Аверченко Аркадий Тимофеевич
Самое важное

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.
   Т. 10. В дни Содома и Гоморры
   М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2017.
   

САМОЕ ВАЖНОЕ

I

   У постели маленькой девочки, метавшейся в бреду и горевшей нездоровым жаром, сидел человек, положив подбородок на руки и упершись локтями в колени.
   Во взоре его сквозила тоска, смешанная с беспокойством... Наконец, он, услышав легкий шум, поднял голову.
   -- Ты уже вернулась, Глаша?
   -- Вернулась, -- раздался голос горничной. -- Весь город, почитай, обегала. Ни одного доктора не было. Наконец, нашла какого-то завалящего. Да вот он -- звонит!
   Доктор вошел в комнату, неторопливо протер очки, шумно вздохнул и подошел к сумрачному отцу.
   -- Ну-с, -- сухо и недоверчиво пробормотал он. -- Выслушаем вас.
   -- То есть не меня, -- поправил отец, -- а мою малютку.
   -- И до малютки дойдет очередь. А сначала я должен выслушать вас.
   -- Но ведь я не болен!
   -- А разве я говорю, что вы больны? Но я, прежде чем лечить девочку, должен выслушать вас.
   -- Ах, вы хотите знать о ходе болезни девочки?
   -- Да оставьте вы девочку в покое, -- раздраженно вскричал доктор. -- Девочка от нас не уйдет. В зависимости от вас обратим внимание и на девочку.
   -- Хотите знать наследственность? -- удивился отец. -- Но ведь у нее, кажется, скарлатина.
   -- Если вы не оставите пока девочку в покое -- я уйду! -- сердито проворчал доктор. -- Я должен сначала выслушать вас -- поняли?
   -- Раздеться? -- тоскливо прошептал отец, опасливо поглядывая на гостя.
   -- На кой черт! Что, вы не можете разговаривать так, что ли? Просто отвечайте на мои вопросы.
   -- Я вас слушаю.
   Доктор уселся в глубокое кресло, откашлялся и спросил:
   -- Как вы смотрите на отделение Украины?
   -- То есть? -- осторожно прищурился отец.
   -- То есть, считаете ли вы, что она должна быть самостоятельной республикой, или ее отделение только временное -- с целью дальнейшего федеративного устройства под верховной властью всероссийского правительства?
   -- А какое это имеет отношение к болезни дочери? -- отшатнулся от доктора отец.
   -- Огромное. В зависимости от ответа я буду решать -- лечить ли мне вашу дочь или уйти.
   -- Позвольте... Чем же виновата моя дочь?
   -- Довольно! Дети отвечают за грехи отцов. Отвечайте: Украина -- отдельная республика или автономная часть России? За что вы стоите?
   -- А вы? -- осторожно спросил отец.
   -- Это вас не касается. Не лукавьте! Перед телом умирающей дочери будьте, по крайней мере, искренни!
   Отец снова тоскливо взглянул на дочь, махнул рукой и будто в воду бухнул:
   -- Отрицаю Украину как республику. Признаю федеративную зависимость от России.
   -- Ну, то-то, -- одобрительно кивнул головой доктор. -- Давно заболела девочка?
   -- Второй день.
   -- Температ... Впрочем, позвольте... Вы где служите?
   -- В городской управе.
   -- В большевистской или прежней?
   -- В прежней. Законной.
   -- Очень хорошо. Бредит?
   -- Ночью бредила.
   -- Саботируете или штрейкбрехерствуете?
   -- Конечно, саботирую.
   -- Ну... Ну, попробуем пульс...
   Когда доктор написал рецепт, он протянул его горничной, но потом спохватился и, отдернув руку, спросил:
   -- Вы, голубушка, за какой список голосовали в Учредительное?
   -- За второй.
   -- Ну, то-то. Я так и в рецепте напишу. А то иначе в аптеке и лекарства не выдадут!..
   

II

   Через Марсово поле зимним вечером проходил человек. К нему приблизился другой, в солдатской шинели, и попросил прикурить.
   Когда штатский вынул спички, солдат схватил его за шиворот, повалил в снег и крикнул:
   -- Отдавай шубу, гадина.
   Но "гадина" был сам, очевидно, не промах. Лежа на боку (падая, "гадина" вывихнул ногу), он успел выхватить из кармана револьвер и выстрелили два раза солдату в живот.
   Со стоном рухнул солдат около него.
   -- Вот тебе! -- жестко сказал штатский. -- Теперь будешь знать, как нападать солдату на мирного гражданина.
   -- О, чтоб тебя... -- стонал солдат, держась за живот. -- Да я и не солдат вовсе. Безработный. С голоду полез на этакое...
   -- Безработный? -- спросил штатский, потирая вывихнутую ногу. -- А ты бы работал лучше.
   -- Где ж там работать, если из-за проклятых большевиков все заводы закрылись.
   -- Так ты против большевиков? -- дрогнувшим голосом спросил штатский. -- Прости, я не знал, голубчик. А то бы и не стрелял.
   -- Неужто вы не большевик? -- с мучительным стоном вырвалось у безработного. -- А я вижу -- шуба хорошая -- значит, большевик. Теперь они одни только и одеваются. Ну, я и тово... на вас... А вы зря бабахнули.
   -- Ну, извини, голубчик. Недоразумение. Хочешь папиросочку?
   -- Ой, худо мне.
   -- Худо? Ах, ты ж, оказия! Вот бедняга... Ну, ты полежи тут, а я поползу -- нога у меня вывихнута -- и пришлю тебе помощи.
   -- Ладно. А я скажу -- матросы меня нечаянно подстрелили. Чтоб, значит, вам неприятности не было.
   -- Всего хорошего, голубчик.
   И, превозмогая боль, штатский пополз на животе по направлению к Троицкому мосту...
   

III

   ... Едва лакей, зажегший в этом уютном номере гостиницы электричество, вышел, как Нина Сергеевна упала в объятия Молокина.
   -- Наконец мы одни! -- прошептала она, содрогаясь от внутренней, пожаром охватившей ее страсти. -- Сколько раз я в тайных мечтах моих представляла себе этот момент: когда мы впервые будем наедине друг с другом.
   -- Как? -- вскричал Молокин, прижимая ее к груди, -- ты... ты думала об этом? Значит, ты уже давно хотела быть моей?!
   -- Глупенький... Конечно. Только мы, женщины, никогда не показываем вида. Догадайся ты тогда каким-нибудь чудом о моих этих нескромных мечтаниях -- да я бы умерла со стыда!
   -- Радость моя... Наконец... Ты... со мной... И наедине... И никто нам... не помешает.
   И после каждого слова Молокина следовала пауза -- это он жадными поцелуями осыпал щеки, губы и шею молодой женщины.
   -- Сними с себя все-все, слышишь? Долой эти одежды, которые скрывают от меня все самое дорогое, самое любимое!!
   Дрожащими руками он расстегнул ей платье, и когда перед ним сверкнула пышная белая грудь и нежные округленные руки -- он, как бешеный, бросился к ней -- целый дождь, целый ливень поцелуев опрокинулся на нее.
   -- Счастье мое невиданное! Звездочка моя серебряная.
   -- Пусти же, -- смеясь, отбивалась она. -- Ты мне не даешь раздеться. Смотри-ка, сумасшедший, что сделал с корсетом!
   Он смотрел на ее длинные, стройные ноги, полные икры которых так соблазнительно обрисовывались черным ажуром чулка -- и в крови его вспыхнул огонь, томительно и сладко разлившийся по жилам.
   -- Погляди-ка, -- шаловливо сказала Нина Сергеевна, расшнуровывая высокий ботинок. -- Сегодня только надела новые чулки -- и один уже лопнул.
   -- Непрочный шелк, -- объяснил молодой человек, нежно целуя розовеющее пятнышко на пухлой ножке.
   -- Ну, ничего, -- утешилась Нина Сергеевна. -- Вот скоро немцы привезут свои товары -- тогда будем иметь прочные хорошие вещи.
   -- Откуда ты взяла, что немцы привезут свои товары?! -- удивился молодой человек.
   -- Да ведь на днях большевики заключат мир. Сейчас же закипит такая торговля...
   -- Послушай! Неужели ты серьезно думаешь, что большевики способны заключить мир? Ведь это шарлатаны, которые...
   -- Большевики -- шарлатаны? -- ахнула Нина Сергеевна, всплескивая беломраморными руками с восхитительными ямочками на локтях. -- А кто такой твой Керенский? Жалкая слякоть, на которой большевики ездили, как хотели...
   -- А почему? -- горячо вскричал Молокин, развязывая галстук. -- Потому что он был порядочный человек. А эти развязные молодцы, для которых нет ничего святого, эти германские агенты...
   -- Постой! -- вскочила с кресла Нина Сергеевна. -- Какое ты имеешь право называть их германскими агентами?!! У тебя есть доказательства?
   -- Да сколько угодно! Да я...
   -- Что -- ты? Что -- ты? Конечно, самого кристального человека можно опорочить...
   -- Ах, так? Значит, твои паршивые большевики -- кристальные люди?! Я вижу, что ты сама не далеко от них ушла. Позор! А я на них чихать хочу -- слышишь?
   -- Что? И это ты говоришь мне, любимой женщине?!
   -- Хоть самой разлюбимой скажу! На плахе, на гильотине скажу: чтоб они провалились, твои большевики! Жулики вы все!
   -- Ах, так? Ну, после этого, знаешь ли... ты можешь нацепить себе на нос своего дурацкого Керенского...
   -- И нацеплю!! А вас всех скоро на фонарь нацепят -- слышишь?
   -- Ах, такие разговоры! И ты думаешь... И ты думаешь, что после этого я позволю тебе прикоснуться ко мне хоть пальцем...
   -- Сделайте ваше одолжение!! Если бы я знал, что ты большевичка...
   -- Я не большевичка, но прошу вас больше меня на "ты" не называть! Где мой корсет? Потрудитесь отыскать его!
   -- Нина!.. Ну, опомнись. Ну, не надо...
   -- Отстань! Целуйся со своими кадетами!
   -- И поцелуюсь! -- загремел Молокин. -- С ними и поцеловаться приятно -- они каждый день умываются! А твои грязные разбойники...
   -- От грязного разбойника и слышу!..
   Оба одевались молча, кое-как напяливая дрожащими руками сорванные страстью и любовью одежды. Приколов у зеркала шляпу, она презрительно взглянула на него, уже одетого и угрюмо сидевшего в кресле, процедила холодное: "Прощайте!" и вихрем вылетела из номера. Он подождал минуту, пробормотал какое-то проклятие, и, вскочив с кресла, тоже выбежал вон.
   Дремлющая кровать спокойно и лениво стояла в глубине номера. Когда номер опустел, красное шелковое одеяло интимно подтолкнуло развалистую пуховую подушку и шепнуло, хихикнув:
   -- Видала ли ты что-либо подобное? Это первый раз в моей жизни здесь, что меня даже не откинули.
   -- И слава богу,-- лениво процедила сквозь прошивку лимфатическая подушка. -- По крайней мере, не измяли нас...
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Новый Сатирикон. 1918. No 1.
   Отвечайте: Украина -- отдельная республика или автономная часть России? -- Вопрос задан неспроста: именно на то самое время проходился пик борьбы за изменение государственного статуса Украины. Дело в том, что в ноябре 1917 г. Центральная Рада приняла III Универсал -- государственный акт, провозглашающий создание Украинской Народной республики в составе федерации свободных народов, но на основе широкой автономии. Так что страна, пусть и формально, продолжала подчиняться Временному правительству и входила в состав бывшей империи на федеративных началах. Но националистические силы развернули кампанию за абсолютный суверенитет, и 9 (22) января был принят IV Универсал, провозглашающий УНР "самостоятельным, ни от кого не зависимым, свободным суверенным государством украинского народа".
   ...Вы, голубушка, за какой список голосовали в Учредительное? -- За второй. -- 12 (25) ноября 1917 г. прошли выборы во Всероссийское Учредительное собрание. При голосовании избиратели не ставили, как сейчас, галочку в нужном месте в общем избирательном бюллетене, а выбирали одну из полученных загодя т.н. "избирательных записок" с партийными списками (либо вырезали их из общего перечня партий-претендентов), вкладывали в специальный конверт и опускали в урну.
   Выборы в Учредительное собрание (а чуть раньше -- в Городскую думу) предоставили российским женщинам возможность полноценно реализовать свое избирательное право (к слову, в Великом княжестве Финляндском они получили ее еще в 1906 г.).
   А вот вопрос о том, какую из партий представлял список No 2, не имеет однозначного ответа. Дело в том, что в разных избирательных округах списки одних и тех же партий фигурировали под различными номерами. К примеру, в Петроградском столичном избирательном округе большевики проходили под No 4, а в Петроградском губернском -- под No 2; там же меньшевики шли под No 3, в Оренбургском -- 4, а в Ставропольском -- 7. Значение имел не номер списка, а партийная принадлежность входящих туда кандидатов во власть.
   В Петроградском столичном избирательном округе список No 2 представлял партию Народной свободы.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru