Архангельский Александр Семёнович
Тихонравов Николай Саввич

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Тихонравов (Николай Саввич) -- один из виднейших историков русской литературы (1832--93). Род. в Калужской губ.; отец его был фельдшером. По окончании гимназического курса в Москве поступил в 1849 г. в главный педагогический институт, но в том же году при содействии Погодина перешел в Моск. университет. Первая же его работа, несмотря на свой случайный характер ("Несколько слов о Кае Катулле и его сочинениях", "Москвит.", 1850, No 19), по эрудиции была замечательна для столь юного автора. Ряд статей, написанных Т. за время пребывания в университете, окончательно выдвинули начинавшего ученого. Особенно многим Т. считал себя обязанным Шевыреву и Буслаеву. Лекции Шевырева ставили изучение рус. литературы на историческую почву; от Буслаева Т. усвоил себе "тот современный сравнительно-исторический метод изучения литературных памятников, который уже успел дать самые плодотворные результаты для исторической науки". В первые годы после окончания Т. университетского курса в научных и литературных кружках шла оживленная работа. Рядом с общественными интересами, которые вызывались Крымской войной, новым царствованием, ожиданием реформ, складывался живой, можно сказать, страстный интерес к изучению старины и народности. Выходили в свет первые тома "Истории России" Соловьева; Забелин печатал первые очерки "Домашнего быта русских царей", Калачов издавал свой замечательный "Архив"; Афанасьев предпринимал первое научное издание русских народных сказок, углублялся в мифологические исследования по следам Буслаева и в то же время готовил материалы "Библиографических записок"; Срезневский начинал свои археографические изыскания; Буслаев, увлеченный реставрациями поэтической древности в трудах Гримма, совершал подобные поиски в старине русско-славянской. Пробыв несколько лет преподавателем истории и русской словесности в одной из московских гимназий, Т. в 1859 г. занял в Московск. унив. кафедру истории русской литературы; в 1870 г. получил степень доктора русской словесности honoris causa; в 1876 г. был избран деканом ист.-филол. факультета, в 1877 г. -- ректором Московского унив. Последнее звание он занимал до 1883 г.; в 1889 г. прекратил чтение лекций в университете; в 1890 г. был избран ординарным академиком.
   Сделавшись профессором, Т. отдался, главным образом, историко-критическому изучению памятников. Отношение его к ним было живое, продуктивное, воскрешающее забытых литературных деятелей, воссоздающее по случайным остаткам целые литературные эпохи. Он предпринимает издание "Летописей русской литературы и древности (5 т., М., 1859--63). В "объявлении" об этом издании (не помещенном при "Летописях") дана превосходная характеристика нового направления историко-литературных изучений. "История литературы, -- читаем мы здесь, -- перестала быть сборником эстетических разборов избранных писателей, прославленных классическими; ее служебная роль эстетике кончилась и, отрекшись от праздного удивления литературным корифеям, она вышла на широкое поле положительного изучения всей массы словесных произведений, поставив себе задачею уяснять исторический ход литературы, умственное и нравственное состояние того общества, которого последняя была выражением, уловить в произведениях слова постепенное развитие народного сознания -- развитие, которое не знает скачков и перерывов... С изменением задачи изменилось и значение историко-литературных источников и пособий. На первый план начали выдвигаться литературные произведения, которые даже не упоминались в прежних историях литературы: вся история средневековой европейской словесности создалась только в последние четыре десятилетия... Обстоятельное изучение народного быта по литературным памятникам привело исследователей к необходимости сблизить литературные интересы эпохи со всеми прочими художественными ее проявлениями. Как древние писцы и старинные типографщики были вместе миниатюристами и гравёрами, так и история литературы и письменности естественно должна была в своем обширном развитии сблизиться с историей искусства... Успехи языковедения не остались, в свою очередь, без влияния на историю литературы. Выросшая на основе общих индоевропейских преданий, народных верований, языка, словесность народная может быть вполне понимаема только в связи с изучением мифологии, праздников, поверий, обычаев и вообще всей обстановки народного быта, среди которой она возникает". "Летописи русской литературы и древности" имели в виду "расширить круг историко-литературных и археологических исследований, знакомя с такими памятниками нашей литературы и древности, которые до сих пор, несмотря на свое высокое значение, остаются не изданными, и состав которых не подвергался тщательному изучению". Области апокрифической литературы здесь отведено одно из наиболее видных мест. Самому издателю принадлежит ряд наиболее ценных статей и изданий памятников ("Повесть об Аполлоне Тирском", "Луцидариус", "Сказание о Индейском царстве", "Повесть о Вавилонском царстве", "Повести о царе Соломоне" и др.). Статьи были иногда невелики по объему, но почти каждая из них являлась капитальным вкладом в науку, представляя собой или обнародование памятника, совершенно дотоле неизвестного, или обследование произведения малоизученного, или, наконец, новое освещение предмета. "Летописи" изданы были Т. на собственные средства и далеко не вернули затраченных сумм. Одновременно с последней книжкой "Летописей" вышел новый монументальный труд Т., "Памятники отреченной русской литературы" (2 т., М., 1863). Издание это должно было быть "приложением" к сочинению "Отреченные книги древней России", не изданному автором; лишь отчасти этот труд, нужно думать, вошел в литографированные курсы Т. и в некоторые его критические статьи, а также в читанные им на археологических съездах рефераты, также не напечатанные. В обширной апокрифическо-отреченной литературе (см. Отреченные книги, Апокрифы) Т. различает собственно "апокрифы" от книг "отреченных", "ложных" и резко упрекает исследователей, смешивающих эти "два совершенно различные понятия". "Критическое изучение отдельных памятников апокрифической и отреченной литературы, -- говорит Т., -- могло бы объяснить нам многие факты народной русской словесности и пролило бы неожиданный свет на то знаменательное явление в истории древнерусского просвещения, которое мы называем расколом. Оно убедило бы нас, что те же стародавние верования индоевропейской семьи, которыми держится народная словесность, дали жизнь целой массе апокрифических и отреченных писаний; что древняя Россия называла отреченным все то, что держалось и условливалось народным язычеством; что произведения народной словесности с точки зрения византийской теологии были отреченною, бесовскою забавою". Отреченные книги переходили в народную массу потому, что многие из них "держались теми же стародавними преданиями индоевропейской семьи, которых выражением была изустная словесность народа. Здесь источник тех неизменных симпатий, которыми сопровождались отреченные книги в древней России в течение целых столетий, -- симпатий, которых не могли ослабить церковные запреты... Отреченная литература не развивала двоеверия в грамотных людях (как предполагали некоторые исследователи, напр. Галахов); она сама питалась и поддерживалась этим двоеверием... История древнерусского просвещения не представляет доказательств, чтобы наше духовенство ясно сознавало вред отреченных книг и систематически их преследовало. Напротив, немногие образованные пастыри русской церкви определенно указывали, что отреченные писания хранились именно в толстых сборниках у попов, -- и рукописные сборники подтверждают справедливость этого указания". Сетования архиеп. Новгородского Геннадия на невежество и простоту ставившихся в попы также служат лучшим доказательством того, что старое русское духовенство само вдохновлялось апокрифическими и отреченными писаниями. В XVI и XVII в. и те и другие еще процветают в русской литературе. "Памятники отреченной литературы" -- до сих пор одно из капитальнейших изданий по нашей древней литературе. Существенным добавлением к нему, помимо ранее напечатанных "Памятников старинной русской литературы" Пыпина и Костомарова, являются более поздние издания Порфирьева, издания южно-славянских памятников, сделанные главным образом акад. Ягичем, изыскания -- вместе с изданием многих текстов -- акад. А. Н. Веселовского и тексты, напечатанные проф. Соколовым. Внимание Т. обращала на себя и соседняя с древнерусскими апокрифами область -- старинных русских светских повестей и сказаний. Здесь Т. шел по следам Буслаева и Пыпина; тем не менее, и эти его исследования (они все помещены в "Летописях") были ценными приобретениями для науки. Сюда относятся, напр., "Сказка об Уруслане Залазаревиче", "Повесть о Савве Грудцыне", "Заметки о сказке Шемякин Суд". Т. открыл новый список Девгениева Деяния и прочитал о нем замечательный реферат на VIII-м археологическом съезде в Москве в январе 1890 г. (не напечатан). Весьма важны изыскания Т. и по другим отделам нашей древней письменности. Таковы его издания памятников и статьи: "Древнерусские слова и поучения, направленные против языческих верований и обрядов" ("Летоп. русск. лит."); "Пять древнерусских поучений"; "Слово о злых женах"; "Новый список слова о Данииле Заточнике"; "Новый отрывок из путевых записок суздальского епископа Авраамия" ("Вестн. Общ. древнерус. искусства", 1876); "Квирин-Кульман" ("Русск. вестн.", 1867, кн. 11--12; довольно обширная статья, рассказывающая историю заезжего в Москву немца-мистика, вздумавшего распространять в Москве ересь и здесь сожженного); "Слово о Полку Игореве" (М., 1866; 2 изд., 1868; изд. в виде учебного пособия, но имеет и ученое значение); "Прение литовского протопопа Лаврентия Зизания с игуменом Ильею и справщиком Григорием, по поводу исправления "Катехизиса", составленного Лаврентием" ("Лет. рус. лит.") и др. Малообследованною долго оставалась начальная раскольничья литература. Наряду с трудами специалистов наиболее ранние ученые издания и комментарии по этому предмету принадлежат Т. Сюда относятся: "Житие протопопа Аввакума" ("Летописи русск. лит."), "История о бедствующем священстве", "История о вере и челобитная о стрельцах Саввы Романова", "Боярыня Морозова. Эпизод из истории русского раскола" ("Русский вестн.", 1865, кн. 9) и др. Почти исключительно трудами Т. освещена область старинного русского театра. Из более ранних трудов Т. сюда относятся следующие: "Трагедокомедия Варлаама Лащевского о мзде в будущей жизни", с предисловием ("Летоп. рус. лит."); "Русские интермедии первой половины XVIII в.", с предисловием; "Жалостная комедия об Адаме и Еве", к тексту которой в виде предисловия приложена капитальная статья "Начало русского театра", долго служившая вместе со статьей Пекарского единственным общим пособием по изучению нашего старого театра; "Рождественская драма, приписываемая св. Дмитрию Ростовскому"; "Афиша времен Петра Великого" ("Рус. стар.", 1875, т. XIII, стр. 436--437); "Трагикомедия Феофана Прокоповича "Владимир" ("Ж. Мин. нар. пр." 1879, ч. CCIII, кн. 5). В 1874 г. появился монументальный труд Т. "Русские драматические произведения 1672--1725 гг." (2 т., СПб., 1874). Это -- по возможности полное собрание наших старых драматических произведений, переводных и оригинальных, бывших у нас в обращении в конце XVII и начале XVIII в. Текст издан с полной научной строгостью. Подобных пьес в Древней Руси и в Петровское время было гораздо больше, но до нас многие не дошли. К изданию Т. приложена руководящая статья "Репертуар русского театра в первые пятьдесят лет его существования" -- сравнительно небольшая по объему, но представляющая собою превосходное обозрение драматической деятельности в России в конце XVII и в начале XVIII в. Т. предполагал приложить к изданию примечания и словарь, и они были начаты печатанием, но не окончены и не вошли в издание. Растерянные в отдельных листах "примечания" имеются лишь в незначительном количестве экземпляров, у самых записных библиографов. Очень важны и труды Т. по новой русской литературе. Работы его шли здесь рядом с исследованиями Галахова, Пыпина, Булича, Гаевского, Афанасьева, Лавровского, Лонгинова, Пекарского, Куника, Будиловича, Сухомлинова, Л. Майкова. Несколько исследований такого рода было написано Т. еще на студенческой скамье. Более поздние и важные его работы в этой области: "Неизданные сатиры кн. А. Д. Кантемира" с предисловием ("Библ. зап.", I), "Петрида, или описание стихотворное смерти Петра Великого Императора Всероссийского, кн. Антиоха Кантемира" ("Летописи", I), "Вопросные пункты, предложенные Н. И. Новикову митрополитом Платоном" ("Лет.", I), "Записки Ломоносова к Штелину" ("Лет.", I), "Об обязанности духовенства, записки Ломоносова", "Биографические заметки о русских писателях XVIII в. Аблесимов, Веревкин" ("Лет.", I--II), "Переписка А. П. Сумарокова с разными лицами" ("Лет.", III), "Письма Сумарокова, Щербатова и Новикова к И. В. Козицкому" ("Лет.", IV), "Донесение о масонах" ("Лет.", VI), "Четыре года из жизни Карамзина, 1785--1788 гг." ("Русск. вест.", 1862, кн. 4), "Московские вольнодумцы начала XVIII в. и Стефан Яворский" ("Рус. вест.", 1870, кн. 9,1871, кн. 2 и 6), "Записки важные и мелочные К. Ф. Калайдовича" ("Лет.", III), "Памяти С. П. Шевырева" (в "Отчете Моск. унив. за 1864 г.", М., 1865), "А. С. Пушкин. Речь, произнесенная в торжественном собрании Моск. университета, при открытии памятника" ("Вест. Евр.", 1880, кн. 8), "Ревизор" (первоначальный сценический текст, извлеченный из рукописей, с примечаниями, вариантами, приложениями, со статьей "Очерк истории текста комедии "Ревизор" и снимками рисунков Гоголя"; М., 1886). Целый ряд исследований Т. остался ненапечатанным. Так, по поручению Общества любителей российской словесности Т. было приготовлено к изданию собрание Сочинений и переводов Кантемира, но издание не состоялось. В 1863 г. Т. вместе с А. Е. Викторовым приготовил к изданию Стоглав по списку XVI в. с вариантами из многих других списков и приложением остававшейся до тех пор неизвестною редакции памятника -- но и это издание не вышло в свет. В своем роде классической является рецензия Т. на "Историю русской словесности" Галахова: она дает превосходное обозрение всего хода развития русской литературы, сообщая множество совершенно новых фактов, представляя нередко освещение не только отдельных литературных фактов и памятников, но и целых отделов литературы, с постановкой новых научных вопросов. В области народной словесности Т. принадлежат три замечательных труда: "Рецензия на сборник Бессонова: "Калики перехожие", напечатанная в XXXIII прис. Демид. наград" (СПб., 1864), "Пять былин по рукописям XVIII в." ("Этногр. обозрение", 1891, кн. 8) и сборник былин, составленный Т. совместно с В. Ф. Миллером и вышедший уже после смерти Т.: "Русские былины старой и новой записи" (М., 1894). Последний замечательный труд Т. -- вышедшее под его редакцией издание "Сочинений Гоголя" (5 т., М., 1889--1890). Оно не только дает исправленный и дополненный текст -- результат многолетнего и самого тщательного изучения, -- но вместе с этим в обширных "примечаниях" редактора представляет подробную картину истории этого текста, историю каждого произведения и всей литературной деятельности Гоголя в связи с историей внутреннего развития писателя. Перед нами не только сочинения, но и биография писателя, не имеющая, правда, внешней последовательности, как бы отрывочная, но дающая массу новых фактов, освещенных серьезною и тонкою критикою. В 1892 г. Т. приготовил к изданию "Собрание житий преп. Сергия Радонежского" в их различных редакциях, а также чудес и похвальных слов святому (одно из них было открыто самим Т.) с историко-литературным обзором этих памятников. В том же году Т. начато было печатание особого Фонвизинского сборника, в котором он предполагал собрать некоторые из важнейших произведений Фонвизина в более исправленном виде, чем в каком они известны доселе, как материалы для будущего полного критического издания сочинений и переводов Фонвизина. Смерть прервала этот труд. За несколько месяцев до смерти Т. открыл новый памятник нашей старой письменности -- "Хождение иеромонаха Варсонофия в Св. Землю, в 1466 г.", и напечатал новые любопытные материалы, относящиеся к пребыванию И. С. Тургенева в Московском унив. См. А. Н. Пыпин, "История русской этнографии" (т. II, СПб., 1891); "Памяти Н. С. Т. Ученые труды Н. С. Т. в связи с более ранними изучениями в области истории русской литературы", А. С. Архангельского (Казань, 1894); "Памяти Н. С. Т." (сборник статей о нем, изданный Импер. москов. археологическим обществом и Обществом любителей русской словесности, М., 1894); А. Н. Пыпин, "Н. С. Т. и его научная деятельность" (при I т. "Сочинений" Т.). "Собрание сочинений" Т. изд. в М., в 1898--99 гг.

А. С. Архангельский.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXXIII (1901): Термические ощущения -- Томбази, с. 295--298.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru