Антропов Роман Лукич
Петербургский Джек-Потрошитель

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья серия. Прошлое и настоящее. Книга 30.

Роман Добрый
(Роман Лукич Антропов)

Гений русского сыска И. Д. Путилин
(Рассказы о его похождениях)

Четвертая серия. Прошлое и настоящее

Книга 33.
Петербургский Джек-Потрошитель

Женщина с распоротым животом

   Это было в шесть часов утра. Я был разбужен моим лакеем, который передал мне знакомый синий конверт. "От Ивана Дмитриевича!" Я быстро распечатал письмо. Написано оно было карандашом.
  
   "Приезжай немедленно Николаевская, д. О. Случилось нечто ужасное.

Путилин".

   Я лихорадочно-поспешно оделся и бросился по адресу. Улицы были темны, безлюдны в этот ранний час.
   -- Что такое могло случиться? -- бормотал я вслух, погоняя извозчика.
   Мы подъехали к дому. Я ожидал встретить большую толпу, как это всегда бывает, когда происходит какая-нибудь кровавая драма, катастрофа, но ничего подобного не случилось на этот раз: перед домом, кроме городового, никого не было.
   -- Здесь Путилин? -- соскакивая с пролетки (стояла глубокая осень), спросил я.
   -- Так точно. Их превосходительство здесь.
   -- Что случилось?
   -- Страшное убийство. Даму благородную нашли зарезанной на лестнице.
   Я вошел в подъезд. Тут уже было много полицейских чинов.
   Около швейцарской стояли: Путилин, товарищ прокурора, судебный следователь и полицейский врач.
   -- Иван Дмитриевич! -- окликнул я моего знаменитого друга.
   -- А-а, это ты, доктор? Не угодно ли полюбоваться? -- Он пропустил меня вперед, я взглянул и похолодел от ужаса. На каменном полу вестибюля лежал труп молодой женщины, совершенно обнаженной. Живот ее был крестообразно распорот, и из него вывалились все внутренности. Лицо, искаженное мукой, было красиво, носило отпечаток несомненной интеллигентности.
   -- Что это... что это? -- обратился я к моему коллеге-врачу.
   -- Все, что хотите, но только не клиническая лапортомия [кесарево сечение]. Мы, доктора, производим подобную операцию более ловко, -- пошутил он.
    Но мне было не до шуток. Содрогаясь, я обратил взор на Путилина.
   -- Как ты видишь, доктор, произошло подло-зверское убийство... Посмотри и скажи, когда, по твоему мнению, оно произошло.
   Я низко склонился над трупом несчастной. Мне бросились в глаза изумительной красоты и величины бриллиантовые серьги -- солитеры и драгоценные кольца, которыми были унизаны пальцы ее тонких аристократических рук. После беглого осмотра я ответил:
   -- По-моему, убийство произошло часа два тому назад.
   -- Я поддерживаю определение моего коллеги, -- сказал полицейский врач.
   -- Чем, господа, распорот живот? -- спросил судебный следователь.
   -- Остро отточенной бритвой.
   -- Бритвой? Почему именно бритвой? -- спросил Путилин.
   -- Трудно допустить, что у убийцы имелся ланцет [остроконечный обоюдоострый хирургический ножичек] , а только от бритвы или ланцета может получиться столь ровный разрез тканей. Нож все же рвет, кинжал -- также. Тут же -- поразительная тонкость разреза.
  

Первоначальный допрос. Заподозренный

   Ни жив, ни мертв стоял швейцар, бравый, средних лет человек с окладистой бородкой.
   -- Когда ты увидел это? -- показывая на труп, спросил следователь.
   -- Около трех часов ночи, ваше высокородие. Не спалось мне что-то. Вышел я на лестницу, как взглянул -- аж волосы на голове поднялись. Хочу сотворить крестное знамение -- не могу. Опомнился наконец, побежал к управляющему, к старшему дворнику.
   -- Скажи... Как тебя зовут, кстати?
   -- Осип Лаврентьев.
   -- Так скажи, Лаврентьев, парадная дверь была заперта?
   -- Так точно!
   -- Ты никогда не видел этой дамы?
   -- Никогда.
   -- Всех своих жильцов ты, конечно, хорошо знаешь?
   -- Помилуйте, ваше высокородие, как не знать... Всех в лицо...
   -- Кто живет по этой лестнице?
   Швейцар стал перечислять: генерал такой-то, граф такой-то, инженер такой-то...
   -- А свободная квартира есть?
   -- Так точно. В бельэтаже.
   -- Дай мне ключ. Я хочу ее посмотреть... Я скоро вернусь, господа.
   -- На что вам пустая квартира, Иван Дмитриевич? -- тихо спросил прокурор.
   -- Просто так. Хочу полюбопытствовать, -- уклончиво ответил Путилин и быстро поднялся по лестнице. Вдруг следователь обратился к швейцару:
   -- Скажи, что это у тебя с рукой? -- Тот поглядел на свою руку и побледнел.
   -- Обрезал ее малость.
   -- Когда?
   -- Вчера-с.
   -- Чем?
   -- Ножом. Хлеб резал... нож сорвался.
   Следователь многозначительно переглянулся с прокурором.
   -- Надо произвести у него обыск, -- по-французски бросил прокурор следователю.
   -- Безусловно. Ну-ка, любезный, веди нас в твою комнату. Нам надо пошарить у тебя. Господин пристав, прошу следовать за нами.
   -- Ваше превосходительство... Господи, да неужто вы что худое про меня думаете по этому злодеянию?! Вот как перед Истинным...
   -- Не разговаривай! -- грозно перебил пристав. Мы с трудом вошли в небольшую швейцарскую. Вдруг следователь, наступив, очевидно, на что-то, быстро нагнулся.
   -- Ого! Смотрите, господа! -- В руке он держав кольцо с крупным бриллиантом.
   -- Это же что такое, любезный? А? -- повернулся он к Осипу Лаврентьеву.
   Швейцар стал белее полотна. Глаза широко раскрылись, и в них стоял непередаваемый ужас.
   -- Господи... Ей-богу... Что это... Не знаю... Наваждение...
   -- Нет, любезный, это не наваждение, а кольцо. Как оно могло к тебе попасть, а?
   -- Не знаю, видит Бог, не знаю!
   -- Что у вас происходит, господа? -- раздался спокойный голос Путилина.
   -- Не угодно ли, Иван Дмитриевич, -- следователь подал кольцо Путилину.
   -- Где вы нашли его, Вадим Петрович?
   -- Вот здесь, Иван Дмитриевич.
   -- Теперь, конечно, мы произведем тщательный обыск?
   -- О, разумеется, господа!
   Обыск начался. Путилин подошел к швейцару, пристально-пристально поглядел на него:
   -- Покажи руку.
   Швейцар, как автомат, исполнил приказание.
   -- Доктор, пойди сюда, посмотри его рану и скажи, чем она нанесена. Ножом? А может быть, бритвой?
   -- Не знаю, Иван Дмитриевич. Медицина в данном случае бессильна прийти на помощь правосудию.
   -- Конечно, ты не знаешь, как попало к тебе это кольцо, Лаврентьев?
   -- Видит Бог, не знаю, ваше превосходительство. Только не повинен я ни в чем худом.
   -- Ты спишь с открытой или закрытой дверью?
   -- На ключ не запираю.
   -- Отчего?
   -- Чтобы скорей выйти на звонок, дверь парадную раскрыть.
   Обыск не дал никаких результатов. Но две грозные улики против швейцара были налицо: подозрительный порез и, главное, найденное в его каморке бриллиантовое кольцо.
   -- Именем закона я арестую тебя, Осип Лаврентьев! -- сурово произнес судебный следователь
   -- За что-с?..
   -- По подозрению в убийстве этой женщины.
  

Что было дальше

   Следователь ликовал. Весть о таинственно-страшном преступлении с быстротой молнии разнеслась по столице. Какой-то страх и суеверный ужас нагнало оно на жителей Петербурга. Это было как раз в то время, когда на улицах Лондона свирепствовал знаменитый таинственный Джек Потрошитель. И по Петербургу пронесся зловещий слух: "Лондонский человек-зверь появился на стогнах Северной Пальмиры!" Бульварные газеты по обыкновению подливали масла в огонь, немилосердно привирая с три короба, запугивая обывателей еще больше... Путилин был спокоен, но как-то загадочно хмур.
   -- Что ты думаешь об этом, Иван Дмитриевич? -- спрашивал я.
   -- Да что же вам еще надо? Убийцу следователь обнаружил с феерической быстротой. -- Еле заметная насмешливая улыбка трогала концы губ.
   -- Держу пари, Иван Дмитриевич, что ты другого мнения о виновнике злодеяния.
   Мой гениальный друг рассмеялся.
   -- Не проиграй пари, смотри! Против Осипа Лаврентьева действительно грозная улика.
   Прошло два дня. Я сидел у моего друга, когда к нему без доклада ворвался страшно взволнованный почтенный седой барин.
   -- О, какой ужас, какой ужас! Это моя жена! Я только что от нее... Какой ужас, какой ужас... Я -- Аргунин...
   Путилин чрезвычайно ласково стал его успокаивать.
   -- Возьмите себя в руки, дорогой мой. Что же делать... Уже не вернешь... Вы расскажите лучше все, что знаете об исчезновении вашей жены.
   -- Моя жена сказала, что поедет в театр.
   -- В какой?
   -- В Большой. Прошла ночь. Она не явилась. По правде, я не очень был удивлен и взволнован этим. Частенько случалось, что она после спектакля уезжала ночевать с нашими хорошими знакомыми Авериными. Но когда настал вечер, а ее все не было, я смутился и поехал к Авериным. Оказалось, что они не были в театре и жены моей не видали. Тут вдруг я узнал о страшном злодеянии на Николаевской улице... бросился к властям... и узнал мою жену...
   -- Скажите, господин Аргунин... Вы простите меня, но между вами большая разница в летах... Я поэтому и задаю этот вопрос, она любила вас?
   -- Несмотря на это, она меня любила. Но, -- по-видимому, какое-то признание не шло с его уст.
   -- Для пользы дела я попросил бы вас быть со мной вполне откровенным.
   -- Вот... вот записка, которую я нашел вчера в будуаре моей жены, -- хрипло проговорил Аргунин, протягивая Путилину маленький лист плотной английской бумаги. -- "У второй колонны, всегдашнее черное атласное домино с постоянной красной гвоздикой".
   -- Гм... немного, -- пробормотал Путилин. -- Вот что, господин Аргунин, я должен сейчас же поехать и осмотреть будуар и гардеробную вашей убитой жены.
   Мы поехали втроем. Жил Аргунин царственно-великолепно. Мой гениальный друг попросил его оставить одного в отделении красавицы миллионерши. Пробыл он там с час. Когда он вышел, лицо его было невозмутимо-спокойное.
   -- Ну, ваше превосходительство, нашли вы хоть что-нибудь?
   -- Очень мало... Но кое-что у меня в руках. Будьте уверены, что я отдам все силы раскрытию этого дела.
  

В тюрьме у Осипа Лаврентьева

   -- Мы заедем на минутку в сыскное, а оттуда проедем в тюрьму. Путилина ожидал в его служебном кабинете агент X.
   -- Ну? -- спросил Путилин.
   -- Делал все, как вы говорили, Иван Дмитриевич.
   -- Видели его?
   -- Да.
   -- Какое впечатление?
   -- Безукоризненного джентльмена.
   -- Где вы находились в это время?
   -- В швейцарской, выглядывая из нее.
   -- Посмотрел? Нагнулся?
   -- Да.
   -- Так, так. Это очень важно. Теперь слушайте дальнейшее, голубчик, -- Путилин что-то тихо шептал своему талантливому любимому агенту.
   -- Ну, а теперь едем, доктор!
   Вот и опять оно, это унылое, мрачное здание. Тюремный надзиратель, поставив двух конвойных у дверей камеры, ввел нас туда.
   Осип Лаврентьев сидел, опустив голову на руки. При виде Путилина он вздрогнул, встал.
   -- Ну, Лаврентьев, ты клянешься, что это страшное убийство не дело твоих рук?
   -- Клянусь, ваше превосходительство. Сам не знаю, за что позор такой, муку принимаю...
   -- Хорошо. Надейся на меня, может быть, дело это повернется иначе.
   -- Ваше превосходительство! Явите Божескую милость...
   -- Ладно, ладно... А теперь отвечай на мои вопросы. Того инженера, который живет по вашей лестнице, хорошо знаешь?
   -- Знаю-с, ваше превосходительство... Барин добрый, щедрый...
   -- Живет один, только со своей прислугой?
   -- Так точно. Они женаты, а только, стало быть, с супругой не живут.
   -- Эта прислуга -- ее ведь Машей зовут? Не балуется с барином?
   Лаврентьев отрицательно покачал головой.
   -- Нет, ваше превосходительство, коли правду молвить, так у ней шуры-муры заведены с племянником нашего управляющего.
   -- Часто отлучалась она из дома?
   -- Частенько.
   -- На ночь?
   -- Так точно. Барин ее сам отпускал: "Сегодня можешь идти со двора к своим родственникам, потому что я не приеду ночевать". Возвращался часам к двум дня.
   -- В ту ночь, когда случилось убийство, была она дома?
   -- Не могу точно сказать, ваше превосходительство, не приметил.
   -- Ключа от парадной двери у инженера не было?
   -- Надо полагать, что нет, потому что они всегда звонили.
   Путилин погрузился в раздумье.
  

Паника в "страшном" доме. Новый жилец

   Неслыханное кровавое злодеяние навело панику на жильцов дома на Николаевской. С той лестницы, на которой оно произошло, съехали и граф, и генерал. Они предпочли заплатить домовладельцу неустойку по контракту. Остался один инженер. Но вскоре появился новый жилец, занявший ту самую квартиру, которая пустовала. Это был высокий представительный господин, по-видимому, очень богатый. Обстановку навезли великолепную. С барином появился лакей, другой прислуги не было. Дома он бывал редко, все больше куда-то уезжал. Должно быть, барин был веселого нрава и большой охотник до смазливеньких личиков, потому что очень уж стал заглядываться на хорошенькую горничную инженера. Встретит ее будто ненароком у двери квартиры инженера -- и давай шутки шутить. Та сначала робела. Видимое ли дело, чтобы такой важный барин и зарился на простую горничную?
   -- Ну, красавица, как прыгаешь?
   Та глазки лукаво опустит, передничек перебирает.
   -- Благодарствуйте... Живем...
   -- А что у тебя сережки такие плохенькие? При такой красоте и камушки поддельные! Ай-ай-ай!
   Вспыхивала Маша.
   -- Денег не накопила на дорогие.
   И обдавала барина задорно-лучистым взглядом. А на следующий день глядь -- барин футляр ей подносит.
   -- На, воструха, носи такие вот.
   Ахнула только Маша, поглядела на сережки. Господи, красота-то какая. За сережками последовали брошь, колечко, браслетка. Дальше -- больше, и Маша пригласила доброго барина к себе.
   -- Барина сегодня не будет. Ужо приходите.
   И барин пришел. Но чудным показался он Маше: не к ней с ласками, а квартирой больше все интересовался. Несколько раз за вином ее посылал.
   -- Сходи, воструха, купи шампанского. Только смотри, чтоб никто не видел. Понимаешь?
   -- Понимаю.
   -- А десятку вот тебе на конфеты.
   "Чудной, право, чудной! И за что только он мне подарки дает? Ничего от меня не желает..."
   А в то время когда Маша ходила за вином, барин все-то высматривал в квартире, словно искал чего-то.
   -- В чем разгадка... Гм... Так или не так? Неужели ошибся? -- бормотал он.
   Однажды, услышав, что Маша вернулась, вышел из кабинета особенно радостный.
   -- Что это вы, барин, сегодня такой веселый? -- лукаво спросила Маша.
   -- Тебя вижу, воструха! -- усмехнулся барин.
  

Живой портрет

   Приехав к Путилину на службу, я застал его за странным занятием -- он рисовал женскую головку.
   -- Где это ты пропадаешь, Иван Дмитриевич?
   -- Разве? -- Он посмотрел на меня, улыбнулся.
   -- Ну, разумеется. Я несколько раз приезжал к тебе и ни разу не мог застать.
   -- Не сердись, мой милый доктор: я был очень занят.
   -- В этом, Иван Дмитриевич, я не сомневаюсь. Но не будешь ли так любезен сказать, чем именно ты был занят?
   -- Флиртом.
   -- Что? Ты?!
   -- Да, я.
   -- Ты... ты ухаживал?!
   -- О, и как еще! Если бы ты посмотрел мою возлюбленную -- это прелесть.
   -- Полно меня мистифицировать. Что ты рисуешь?
   -- Как видишь, хорошенькую женскую головку. Впрочем, ты скоро увидишь и оригинал. -- Путилин позвонил.
   -- Попросите, Жеребцов, нашу верную агентшу.
   Вошла наша старая знакомая агентша, принимавшая выдающееся участие в целом ряде замечательных дел, раскрытых моим гениальным другом.
   -- Ну, голубушка, предстоит борьба, -- весело произнес Путилин.
   Глаза даровитой профессионалки-сыщицы загорелись огнем фанатической радости.
   -- В чем дело, дорогой Иван Дмитриевич? Я так рада... Я давно не принимала участия в серьезных сражениях...
   -- Ну вот, теперь оно у нас на носу. Ведите эту штучку? -- Путилин показал свой рисунок. -- Перевоплотиться можете?
   -- Постараюсь...
   Признаюсь, я ровно ничего не понимал, а мой знаменитый друг углубился в просмотр каких-то писем. Прошло с полчаса.
   -- Хорошо? -- раздался звучный голос агентши.
   Перед нами была совсем незнакомая женщина с красивым восточного типа лицом. Черные как смоль волосы были причесаны по-модному, назад, вуаль, касторовая шляпа с загнутыми полями, с огромными перьями...
   -- Отлично! -- воскликнул Путилин. -- Я вижу, голубушка вы моя, что мои уроки грима вы усвоили превосходно. Ввиду того, что я не знаю, когда именно мне потребуется ваше участие, попрошу вас сегодня безотлучно находиться здесь.
   Мы остались одни.
   -- Слушай, доктор, -- начал Путилин, прохаживаясь по кабинету, -- ты хорошо знаком со случаями "преступно-болезненной мании мести"? Такое состояние душевной прострации, патологического аффекта, длительного, существует в психиатрии?
   -- Безусловно. Мания преследования выражается в том, что одним больным кажется, что их преследуют, другим -- что они должны преследовать.
   -- Так... так, -- пробормотал Путилин. -- Но не правда ли, какая художница моя агентша? Молодец! Живой портрет! Живой!
  

Странное письмо. Преддверие к маскараду

   Высокий элегантный господин инженер поднимался по лестнице. На третьей ступеньке он столкнулся с новым жильцом, господином с черными бакенбардами.
   -- Простите, пожалуйста, вы, кажется, инженер Хрисанфов?
   -- Да, это я. Что вам угодно?
   -- Стало быть, соседушка мой. Очень приятно. -- Барин назвал себя, и джентльмены обменялись рукопожатиями.
   -- Видите ли, господин Хрисанфов, швейцар -- он у нас новый -- по ошибке вложил в мой почтовый ящик это письмо. Не вам ли оно адресовано?
   Инженер взял письмо и сильно побледнел.
   -- Что это? От нее?.. Благодарю вас... Да, письмо адресовано мне. -- Он тут же нервно разорвал конверт и стал читать. Лицо его стало принимать все более злорадно-торжествующее выражение.
   -- О, как я вам благодарен, что вы вручилимне это письмо!
   -- Помилуйте, за что же... вы поступили бы, я не сомневаюсь, точно так же.
   -- Ах, этот глупый швейцар! -- злобно прошептал инженер. -- Хорошо, что так вышло...
   -- А вы, господин Хрисанфов, жили еще при старом?
   -- Да.
   -- Скажите, правда, будто в этом доме недавно случилось зверское злодеяние?
   -- Да. Здесь нашли убитую женщину... даму из высшего света... Разве вы не читали?
   -- Я мало читаю газеты... До меня доходили какие-то слухи... Где же ее нашли?
   -- Вот здесь... Видите, там... ниже.. на площадке...
   -- Кто же убил ее?
   -- Швейцар. Он арестован и сидит в тюрьме...
   -- Какая же цель убийства?
   -- По-видимому, ограбление... У него нашли бриллиантовое кольцо с руки убитой... Вообще это очень темное дело. Я сильно сомневаюсь, чтобы правосудие пролило истинный свет на злодеяние. -- Инженер сухо рассмеялся.
   Я, предчувствуя, что в эту ночь должно разыграться нечто знаменательное, находился в кабинете Путилина и вел оживленный разговор с агентшей. Путилин вошел в кабинет с часами в руках, что-то черкнул на бумаге и, позвонив, отдал дежурному чиновнику.
   -- По назначению! -- лаконически бросил он. Потом повернулся к нам.
   -- Ну, милая барынька, одевайтесь. Где ваше домино и маска? А вы, господин доктор, имеете желание проехать в маскарад? -- Затем он стал подробно объяснять агентше, что она должна делать и говорить.
   -- Вы приедете в маскарад. Встаньте у третьей колонны справа. К вам подойдет высокий господин в черном домино, с красной гвоздикой в петлице. Имейте в виду -- это ваш муж...
  

Маскарад в благородном собрании

   Зал Благородного собрания был битком набит веселой маскарадной публикой. От массы ярких разнообразных костюмов рябило в глазах. Пахло духами, разгоряченным потом и косметикой. Прелестные звуки томного штраусовского вальса заглушали тихий смех и оживленную болтовню масок. Я был в домино, чувствовал себя, признаться, чрезвычайно глупо. Несколько масок с веселым смехом окружили меня, стали тормошить. "Это, наверное, какой-нибудь ученый медведь!" -- "Или ревнивый муж, отыскивающий свою благоверную!" -- "Маска, да не будь таким букой, пойдем пить шампанское. Бокал холодненького?" Я отбивался от этих хорошеньких маскарадных пчел и вдруг услышал тихое восклицание:
   -- Бедный доктор!
   Я живо обернулся: "Кто меня узнал?" -- пронеслось в голове. Высокая дама в домино и маске прошла мимо. Я последовал за ней, расталкивая толпу. Несколько раз маска оглядывалась: "Ах, доктор, доктор!"
   -- Кто ты, прелестная маска, почему ты думаешь, что я -- доктор?
   Высокое домино рассмеялось.
   -- Я Аэндорская волшебница. -- Что-то знакомое уловил я в голосе таинственной незнакомки. Тут я, однако, вспомнил, что явился в маскарад, чтобы наблюдать за таинственной историей, начатой Путилиным. Где-то он сам? Как найти его в этой толпе? Я взглянул на третью колонну, около нее стояла женщина в черном домино. Я подошел ближе, стараясь оставаться незамеченным. К даме подходил высокий господин в черном домино с красной гвоздикой.
   -- Итак, это вы, сударыня? -- Сколько злобы, презрения, ненависти звучало в голосе. -- Я получил ваше письмо и, как видите, явился.
   -- Благодарю вас.
   -- О, не за что! Это не будет для вас особенно приятно. Почему вы назначили мне свидание здесь?
   -- Потому, что я знаю, что вы часто бываете в маскараде.
   -- Ого! Вы следите за мной? С какой целью?
   -- Я -- ваша жена.
   -- Что? И вы... вы смеете еще говорить об этом после того, как покрыли меня позором?
   -- Я сознаюсь... Я согрешила... но вот уже два года я искупаю вину невыносимыми страданиями. Вы вышвырнули меня с ребенком на руках, без всяких средств. Голод, холод, унижения... Мой малютка умер...
   -- О, лукавая тварь! Вы так умеете притворяться, что даже меняете голос, я не узнаю его...
   -- Два года таких страданий... Сжальтесь надо мною! Вы очень богаты...
   -- Никогда, ни за что! Я поклялся мстить вам страшно, и не только вам, но и всем женщинам, изменяющим своим мужьям.
   Что-то зверское, фанатически-безумное зазвучало в его голосе.
   -- Нет, нет.. вы сжалитесь... поедемте отсюда...
   -- Хорошо... поедемте. Очевидно, сама судьба требует этого!
   -- Скорее, доктор, к выходу. Нам надо ехать! -- Высокая дама в домино схватила меня за руку.
   Великий Боже, это был мой гениальный друг...
  

На волосок от смерти. Сумасшедший человек-зверь

   Мы мчались в карете с быстротой молнии. Путилин посмотрел на часы.
   -- Второй час. Это отличный час.
   Карета остановилась у подъезда дома на Николаевской...
   -- Скорее, скорее! -- Путилин открыл парадную дверь своим ключом. Нас встретил швейцар. -- Ну, X., прячьте доктора и притворитесь спящим. А кстати, возьмите этот дурацкий балахон. -- И великий сыщик, оставшись в женском платье, бросился вверх по лестнице.
   Прошло несколько минут, показавшихся мне вечностью. Вдруг X. тихо прошептал:
   -- Тс-с, ни звука... ключ...
   Дверь беззвучно распахнулась... Появились дама и господин.
   -- Идите тише! -- господин осторожно приоткрыл дверь швейцарской. X. богатырски храпел. -- Отлично, -- еле слышно пробормотал он. Пропустив даму вперед, инженер стал подниматься по лестнице.
   Едва горничная впустила барина с дамой, как Путилин, ловко открыв замок, как тень скользнул туда же. Расположение комнат было ему хорошо знакомо, и через несколько секунд он очутился в комнате горничной. Та при виде высокой дамы с седыми бакенбардами испуганно вскрикнула.
   -- Молчи, Маша, не кричи, голубка! Ведь это я!
   -- А зачем же вы в платье женском?
   -- Я в маскараде был...
   -- Так вы с черной бородой?!
   -- Я тогда красился, -- улыбнулся Путилин и быстро стал снимать женское одеяние. Через несколько секунд перед Машей стоял действительно "тот самый барин", но только постаревший, с седой бородой.
   -- Ах, уж и затейник же вы, барин...
   -- Слушай, Маша, внимательно. Я -- генерал, самый старший над сыскной полицией. Надо мне страшного злодея поймать, вот для чего я с тобой амурную канитель разводил.
   -- Злодея? Какого злодея? -- обомлела Маша.
   -- Барина твоего... Ведь это он зарезал ту женщину, а вовсе не швейцар Осип.
   -- Барин убил?!
   -- Да, да... Ну, а теперь слушай. Я тебе дам награду, но ты сейчас должна молчать и не выходить из комнаты. Я пойду туда и буду следить...
   Кабинет тонул в полуосвещении карсельской лампы, прикрытой зеленым абажуром. Инженер крупными шагами ходил по кабинету.
   -- ...Вы помните ту ночь, когда я застал вас с любовником?
   -- Пощадите... Неужели вы не имеете ни капли милосердия?
   -- Ха-ха-ха! А вы меня тогда щадили? Ну-с, вы помните?.. Негодяй успел удрать, а вас... я не тронул и пальцем. Я дал себе клятву мстить всем женщинам, изменяющим мужьям! Мстить страшно, так, чтобы они ревели и стонали от боли, корчились в нечеловеческих муках! -- Что-то животно-бешеное, сладострастно-кровожадное зазвучало вдруг в голосе инженера. Он сделался страшен. -- И я... сдержал свое обещание. Я стал подло-упорно ухаживать за чужими женами с единственной целью: добившись их падения, тут же кончать с ними, вспарывая им живот. Я решил наслаждаться, упиваться их стонами... И я, -- он подошел к молодой женщине, -- и я уже отправил одну тварь на тот свет. Я отомстил ей за мужа, подло ею одураченного...
   -- Так это страшное убийство женщины... вспоротый живот... дело твоих рук?!
   Безумный хохот прокатился по кабинету.
   -- Да, да, моих!
   Охваченная паническим страхом, женщина заметалась по комнате.
   -- Ты не уйдешь отсюда... мстя за свой позор другим женщинам, я было совсем забыл о тебе. Но ты, незванная, сама явилась ко мне... прошлое воскресло... это перст судьбы... Ты должна кровью искупить свой проклятый грех! -- Инженер выхватил большую бритву и бросился вперед. Женщина упала, сбитая сильным ударом ноги.
   -- Спа... спасите!
   -- Не кричи, проклятая... Вот так... Я раздену тебя догола и по всем правилам хирургии произведу мою страшную операцию!
   Путилин вышел из засады с револьвером в руке и тихо подошел к маньяку-убийце.
   -- Инженер Хрисанфов, вы арестованы. -- С диким криком испуга и бешенства он рванулся к Путилину. В ту же секунду агентша со смехом вскочила с ковра.
   -- Эх вы, бедняга. Я передал вам письмо на лестнице, а это моя агентша...
   -- Дьявол! -- заревел маньяк, бросаясь на Путилина с бритвой. Через несколько секунд он был скручен прибежавшими на помощь швейцаром X., Путилиным и мной.
   Прошло около часу, и в кабинете несчастного убийцы находился уже полный состав судебно-следственных властей. Все поздравляли Путилина. Инженер, как ни странно, совершенно успокоился.
   -- Вы распорядились об освобождении Лаврентьева, Вадим Петрович? -- обратился Путилин к прокурору.
   -- Да, дорогой Иван Дмитриевич. Как удалось вам напасть на верный след?
   -- Я с самого начала был убежден, что швейцар не повинен в убийстве. Так простые люди не убивают. Руку он мог порезать, а кольцо могли подбросить или потерять. Осматривая комнату убитой, я нашел маскарадную маску. Узнав, кто живет на этой лестнице, я остановил свое внимание на инженере. Заведя интрижку с горничной, мне удалось проникнуть в его квартиру, где нашел письма жены и ее портрет, на обороте которого была надпись: "Каждый раз, когда я буду мстить, я буду глядеть на твое проклятое лицо". Тогда мне все стало ясно. Но у меня не было прямых, бесспорных улик. А я ведь, как вам известно, господа, люблю ясные, неопровержимые факты. Моя милая барынька чудесно сыграла роль жены. Остальное вам известно.
   Путилин подошел к Хрисанфову, который стоял, закрыв лицо руками.
   -- Мне искренне, глубоко жаль вас, господин Хрисанфов. Вы, очевидно, страдаете нервным расстройством. Я постараюсь облегчить вашу участь своими показаниями. Я надеюсь, господа, что и вы поможете? -- обратился он к следователю и прокурору.
   -- О, безусловно! -- воскликнули оба.
   И действительно, суд, приняв все во внимание, отнесся милосердно к несчастному полубезумцу. Вместо каторги он попал на излечение.
   Триумф Путилина был полный.
  

------------------------------------------------------------------

   Впервые: Гений русского сыска И. Д. Путилин (Рассказы о его похождениях)./ Соч. Романа Доброго. -- Санкт-Петербург: тип. Я. Балянского, 1908. 32 с.; 20 см.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru