Lib.ru/Классика: Аверченко Аркадий Тимофеевич. Как мы это понимаем

Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.

Т. 10. В дни Содома и Гоморры

М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2017.

КАК МЫ ЭТО ПОНИМАЕМ

У мужа и жены Маниловых есть двое деток: Алкивиад и Фемистоклюс.

И приехал к ним погостить знакомый господин, Ердащагин.

Если бы кто мог видеть, какая радость, какой восторг воцарились в мирной усадьбе Маниловых, когда к ним ввалился немытый, небритый, нечесаный господин Ердащагин.

-- Ердащагин приехал! Наш дорогой, милый, замечательный Ердащагин! Лучшие блюда Ердащагину! Лучшие покои Ердащагину! Да здравствует свободный гражданин Ердащагин!

Вошел в отведенные ему покои Ердащагин, потянулся, смачно сплюнул на пушистый ковер и, не побрившись, не умывшись, завалился спать.

Вышел только к вечернему чаю.

-- А вот наши детки: Алкид и Фемистоклюс, -- представила гостю деток madame Манилова. -- Очень хорошие детки.

Гость критически оглядел деток и заметил:

-- Лица у них только тупые. Не видал более омерзительных ребятишек. Их развивать нужно да развивать. Впрочем, я сегодня же этим займусь.

Свое обещание ретивый Ердащагин исполнил.

-- Дети, -- сказала мать после чаю. -- Вам уже пора в постельки. Девять часов.

-- Много она понимает, -- усмехнулся Ердащагин. -- Не ходите.

-- Нет уж, им надо спать, -- примирительно улыбаясь, сказала мать. -- Вы уж их не задерживайте. Я пойду распоряжусь по хозяйству, а вы их отправьте спать.

Когда мать ушла, Ердащагин откинулся в кресле, заложил ногу за ногу и, сплюнув в полоскательницу, вдохновенно начал:

-- Должен вам сказать, детки, что мать ваша форменная дура, а папахен -- старый жалкий тюфяк. Вы только меня слушайтесь, детки. Вот вам, например, очень хочется спать?

Алкид подумал немного и вздохнул самым откровеннейшим образом:

-- Очень.

-- А вы не ложитесь! Нарочно, из протеста не спите.

-- Так ежели спать хочется!..

-- "Ежели, ежели", -- обиделся гость. -- Вот дам тебе по морде, будешь знать "ежели"! Выкурите пару папирос, вот и не будет тянуть ко сну.

-- Нам нельзя курить. Мы маленькие.

-- Мы даже и не умеем.

-- Учиться надо, привыкать. Возьмите у отца папиросы и курите на здоровье.

-- Папины папиросы спрятаны в столе, а стол заперт.

-- Подумаешь, важность. Взломайте.

Алкивиад прижался плечом к Фемистоклюсу и поглядел на Ердащагина широко раскрытыми глазами.

-- Как, взломать? Разве можно? Папа будет очень огорчен.

-- Важное кушанье! Ведь не убьет же!

-- Нет. Он нас даже никогда не бьет. Только говорит.

-- Ну, вот. И пусть себе говорит, сколько влезет. Он говорит, а вы делайте. Вообще, братцы, к черту эти церемонии. Они вас чем кормят?

-- Суп, котлеты, зелень, мороженое.

-- И глупо! Требуйте себе на первое взбитые сливки с бисквитом, на второе блинчики с вареньем, на третье мороженое, а закусить можно пряниками, что ли, или каким там мармеладом.

-- А ежели не дадут...

-- Вот идиоты! Так объявите голодовку! Повертятся, повертятся, да жалко станет, и сделают все, что хотите!

-- А что нам утром делать? -- робко прошептал покорный Фемистоклюс.

-- Утром? Шумите побольше. Хорошо также разбить парочку ваз. Учителя обзовите ослом. Поняли? Будет исполнено?

-- Путет, -- потупясь, прошептал Алкид.

-- Нет ли у вас дохлых кошек?

-- Нету...

-- Тогда убить надо. Убейте и суньте отцу под одеяло. Полезет он в кровать, ан там кошка. Развеселое дельце, а? Да?

-- Та... -- согласился еще более оробевший Алкид.

-- А теперь айда взламывать стол!!

-----

Утром на другой день супруги Маниловы и гость Ердащагин встретились за чайным столом.

-- Каково изволили почивать? -- приветливо осведомился Манилов.

-- Не твое дело, буржуазная морда, -- твердо парировал гость. -- А ты как дрыхал?

-- Да, знаете, не совсем хорошо. Кто-то взломал у меня ящик письменного стола, утащил все папиросы, а под одеяло в спальне засунул дохлую кошку.

-- Правильно. Твои же дети и сделали. Я их научил.

Манилов кротко вздохнул и укоризненно покачал головой.

-- Нехорошо вы это делаете... Приехали в наш дом, мы приняли вас как самого дорогого гостя, как родного, а вы нам детей портите.

-- С тем и возьмите, -- ухмыльнулся Ердащагин. -- Хочу нынче подучить твоих щенков, чтобы они к вечеру амбары подожгли, а в ванной комнате отвернули все краны.

Манилов побледнел.

-- Неужели вы это сделаете?!

-- Не ори. Конечно, сделаю. Пусть ребятишки веселятся.

-- Но ведь в амбарах хлеб! Он сгорит!

-- Черт его дери. Зато мне ночью светлее будет.

Жена Манилова опустила голову и глубоко вздохнула:

-- Ах, как это нехорошо. Вы этим нанесете нам вред. И то уж сегодня дети, благодаря вам, делали бог знает что: перебили посуду, побросали книги в огонь, а старшенький утащил бутылку вина и выпил ее. Теперь с ним нехорошо.

-----

Ердащагин выслушал, покачал головой и сказал:

-- Добре. А кстати: пришлите мне вашего кучера, повара и дворника. Хочу им кой-чего посоветовать...

-- Именно?.. -- вздрогнул Манилов.

-- Хочу сказать, чтобы они утопили вас в пруду.

Madame Манилова поднялась с места и сказала покорно, хотя в голосе ее слышалось страдание:

-- Хорошо... Я, конечно, их вам позову -- и повара, и кучера, и дворника... И вы им можете приказывать, что считаете необходимым. Но должна сказать вам за себя и за мужа: нехорошо все это. Незакономерно. Мы, конечно, слишком гостеприимны для того, чтобы отказать вам от дома, -- наоборот, живите, отдыхайте, -- мы очень рады, но... Это все нехорошо, что вы делаете. Вот все, что мы находим нужным вам сказать. Еще чашечку чаю можно предложить? А вот печеньице... Сама для вас пекла...

-----

Я думаю, что в этом месте читатель уже возмутился, уже полез на стену:

-- Что вы нам такое расписываете?! Что это за глупая, неправдоподобная, кошмарная история?! Где это было? Когда? С кем могло это быть?

Читатель! Если ты такой же честный, как я, и, если мы прямо взглянем друг другу в глаза, ты поймешь меня!!

У нас есть коллективная семья Маниловых: это Совет Рабочих и Солдатских Депутатов и наше коалиционное Временное Правительство. И у нас есть свой Ердащагин -- неряшливые развязные парни с небритыми лохматыми сердцами, приехавшие в гости к этим сахарным розовощеким Маниловым, развалившиеся у нас в России, положившие ноги на стол и поучающие несчастных малых сих -- еще крохотных и сопливых Алкивиада и Фемистоклюса:

-- Не подчиняйтесь Временному Правительству, хоть будь это раскоалиционное, раздемократическое! Берите все, грабьте, хватайте за горло! К черту дисциплину! Солдаты, братайтесь с немцами, к черту начальство, к дьяволу порядок! Ой, жги, жги, жги, говори! Теперь настало время: чего твоя нога хочет, да здравствует твоя замечательная, прекрасная мозолистая нога! Ко всем чертям Учредительное Собрание, когда-то оно еще будет, а теперь свергайте Правительство и бери, хватай, что каждому нужно!

"Да здравствует Германия!" -- этот плакат красовался на вокзале, когда встречали вторую партию "эмигрантов", и что же, был арестован немцелюбивый плакатоносец? Нет! Когда Керенский спросил об этом, ему ответили: "Не могли арестовать, ибо он член Исполнительного (?) Комитета".

Гадко! Противно!

Мы, сатириконцы, заслужили право говорить с любым правительством резким прямым языком, заслужили тем, что до революции с заткнутым ртом и связанными руками все-таки кричали девять лет о русских безобразиях и не боялись ни конфискаций, ни арестов, ни лишения нас свободы.

Так неужели мы теперь побоимся исполнить свой гражданский долг и бросить в лицо Временному Правительству и Исполнительному Комитету С.Р. и С. Депутатов простые человеческие слова?

-- Стыдитесь! Вам народ вручил власть -- во что вы ее превратили?! Всякий хам, всякий мерзавец топчет ногами русское достоинство и русскую честь, -- что вы делаете для того, чтобы прекратить это?! Вы боитесь, как черт ладана, насилия над врагами порядка, над чертовой анархией, так знайте, .что эта анархия не боится насилия над вами, и она сама пожрет вас.

Я весь дрожу сейчас от возмущения и негодования, я знаю, что, может быть, со мной будет от горя, стыда и отвращения истерика, когда я кончу этот фельетон, но я скажу вам прямо и открыто:

-- Довольно мямлить! Договаривайте все слова! Ставьте точки над "i". Вам нужна для спасения России диктатура -- вводите ее! И, если Керенский для порядка прикажет повесить меня первого, я скажу: вешайте, если это нужно. Но я требую: схватите также властной рукой за шиворот и выбросьте вон из России всех, кто развращает армию, подстрекает устно и письменно малосознательный народ, кто губит всю Россию!..

Вышвырните, а не сюсюкайте, состроив маниловскую сахарную мину: "Ах, нехорошо губить Россию, ах, постыдитесь, товарищи!.." На вас идет тигр, не карабкайтесь на трибуну, чтобы сказать ему ряд прекрасных звучных слов о задачах пролетариата и о недопустимости насилия.

Временное Правительство и Исполнительный Комитет! К вам я обращаюсь, и вам я хочу рассказать такой факт: на Литейном проспекте, на линии трамвая остановился пьяный солдат и, растопырив руки, сказал: "Почему трамвай тут ходит? Не пущу".

Понятно, трамвай остановился, и, когда уговоры сойти с рельс не помогли, -- позвали милиционера.

-- Товарищ, сойдите с рельс.

-- Что-о? П-шел! Не пущу вагона! Желательно мне тут стоять.

-- Но ведь это беспорядок. Товарищ, прошу вас сойти.

Пьяный с хитрой улыбочкой качал головой и тупо повторял одно только слово:

-- Н-нет!

И когда кто-то из толпы крикнул:

-- Да стащите вы его за шиворот!

Милиционер благоговейно возразил:

-- Мы не для того завоевали свободу, чтобы применять насилие над свободными гражданами.

И вот -- от милиционера до министра -- этот принцип пропитал собой всю власть:

-- Насилие над свободными гражданами недопустимо!

Верно! Над гражданами! А над опьяневшими, обезумевшими животными?

Власти! Власти!

Дайте нам сильную власть!

И, если вся Россия затрещит от этой власти, -- и слава богу.

Это хороший треск! Так трещат кости у человека, который сладко потянулся перед тем, как засесть за долгую работу.

Министры! Жестким кулаком сотрите со своего лица сахарную маниловскую мину, пусть будет грозен и величественен лик ваш. Мы, весь русский народ, облекли вас властью -- сметайте все гнусное, вредное для дела свободы на своем пути!!

Прочтя прекрасный и глубоко прочувствованный фельетон Аркадия Аверченко в No 19 -- о министрах, -- прилагаем при сем 3 (три) рубля на предмет отпечатания [и] распространения этого фельетона среди министров и членов И[сполнительного] К[омитета] С[овета] Р[абочих] и С[олдатских] Д[епутатов].

Примите и пр.

Группа сознательных читателей.

Аверченко Аркадий Тимофеевич
Как мы это понимаем

КАК МЫ ЭТО ПОНИМАЕМ

КОММЕНТАРИИ

Оставить комментарий Аверченко Аркадий Тимофеевич (bmn@lib.ru) Год: 1917 Обновлено: 24/01/2023. 13k. Статистика. Рассказ: Проза, Юмор и сатира Проза	Скачать FB2 Ваша оценка:

Аверченко Аркадий Тимофеевич Как мы это понимаем

КАК МЫ ЭТО ПОНИМАЕМ

КОММЕНТАРИИ

Аверченко Аркадий Тимофеевич
Как мы это понимаем