Ауслендер Сергей Абрамович
Страшный жених

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   "Красногубая гостья. Русская вампирическая проза XIX -- первой половины ХХ в. Том II": Salamandra P.V.V.; 2018
   
   

С. Ауслендер

СТРАШНЫЙ ЖЕНИХ

   
   

I

   -- "Да, да, конечно, Рождество, -- это детский праздник, и зажженная елочка невольно напоминает нам наше детство. Далекое, невозвратное, милое детство. Может быть, поэтому испытываешь и такую сладостную печаль..." {...и такую сладостную печаль -- В оригинале, вероятно, ошибка наборщика: "такую и сладостную".}, -- задумчиво говорил Андрея Петрович Полозов {...Полозов -- фамилия героя напоминает о "гипнозитирующей" свою добычу змее.}, сидя вместе со своей невестой Олей Пазухиной в ее комнате на маленьком диване, и глядя на сияющие огоньки рождественской елочки, стоящей тут же на круглом столе. Настоящая большая пышно разукрашенная елка стоит в зале. Сегодня загорятся на ней электрические свечи, соберутся гости, будет шумно и весело. Но Оле и Полозову милее их скромная елочка. На ней нет украшений, только серебристые нити дождя и горят простые белые свечки. Эту елку принес Ольге ее жених. Они вместе устроили ей местечко в комнате Ольги, и теперь зажгли ее, для себя, не дожидаясь гостей. Слабо потрескивают свечи, нежный несется аромат.
   -- "Я тоже люблю елку, и тоже испытываю и радость и грусть", -- говорит Ольга. Может быть, раньше не думала она об этом, но сейчас искренне верит, что чувствует она одинаково с женихом. Впрочем, всегда в его присутствии нисходит на нее эта сладкая тишина, и успокоение. Такой нежный, слабый и мечтательный он, и такая нежная, сладкая и таинственная вся их любовь.
   -- "Ах!" -- нервно вскрикивает Ольга от внезапного стука, прерывая мечты. Котенок Мурка опрокинул флакончик с духами.
   -- "Какая обида, -- говорит Ольга, поднимая флакон с пола, и глядя на свет, чтобы узнать много ли успело вытечь. -- Какая обида, и как раз те, которые, вы мне подарили. Целая лужа на полу". Ольга прикладывает к ней сперва носовой платок, потом подол платья, и наконец, покрывает оставшееся сырое пятно вышитой подушкой с дивана.
   Пряный аромат подымается с пола, смешивается с запахом тлеющих веток. Свечи на елке шипят, догорая.
   Ольга возвращается на диван. Она садится рядом с Полозовым и берет его руку в свои. Ароматная струя подымается от подушки и слегка туманит голову. Надо бы зажечь электричество, свечи догорают и в комнате почти темно, но лень встать, лень двинуться с места. Сладкая истома окутывает тело. Кажется не странным что губы Полозова, всегда такие осторожные и нежные, с неожиданной грубостью раскрывают ее губы. Голова Ольги бессильно опускается на подушку. Ольга хочет крикнуть, хочет вырваться из стального кольца чьих-то рук и не может. Будто тяжелый кошмар давит ее грудь, туманит рассудок.
   -- "Это от духов такой запах" -- соображает она, и вдруг чувствует, что кто-то душит ее за шею. С усилием открывает глаза и видит над собой совсем чужое, напряженное, какое-то зловещее лицо Полозова.
   -- "Ах!" -- вскрикивает Ольга и летит куда-то в пропасть. Мелькают и гаснут огоньки елочных свечек...
   

II

   Елка в этом году удалась на славу. Высокая, пышная, ровня стояла она в углу белого зала и поднимала свою украшенную блестящей звездой верхушку к самому потолку.
   Гости съехались вовремя, приехали именно те, которых особенно приятно было видеть, а те, которых приглашали по обязанности не приехали вовсе. Родители жениха старики Полозовы были родственно-радушны. Сам жених, несколько бледнее обыкновенного, был очень скромен и мил; словом вечер удался на славу. Несколько тревожила только госпожу Пазухину ее собственная дочь Ольга.
   Правда, сейчас она казалась веселой и беззаботной счастливой невестой, но этот странный обморок давеча? И она и Полозов объясняли его сильным запахом духов, но мать знала Ольгу за девушку здоровую и сильную, и смущала ее эта внезапная слабость дочери. Немало сама себе удивлялась и Ольга; глядя на жениха, никак не могла вспомнить она так напугавшего ее лица. Да, полно, и было ли это? Вот, он склоняется к ее руке, покорно и робко заглядывает ей в глаза.
   -- "Как вы чувствуете себя, дорогая?" -- говорит он.
   Ольга улыбается ему.
   Нет, нет, ничего неожиданного не может, не может произойти.
   -- "Какой страшный кошмар", -- думает она успокоенная, и спешит к подругам, которых совсем забыла ради жениха.
   -- "Что с тобой случилось, Оля? У тебя был обморок", говорила мама? -- спрашивает ее подруга еще со школьного времени Ася Лебедева. Ольга смеется, и они, обнявшись, идут в ее комнату.
   -- "Представь, мне показалось, что Андрей Петрович хочет меня задушить", -- говорит она весело.
   Елка некрасива с обгорелыми свечами. Запах духов еще не развеялся и слабой струей несется навстречу девушкам. Ольга внезапно бледнеет и вздрагивает. Так ясно вспоминается ей весь гнетущий ужас происшедшего.
   Ася подходит к большому трюмо, -- поправляя прическу.
   -- "А может быть, твой Андрей Петрович вампир. Горло сжал, чтобы ты не кричала, а сам кровь вот выпил. Ты сегодня такая бледная", -- говорит она шутливо, подводя к зеркалу Ольгу. В стекле отражается висящая на противоположной стене большая фотография Полозова. Ольга смотрит на нее, и вдруг кажется ей, что стоит слегка-слегка сузить глаза, приоткрыть губы, и милое знакомое лицо превратится в то страшное, о котором без дрожи отвращения и ужаса нельзя вспомнить.
   "Вот он твой вампир", -- смеется Ася, тоже глядя на карточку.
   Ужас охватывает Ольгу. Вот сейчас, сейчас снова полетит она в пропасть, снова потеряет способность бороться, кричать, двигаться. С усилием сбрасывает она сковывающую непонятную тяжесть с души, и выходит из комнаты.
   В дверях останавливается чтобы отдышаться. Тут все так мило, понятно и не страшно.
   -- "Что с тобой?" -- испуганно говорит Ася. И у Аси голос совсем другой, чем когда говорила она "Вот он -- твой вампир". А вот, наконец, и Андрей. Милый, любимый, заботливый.
   -- "Что случилось?" -- испуганно спрашивает он, "на вас лица нет". Под руку с ним входит она в залу. Ее обступают, расспрашивают. А ей уже смешно своих недавних страхов. Она ласково и успокоительно пожимает руку Андрея, целует свою напуганную мать, улыбается родителям жениха, и, слабая еще, пытается отвлечь и развеселить гостей, устраивая petits-jeux {...petits-jeux -- игры с фантами (фр .).} и танцы.
   А поодаль старики Пазухины стараются объяснить болезненное состояние своей дочери.
   -- "Девушки перед свадьбой всегда нервничают", -- говорит госпожа Пазухина.
   -- "Просто неправильный образ жизни, -- отвечает отец. -- Ни одной ночи вовремя спать не ложится, каждый вечер куда-нибудь в театр, в концерт, в гости. Вот нервы и шалят. Выйдет замуж, жизнь придет в норму и все образуется".
   

III

   Несмотря на странное недомогание Ольги, первый день Рождества в доме Пазухиных прошел очень оживленно и гости разошлись поздно. Последним уходил Андрей Полозов. Он долго целовал руку невесты, смотрел робко и нежно ей в глаза, и она, простившись, уже вполне успокоенная вошла в свою комнату.
   -- "Я совсем здорова, мамочка, и вообще, все это глупости. Просплюсь и все пройдет", -- говорила она зашедшей проститься с нею перед сном матери.
   -- "Ну, дай Бог, Христос с тобой", -- госпожа Пазухина перекрестила дочь и вышла из комнаты.
   Ольга осталась одна. Оглянулась. Такая знакомая окружала ее комната. Немного неприятно было, что пахнет все теми же духами...
   -- "Какие глупости иногда кажутся", -- зевая подумала Ольга, и подошла к зеркалу, убирая на ночь волосы. Прямо на нее из стекла глянул отраженный портрет Полозова. Стало неприятно. Будто стоял кто-то за спиной. Она хотела вглядеться пристальнее. Но лицо расплывалось и меняло очертания. Вот сузились глаза, слегка открылись губы... Усилием воли Ольга отвела взгляд и уже чувствуя нервную дрожь во всем теле, стараясь не глядеть по сторонам, стала раздеваться. Порывисто отстегнула она широкую бархотку с аметистом -- (подарок Полозова), которую постоянно носила на шее, и взглянула в зеркало.
   -- "Ах!" -- нечеловеческим криком, будто не она, а кто-то помимо ее воли издал этот звук, крикнула Ольга и лишилась сознания.
   Под черной бархоткой на шее ясно выступали два темных пятна...
   

Комментарии

   Публикуется по первоизд.: Приазовский край. 1915. No 340, 25 дек.
   
   С. А. Ауслендер (1886/8-1937) -- прозаик, драматург, критик. Племянник М. Кузмина. Автор сб. рассказов-стилизаций, романов, пьес. Во время Гражданской войны работал как журналист в колчаковском Омске; с 1922 г. жил в Москве, писал в основном историко-революционную беллетристику для юношества. Репрессирован, расстрелян.
   Коннотации телесности и сексуальности, подспудно сопровождавшие появление вампира на русских (как и европейских) литературных подмостках, явственно проявились в начале XX в., когда "вопросы пола" стали предметом общественной дискуссии. Рассказ С. Ауслендера, как и опубликованный ниже Упырь Г. Чуйкова, вступает в сложные взаимоотношения с читательскими ожиданиями и жанровыми конвенциями. У Ауслендера нет ни традиционного для "святочного рассказа" happy end, ни рационально-иронического объяснения случившегося (что, впрочем, к 1910-м гг. было уже далеко не столь обязательно). "Ужасное" двоится, воплощением подлинного ужаса становится не вампир, а акт сексуальной агрессии -- и читатель невольно ищет прибежища в уютной и знакомой "страшной" вампирической фантастике святочной истории.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru