Написано Аркадием Аверченко при
любезном содействии его коллеги Герберта
Джорджа Уэльса - Эсквайра.

         ...Получив соответствующее разрешение, компания американских миллионеров-предпринимателей выпустила на купленный за чертой города участок земли целую тучу архитекторов, инженеров и, главное - специалистов по всем отраслям предполагаемаго предприятия - самым мельчайшим.
         Весь участок был обнесен высочайшим забором и только на южной стороне ограды были проделаны монументальныя ворота с огромной вывеской, на которой горела и сверкала всеми цветами радуги огненная надпись:
         - "Город Чудес".
         А ниже:
         - "День пребывания в Городе Чудес и осмотра его стоит 5 миллионов руб. Спешите! Лучшая аттракция мира! Важно для русской "взыскующей града" души!!"
         Безпрерывная адская работа кипела 3 месяца.
         Наконец, последняя гайка была привинчена, последний гвоздик вбит куда следует, - и предприятие было объявлено открытым для широкой публики.

         Беря у входной кассы билеты и платя за них жирную пачку керенок в пятьдесят тысяч, Иван Николаевич Трошкин говорил своему другу Филимону Петровичу Грымзину:
         - То есть, знаешь, - если бы не так дорого драли - ни за что бы не пошел!
         - Еще бы, - разсудительно поддакивал Грымзин, - этакия деньжища не жалко и заплптить.
         - Чего это они нам покажут?
         - Говорят тебе - Город Чудес. Значит, чудеса будут - ясно!
         - Пожалуйста сначала в контору, ваше сиятельство, - сказал швейцар, снимая фуражку и изгибаясь в три погибели.
         - Слышь ты, - толкнул локтем приятеля Грымзин. - Чудеса, брат, уже начались. "Сиятельством" назвал.
         В конторе щеголевато одетый клерк почтительно вручил им какую-то проштемпелеванную бумажку и указал на кассовое окошечко:
         - Там получите деньги на расходы.
         И когда кассир пододвинул им столбик золотых монет, рублей на двести, на столько же романовских и целую кучу серебряных рублей и мелочи - оба друга только промычали что то и, боясь громко ступать по выхолощенному паркету, направились к выходу.
         Вдруг Трошкин застыл перед огромным, висящим на стене отрывным календарем и, не могши вымолвить слова, только головой дернул:
         - Смотри!
         - На календаре было: "1908 год. 18 августа".
         - Виноват, робко обратился к клерку Трошкин. - Какое у нас сегодня число?
         - 18 Августа.
         - А... год?
         - Неужели не знаете? 1908-й. Тут же написано.
         - Ну ну, - покрутили головой друзья.
         Вышли. Ошарашенные, зашагали по городу.
         По улице - мчался мальчишка, оглашая воздух неистовыми воплями:
         - Ин-те-рресныя газеты: "Новое время", "Русское Слово", "Речь"!! "Биржевка"!!
         - Постой, постой! За какое число "Новое Время"?
         - Ясно - за сегодняшнее.
         - Сколько тебе?
         - Две за "Биржевку", пятак за "Новое Время"!
         - Ф-фу!! Зайдем-ка в кафе, почитаем. Барышня! Два кофе по-варшавски, пол десятка пирожных. Ну ка, что они там пишут?.. Гм!.. Статья Меньшикова:
         "Сколько раз мы уже твердили о том, что Финляндия готова предать Россию в первый же удобный момент. Еврейская левая пресса, которая спит и видит - поднять в Россию революцию"...
         - А посмотри хронику.
         - Изволь. "Его Величеству Государю Императору имели высокую честь представляться представители тамбовскаго дворянства. Вычлушав речь предводителя дворянства, Его Величество соизволил ответить:
         "Рад слышать, что тамбовския дворянския традиции остались неизменны". - "Увольняется в полугодовой отпуск д. с. с. Криворучко" - "Орденом Станислава 3-й ст. Награждается старший советник градоначаль"...
         - Буренинский фельетон есть?
         - Все на своем месте.
         - Кого ругает-то?
         - Валерия Брюсова.
         - А, брат Ваня? Каково! Времена-то какия!..
         - Барышня, получите. Сколько? 75 копеечек? Дороговато. Хи-хи!
         Вышли. На улице их внимание привлекла масса зеленых и розовых билетиков, наклеенных на парадных дверях.
         - Чего это, Ваня?
         - Квартиры все сдаются. Время осеннее скоро - сам понимаешь!.. А это что за вывеска... Во, брат! "Доминик". Зайдем... А? - У буфета по рюмочке... А? С пирожком, а?
         У буфетнаго прилавка толпилось много делового народа.
         - Я, - говорил один другому, - могу продать вам вагон сахару по четыре с полтиной за пуд.
         - Ваня... Что-же это?
         - Статисты, нешто не понимаешь. Для нас все эти разговоры. Для нас поставлены. Да-с - не зря деньги содрали. Буфетчик! Пирожки-то свежие?
         - Помилуйте! Вам ординарную или двуспальную, за гривенник?
         - Ваня! Обедать хочу, шампанскаго хочу, музыки хочу! Всего хочу. Деньжищ-то у нас уйма. 498 с полтинником осталось. Это из пяти сот-то Ваня. Спервоначалу обедать, потом в театр, потом в шантан.
         Вышли. Пошли к "Медведю". Пообедали. Снова вышли.
         - Ваничка, голубчик мой! Ей Богу, городовой стоит. Ваня, пойдем поцелуем. Не могу я видеть равнодушно. Стоит голубчик, глазками смотрит. Гор-родовой!!
         Не спеша приблизился городовой.
         - Чего орешь зря? В участок захотел?
         - Ваня... Слова-то какия: "орешь", "участок"!.. Городовой! Я протестую. Почему у нас не старая жизнь? Почему вы новые революционные порядки вводите?
         Лицо городового приняло сразу новый, интеллигентно испуганный вид.
         - Что вы, мистер? Этого у нас не может быть. Помилуйте, наша фирма...
         - А вон, почему на углу очередь стоит? Разве в хорошее время очередь стояла?          - Это же на Шаляпина, сэр; всегда бывала, сэр.
         И тут же вызверился на проезжавшаго извозчика:
         - Я т-тебе покажу, дьявол желтоглазый... Не знаешь какой стороны держаться?! Экие галманы!..
         - Барин, пожалуйте на четвертачек... Куда надо?
         - Ваня! Изнемогаю от счастья. Три бутылочки шампанскаго мы с тобой охолостили, а я изнемогаю не от счастья, а от радости бытия, Ваничка... Ваня, в театр бы ахнуть!..
         С таинственным видом приблизился барышник.
         - Билетиков у кассы не достанете. Желаете у меня? Второго ряда, вместо восьми целковых - десять только и возьму. Пожалуйте-с.
         В театре Филимон Петрович снова ахнул:
         - Ваня! Кто это там с хором на сцене на коленках стоит? Неужто-ж Шаляпин?! Ах, голубчик ты мой! Это значит, Высочайшее-то присутствие, а? Что делается... Все, как раньше... Ах, молодчины американцы!
         И с переполненным сердцем влез Ваня на стул и завопил радостно:
         - Товарищи... Нет, извините, к чорту товарищей... Граждане!! Жертвую от полноты чувств на американский красный крест сто тысяч!!
         Подошел капельдинер. Снял Ваню со стула и внушительно шепнул:
         - Сэр! Вы, очевидно, не разсчитали. Сто тысяч золотом, - а других денег мы не признаем! - там за оградой, будут стоить миллиард вашими... Опомнитесь.
         И сел Ваня на стул, и горько заплакал Ваня...
         В красивую, полную пышной грезы и блеска, жизнь - ворвалась пошлая тяжелая проза, и сразу потускнела вся американская позолота, и сделался жалким комедиантом стоящий на коленях актер, так великолепно загримированный Шаляпиным...

Арк. Аверченко

Арк. Аверченко. Город Чудес // Эхо Литвы. 1922. No 10, 18 июня.

Подготовка текста (с) Ольга Минайлова, 2005.
Публикация (с) Русские творческие ресурсы Балтии, 2005.