгаетъ].

             Охъ, Господи! Святители! Гдѣ Груня?

[Увидя Бѣса, падаетъ ему въ ноги].

             Охъ, куманекъ, хоть ты насъ защити!
   

БѢСЪ [все сидя, толкаетъ ее].

             Пошла ты къ бѣсу!
   

ЦАРЬ [смѣясь].

                                           Ай да, баба! лихо!
             Минуючи царя, да Бѣсу въ ноги!
   

МАМКА
[ползетъ въ царю на колѣняхъ].

             Охъ, батюшки! Царя-то не признала!
             Помилуй, не казни. [Бьетъ челомъ].
   

ЦАРЬ.

                                 За что казнить?
             Пожалую тебя. Веди-ка Груню.
             Я самъ васъ стану угощать. Для васъ
             Припасена и горенка у насъ. [Опричникамъ].
             А вы ступайте -- отдыхайте! Гайда!

[Уходятъ: царь, мамка и Груня въ одну сторону; прочіе, кромѣ Бѣса, въ другую].

   

ЯВЛЕНІЕ XX.

БѢСЪ,
[сидитъ нѣкоторое время молча и затѣмъ вскакиваетъ съ дикимъ воплемъ].

             Повелъ! Своими ли очами видѣлъ?
             Во снѣ ли, на яву ль?.. Охъ!.. И пошла!
             Сама пошла!.. И рѣчи-то мои!..
             Сердечныя-то рѣчи!.. Хоть топиться!..
             Самъ виноватъ! Самъ сдьяволить хотѣлъ!
             Что, баютъ ли по Слободѣ людишки:
             "Кто ближній у царя?" -- Угаръ Бѣсенокъ!--
             Да нѣтъ же, нѣтъ, не дамъ, отворожу,
             Моею будетъ... Охъ ты, дурень, дурень!
             Соколъ ударилъ,-- гдѣ тутъ пустельгѣ
             Соваться? Эхъ!--
             Кто соколъ-то? Нѣтъ, погоди еще,
             Я дамъ тебѣ Кирилловъ монастырь;
             Ты и во снѣ еще того не видѣлъ,
             Что наяву съ тобою сотворю!
             Я обойду тебя лукавой рѣчью,
             Тумана напущу такого въ очи,--
             Не распознаешь ничего, да только
             Не позабудешь, что за дьяволъ Бѣсъ!

[Опрометью бросается изъ сѣней].

ЗАНАВѢСЪ ПАДАЕТЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СВЯТКИ ВЪ СЛОБОДСКОМЪ ДВОРЦѢ.

Небольшая и невысокая комнатка; зрителямъ видна крыша, покрытая снѣгомъ; за дворцомъ сосновый дворъ съ просѣкой въ которой потомъ виденъ полный мѣсяцъ.-- Сумерки.

ЯВЛЕНІЕ I.

ЦАРЬ [одинъ].

             Подходитъ ночь; обозъ скрипитъ по снѣгу;
             Проѣзжіе спѣшатъ пристать гдѣ на ночь,
             Да смотрятъ боязно по сторонамъ,
             Лихого человѣка нѣтъ ли близко.

          [Пройдясь во комнатѣ, громко].

             Свѣчей сюда! [Вносятъ]. Да кликните Груняшу.

[Одинъ, подойдя къ окну].

             Вонъ изъ-за лѣсу темнаго ползетъ
             Кровавый мѣсяцъ; встанетъ высоко,
             Наполнить землю чуднымъ Божьимъ свѣтомъ,
             Да не освѣтитъ душу человѣка!
             Лихіе люди точатъ топоры,
             Ножи вострятъ да кистени готовятъ,
             Чтобъ изловчиться, коли будетъ дѣло.--
             Чай, не одинъ засѣлъ въ лѣсу, въ оврагѣ,
             Чтобъ изо тьмы выглядывать на свѣтъ
             Да чутко сторожить добычу.-- Кто
             Въ нуждѣ, дѣтей изба полна, нѣтъ хлѣба,
             А у иного сердце зачерствѣло,
             Душа горитъ по крови человѣчьей.

[Ставня закрывается; входитъ Груня].

   

ЯВЛЕНІЕ II.

Царь, Груня.

ЦАРЬ [оглядываясь].

             Ты, Груня?
   

ГРУНЯ.

                       Звалъ, такъ вотъ пришла. Спасибо,
             Самъ вспомнилъ. А я думала: навѣки
             Меня покинулъ; не видать недѣлю.
   

ЦАРЬ.

             Покину ли тебя?
   

ГРУНЯ.

                                 Кто знаетъ? Только
             Чего гадать? Ты лучше приголубь.
   

ЦАРЬ [садясь].

             Поди ко мнѣ; я приласкаю.
   

ГРУНЯ [подходя].

                                                     Ладно. [Ластится].
             Ты, вѣрно, зельемъ опоилъ меня.
             Сама не знаю,-- только приласкаюсь,
             Прижмусь къ тебѣ, и такъ мнѣ сладко станетъ,
             Что вѣкъ бы такъ, прижавшися, пробыть.
   

ЦАРЬ.

             Люби меня; меня никто не любитъ.
   

ГРУНЯ.

             Что, государь, тоскуешь? Я люблю,
             Одна люблю, да больше всѣхъ на свѣтѣ.
   

ЦАРЬ.

             Люби, люби,-- за мной не пропадетъ.
             Казню по-царски, жалую по-царски.
   

ГРУНЯ.

             Ты думаешь, мнѣ надо отъ тебя
             Жемчужныхъ Ожерельевъ да запястьевъ?
             Такъ нѣтъ, шалишь-мамонишь, государь!
             И безъ тебя принаряжусь не худо.
   

ЦАРЬ.

             Любя, тебя дарю.
   

ГРУНЯ [вставая].

                                 Ты погоди.
             Твое царёво слово впереди.
             Ты помнишь, какъ со мною повстрѣчался?
             Ну, волей ли, неволей шла сюда,
             Про это знаетъ грудь да подоплека,
             Да Богъ на небѣ. Повстрѣчались мы.
             Какъ подошелъ, да рѣчь повелъ, да глянулъ
             Очами свѣтлыми мнѣ прямо въ душу,
             Такъ и связалъ меня и по рукамъ,
             И по ногамъ; бери, твоя навѣки стала;
             И полно!-- Такъ-то.-- Не взгляни любовно,
             Узналъ бы ты тогда, что я за дѣвка.
             Казни, руби, живой бы не далась!
   

ЦАРЬ.

             Ишь, ты какая! Знай: по этой рѣчи,
             Тебя любить предъ Господомъ клянуся.
   

ГРУНЯ.

             Ты не клянись, а слушайся меня.
             Чего сидишь? Насѣдка, что ли? Полно!
             Тряхни-ка стариной,-- вѣдь нонѣ святки,
             Потѣшь меня, и я тебя потѣшу.
   

ЦАРЬ.

             Эй, кто тамъ? Живо!
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Царь, Груня, входить Бѣсъ.

БѢСЪ.

                                           Я предъ тобой,
             Что листъ передъ травой.
   

ЦАРЬ.

                                           Смекай, что надо.
             Да отвѣчай: всѣ въ цвѣтномъ платьѣ ходимъ,
             Ты въ смирное съ чего же нарядился?
   

БѢСЪ.

             По новгородцамъ панихиду правилъ.
   

ЦАРЬ.

             Аль пироговъ съ грибами не ѣдалъ?
   

БѢСЪ.

             На спросъ отвѣтъ: ты, куманекъ, ѣдалъ ли?

[Глядя на Груню].

             Что, дѣвица, алъ не признала Бѣса?
             Не знаючи узнала, а теперь
             И поглядѣть однимъ глазкомъ не хочешь?
   

ГРУНЯ.

             Какъ не признать! Здорово! Слушай, парень!
             Разсыпься мелкимъ бѣсомъ, да достань,
             Добудь чего намъ надо.
   

БѢСЪ.

                                           Бѣсъ смекаетъ:
             Наскучило сидѣть да цѣловаться,
             Поразойтися хочешь, поплясать,
             Потѣшить Бѣлаго царя.-- Да только
             Нѣтъ дѣвицѣ безъ молодца потѣхи,
             Не разгуляться!..
   

ЦАРЬ [перебивая его].

                                 Полно врать. Ступай-ка,
             Покличь, вражонокъ, нашихъ. Царь-де съ Груней
             Пожаловать просили пировать,
             Винца попить, медку хлебнуть, да пѣсенъ
             Подблюдныхъ поиграть. Сластей тащите,
             Чего -- самъ знаешь! Ну, вертись, вражонокъ.
   

БѢСЪ.

             Мой первый скокъ -- пять верстъ. Другого скока --
             Не сыщешь. [Убѣгаетъ].
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Царь, Груня.

ГРУНЯ [идетъ на авансцену].

                                 Ну, повеселимся нонѣ.
   

ЦАРЬ [также].

             Охъ, Грунюшка, тебѣ въ угоду -- пиръ
             Велѣлъ созвать. Мнѣ самому недужно.
             Змѣя-тоска тишкомъ ползетъ подъ сердце.
             И пиръ мнѣ не въ веселье будетъ, чую.
   

ГРУНЯ.

             Ты позабудь про лютую тоску;
             Не думай про нее, и веселъ станешь.
   

ЦАРЬ [въ раздумьи].

             Сказать легко; не думать только трудно.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Царь, Груня; входятъ: Бѣсъ, Малюта, Басмановъ, князь Вяземскій, кн. Темрюковичъ и другіе опричники; во время ихъ входа прислужники приносятъ вина и яства всякія, зажигаютъ свѣчи, дѣлая все тихо и чинно.

БѢСЪ.

             И мы пришли: на даровое падки.
   

ЦАРЬ [привѣтливо].

             Здорово, молодцы. Садитесь, гости! [Садятся].
             Братину дайте: выпью съ вами, дѣтки,
             По-братски меду. [Подаютъ; онъ съ поклоновъ].
                                 Ну, здоровы будьте.
   

ОПРИЧНИКИ [съ поклономъ].

             Тебѣ во здравье, государь великій! [Садятся].
   

ЦАРЬ [передавая братину].

             Ну, Грунюшка, пригубь. Да поднеси
             Лукьянычу; проси съ поклономъ, Груня.
   

МАЛЮТА.

             Ты не съ поклономъ только,-- съ поцѣлуемъ.
   

ГРУНЯ.

             Тебя уважу. Милости прошу
             За царское И за мое здоровье. [Цѣлуетъ его].
   

МАЛЮТА [выпивъ].

             Ты и цѣлуешь, дѣвка!
   

ГРУНЯ.

                                           Хорошо?
   

МАЛЮТА.

             Помолодѣлъ отъ поцѣлуя.
   

ЦАРЬ [доволенъ].

                                           Вотъ-какъ!
             Знай нашихъ! [Грунѣ, подмигнувъ на князя Вяземскаго].
                                 Князю поднеси еще
             Да и садись со мной рядкомъ, голубка.
             Другіе-то найдутъ дорогу сами. [Лукаво].
             Князь Аѳанасій Вяземскій у насъ
             Почетъ куды какъ любитъ: онъ изъ земскихъ!
   

ГРУНЯ [подходя въ князю].

             Ну, милости Прошу. [Кланяется].
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ [беретъ медъ].

                                 Ты съ поцѣлуемъ.
   

ГРУНЯ [насмѣшливо кланяясь].

             Не погнѣвися, княже, только рыломъ
             Не вышелъ ты со мною цѣловаться.
   

ЦАРЬ [смѣясь].

             Что, брать Аѳоня?
   

БИСЪ.

                                 Строги дѣвки нонѣ.
   

ГРУНЯ [садясь около царя)

             Да такъ и есть, что строги нонѣ вышли.
   

БѢСЪ.

             Ухъ такъ-то строги: пальчика-мизинца
             Поцѣловать милому не дадутъ.
   

ГРУНЯ.

             Тебя боюсь: ты неравно откусишь.
   

ЦАРЬ [Бѣсу]

             Не суйся, не узнавши броду. [Опричникамъ] Пейте,
             Да не жалѣйте, прямо въ глотку лейте.

[Пиръ оживляется)

   

ЦАРЬ [<ѣсу]

             Вражонокъ "Славу" заведи.
   

БѢСЪ.

                                                     Нельзя.--
   

ЦАРЬ.

             Ты это что? Какое слово молвилъ?
   

БѢСЪ.

             Сказалъ: нельзя, еще скажу...
   

ЦАРЬ [грозно]

                                                     Вражонокъ!..
   

БѢСЪ.

             Ты не гнѣвись; дай вымолвить словечко,
             И самъ разсудишь, что никакъ нельзя.
   

ЦАРЬ.

             Ну, говори.
   

БѢСЪ.

                       Послушай быль, не байку.--
             Нельзя мнѣ пѣть, затѣмъ, что пѣть-то нечѣмъ.
             Что жавроленокъ по веснѣ звенитъ,
             Пѣвалъ я прежде; нонѣ голосъ,
             Что звонунывный колоколъ гудитъ.
             Пожди: авось помретъ какой бояринъ,
             Замѣсто вопельницъ пойду наймуся:
             Ужъ и заплачу, такъ-то зарыдаю,
             Да не съ чужого горя, съ своего!
   

ЦАРЬ.

             Какое горе Бѣсу прилунилось?
   

БѢСЪ.

             Такое горе,-- что гора, свалилось!
             Какъ этта доставалъ тебѣ Груняшу,
             Такъ, ходючись по каменной Москвѣ,
             Себѣ голубку-кралю запримѣтилъ.
             Тебѣ хотѣлось угодить; хотѣлось
             И про себя не позабыть. Да знаешь:
             Нельзя рабу двумъ господамъ работать!
             Груняшу было упустилъ, а съ нею
             Свою зазнобу загубилъ навѣки!
   

ЦАРЬ.

             Аль померла?
   

БѢСЪ.

                                 Не померла, жива:
             Бояринъ нѣкакій ее исхитилъ.
   

ЦАРЬ.

             А кто посмѣлъ изъ недруговъ моихъ
             Мово слугу любимаго обидѣть?
   

БѢСЪ.

             Боюсь сказать; и скажешь -- не поможешь!
             Тутъ силой не возьмешь,-- возьмешь любовью.
             Чу, дѣвка вольной волею пошла:
             Позарилась на славу да богатство.
   

ЦАРЬ.

             Ну, плохо, Бѣсъ! Пиши пропало, парень!
   

БѢСЪ.

             Пропало, нѣтъ ли, поглядимъ ужо.--
             Вотъ я пойду, да дѣвку очарую
             Забавною, сердечной, тайной рѣчью;
             А раньше ль, позже ль сотворю бѣду:
             Разлучника треклятаго прикончу.
             Силенъ, богатъ, слугъ -- цѣлая орава,
             Да я ужъ улучу часокъ-минуту,
             Что будутъ слуги пьяны, аль въ разъѣздѣ:
             Вотъ тутъ-то подкрадуся темной ночкой,
             Да ножъ булатный наточу вострѣй...
   

ЦАРЬ.

             Какъ смѣешь ты о замыслахъ кровавыхъ
             Передъ царемъ-владыкой возглашать?
             Тоска ль беретъ по лиловой по плахѣ?
             Про палача ль Томилу позабылъ?
   

БѢСЪ.

             За что казнить? аль дѣло сотворилось?
             Коли за слово показнить велишь,
             Такъ вольныхъ пташекъ показни за пѣсни!
             Самъ вѣдаешь: -- царя за очи лаютъ,
             Боярину и пригрозить нельзя?
   

ЦАРЬ [съ усмѣшкой]

             Ишь, Цицеронъ-философъ проявился!
             Иныя пѣсни запоешь на плахѣ.
   

БѢСЪ.

             Коли рукой достанешь,-- запою;
             Не то на водѣ заливаться стану.
   

ЦАРЬ.

             Куда бѣжать отъ Грознаго задумалъ?
             Куда сокроешься отъ орлихъ отъ очей?
             На Волгу ли въ разбойнички пойдешь? [Подмигнувъ].
             Аль на Литву, какъ нѣкій господинъ?
   

БѢСЪ.

             А намалюю на стѣнѣ коня,
             Вскочу на бурку,-- да и былъ таковъ! [Грунѣ].
             Что жъ, Юрьевна, словечка не промолвишь,
             Не пожалѣешь горюна Угара?
   

ГРУНЯ.

             Чего жалѣть: вѣдь дѣвка-то не любитъ!
             Самъ вѣдаешь: насильно милъ не будешь.
   

БѢСЪ.

             Не любитъ, такъ полюбить.
   

ГРУНЯ.

                                           Поглядимъ.
   

ЦАРЬ.

             Охъ, Бѣсъ, ты Бѣсъ! люблю тебя, парнюга,
             А чую, не сносить тебѣ башки!

[Кн. Темрюковичъ, который все это время прилежно угощался, роняетъ на подъ братину.]

ЦАРЬ [внушительно].

             Ты, шуринокъ, успѣлъ понализаться.
             Ты пей, да не дури; не то -- самъ знаешь!
   

БѢСЪ
[искоса и злобно взглядываетъ на Темрюковича, и точно что вспомнивъ, про себя].

             Ты у меня сейчасъ, Черкасъ, запляшешь! [Громко]
             Охъ, горю время и потѣхѣ часъ.
             Довольно плакаться: бѣситься стану. [Грунѣ]
             Что жъ, дѣвица, попляшемъ, что ли?
   

ГРУНЯ.

                                                               Самъ
             Попляшешь! коли есть охота.
   

БѢСЪ.

                                           Ладно.
             Свисти въ кулакъ: насильно милъ не будешь.

[Царю съ поклономъ]

             Царь-государь, поволь медвѣдемъ Мишей
             Тебя потѣшить.
   

ЦАРЬ.

                                 Не потѣшно будетъ,
             Такъ самъ отвѣдаешь медвѣжьей ласки.
   

БѢСЪ.

             Ты и не видывалъ еще такихъ,
             Какого покажу. Я самъ намедни
             У земскаго парнюги научился.
   

ЦАРЬ.

             Ступай, веди. [Бѣсъ уходятъ].
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тѣ же, кромѣ Бѣса.

ЦАРЬ [Малютѣ].

                                 Ты что жъ, Лукьянычъ, волкомъ
             На всѣхъ глядишь, и слова не промолвишь.
   

МАЛЮТА.

             Не тароватъ я на слова, надёжа.
   

ЦАРЬ.

             Зато на дѣло тароватъ, Лукьянычъ.
   

МАЛЮТА.

             На царскихъ лиходѣевъ -- вѣрный песъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ же; Бѣсъ съ медвѣдемъ

БѢСЪ [вводитъ медвѣдя].

   Пожалуй, государь-медвѣдь, поклонись Царю Бѣлому, его слугамъ вѣрныимъ, Лукьянычу въ особину поклонъ.

[Медвѣдь все исполняетъ, по мѣрѣ приказанія, и затѣмъ рычитъ].

БѢСЪ.

   Что зарычалъ? Груню Юрьевну завидѣлъ! Да не поцѣлуетъ, спесива живетъ. Не погнѣвись, государь-медвѣдь!
   

ГРУНЯ.

             Гнѣвися, не гнѣвись,-- не испужаешь.
   

БѢСЪ.

             Пойдемъ-ка, Мишенька, челомъ ударимъ,
             Не дѣвицу-красавицу въ уста:
             Подолъ поцѣловать, -- и то за радость! [исполняетъ].
   

ЦАРЬ.

             Ты что, какъ змій, ползешь? Аль мыслишь, дьяволъ,
             Изъ рая нашего исхитить Евву?
   

БѢСЪ [быстро вскакивая)

   А ну, Миша, потѣшь Царя Бѣлаго, его слугъ вѣрныихъ. Какъ опричникъ по Москвѣ идетъ-озирается, на Купецкіе товары зарится? [Медвѣдь показываетъ].
   

ЦАРЬ [смѣясь].

             Что увидалъ, то наше? Такъ ли, Миша?

[Медвѣдь мотаетъ годовой].

ЦАРЬ.

             Понятливый! мотаетъ головой!
   

БѢСЪ [подмигнувъ на кн. Темрюковича]

             Умнѣй, чѣмъ князь Михайло!
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ [не дослышавъ].

                                                     Правда!

[Дико хохочетъ; всѣ смѣются].

БѢСЪ [продолжая].

             А ну, государь-медвѣдь, еще шутку да новую.-- Какъ купцы опричника завидѣли, изъ лавокъ повыбѣгли, по задворкамъ прячутся, со страху карячатся [Медвѣдь показываетъ; хохотъ]. Бѣгутъ кромѣшника бабы съ дѣвками, старухи со внучатками. [Медвѣдь показываетъ; хохотъ].
   

ЦАРЬ [подмигнувъ Малютѣ].

             Не любятъ нашихъ!
   

МАЛЮТА.

                                           Гдѣ любить, надёжа!
   

БѢСЪ [продолжая].

   Пожалуй, Мишута, послѣднюю. Какъ князь Черкасскій, шуринъ царскій, чужихъ дѣвокъ воруетъ, въ усъ не дуетъ?

[Медвѣдь показываетъ; хохотъ].

БѢСЪ.

             Пожалуй, Мишенька, къ столу поближе,
             Да поклонись Черкасскому пониже,
             Винцомъ тебя попотчуетъ, [подводить].
   

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ [толкая ногой].

                                                     Пошла!
   

БѢСЪ.

             Не баба, что кричишь: "пошла!"
   

БАСМАНОВЪ.

                                                     Потѣха!

[Общій хохотъ].

КН. ТЕМРЮКОВИЧЪ [дико вскакивая].

             Мой всѣхъ убью!
   

ЦАРЬ [строго].

                                 Михайло, не дури!
             Не то въ холодную запру.
   

Кн. Темрюковичъ
[стоя, горячится постепенно до ярости].

                                           Что жъ, бачка?
             Сер-рдитъ! Онъ говорить, что русскій звѣръ,
             Черкасскій лучше, твой урусъ яманъ,
             А нашъ -- якши! [Выхватываетъ кинжалъ].
   

ЦАРЬ [грозно].

             Куда? ни съ мѣста, дьяволъ!
   

Кн. Темрюковичъ [садится].

             Сижу... а я всѣ русскій батырь бью...
             Противъ меня урусса нѣтъ... яманъ...
             Убью сейчасъ... Черкасъ якши...
   

ЦАРЬ.

                                                     Ты такъ-то?
             Свести его въ холодную проспаться,
             На завтра кликнуть кличъ: найти бойца,
             На кулакъ бойца, на ногу борца,
             Найдется, Темрюковича побьетъ,
             Его пожалую я платьемъ цвѣтнымъ.

[Кн. Темрюковича уводятъ].

БѢСЪ [ему вслѣдъ].

             Ну, братъ-якши, ты завтра попляши! [Медвѣдю].
             Пойдемъ, Мишута, за быкомъ черкасскимъ.

[Уводить медвѣдя].

   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Царь, Груня, Малюта, кн. Вяземскій; Басмановъ внезапно и глубоко задумывается [онъ хохоталъ пуще всѣхъ]; опричники.

ЦАРЬ.

             Ты, Груня, отойди маленько. Слово
             Лукьянычу скажу. [Она отходитъ]. Поди сюда, Малюта.

[Тотъ подходить].

ЦАРЬ [тихо].

             А что Иванову жену не сыщутъ?
   

МАЛЮТА.

                                                     Нѣту;
             Да не уйдетъ.
   

ЦАРЬ.

                                 А что бродяга Петька?
   

МАЛЮТА.

             Винится. Говоритъ, измѣна есть.
   

ЦАРЬ.

             Такъ новгородцевъ показнить придется?
             Изъ Новаго повывести измѣну?
   

МАЛЮТА.

             Я спосылалъ гонцовъ -- лихихъ ребятъ --
             Измѣну надо выкрасть у Софіи.
             Какъ привезутъ, казнить за дѣло будешь.
   

ЦАРЬ [громогласно].

             За правду не казню. [По знаку царя Малюта отходитъ].
   

ЦАРЬ [Грунѣ].

                                           Садися!
   

ГРУНЯ [исполняя].

                                                     Сяду.
             Съ милымъ дружкомъ рядкомъ присяду.
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тѣ же; Басмановъ внезапно встаетъ, встряхиваетъ кудрями и хочетъ идти; по его уходѣ, съ другой стороны входить царевичъ.

ЦАРЬ [Басманову].

                                                               Ѳедя,
             Куда пошелъ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 А ворочусь сейчасъ.

[Уходитъ; входитъ царевичъ].

ЦАРЬ [увидя его, привѣтливо].

             И ты пришелъ! Садись! попей, Ванюша!

[Дѣлаетъ знакъ Грунѣ].

ГРУНЯ [подноситъ медъ].

             За царское здоровье съ поцѣлуемъ.

[Царевичъ пьетъ медъ и цѣлуетъ].

ЦАРЬ [ему].

             У насъ была тутъ знатная потѣха.
             Жаль, раньше не пришелъ. Попей медку-то
   

ЯВЛЕНІЕ X.

Тѣ же; вбѣгаетъ Бѣсъ.

БѢСЪ [съ хохотомъ].

             Ой-ой, потѣха! охъ, умру со смѣха!
   

ЦАРЬ.

             Что тамъ?
   

БѢСЪ.

                       Брыкается черкасскій быкъ.
             Унять нельзя?
   

ЦАРЬ.

                                 И самъ ужъ унялся!
   

БѢСЪ.
[Зловѣщимъ тономъ].

             Да это что!-- потѣха небольшая,
             Потѣха будетъ впереди -- пожди.
             Какая, не скажу: увидишь въ очью.

[Всѣ смолкаютъ отъ этой рѣчи; довольно долгое молчаніе].

   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тѣ же; тихо входятъ Басмановъ.

БАСМАНОВЪ [входя].

             Охъ, братцы, холодно. Медку бы выпить.
   

ЦАРЬ
[отечески и всю сцену до взрыва].

             Ты гдѣ бродилъ, Ѳедюша?
   

БАСМАНОВЪ.

                                           Царь-надёжа!
             Я на крылечко вышелъ постоять,
             На ночку поглядѣть, полюбоваться
             На мѣсяцъ свѣтлый. Вышелъ и стою:
             Морозъ Иванычъ разыгрался лихо,
             Свѣтёло-тѣ мѣсяцъ ровно солнце ясенъ,
             А тѣни черныя ложатся чернью,
             Темнѣй осенней долгой ночи.
             А ты стоишь?
   

ЦАРЬ.

                                 Такъ.--
   

БАСМАНОВЪ.

                                           Я, какъ приросъ, стою.
             Глажу: -- далече видно въ чисто поле;
             А слышно за версту: гдѣ песъ залаетъ,
             Гдѣ хрустнетъ снѣгъ, гдѣ дѣвки захохочутъ,
             Да и затихнетъ, -- тихо таково!
             А мѣсяцъ ясный свѣтитъ, точно манитъ,
             Зоветъ поразгуляться на просторѣ.
   

ЦАРЬ.

             А ты стоишь, Ѳедюша?
   

БАСМАНОВЪ.

                                           Какъ приросъ.
             Стою, гляжу, не шелохнуся даже.
             Ознобъ какъ прохватилъ, тогда очнулся.--

[Ему холодно].

             Охъ, братцы, холодно: медку бы выпить.

[Ему подаютъ; онъ пьетъ].

ЦАРЬ.

             Что, отошелъ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Ухъ, разогрѣлся знатно:
             Позволь мнѣ слово молвить, царь-надёжа.
   

ЦАРЬ.

             Скажи, Ѳедюша.
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Ночка-то красна,
             Сидѣть въ хоромахъ и грѣшно, и стыдно.
             Теперь бы по снѣжочку, по морозцу,
             На троичкѣ маленько разгуляться,
             Чтобы отъ топоту земля гудѣла,
             Отъ посвисту широкая дрожала.
             Промолви слово: дѣтки, гайда!
   

ВСѢ.

                                                     Гайда!
   

ЦАРЬ.

             Ну, ну, ступайте! Разгуляйтесь, дѣтки!
   

БАСМАНОВЪ.

             А ты не съ нами?
   

ЦАРЬ.

                                           Мнѣ недужно нонѣ.
   

БАСМАНОВЪ.

             Эхъ, на морозцѣ вѣтеркомъ обвѣетъ,
             Вся хворь спадетъ, вся болѣсть пропадетъ;
             Вѣдь это нѣмцу на морозѣ смерть,
             А русскому дышать вольнѣй, просторнѣй!
   

ЦАРЬ.

             Нѣтъ, дѣтки, не поѣду. Старъ вашъ батька.
             Охота есть, да силу всю избылъ.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Пожалуй насъ, надёжа-государь,
             Намъ безъ тебя и пиро-тѣ не въ веселье.
   

ЦАРЬ.

             Сказалъ, а слово свято берегу. [Малютѣ].
             Лукьянычъ, поѣзжай, пожалуй, съ ними.
             Не очень чтобъ дурили, пригляди. [Сыну].
             Ванюша! что сидишь совой? Встряхнися!
             Смѣни отца, потѣшь-ка ребятежь.
   

ЦАРЕВИЧЪ [вскакивая].

             Эй, живо! собирайся! Гайда!
   

ВСѢ.

                                                     Гайда!
   

БАСМАНОВЪ.

             Ты съ нами, Бѣсъ?
   

БѢСЪ.

                                 На кочергѣ верхомъ!
             Посмотримъ: кто кого обгонитъ? Нутко-съ!
   

ЦАРЬ [разгорѣвшись].

             Послушайте, ребята молодые!
             Прозябнете, пошарьте -- нѣтъ ли близко
             Гдѣ селъ боярскихъ, лиходѣевъ нашихъ,
             Петровича съ товарищи и прочихъ!
             Увидите, со всѣхъ концовъ, разкомъ
             Пустите краснаго поспѣшнымъ дѣломъ,
             Чтобъ полымя до мѣсяца метнуло!
             Сѣки-руби и люди и скоты:
             Передушите всѣхъ, чтобъ капли духу
             Не оставалось; ни живой собаки,
             Ни пѣтуха кричать на пепелищѣ.
             Гой, за царя на лиходѣевъ! Гайда!
   

МАЛЮТА.

             На лиходѣевъ царскихъ!
   

ВСѢ.

                                           Гайда! Гайда!

[Уходятъ царевичъ, опричники и Бѣсъ].

   

ЦАРЬ [прислужникамъ].

             Возьмите свѣчи и ступайте вонъ!

[Тѣ исполняютъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XII.

Сцена освѣщается одной свѣчой, которая постепенно нагараетъ и тускнѣетъ.

                              Царь, Груня.

   

ЦАРЬ.

             Я вѣдь нарокомъ имъ сказалъ: "недуженъ",--
             Не хочется съ тобою разставаться.
   

ГРУНЯ.

             Спасибо, государь.
   

ЦАРЬ.

                                           Ну, поцѣлуй же,
             Какъ кипяткомъ ожги меня губами,
             По тѣлу дрожь пусти.
   

ГРУНЯ [цѣлуя].

                                           Что, ладно ль этакъ?
   

ЦАРЬ.

             Такъ ладно, что вдругорядь захотѣлось;
             Постой, пускай уѣдутъ. Мы съ тобою
             Прохладную бесѣду поведемъ;
             Вдвоемъ-то вечеркомъ куда какъ сладко!
             Любилъ бы вѣкъ тебя!
   

ГРУНЯ.

                                           Да вѣдь не будешь!--
             Послушай, соколъ ясный, коль разлюбишь,
             Ты прямо мнѣ скажи: "ступай-молъ, дѣвка,
             Обрыдло мнѣ лицо твое дѣвичье,
             И рѣчи-де забавныя постыли,
             И очи ясныя твои не грѣютъ,
             Коса-краса мочалой истрепалась!"
             Вели тогда за новыя вороты,
             Меня, рабу твою, на чисто поле
             Чтобъ вывели, на вольное раздолье,
             На всѣ четыре вѣтра разгуляться.--
             А въ тѣ-поры сама я сдогадаюсь,
             Идти ли дѣвкѣ въ монастырь честнѣй,
             Аль въ рѣчкѣ съ горя красной утопиться.

[Помолчавъ].

             Гляди же, помни, государь. Не то
             И ей, злодѣйкѣ, плохо будетъ; и
             Тебѣ, царю, не миновать бѣды!
   

ЦАРЬ.

             Ну, полно, Груня! Что пустое мелешь?
             Не разлюбилъ еще. Да и не скоро
             Тебя, голубку, разлюблю. [Прислушивается]. Постой,
             Поѣхали, кажись. [За сценой топотъ, хохотъ и т. п.].
                                           Ишь, топъ да гикъ, да визгъ,
             Да ржанье конское, да звонкій хохотъ,
             Да молодецкій посвистъ удалой!

[За сценой свистъ; поѣздъ трогается].

   

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Царь, Груня, потомъ Бѣсъ.

ЦАРЬ [прислушиваясь].

             Затихло все.
   

БѢСЪ [за сценой, внятно].

                                 Передъ грозой великой.
   

ЦАРЬ.

             Кто говоритъ? Ты слышала?
   

БѢСЪ [являясь].

                                                     Все я же.
   

ЦАРЬ.

             Ты, вражій сынъ, пошто остался дома?
   

БѢСЪ.

             А вышелъ на морозъ, взглянулъ на небо,
             Свѣтёло-ть мѣсяцъ и мигни глазомъ:
             "Не ѣзди, кумъ, вьюга съ метелью близко".
   

ЦАРЬ.

             Давно ль ты съ яснымъ покумился, песъ?
   

БѢСЪ.

             А какъ же! У его молодшей дочки
             Я зимусь у Стожарихи крестилъ;
             И крестница моя -- куда красна!
             Горитъ на небѣ голубой звѣздою.
             Красно горитъ, а очи у Грунлши
             Того яснѣй, того любовнѣй свѣтятъ.
   

ЦАРЬ.

             А наши покатили?
   

БѢСЪ.

                                           Слѣдъ простылъ.
   

ЦАРЬ.

             Метелица-то скоро замететъ?
   

БѢСЪ.

             Постой. Дай, ВЪ щелку погляжу. [Смотритъ]. Эге!
             У, замела! А кумо-тѣ бѣлый вовсе.
             Ну, словно окатили молокомъ. [Вѣтеръ гудитъ].
             Ахти, бѣда! Охъ, лихо Бѣсу! У!
   

ЦАРЬ.

             Чего, вражонокъ, струсилъ?
   

БѢСЪ.

                                                     Государь,
             Прислушай-ка, какъ вѣтеро-тѣ гудитъ.

[Вѣтеръ свиститъ и шумитъ].

             Ишь, вонъ свистятъ, -- то вѣтерочки-внучки;
             Не страшны дѣтки: заморозятъ носъ,
             Подъ шубу теплую порой забьются
             Да вперегонку по спинѣ давай,
             Аль въ чехарду затѣютъ, али щелкать
             По мерзлымъ по ушамъ учнутъ, щенята.

[Вѣтеръ гудитъ].

             Вотъ старый дѣдъ, тотъ страшный дьяволъ:
             Сидитъ-гудитъ всю ночь одно и то же.

[Вѣтеръ гудитъ сильнѣе].

             Отстань, проклятый, помню безъ тебя!
   

ЦАРЬ.

             Ты съ кѣмъ тамъ говоришь?
   

БѢСЪ.

                                                     Со старымъ вѣтромъ.
             Сидитъ-дудитъ всю ночь одно и то же:
             "Ты помни, Бѣсъ; не позабудь, вражонокъ!"
   

ЦАРЬ.

             Знобишь меня своею рѣчью, Бѣсъ.
             И жутко-то, и сладко слушать!

[Метель сильнѣе].

БѢСЪ.

                                                     Эва!
             Какъ замела метелица! Земля
             Широкая вся стономъ стонетъ.
   

ЦАРЬ.

                                                     Жутко
             Мнѣ, Бѣсъ.
   

БѢСЪ.

                                 А хочешь, государь, послушать,
             О чемъ вьюга съ метелью говорятъ?
   

ЦАРЬ.

             А ты смекнулъ?
   

БѢСЪ.

                                 Мудреное ли дѣло!

[Грунѣ].

             Ты, дѣвица, повыдь: -- такія рѣчи,
             Что трясцей затрясетъ тебя. Глядя,
             Ты Грознаго не разлюби со страху.
   

ГРУНЯ.

             Не разлюблю, не бось. [Царю]. Пойти, аль нѣтъ?
   

ЦАРЬ.

             Тебѣ не боязно?
   

ГРУНЯ [съ любовнымъ упрекомъ].

                                 Съ тобой-то страшно?
   

ЦАРЬ.

             Не страшно, оставайся.-- Буду знать,
             Что христіанская душа въ палатѣ,
             А на него плоха надёжа, -- онъ
             Крещеный, али нѣтъ, -- кто знаетъ?

[Метель сильнѣе].

   

БѢСЪ.

                                                     Слушай!
             Сейчасъ начнутъ. Чу, подлетѣли близко.
                       Ау, вьюга!-- Угу, метель!
                                 Мети, метель,
                                           Сугробами!--
                                 Вали, вьюга,
                                           Великими!
                                 Грознѣй грозы
                                           Ильинскія!
                                 Грознѣй царя
                                           Васильича!

[Вѣтеръ гудитъ].

             Да не мѣшай же, старый, помню.
   

ЦАРЬ.

                                                     Что ты?
   

БѢСЪ.

             А старый дѣдъ дудитъ, мѣшаетъ. [Метель шумитъ]. Слушай!
   
                                 Бѣжитъ гонецъ
                                           Молоденькій!
                                 Спѣшитъ-летить
                                           Да къ старому!
                                 Онъ держитъ путь
                                           Изъ Новаго,
                                 Торитъ въ Литву
                                           Дороженьку.
   

ЦАРЬ [съ замираніемъ].

             Изъ Новагорода Литву?
   

БѢСЪ.

                                           Ты слушай! [Порывъ метели].
   
                       Ха-ха, вьюга! Гу-гу, метель!
                                 Крути-вали,
                                           Заметывай!
                                 Не знать слѣда
                                           Конинаго!
                                 Бѣги, гонецъ,
                                           Отъ Грознаго:
                                 Метель съ вьюгой
                                           Помощнички.

[Вѣтеръ гудитъ].

ЦАРЬ.

             Что замолчалъ?
   

БѢСЪ [мрачно].

                                 А дальше, -- страшно молвить.
             Не страшно молвить -- старый дѣдъ покою
             Мнѣ не даетъ. Дудитъ, чтобъ помнилъ!
   

ЦАРЬ [измѣнившихся голосомъ.]

             Ты, Груня, гдѣ? Тебѣ не страшно?
   

ГРУНЯ.

                                                     Нѣту.
             А дремлется, да сладко таково,
             Какъ ровно матушка баюкаетъ меня.
   

ЦАРЬ.

             Садись-ка ты поближе. Такъ-вотъ. [Метель ближе].
   

БѢСЪ.

                                                     Слушай!
   

ЦАРЬ.

             Прилягъ-ка, Груня, на плечо ко мнѣ.

[Вѣтеръ снова гудитъ].

БѢСЪ.

             Ну, слушай же. Манитъ меня старикъ.
             И волей ли неволей надо будетъ.

[Новый порывъ метели].

БѢСЪ [леденящимъ голосомъ].

                       Го-го, вьюга! Лю-лю, метель!
                                 Спасемъ гонца
                                           Отъ Грознаго!
                                 Грозёнъ Иванъ
                                           Васильевичъ!
                                 Грознѣй вьюги
                                           Съ метелицей:
                                 Знобитъ людей
                                           Безъ холода;
                                 Сушитъ-крушитъ
                                           Опричниной.

[Метель стихаетъ].

             Что замолчали? Не слыхать, пошибче!
             Гуди, ломай, чтобъ слышно было! [Метель крушить и ломитъ]. Ладно.
   
                       Безлюдитъ Русь
                                 Ивашка-царь.
                       Бѣгутъ толпой
                                 Къ Литовскому;
                       Летятъ стрѣлой
                                 Къ Турецкому.
                       Хлѣба-овсы
                                 Потоптаны;
                       Въ крови поля
                                 Потоплены;
                       Вьюгѣ лихой
                                 Съ метелицей,--
                       Сушить-крушить
                                 Намъ некого!

[Вѣтеръ гудитъ].

             Отстань же, говорятъ. Пожди. Сейчасъ!

[Весь подъ вліяніемъ вьюги, почти въ безпамятствѣ]

                                 Бѣда вьюгѣ
                                           Съ метелицей!
                                 Отколь возьмись
                                           Помощничекъ.
                                 Сидятъ вдвоемъ
                                           Царь съ дѣвицей;
                                 Въ разгонѣ всѣ
                                           Опричники.

[Скрытно и быстро вынимаетъ ножъ]

                                 У насъ ли ножъ
                                           Наточенный,
                                 У насъ рука
                                           Могучая.
                                 Онъ вынетъ ножъ,
                                           Подкрадется;
                                 Взмахнетъ рукой...

[Только хочетъ броситься на Грознаго, какъ ставня срывается съ громомъ и трескомъ и бьетъ объ оконницу; свѣча гаснетъ; Бѣсъ роняетъ ножъ и убѣгаетъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Царь и Груня.-- Тьма глубокая; метелъ тише и ровнѣе.

ЦАРЬ [едва слышно].

             О, Господи! нѣсть силы слово молвить.

[Хочетъ закричать, но голосъ обрывается].

             Кто здѣсь? Живъ человѣкъ, откликнись!-- А?--
             Ты, Груня, здѣсь?

[Шопотомъ].

ГРУНЯ.

                                 Съ тобою, государь!
             Сижу бокъ-о-бокъ.
   

ЦАРЬ.

                                 Гдѣ же ты? Прижмися,
             Не вижу ничего. Прижмися крѣпче.
             Да не зови меня царемъ-Иваномъ,
             Зови Ванюшей да дружкомъ сердечнымъ.
   

ГРУНЯ [ластясь].

             Ванюша! Ваня! Голубокъ мой бѣлый!
   

ЦАРЬ.

             Вотъ такъ. Сиди, не шелохнися, Груня!

[Вѣтеръ гудитъ].

ЗАНАВЪСЪ ПАДАЕТЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Заднія сѣни въ Слободскомъ дворцѣ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Басмановъ и кн. Вяземскій, разговариваютъ между собою; опричники; Бѣсъ, входить задумчивый.

БАСМАНОВЪ [Бѣсу].

             Ты гдѣ у чорта пропадалъ, вражонокъ?
             Какъ поборолъ русакъ черкаса-князя
             И не видалъ.
   

БѢСЪ.

                                 Не до черкаса было.
   

БАСМАНОВЪ.

             А ловко, Бѣсъ! Два родныхъ брата вышло,
             Калашнички, два братца, два Андрея;
             Со старшимъ братомъ на-перво схватились,
             Боролися долгонько, -- расходились,
             Между собою низко поклонились;
             Никто не поборолъ.
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

                                 А меньшій ловокъ.
   

БАСМАНОВЪ.

             Разсказывать, Угаръ?
   

БѢСЪ.

                                           Мели, пожалуй.
   

БАСМАНОВЪ.

                                                               Экой!
             Вѣдь ты жъ вечоръ черкаса раздразнилъ,
             А нонѣ слушать не охота!
   

БѢСЪ [такъ же неохотно, но ласковѣе].

                                           Ну,
             Разсказывай, Ѳедюша. Кто кого?
   

БАСМАНОВЪ [съ азартомъ].

                                                     Прислушай:
             Схватились съ мёныпимъ братомъ, -- тотъ его
             Беретъ за лѣвый воротокъ, черкаса,
             На правый на носокъ, чу, подымаетъ,
             Приподнялъ высоко-высоко, страсть!
             Да какъ ударитъ о сырую землю,
             Повылупилъ изъ цвѣтнаго изъ платья,
             Пустилъ гулять въ чемъ мать родила князя!
             Заохалъ Темрюковичъ, застоналъ,
             Да подъ крылецъ отъ сраму заползалъ. [Смѣются].

[Бѣсу].

             Ты что же не смѣешься?
   

БѢСЪ.

                                           Не до смѣха.
   

БАСМАНОВЪ.

             Чудной ты, Бѣсъ! То скачешь цѣлый день,
             То дурь напустишь, слова не промолвишь;
             Бѣсовское задумалъ, видно, дѣло.
   

БѢСЪ [страшно].

             Молчи! Не то, не сдобровать тебѣ,
             Оборочу козломъ, аль сѣрымъ волкомъ.
   

БАСМАНОВЪ [отходя].

             Ишь, чортъ какой!
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ же, царь, Малюта.

ЦАРЬ.

                                 Хвалю меньшого брата.
             Пожаловать его, по слову, платьемъ.

[Увидя Бѣса].

             Ты, дьяволъ, здѣсь? Гдѣ пропадалъ всю ночь?
             Поди-ка, на ушко шепну за тайну.

[Отводитъ его въ сторону].

             Вчерашнее ты помнишь, вражій сынъ?
   

БѢСЪ.

             Что помнить-то? Не я,-- нетель съ вьюгою
             Мнѣ рѣчи въ уши надували.
   

ЦАРЬ.

                                                     Ой ли?
             Я за ночь позабылъ. Тебя увидѣлъ,
             И стукнуло въ башку. Лихъ, словъ не помню.
             А страшныя слова! [Подумавъ] Какой-такой
             Помощничекъ сыскался у метели?
             Тутъ стукнуло, -- не досказалъ, вражонокъ.
   

БѢСЪ.

             Какъ стукнуло, я крѣпко испужался;
             Со страху не дослышалъ, царь-надёжа.
             Бояринъ нѣкакій, -- какой не знаю.
   

ЦАРЬ [сосредоточенно].

             А мнѣ помощничка иного надо,
             Чтобъ къ завтрему мнѣ зелья раздобылъ,--
             Такого зелья, -- сотни чтобъ не счесть,
             Скрутило человѣка.-- Понялъ, дьяволъ?
   

БѢСЪ.

             Не знаю, гдѣ добыть такого зелья.
   

ЦАРЬ.

             Ты оборудуй это дѣло. Слышишь?
             Пожалую: за мной не пропадетъ.
             Ну, дьяволъ, шевели башкой.
   

БѢСЪ [подумавъ еще, встрепенувшись].

                                                     Инъ, ладно!
             Добуду зелья. Только ты по-царски
             Меня пожалуй.
   

ЦАРЬ.

                                 Ладно.
   

БѢСЪ [съ внутреннихъ волненіемъ].

                                           Слушай, кумъ.
             Чего душа похочетъ, тѣмъ пожалуй.
             Конемъ ли, дѣвкой, недругомъ, аль платьемъ.
   

ЦАРЬ.

             Всего довольно. Жалую, чѣмъ хочешь.

[Подмигнувъ].

             Ты только укажи, какой бояринъ,
             А мы зазнобу выручимъ, не бось.
   

БѢСЪ.

             Спасибо, государь.-- Я раздобуду.

[Отходитъ и зорко слѣдитъ за слѣдующимъ разговоромъ].

ЦАРЬ [оборачиваясь къ опричникамъ]

             Вы что же, дѣтки, мнѣ не похвалились
             Вчерашнею добычей? Вы, ребята,
             Кажись, не промахнетесь: очи зорки,
             А руки цѣпки.
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Государь-надёжа!
             Довольно всякаго добра добыли,
             Да дѣвица-краса всего дороже;
             Пригожая, по нраву ли придетъ:
             Молчальницей-смиренницей слыветъ.
   

ЦАРЬ.

             Смиренницъ не люблю; молчальницъ тоже,
             А погляжу на всякій случай. Гайда!

[Всѣ, опричь Бѣса, уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ III.

БѢСЪ [одинъ].

             Ау, метель! Лю-лю, вражонокъ! Лихо!
             Скачи-пляши, желѣзо горячо!
             Шептать пойду, погоду нашепчу;
             Молчальница-смиренница поможетъ.
             Расколькиу Груняшино сердечко,
             На Грознаго глядѣть не станетъ дѣвка!
             Пойду я къ ней, да пошептомъ любовнымъ,
             Да рѣчью быстрою пройму насквозь!
             Стоитъ-молчитъ, любуется Угаромъ,
             Да милымъ полюбовничкомъ зоветъ.
             А не удастся: мамка есть въ запасѣ,
             Какъ дядюшку сказнили, ей шепну.

[Послѣ молчанія].

             Гой вы, друзья, метелица съ вьюгою!
             Хотѣлъ я вамъ помочь, да оплошалъ.
             Оплошности въ вину не ставьте Бѣсу,
             А вѣрно службу сослужите мнѣ!
             На быстрыхъ крыльяхъ унесите Груню,
             Чтобъ коршуну Ивану невдомекъ,
             Гдѣ соколъ со лебедушкой ширяютъ!
             Чтобъ ночь-полночь глядѣла не видала,
             Чтобъ тишь сторожская не дослыхала!

[Уходитъ].

[Перемѣна].

   

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Грунина горенка. Сумерки падаютъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Входятъ Груня и Бѣсъ.

ГРУНЯ.

             Зачѣмъ пришелъ?
   

БѢСЪ.

                                 Къ тебѣ, за тайнымъ дѣломъ.
   

ГРУНЯ.

             Ну, сказывай.
   

БѢСЪ.

                                 Всю правду говорить?
   

ГРУНЯ.

             Пришелъ, такъ говори; не испугаюсь.
   

БѢСЪ.

             Сказать скажу, а тамъ твоя ужъ воля,
             Казнить, аль миловать меня похочешь.
             Я захватилъ и ножъ про всякій случай...
   

ГРУНЯ.

             Да по дорогѣ обронилъ нарокомъ?
   

БѢСЪ [хватаясь за поясъ].

             Какъ обронилъ?
   

ГРУНЯ.

                                 Найдется у меня
             И свой; своимъ сказню, коль надо будетъ.
   

БѢСЪ.

             Ты помнишь ли вчерашнее, Груняша?
   

ГРУНЯ.

             Что помнить-то? Какъ зміемъ, дьяволъ, ползъ?
             Аль какъ нашептывалъ лихія рѣчи?
             Аль то, какъ ножикъ обронилъ, проклятый?
             А ты забылъ?
   

БѢСЪ.

                                 Я самъ себя не помнилъ...
             А ты дремала?..
   

ГРУНЯ.

                                 Въ полдремы дремала:
             Мнѣ не спалось, да видѣлося много.
   

БѢСЪ.

             А видѣла, такъ, стадо, домекнулась?
   

ГРУНЯ.

             Ты шутки-то шути, да не со мной,
             Я и сама на выдумки горазда.
   

БѢСЪ.

             Горазда, нѣтъ ли, а скажу всю правду.
             Невмоготу мнѣ, молодцу, таиться.
             Хоть и сказнишь, да про любовь узнаешь,
             Что я за молодецъ -- не позабудешь.
             Ночесь, какъ выбѣжалъ, и самъ не помню,
             А въ головѣ шумитъ руда шальная,
             Да въ уши мнѣ наигрываетъ пѣсню:
             "Пропасть навѣкъ, да Груню раздобыть,
             На малый на часокъ себя потѣшить!"
   

ГРУНЯ.

             Ты бѣсъ; хоть побожиться, самый дьяволъ;
             Промолвишь слово, кровь заговоритъ.
   

БѢСЪ.

             Бродилъ всю ночь, всю напролетъ продумалъ,
             Всю долгу ночку до свѣточку, Груня.
             И положилъ: пойду, во всемъ покаюсь.

[Помолчавъ].

             Я какъ увидѣлъ, полюбилъ тебя,
             Какъ въ щелку подглядѣлъ я ясны очи,
             Змѣю-косу, всю дѣвичью красу.
             Съ бѣсовскимъ помысломъ пошелъ; за шубу,
             За платье цвѣтное уговорилась
             Продать тебя твоя чертовка мамка.
             А я хотѣлъ продать тебя Ивану,
             Чтобъ володѣть царемъ до вѣка Бѣсу.--
             Судьба удумала иное, Груня:
             Бредёшь въ лѣсу осенней темной ночью,
             На сердцѣ злоба, въ головѣ туманъ,--
             Взойдетъ свѣтёлъ-красавчикъ мѣсяцъ,
             Да звѣздочка небесная проглянетъ:
             Засмотришься на звѣзды голубыя,
             Забудешь темныя дѣла и думы,
             И радостно и тихо таково! [Молчаніе].
   

ГРУНЯ.

             Охъ, молодецъ, твои такія рѣчи,
             Не мнѣ ихъ слушать, не Груняшкѣ-дѣвкѣ.
             Не сомущай меня.
   

БѢСЪ.

                                 Эхъ, Груня, Груня!
             Что ждать-сидѣть, да толковать, да думать?
             Коль рѣчи къ сердцу, по сердцу думы.
             Не все свѣтёло-тѣ мѣсяцъ ночью свѣтитъ,
             Потьма густая ходитъ по землѣ;
             Мы темной ночной выйдемъ въ чисто поле,
             Туманы непроглядные закроютъ,
             Порошею слѣдочки замететъ!
             А царь Иванъ, и радъ бы, не догонитъ,
             Не домекнётся, по какой дорогѣ
             Повезъ Угаръ свою лебедку Груню.--
             А по зимѣ весна-красна проглянетъ,
             Поразольется Волга-мать широко,
             Охъ, широко: есть мѣсто разгуляться!
             По ней въ погодку лодка зачернѣетъ,
             На лодочкѣ что парусъ забѣлѣетъ,
             Атаманомъ сидитъ Угаръ Бѣсенокъ,
             А Груня-дѣвица затянетъ пѣсню,
             А молодцы-работнички подхватятъ.
   

ГРУНЯ [подъ обаяніемъ рѣчи, шопотомъ].

             А царь Иванъ?
   

БѢСЪ.

                                 На Новгородъ пойдетъ,
             Сказнитъ мужей новогородцевъ люто,
             Свою тоску въ крови людской потопитъ.
   

ГРУНИ [послѣ молчанія, собравшись съ силой].

             Не во время свое ты слово молвилъ.
             Тогда бы молвить,-- а теперь не время.
   

БѢСЪ.

             Я ль виноватъ, аль ты тому причина,
             Что раньше рѣчи не. промолвилъ Бѣсъ?
             Заговорилъ, какъ свидѣлся съ тобою.
   

ГРУНЯ.

             Чьи рѣчи говорилъ,-- не догадалась.
             Ты говорилъ свои, Угаръ,-- а я
             За слово царское тѣ рѣчи понимала.
             Теперь прощай. Не погнѣвись на Груню,
             Не промѣняетъ Грознаго на Бѣса.
   

БѢСЪ.

             Не промѣняешь -- увезу силомъ.
   

ГРУНЯ.

             Не захочу, и съ мѣста не сойду.
   

БѢСЪ.

             Коль такъ, сказни меня своей рукою,
             Своимъ ножомъ.-- За то, что полюбилъ,
             Сказни меня.-- Все легче Бѣсу будетъ.
   

ГРУНЯ.

             Ступай-пошелъ! Не то покличу мамку.
   

БѢСЪ.

             Хоть Грознаго покличь,-- не испугаюсь.
             Кричи-покличь, да не придетъ милой,
             Смиренница-молчальница нашлася:
             Ты не угодна стала.
   

ГРУНЯ.

                                           Охъ, не ври!
             Не смогъ любовью, хитростью бѣсовской
             Задумалъ сомутить. Такъ знай же, дьяволъ:
             Кто на царя напраслину возводитъ,
             Не полюблю того.
   

БѢСЪ.

                                 Пойдемъ со мной.
             Рѣчамъ не вѣришь, такъ увидишь въочью,
             Какъ милую цѣлуетъ-обнимаетъ,
             Да не тебя.
   

ГРУНЯ [съ движеніемъ].

                                 Пойдемъ. Покажешь, нѣтъ ли.
   

БѢСЪ [удерживаетъ ее за руку].

             А какъ увидишь, такъ неужто станешь
             Обманщика любить?
   

ГРУНЯ.

                                           Его не стану,
             Да и тебя, не бось, не полюблю.
             Ты думаешь: легко увидѣть дѣвкѣ,
             Какъ полюбовникъ къ сердцу прижимаетъ
             Другую? Думаешь: она посмотритъ
             Любовно на того, кто доносилъ,
             Кто сердце изломалъ?-- Пойдемъ, посмотримъ!

[Уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ V.

Чрезъ нѣкоторое время по ихъ уходѣ, на цыпочкахъ и озираючись выходитъ изъ своей каморки МаМка.

             Ай, куманекъ!-- Спасибо за работу!
             Ну, вотъ поди и говори, что грѣхъ
             Подслушивать чужія рѣчи. Какъ же!--
             Не проверти я дырки,-- не слыхала бъ,
             А не услышь,-- бѣды бы натворилъ.--
             Пойду, челомъ ударю государю.
             Самъ шубу обѣщалъ, да обманулъ,
             Да самъ меня же обозвалъ чертовкой!
             Пожди, я удружу тебѣ, треклятый!

[Уходитъ].

[Перемѣна].

   

СЦЕНА ТРЕТЬЯ.

Столовая изба въ слободскомъ дворцѣ. Свѣчи горятъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Входятъ Бѣсъ и Груня, потомъ проходятъ царь и опричники.

БѢСЪ.

             Вотъ здѣсь постой; за мѣсто схоронися.
             Какъ царь пройдетъ,-- я выспрошу его.
   

ГРУНЯ.

             Вотъ то-то, дьяволъ! показать хотѣлъ,
             Да не сумѣлъ!
   

БѢСЪ.

                                 Пожди... идетъ... услышишь.

[Царь съ опричниками проходитъ черезъ сцену изъ середнихъ дверей въ боковыя].

БѢСЪ [останавливая его у самыхъ боковыхъ дверей].

             Что, государь, по нраву ли пришла?
   

ЦАРЬ.

             Смиренница-молчальница пригожа.
   
             Не говорите Грунѣ: задурить
             Дѣвчонка.

[Уходитъ съ опричниками].

БѢСЪ [Грунѣ].

                                 Слышала?
   

ГРУНЯ.

                                                     Слыхала...

[Движеніе].

БѢСЪ.

             Куда ты?
   

ГРУНЯ.

                       А пойду, скажу ему.
   

БѢСЪ [удерживая ее].

             Ну, нѣтъ, шалишь; я не пущу, Груняша,
             До завтра погоди!-- Молю усердно.--
             Сегодня онъ отговорится, Груня.
             А завтра...
   

ГРУНЯ.

                       Ладно; погожу до завтра.
   

ЦАРЬ
[за сценой, ровно комнаты черезъ двѣ говоритъ, въ голосѣ слышна тревога].

             Гдѣ ножъ нашли? Покажь, какой, Ѳедюша!
   

ГРУНЯ [порываясь].

             Идетъ... не утерплю, скажу.
   

БѢСЪ [охвативъ ее].

                                           Шалишь!
             Не допущу. Себѣ ли, аль другому,
             Спасу тебя до завтраго, Груняша!

[Силой утаскиваетъ ее].

   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Царь входить, въ тревогѣ; слѣдомъ Басмановъ.

ЦАРЬ [входя и озираясь].

             Тутъ былъ сейчасъ; куда дѣвался, дьяволъ?
             Позвать его,-- нѣтъ, погоди, не надо!
             Покажъ еще. [Разсматривая ножъ]. Его, его и есть!
             И подаренья моего!-- Нну, дьяволъ!
             На именины подарилъ, а онъ
             Задумалъ тѣмъ подарочкомъ подрѣзать.
             Не даромъ сердце чуяло. Не даромъ
             Сказалося, чтобъ зелья раздобылъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣ же; въ продолженіе рѣчи царя входить мамка и при концѣ бухается сзади его въ ноги.

МАМКА.

             Царь-государь!
   

ЦАРЬ.

                                 Чего тебѣ, чертовка?
             Перепужала... сердце не на мѣстѣ.
   

МАМКА.

             Челомъ бью, государь великій.
   

ЦАРЬ.

                                                     Ну?
   

МАМКА [встаетъ и, подходя къ царю, потише].

             Я у себя въ каморкѣ, чу, сидѣла,
             Вдругъ слышу рѣчи: Груня говоритъ.
             Кто-молъ пришелъ? Войти никакъ не смѣю:
             Не государь ли, думаю, зашелъ?
   

ЦАРЬ.

             Ты присказку оставь; начни про дѣло.
   

МАМКА.

             А рѣчь-то про любовь у нихъ идетъ.
             Я въ щелку глянь-поглянь; гляжу...
   

ЦАРЬ.

                                                     Не Бѣсъ ли?
   

МАМКА.

             Онъ самый, государь. Меня ругаетъ:
             Чертовка-мамка де со мной уговорилась...
   

ЦАРЬ [нетерпѣливо].

             Ты сказывай про рѣчи.
   

МАМКА [струсила].

                                           Не казни,
             Помилуй, государь. Я что слыхала,
             Про то и доложу тебѣ.
   

ЦАРЬ.

                                           Гляди:
             Велю Ѳедюшѣ погонять въ загривокъ.
   

МАМКА [торопливо].

             Чу, Груню уговаривалъ, чтобъ ночью
             Бѣжать отсель. "Люблю-де", говоритъ.
   

          ЦАРЬ.

             А Груня что?
   

МАМКА.

                                 Руками и ногами!
             Такъ началъ наговаривать: "милой-де
             Молчальницу-смиренницу завелъ".
   

ЦАРЬ [оживленно].

             И поддалась?
   

МАМКА.

                                 Ну, нѣту, государь.
             Твердитъ одно: "не разлюблю". Повелъ
             Молчальницу Груняшѣ показать.
   

ЦАРЬ [задыхаясь].

             И показалъ?
   

МАМКА.

                                 Не вѣдаю, не знаю.
             А что сказала правду, побожусь.
             Ты, государь, не мысли я за шубу,
             Для-ради правды разсказала все.
   

ЦАРЬ.

             Какая шуба?
   

МАМКА.

                                 Обѣщалъ проклятый:
             "Какъ Груню предоставишь, будетъ шуба".
             Да не далъ, обманулъ.
   

ЦАРЬ.

                                           Пошла ты къ чорту!
             Такое дѣло,-- а она про шубу!
   

МАМКА.

             Помилуй, государь. Прости за слово,
             А только холодно.
   

ЦАРЬ.

                                 Ишь ты, чертовка!
             Велю сегодня шубу дать. Пошла!
   

МАМКА [въ ноги].

             Даи сапожокъ поцѣловать, кормилецъ.
   

ЦАРЬ.

             Пошла же, говорятъ!
   

МАМКА [поцѣловала-таки].

                                           Пойду, пойду! [Уходитъ].
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Царь, Басмановъ, потомъ Малюта.

ЦАРЬ.

             Ты слышалъ, Ѳедя? Вонъ куда пошло!
             Хитеръ ты, Бѣсъ, да царе-тѣ похитрѣе!
             Я покажу.-- А Груня молодецъ.
             Не поддалась вражонку,-- чудо-дѣвка!
             Молчальницу свою бери себѣ,
             Аль подари кому. А мнѣ не треба.

[Входитъ Малюта].

МАЛЮТА.

             Царь-государь!
   

ЦАРЬ.

                                 Чего тебѣ, Лукьянычъ?
   

МАЛЮТА.

             Иванова жена пришла: винится.
   

ЦАРЬ.

             Веди сюда. Да братью кличь, Лукьянычъ.

[Стараясь освободиться отъ волнующихъ его мыслей, велегласно].

             Суда потайно не творю. Господь
             Не повелѣлъ. Въ Евангельи Святомъ
             О страшномъ о судѣ Господнемъ слово:
             "Дѣянья всѣ объявятся людскія,
             И помышленья наши обнажатся
             Предъ всѣми!" [Малюта уходитъ].
   

ЯВЛЕНІЕ X.

Царь, Басмановъ.

ЦАРЬ [входя за мѣсто].

                                 Ты гляди, Ѳедюша,
             Чтобъ въ избу Бѣсъ тишкомъ какъ не заползъ,
             Да сзади не хватилъ ножомъ, проклятый.
   

БАСМАНОВЪ.

             Не бойся, не допустимъ, государь.
             Ты повели -- о Бѣсѣ мы промыслимъ.
   

ЦАРЬ.

             Самъ совершу на завтра судъ, Ѳедюша.
   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Царь [всю сцену въ немъ видно довольство, что нашлось занятіе, и онъ не остается наединѣ съ мыслями, до разговора о Грунѣ], Басмановъ; входятъ: Малюта, кн. Вяземскій, боярыня Марья, опричники.

БОЯРЫНЯ.

             Поволь челомъ ударить, государь! [Низко кланяется].
   

ЦАРЬ.

             А, Марьюшка! Здорова ли живешь?
             Гдѣ бѣгала отъ царскаго отъ гнѣва?
             Гдѣ хоронилась: во темномъ лѣсу,
             Въ монастырѣ ли нѣкакомъ спасалась?
   

БОЯРЫНЯ [твердо].

             Гдѣ хоронилась,-- вѣдаетъ Господь,
             Зачѣмъ пришла, челомъ тебѣ ударю [бьетъ челомъ].
             Спасалася, пока не знала: живъ ли,
             Аль покаяненъ Иванъ. А какъ узнала,
             Размыслила своимъ худымъ умишкомъ:
             "Любилися весь вѣкъ, не стало мужа,
             "Не стать старухѣ замужъ выходить.
             "Пойду, челомъ ударю государю;
             "Скажу: кого соединилъ Господь,
             "Не годно разлучать земнымъ владыкамъ".
             Великій государь! вели сказнить,
             Чтобъ не сказалъ Господь, что убоялась
             Суда земного страха ради смерти
             И паче страшнаго суда Господня.
   

ЦАРЬ.

             Возстань, жена честная! [Та встаетъ]. Повелю,
             По челобитью твоему, сегодня
             Сказнить тебя, и запишу въ синодикъ
             Невинноубіенною. Въ Кирилловъ
             Пошлю я дачу, на поминъ душѣ.
   

БОЯРЫНЯ.

             Царь-государь! Поволь промолвить слово
             Предсмертное твоей рабѣ смиренной.
   

ЦАРЬ.

             Скажи! Предъ образомъ клянусь исполнить.
   

БОЯРЫНЯ.

             Какъ ѣхала я въ Слободу къ Ивану,
             Племянница пропала по дорогѣ,
             А люди баютъ, что къ тебѣ попала,
             И полюбилася тебѣ Груняша.
             Не повели ее казнить.
   

ЦАРЬ [пораженъ].

                                           Груняша?
             Бояръ Зажитныхъ? Юрьевна?
   

БОЯРЫНЯ.

                                                     Она.
             Отъ старшей отъ сестры моей Лукерьи.
             Не повели ее казнить: пускай
             Покается, помолится за дядю.
   

ЦАРЬ [стараясь владѣть собою].

             Ступай, боярыня.-- Исполню все.
             Когда похочешь, смерть пріимешь, Марья.
   

БОЯРЫНЯ.

             Спасибо, государь. [Низко кланяется].
   

ЦАРЬ [также].

                                 Ступай; ведите!

[Боярыня и за ней человѣка два опричниковъ уходятъ].

   

ЯВЛЕНІЕ XII.

Царь, Малюта, Басмановъ, кн. Вяземскій, опричники.

ЦАРЬ [сидя на мѣстѣ, про себя].

             Племянница Иванова Груняша,
             А мнѣ, смердящему, и невдомёкъ.
             И Бѣсо-ть съ ними заодно, и мамка;
             Прикончить думали царя. Охъ, плохо!
             Не справиться со всѣми.

[Боязливо притихаетъ; слышно, какъ муха пролетитъ,-- такая тишь].

ЦАРЬ
[испугавшись тишины, оглядывается и, чтобъ нѣсколько ободрить себя, накидывается на кн. Вяземскаго].

                                           Ты чего
             Оскалилъ зубы, Аѳанасій-княже?
             Потѣшиться замыслилъ надъ царемъ?
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Царь-государь...
   

ЦАРЬ.

                                 Еще раненько, княже!
             Пожди, потѣшишься, да только прежде
             Повытяну всѣ жиды изъ тебя!
   

КН. ВЯЗЕМСКІЙ.

             Царь-государь! И въ мысль не приходило.
   

ЦАРЬ [вставая].

             Ты мыслишь: ужаснулся грозный царь,
             Перепужался Бѣса да дѣвчонки?

[Трясетъ его за воротъ].

             Такъ нѣтъ же, врешь; еще на свѣтѣ нѣту
             Такого страха, чѣмъ царя пугать.
             Я страхъ на всѣхъ; мое царёво слово!
             А о такихъ собакъ, какъ ты, не стану
             И рукъ марать! [Толкаетъ его]. Пошелъ! [Тотъ уходитъ].
                                                     Лукьянычъ,
             Да ты, Ѳедюша, вы со мной останьтесь. [Другимъ].
             А всѣхъ васъ отпускаю съ миромъ, братья!
   

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Царь, Малюта, Басмановъ.

ЦАРЬ [взявъ ихъ за руки].

             Послушайте, сердечные мои!
             Сказалъ, что страха нѣтъ, а самъ -- боюся!

[Отступивъ немного, шопотомъ].

             Все къ одному подведено: не даромъ!
             Сказнилъ Ивана, объявилась Марья;
             Груняша, Вѣсъ, и ножъ нашли по утру.
             Чуть призадумался,-- всѣ скалятъ зубы.
             Не даромъ ухмылялся Аѳанасій,
             Да и другіе не надежны; смотрятъ,
             Что волки лютые; глаза горятъ
             Бѣсовскими огнями. Ухитрятся
             Да ночью подожгутъ опочивальню,
             Аль зельемъ опоятъ,-- Вѣсъ больно ловокъ;
             Подкрадутся... и такъ на всякій часъ,
             На всякую минуту опасайся!
             Не жизнь, мученье! Лучше убѣжать,
             Покинуть все, да съ вами и удрать
             Къ любительной сестрѣ Елизаветѣ
             И помереть на аглицкой землѣ.
   

МАЛЮТА [твердо и сознательно].

             Царь-государь! такія рѣчи грѣхъ.
             Куда и отъ кого бѣжать задумалъ?
             И землю русскую кому прикажешь?
             Покинешь на съѣденье лютымъ псамъ,
             Чтобъ недруги твои возликовали:
             "Грозенъ-де царь, бояръ своихъ казнитъ,
             А испужался дѣвки съ скоморохомъ!
             Аль ты затѣмъ вѣнцомъ вѣнчался царскимъ,
             Аль ты затѣмъ измѣну выводилъ?
             Мы въ Новгородъ за грамотой послали,
             Съ измѣной завтра прибѣгутъ гонцы,--
             Такъ ихъ послать въ погоню за царемъ?
             Аль, можетъ, государь, сказать укажешь:
             Царь отступился вотчины своей,
             Пусть володѣетъ-де на вѣкъ Литовскій!
             Вѣнчанный царь покинулъ свой вѣнецъ,
             Кормилецъ отъ народа отступился,
             Въ чужія земли побѣжалъ,-- въ своей
             Не стало мѣста!
   

ЦАРЬ
[слушалъ все съ склоненной головой, потомъ, встрепенувшись].

                                 Стой-постой, Лукьянычъ!
             Что лаешься! И самъ я домекнулся,
             Что непригожихъ словъ нагородилъ.

[Важно].

             За слово смѣлое не опалюся,
             А вящшей милостью взыщу тебя:
             Въ соболью шубу съ плечъ своихъ одѣну.
   

МАЛЮТА.

             Ты думаешь, изъ-за подачки молвилъ.
             Коль такъ,-- такъ милость горше казни будетъ.
   

ЦАРЬ [треплетъ его по плечу].

             Ты вѣрный песъ! Рычишь -- нельзя погладить.
             Гонцы-те завтра прибѣгутъ?
   

МАЛЮТА.

                                                     По утру.
   

ЦАРЬ.

             И ладно: утро, скажутъ, мудренѣе.--
             Вы приходите завтра; захватите
             Съ собою братьи человѣкъ десятокъ,
             Кто понадежнѣй. Ты со мной, Ѳедюша,
             Въ моей опочивальнѣ лягъ сегодня.

[Идетъ и, остановившись, задумчиво].

             Теперь смекнулъ, къ чему клонились рѣчи;
             Что старый дѣдъ нашёптывалъ,-- смекнулъ;
             Все, все смекнулъ.-- Господь оборонилъ:
             Царёво сердце въ руцѣ Божьей. [Громко] Вотъ что:
             Про зелье Бѣсу, чтобъ добылъ, напомнить.
             Да пригляди, Лукьянычъ, не сбѣжалъ бы;
             Да чтобъ никто не смѣлъ ему и пикнуть,
             Что было здѣсь; не обижать его:
             Я самъ расправлюсь. Только пригляди,
             Чтобъ не сбѣжалъ,-- да не сбѣжитъ, я знаю.
             Я вѣрно знаю: не сбѣжитъ.-- Прощай!

[Дѣлаетъ нѣсколько шаговъ, и потомъ снова останавливается].

             Управиться не трудно; да одно,
             Одно меня крушитъ: люблю Груняшку.

ЗАНАВѢСЪ ПАДАЕТЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Грунина горенка.-- Утро чуть брезжится

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

ГРУНЯ [одна].

             Ну, вотъ и догулялася, Груняшка!
             У вѣдала, что есть дѣвичья воля,
             Дозналася и радости и горя.--
             Куда теперь? Куда пойдемъ, голубка?
             Аль къ дядюшкѣ съ подарочкомъ великимъ:
             Безчестьице на голову сѣдую
             И роду-племени всему позоръ!
             А знатно мы съ тобою веселились:
             Что здѣсь живемъ, все пили да гуляли,
             Какъ люди крестятся, поди, забыли!
             Зато веселья много,-- много горя! [Молчанье].
             Аль въ рѣку броситься? нѣтъ, дѣвка, стой!
             Голубка, погоди! Наказнись вдосталь!
             Не все вѣдь горе выпито еще,
             Еще не много сраму наглядѣлись!
             Какъ чашу горькую до дна допьемъ:
             Сама смерётушка придетъ по душу.

[Подходитъ къ окну, смотритъ въ него, потомъ садится и все продолжаетъ вглядываться въ туманъ].

             Туманъ какой! Какъ ровно саванъ, бѣлый!
             По комъ одѣла мать-сыра-земля,
             Кого навѣкъ въ могилкѣ схоронила?
             Ишь, непроглядный! ничего не видно!
             Да я пожду, авось проглянетъ свѣтъ...
             На что мнѣ свѣтъ? Чтобъ срамо-тѣ освѣтилъ?

[Задумчиво смотритъ въ окно; потомъ испуганно, но слабо, едва слышно, вскрикиваетъ].

             Кто тутъ? кто тутъ?-- Охъ!-- [громче] Мамка!
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Груня, мамка, торопливо на зовъ спѣшитъ.

МАМКА.

             Что, Грунюшка; что, дитятко мое?
             Чего, голубушка, перепуталась?
   

ГРУНЯ [ласкаясь къ ней].

             Охъ, мамушка! смотрѣла я въ окошко,--
             Туманъ стоитъ,-- не видно ничего...
             Глядѣла я, и дива наглядѣла: --
             Какъ ровно тетушка, стоитъ вся въ бѣломъ,
             На шейкѣ у нея виситъ монисто,
             Кровавое монистушко на шеѣ.
             Сурово эдакъ на меня взглянула,
             И пригрозила,-- грозно таково!
   

МАМКА.

             Не спишь всю ночь! Пригрезилось, не диво!
   

ГРУНЯ.

             Пригрезилось!-- сама видала, въочью!
             Охъ, мамушка, попали мы съ тобой
             Въ угарную избу,-- и ошалѣли:
             Про домъ-семью не вспомнили ни разу,
             Какъ дядя съ теткою живутъ, не знаемъ!--
             Угаро-тѣ вышелъ... въ головѣ шумитъ...
             Пошла бы къ нимъ, да срамо-тѣ не пускаетъ!
   

МАМКА.

             А я развѣдаю; повыспрошу сторонкой.
   

ГРУНЯ.

             Развѣдай, милая!
   

МАМКА.

                                 Пойдемъ-ка, Груня:
             Сосни маленечко, Господь съ тобой!
   

ГРУНЯ.

             Веди; что знаешь, то со мной и дѣлай.
             Я ровно малое дитя теперь!
   

МАМКА.

             Пойдемъ, пойдемъ. [Уходятъ].

[Перемѣна].

   

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Столовая изба въ слободскомъ дворцѣ.

ЯВЛЕНІЕ III.

БѢСЪ [одинъ, ходитъ взадъ и впередъ по избѣ].

                                 Хожу-брожу, а никого не видно.
             Повыспросить бы надо про царя:
             Каковъ онъ всталъ со сна: грозенъ, аль веселъ?
             А сердце не на мѣстѣ. Зелья добылъ:
             Придется въ добрый часъ отдать,-- удача,
             А не придется -- пропадай навѣкъ.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Бѣсъ; изъ царскихъ покоевъ входитъ Басмановъ и намѣревается пройти въ сѣни.

БѢСЪ [догоняя его].

             Постой, постой, Ѳедюша!
   

БАСМАНОВЪ [важно и нагло, всю сцену]

                                           А, вражонокъ!
             Чего тебѣ?
   

БѢСЪ.

                                 Каково-тѣ царь проснулся?
   

БАСМАНОВЪ.

             Тебѣ зачѣмъ?
   

БѢСЪ.

                                 А повелѣлъ мнѣ зелья
             Чтобъ къ утру раздобыть.
   

БАСМАНОВЪ.

                                                     А, знаю;
             Мнѣ сказывалъ; кажись, велѣлъ напомнить.
   

БѢСЪ.

             Ну, а по утру всталъ каковъ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                           По утру?--
             Ложился грозный, всталъ повеселѣе.
   

БѢСЪ.

             Повеселѣе всталъ?
   

БАСМАНОВЪ.

                                 Охъ, чтобъ тѣ пусто!
             Велѣлъ созвать, а я съ тобой брешу.
             Прощай, вражонокъ!
   

БѢСЪ.

                                           Погоди, Ѳедюша!
   

БАСМАНОВЪ.

             Охъ, некогда! [Быстро уходить].
   

ЯВЛЕНІЕ V.

БѢСЪ [одинъ, въ глубокомъ раздумьѣ].

                                 Повеселѣе всталъ!
             Дождуся здѣсь; придетъ, и зелье въ руки.
             А самъ челомъ ударю. Нѣтъ, постой!
             Съ нимъ такъ нельзя; пожалуй, и обманетъ.
             При всѣхъ отдамъ: при всѣхъ надуть нельзя;
             И срамъ великъ, и совѣсть тоже зазритъ.
             Авось и посчастливитъ. Эхъ, Груняша,
             Ты бъ не испортила, все ладно будетъ.
             Кажись, на ладъ идетъ, а сердцу жутко.
             Хоть бы покончить поскорѣй да сразу.

[Ободряя себя].

             Эхъ, не кручинься, парень! Поразмысли:
             Не нонѣ, завтра царь въ походъ пойдетъ;
             На что ему Груняша? Также броситъ.
             А тутъ пожалуетъ за службу Бѣса:
             И радъ-не-радъ, да обѣщалъ, подай!
             И санъ, поди-ка, развязаться хочетъ:
             Держалъ, пока не зналъ, что дѣвка будетъ
             Племянницей Ивану, а теперь...

[Помолчалъ; тихо и мечтательно].

             Куда тебя, Груняша, повезу?
             Гдѣ гнѣздышко совьемъ съ тобой, лебедка?
             Охъ, ужъ найду укромный уголокъ,
             Куда лихое око не заглянетъ!
             Скопилъ деньжонокъ малую толику
             На царской службѣ -- заживемъ домкомъ.
             О томъ лишь дума будетъ, какъ Груняшу
             Порадовать подарочкомъ какимъ;
             Чтобъ милая ни въ чемъ не знала нужды,
             Чтобъ полюбила накрѣпко Угара,
             Такъ возлюбилъ ее Угаръ. [Опомнившись, горько].
                                           Эхъ, глупый,
             Дурашный парень ты, Угаръ Бѣсенокъ!
             Ишь, думою далече залетѣлъ,
             Заказу нѣтъ для человѣчьей мысли,
             Куда похочешь -- занесетъ тебя,
             Лишь волю дай. На дѣлѣ-то не то.

[Тревожно].

             Какъ царь отдастъ, да не полюбитъ дѣвка?
             Да руку на себя наложитъ съ горя?
             Гдѣ зелье отворотное такое,
             Чтобъ отъ Ивана Груню отвратило?
             Аль ей не вѣдомы кровавыя дѣла?
             Да гдѣ жъ ей знать? Вѣстимо, что не знаетъ!

[Подумавъ].

             Ужель не броситъ, коль сказать, что дядю
             И съ теткою милой прикончилъ на смерть?
             А онъ боится: приказалъ своимъ,
             Чтобы про тетушку ни слова Бѣсу
             Не говорить,-- а Бѣсо-тъ вызналъ. Вызналъ,
             Да и пойдетъ, про все Груняшѣ скажетъ.

[Съ отчаяніемъ].

             Да какъ сказать? Вѣдь не повѣрять Бѣсу!

[Точно передавая тайну].

             Кумѣ шепнуть; да наказать: потайно
             И съ бережью великой разсказать,
             Чтобы Иванъ самой ей опротивѣлъ,
             Чтобъ сердце раскипѣлося у ней,
             Да не со словъ чужихъ, своею волей!

[Рѣшительно].

             Охъ, а и горе передъ свѣтлы дни!

[Уходить].

   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Дверь изъ царскихъ покоевъ отворяется; входитъ царь.

ЦАРЬ [одинъ, въ дверяхъ]

             Послалъ созвать, а нѣту никого.
             Охъ, слуги вѣрные, на васъ плоха
             Надёжа! Самъ повсюду, самъ все дѣлай.

[Выходить на сцену]

             А грозное, Иванъ, замыслилъ дѣло,
             Изъ рода въ родъ не позабудутъ люди!
             Напортилъ дѣдушка, поправитъ внучекъ:
             Тогда бы съ вѣчемъ вмѣстѣ надо было
             И Новгородъ снести до основанья!
             Грозенъ былъ дѣдъ, а внукъ того грознѣе:
             На милость и на казнь не знаетъ мѣры,
             Не одного сказнить, не двухъ, не сотню,
             Обѣхъ Господъ: Великаго со Псковомъ.--
             Татаръ впередъ пущу; какъ гикнутъ, псы,
             Да гнать учнутъ нагайкой, -- любо будетъ.
             А тамъ пытать, да ставить на правежъ,
             Да въ Волховъ сотнями метать людишекъ.
             Владыко подойдетъ,-- такое слово
             Ему промолвлю: крестъ изъ рукъ упуститъ.
             Казню измѣнниковъ прелютой казнью,
             Повыведу измѣну отовсюду,
             Державный скифетръ вознесу высоко:
             И недруга и други призамолкнутъ,
             Дивиться въ нѣмотѣ душевной станутъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Царь, входитъ царевичъ.

ЦАРЬ.
[оставаясь въ томъ же экстазѣ, продолжаетъ въ томъ же тонѣ, положивъ руку на плечо сына].

             Тебѣ, сынокъ, тебѣ готовлю царство!
             Очищу отъ измѣны Русь Святую,
             Тебѣ свѣтлѣй алмаза передамъ.
             Ты береги ее, люби, да милуй,
             Да батьку не кляни, что былъ крутенекъ;
             Какъ по грозѣ свѣтлѣе солнце блещетъ,
             Такъ ты заблещешь по отцовской смерти.
   

ЦАРЕВИЧЪ [словно предчувствуя].

             Не засіять звѣздѣ свѣтлѣе солнца,
             Не пережить отца родного сыну.

[Прижимается къ отцу].

   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Царь, царевичъ; входятъ Малюта, кн. Вяземскій, Басмановъ и человѣкъ десять опричниковъ.

ЦАРЬ.

             А, слуги вѣрные! и вы явились!
             Я жду-пожду, никто на зовъ нейдетъ!
   

БАСМАНОВЪ [боязливо].

             Я виноватъ: маленько позамѣшкалъ.
   

ЦАРЬ [съ мѣста].

             Слуга проспитъ -- не важно. Господарю
             И спать, да чутко тьму ночную слушать.

[Помолчавъ].

             Послушайте, опричники мои!
             Вы слушайте, да, чуръ, не разболтайте,
             Ложася спать, не говорите съ думкой,
             Во снѣ-бреду не пророните слова!
             Такой указъ вамъ объявляетъ царь:
             Открасовался Новгородъ Великій,
             Опскову-господину жить не долго.
             Оно и подобаетъ имъ: душа
             На Волховѣ, а сердце на Великой.--
             Идемъ въ походъ, тишкомъ-молчкомъ нагрянемъ,
             А налетимъ, ударимъ, и аминь!
             Готовьтеся: не вѣете убо часа,
             Егда промолвлю: "дѣтки, гайда!"
   

ВСѢ.

                                                     Гайда!
   

МАЛЮТА [выступая впередъ].

             Спасибо, государь. Измыслилъ дѣло
             Для дѣтушекъ. Давно пора огуломъ
             Изъ городовъ измѣну выводить.
   

ЦАРЬ [отводя его на авансцену].

             Чернецо-тъ живъ; задается, пожалуй.
   

МАЛЮТА.

             Аль некому заткнуть собакѣ глотку?
   

ЦАРЬ.

             А ты?
   

МАЛЮТА.

                       Ништо; авось силёнки хватитъ.
   

ЦАРЬ.

             Заткни, заткни; тутъ нѣсть грѣха, Лукьянычъ.
   

МАЛЮТА.

             Я за тебя и въ адъ пойду, владыко!
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тѣ же; въ концѣ тайнаго разговора царя съ Малютой входитъ Бѣсъ.

ЦАРЬ.
[оборачиваясь и увидѣвъ Бѣса, подозрительно].

             Пошто зашелъ сюда, треклятый дьяволъ?
             Аль рѣчи царскія подслушать хочешь
             Да передать измѣннику Филиппу?
   

БѢСЪ.

             Ты не гнѣвись, помилуй, государь.
             Пришелъ по твоему указу. Зелье
             Тебѣ принесъ.
   

ЦАРЬ [беретъ зелье].

                                 Принесъ?-- Давай сюда!--
             Эй, кликните живѣй Груняшу съ мамкой.
   

МАЛЮТА.

             Я, государь, пойду гонцовъ встрѣчать.
   

ЦАРЬ.

             Ступай. Царевича возьми съ собою.

[Царевичу]

             Поди, Ванюша, службу сослужи.
   

ЦАРЕВИЧЪ.

             Радъ послужить, насколько силы хватитъ,
             Да разума ребячьяго достанетъ.

[Уходятъ Малюта и царевичъ].

   

ЯВЛЕНІЕ X.

Царь, вы. Вяземскій, Басмановъ, опричники, Бѣсъ;потомъ входятъ Груня и мамка.

ЦАРЬ [Бѣсу].

             Чѣмъ дьявола пожаловать за зелье?
   

БѢСЪ.

             Пожалуй красной дѣвицей за службу.
   

ЦАРЬ.

             Пожалую, пожди.-- Придетъ бояринъ:
             Коли лихое зелье скоро скрутитъ,
             Бери, кого похочешь.-- Дайте чару!

[Ему подаютъ чару; онъ подходитъ къ столу, насыпаетъ въ чару зелья и наливаетъ медомъ и ставитъ поодаль отъ другихъ; во время этихъ дѣйствій входятъ Груня и мамка].

   

БѢСЪ.
[быстро подходитъ къ Грунѣ, шопотомъ].

             Ты погоди. Пусть самъ начнетъ,-- тогда!
             А то испортишь дѣло -- не поправить.
   

ЦАРЬ [оборачиваясь].

             Вы что тамъ шепчетесь? Какія шашни
             У Бѣса съ дѣвкой завелись?
                                           А кѣмъ бы
             Пожаловать тебя?

[Прищурясь, Бѣсу лукаво].

   

БѢСЪ.

                                 Груняшей жалуй.
   

ЦАРЬ.

             Груняшею? Языко-тѣ не лопатка,
             Что сладко, вѣдаетъ. [Грунѣ]. Послушай, Груня,
             Бѣда съ царемъ: -- вонъ Бѣсу обѣщалъ
             Пожаловалъ за зелье, чѣмъ похочетъ.
             А дьяволъ лихъ,-- тебя, чу, захотѣлъ.
             Царю-то жалко: дѣвка заглядѣнье!
             Такъ разсуди сама: какъ, Груня, скажешь,
             По слову твоему, и дѣло будетъ.
   

ГРУНЯ [дрожащимъ голосомъ].

             Опричь тебя,-- мнѣ не любить другого.
             Да, можетъ, ты любить меня раздумалъ,
             Дѣвичья рѣзвость, можетъ, надоѣла,
             Молчальницу-смиренницу завелъ?
   

ЦАРЬ.

             Ты не молчальница, да только лгунья.
             Не заводилъ, не грѣхъ и побожиться.
   

ГРУНЯ [вспыхнувъ].

             Охъ, лжешь! На этомъ вотъ, на самомъ мѣстѣ,
             Сама я слышала, промолвилъ Бѣсу:
             "Смиренница-молчальница пригожа;
             "Не говорите Грунѣ: задуритъ
             "Дѣвчонка".
   

ЦАРЬ [кротко и любовно].

                                 Охъ, я добрый парень,
             Да и святой подъ часъ въ задоръ придетъ.
             Сказать -- сказалъ, да послѣ передумалъ.
             Вожусь тебѣ; божбѣ-то, чай, повѣришь?

[Искоса взглянувъ на Бѣса].

             Шептунъ шепнулъ,-- а ты и рада вѣрить!
             Любила крѣпко,-- до пустого слова!
             Аль разлюбила, Грозному не вѣришь?
   

ГРУНЯ [съ любовью].

             Какъ не повѣрить? Хочется повѣрить,
             Такъ поневолѣ вѣришь.
   

ЦАРЬ [подозрительно].

                                           А хотѣлось
             Тебѣ повѣрить, что завелъ другую?
   

ГРУНЯ [съ любовнымъ укоромъ].

             А ты не вѣришь шептунамъ?
   

ЦАРЬ.

                                                     И то,--
             На всякій часъ не опасешься, Груня

[Бѣсу].

             Ну, Бѣсъ, и радъ бы Груню подарить,
             Да знаешь самъ: насильно милъ не будешь.
   

БѢСЪ.

             Аль слово царское на вѣтеръ пустишь?
             Какъ нужно Бѣса: "доставай, вражонокъ!"
             А какъ досталъ, такъ жадность одолѣла...
   

ЦАРЬ.

             Ты въ кабакѣ, аль во дворцѣ царёвомъ?
             Съ Еремкой лаешься, аль съ Грознымъ баешь?
   

БѢСЪ.

             А говорю я съ тѣмъ, кто тароватъ
             На словѣ,-- да на дѣлѣ лихъ.
   

ЦАРЬ.

                                           Нишкни!
             Я за тобой такое дѣло знаю,
             Что надо бы пожаловать дружка:
             Спустить съ живого шкуру.
   

БѢСЪ.

                                           Что жъ? Спусти!
             Коль слово царское гроша не стоитъ,
             Такъ шкуру Бѣсову отдать задаромъ!
   

ЦАРЬ [садясь на мѣсто].

             Не кипятись! Печенка лопнетъ, дьяволъ!
             Спустить, спущу, -- да на прощанье, песъ,
             Пожалую за вѣрную за службу,
             За прежнюю, досельнюю.-- Груняша!
             Пожалуй Бѣса: поднеси медку,
             Да подсласти горячимъ поцѣлуемъ.
             Возьми вонъ чару, -- эвонта стоитъ,
             А ближней не бери -- тамъ зелье.
   

ГРУНЯ [исполняя].

                                                     Ладно.

[Поднося Бѣсу].

             Хотѣлъ любви, -- дождался поцѣлуя,
             Не полюбовница, да все же я,
             Груняша-дѣвка, Бѣса поцѣлую. [Цѣлуетъ].
   

БѢСЪ [выпивъ].

             Ой, завертѣлося! кругомъ пошло!
             Не знаю: съ меду, али съ поцѣлуя...
   

ЦАРЬ [съ мѣста].

             Не съ поцѣлуя: съ меду, съ меду; вѣрно.

[Бѣса въ это время съ зелья отшатываетъ къ мѣсту].

ЦАРЬ [схвативъ его за руку].

             Поди сюда: находку покажу. [Показываетъ ногъ].
             Не ты ли обронилъ намедни; ась?
             Подрѣзать думалъ, да Иванъ не простъ:
             И Бѣсу не поддастся. У, вражонокъ!
             Всю кровь повыцѣжу.
   

БѢСЪ [вырвался].

                                           Анъ врешь!
             Во мнѣ не много крови. Ты поди-ка:
             Убей Филиппа, Новгородъ скатай,--
             Той кровью понасытишься... охъ, тошно!..
   

ЦАРЬ.

             Не ври. Душа брехни не переноситъ:
             Солгалъ, тошнитъ.
   

БѢСЪ [мечется].

                                           Ой, лихо... Жжетъ огнемъ.
   

ЦАРЬ.

             Что? завертѣло дьявола? Спасибо,
             Напослѣдяхъ не обманулъ царя:
             Ста не сочтешь -- и въ пеклѣ будешь. Вѣрно.
   

БѢСЪ.

             Такъ это зелье? Братцы, помогите! [Мечется].
   

ЦАРЬ.

             Вертись! [Дико хохочетъ]. Ха-ха-ха-ха! Что, Бѣсъ, не смогъ?
             Послалъ бы бабу.
   

БѢСЪ [бросаясь къ Грунѣ].

                                 Ты не вѣрь Ивану!
             Вѣдь онъ... огнемъ палитъ... убилъ... Охъ, Груня!

[Падаетъ къ ея ногамъ].

ЦАРЬ.

             Тащите пса! [Тѣло убираютъ].
   

ГРУНЯ [вслѣдъ ему].

                                 Охъ, молодецъ, живи ты,
             Навѣкъ бы полюбила!
   

ЦАРЬ
[вскакиваетъ съ мѣста и хватаетъ ее за руку)

                                           Такъ взаправду
             Ты въ Бѣсу въ полюбовницы пошла?
             Ты раньше бы сказала.
   

ГРУНЯ.

                                           Охъ, любила!
             Тебя любила одного, и крѣпко.
             Да духу не хватило, -- больно страшно!
             Самъ опоилъ, да самъ же и хохочетъ,--
             Безсовѣстный!
   

ЦАРЬ.

                                 Молчи. Другую, дѣвка,
             На мѣстѣ бы убилъ. Тебя прощаю
             За прежнюю любовь. Пошла отсюда,
             Чтобъ духу твоего не слышно было.

[Толкаетъ ее].
[Груня ошеломлена этими словами и поступкомъ].

МАМКА [бросаясь въ ноги царю].

             Казни, казни, -- а слово я промолвлю.
             Сама я, дура, Груню продавала,
             "Не у царя, гдѣ жъ счастью быть", сказала.
   

ЦАРЬ [нахмурясь].

             Ты каяться къ попу ступай, старуха.
   

МАМКА [продолжая].

             Я за боярышню умру, не пикну.
             Одна, какъ перстъ, я у нея осталась.
             Мнѣ кумо-тъ все съ слезами разсказалъ.
             Куда ее ты гонишь, государь!
             У насъ вѣдь ни кола; намъ, сирымъ, негдѣ
             Головушекъ побѣдненькихъ склонить;
             Былъ дядя съ теткой, тѣхъ сказнить велѣлъ.
   

ЦАРЬ [потерялся и сердитъ].

             Не ври, старуха! Утащите вѣдьму!
   

МАМКА [когда ее тащатъ]

             За то, что Груня полюбила...
   

ЦАРЬ.

                                                     Вонъ!
   

ЯВЛЕНІЕ XI.

Царь, Груня, кн. Вяземскій, Басмановъ, опричники.

ЦАРЬ [Грунѣ, самъ не зная, что начать].

             Ты, что жъ стоишь? [Униженно]. Не вѣрь старухѣ, Груня!
   

ГРУНЯ [точно очнувшись ото сна].

             Стояла, слушала, -- въ отвѣтъ и слова
             Промолвить не сумѣла. Да спасибо,
             Что мамка надоумила.-- Спасибо,
             На всемъ спасибо, государь великій:
             За то, что опостылѣла тебѣ,
             За то, что гонишь со двора долой,
             За то еще, что лжешь да не краснѣешь,
             Что дядю съ теткой, стариковъ, убилъ,--
             Охъ, некому на срамъ мой любоваться,
             Охъ некому за дѣвку отвѣчать
             Предъ Господомъ!
   

ЦАРЬ [такъ же].

                                 Да ты не вѣрь старухѣ,
             Сболтнула сдуру.
   

ГРУНЯ.

                                 Что жь? Тебѣ повѣрить?
             Повѣрю, какъ же! Дожидайся, завтра!
             Лихъ нѣтъ ножа, пырнула бъ прямо въ сердце,
             Чтобы въ глаза не лгалъ, безбожникъ лютый!
   

ЦАРЬ [просыпаясь, не безъ величія].

             Ты что? задумала со мной тягаться?
             Аль ты меня въ грозѣ-то не видала?
             Я подымуся, -- все къ землѣ пригнется.
   

ГРУНЯ [въ безпамятствѣ].

             Ну что жъ? Убей меня, убей!
   

ЦАРЬ.

                                                     Молчи.
             Не наговаривай бѣды.
   

ГРУНЯ [все сильнѣе].

                                           Безбожникъ,
             Мучитель, кровопійца, тать ночной,
             Дѣвичье сердце обокралъ, да дядю...
   

ЦАРЬ [ужасенъ].

             А! кровь боярская заговорила!

[Бьетъ ее ножомъ Бѣса, который у него въ рукъ оставался: Груня падаетъ, какъ подкошенный колосъ].

ЦАРЬ [въ порывѣ страшнаго отчаянія].

             О, Господи! Угодники святые!
             Чью кровь я пролилъ, окаянный грѣшникъ!
             Предъ вами каюсь, ближніе мои!
             Не разумъ, гнѣвъ мою воздвигнулъ руку.

[Бросаясь на трупъ, въ глубокомъ сокрушеніи].

             Прости меня ты, дѣвица-краса!
             Великаго прощенія прошу я,--
             Не у тебя, у всѣхъ просить я стану:
             Босой пойду по зимней стужѣ въ церковь,
             На паперти церковной стану плакать,
             Входящимъ въ храмъ, всѣмъ въ ноги поклонюся,
             Все за тебя вымаливать прощенье...
   

ЯВЛЕНІЕ XII.

Тѣ же, царевичъ, потомъ Малюта.

ЦАРЕВИЧЪ [въ дверяхъ].

             Царь-батюшка! идетъ Малюта съ вѣстью!
   

ЦАРЬ [закрываетъ собою трупъ].

             Постой-пожди! Побудь въ сѣняхъ, Ванюша!
             Да не гляди сюда! Ступай, Ванюша.

[Царевичъ уходитъ].

ЦАРЬ.

             О, други вѣрные! возьмите тѣло!

[Тѣло подымаютъ и несутъ].

ЦАРЬ [глядя вслѣдъ].

             Прости-прощай, лебедушка Груняша!
             За то, что цѣловала-миловала,
             Убилъ тебя Иванъ, злодѣй проклятый!

[Тѣло унесли].

             Охъ, страшно! Самого себя боюся!
             Въ душѣ кромѣшный адъ! Кишатъ гадюки!
             Геенной огненной пылаетъ сердце,
             А совѣсть жжетъ огнемъ неугасимымъ!
             Кричитъ-вопитъ: "кровавыя дѣла
             "Творишь, Иванъ! Стоишь въ крови по горло!
             "Да и душа кровавая! Припомни:
             "Былъ рай въ душѣ, и захоти, Иванъ!..."

[Съ воплемъ отчаянія].

             Куда бѣжать? Тоску-змію дѣвать?
             Въ рѣкѣ топить, въ крови ли человѣчьей?
             Входитъ Maлюта, слѣдомъ царевичъ.
   

МАЛЮТА.

             Измѣну привезли.
   

ЦАРЬ.

                                           Давай сюда.

[жадно хватаетъ грамоту и смотритъ въ нее)

             Всѣ здѣсь, голубчики! Я васъ уважу!
             Гдѣ улица -- тамъ пепелъ перелетный!
             Гдѣ переулочекъ -- ручей кровавый!
             Что мостъ на Волховѣ -- мощенъ людьми!
             Ударилъ часъ! На конь, гой, живо, дѣтки!
             На Новгородъ Великій! Гайда!

[Входитъ на мѣсто].

ВСѢ.

                                                     Гайда!
   

ЦАРЬ [съ мѣста, царственно грозно].

             Ты, Новгородъ! предъ всей землею грѣшенъ,
             Насъ отступился, отдался Литвѣ:
             Сказнитъ Иванъ,-- вовѣки не возстанешь.
             Тутъ славу Новугороду поютъ.

ЗАНАВѢСЪ ПАДАЕТЪ.

   Спб. 6 дек. 1866.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru