Аверченко Аркадий Тимофеевич
Свобода печати

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
   М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015.
   

СВОБОДА ПЕЧАТИ

   Иногда третьему молчаливо присутствовать при разговоре двух -- истое наслаждение.
   Я получил такое острое пикантное удовольствие в одном константинопольском ресторанчике, подойдя к знакомому бравому генералу, сидевшему с неизвестным господином -- смуглым, волосатым, в желтом пенсне.
   -- Познакомьтесь, -- предложил генерал, и усы у него дрогнули от мимолетной усмешки. -- Товарищ Цапкин -- советский работник, коммунист.
   Товарищ Цапкин крепко пожал мою руку своей влажной пятерней и сказал:
   -- Присядьте.
   -- Если вы не шутите, генерал, -- усмехнулся я, -- то это, пожалуй, самое редкое сочетание: русский генерал и русский большевик.
   -- Здесь почва нейтральная, -- пожал плечами генерал.
   -- Да, нейтральная почва, -- подтвердил коммунист. -- В Константинополе все равны.
   -- Это не то, что в России, -- уронил я, не сдержавшись.
   -- Да, Россия сейчас серьезная страна.
   Оба -- генерал и коммунист -- искоса взглянули друг на друга...
   Оба понимали, что будь это в России, то коммунист при малейшей возможности поставил бы генерала к стенке, а генерал в этом же случае приказал бы вздернуть коммуниста на первом высоком дереве.
   А при данной обстановке оба мирно попивали красное вино и, налив мне бокал, мирно продолжали начатую раньше беседу...
   -- Вот вы, генерал, все говорите: всеобщее равноправие, власть народных представителей, свобода мнений, свобода мысли и печати...
   -- Ну и говорю, искренно верю, что так нужно...
   -- Чудесно. Значит, в вашей будущей России, если вы нас свалите, должна быть свобода печати?
   -- Обязательно.
   Непередаваемое выражение лукавства появилось на лице коммуниста.
   -- Но ведь выходит, что в будущей России и для коммунистов должна быть свобода печати?
   -- А вы нам ее дали?
   -- Ах, значит, свобода печати будет неполная? Для всех, значит, можно -- одним большевикам нельзя? Очень логично. Нечего сказать...
   -- Не забегайте вперед, товарищ. Я сказал, что вы у себя задушили всякую мысль, всякое свободное печатное слово -- я сказал это вовсе не для того, чтобы поступить так же и с вами. Наоборот, в той будущей свободной России, как я ее себе представляю, свобода печати будет полной.
   -- Значит, и для нас, большевиков? -- спросил просиявший коммунист.
   -- Ну, конечно. Раз полная свобода, значит, полная.
   -- Вот это благородно. Это справедливо. Значит, и в ваших белогвардейских рядах есть сознательные лица, понимающие, что мы такие же люди, как другие.
   -- Ну, какие же вы люди, -- задумчиво возразил генерал. -- Вы -- постельные клопы, напившиеся крови и марающие белье. Вас кипятком надо шпарить.
   Коммунист опешил и растерялся.
   -- Позвольте... Как же вас понять? То вы говорите, что нас уничтожить надо, то говорите, что разрешите издание большевистских газет?
   -- Конечно, большевистскую газету я разрешу.
   -- Но ведь в газете будут сотрудники, редактор -- все коммунисты.
   -- Коммунистов повешу. Говорю же я вам -- для счастья России их нужно, как клопов, кипятком шпарить.
   -- Но если вы всю редакцию "кипятком ошпарите", кто же будет выпускать газету?
   -- А других найдите, -- беззаботно отвечал генерал.
   -- Значит, другим уже можно работать?
   -- Повешу.
   -- Послушайте, -- вскипел коммунист. -- Какая же это, к черту, свобода печати -- газету разрешаете, а редакцию повесить хотите.
   -- Чудак вы человек. Когда шпарят кипятком клопов -- ведь не постель же шпарят, а клопов? Сама постель здесь ни при чем. Газета дело хорошее, Божье. Газету издавай сколько влезет. А коммуниста надо вздернуть: это дело тоже хорошее, Божье.
   Коммунист вскочил, возмущенный:
   -- Это черт знает, что такое вы говорите! Я не могу после этого сидеть с вами!
   -- Нет, стойте, голубчик, посидите, куда ж вы... Ведь я это только пока говорю, а вы делаете... ну, не сердитесь. Присядьте. Давайте рассуждать не волнуясь, спокойно. Вот вы потребовали для себя в будущей России свободу слова, но ведь сами-то вы ее не даете? Вот вы человек неглупый, со вкусом. Скажите, видали ли вы что-либо бездарнее, скучнее, лживее и наглее советских газет? А попробуйте выпустить не коммунистическую хорошую толковую газету... Так ведь и одного номера не увидишь. И набор рассыплете, и редактора к стенке поставите. Так почему же, если вы теперь обращаетесь так с талантливыми людьми, я потом не могу обратиться подобным же образом с тусклыми, вредными бездарностями? Если уж мы оба несправедливы, то справедливее и логичнее все-таки я. Ах да, кстати...
   Генерал рассмеялся, и лицо его покрылось тысячью лучистых морщинок.
   -- Вот тоже по поводу свободы печати... Вы не читали телеграмму из Гельсингфорса? У меня и вырезочка есть. Так мне это понравилось...
   Генерал вынул вырезку и прочитал:
   "Из Гельсингфорса сообщают, что большевистское правительство обратилось через своего посла к финляндскому правительству с просьбой разрешить издавать в Гельсингфорсе газету, подобную "Новому пути", выходящему в Риге, или "Новому миру", издающемуся в Берлине.
   Финляндское правительство ответило, что ничего не имеет против издания в Гельингфорсе большевистской газеты, гарантирует ей полную свободу распространения, но предлагает советскому правительству разрешить Финляндии издавать русскую газету в Москве, гарантировать ей распространение.
   Советское правительство на такую взаимность не согласилось".
   -- Смотрите-ка, -- восхищенно сказал генерал. -- Такая маленькая страна, а оказалась умнее больших. И так просто: "Ах, вы хотите издавать у нас в Финляндии большевистскую газету? Пожалуйста. Только уж и мы у вас в Москве будем на свои финские средства издавать белогвардейскую газету...". "Помилуйте! Как же белогвардейскую и в Москве?! Это невозможно!" -- "Невозможно? Так и проваливай, жулье несчастное. Много вас тут, шулеров, шатается". Вот это страна. Вот это логика. А большие державы... гм... Нет, лучше в Константинополе об этом не говорить. Товарищ. Выпьем за умную логичную Финляндию.
   Мы трое чокнулись.
   И по нашим лицам было ясно видно, что генерал и я пили вино, а товарищ -- уксус...
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Зарницы, 1921, 19 июня, No 13. Печатается впервые по тексту журнала.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru