Гендельман. Маленький, юркий, суетливый господин с быстрыми размашистыми жестами.
Канторович. Положительная натура; скептик: менее поворотлив, чем Гендельман, но все же деловит и предприимчив.
Яша Мельник. Незначительная личность. Делец второго сорта, специалист по мелким поручениям.
Цацкин. Толстый, солидный человек; коммерсант, уже установившийся, и потому движения его медленны и манеры вальяжны. Теряет он равновесие только в самом конце пьесы.
Чугунов. Черноземная натура; приезжий из провинции. Тучен, одевается во все просторное, говорит основательно, не спеша.
Молодой человек. Мелкая, сбившаяся с кругу, в погоне за рублем личность. Необидчив и назойлив. Во все время хода пьесы носится от одного столика к другому, что-то шепчет, заглядывает в книжку, но все это крайне мелко, смешно и жалко.
Экономка. Накрашенная девица из разряда завсегдательниц кафе.
Лакей. С безумным от суеты взглядом -- каждый данный момент куда-нибудь устремляется.
Кафе. На первом плане справа за столиком Гендельман и Канторович.
Канторович. Поверьте мне, Гендельман, вы плохо выглядываете. У вас такой вид, что я не дал бы за него семь копеек. Даже марками.
Гендельман. Вы удивительный идеалист, Канторович. Только увидите кого-нибудь, сейчас же покупать собираетесь.
Канторович. Гм... "покупать". А, спрашивается, что вы теперь купите? А где вы теперь купите? И на что вы теперь купите? Э, Гендельман, мы долго будем помнить этого Вильгельма!
Гендельман. Да, знаете... Я на него имею большое отвращение... Разве это человек? Это же форменный псих! Приди он ко мне и спроси: "Гендельман, воевать с Англией?" -- Я бы сказал: -- "Гогенцоллерн, нет!" -- "а с Францией, Гендельман?" -- "Гогенцоллерн, нет!" -- "Гендельман! А с Японией?" -- "Гогенцоллерн, нет!"
Канторович. Гендельман -- не мешайтесь!
Гендельман. А! Что мне теперь мешаться! Теперь уже поздно. Вы знаете, что бы я сказал бы Вильгельму...
Канторович, (иронически). Вы, Гендельман, всегда любили вмешиваться в международную политику!
Гендельман. Теперь мне уже поздно мешаться! Все объявляют войну. Италия объявила Австрии, Болгария объявила Сербии, Англия объявила Болгарии... Все объявили. Все объявления и объявления. А я, агент по сбору объявлений, сижу без объявлений.
Канторович. Это парадокс! (Пауза.)
Гендельман. Прямо вешайся! Какой тут парадокс...
Канторович. Однако, мы с вами сидим здесь уже три часа и ничего не потребовали. Даже стакана воды.
Гендельман. У нас, в Одессе, это называется "каменный гость": придет человек в кафе, сидит, сидит, ничего не пьет и ничего не кушает...
Канторович. Говоря между нами, Гендельман, я бы сейчас с удовольствием выпил стаканчик кофе "по-одесски".
Гендельман. Вы, Канторович, хотели сказать "по-варшавски"?
Канторович. Нет, именно "по-одесски"!
Гендельман. Что это за способ приготовления?
Канторович. Это? Когда другой платит.
Чугунов. (приезжий провинциал, входит и садится за стол слева, говорит с одышкой). Эй, человек! Официант! Лакей! Услужающий! Не дозовешься никого! Все куда-то бегут, спешат... Ну, и город!!! Человек! Официант! Лакей! Услужающий!
Лакей. Чего изволите?
Чугунов. Да куда ты все устремляешься? Минутки не постоит покойно... Я так не могу! Вот что, братец ты мой... Дай ты мне стаканчик чаю... Да постой ты! Чего тебя корчит, будто червяка!? Дай ты мне стаканчик чаю, только сахару не клади ни кусочка.
Лакей (все время устремляясь). Слушаю-с! Сей минут!..
Чугунов. Да будешь ты стоять или я тебе фалды стулом прищемлю?! Так вот -- дай ты мне стаканчик чаю -- понял? Но сахару ни кусочка. Понял? Стой, анафема! Мне, брат, совсем сахару нельзя есть! У меня, брат, диабет. Понял? Знаешь, что такое диабет?
Лакей. Где нам знать... Сию минутку, я!..
Чугунов. Постой... Диабет, братец ты мой, это по-научному, по-докторски. А по-нашему -- сахарная болезнь. Понял? Это когда в выделениях сахар и анализ показывает, что (лакей убегает) ... ушел-таки каналья. Прямо -- живая рыба на сковородке. Все они тут сдуревши -- никто тебя толком и не послушает! Городок, черт его передери.
Канторович, (тихо, Гендельману, указывая на Чугунова). Свежий человек! Вы знаете? По-моему, он что-нибудь продает. А ну-ка, Гендельман...
Гендельман. Может быть, вы начнете, Канторович?
Канторович. Почему я? Почему же не вы? Ну, я, так я!.. (Подходит к Чугунову). Извините, мусью... Мне кажется, что у вас есть рубашки?
Чугунов. (удивленно). Рубашки? У меня? Есть...
Канторович. Видите, какой у меня глаз! Вы только вошли, я сейчас же догадался. У этого человека есть рубашки! Почем продадите?
Чугунов. Зачем же продавать? Мне самому нужны.
Канторович. Самому? Хм... В первый раз вижу! (Пауза.) Может быть, вы интересуетесь свинцовыми белилами?
Чугунов. Нет... Зачем они мне? На кой дьявол?
Канторович. Так, может, вы имеете дубильную кислоту?
Чугунов. Дубильную? Кислоту? Не знаю точно. В анализе, кажись, ничего нет о ней.
Гендельман (подсаживаясь). В анализе? Вы уже имеете анализ? Это уже положительно интересно! Какой же у вас анализ?
Чугунов. Диабет у меня.
Гендельман (пересаживается поближе к Чугунову и, сдвинув котелок на затылок, восторженно говорит). Смотрите на него. У него диабет, а он молчит! А много у вас диабета?
Чугунов. Что значит -- много? Сколько следует!
Гендельман. Извините... Одну минуточку... Мы это все сейчас сделаем (отходит -- тихо, Канторовичу). Вы имеете долю. Не отпускайте его и не подпускайте к нему никого решительно! (Громко, Чугунову.) Я сейчас!.. (срывается с места и бежит налево. Сталкивается с Цацкиным).
Цацкин (солидно). Гендельман, куда вы так спешите?
Гендельман. (озабоченно). Не задерживайте меня, Цацкин! Вы же видите, я продаю.
Цацкин. Что вы продаете?
Гендельман (значительно). Диабет я продаю.
Цацкин. Диабет? (Пауза.) А много его у вас?
Гендельман. Положим, он не у меня, а у одного человечка.
Цацкин. У кого?
Гендельман. Вы замечательный наивник, Цацкин! Так я вам сейчас возьму и скажу, чтобы вы его из-под носу у меня вытянули.
Цацкин. Ну, так я вам тоже должен сказать, Гендельман, что вы не продадите вашего диабета без меня. Теперь весь диабет идет через мои руки.
Гендельман. Серьезно? Так давайте делать дело в компании!
Цацкин. О, это уже другой разговор! Мы с вами обляпаем хорошенькое дело! (С беспокойством.) Слушайте, а вагоны?
Гендельман. За вагоны вы не беспокойтесь! У меня здесь есть специалист по вагонам... (о чем-то тихо совещаясь, уходят).
Канторович (продолжая начатый разговор). Теперь я вам расскажу, как мой психопат Гогенцоллерн воюет... Перестали его, скажем, бить на Западном фронте -- он берет свои войска и перевозит на Восточный, где его уже бьют. Перестали немножко его бить на Восточном фронте -- как он забирает отсюда войско и везет на Западный! И опять его бьют на Восточном и опять перевозка. Что это за перевозка, я вас спрашиваю?! Солдаты они или какие-нибудь лодзинские коммивояжеры?!. Знаете что?.. Мне эта самая перевозка войск напоминает короткое одеяло... Натянет его Гогенцоллерн на голову -- ноги голые, натянет на ноги -- голова голая! Чем же это кончится? Вы меня спросите! Тут есть два выхода: или одеяло сделать подлиннее или человека покороче! Так что мы имеем в данном случае? Одеяло уже длиннее не сделаешь -- они все забрали -- и ландштурм взяли, и ландвер взяли, и ландшафт взяли -- все взяли, и больше одеяла уже не вытянешь!.. Остается человек. Ясно -- что этого человека, значит, нужно сделать покороче! Ну, так его сделают покороче -- можете быть спокойны!..
Цацкин (важно входит; садится за стол). Человек! Дайте мне одного хорошего метрдотеля.
Лакей (подбегая к нему). Что прикажете? Метрдотеля у нас нет.
Цацкин (снисходительно). Нет? Ну так вы должны исполнить его обязанности. Скажите: чем вы меня накормите?
Лакей. Бифштекс можно, шашлык, котлеты...
Цацкин (с видом важного барина). Скажите, мой дорогой, вот что: свежая икра у вас хорошая?
Лакей. Помилуйте. Лучше уж нет.
Цацкин (шутливо). А вы меня не отравите, а?
Лакей. Помилуйте -- зачем же!
Цацкин. А? Так вы за икру ручаетесь? Что? Она совершенно свежая? А? Что? Если не свежая, так я умру, и вам будет жалко, а? Хе-хе!.. Слушайте! Пойдите на кухню и спросите у вашего повара, или у того, вообще, кого нужно -- свежая ли у вас икра, и если икра хорошая, то вы придите и скажите мне. Так я тогда...
Лакей. Да зачем же ходить? Икра и так свежая... Я знаю.
Цацкин. Вы знаете, а? Что? Значит, вы за икру ручаетесь? Она совершенно свежая? А? Что? Ну, хорошо... Так дайте мне тогда... один бутерброд на белом. Слушайте! Слушайте! Куда вы так спешите? Скажите раньше, сколько стоит этот бутерброд?
Лакей. 20 копеек!! (убегает).
Цацкин. 20?! Однако! Этот шарлатан принесет 20 зернышек икры и возьмет 20 копеек! По копейке за зернышко. Положим, из каждого зернышка может выйти целая осетрина. Так, что -- я буду этого дожидаться, что ли?
Лакей приносит бутерброд. Цацкин ест его, смотрит в окно. Увидев кого-то, вскакивает и с криком: "Ой, это Шентович. Он же мне нужен", -- убегает).
Гендельман и Яша Мельник входят.
Гендельман. Так вы, Яша, только скажите мне, можете ли вы достать вагоны?
Яша. Под чего?
Гендельман. Под диабет.
Яша. Что это за диабет?
Гендельман. Здравствуйте! Только сегодня на свет родились! Диабет -- есть диабет! Какая вам разница?
Яша. Может, дрянь какая-нибудь?
Гендельман. Дрянь? А если я вам покажу анализ, так это что вы скажете?
Яша. Анализ -- это другое дело! А почем?
Гендельман. Что почем? Вы раньше скажите мне вашу цену, а потом уже поговорим о моей цене.
Яша. Слушайте, я вам скажу: вы мне должны обязательно рубль на пуд уступить!
Гендельман. Рубль? Я вам 30 копеек не уступлю! Вы же знаете, что сейчас диабет с руками отрывается.
Яша. Серьезно?
Гендельман. Он еще спрашивает! Вот, смотрите: Момосзон, у вас есть диабет? Нет? Ага! Видите! Молодой человек! Эй! Как вас? Вот вы, в коричневом. У вас есть диабет? Нету? Вот видите! Вы расспросите все кафе, и почти ни у кого нет диабета.
Яша. Ну, ладно, чего вы так раскричались! В таком случае, Гендельман, пойдем писать куртажную расписку. (Уходят).
Канторович. (Чугунову). Так почему же вы сразу не сказали, что вам нужна экономка? Вы, я думаю, можете получить ее тут, не сходя с места!
Чугунов. Я рассчитывал взять по объявлению.
Канторович. Так эти же самые объявительницы сидят тут целый день! Может, вам еще кого-нибудь нужно? Вы тут все можете получить. Это самое замечательное кафе: Мюр и Мерилиз прямо!
Чугунов. Вот я и говорю: экономка мне нужна и еще массажистка.
Канторович. Так вы бы так и говорили, что хотите взять таких, которые по публикации.
Чугунов. А разве есть разница -- по публикации или без публикации?
Канторович. Конечно! Две разницы! Сейчас увидите. Эй, как вас там, барышня! Чего вы сидите там? Идите-ка сюда! Вот вам экономка!
Девица -- нарумяненная и с подведенными глазами, ярко и вычурно одетая, встает из-за стола в глубине и подходит к Чугунову.
Девица (протягивая Чугунову руку). Драсте. Очень приятно познакомиться.
Чугунов. (крайне удивленный). Вы... Экономка?
Девица (улыбается). Да... в этом роде.
Чугунов. Мне... видите ли... Нужно в отъезд.
Девица. О, куда угодно!..
Чугунов. Мне нужно видите ли... чтобы вы поехали в Харьков.
Девица. В "Харьков", так в "Харьков". А на какой он улице помещается?
Чугунов. Улица? Причем тут улица? Будьте добры сообщите ваши условия...
Девица (играя глазами). Жалования в месяц 500 рублей. Ну, конечно, еще пара платьев в месяц и две-три безделушки.
Чугунов (недоумевая). Вы... действительно... Экономка?
Девица. Конечно. Ведь я печатаю публикации.
Чугунов (подавленный). Экономка... Ну, немного тут можноьнаэкономить... Хорошо... я подумаю... я посоветуюсь с женой...
Девица (сделав гримасу). С женой?.. (отходит, фыркнув).
Чугунов (Канторовичу). Ну и цены у вас, в Петрограде! И на массажисток такие же?
Канторович (добродушно смеется). Еще дороже! Знаете: подвоз сократился; вагонов нет.
Цацкин влетает, растерянный, подбегает к Канторовичу.
Цацкин. Слушайте, Канторович, вы не видели Гендельмана?
Канторович. А на что он вам?
Цацкин. Раз я спрашиваю, значит -- нужен.
Канторович, (отводя Цацкина в сторону. Многозначительно). Насчет "Д"?
Цацкин. "Д"!
Канторович (пытливо). "Диа..."?
Цацкин. "Бета"!
Канторович. Так Гендельман сейчас придет. А что, разве?..
Цацкин. Какая-то ерунда выходит, Канторович! Я только что телефонировал в военно-промышленный комитет. Спрашиваю, интересуются ли они диабетом и хотят ли скоро иметь его, а они отвечают "вы идиот"!
Канторович. Вероятно, вы не туда попали. Эти телефонные барышни прямо какой-то бич народов!.. Чтоб их так с их женихами соединяло, как они абонаторов соединяют. Протелефонируйте еще раз...
Цацкин. Попробую (недоумевающе). Что т-такое? (Уходит.)
Те же и Молодой человек, крайне унылого и измызганного вида, ходивший раньше в глубине от столика к столику.
Молодой человек (подходит к Чугунову и таинственно говорит ему). Имею 80 автомобилей...
Чугунов. Восемьдесят? Вы имеете? Зачем вам столько?
Канторович (с досадой). А штанов вы имеете, молодой человек? Посмотрите на ваши брюки лучше!.. Это хорошо, когда на мебели бахрома, а не на штанах... 80 автомобилей! Вы лучше скажите, когда вы мне отдадите два с полтиной? И вообще, отойдите отседова. Этот господин уже взят нами...
Молодой человек, (тем же тоном, не смущаясь). Шрапнельная сталь? Термометры? Прессованное сено. Фрезерные станки. Слушайте -- имею 2 тысячи кругов подков! Интересуетесь?
Канторович. Слушайте, вам русским языком говорят: "мерси, нон"!
Молодой человек (с энергией отчаяния). Ну, так у меня есть носки!
Яша (входит и, услышав последние слова молодого человека, оживленно говорит). Носки? Почем?
Молодой человек. 11 руб. дюжина. Франко Выборг!
Яша. Сколько?
Молодой человек. 40 тысяч пар.
Яша. Подходит. Образцы есть?
Молодой человек. Есть.
Яша. Покажите.
Молодой человек садится, засучивает брюки, поднимает ногу. Все посетители кафе подходят, осматривают, ощупывают ногу, передают один другому и обращаются с ней вообще как с вещью.
Это носки? Дрянь это, а не носки. За них и 8 рублей нельзя дать.
Входят Гендельман, за ним мрачно шагает Цацкин.
Цацкин (многозначительно). Послушайте, послушайте, Гендельман!.. Все-таки вы скажите мне, сколько у него, у этого вашего человечка, диабету?
Гендельман. Что вы пристаете? Я же говорю вам, много! Почем я знаю наверное? Может, тридцать тысяч пудов...
Цацкин (зловеще). И почем?
Гендельман. Э... ма... мия... 17 руб. пуд. Вы же сами понимаете, что раз на рынке диабету почти нет...
Цацкин. Хорошо, хорошо... (сдерживая негодование). Скажите, это цена франко Петроград?
Гендельман. А то что же?
Цацкин. Так я вам скажу, что вы, Гендельман... не идиот! Нет, вы больше чем идиот... Вы, вы... Вы -- мизерабль! Я прямо даже не знаю, что вы! Вы -- максимум. Вы знаете, что такое диабет, который есть у вашего человечка "сколько угодно"? Это -- сахарная болезнь. Я это сейчас узнал! Сахарная болезнь, а не товар для продажи -- вы понимаете...
Гендельман. Что вы говорите?! Послушайте... Если так, то почему же вы сказали мне, что весь диабет идет через вас?
Цацкин (в негодовании). А! Если я еще час поговорю с таким дураком, как вы, то через меня пройдет не только диабет, а и холера, и чума, и скарлатин, и сибирская язва и все вообще, что я сейчас желаю на вашу баранью голову! (С сердцем нахлобучивает Гендельману шляпу на самые уши. Все в изумлении).
Без суфлера
Пьесы и монологи
(1916)
Сборник вышел в качестве V тома Театральной библиотеки "Нового Сатирикона".
Одесситы в Петрограде.
Сцена в 1-м действии.
Пьеса основана на одноименном рассказе, впервые опубликованная в журнале "Новый Сатирикон", 1915, No 42. Рассказ вошел в сборник "Караси и щуки" (1917).
...и ландштурм взяли, и ландвер взяли...-- Ландштурм -- в Германии (до 1945 г.) -- категория военнообязанных старших возрастов (запаса 3-й очереди), а также войсковые формирования вспомогательного назначения.
Ландвер -- в Германии в начале XX в. категория военнообязанных запаса 2-й очереди, а также войсковые части, формировавшиеся из этих военнообязанных.
...Мюр и Мерилиз прямо! -- Мюр и Мерилиз -- большой универсальный магазин, находящийся на пересечении улиц Петровка и Кузнецкий мост в Москве (ныне ЦУМ -- Центральный универмаг). Торговый дом "Мюр и Мерилиз" был основан шотландцами Эндрю Мюром (1817-1899) и Арчибальдом Мерилизом (1797-1877), переселившимися в Россию в первой половине XIX века.
Франко Выборг! -- Франко -- условие продажи, при котором покупатель освобождается от непосредственных расходов по погрузке, транспортировке (а иногда и сохранению) грузов в связи с тем, что эти расходы включены в цену товара.
Вы -- мизерабль! -- MisИrable (фр.) -- Здесь: ничтожество, мерзавец.