Антропов Роман Лукич
Похитители невест

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая серия. Книга 15.

Роман Добрый
(Роман Лукич Антропов)

Гений русского сыска И.Д. Путилин
Вторая серия

Книга 15.
Похитители невест

[]

Глава I. Богатая свадьба

   В Энской столичной церкви заканчивались спешные приготовления к богатому венчанию. Одни служители расстилали нарядный, но уже значительно потертый ковер, другие устанавливали аналой, осматривали паникадило, люстры, смахивали пыль, что-то чистили тряпками.
   -- Старайся, Егор, сегодня, кажись, нам хорошо перепадет! -- вполголоса говорил один сторож другому.
   -- Нешто очень уж богатые?
   -- Чего богаче: миллионы венчаться будут.
   -- Как так миллионы? -- глупо переспросил служитель.
   -- А так: невеста -- первейшая богачиха, единственная дочка купца первой гильдии Сметанина, жених -- тоже страшный богач будет, сын купца Русанова. Вот и выходит, что миллионы на миллионы пойдут!
   -- Ой ли!
   -- Дурак, правду говорю.
   Это известие окрылило Егора. Мысль о щедрых чаевых утроила его старание, и он с каким-то зверским удовольствием плевал на тряпку и обтирал ею перила и карнизы иконостасов.
   На клиросе -- справа и слева -- уже толпились певчие в парадном одеянии.
   Регент особенно суетился и волновался.
   -- Вы, Колюченко, кажется, опять уже того? Успели уж! Насвистались? Эх, что с вами и делать!... Сегодня ведь трудный концерт предстоит...
   В голосе регента слышалась укоризна.
   -- Не беспокойтесь, Иван Елпамидонтович, как известно вам, октаве необходимо подкрепление. Какая же мыслима октава без водки! Конфуз один выйдет... А я вот как гряну:
   "Гря-а-ди, гряди, голубица-а-а!..."
   И он грянул действительно так, что у регента выпал из рук камертон, а долговязый сторож вздрогнул и чуть не изрек ругательство.
   -- Эх ведь, как его пробирает!
   Тенора, дисканты, альты пробовали "верхи" по тону.
   В церкви были уже и батюшка, и отец диакон.
   -- Хорошая свадьба! -- убежденно крякал отец диакон,
   -- Душеспасительная... -- соглашался батюшка.
   Кое-кто из публики, толпившейся около церкви, проник во внутренность ее.
   Это поставило в тупик церковный причт.
   -- Как отнестись к сему? Пускать народ, жадный до таких зрелищ, в церковь или не пускать?
   -- Распоряжений особых не было... Стало быть -- можно... -- решил батюшка. -- Как в храм Божий не пускать публику?
   -- Эх! -- злобно и сокрушенно ворчали сторожа, взирая на "любопытных", наполняющих храм. -- И что это они прутся?
   -- Ну, вы, почтенные, не лезьте, не толпитесь, не закрывайте проходу... Не для вас, чай, ковер разостлали! Становитесь в сторонку!
   -- Известно дело, не для нас... Где нам на бархатных коврах стоять... -- шипели достославные "цикорки", обожающие лицезрение богатых венчаний. -- А храм-то, чай, не для одних-то толстосумов...
   -- Ну, ну, ладна... Не прохлаждайтесь, а, пожалуйста, в сторонку! -- окрысивались сторожа.
   В церковь уже начали съезжаться приглашенные на церемонию венчания. То и дело подкатывали экипажи, все -- собственные, из которых выходили представители и представительницы именитого петербургского купечества, разодетые в шелка, бархаты, сверкающие массой драгоценных камней.
   -- Гляди... гляди... Ишь, как сияет!... -- доносилось из толпы.
   -- Чего им не сиять при эдаких деньжищах...
   -- А что, жених-то еще не приехал, миленькие?
   -- Нет. Сейчас, должно, прибудет... А ты что: перехватить его у невесты хочешь, тетка?
   В толпе, запрудившей собою место перед церковью, паперть и сени ее, прокатывается здоровый, веселый смех.
   -- Тьфу, тьфу! -- плюется, негодует "тетка". -- Во-первых, какая я тебе тетка, а потом от живого мужа нешто можно за другого выходить?
   -- А небось хотела бы за такого миллионщика пойти? -- не унимается досужий балагур-зубоскал. -- Эх, жалко, что ты замужняя: беспременно влюбился бы в тебя жених.
   Кругом смех усиливается... "Тетка" в пылу благородного негодования и оскорбленной гордости начинает уже ругаться.
   -- Господа! Потише, без безобразий! -- решительно изрекает будочник, следящий за порядком перед церковью. -- Потеснитесь! Не прите!
   Экипажи, привезшие своих богатых владельцев, отъезжали в сторону.
   Сквозь узкий проход между двух стен толпы-публики проходила нарядная вереница свадебных гостей.
   Церковный староста, видя, что любопытных прибывает все более и более, крикнул сторожам:
   -- Протяните канаты! Живо, живо!
   -- Па-а-ди! Берегись! -- доносились громкие, жирные окрики чудовищно толстых кучеров.
   -- Ах, милушки, уж не жених ли?
   -- И то как будто...
   -- Чего вы врете, какой это жених...
   Шумит, волнуется, жужжит, судачит и злословит толпа.
   -- Едет! Едет! -- прокатилось в ней волной. Действительно, из роскошной кареты вышел жених, окруженный щегольскими шаферами под руку с посаженым отцом.
   -- Ах, молодой, красивый!... -- заволновалась толпа.
   -- И такой миллионщик!...
   В церкви уже зажжены люстры, паникадило, вся она сверкает морем огня. Блеск свечей переливается радужным светом в бриллиантах нарядных дам и девиц богатого купеческого царства.
   Теперь началось ожидание невесты. Любопытство и нетерпение толпы достигло крайнего напряжения.
  

Глава II. Прерванное венчание. Невеста с усами. Ее похищение

   Почти одновременно к церкви подъехали две кареты, запряженные дивными рысаками.
   Из первой кареты вышла невеста, окруженная "подругами", вторая карета отъехала в сторону.
   Те, кто ожидал прибытия невесты, чтобы посмотреть, какова она, были жестоко разочарованы: из-за плотного шелкового тюля-газа фаты лица совсем не было видно. К тому же невеста не отнимала от лица кружевного платка.
   -- Что это она так закрылась?
   -- Стыдится, может...
   -- Да чего ей стыдиться-то? Говорят, красавица писаная. Сопутствуемая посаженой матерью, рыхлой купчихой в богатейшем наряде, невеста вошла в храм.
   Навстречу ей спешил жених, кудрявый молодой человек во фраке с глупой бараньей физиономией.
   -- Дорогая... -- тихо шепнул он ей.
   -- Гря-а-ди, гряди, голубица! -- грянул хор приветственный концерт.
   На одну секунду невеста остановилась, вздрогнула, словно страшась идти дальше, но потом, очевидно, взяв себя в руки, она -- под руку с женихом -- направилась к аналою.
   -- Что это она платок держит у лица? Плачет, что ли?
   -- А как же не плакать: последний девичий денек, чай.
   Сотни глаз, жадных, любопытных, устремлены на пару, которую сейчас будут венчать.
   Священник, мягко, ласково улыбаясь, встречает жениха и невесту, устанавливает их у аналоя. Шафера занимают свои места за женихом и невестой. Заливаются тенора, гудит октава.
  
   "Гря-а-ди, гряди, голубица..."
  
   -- Как она волнуется!
   -- Зато как ликующе весел и победоносен жених!
   Венчание началось.
   Но не успел еще священник произнести несколько слов, как вдруг церковь огласилась безумно-страшным криком жениха:
   -- Ай! Господи, что это?
   Храм вздрогнул. Все, как один человек, направили свои взоры на венчающихся, и то, что они увидели, заставило и их испустить возгласы, полные не меньшего страха:
   -- Глядите! Глядите! Что это такое?
   Невеста стояла, откинув с лица венчальную фату.
   -- Усы! Мужчина!
   Батюшка отшатнулся. Жених окаменел.
   На лице невесты красовались весьма изрядные усы!
   -- Что это... кто это? -- бормотал жених, бледный как полотно, с выпученными глазами.
   -- Что такое? Что случилось?
   -- Мужчина... усы... невесту подменили...
   Пользуясь общей паникой, вернее, общим оцепенением, невеста с усами быстро направилась к выходу.
   В "сенях" храма к ней бросилась высокая мужская фигура, закутанная в широкий плащ, и схватила невесту на руки.
   -- Скорее! Моя! Моя! -- прозвучал громкий, ликующий голос. Все, как бараны, шарахнулись в сторону.
   Держа невесту на руках, похититель выскочил на паперть, сбежал по ступенькам и крикнул:
   -- Семен, давай!
   Карета лихо подкатила и, когда в ней скрылся похититель со своей добычей, быстро понеслась и скрылась за углом следующей улицы.
   -- Держи! Держи! -- раздался чей-то испуганный крик.
   То, что произошло затем в церкви и перед ней, не поддается описанию.
   Когда миг столбняка, овладевшего всеми, прошел, начались сцены, сделавшие бы честь любой трескучей мелодраме.
   -- Что же это такое? -- дрожащим голосом спросил донельзя пораженный священник, обращаясь к жениху, которого уже окружала толпа родственников и знакомых, как его, так и его невесты.
   Тот бессмысленно хватался руками за голову.
   -- Ничего... ничего не понимаю... не знаю.
   И бросился вдруг к посаженой матери невесты.
   -- Как же это так? Кого вы привезли?!
   За ним наступал и его посаженый отец:
   -- Стыд! Позор! Бесчестие! Кого вы привезли, матушка?
   -- Как кого? Глашеньку Сметанину... -- лепетала обезумевшая от всего происшедшего посаженая мать.
   -- Это с усами-то?... Это у Глашеньки в одну ночь усы выросли?! Да это бунт, заговор.
   Купчиха, посаженая мать, сомлела и опрокинулась навзничь.
   Ее подхватили. Это еще более усилило общую панику.
   -- К родителям невесты!
   -- Дать знать полиции!
   -- Вот так история! Невесту с усами выкрали!
   Жених ломал в отчаянии руки и громко плакал. Его утешали шафера, родственники, знакомые.
   -- Да в чем дело? Как же так могло это произойти? Таких чудес еще не бывало!
   -- А я почем знаю, я откуда знаю? -- захлебывался злосчастный жених с бараньим лицом. -- Осрамили, ославили!...
   -- Да откуда же у нее усы выросли?
   -- Наваждение... Диавольское наваждение и искушение. Может, это и не невеста, а оборотень?
   -- Так зачем же этого оборотня стали похищать?
   -- Скандал! Скандал! На какую свадьбу нас пригласили?
   -- Н-да... можно сказать: красивенькая история!... Батюшка уныло смотрел на диакона.
   -- Тридцать пять лет священствую, а такого чуда не видывал... -- сокрушенно бормотал он.
   -- Что говорить: "душеспасительная" свадьба, отец Александр, как вы соизволили ее назвать... -- насмешливо отвечал диакон.
   На клиросе шло не меньшее волнение.
   -- Вот так "голубица"! -- ужасной октавой гремел бас. -- У этой голубицы усы чуть-чуть поменьше моих. А еще регент говорил: и зачем это вы, Колюченко, насосались винищем? А ежели я предчувствовал, может, сие церковное поношение? А? Иван Елпамидонтович, как же вы полагаете: прав был я или нет, взявши подкрепление загодя?
   Регент только руками разводил.
   -- Ну-ну... Пропала мзда за концертное пение... Живо обсуждали происшедшее и перед церковью.
   -- Невесту украли! Вот так фунт изюму с кисточкой!
   -- Слышь, паря: у невесты под венцом усы выросли!
   -- Ври больше...
   -- А ей-Богу! Усы -- во какие!
   -- А как это он ее ловко, братцы, слямзил! Молодчина!
   -- Это по-нашенски: орел!
   -- Матушки! Святители! -- шамкала какая-то ветхая старушка с костылем. -- Неужто правда? А где ж у ней, у поганой, усы-то выросли?
   -- На губе, бабушка, на губе!... -- с хохотом отвечали ей голоса зубоскалов.
   Паника росла, увеличивалась.
   К вечеру весь Петербург кричал о необыкновенном приключении с венчанием двух отпрысков известнейших миллионеров-купцов. Стоустая молва, конечно, разукрасила все это, и многие невесты-девицы со страхом бросались к зеркалу:
   -- Господи помилуй, уж не выросли ли и у меня усы?
  

Глава III. "Отыщите невесту, господин Путилин!". Новое похищение

   Я сидел у Путилина в его служебном кабинете, беседуя с ним о необычайном происшествии, имевшем место в Энской церкви. Было около 9 часов вечера.
   -- Хочешь держать пари, доктор, что они явятся ко мне? -- улыбаясь, задал мне вопрос мой талантливый друг.
   -- Кто "они", И. Д.?
   -- Ну, потерпевшие, конечно... Честное слово, если бы я был на их месте, я сделал бы это!
   -- Ты говоришь о трагическом венчании? Путилин улыбнулся еще шире.
   -- Трагическом... Ах, мой скверный доктор, как ты любишь сгущать краски. По-моему, тут гораздо более налицо комического, чем трагического.
   -- Но ведь это -- необычайно, как хочешь...
   -- Совершенно верно. И наперед тебе скажу; дело это очень трудное, но... но не мрачное.
   -- Что ты за удивительный человек, И. Д.! -- искренно-восторженно вырвалось у меня. -- Неужели ты уже сейчас что-нибудь проводишь?
   В дверь кабинета раздался стук.
   -- Ваше превосходительство, вас желают видеть...
   -- Господа Русановы? -- спокойно спросил великий сыщик.
   -- Да-с... -- удивленно ответил дежурный агент.
   -- Пусть идут.
   В кабинет вошли два посетителя, один -- уже старик, красивый, важный, упитанный, другой -- молодой человек в пиджаке, с глупым, бараньим лицом.
   -- Господа Русановы? -- обратился к вошедшим Путилин.
   -- Да-с, ваше превосходительство... -- ответил старик.
   -- Прошу покорно. По делу неудачного венчания? Миллионер Русанов-отец удивленно вскинул глазами.
   -- А вы... вы уже знаете?...
   -- Я, голубчик, начальник сыскной полиции, поэтому я все должен знать.
   И, повернувшись к молодому человеку, неудачливому жениху, шутливо проговорил:
   -- Эх, молодой человек, молодой человек! Нехорошо: из рук невесту выпустили! Проворонили!...
   Молодой Русанов густо покраснел, с досадой мотая кудрявой бараньей головой.
   -- Как же-с... помилуйте...
   -- Усов испугались? Подумаешь, какая невидаль!
   -- Как, ваше превосходительство?! -- в голос воскликнули они оба. -- Как? Вы находите неудивительным, что у девушки вдруг под венцом выросли большие усы?!
   -- Совершенно верно: ровно ничего удивительного не вижу в этом... -- бесстрастно, с улыбкой ответил мой гениальный друг.
   Оба Русанова в сильнейшем изумлении уставились на Путилина. Каюсь. Я сам с не меньшим удивлением поглядел на него. "Что он говорит?" -- пронеслось у меня в голове.
   -- Усы у девушки?!
   -- Усы у девушки.
   -- Вы как это: всерьез или в шутку, ваше превосходительство? В голосе старика-миллионера послышалась досада.
   -- Я не имею обыкновения шутить, любезный господин Русанов. Ну-с, в чем дело? Невеста вашего сына, дочь купца первой гильдии Аглая Сметанина действительно исчезла? Вы, конечно, из церкви бросились в дом ее родителей, и что узнали от отца и матери?
   -- Да-с, поехали туда... С самой дурно сделалось... Отец -- волосы рвет на голове. А узнали мы, что дочь их, Аглая, невеста моего сына, отбыла, честь честью, с подружками и с посаженой матерью в карете в церковь. А вот, что дальше произошло, -- это так непостижимо...
   -- Усов у вашей невесты не было? -- повернулся Путилин к жениху.
   -- Что вы-с... Помилуйте... да ежели бы у нее были усы -- разве я предложил бы ей руку и сердце? Слава Богу, мы и безусых девиц, при нашем капитале, найдем сколько угодно...
   Фигура и физиономия молодого Русанова были настолько потешны, что я не выдержал и расхохотался.
   -- Кому-с -- смех, кому -- слезы... -- недовольно пробурчал старик-миллионер.
   -- Простите, я вовсе не смеюсь над вами... но, согласитесь, такое необыкновенное приключение... -- смешался я.
   -- Итак, невеста вашего сына бесследно исчезла? И вы желаете...
   -- Чтобы вы, ваше превосходительство, помогли нашему горю, распутали эту необыкновенную историю.
   -- Вы никаких особых подозрений не имеете? Старик-миллионер взглянул на сына.
   -- Ты как, Васенька: ничего не примечал? А? Васенька отрицательно покачал головой.
   -- Ничего-с особенного-с...
   -- Она была влюблена в вас, ваша невеста?
   -- Как-с сказать-с... Девицы конфузятся высказывать свои чувства...
   В дверь кабинета раздался стук.
   -- Входите! -- крикнул Путилин.
   В кабинет бомбой влетела толстая купчиха, расфранченная, но в съехавшей набок шляпе.
   За ней еле поспевал помощник Путилина.
   -- Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!... -- завопила она.
   -- Ради Бога? Что такое, что случилось? -- попятился мой талантливый друг.
   -- Украли! Украли! Выкрали!...
   -- Что украли? Да вы успокойтесь, сударыня, придите в себя, объясните толком...
   -- Как я приду в себя, когда я из себя вон вышла? -- еще больше завопила купчиха, бросаясь в кресло.
   -- В чем дело, Виноградов?
   -- Почти одинаковый случай... сейчас у г-жи Сосипатровой исчезла дочь-невеста. Выкрадена из кареты во время следования к венцу в церковь Спаса.
   -- Что? -- привскочил даже старик Русанов. -- Слава те, Господи!
   Радость, ликование послышались в голосе миллионера. Он даже перекрестился широким, размашистым крестом.
   Это неожиданное восклицание привело в ярость прибывшую купчиху.
   Она бросилась, как разъяренная тигрица, к Русанову:
   -- Как? -- взвизгнула она. -- Что это вы сказали, батюшка? Слава Богу? Это -- слава Богу, что у меня дочь из-под венца похитили?! Да как вы, старый пес...
   -- Именно, слава Богу: потому, значит, не я один в конфузе, что у моего сына невесту украли... -- с чувством удовлетворенного купеческого самолюбия произнес Русанов.
   Путилину пришлось вмешаться, дабы предотвратить сцену грубой перебранки взволнованных родителей.
   -- Что произошло?
   -- А то, господин начальник, что когда ехала карета с моей дочерью-невестой, вдруг поравнялась с ней другая. Не успели опомниться посаженая мать и шаферицы, как дверца той проклятой кареты распахнулась, в нашу карету впрыгнул злодей, и, схватив на руки мою дочь, исчез...
   -- С кем должна была венчаться ваша дочь?
   -- С откупщиком К-вым... -- вспыхнула купчиха.
   -- Хорошо, господа, я сделаю все, что могу, чтобы раскрыть
   похитителей ваших невест.
   Когда мы остались одни, Путилин шутливо спросил меня:
   -- Скажи, доктор, медицина не знает таких случаев, когда у барышень вдруг моментально вырастают усы?
   -- До сих пор, мой друг, таких чудес не бывало.
   -- Однако, видишь: они, эти чудеса, существуют... Путилин погрузился в продолжительное раздумье.
   -- Помилуй Бог, забавный случай!... -- оживленно вырвалось
   у него.
   -- Ты считаешь это дело серьезным?
   -- В каком смысле смотря. Если насчет крови-убийства -- этого в данных случаях не имеется, но сами по себе похищения совершены ловко, и, может быть, не так-то легко будет их раскрыть.
  

Глава VI. Начало "кривой" Путилина

   В доме Сметанина, отца невесты с усами, нас встретили не особенно приветливо.
   "Сама" заболела, слегла в постель, а "сам", темнее тучи, рвал и метал, рыча аки лев...
   -- Вот дочку вашу хочу попытаться разыскать, любезный господин Сметанин... -- проговорил Путилин.
   -- Чувствительно благодарен, а только можно бы и без этого обойтись... -- угрюмо ответил старый купец.
   -- Как?! Вы не хотите отыскать свою дочь?
   -- Совершенно верно: особого желания не имею.
   -- Почему же?
   -- А потому, ваше превосходительство, куда же она годится после такого сраму? На всю столицу ославилась и фамилию мою
   обесчестила.
   -- Ну, какое тут бесчестие... -- утешил "миллионщика" Путилин. -- Меня вот Русанов-старик просил отыскать невесту его
   сына -- вашу дочь.
   -- Да ну? Неужто? Значит, не вполне прогневался? В голосе Сметанина послышалась радость.
   -- Да ведь я бы и вам рекомендовал подождать гневаться на исчезнувшую дочь. А что, если в этой необыкновенной оказии скрывается преступление?
   Купец побледнел.
   -- А именно?
   -- А то, что вашу дочь могла похитить какая-нибудь банда негодяев. Знаете ли вы, что произошло почти одновременно с исчезновением вашей дочери?
   И он поведал ошеломленному миллионеру о похищении дочери-невесты купчихи Сосипатровой.
   -- И у нее! Что же... что же это такое, ваше превосходительство?...
   -- А вот это-то и надо расследовать.
   -- Явите такую милость! Вовеки благодарен буду.
   -- Где комната вашей дочери? Укажите мне. Надо ее осмотреть.
   Сметанин провел нас анфиладой комнат, убранных с поражающей купеческой роскошью.
   -- Вот ее комнаты, ваше превосходительство.
   Они, как и все "жилые" помещения тогдашнего купечества, были меблированы очень просто.
   На диване, на стульях, на креслах -- всюду в беспорядке валялись различные принадлежности женского туалета.
   -- С момента одевания к венцу вашей дочери эта комната не прибиралась? -- спросил Путилин.
   -- Нет. До того ли было? Это страшное известие как громом поразило нас всех...
   -- Вы не помните, в каком платье была ваша дочь до венчального наряда?
   Сметанин руками развел.
   -- Ей-Богу, не упомню. Все из головы вышибло!...
   -- Скажите: кто прислуживает вашей дочери?
   -- Девушка, Паша.
   -- Она, то есть ваша дочь, хорошо к ней относится? Любит ее?
   -- О да! Дочь моя -- не гордячка, добрая, приветливая, так уж воспитана.
   -- Пригласите эту девушку сюда.
   Через несколько минут перед нами стояла хорошенькая девушка с бойким, плутоватым лицом, несколько смущенным.
   -- Вы слышали, милая, какое несчастье приключилось с вашей барышней? Ее похитили из-под венца.
   -- Да-с, слышала... -- не подымая глаз, пролепетала она.
   -- Вам жалко барышни?
   На миг в лукавых глазенках горничной промелькнул какой-то еле уловимый огонек.
   -- Очень-с...
   -- А она ведь нашлась! -- вдруг быстро выпалил Путилин.
   -- Да неужто? -- отпрянула девушка.
   Странное дело: в этом возгласе послышалось больше испуга, чем радости.
   Путилин усмехнулся.
   -- Ну-с, милая, а теперь покажите, в каком платье была ваша барышня до одевания в подвенечный наряд. В этом?
   И он взял с кресла тонкое батистовое платье.
   -- Ах нет, не в этом! Позвольте мне это... я уберу... тут такой беспорядок... -- в сильном смущении залепетала горничная.
   -- Теперь можете идти! -- властно приказал Путилин. Еще растерянный взгляд -- и она ушла.
   В платье Путилин отыскивал карман.
   -- Помилуй Бог, чего только не приходится делать! -- шутливо бросил он нам.
   Через несколько секунд в его руках находилась розовая бумажка. Он подошел к окну и углубился в чтение.
   -- Вы что-то нашли, кажется, ваше пр-во?... -- спросил Сметанин.
   -- Так пустяки... А вот вы лучше скажите мне: ваша дочь шла под венец с Русановым не по любви?
   -- Как сказать... она плакала, просила пообождать со свадьбою, но перед моей волей смирилась. У нас, в купечестве, еще, слава Богу, дети отцов слушаются...
   -- И... пропадают, как пропала ваша дочь? -- насмешливо бросил Путилин.
   Миллионера-купца передернуло.
   -- Так что, любезный господин Сметанин, дочь вашу я поищу и, быть может, найду, но что она не будет женой Русанова -- в этом могу поручиться вам.
   -- Это-с почему?
   -- Потому. Пока прощайте. Лишь только что узнаю, скажу вам.
   Путилин сухо попрощался с хозяином дома, и мы уехали. Сидя в коляске, Путилин раздраженно заметил:
   -- Экие мастодонты каменного века! Сами калечат жизнь, счастье своих детей, и сами же первые поют Лазаря.
   -- Ты что-нибудь узнал, И. Д.?
   -- Только то, что я и предполагал. Но где находится эта красавица Глашенька, я не знаю, доктор.
   -- А как же с делом Сосипатровой?
   -- '- Видишь ли: если моя кривая не обманет меня в этом деле, то она вполне приложима и к похищению сей купеческой дочери. Решив первое уравнение, мы быстро и легко решим и второе.
  

Глава V. Необычайное ночное путешествие

   Около двенадцати часов ночи я услышал знакомый звонок.
   "Неужто Иван Дмитриевич? -- радостно подумал я. -- Верно, случилось что-нибудь новое, экстренное".
   Не успел я выскочить из спальни, смежной с моим приемным кабинетом, как в него вошел, громко звеня шпорами и пристукивая саблей, гусарский полковник.
   Я попятился даже.
   -- Что вам угодно? -- в чрезвычайном удивлении спросил я.
   -- Попросить вас, господин доктор, немедленно одеваться, чтобы следовать вместе со мной.
   -- С нами крестная сила! -- Голос Путилина, моего талантливого друга!
   -- Иван Дмитриевич, да неужто это ты?! Путилин -- это был он -- громко расхохотался.
   -- Что, удивлен? Таким меня еще никогда не видел?
   -- Черт знает, что такое... Ты, кажется, твердо решил сводить меня с ума своими сюрпризами...
   -- Однако, живо, живо! Нам нельзя терять времени, доктор! Мы должны ехать.
   -- Куда?
   -- Далеко. В Колпино.
   -- Что? В Колпино? Сейчас? Ночью? Зачем? Да сейчас уже и поезда нет.
   Моему изумлению не было границ.
   -- Когда ты только избавишься от своей постоянной привычки засыпать меня вопросами? А относительно того, как мы доберемся туда, не беспокойся: нас ожидает лихая тройка.
   Через несколько минут мы находились уже в коляске.
   -- Ну, Николай, валяй лихо! -- возбужденно крикнул кучеру мой друг.
   По интонации голоса его я понял, что Путилин находится в том отличном состоянии духа, какое у него всегда бывает, когда он нападал на верный след.
   Признаюсь, сильное любопытство разбирало меня.
   "Что за история? Зачем мы ночью катим в Колпино?"
   Но, наученный горьким опытом, я знал, что все расспросы бесполезны до тех пор, пока мой гениальный друг не сочтет нужным сам объясниться.
   Я только кряхтел, ожесточенно куря сигару.
   -- Любопытно? -- спросил вдруг Путилин, лукаво поглядывая
   на меня.
   -- Ничуть... -- с притворным равнодушием ответил я.
   -- Ой, врешь, доктор! -- тихо рассмеялся он. -- Вижу потому, как ты дымишь сигарой... Признайся, что моя форма тебя смущает.
   -- Отчасти... если хочешь...
   -- С чего, дескать, Иван Дмитриевич обратился в гусарского полковника? Правда?
   -- Правда.
   -- Ну, так знай, что я тебе еще не такой сюрприз приготовил.
   -- Ого!
   -- Знаешь ли ты, куда и зачем мы едем?
   -- Понятия не имею, за исключением того, что мы едем в Колпино.
   -- Мы... -- Путилин сделал паузу. -- Мы едем с тобой в церковь венчаться.
   Как ни был я искушен всевозможными трюками гениального сыщика, я не поверил своим ушам.
   -- Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!
   -- Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане и твой подвенечный наряд.
   Я не мог выговорить ни слова от изумления.
   -- Ты шутишь?
   -- Нимало... -- ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. -- Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могли венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая же оказия? Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы.
   -- Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты?! -- воскликнул я. Путилин передернул плечами.
   -- Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собою мою агентшу, твою знакомую по делам "Квазимодо" и "Калиостро". Но я хотел доставить тебе удовольствие... Ну, ну, мой старый друг, облачайся. Ты не рискуешь простудиться, так как ночь на редкость тепла. Я помогу тебе...
   И... не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная, так как она была -- ваш покорный слуга, доктор медицины.
   -- Скорей! Поторапливай, Николай! -- покрикивал на кучера Путилин.
   Мы ехали по шоссе, тянувшемуся параллельно полотну железной дороги, очень быстро. Верстовые столбы мелькали. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот -- и должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.
   -- Что же я должен делать?... -- обратился я к моему "жениху".
   -- Молчать. Больше ничего. Остальное предоставь мне, -- невозмутимо ответил Путилин.
   Вот из-за леса уже брызнули первые лучи восходящего солнца. Мы подъехали к Колпино.
  

Глава VI. В гостях у колпинского священника

   Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом, с церковью, с небольшими деревянными домишками, пользовавшимся далеко не лестной репутацией.
   Несколько раз там были обнаружены тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц. Когда мы въехали в него, он спал еще, этот посад. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.
   -- К дому священника, около церкви! -- отдал Путилин приказание кучеру.
   "Святители! Да никак И. Д. на самом деле думает о венчании?" -- с изумлением подумал я.
   Мы проехали несколькими узкими улицами -- если только эти закоулки между домишками можно так назвать -- и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.
   -- Ну-с, вот мы и приехали... -- пробормотал мой талантливый друг. -- Теперь прошу тебя опустить вуаль, особенно тщательно закутать ею лицо и не произносить ни слова.
   Он вылез из коляски.
   -- А я?
   -- Пока погоди.
   Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.
   Из сада донесся неистовый лай собаки.
   -- Кто там? -- раздался из-за двери недовольный женский голос.
   -- К батюшке приехали... -- ответил Путилин.
   -- Да кто вы будете?
   -- Отворите, тогда увидите.
   -- Как бы не так! А если вы разбойники?
   -- А вы сами кто будете? -- со смехом в голосе спросил Путилин.
   -- Я-с матушка, попадья.
   -- Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу... Он спит?
   -- Почивает...
   -- Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней... Он знает, по какому делу...
   Но будить матушке батюшку не пришлось. Очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток. Дверь распахнулась.
   -- Иди, иди! Не твоего ума тут дело... -- бросил старый-престарый священник своей попадье.
   Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.
   -- Военный! Невеста! Батюшки святы! И быстро скрылась.
   На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобразилось некоторое удивление при виде Путилина.
   -- Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.
   -- Весьма приятно-с... Польщен честью. Изволили сказать: Путилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела? Путилин усмехнулся.
   -- Нет-с, батюшка, не состою в родстве.
   Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, еле удержался от смеха.
   -- Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде... -- пробормотал престарелый иерей. -- А скажите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы привезти?
   -- Как которую из двух? -- в сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.
   На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.
   "Что все это означает?" -- пронеслось у меня в голове.
   -- Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать... -- улыбнулся престарелый иерей.
   Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рассмеялся.
   -- Невесту первого, обратившегося к вам, батюшка!
   Хохот Путилина был настолько заразительно веселым, что батюшка и сам тихо рассмеялся.
   -- Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры, вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки...
   Путилин расхохотался еще пуще.
   -- Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор... Неравно, кто увидит... хоть и рано еще, всего четвертый час в начале, а вдруг кто проснется.
   -- Верно, верно... -- смущенно залепетал иерей. -- А невестушка?
   -- Я ее сейчас высажу, и мы подождем вас здесь, у крылечка.
   -- А в горницы? Милости просим, в горницы...
   -- Нет, не беспокойтесь... Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?
   -- Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут...
   -- Да, да... Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее... Времени терять нельзя...
   -- Да, да... сейчас... сию минуту... Ах, Господи...
   Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня шинель.
   -- Въезжай в ворота! -- отдал он приказ кучеру. -- Сейчас их откроют.
   -- Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово... В чем дело?
   -- Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем -- поймаешь двух.
   Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с таким же дряхлым стариком в подряснике.
   -- А это пономарь -- псаломщик мой. Пожалуйте!...
  

Глава VII. В церкви, в ожидании свадебного поезда

   -- Ну, Кузя, отворяй с Богом!
   "Кузя", которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви.
   Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.
   Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных ковров, серебряных паникадил... Но зато тут была масса воздуха, света.
   Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.
   -- Ну, Кузя, приготовляй... -- обратился к псаломщику батюшка.
   Путилин посмотрел на часы.
   -- Да, теперь надо скоро ожидать.
   -- Мне-то недолго облачиться... Скажите, барышня, вы конечно, по доброй воле идете под венец? -- вдруг обратился старенький священник ко мне.
   Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.
   -- Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит... -- Сами понимаете: волнение... тревога... утомление... А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким романтическим образом, уводом, венчается не по любви?...
   -- Это вы точно сказали, господин полковник... -- мягко, тихо рассмеялся старый батюшка. -- А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?
   -- Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны... хотя и рискованно... -- пробормотал Путилин.
   -- Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.
   Лицо симпатичного иерея омрачилось.
   -- Какой же случай, батюшка?
   -- А такой, изволите видеть. Вот как бы теперь, к примеру сказать, обратился ко мне один молодой человек. "Повенчайте, -- говорит, -- ради Бога, нас батюшка, без бумаг невесты. Свадьба, -- говорит, -- уводом. Мы любим друг друга, а родители невесту мою за другого прочат". Я наотрез отказался. Ни за что, говорю, нипочем! Он аж в слезы. "Что ж, -- говорит, -- нам делать? Так взять ее жить -- только ославишь, сраму предашь; ждать -- за другого волоком потащат в церковь. С деньгами да с бумагами в порядке кто же не окрутит?" Так я и отказался. Ушел мой бедный молодой человек, а через неделю я в газете прочитал, что он застрелился. Поверите ли, оторопь, жуть, тоска взяла меня. Мой, думаю, ведь это грех. Повенчай я их, ничего бы этого не случилось. Долго мучился я и тогда же решил, что ежели ко мне когда кто иной еще обратится с такой же просьбой, уважить сию просьбу, обвенчать. И вот-с, спустя столько-то лет случай и выходит с вашими знакомыми. Я-с даже обрадовался: грех старый сниму с души. А денег мне не надо: нам со старухой моей, попадьей, жить немного осталось, хватит...
   Путилин, человек чрезвычайно добрый, чувствительный, был растроган рассказом старого священника и с чувством пожал ему руку.
   -- Вот какие светлые личности попадаются среди духовенства, -- бросил он мне. -- Позвольте, я слышу топот лошадей. Кажется, едут.
   -- И то, и то!... -- засуетился симпатичный батюшка. -- Что ж, встречу бедокуров!
   И с этими словами он засеменил старческими ногами к выходу из храма.
  

Глава VIII. Три невесты и... два жениха

   Путилин, схватив меня за руку, потянул назад, шепнув: -- Тут вот выступ притвора... Спрячемся здесь. Любопытно послушать их объяснение. Играть уж комедию -- так до конца!
   Не прошло нескольких секунд, как послышались шаги, звон шпор, раздались голоса:
   -- Ну, батюшка, вот и мы!
   И вслед за этим веселым, звучным мужским голосом раздался трясущийся, вздрагивающий голос батюшки:
   -- Позвольте, а кто же эта вот девица в подвенечном уборе?
   -- Как кто? Моя невеста, батюшка! -- удивленно воскликнул другой мужской голос.
   -- Как-с, ваша невеста? -- заикнулся старый священник.
   -- Очень просто: моя невеста. Да что с вами, батюшка?
   -- Позвольте, сколько же невест-то всего? Три, значит? Голос священника дрожал. В нем слышались не только изумление, но и испуг.
   -- Как три? Откуда вы взяли третью? Вот моя невеста, вот невеста моего приятеля. Вы простите меня, батюшка, я вас не понимаю.
   В голосе офицера звенело несказанное удивление.
   -- Нет-с, вы уж дозвольте мне вас не понять! -- взволнованно проговорил престарелый иерей. -- Я еще по милости Божией из ума не выжил и до трех считать не разучился, и трех невест на двух женихах повенчать никак не могу-с...
   -- Il est devenu fau! Он сошел с ума! -- с отчаянием в голосе воскликнул по-французски один из прибывших.
   -- Эта невеста -- раз, та невеста -- два, а эта девица -- уже три. Как ни считайте, выходит три.
   -- Да какая та невеста?... О ком вы говорите? -- звякнули шпоры.
   -- Та-с, которая приехала сейчас с вашим приятелем. Ваша невеста.
   -- Что?! Что такое?! Моя невеста приехала с моим приятелем?! Да вы... вы, извините, с ума сошли, батюшка! Вот моя невеста, она стоит перед нами.
   -- Коля, ради Бога, что это значит? -- послышался испуганный женский голос.
   -- Да, с вашим приятелем, Путилиным... Девица Сметанина... -- продолжал батюшка.
   -- С Путилиным?! -- послышались испуганные возгласы.
   -- Да-с.
   -- С каким Путилиным?
   -- С полковником гусарским...
   -- Нет, батюшка, вы ошибаетесь: не с гусарским полковником, а с начальником с.-петербургской сыскной полиции! -- громко проговорил Путилин, выходя из-за прикрытия.
   Его внезапное появление было подобно неожиданному удару грома. Громкий крик испуга и изумления вырвался из четырех уст: двух офицеров гусарского полка и двух барышень в подвенечных нарядах.
   -- Ах! -- прокатился и замер под высокими церковными сводами этот крик.
   Барышни пошатнулись и, наверное бы, упали, если бы их не подхватили офицеры. Бедняжка священник остолбенел и замер.
   Первым опомнился высокий, стройный офицер. Он сделал шаг по направлению к Путилину и гневно крикнул:
   -- Что это за мистификация, что это за маскарад? Кто вы, милостивый государь, и по какому праву одеты в этот мундир?
   -- Кто я -- вы уже слышали: начальник сыскной полиции Путилин, а по какому праву я в мундире, я не обязан вам давать ответа. Я имею право наряжаться так, как мне угодно для пользы дела. А вот мне было бы интересно знать, по какому праву вы изволили облачиться в какой-то плащ, ворваться в церковь и похитить невесту... с усами? -- отчеканил гениальный сыщик. Офицер растерялся, опешил.
   -- Так как вы предпочитаете невест с усами, господин Неведомский, то я и захватил для вас такую.
   С этими словами Путилин вывел меня за руку и сорвал вуаль с моего лица, которое в эту трагическую минуту было, по всей вероятности, в высокой степени глупо.
   -- Рекомендую: девица Сметанина, ваша невеста с усами и даже с бородой!
   Раздался новый крик испуга и изумления. Батюшка, взглянув на меня, затрясся.
   -- Свят, свят, свят! -- дрожащим голосом вырвалось у него. Нет слов описать выражение лиц нашей странной группы, того
   столбняка, который овладел всеми, за исключением меня и Путилина.
   -- Ну-с, господа, что же мы будем теперь делать? Как мне прикажете поступить со всеми вами? По закону я могу вас не арестовывать, -- обратился Путилин к офицерам, -- так как это -- дело вашего военного начальства... Но ваших невест я обязан арестовать вследствие заявления их родителей.
   Обе невесты плакали.
   -- И вы это сделаете? -- вырвалось у обоих офицеров-женихов.
   -- Я обязан.
   -- Честное слово, мы этого не допустим!
   -- Вы окажете сопротивление? Но не забывайте, господа, что это уже явится тяжким преступлением, за которое вас по головке не погладят.
   Взбешенные офицеры были белее полотна. И вдруг, к моему глубокому удивлению, Путилин громко и весело расхохотался.
   -- Вы еще смеетесь?! -- рванулся один из женихов, Неведом с кий.
   -- Ну да! И знаете, почему? Потому что я нашел счастливый выход для всех вас.
   -- Какой?
   -- У вас шаферов нет?
   -- Вы продолжаете издеваться, господин Путилин?
   -- Я вас спрашиваю: у вас шаферов нет?
   -- Нет.
   -- Ну, так вот позвольте нам с доктором заменить их вам. Живо к аналою, господа, живо! Батюшка, пожалуйте!
   -- Как-с? Венчать?! -- пролепетал не могущий все еще прийти в себя священник.
   -- Господин Путилин! Да неужто? Вы не шутите?! Правда? Оба офицера радостно бросились к Путилину и схватили его руки.
   -- Да что же с вами поделаешь теперь? Не везде ведь найдется такой добрый, милый батюшка... Бог с вами, валяйте, но только помните, что о моем шаферстве -- ни гугу, а то мне нагорит.
   Оба офицера душили моего благородного друга в своих медвежьих объятиях.
   -- Спасибо вам! Ах, дорогой господин Путилин! Голубчик!...
   -- Ну, ну, довольно, хорошо! Пустите... А знаете ли вы, что из-за вас Путилин первый раз в своей жизни оскандалился.
   -- Как так?
   -- Очень просто. Родителям ваших невест я обещал разыскать сих барышень и вернуть их им.
   -- Да вы ведь и разыскали! -- радостно-возбужденно ответил офицер.
   -- Разыскать-то разыскал, да вернуть-то уж их я не смогу. Теперь -- это уж ваше дело будет.
   И вот через несколько минут у аналоя началось необычайное венчание первой пары: шафером был Путилин, выследивший и накрывший "преступников-похитителей"!
   Так же повенчали и вторую пару.
   После венчания Путилина окружили и пристали к нему с расспросами.
   -- Иван Дмитриевич, дорогой, как это вы унюхали?
   -- По обстановке решил сразу, что похищение -- романического свойства, по дерзкой смелости и отваге предполагалось, что сделано это людьми военными. У вас, молодая моя красавица, в кармане вашей юбочки записку нашел. Ах, какая вы неосторожная барынька! Разве можно такие записки не уничтожать? Ай-ай-ай!
   Путилин вынул розовый листок бумаги и прочел: "Голубка моя! Посылаю тебе наши гусарские усы. Другого выхода нет, следят за тобой так, что выкрасть тебя можно только из церкви. Поступи, как я тебя учил. Пробудешь немного у меня, потом поедем в Кол. Священник согласился. Целую тебя, твой Владимир Н."
   -- Ах! -- закрыла лицо руками "молодая".
   -- Ну-с, имея в руках сие, остальное узнать было не так трудно... -- весело смеялся Путилин. -- А вот вас тут захватить еще я не ожидал... -- обратился он к другой повенчанной паре. -- Я пока выследить успел только ваших друзей, а на вас еще точил зубы.
  

------------------------------------------------------------------

   Источник текста: "Старый русский детектив": ТПЦ "Олеся"; Житомир; 1992.
   OCR Busya http://lib.aldebaran.ru/
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru