На один митинг, устроенный большевиками, явился скромный господин с интеллигентным приятным лицом и сдержанными манерами.
Это был я.
Когда я приблизился к председателю митинга, он спросил меня:
-- Чего вам?
-- Хочу говорить. Запишите меня оратором в очередь.
-- Хорошо. Как ваша фамилия?
-- Виктор Гюго.
Он был ошеломлен.
-- Что-о-о?!!
Я приятно улыбнулся ему и твердо повторил:
-- Моя фамилия -- Виктор Гюго.
-- Но... ведь... Виктор Гюго... давно уже умер.
-- Разве? Какой удар. Впрочем, я что-то такое слышал об этом. Да-а... Не живут на свете талантливые люди.
-- Как же вас записать?
-- Виктор Гюго.
Председатель с расширенными от удивления глазами и суеверным ужасом на лице встал и дрожащим голосом обратился к аудитории:
-- Товарищи! Происходит что-то странное: явился человек и говорит, что его зовут Виктор Гюго.
Сотни глаз впились в меня, и вдруг среди тишины прозвучал чей-то голос:
-- Да позвольте: я его знаю. Это -- Аркадий Аверченко.
Председатель бросил на меня взгляд, полный упрека:
-- Как же вы говорите, что вы -- Виктор Гюго, когда вас зовут Аркадий Аверченко?
-- О, могильные черви! -- завопил я. -- У вас не хватает даже крохотного, микроскопического мужества -- быть справедливым!! Если ваш Бронштейн называет себя Троцким, Андельбаум -- Зиновьевым, Розенфельд -- Каменевым, Нахамкес -- Стекловым, Гиммер -- Сухановым, Гольдман -- Горевым, Гольденберг -- Мешковским и Лурье -- Лезиным, если все вы изменили свои немецкие фамилии на русские, то почему же мне не изменить свою малороссийскую фамилию на французскую!? Только вкуса-то у меня будет побольше, чем у вас! Виктор Гюго!! Разве плохо?
Я пожал плечами и повернулся, чтобы уйти... И услышал за своей спиной:
-- Меняет фамилию... Гм! Наверное, провокатор. Трудно быть справедливым в революционной России.
II Уничтожение классовых перегородок.
-- Здравствуйте, голубушка. Вы кто?
-- А я горничная новая. Вы ведь публиковали.
-- Как же, как же... Присядьте. Наши условия вот какие...
-- Может быть, вы раньше выслушали бы мои условия?..
-- Сделайте одолжение.
-- Вот: жалованье -- 120 рублей в месяц, служба от 9 до 5 часов, отдельная комната, пища ваша, праздники свободные, ежегодно месячный отпуск, наградные на Рождество и Пасху. Нравятся вам эти условия?
-- Очень.
-- Подходят?
-- Очень подходят. Я от них в восторге.
-- Ну вот и хорошо.
-- Я от них настолько в восторге, что хочу даже предложить вам одну комбинацию.
-- Ну-с?
-- Не возьмете ли вы меня в горничные на этих условиях?
-- То есть?!!
-- Сделаем обратное: вы переходите в барыни, а я с удовольствием поступлю к вам на ваших же условиях -- в горничные.
III Сознательные граждане.
Шесть русских граждан явились в ресторан поужинать.
Посмотрев карточку, один из компании предложил:
-- В меню есть целое седло молодого барашка. Давайте закажем на всех целое седло.
Другой из компании поморщился:
-- Ну, какая теперь баранина! Черствый сухарь с сальным запахом. Давайте закажем лучше на всех целого гуся.
-- Гуся? Да что вы, батенька! Ведь гуси мороженые!!
-- В июне-то?
-- И очень просто. Из холодильников. А седло барашка...
-- К черту ваше седло! Вы бы еще подпругу предложили.
-- Вы думаете, это очень остроумно?..
-- Во всяком случае, остроумнее, чем...
-- Ну, поехали! Господа! Я предлагаю поставить вопрос о седле или гусе на голосование. Кто за седло -- поднимите руку!
-- Идет... Извольте... Получается -- три руки за седло, три -- за гуся!..
-- Голоса разбились! Давайте выберем председателя и посчитаем его голос за два. Я предлагаю выбрать Кумекина.
-- Ишь ты, ловкий какой. Они оба с Кумекиным за седло, так он предлагает Кумекина, чтобы иметь перевес за седло. А я предлагаю Чертобатькова...
-- Гусевика-то? Не менее ловко. Нет уж, если по справедливости, -- предлагаю выбрать председателя закрытой баллотировкой.
-- Принимаю! Но только имею заявление по вопросу голосования...
-- Ну-с?
-- Считаю, что прения еще недостаточно осветили то или иное содержание нашего ужина, и поэтому предлагаю прения продолжать...
-- А я предлагаю выделить из нашей среды комиссию и командировать ее для ознакомления на месте, на кухне, с качеством как гуся, так и седла.
-- Да, но если в комиссию попадет большинство гусевиков -- они будут тянуть в свою сторону и провалят седлистов...
-- Ну так пусть в комиссии будут равномерно представлены гусевики и седлисты.
-- Но ведь тогда опять голоса разобьются.
-- Прошу слова! Господин председатель...
-- Какой председатель? У нас нет председателя.
-- Так выберем! Закрытой баллотировкой. Вот вам бумажки -- пишите же...
-- Итак, господа, большинство получил Чертобатьков.
-- Гусевик! Долой его!
-- Позвольте, господа! Ввиду того, что при голосовании были допущены правонарушения...
-- Прошу слова!
-- И я! Меня запишите за ним.
-- И я прошу слова... А вот идет официант... Он хочет что-то сказать... Вы тоже просите слова, товарищ ресторанный служащий...
-- Да... я...
-- Господа! Предлагаю предоставить слово товарищу ресторанному служащему вне очереди.
-- С какой стати? Пусть запишется!
-- Поставим на голосование!
-- Говорите, товарищ ресторанный служащий!
-- Слушаем, слушаем! Браво!
-- Я... я только хочу сказать, что ресторан сейчас закрывается, и вы...
-- Позвольте, товарищ! Мы есть хотим...
-- Надо было заказывать раньше. Кухню только сейчас закрыли.
-- А все гусевики, черт бы их драл...
-- И вы, седлисты, тоже хороши. Вот и иди домой, не солоно хлебавши.
-----
Много, очень много у нас говорят. Так много, что, боюсь я, останется Россия в конце концов и без седла, и без гуся...
КОММЕНТАРИИ
Впервые: Новый Сатирикон. 1917. No 22.
...Андельбаум -- Зиновьевым... -- не совсем так: он -- Апфельбаум, но это по матери, а по отцу Григория Евсеевича Зиновьева звали -- Овсей-Герш Аронович Радомысльский.