Аверченко Аркадий Тимофеевич
Отрыжка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.
   Т. 10. В дни Содома и Гоморры
   М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2017.
   

ОТРЫЖКА

   Вы, юноши, сделавшиеся мужами!
   Помните?
   Эта женщина была вашей мечтой, вашей грезой, которая туманила голову, посылала бессонные ночи, когда тщетно переворачиваешь горячую подушку с одной стороны на другую, чтобы коснуться раскаленной головой прохлады и успокоения, -- и нет этой прохлады, нет успокоения...
   О ней, об этой девушке, все мысли, для нее вся жизнь и дыхание.
   Будет ли она когда-либо моей?.. Да ведь это такое счастье, что сердце разорвется, дыхание захватит или будешь кататься по полу, визжа от восторга.
   И все мы бродим ошалелые, натыкаясь на прохожих, глядя вперед широко открытыми бессмысленными глазами.
   Но вот -- добились!
   Помните свадебный пир, вы, юноши, сделавшиеся мужами?
   Ты -- герой дня. На тебя -- все взоры. А взгляд невесты, этот невинный, стыдливый взгляд, который говорит: "Я твоя, я люблю тебя, мой бог, мой господин!" А?
   Самое лучшее платье на ней, самое лучшее платье на тебе, цветы, огни, радостный, веселый праздничный шум -- как пышно, как сладко.
   Ну вот, наконец, и поженились. Вот, наконец, и медовый месяц промелькнул -- именно месяц, не больше, черт его возьми.
   Так-с. Поженились.
   Сидите вы утром за чаем, она непричесанная, с заспанным лицом и с таким разговором:
   -- Черт его знает, чего и на обед заказывать. Того нет, это дорого, прямо хоть с голоду подыхай.
   Вы нерешительно замечаете:
   -- Я бы съел этого... Пирожка с говядинкой.
   -- С говядинкой?! Кусок бы еще бриллиантовый ты от меня потребовал... Хи! "С говядинкой! Пирожок!" Мясо-то... я тебе собственное отдам? А мука? У тебя мельница своя, что ли? Что закажу, то и будешь есть.
   Голос у нее сухой, серый, совсем неприятный.
   Разглядываешь ее лицо. Оно тоже серое, помятое, на правой брови зацепилась пушинка от пуховки, а на носу две неприятных черных точки.
   Чай жидкий, теплый и чуть ли не припахивает керосином.
   А помнишь, как мечтал об этом, о гнездышке вдвоем, о "бодром шаге рука об руку с любимой навстречу лучезарному будущему".
   Шагай, шагай. Дошатался уже до черных точек на носу, до теплого жидкого чаю, до такого, например, разговора:
   -- А я у тебя хотела попросить денег...
   -- Да ведь я тебе на прошлой неделе пятьсот дал.
   -- Мало ли что дал. Все вы давать мастера. Дал на то, чтобы истратить их. Вот я и истратила!
   -- Помилосердствуй, матушка! Ведь у меня не денежный завод! Если ты каждую неделю будешь тратить по 500 рублей, это никаких капиталов не хватит!
   -- На то ты и мужчина, чтобы зарабатывать!
   -- А ты на что, женщина? На то, чтобы целыми днями валяться, ничего не делая, по диванам, грызть шоколад и читать глупейшие книжки?! Для этого я на тебе женился?
   -- Ах, вот ты куда метнул?! Отчего же, буржуй ты несчастный, когда делал мне предложение, и то и се обещал, и на руках носить, и молиться на меня, а теперь...
   -- Поехала!.. Разве знал я, что ты окажешься дурой и распустехой?!
   Брань. Плач. Истерика. Любопытные соседи, подхихикивая, заглядывают в окна. Стыд. Позор. Хочется вскочить и убежать -- да куда убежишь из собственного дома? Сиди, проклятый, на своем месте и мучайся.
   Связаны вы друг с другом и уже не "рука об руку к лучезарному будущему", а два каторжника, прикованные к общей тачке до конца жизни.
   А ведь -- помнишь? -- были цветы, была белая фата, были приветственные клики радостных гостей.
   Где это все -- ау!..
   Кончился медовый месяц.

-----

   Как мы все мечтали о свободе для России -- помните? О свободе с заглавной буквы. Сколько было бессонных ночей, сколько согретых раскаленной головой подушек... Да ведь, если бы взять все это подушечное тепло да собрать в одно место, так целый город можно отопить.
   Лучшие наши люди на виселицу, на плаху шли -- только за то, чтобы губами прикоснуться к краю красной мантии этой высокой, гордой, смелой, прекрасной, замечательной красавицы.
   О, боги! Обладать такой неземной, роскошной женщиной -- впору добиться этого и умереть у ее ног от разрыва сердца.
   Добились... Что эта была за великолепная, пышная свадьба: красные цветы, веселые огни горящих участков, поздравления соседей, милая стыдливая любящая улыбка на лице прекрасной невесты Свободы, ликующие, восторженные лица свободных граждан на улицах, -- так отпраздновали свадебку, что дай бог каждому.
   Ну, что ж... Вот и отпраздновали.
   И медовый месяц был очень хороший -- март.
   Как в угаре были молодожены.

-----

   А теперь сидим мы друг против друга и пьем чай.
   Чаишко-то паршивенький, потому сахару нет, самовар позеленел -- некогда почистить; хлеб... вместо хлеба какой-то тяжкий полусырой кирпич. (Горничная мне объяснила, что булочники, вынув хлеб из печи, бросают его в холодную воду для весу). У жены волосы растрепаны, на носу следы плохо стертой пудры, и одна бровь -- конечно, левая, -- совсем растаяла, потекла грязной струйкой по потному от десятого стакана чаю лицу.
   -- Денег-то... дашь? -- жадно спрашивает она, звучно схлебывая чай с блюдечка.
   -- Матушка, да откуда же я тебе возьму? Работаю как каторжный, даю, даю, -- куда это все девается?!
   -- Новое красное платье закажу.
   -- У тебя уже и так их чуть не сотня. В глазах рябит! Ты бы лучше делом занялась, чем по диванам валяться да семечки лущить.
   -- Да у меня и есть дело. Я с контрреволюцией борюсь.
   Гляжу я не ее сонное ожиревшее лицо и думаю:
   -- Эх ты, матушка! Да знаешь ли ты, что эта контрреволюция в тебе самой сидит, в этом заспанном лице, в этой широкой жадной пасти, в этом объемистом чреве, которое я никак не могу наполнить, как я ни работаю, как ни тружусь.
   -- Ты бы лучше в комнатах прибрала... Погляди: грязь, мусор, семечная шелуха и яичная скорлупа. Да и сама бы ты причесалась, что ли... Да сняла бы этот вековечный красный засаленный капот. Ведь соседи смеются.
   -- А начихать мне на твоих соседей! Французишки-буржуи да англичане-империалисты! Важное кушанье! Мне главное -- что обо мне Каролина Карловна думает, а остальные -- фунт внимания, пуд презрения...
   Гляжу я на нее -- и холодный ужас сковывает мои мысли: ведь это уже навсегда! Всегда эта жирная, жадная, неопрятная женщина будет около меня, будет сосать мои соки и держать меня в грязи и забросе.
   Где исход?
   Исход единственный... Я молитвенно гляжу на старый потемневший образ, перед которым давно не теплилась лампада, и шепчу дрожащими устами:
   -- Боже, сделай чудо! Только Ты один можешь сделать чудо. Сделай ее, эту женщину, навсегда невестой в подвенечном наряде, сделай, чтобы она всегда любила меня, как любил ее я; сделай так, чтобы нам было хорошо друг с другом, и сделай так, чтобы никогда ни одно слово проклятия не вырывалось у меня по адресу этой женщины, которая вместо того, чтобы "идти рука об руку навстречу лучезарному солнцу", попросту ухватила меня за шиворот и тащит меня, -- безграмотная, невежественная, -- в какую-то страшную тьму, где гады, паутина забвения и мрак...
   Спаси, Господи, люди Твоя.
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Новый Сатирикон. 1917. No 33.
   Если ты каждую неделю будешь тратить по 500 рублей, это никаких капиталов не хватит! -- Фельетон был написан в конце августа. Вот рыночные цены на тот момент (из "Дневника москвича" Н. Окунева): "Табаку дешевле 25 р. за фунт не найдешь, ресторанный обед стоит не менее 10 р., сахар продают (тайно) по 2-2,5 р. за фунт!" А в сентябре, когда этот рассказ был напечатан, фунт сахара стоил уже 4 р.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru