Анненкова-Бернар Нина Павловна
К высотам

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пьеса в 5 действиях.

   

Къ высотамъ.

Пьеса въ 5 д. Н. П. Анненковой-Бернардъ.

Литографія Театральной библіотеки С. Ѳ. Разсохина.
Москва, Тверская ул., Георгіевскій пер., д. 16.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   УАЙТКЕДЪ -- владѣлецъ большого механическаго завода.
   МЕРИ, его дочь.
   ПАРКЕРЪ, завѣдующій заводомъ, молодой человѣкъ.
   ДЖЕМСЪ НЬЮМЕНЪ -- одинъ изъ мастеровъ въ заводѣ.
   АННА, его жена.
   БЕТСИ, его мать.
   ДЭННЪ, слесарь.
   ХИЛЛЪ, тоже.
   1-й точильщикъ, 2-й точильщикъ, 3-й точильщикъ.
   ВЭНЪ, сосѣдка Ньюмэновъ.
   ВИЛЬЯМЪ ЧАРНОКЪ, членъ религіозной общины "Братскій союзъ".
   ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ, тоже.
   БУННЪ, тоже.
   ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ТРЕТІЙ, члены общины.
   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

(Кабинетъ завѣдующаго при конторѣ. Большое американское бюро, письменный столъ, буковая мебель, несгораемый шкафъ. Въ задней стѣнѣ большое венеціанское окно; окно раскрыто, видѣнъ заводъ. Въ боковыхъ кулисахъ направо отъ зрителей двѣ двери -- одна въ контору, другая, на первомъ планѣ,-- входная. Налѣво отъ зрителей дверь во внутреннія комнаты хозяевъ.
Вечеръ).

   

1. На сценѣ УАЙТКЕДЪ и ПАРКЕРЪ.

(Уайткедъ сидитъ за письменнымъ столомъ. Паркеръ ходитъ взволнованный).

   УАЙТКЕДЪ. Ха-ха-ха-ха! Вы насмѣшили меня, милѣйшій Паркеръ! Ха-ха-ха-ха!
   ПАРКЕРЪ. Простите, не вижу повода. Я -- человѣкъ хорошаго воспитанія, съ спеціальнымъ образованіемъ, отличный работникъ. Съ тѣхъ поръ, какъ вы вручили мнѣ завѣдываніе вашимъ дѣломъ, оно растетъ гигантскими шагами и вы не прочь даже принять меня въ дѣло, какъ компаньона!
   УАЙТКЕДЪ. Я цѣню весьма ваши прекрасная качества. Вы -- рѣдкій молодой человѣкъ -- это вѣрно. Но... но... Ха-ха-ха!
   ПАРКЕРЪ. Не понимаю... Рѣшительно не понимаю!
   УАЙТКЕДЪ. Но вы.... и моя дочь. сравните! Ха-ха-ха-ха!
   ПАРКЕРЪ (пожимая плечами). Право, я былъ бы оскорбленъ подобнымъ страннымъ отношеніемъ, если бы не уважалъ васъ такъ глубоко!
   УАЙТКЕДЪ. Для моей дочери... Ха-ха-ха-ха! Но поймите, она такъ прекрасна, что я не нахожу никого достойнымъ ея. Мнѣ кажется, что если бы даже какой-нибудь принцъ крови...
   ПАРКЕРЪ. Для принца крови... Простите, но я полагаю, что миссъ Мери не достаточно высокаго происхожденія!
   УАЙТКЕДЪ. Э, милый другъ! Вы забываете,-- она богата! я создалъ дочери моей такую державу... такую, что можетъ позавидовать иной принцъ крови. Особенно изъ обѣднѣвшихъ, а ихъ теперь не мало!
   ПАРКЕРЪ (улыбаясь). Держава сильная. Вы правы!
   УАЙТКЕДЪ. Все самъ, самъ создалъ, своими руками -- этимъ я гордъ! Не досыпалъ, не доѣдалъ. Для нея, для моей дочери достигалъ я богатства и достигъ. Теперь могу сказать: долгъ мой исполненъ! Такъ вотъ, мой дорогой, останемся же друзьями. А эти... какъ бы сказать... фантазіи ваши выбросьте изъ головы, ха-ха!
   ПАРКЕРЪ. Это равносильно тому, если бы вы предложили мнѣ собственноручно оторвать себѣ голову!
   УАЙТКЕДЪ. Ого, какъ поражено ваше бѣдное сердце! Впрочемъ, я не удивляюсь. Мнѣ кажется, вся вселенная должна быть влюбленной въ мою дочь!

(Стукъ въ лѣвую дверь и голосъ Мери: "можно войти?")

   

(2. Входитъ МЕРИ).

   УАЙТКЕДЪ. Ахъ, мое милое дитя, что за вопросъ? Всѣ двери для тебя всегда открыты!
   МЕРИ. Я думала, вы очень заняты. Но я не могла дождаться вашего прихода. Вотъ мое новое платье! Я пришла показаться! Я буду обѣдать въ немъ. Въ немъ же поѣдемъ въ театръ. Красивое платье?
   ПАРКЕРЪ. Прелестно!
   МЕРИ. Вамъ нравится тоже?
   ПАРКЕРЪ. Дорогое, большой цѣнности платье -- это видно сейчасъ!
   МЕРИ. Оно красиво! Цѣнностью его я мало интересовалась! Заплатитъ папа!
   УАЙТКЕДЪ. Что дли тебя можетъ быть достаточно цѣннымъ, дитя? Для тебя, для моей королевы? Ты дивно хороша въ этомъ платьи, совсѣмъ королева!
   МЕРИ. Вы слишкомъ балуете меня, папа! Я могу стать очень дурной! Я этого не хочу, Впрочемъ, во мнѣ живетъ какой то безпокойный микробъ! Онъ всегда протестуетъ! Это полезно! Онъ мнѣ мѣшаетъ сдѣлаться окончательно дурной!
   УАЙТКЕДЪ (смѣется). Несноснаго микроба мы прогонимъ, чтобы онъ выбралъ иное мѣсто для своего пребыванія!
   МЕРИ (тоже смѣясь.). Нѣтъ, нѣтъ, онъ очень славный, этотъ мой бунтующій микробъ! Я люблю его!
   УАЙТКЕДЪ. Однако ты уже одѣта, а я... Я долженъ еще немного позаняться дѣлами у себя въ кабинетѣ. Затѣмъ тоже принаряжусь, чтобы быть достойнымъ пажемъ королевы!
   МЕРИ. Ой, папа! Это ужасно! Пажъ -- онъ прислуживаетъ. Если вамъ нравится такая игра, пуская вы будете королемъ, а я -- ваша дочь! Это же буду я?
   ПАРКЕРЪ. Принцесса!
   МЕРИ. Ха-ха! Отлично! Впрочемъ, мнѣ все равно! Мой микробъ къ титуламъ и вообще къ почестямъ равнодушенъ!
   ПАРКЕРА. Богатство -- самый лучшій титулъ. А почести легко покупаются за деньги.
   УАЙТКЕДЪ. Я иду!
   МЕРИ. А я еще останусь немного! Послѣ нашихъ большихъ комнатъ я люблю уютъ этого дѣлового уголка.

(Уайткедъ, поцѣловавъ въ лобъ Мери, уходитъ).

   
   3. МЕРИ. Отсюда изъ окна такъ хорошо видѣнъ заводъ. Подъ моими окнами садъ... Я люблю заводъ!
   ПАРКЕРЪ. Это очень въ васъ цѣнно, что вы такъ хорошо относитесь къ источнику своего богатства.
   МЕРИ. Я меньше всего думаю объ этомъ. Я привыкла съ дѣтства, я выросла здѣсь, ребенкомъ ходила туда. Дѣтскимъ любопытствомъ любила заводъ, какъ игрушку. Теперь, конечно, иначе. Люблю его движеніе безостановочно день и ночь... какъ человѣческій организмъ... какъ сердце! Но человѣкъ спитъ, заводъ же никогда не спитъ! Это такъ сильно! я не люблю сна и боюсь смерти!
   ПАРКЕРЪ. Вотъ, вотъ именно поэтому надо широко пользоваться жизнью, всѣми ея возможностями. Жить, какъ аѳиняне и умирать, какъ спартанцы!
   МЕРИ (съ тоской въ голосѣ). Нѣтъ, вообще, конецъ... Я боюсь всякаго конца. Зачѣмъ, зачѣмъ конецъ?! Это странно! (послѣ пауза). Вы молитесь когда-нибудь?
   ПАРКЕРЪ (усмѣхаясь). О, нѣтъ! Я человѣкъ вполнѣ здоровый! Этой болѣзни не подверженъ!
   МЕРИ (задумчиво). Я бы хотѣла найти молитву... Чудо молитвы!
   ПАРКЕРЪ. Чудо? Ха-ха! Это что то архаическое! Въ нашъ вѣкъ завоеванія свѣта и воздуха, когда вы слышите стукъ этихъ стальныхъ машинъ, когда мы сидимъ при электрическомъ свѣтѣ, когда самый воздухъ будетъ скоро во власти человѣка?! Человѣкъ -- величайшій властитель природы. Чудо? Нѣтъ, въ чудеса теперь могутъ довѣрить лишь дѣти!
   МЕРИ. Дѣти... гдѣ это? Ахъ, да!.. Я сегодня читала: если не будете, какъ дѣтт...

(Мимо окна проходитъ ДЖЕМСЪ НЬЮМНЪ).

   МЕРИ (быстро). Васъ, кажется, хочетъ видѣть Ньюменъ. Онъ заглянулъ сейчасъ въ окно.
   ПАРКЕРЪ. Подождетъ! (подходитъ къ окну). Ньюменъ, что вамъ?
   ДЖЕМСЪ (приближаясь къ окну, снимаетъ шляпу). Я бы хотѣлъ поговорить!
   ПАРКЕРЪ. Подождите немного, я позову васъ! (Отходитъ отъ окна. Джемсъ тоже отходитъ).
   ПАРКЕРЪ. Я хочу воспользоваться еще нѣсколькими минутами бесѣды съ вами, miss! Скажите, вы никогда не думали о своемъ замужествѣ?
   МЕРИ. О, нѣтъ, ха-ха-ха! я себѣ еще недостаточно надоѣла. Когда наступитъ такое время, я подумаю объ этомъ суррогатѣ интереса къ своей особѣ!
   ПАРКЕРЪ. Странный взглядъ на бракъ!
   МЕРИ. Бракъ стѣснилъ бы мою свободу! А вы знаете: я дика и своевольна!
   ПАРКЕРЪ. Вы могли бы найти такого мужа, миссъ, который угадывалъ бы малѣйшее ваше желаніе. Каждая прихоть ваша была бы для него закономъ!
   МЕРИ. Это скучно!
   ПАРКЕРЪ. Правда, вы богаты! къ этому привыкли. Но любовь! Вы можете найти такого мужа, который будетъ считать себя счастливѣйшимъ смертнымъ, что обладаетъ подобной жемчужиной, какъ вы, миссъ! Будетъ преданъ, какъ собака, послушенъ, какъ рабъ!
   МЕРИ. Я предпочитаю мужа -- врага. Чтобы мы ненавидѣли другъ друга и каждый дѣлалъ бы другому на зло... Такая жизнь интереснѣе!
   ПАРКЕРЪ. Что же, вы можете найти и такого, если вамъ нравится подобный типъ семейной жизни!
   МЕРИ (насмѣшливо). Займитесь пріисканіемъ! Васъ это, кажется, очень занимаетъ!
   ПАРКЕРЪ. Зачѣмъ же мнѣ искать, когда я самъ готовъ вамъ подчиниться, какъ самый послушный paбъ!
   МЕРИ. Вы?... Ха-ха-ха! Мой микробъ протестуетъ! Однако, мистеръ Паркеръ, вамъ пора позвать Ньюмена. Онъ вѣдь ждетъ!

(Паркеръ звонитъ. Входитъ изъ двери, ведущей въ контору, МАЛЬЧИКЪ).

   
   4. ПАРКЕРЪ (мальчику). Позовите Ньюмена, онъ ждетъ во дворѣ! (Мальчикъ уходитъ во входную дверь).
   
   5. ПАРКЕРЪ. Мнѣ все же будетъ очень грустно, если вамъ придется когда-нибудь раскаиваться въ вашихъ сегодняшнихъ словахъ!
   МЕРИ. Сохраните при себѣ эту излишнюю заботливость о чужомъ раскаяніи!

(Входитъ ДЖЕМСЪ и мальчикъ уходитъ.).

   
   6. ПАРКЕРЪ (отрывисто). Въ чемъ дѣло?
   ДЖЕМСЪ. Я попросилъ бы васъ, мистеръ... Сегодня вы отдали распоряженіе перевести меня въ отдѣленіе по выдѣлкѣ оружія. Я допросилъ бы васъ оставить меня въ отдѣлѣ сельско-хозяйственныхъ машинъ!
   ПАРКЕРЪ. На какомъ основаніи? Я только сегодня сдѣлалъ этомъ распоряженіе, и вы уже не хотите ему подчиниться? Я не могу каждую минуту измѣнять свои рѣшенія!
   ДЖЕМСЪ.-- Moи причины серьезны.
   ПАРКЕРЪ. Говорите!
   ДЖЕМСЪ. По убѣжденіямъ я не могу участвовать тамъ, гдѣ производятся орудія смерти!
   ПАРКЕРЪ. Вы кто же?
   ДЖЕМСЪ. Христіанинъ.
   ПАРКЕРЪ. Какъ громко! Ахъ, вѣроятно, вы участникъ какой-нибудь новой религіозной секты? Ихъ столько теперь развелось!
   ДЖЕМСЪ. Я христіанинъ!
   ПАРКЕРЪ. Великолѣпно. Что же, по вашему, всѣ мы? И я, и вашъ хозяинъ? Язычники, не правда ли? Ха-ха!
   ДЖЕМСЪ. Это дѣло совѣсти каждаго. Я знаюсь только со своей!
   ПАРКЕРЪ. И упорство, дѣйствительно, христіанское! Извольте имѣть дѣло съ подобными сотрудниками?! Вы мнѣ, впрочемъ, уже давно не нравитесь. Вы на работѣ занимаетесь не подходящими разговорами и только смущаете окружающихъ, Можете завтра же получить расчетъ въ конторѣ съ полной уплатой жалованья!
   ДЖЕМСЪ. Какъ вамъ угодно!
   МЕРИ (вставъ съ мѣста). Нѣтъ, этого нельзя!
   ДЖЕМСЪ (спокойно). Не тревожьтесь, миссъ! Я безъ работы не останусь. А быть тамъ, гдѣ я не желателенъ, я не могу!
   МЕРИ. Нѣть, нѣтъ! Расчетъ вы не получите! Мистеръ Паркеръ, вы оставите Ньюмена въ томъ отдѣленіи по его просьбѣ.
   ПАРКЕРЪ. Я твердъ въ своемъ рѣшеніи!
   МЕРИ (вспыльчиво). Но здѣсь хозяинъ -- мой отецъ! я -- дочь хозяина. А вы... вы только служащій!
   ПАРКЕРЪ (сдержанно-злобно). Да, миссъ, вы правы: я -- служащій!

(Изъ двери во внутреннія комнаты входитъ ЛАКЕЙ).

   
   7. ЛАКЕЙ. Мастеръ Уайкедъ проситъ мистера Паркера къ себѣ въ кабинетъ! (уходитъ).
   
   8. ПАРКЕРЪ (собирая въ портфель бумаги). Я -- служащій... Благодарю васъ, миссъ, за напоминаніе! (уходитъ).
   
   9. МЕРИ (подойдя къ Джемсу.) Вы не уйдете. Вы останетесь. Я знаю, вамъ тяжело оставаться при враждебномъ отношеній къ вамъ завѣдующаго. Но для меня... Я такъ дорожу бесѣдами съ вами. Отъ васъ только я слышу о правдѣ и черезъ васъ познаю ее. Кто же, кто мнѣ скажетъ о ней?
   ДЖЕМСЪ, Я вамъ не въ правѣ отказать въ этомъ!
   МЕРИ. Вы не уйдете!?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ.
   МЕРИ. Благодарю!
   ДЖЕМСЪНо вы сейчасъ были -- не нравы.
   МЕРИ. Почему?
   ДЖЕМСЪ. Вы не должны были такъ рѣзко говорить съ завѣдующимъ въ моемъ присутствіи. Ронять его авторитетъ.
   МЕРИ. Это было моимъ правомъ въ ту минусу.
   ДЖЕМСЪ. Надо уважать свободу другого.
   МЕРИ. Но онъ нарушилъ мою.
   ДЖЕМСЪ. Чѣмъ?
   МЕРИ. Онъ мнѣ посмѣлъ противорѣчить.
   ДЖЕМСЪ. Онъ высказалъ свое мнѣніе. Развѣ высказанное открыто мнѣніе есть нарушеніе свободы? Я думалъ, вы понимаете ее шире!
   МЕРИ (смущенно, послѣ пауза). Вы нравы... Да, да... Вы правы, надъ всегда. Мнѣ стыдно. Я такъ благодарна вамъ за всѣ уроки. За желанные для души моей уроки. Я выросла въ такихъ исключительныхъ условіяхъ. Я никогда не слышу настоящей правды.
   ДЖЕМСЪ. У вашего отца не было другихъ дѣтей?
   МЕРИ. Нѣтъ, я одна. Я рано лишилась матери. Выросла безъ женскаго вліянія и очень избалована. Оттого, можетъ быть, я свободнѣе и своевольнѣе дѣвушекъ моего круга.
   ДЖЕМСЪ. Вы любите власть?
   МЕРИ. Не знаю!
   ДЖЕМСЪ. Но сейчасъ у васъ былъ приступъ власти.
   МЕРИ. Можетъ быть. Только это не сильно во мнѣ.
   ДЖЕМСЪ. Вы тщеславны?
   МЕРИ. Нѣтъ.
   ДЖЕМСЪ. Вы любите богатство?
   МЕРИ. Люблю, очень люблю! Люблю роскошь. Люблю богатство! Люблю тратить деньги. Бросать ихъ безразсудно!
   ДЖЕМСЪ. Это не хорошо!
   МЕРИ. Я свободна!
   ДЖЕМСЪ. Въ золотой тюрьмѣ.
   МЕРИ. Свободна. Да, да. Богатство даетъ мнѣ просторъ, независимость.
   ДЖЕМСЪ. И тянутся сѣти. Онѣ самыя страшная изъ всѣхъ сѣтей на землѣ. Онѣ до того набухаютъ въ водѣ, что нужны невѣроятныя силы, чтобы встать на землю освобожденнымъ. Сѣти тянутся... тянутъ въ тину... на дно! Рабство самое унизительное!
   МЕРИ. А вы никогда не мечтали быть богатымъ?
   ДЖЕМСЪ. Я свободенъ отъ этого!
   МЕРИ. Вы искренне?
   ДЖЕМСЪ. Я всегда стараюсь говорить правду! Я свободенъ отъ всякихъ путъ. Какъ не желать душѣ своей рабства? Все позволительно, но ничто не должно обладать человѣкомъ, Богъ, Одинъ Богъ -- Властелинъ надо мною, Только Онъ. Но Богъ вѣдь -- свобода. Какъ же свобода можетъ обладать по человѣчески, въ человѣческомъ смыслѣ! Я -- Божій рабъ, но я же и свободный!
   МЕРИ. Свободный и рабъ?!
   ДЖЕМСЪ. Это такъ тонко!
   МЕРИ. Рабъ ужъ собой не владѣетъ!
   ДЖЕМСЪ. Да, да. Предать себя всецѣло волѣ Божіей... Но... но существуетъ грѣхъ -- въ этомъ свобода выбора. Надо стоять на стражѣ у души своей. Стоять на стражѣ упорно. Я могу преступить, наказаніе тогда неизбѣжно. Если я съ народомъ Божіимъ, я приму и пойму наказаніе, угадаю пути исцѣленія. Если же нѣтъ, не найду путей, не пойму наказанія. Но вѣдь тогда я буду слѣпъ, жалкій, жалкій калѣка!
   МЕРИ. Какъ же найти? Какъ найти чудо молитвы?
   ДЖЕМСЪ. Надо взалкать; источникъ найдется!
   МЕРИ. Искать Бога?
   ДЖЕМСЪ. Искать?! Сердце освободить! Здѣсь Онъ, въ вашей груди!
   МЕРИ (въ благоговѣйномъ трепетѣ). Онъ здѣсь?!
   ДЖЕМСЪ. Отбросьте ветхое. Пусть внѣшній человѣкъ умретъ. Побѣда внутреннему, и возродится новое! Новая жизнь, новое сердце! Свыше родится! Исчезнетъ небо, не будетъ земли, ни конца, ни предѣла! Свѣть, одинъ свѣтъ! Это духъ! Это Богъ, Безконечность!
   МЕРИ. Мнѣ страшно... Провалы... и бездны, и высоты недосягаемыя! Не можетъ не можетъ смертный достигнуть ихъ. Нѣтъ дерзновенія!
   ДЖЕМСЪ. А вѣра?
   МЕРИ. Но страхъ.
   ДЖЕМСЪ. Страхъ?! Это не тотъ страхъ, какимъ страдаетъ люди! Это -- премудрость благодати. Сама свобода стучится въ ваше сердце. Не медлите, откройте, его!
   МЕРИ. И слезы... Я не знаю! И тишина...и крикъ, и вопль... мнѣ страшно! (Въ глубокомъ волненіи порывисто закрываетъ лицо руками. Опустивъ голову, сидитъ молча. Когда отняла руки отъ лица, лицо просвѣтленное. Встаетъ съ мѣста, подходитъ къ Джемсу). Прощайте... мнѣ пора! (протягиваетъ ему руку.) Я... я благодарна вамъ!

(Быстро уходитъ. Джемсъ смотритъ ей вслѣдъ. Въ окнѣ показывается Анна.)

   
   10. АННА. А-а-а-а-а! Видѣла! Ха-ха-ха! Видѣла! Не слышала вашихъ разглагольствованій, но надѣла! Ха-ха-ха! Все видѣла!
   ДЖЕМСЪ. Что же ты видѣла?
   АННА. Она подала тебѣ руку.
   ДЖЕМСЪ. Тахъ что же? И я принялъ ее.
   АННА. Прекрасно. Но вы забыли, что изъ окна все видно, все!.. Я... я стояла тамъ за угломъ, наблюдала за вами.
   ДЖЕМСЪ. Шпіонишь? Быть шпіонкой не похвально!
   АННА. Пожалуйста! Безъ проповѣдей. Я и сама знаю же хуже, что хорошо, что дурно.
   ДЖЕМСЪ. Послушай, мнѣ все это надоѣло.
   АННА. Конечно, я простая женщина. Я изъ народа, а вы привыкли теперь разглагольствовать съ барышнями, съ фабрикантшами, съ богачизами... Ха-ха-ха! Но... но я покажу ей, какъ отбивать пулахъ мужей!
   ДЖЕМСЪ (подойдя къ окну, сдержанно). Тише. Во-первыхъ, это не время и не мѣсто.
   АННА. Нечего мнѣ указывать, я и безъ тебя все отлично понимаю!
   ДЖЕМСЪ. Если ты не перестанешь, я уйду отсюда сейчасъ, но домой не пойду!
   АННА (хватая его за рукавъ). Постой, Джемсъ, голубчикъ, выслушай меня. Прости, прости, но выслуша, умоляю... въ послѣдній разъ!
   ДЖЕМСЪ (спокойно). Говори!
   АННА. Джемсъ, уйди, откажись отъ этого мѣста! Вѣдь мы же проживемъ безъ него, найдемъ другое, даже лучше!
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ.
   АННА (раздраженно). Ну, да, конечно!
   ДЖЕМСЪ. Я здѣсь останусь, пока на это воля Бога!
   АННА. Но если я прошу... во имя моего спокойствія...
   ДЖЕМСЪ. Голосъ человѣческой плоти. Ты ревнуешь!
   АННА. Хотя бы и такъ.
   ДЖЕМСЪ. Твой голосъ звучитъ въ пустынѣ. Здѣсь мѣста нѣтъ плотской ревности.
   АННА. Джемсъ, но я же люблю тебя! Можешь же ты пожалѣть меня. Или я мало о тебѣ забочусь, мало лелѣю?! Ахъ, Джемсъ! Джемсъ!
   ДЖЕМСЪ. Я... я освобождаю тебя отъ этихъ попеченій. Я не выношу опеки надъ душой моей. Ступай домой, я приду черезъ часъ. (выходитъ въ дверь на первомъ планѣ).
   АННА (припавъ головой къ подоконнику, громко рыдаетъ). Ахъ, ахъ!
   
   11. ПАРКЕРЪ (входитъ, съ изумленіемъ останавливается). Что это? Милая, потише! Это неудобно! Я затворю окно. (направляется къ окну).
   АННА. Простите, мистеръ, простите... Но я... я... Я очень несчастная женщина. Умоляю васъ, простите меня. Выслушайте меня сейчасъ!
   ПАРКЕРЪ. Теперь уже поздно. Занятія кончны. Вы придете завтра.
   АННА. Нѣтъ, нѣтъ! Я умоляю васъ. Мнѣ необходимо сегодня же сказать вамъ, мистеръ! Я не въ силахъ ожидать до завтра.
   ПАРКЕРЪ. Какая странная! Но... но войдите! Я разговаривать долго не стану! Нѣсколько минутъ, предупреждаю васъ.
   АННА. Благодарю васъ.
   ПАРКЕРЪ (садится къ письменному столу. Анна входитъ изъ двери на первомъ планѣ).
   
   12. АННА. Мистеръ... уважаемый мистеръ!... Я... я... меня зовутъ Анна-Марія. Я жена Джемса Ньюмана.
   ПАРКЕРЪ. Д-а-а! Что же вамъ надо онъ меня?
   АННА. Я... я буду просить васъ... Не сочтите это за легкомысліе! Напротивъ, вѣрьте, это такъ важно! Ахъ, если бы вы знали, какъ это необходимо! Я прошу васъ, мистеръ, очень прошу васъ придраться къ моему мужу и отказать ему отъ мѣста. Не осуждайте меня. Если бъ вы только знали...
   ПАРКЕРЪ. Дѣйствительно, просьба довольно странная, чтобы не сказать больше. Но это вполнѣ совпадаетъ съ моимъ желаніемъ. Сегодня было предложено мною вашему мужу уйти.
   АННА (радостно). Ахъ!... И онъ не сказалъ мнѣ ничего объ этомъ сейчасъ. Это онъ такъ разсердился на меня за мою выходку! Хотѣлъ наказать! Такъ онъ свободенъ? Счастье какое! Благодарю, благодарю васъ, мистеръ!
   ПАРКЕРЪ. Но увольненіе его однако не состоялось. Хозяйкѣ было это не угодно!
   АННА (вспыхнувъ).-- Ей?! А-а-а-а! Я... я теперь знаю! Я понимаю! Ахъ, я знаю, знаю! Онъ меня назвалъ шпіонкой! Что жъ, пускай! Я... я буду дѣйствовать открыто.

ЗАНАВѢСЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

(Простая комната. Въ задней стѣнѣ три окна. Слѣва отъ зрителей на первомъ планѣ входная дверь, справа въ заднемъ углу тоже дверь въ другую комнату. Отступя отъ двери небольшой помостъ, гдѣ стоятъ скамьи для хора, столъ для ораторовъ. На столѣ большая книга въ кожаномъ переплетѣ. Передъ помостомъ скамьи. При поднятіи занавѣса поютъ. Мужской голосъ, припѣвъ хора).

   ГОЛОСЪ. О, отчизна дорогая!
   Я не-сусь къ тебѣ въ мольбѣ.
   Видѣлъ солнце я, вступая
   Въ первый разъ на путь къ тебѣ.
   ПРИПѢВЪ ХОРА. Къ небесамъ намъ путь идетъ,
   Къ небесамъ насъ путь ведетъ.
   Мы къ родной странѣ стремимся,
   Жребій чудный насъ тамъ ждетъ.
   Въ небесахъ отнынѣ грѣшный
   Вѣчную любовь найдетъ.
   ГОЛОСЪ. Тамъ мой домъ съ листвою сада.
   Есть ли гдѣ страна милѣй?
   Здѣсь одна моя отрада.
   Мысль о родинѣ моей.
   ПРИПѢВЪ ХОРА. Къ небесамъ намъ путь идетъ,
   Къ небесамъ насъ путь ведетъ.
   Мы къ родной странѣ стремимся,
   Жребій чудный насъ тамъ ждетъ.
   Въ небесахъ отнынѣ грѣшный
   Вѣчную любовь найдетъ!

(По окончаніи пѣнія начинаютъ расходиться. У стола для ораторовъ остаются ЧАРНОКЪ и ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ. Около нихъ группируются еще другіе. Видимо, о чемъ то горячо спорятъ.
На авансценѣ справа АННА и ДЖЕМСЪ.

   ДЖЕМСЪ. Что же теперь ты будешь довольна? Не такъ ли?
   АННА. Я хочу правды, а если тебѣ дороже неправда, ты долженъ быть обличенъ и будешь!
   БУННЪ (подходя къ нимъ). Здравствуйте, братъ! Здравствуйте, сестра! (пожимаетъ имъ руки). Сегодня, благодареніе Богу собраніе было люднымъ.
   АННА (разсѣянно.). Да, да!
   БУННЪ. А хорошо сказалъ проповѣдь Питеръ Смоллъ о тайнѣ вѣчной жизни. Очень хорошо!
   АННА. Да, да!
   БУННЪ. И Чарнокъ... противъ обыкновенія, говорилъ недурно. А вы отчего сегодня не говорили?
   ДЖЕМСЪ (уклончиво.). Такъ.
   БУННЪ. Но были достаточно духовны?
   ДЖЕМСЪ. Можетъ быть.
   БУННЪ. Да, да, тогда не слѣдуетъ. А вы не знаете, почему просили членовъ общины, кто можетъ остаться для обсужденія важнаго дѣла? Вы не знаете?
   ДЖЕМСЪ. Судить меня.
   БУННЪ. Что вы? Полноте шутить!
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, правда. Останьтесь и будете судить меня.
   
   БУННЪ. А вы говорите объ этомъ въ такомъ шутливомъ тонѣ?!
   ДЖЕМСЪ. Не чувствую за собой вины на этотъ разъ. А потомъ имѣю дерзновеніе думать, что Истинный и Правдивый Судья моимъ поступкамъ только Богъ!
   БУННЪ. Что же, взглядъ правильный. Трудно человѣку судить брата своего.
   ДЖЕМСЪ. Какъ будетъ Чарнокъ, напримѣръ, судить меня, когда онъ...
   БУННЪ. Да, да! Ха-ха!.. когда онъ вашъ завистникъ! Завидуетъ, какъ проповѣднику, которому данъ даръ свыше.
   ПЕРВЫЕ ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ (подходитъ). Чарнокъ что то очень неспокоенъ сегодня!
   БУННЪ. Еще бы, ха-ха! Совѣсть, вѣрно, колетъ.

(Первый членъ общины отходитъ).

   ДЖЕМСѢ (усмѣхаясь.). Такъ будете меня судить, да?
   АННА. Не вѣрьте ему, дорогой братъ. Просто между нами возникли маленькія недоразумѣнія, и я просила братьевъ мирно разсудить насъ.
   БУННЪ. А не лучше было развѣ согласиться какъ-нибудь между собой? Вы не пробовали?
   ДЖЕМСѢ. Въ притчахъ написано: женщина горше смерти. Я согласенъ: она можетъ раздѣлить ложе и пойдетъ предастъ.
   АННА. Видите, видите,-- вотъ онъ всегда такой со мной.

(Первый членъ общины опять подходитъ).

   1-й ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ (Аннѣ). О чемъ такъ громко волнуетесь?
   БУННЪ. Говоримъ о притчахъ.
   ДЖЕМСЪ. И еще сказано: среди мужчинъ нашелъ онъ изъ тысячи одного, а женщины ни одной.
   1-й ЧЛЕНЪ ОБЩИНЫ. Что же, это, пожалуй, правда. Женщина не должна обижаться на правду.
   БУННЪ. Но онъ сказалъ: кто найдетъ добродѣтельную жену -- цѣна ея выше жемчуговъ.
   ЧАРНОКЪ (подходитъ). Здравствуйте! (жметъ руку Джемсу и Аннѣ). Что же, посторонніе всѣ удалились. Здѣсь только члена. Ихъ не особенно много. Но ничего, можно приступить.
   ДЖЕМСЪ. Я готовъ.

(Всѣ разсаживаются. Питеръ и Чарнокъ за столомъ, остальные на боковыхъ скамьяхъ помоста. Мужчины и женщины отдѣльно. Джемсъ на первой скамьѣ, передъ помостомъ, Анна на боковой вмѣстѣ съ женщинами).

   ЧАРНОКЪ. Прежде чѣмъ приступать къ обсужденію, сосредоточимся. Припомнимъ о томъ, какъ сладка жизнь, избѣгающихъ грѣхъ и какое блаженство непорочному. Ахъ! какъ ужасенъ грѣхъ! Ахъ! какъ сладка жизнь праведниковъ. Пусть грѣхъ не коснется ни единаго изъ братьевъ нашихъ! Ахъ, какъ ужасенъ путь грѣха. Да не коснется насъ никакой грѣхъ!
   ВСѢ. Да не коснется!
   ПИТЕРЪ. Въ этотъ важный для совѣсти каждаго, изъ здѣсь собравшихся, часъ, правдой проникнемся. Чтобы быть намъ справедливыми. Чтобы по немощи сердца человѣческаго не впасть въ заблужденіе. Чтобы сужденіе наше было для утвержденія правды, а не для корысти, не для величанія. Проникнемся правдой.
   ВСѢ. Проникнемся.
   ПАРКЕРЪ (Аннѣ). Сестра, вы хотите, чтобы собраніе обсудило недоразумѣнія ваши съ супругомъ. Вы принесли жалобу на тяжкую жизнь вашу.
   АННА. Да, я подтверждаю: жизнь моя ужасна. Это -- адъ на землѣ.
   ЧАРНОКЪ (Джемсу). Что скажете вы на это, дорогой братъ!
   ДЖЕМСЪ. Я жду. Пусть изложитъ она свои жалобы.
   АННА. Между нами нѣтъ согласія!
   ПИТЕРЪ. Быть можетъ, вы сами виноваты въ этомъ?
   АННА (горячо). Нѣтъ, нѣтъ! Все, что въ силахъ дать муку преданная жена, все онъ получаетъ отъ меня: ласку, заботу, угодливость, попеченіе,-- все, все! Я не расточаю его денегъ, какъ, я вижу, дѣлаютъ иныя жены мотовки. Дрожу надъ каждымъ грошемъ. Берегу наше хозяйство. А въ отвѣтъ получаю грубость, невниманіе, обида.
   ЖЕНЩИНЫ (сочувственно,). О, бѣдная, бѣдная сестра!
   ПИТЕРЪ (Джемсу) Правдивы эти жалобы, братъ?
   ДЖЕМСЪ. Не совсѣмъ.
   АННА (волнуясь, торопится, запинаясь). Всѣ... всѣ... недоразумѣнія наши однако... Я утверждаю... Да, да... они исчезнутъ, какъ только онъ, если онъ согласится, оставитъ мѣсто на заводѣ. Вотъ причина, вотъ зло. Семейный очагъ разрушается!
   ПИТЕРЪ. Все это, вѣроятно, поправимо. Если васъ побуждаетъ къ подобной просьбѣ что нибудь важное, мужъ вашъ, конечно, упорствовать не станетъ. Не правда ли, братъ?
   ДЖЕМСЪ (сурово и твердо). Мѣста я не оставлю!
   АННА (вспыхнувъ). Спросите о причинѣ.
   ПИТЕРЪ. Развѣ вы колеблетесь въ вѣрѣ, что Господь-Пастырь Вашъ и за не въ чемъ не будете нуждаться?
   ДЖЕМСЪ. Я мѣста не оставлю.
   АННА (настойчиво). Спросите, спросите же о причинѣ!
   ЧАРНОКЪ. Конечно, важно знать, что именно заставляетъ васъ, дорогой братъ, такъ упорствовать, поддерживая семейный разладъ?
   ДЖЕМСЪ. Это дѣло моей совѣсти. Я не считаю нужнымъ дѣлиться ни съ кѣмъ!
   АННА. Тогда я скажу: онъ ухаживаетъ за дочерью хозяина.
   ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Что?!
   ЧАРНОКЪ (злорадно). Дѣйствительно... это... это... Какой же будетъ теперь вамъ отвѣтъ, дорогой братъ?
   ДЖЕМСЪ. На клевету отвѣчать унизительно!
   АННА. Клевета, клевета! Не знаю, или она бѣгаетъ, можетъ быть, за нимъ, но они постоянно ищутъ случая быть вмѣстѣ, разговаривать!
   ПИТЕРЪ (печально). Братъ, не оставляйте насъ въ недоумѣніи!
   ДЖЕМСЪ (спокойно,). Да, я часто разговариваю съ дочерью хозяина!
   АННА. Видите, видите -- онъ ужъ самъ не отрицаетъ!

(Джемсъ взглядываетъ на нее серьезнымъ укоризненнымъ взглядомъ).

   АННА. Они стараются нарочно оставаться вдвоемъ въ укромныхъ мѣстахъ, чтобы никто не слышалъ ихъ разговоровъ. Если онъ изъ окна завода издали увидитъ во дворѣ ея платье,-- кончено... скорѣй спѣшитъ къ дверямъ, забывъ о работѣ. Ахъ, ахъ, я не могу... Господь видитъ мои страданія!
   1-ая ЖЕНЩИНА. Успокойтесь, дорогая. Уповайте за Господа!
   ПИТЕРЪ (нерѣшительно). Но я не вижу серьезныхъ основаній, чтобы утвердить виновность вашего мужа противъ васъ, сестра!
   АННА (вспыхнувъ). Они... они ласкалась!

(Женщины въ ужасѣ вскакиваютъ).

   ДЖЕМСЪ. (возмущенно). Ложь!
   ЧАРНОКЪ. Тише, тише! Мы рождены не для гнѣва.
   ДЖЕМСЪ (упавшимъ голосовъ, обращаясь къ Аннѣ). Зачѣмъ такая ложь!
   БУННЪ (волнуясь). Однако же такое обвиненіе... Не ожидалъ, не ожидалъ! Но все же надо подтвержденіе...
   АННА. Да, да, я подтверждаю!
   БУННЪ. Кто вамъ про то сказалъ? Васъ, можетъ быть, ввели въ обманъ?
   АННА. Я... я сама видѣла!

(Женщины вскакиваютъ).

   АННА. Сама. Чего же вамъ еще? Своими глазами видѣла. Они и не подозрѣвали... Ахъ, да поймите же мою муку!
   ЧАРНОКЪ (съ скрытымъ удовольствіемъ). Какъ же вы видѣли, сестра?
   АННА. Я была во дворѣ, а они... они въ конторѣ. Окно было раскрыто и стора поднята. Они пожали другъ другу руки долго, долго, не желая разстаться! Смотрѣли другъ другу въ глаза такими взглядами... такими взглядами... Ахъ, пощадите, не могу! Сердце не выдержитъ! (рыдаетъ).
   2-ая ЖЕНЩИНА. Онъ получитъ наказаніе. Господь воздастъ ему по дѣламъ его.
   БУННЪ. Не ожидалъ, не думалъ, что вы могли такъ уклониться, братъ,!
   ЧАРНОКЪ. Все по немощи. Немощна плоть!
   ПИТЕРЪ (Джемсу). Это все правда, братъ?
   ДЖЕМСЪ. Правда лишь въ томъ, что подавала мнѣ руку на прощанье. Секундъ я не считалъ. Было обыкновенное пожатіе.
   АННА. Нѣтъ, нѣтъ, не вѣрьте ему, братья и сестра! Или не видите вы моихъ страданій? Если я говорю вамъ, что глаза мои бѣдные были свидѣтелями? О, лучше бы мнѣ ослѣпнуть въ ту минуту. Лучше бы Господь лишилъ меня зрѣнія! Чѣмъ же еще?.. Чѣмъ же еще я могу доказать. если я вздѣла, вздѣла?.. (рыдаетъ).
   ПИТЕРЪ (взволнованно). Все это грустно. Вы на опасномъ пути, братъ Джемсъ!
   БУННЪ. Очень печально.
   ЧАРНОКЪ (злорадно). На пути къ блуду.
   ДЖЕМСЪ. Оставьте при себѣ свое обличеніе.
   ПИТЕРЪ. Но все же упорство ваше не полезно. Васъ, можетъ быть, слишкомъ увлекаетъ слава человѣческая? Опасно продать первородство свое за чечевичную похлебку. Можетъ быть вамъ, дѣйствительно, лучше покинуть это мѣсто? Я попытаюсь еще разъ убѣдить васъ!
   ДЖНМСЪ. Безполезно!
   АННА (истерически вскрикиваетъ). Ахъ, ахъ, Господь покидаетъ насъ! (падаетъ на руки, поддерживающихъ ее женщинъ). Развѣ я не была любящей женой? Развѣ я... Ахъ, ахъ!
   БУННЪ (растерянно.). Увести бы ее въ другую комнату. Тамъ успокоится она, бѣдная женщина.

(Двѣ женщины уводятъ рыдающую Анну въ дверь въ глубину.).

   
   3. (По уходѣ Анны нѣкоторое время молчаніе. Всѣ, видимо, взволнованы).
   ЧАРНОКЪ. Я хочу поднять весьма важный вопросъ. Это, конечно, личное дѣло дорогого брата касательно его мѣста. Но намъ всѣмъ дороже погибающая христіанская душа. Мое сердце содрогается отъ печали! О, дорогой, возлюбленный братъ? въ какія дебри забрела ваша несчастная душа! Куда причалила ваша ладья? Къ прелюбодѣянію!
   ДЖЕМСЪ. Оставьте то, чего не знаете.
   ЧАРНОКЪ. Вамъ слѣдовало, какъ Іосифу, бѣжать отъ соблазна...
   ДЖЕМСЪ (отрывисто). Знаю, безъ васъ!
   ЧАРНОКЪ. И если взглянешь даже на женщину съ грѣховной мыслью... Взглянешь, взглянешь только... вникните,-- то уже совершилъ блудъ!
   БУННЪ. Вѣрно, вѣрно. Даже мысленно... Подумалъ,-- и то грѣхъ!
   ГОЛОСА:
   1-й. Кто же не знаетъ?
   2-й. Дьяволъ торжествуетъ тогда!
   3-й. Дѣла плоти враждебны Господу!
   ДЖЕМСЪ. Это истязаніе! Вы забирайтесь въ такіе тайники, куда не проникла моя мысль!
   ЧАРНОКЪ. Любя! Чтобы привести васъ къ покаянію.
   ДЖЕМСЪ. Вы душу выворачиваете. Кинжалами колете сердце.
   ЧАРНОКЪ. Для пользы вашей. Любя.
   ДЖЕМСЪ. Ха-ха! Иглами тычете въ живое мясо до самыхъ костей! Ковыряете рану! Любя? Ха-ха! Лицемѣріе!
   ЧАРНОКЪ. Не судите! Судимы не будете! Напоминаю вамъ.
   ДЖЕМСЪ. Пробуждаете мысли несуществующія. Навязываете грѣхъ въ которомъ человѣкъ невиновенъ. Требуете ложнаго подтвержденія и ложнаго покаянія. Ложнаго покаянія!
   ЧАРНОКЬ. Надо быть снисходительнымъ къ ошибкамъ ближнихъ. Мы созданы не для гнѣва.
   ДЖЕМСЪ. Словами любви говорите, но слова мертвы. Буквы не дышатъ. Бога, живого Бога въ нихъ нѣтъ! Вы, какъ упрямые, узкіе книжники, утвердились въ мертвыхъ письменахъ!
   БУННЪ. Опомнитесь!
   ДЖЕМСЪ. И, какъ упрямые, узкіе книжники, проглядите истину!
   ЧАРНОКЪ. Пусть осужденіе ваше да обратится на голову вашу.
   ДЖЕМСЪ. Небу нѣтъ ни конца, ни предѣла! Богъ -- любовь и свобода! Пламень любви! Радость, свѣтъ, красота! Всеобъемлющій! А вы! Вы хотите заключить его въ четыре узкихъ стѣны, созданныя вашими руками! Въ темницу вмѣстить небо!
   ЧАРНОКЪ. Все... все да обратится на васъ!
   ДЖЕМСЪ. Съ правдой состязаетесь? Произволомъ своимъ рѣшаете? Каждый самъ отвѣтчикъ передъ совѣстью! Самъ передъ ней и отвѣчу. Не передъ вами!
   ПИТЕРЪ. Остановитесь въ гордынѣ своей, Мы всѣ жаждемъ правды! Ея духъ вездѣсущъ!
   ДЖЕМСЪ. Знаю. Здѣсь онъ -- въ сердцѣ моемъ.
   ЧАРНОКЪ. Однако. Ваше дерзновеніе, напоминаю вамъ, дошло до ослѣпленія. Такъ ваше сердце все вмѣстило? Малое смертное сердце? Вы еще слишкомъ грѣшны!
   ДЖЕМСЪ. Пусть оно мало, и все же вмѣститъ безконечность. Слѣпое увидитъ свѣтъ. Прахъ, обреченный на смерть, а безсмертное, принявшее Бога!
   ЧАРНОКЪ. Черезъ грѣхъ, вашъ убито ваше безсмертіе!
   ПИТЕРЪ (взволнованный, подымается). Гope, горе, Господи! Братъ возсталъ на брата! Но готовы ли мы всѣ? Братья, сестры! Готовы ли мы принять Искупителя? Когда двое будутъ на полѣ,-- одинъ возьмется, другой останется. Двое на одной постели -- одинъ возьмется, другой останется. И если Онъ сейчасъ грядетъ, чтобы судить сейчасъ чтобы раздѣлить грѣшныхъ отъ праведныхъ... мы... мы... готовы ли всѣ?

(Отдѣльные голоса, среди женинъ возгласы).

   1-й. О, сколько еще надо молиться!
   2-й. Бѣдная я... падшая, ничтожная!
   3-й. О, горе, горе!
   ЧАРНОКЪ. Не знаю, какъ мнѣніе остальныхъ братьевъ, но я полагалъ бы, что нашъ больной братъ, Джемсъ Ньюменъ, заслуживаетъ быть на время отлученнымъ отъ духовнаго единенія съ мама.
   ПИТЕРЪ. Мы всѣ гнѣвимъ Господа, однако Онъ милосердъ и любитъ насъ!
   БУННЪ. Конечно, лучше миръ и любовь, хотя... не ожидалъ!
   ЧАРНОКЪ. Но мы же всѣ ужъ усумнились въ вѣрности брата нашего Джемса Ньюмена. Недовѣріе въ сердцѣ, а сомнѣніе...
   ГОЛОСА. Конечно, есть.
   ЧАРНОКЪ. А если они есть, духовное единеніе уже нарушено. Отлученіе необходимо.
   ПИТЕРЪ (скорбно,). Пожалуй, вы и права!
   БУННЪ. Очень, очень печально, но это правда!
   ГОЛОСА. Конечно!

(Среди женщинъ плачъ).

   ДЖЕМСЪ. О чемъ сокрушаетесь женина?
   1-ая ЖЕНЩИНА. О погибающей душѣ, о васъ, бѣдный братъ!
   ДЖЕМСЪ. Не сокрушайтесь. Плачьте о собственной жизни и о своихъ несчастьяхъ. Обо мнѣ не плачьте!
   ЧАРНОКЪ. Напрасно, возлюбленный братъ! Плакать полезно о погибающихъ, больныхъ и отлученныхъ.
   ДЖЕМСЪ. Что же, отлучайте. Отлучайте отъ всего, отъ чего можетъ отлучить меня ваша человѣческая власть. Отъ Бога и любви Его вы отлучить меня не можете.
   ЧАРНОКЪ. Онъ Самъ отвергнетъ васъ!
   ДЖЕМСЪ. Прозрѣвшій отъ свѣта! Творенье отъ его Творца! Богъ духъ! и дышатъ, а живетъ, гдѣ избираетъ Самъ. Не страшны ваши приговоры мнѣ. Вашъ судъ, судъ человѣческій,-- мнѣ не страшенъ! (Уходятъ).
   ЧАРНОКЪ. Передъ тѣмъ, какъ покинуть это печальное собраніе, братья, споемъ пѣсню сокрушенія!

(поютъ):

   Буря и вихрь завываютъ,
   Какъ страшенъ сердитый гулъ.
   Туча жалъ свѣтъ затемняетъ,
   Мы, гибнемъ. И грѣхъ не уснулъ!
   Или всѣхъ насъ же тревожитъ,
   Что смерть окружаетъ насъ?
   Грозный валъ наступаетъ и можетъ
   Ладью погубить сейчасъ!
   И я въ глубокой начали
   Склоняю главу мою:
   Душу мою взволновали
   Грѣхи! О спасеньи молю!
   Сердце мое заливаютъ
   Потоки земныхъ скорбей!
   Я гибну. Къ спасенью взываю:
   Покой дай душѣ моей!

ЗАНАВѢСЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

(Точильно-шлифовальное отдѣленіе сельско-хозяйственныхъ машинъ механическаго завода. Въ задней стѣнѣ широкая двухстворчатая дверь. Изъ нея видѣнъ дворъ. Отъ двери широкій проходъ черезъ всю сцену, по сторонамъ прохода рабочіе станки. Отъ наждачныхъ камней во время работы летятъ искры. Слѣва отъ зрителей за станками ДЖОНЪ, ХИЛЛЪ, ЛЕННЪ. ДЖЕМСЪ ходитъ по проходу.

   ЛЕННЪ (поетъ). Жизнь грустна безъ вина!
   Бимъ, бомъ, бомъ!
   Бей стаканъ о стаканъ.
   Бимъ, бомъ, бомъ!
   Этотъ звонъ -- сладокъ онъ!
   Бимъ, бомъ!
   ДЖОНЪ. На работѣ распѣвать не время!
   ХИЛЛЪ. Ха-ха! Старина не любитъ виннаго запаха! Спойте, Леннъ, про невинную дѣвушку. Это ему понравится!
   ЛЕННЪ. Всѣ невинныя дѣвушки нынче перевелись. Онѣ облысѣли и у нихъ выросли хвосты, какъ у вѣдьмъ: Остались только порядочныя женщинъ для платныя и безплатныя.

(Среди ближайшихъ рубежъ хохотъ).

   ЛЕННЪ. Хотите, дядя, спою вамъ про платныхъ порядочныхъ женщинъ?
   ДЖОНЪ. Нѣтъ, ужъ избавьте!

(Джемсъ уходитъ)

   
   2. 1-й РАБОЧІЙ. Нашъ мастеръ что то сегодня не-въ духѣ. Не сидится ему на мѣстѣ.
   ХИЛЛЪ. Жена сбѣжала, оттого онъ все и бѣгаетъ! Ха-ха!
   ЛЕННЪ. О чемъ ему горевать? Жена сбѣжала, хозяйская дочка утѣштъ! Говорятъ, она любитъ заводъ, оттого такъ часто заглядываетъ?
   1-я РАБОЧІЙ. Знаемъ мы, какъ она любитъ заводъ! Ха-ха!
   ДЖОНЪ. Какъ-вамъ не:стыдно такъ злословить?
   2-й РАБОЧІЙ. А что же тутъ необыкновеннаго?
   ХИЛЛЪ. Эхъ, милѣйшій Джонъ, у васъ сѣдая голова, а вы младенецъ!
   ЛЕННЪ. Любовь капризна. Королевы влюбляются въ конюховъ, а принцы въ кухарокъ.
   ДЖОНЪ. Все же надо быть сдержаннѣе въ словахъ, особенно, когда дѣло идетъ о хозяйской дочери.
   ХИЛЛЪ. Ну, что же, оставимъ ее въ сторонѣ. Да и зачѣмъ ему она. когда столько женщинъ помимо ея есть на свѣтѣ!
   ЛЕННЪ. И за недорогую плату, по сходной цѣнѣ можно найти. Надо только умѣть выбрать.
   ХИЛЛЪ. Вѣрно, ха, ха! И среди дешевенькихъ иной разъ встрѣтишь прехорошенькую!
   ДЖОНЪ. Какія гнусности и говорите! мерзко слушать! Сидѣть здѣсь противно, а бросить работу нельзя!
   ХИЛЛЪ. Лицо прикройте платкомъ, чтобы не краснѣть! Ха-ха-ха!
   ЛЕННЪ. Онъ, какъ женился, такъ никогда, и не измѣнялъ своей женѣ, ха-ха-ха! А ваша супруга такъ же старательно оберегала свою неприкосновенность, или нѣтъ?
   ДЖОНЪ (бросается на Ленна). Молчать!
   ХИЛЛЪ (удерживая его). Тише, тише, дядя Джонъ! Вѣдь это же все шутки!
   ДЖОНЪ. Какъ смѣть! какъ смѣть!.. Она.... она святая женщина, моя жена!
   1-й РАБОЧІЙ. И пошутить нельзя, эхъ!
   ХИЛЛЪ. Онъ виноватъ! Но вы же знаете, онъ у насъ забулдыга давно отпѣтый!
   ЛЕННЪ (добродушно.). И правда, дядя Джонъ, что за охота вамъ сердиться на такую дрянь, какъ я?

(Хоxотъ).

   ЛЕННЪ. Богъ отъ меня отступился, чортъ тоже рукой махнулъ! Такъ и болтаюсь я между небомъ и землей. А вы еще тратите на меня свой благородный гнѣвъ! Ха-ха! Не стоитъ!

(Хохотъ).

   ЛЕННЪ. Этотъ звонъ, сладокъ онъ.
   Бомъ, бомъ, бомъ!
   ДЖОНЪ (успокоившись). Все-таки нужно помнить, хотя иногда, о чемъ говоришь, даже шуткой!
   ЛЕННЪ. Я отчасти и помню. Но только, когда рѣчь зайдетъ о женщинахъ, память моя тогда измѣняетъ мнѣ. Я ихъ очень люблю и очень ненавижу!
   ХИЛЛЪ. И правда... за послѣднее время онѣ всѣ точно взбѣсились! Хотятъ не отставать отъ насъ, мужчинъ, быть во всемъ наравнѣ! Скоро въ солдаты пойдутъ!
   ЛЕННЪ. Ничего, не унывайте! Много еще останется такихъ, которыя предпочтутъ свое природное ремесло солдатской службѣ!
   2-й РАБОЧІЙ. Вѣрно, ха, ха!
   ЛЕННЪ. Во всякомъ случаѣ, если всѣ безплатныя отправятся въ солдаты, на нашу долю останутся платныя, ха, ха! Тѣ ужъ своей должности не промѣняютъ, навѣрно!
   ХИЛЛЪ. Да, но тогда, ой, ой, какъ онѣ повысятся въ цѣеѣ!
   ЛЕННЪ. Ничего, можно всегда поторговаться! А если красивый мужчина... Женщины, ха, ха, падки на красоту, одинаково и платныя, и безплатныя!

Ххохотъ).

   ДЖОНЪ. Что за мерзость!.
   2-й РАБОЧІЙ. Заткните ваши добродѣтельные уши ватой, дядя Джонъ!
   ДЖОНЪ, Ели васъ не рождали матери въ мукахъ? Шелопаи! Вспомните объ этомъ, когда будете унижать женщину!
   
   3. (Входятъ ДЖЕМСЪ и ПАРКЕРЪ).
   ПАРКЕРЪ. Какъ идетъ работа?
   ДЖЕМСЪ. Хорошо, мистеръ!
   ПАРКЕРЪ. Заказъ Рудзоновъ?
   ДЖІМСЪ. Оконченъ быть не можетъ!
   ПАРКЕРЪ (сердито). Почему?
   ДЖЕМСЪ. Не хватило матеріала!
   ПАРКЕРЪ. Возмутительная небрежность!
   ДЖЕМСЪ. Вина не моя. Я доставилъ въ контору во время требованія, а если не исправна контора, виноватъ не я.
   ПАРКЕРЪ. Нѣтъ, вы, вы, вы! Заявленіе, значитъ, было подано поздно.
   ДЖЕМСЪ. Я подалъ вовремя!
   ПАРКЕРЪ. Но понимаете ли вы, въ какое глупѣйшее, чортъ возьми, положеніе, поставили вы меня? Я далъ слово заказчику, что заказъ оконченъ будетъ!
   ДЖЕМСЪ. Это меня не касается. Я свое дѣло сдѣлалъ!
   ПАРКЕРЪ. Не касается?! Да я и не обязавъ, давать вамъ отчетъ въ своихъ поступкахъ!
   ДЖЕМСЪ. Я тоже могу дѣйствовать только въ предѣлахъ возможнаго!
   ПАРКЕРЪ. Вы... вы невыносимы! Не думаете о дѣлѣ, разсѣянный, не помните ничего! Странное дѣло!.. Заводъ, вѣдь не можетъ нести убытка оттого, что вы ничего не помните отъ разстройства, что у васъ убѣжала жена!
   ДЖЕМСЪ. Не забывайтесь, мистеръ!
   ПАРКЕРЪ. Что-о? Какъ вы смѣете?
   ДЖЕМСЪ. Я не дозволю вамъ такъ разговаривать со мною!
   ПАРКЕРЪ. Очень мнѣ нужны ваши дозволенія, когда я взбѣшенъ!
   ДЖЕМСЪ. Все, что касается дѣла, пожалуйста. Но мою личную жизнь, нѣтъ, будьте осмотрительнѣе. Я не дозволю!
   
   4. (Въ дверяхъ доказывается МЕРИ. Паркеръ бросается къ ней навстрѣчу. Джемсъ отходитъ вправо на передній плань сцены).
   ПАРШЪ (изысканно и любезно приподнимая шляпу). Захотѣли посѣтить насъ?
   МЕРИ. Да, подышать этимъ воздухомъ.
   ПАРКЕРЪ. Онъ не можетъ сравниться съ благоуханіемъ чудныхъ розъ передъ вашимъ балкономъ!
   МЕРИ. Но въ немъ живетъ энергія стали!
   ПАРКЕРЪ. Вы, какъ всегда, блещете остроуміемъ!
   МЕРИ (насмѣшливо). А вы, какъ всегда, излишней находчивостью!

(Она подвигается по проходу, останавливаясь возлѣ станковъ. Рабочіе, къ которымъ она подходитъ, почтительно приподнимаясь, кланяются. Паркеръ слѣдуетъ за ней).

   МЕРИ. Мистеръ Паркеръ, вы, вѣроятно, очень заняты. Я не хочу отнимать у васъ время, благодарю васъ, я въ провожатыхъ не нуждаясь!
   ПАРКЕРЪ. (злобно вспыхнувъ). О, да! Я очень, очень занятъ, какъ всегда. Я весьма благодаренъ вамъ, миссъ, за разрѣшеніе удалиться!
   МЕРИ. Пожалуйста!

(Паркеръ уходитъ).

   
   5. (По уходѣ Паркера, Мери подходитъ къ Джемсу. Джемсъ снимаетъ шляпу).
   МЕРИ. Здравствуйте! я давно не видѣла васъ!
   ДЖЕМСЪ (смущенно). Я отсутствовалъ два дня по семейнымъ обстоятельствамъ!
   МЕРИ. Я слышала... у васъ несчастье!
   ДЖЕМСЪ. Ушла моя жена!
   МЕРИ. Это большое горе.
   ДЖЕМСЪ. Она была хорошей хозяйкой!
   МЕРИ. Вы любили ее?
   ДЖЕМСЪ. Мы были женаты семь лѣтъ!
   МЕРИ. Дѣти?
   ДЖЕМСЪ. Мы бездѣтны!
   МЕРИ. Когда я услышала, я очень была встревожена... боялась за васъ!
   ДЖЕМСЪ. Напрасно!
   МЕРИ. Зачѣмъ за такъ рѣзко мнѣ отвѣчаете?
   ДЖЕМСЪ. Я говорю просто, какъ со всѣми!
   МЕРИ. Нѣтъ, у васъ особый, раздраженный тонъ, а я ничего, кромѣ самаго добраго...
   ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ долго разговариваете со мной, миссъ! Это вводитъ людей въ соблазнъ осуждать васъ!
   МЕРИ (вспыхнувъ). Мнѣ это все равно!
   ДЖЕМСЪ. Да, но зачѣмъ же другимъ давать поводъ къ соблазну?
   МЕРИ. Мнѣ грустно, Джемсъ, что вы такъ относитесь ко мнѣ!
   ДЖЕМСЪ. Я ко всѣмъ лицамъ стараюсь относиться одинаково!
   МЕРИ. Я думала, что вы отличаете меня нѣсколько отъ всѣхъ остальныхъ людей. Я ошиблась. Мнѣ больно. Я дорожила этимъ.
   ДЖЕМСЪ. Напрасно. Всѣ люди должны быть для меня одинаковы. Вы одарены свыше духовнымъ богатствомъ. У васъ свѣтлая душа, но... но это не поводъ, чтобы я относился къ вамъ иначе, чѣмъ къ остальнымъ людямъ, лишенныхъ этихъ даровъ. Они заслуживаютъ, быть можетъ, большей любви именно оттого, что лишены многаго!
   МЕРИ (задумчиво). Вы, можетъ быть, и правы! (измѣняя тонъ). Я ухожу. До свиданья, Джемсъ!
   ДЖЕМСЪ. Всего хорошаго!

(Мери идетъ. Едва она отошла, Джемсъ быстро оборачивается и дѣлаетъ нѣсколько шаговъ.).

   ДЖЕМСЪ. Миссъ...

(Мери останавливавшая, смотрятъ вопросительно).

   ДЖЕМСЪ (смущенно.) Я... я хотѣлъ... я вспомнилъ о рожденіи свыше. Но вы, вѣроятно, хорошо помните сами!
   МЕРИ (ласково). Благодарю васъ... я знаю!

(Уходитъ).
(При ея уходѣ Джемсъ отходитъ и садится вправо на авансценѣ, опустивъ внизъ голову,).

   
   6. ЛЕННЪ (подходитъ къ нему.) Я кончилъ работу. Хотите взглянуть?
   ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ, поднялъ голову). Да, да! Хорошо! Впрочемъ, послѣ успѣетъ!
   ЛЕННЪ. Можно поболтать съ вами?
   ДЖЕМСЪ (разсѣянно). Отчего же!
   ЛЕННЪ. А вѣдь она чертовски хороша, дочь хозяина!
   ДЖЕМСЪ. Не замѣтилъ!
   ЛІЕНЪ. Развѣ вы равнодушны къ женскимъ, прелестямъ?
   ДЖЕМСЪ. Не придаю имъ особаго значенія?
   ЛЕННЪ. А я такъ, напротивъ,очень люблю разглядывать хорошенькихъ женщинъ. Это одно изъ удовольствій жизни!
   ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Вы никогда не испытывали проклятія плоти, Леннъ?
   ЛЕННЪ. Проклятія? О, нѣтъ! Одно удовольствіе! Проклятіе, это что-то отжавшее и никому на нужное. Я упразднилъ для себя всѣ проклятія и оставилъ одни удовольствія!
   ДЖЕМСЪ. И вамъ никогда не хотѣлось сказать: "замолчи" своей плоти?
   ЛЕННЪ. О, нѣтъ! Зачѣмъ? Напротивъ, всегда скажу, "говори, милая, говори!" Зачѣмъ ей молчать, когда ея разговоръ доставляетъ столько удовольствія?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, нѣтъ, это страшное мученіе. Считать себя преодолѣвшимъ, свободнымъ... и вдругъ... Или оно непобѣдимо, это проклятіе?
   ЛЕННЪ. Вы оттого такъ мрачно настроены, что отъ васъ удрала жена?
   ДЖЕМСЪ. Ахъ, нѣтъ!
   ЛЕННЪ. Но, послушайте! Вѣдь это же вздоръ. Что такое жена? пренепріятное бремя! Съ сварливой не жизнь, а адъ! Отъ добродѣтельной непремѣнно упреки и слезы. Добродѣтельная женщина весьма слезлива!
   ХИЛЛЪ (первому рабочему.) Какъ Леннъ напѣваетъ мастеру!
   1-й РАБОЧІЙ. Перемѣнилась ролями. Теперь Леннъ сталъ проповѣдникомъ!
   ЛЕННЪ. Женщинъ на землѣ много, и нѣтъ ничего лучше свободы выбора. Ни ада, ни слезъ... и одно удовольствіе... Развѣ это не прелесть? Я очень доволенъ, что никакимъ бременемъ не обременилъ себѣ плечъ. Ни сварливымъ, ни слезливымъ.
   ДЖЕМСЪ (улыбаясь). У васъ, не скажу, чтобы правдивая, но своеобразная точка зрѣнія.
   ЛЕННЪ. Несложная и очень веселая. Жить съ нею привольно. А вы вѣдь и не пьете?
   ДЖЕМСЪ. Пилъ когда то въ своей ветхой жизни и бросилъ.
   ЛЕННЪ. Мнѣ васъ жаль. Вы лишены одного изъ лучикъ наслажденій!
   ДЖЕМСЪ. Не думаю.
   ЛЕННЪ. Увѣряю васъ. Я знаю. Вы опираетесь.во всемъ на Писаніе. Я тоже читалъ. Тамъ въ одномъ мѣстѣ сказано: не упивайтесь виномъ! Значитъ, не напивайтесь до пьяна. Но это не значитъ вовсе не пить. Даже наоборотъ. Напримѣръ, благоразумный стаканчикъ-другой портеру въ хорошей компаніи очень пріятно, и полезно даже для желудка. Испробуйте!
   ДЖЕМСЪ (смѣясь). Ха-ха-ха! Я не страдаю желудкомъ!
   ЛЕЙНЪ. Въ такомъ случаѣ на вашу долю останется одно пріятное!
   ДЖЕМСЪ. Вы комикъ, ха-ха-ха!
   ЛЕННЪ. Я человѣкъ смѣшной, ха-ха! Послушайте... Но вѣдь смѣяться, право же, лучше, чѣмъ плакать!
   ДЖЕМСЪ. Ха-ха-ха-ха!
   ЛЕННЪ. Видите, и вамъ весело стало! Я очень радъ! Я буду продолжать! Можно?
   ДЖЕМСЪ. Если для васъ это интересно!
   ЛЕННЪ. А вамъ?
   ДЖЕМСЪ. Я слушаю безъ скуки!
   ЛЕННЪ. Что касается до меня, то я предпочитаю упиваться. Удивительно пріятное состояніе. Сначала тепло разольется по жиламъ, потомъ стукнетъ сердце, потомъ что то зашумитъ, защекочетъ и предметы начинаютъ качаться изъ стороны въ сторону какъ шальные, ха-ха-ха! Небо свалится на землю, земля поползетъ къ небесамъ! Вы никогда не испытывали ничего подобнаго?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, ха-ха-ха!
   ЛЕННЪ. Вы совсѣмъ младенецъ. Не знаете самаго главнаго. Вотъ тутъ то и начинается блаженство и дѣлается все равно! Жена сбѣжала -- все равно! Полюбила женщина -- все равно! Измѣнила женщина -- все равно! Голову себѣ разбилъ -- и это все равно!
   ДЖЕМСЪ. Ну, если голову разбить, я думаю, тогда не все равно!
   ЛЕННЪ. Увѣряю васъ, я нѣсколько разъ разбивалъ -- и ничего. Сдѣлаютъ перевязку въ больницѣ, немного поболитъ -- и опять все равно!
   ДЖЕМСЪ. Не знаю, удивляться вамъ, порицать... или завидовать!
   ЛЕННЪ. А самое: интересное -- пропить что нибудь! Превесело! Я какъ-то пріобрѣлъ себѣ часы. Великолѣпнѣйшіе... Былъ въ восторгѣ... А черезъ два дня пропилъ. Пропить цѣнную вещь... Увѣряю васъ, я былъ еще въ большемъ восторгѣ, чѣмъ когда покупалъ эти часы,
   
   7. (Входитъ МЕРИ),
   МЕРИ. Я позабыла здѣсь мой зонтикъ.

(Леннъ отходитъ къ рабочимъ).

   ДЖЕМСЪ (подавая зонтикъ). Вотъ онъ!
   МЕРИ. Вы не придете сегодня въ контору около девяти?
   ДЖЕМСЪ. Врядъ ли.
   МЕРИ. Я бы хотѣла поговорить съ вами.
   ДЖЕМСЪ. Я... нѣтъ, я не могу прійти. Да, я такъ думаю...
   МЕРИ. Вы огорчите меня.
   ДЖЕМСЪ. Я позволю себѣ дать вамъ одинъ совѣтъ, миссъ... За зонтикомъ было можно послать кого-нибудь!
   МЕРИ (вспыхнувъ). Вы забываетесь!
   ДЖЕМСЪ. Я человѣкѣ грубый!
   МЕРИ. Вы не цѣните и не стоите моей доброты!
   ДЖЕМСЪ. Я -- скверный, я знаю, я самаго дурного мнѣнія о себѣ!
   МЕРИ. Но дѣло сейчасъ не въ этомъ,
   ДЖЕМСЪ. Здѣсь много любопытныхъ.
   МЕРИ (взволнованно) О, Джемсъ, если... вы... Если вы... но впрочемъ... Прощайте, Джемсъ... (быстро уходя).
   
   8. (Джемсъ стоитъ съ растерявшимся видомъ. Къ нему подбѣгаетъ Леннъ).
   ЛЕННЪ. Она, кажется, разсердилась?
   ДЖЕМСЪ (упавшимъ голосомъ). Не знаю.
   ЛЕИНЪ. Глаза у нея горѣли, какъ уголья въ жаровнѣ!
   ДЖЕМСЪ. Она всегда говоритъ очень оживленно!
   ЛЕННЪ. Горячая, значитъ! Это хорошо, что за толкъ, если человѣкъ -- рыба. Особенно, женщина... Терпѣть не могу!
   ДЖЕМСЪ (порывисто охватываетъ Ленна за плечо). Леннъ, Леннъ!
   ЛЕННЪ. Что съ вами? Вы поблѣднѣли?
   ДИМСЪ (съ трудомъ превозмогая волненіе,). Такъ... ничего... у меня бываютъ головокруженія, (вдругъ натянуто веселымъ голосомъ). Да... вспомнилъ! Такъ вы утверждаете, что портеръ очень полезенъ! Ха-ха!
   ЛЕННЪ. Чрезвычайно. Великолѣпное средство отъ всѣхъ болѣзней.
   ДЖЕМСЪ. Въ самомъ дѣлѣ? А не попробовать ли и мнѣ?? Какъ вы думаете? Ха-ха! Распить съ вами стаканчикъ-другой?
   ЛЕННЪ. Другъ, дорогой другъ!
   ДЖЕМСЪ. для исцѣленія, ха-ха-ха! Для исцѣленія!
   ЛЕННЪ. Я всегда говорилъ, что вы превосходный человѣкъ. Мы это можемъ сдѣлать сейчасъ, послѣ смѣны вахты.
   ДЖЕМСЪ. Земля... вы знаете, Леннъ? Надъ ней тяготѣетъ проклятіе. Земля -- это плоть наша. Haшe проклятіе!
   ЛЕННЪ. Что за вздоръ? Просто плоскость на кругломъ шарѣ, гдѣ пьютъ и веселятся!
   ДЖЕМСЪ. И зачѣмъ ей, плоской, низменной землѣ лѣзть за небо? Пусть остается на своемъ мѣстѣ внизу.
   ЛЕННЪ. Я и самъ ее всегда уговариваю: не лѣзь, не лѣзь! Нѣтъ, упрямая, все лѣзетъ. Ей что то тамъ очень нравится, на небесахъ!
   ДЖЕМСЪ. Вотъ когда небо свалится на землю -- это жутко. Это, я думаю, жутко, Леннъ?
   ЛЕННЪ. Нисколько, Земля и не почувствуетъ, оно легкое, вѣдь небо!
   ДЖЕМСЪ. А что, если спуститься въ адъ, въ преисподнюю, въ самую бездну?
   ЛЕННЪ. Что въ, можно и въ адъ. Я человѣкъ покладливый. Въ адъ -- такъ въ адъ,-- все равно!
   ДЖЕМСЪ. Все равно, ха-ха-ха! Оно мнѣ нравится, ваше "все равно". Это... это имѣть смыслъ. Чтобы уйти отъ себя... отъ плоскости, отъ своего проклятія. Уйти... уйти... Вѣдь это хорошо, когда вдругъ все равно! Пропасть, и все равно!
   ЛЕННЪ. Эхъ, пусть весь міръ хоть пропадетъ и то все равно!
   ДЖЕМСЪ. Сгинуть! Пропасть! Уйдемъ въ это проклятіе, Леннъ, пропадемъ!
   ЛЕННЪ. Пропадемъ! Все равно!

(Свистокъ).

   
   9. ЛЕННЪ. Смѣна. (отходитъ).

(Въ среднюю дверь входятъ рабочіе, новый дежурный мастеръ. Онъ подходитъ къ Джемсу, здоровается.).

   ДЖЕМСЪ. Все благополучно. Поврежденій никакихъ. Вотъ очередной описокъ работъ (протягиваетъ бумагу). Въ заказѣ Рудзоновъ произошла задержка отъ недоставленнаго въ свое время матеріала изъ контора. (Мастеръ, принявъ бумагу, идетъ къ станкамъ).
   ДЖОНЪ. Эхъ, вотъ такъ усталъ!
   ХИЛЛЪ. Пріятно теперь обѣдать съ добродѣтельной женой!
   ДЖОНЪ. Не смѣйтесь.
   ХИЛЛЪ. Нѣтъ, это я такъ! У меня у самаго жена предобродѣтельная!

(Джемсъ стоитъ, опустивъ голову).

   ЛЕННЪ (подбѣгая къ нему). Вотъ и я!
   ДЖЕМСѢ (вздрогнувъ). Что вы такъ замѣшкались, или бездны испугались? Преисподней... Ха-ха!..
   ЛЕННЪ. Что вы? Она -- премилая дама! Я готовъ!
   ДЖЕМСЪ (надвинувъ на лобъ шляпу). Идемъ!

ЗАНАВѢСЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

(Простая комната, вродѣ столовой. Обстановка; буфетъ, стулья, посреди обѣденный столъ, у стѣны сбоку диванъ. Простой письменный столъ, на немъ лампа, книгу, одна въ кожаномъ переплетѣ. Двѣ двери -- одна средняя и одна боковая справа. Изъ открытой средней двери видна небольшая опрятная прихожая).

   1. БЕТСИ (зажигаетъ лампу, спускаетъ сторы).
   БЕТСИ. Около четырехъ, а уже темно. Пора бы Джемсу проснуться.

(Звонокъ у наружной двери. Бетси идетъ открыть).

   
   2. (Бетси возвращается въ комнату въ сопровожденіи ВЭНЪ).
   ВЭНЪ. Здравствуйте, здравствуйте. Ахъ, и туманъ. Въ двухъ шагахъ ничего не видно. Какъ поживаете? Какія новости?
   БЕТСИ. Все то же!
   ВЭНЪ. Тяжело вамъ?
   БЕТСИ. Радости мало.
   ВЭНЪ. Отъ Анны есть извѣстіе?
   БЕТСИ. Письмо получили сегодня.
   ВЭНЪ. Ахъ, вотъ... О чемъ же пишетъ? Хочетъ вернуться?
   БЕТСИ. Хочетъ.
   ВЭНЪ. Ну, слава Богу! Вы рады?..
   БЕТСИ. Да, я бы очень хотѣла. Что это за жизнь! Семья разбита! Бросила семью. А зачѣмъ? Сынъ мой никогда и ни въ чемъ ее не обижалъ, всегда былъ справедливъ. Характеръ у нея вздорный, строптивый, но я ее все же люблю. Она трудолюбивая женщина и хорошая хозяйка. А главное -- нельзя разрушать семью: это Господнее строительство!
   ВЭНЪ. Хорошо, что дѣтей нѣтъ. Но все устроится по прежнему. Богъ услышитъ вашу молитву. Вы знаете, Господь любитъ молитву матери. А что же онъ? Что сынъ вашъ?
   БЕТСИ. Я еще съ нимъ не говорила.
   ВЭНЪ. Въ что же,-- хороши, значитъ, письма? А знаете, есть злые люди, которые радуются вашему несчастью. Вотъ первые -- семейство Томсонъ: радуются, радуются. Старуха просто трясется отъ радости. Такъ ей и надо, такъ и надо -- это про васъ такъ она говоритъ, старая колдовка.
   БЕТСИ. Богъ съ нею.
   ВЭНЪ. Я тоже думаю, что Господь каждому воздастъ по дѣламъ его. Но что намъ до другихъ? Главное -- не осуждать. Великій грѣхъ осуждать. У Харденовъ -- слышали? Джекъ собирается уйти отъ родителей. Поссорился съ отцемъ.
   БЕТСИ. Какое несчастье!
   ВЭНЪ. Да, да. Но это она, она во всемъ виновата, мать. Она никогда не умѣла вести дѣтей, держать ихъ въ повиновеніи, никогда!
   БЕТСИ. Господь съ нею. Что намъ до того!
   ВЭНЪ. Вы правы. Но дѣламъ своимъ она и получила. Теперь и плачь! А намъ то что за дѣло? Главное -- не осуждать. А вы слышали? Жена у Джона, говорятъ, такъ влюбилась, такъ влюбилась... и знаете въ кого?
   БЕТСИ. Ахъ, дорогая, право же...
   ВЭНЪ. Молчу, молчу... Дѣйствительно: не осуждай, не будешь осужденъ. Но какъ же, подумайте... Эта драная кошка влюбилась! Во какъ же не осудишь? Нужно имѣть каменное, нечеловѣческое сердце. А Синджены? Совсѣмъ на краю разоренія!
   БЕТСИ. Несчастные.
   ВЭНЪ. Впрочемъ, такъ надо было ожидать. Они никогда не умѣли справляться съ деньгами. Расходъ всегда превышалъ приходъ. Она -- мотовка, мотовка страшная. Ахъ, о вотъ я опять осуждаю. Но какъ же быть, во какъ же быть, дорогая моя, я васъ спрашиваю, когда она мотовка?
   БЕТСИ. Могу я предложить вамъ чаю? Онъ готовъ!
   ВЭНЪ. Нѣтъ, нѣтъ, благодарю. Меня ждутъ дома, и тороплюсь, простите. Ахъ, вотъ забыла... самое интересное. Джонъ пропилъ кольцо своей жены, которымъ она такъ гордилась. Съ аметистомъ.
   БЕТСИ. Какая жалость.
   ВЭНЪ. Нисколько. Я такъ очень рада, очень. Она слишкомъ хвасталась этимъ кольцомъ. Вотъ я опять... Но вы скажите-какъ же тутъ не осуждать, когда столько дряни развелось по всей землѣ? Нужно имѣть терпѣніе каменное, увѣряю васъ! Однако, дорогая, прощайте, тороплюсь! А вы... а вы... когда я буду за дверями, прошу меня не осуждать!

(Бетси идетъ проводить ее и возвращается. Изъ боковой двери входитъ Джемсъ, лицо его блѣдное, видъ утомленный).

   
   3. БЕТСИ. Ты отдохнулъ? Я очень безпокоилась за тебя.
   ДЖЕМСЪ. Напрасно (садится у письменнаго стола).
   БЕТСИ. Чай готовъ. Хочешь, я принесу?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ.
   БЕТСИ. Такъ нельзя, дорогой мой. Ты совсѣмъ заболѣешь!
   ДЖЕМСЪ. Не бойтесь, мама. Если вы опасаетесь, что вамъ придется хоронить меня, то не боитесь. Я еще поживу,
   БЕТСИ (нерѣшительно). Я получила письмо отъ Анны.
   ДЖЕМСЪ. А-а-а-а-а!
   БЕТСИ. Хочешь прочесть?
   ДЖЕМСЪ. Зачѣмъ? Вы мнѣ разскажете содержаніе.
   БЕТСИ. Она хочетъ вернуться.
   ДЖЕМСЪ. То же? Двери дома для нея не были заперты ни раньше, ни теперь. Но она знаетъ мои условія? Она согласна?
   БЕТСИ. Нѣтъ.
   ДЖЕМСЪ. Тогда о чемъ же можетъ быть рѣчь?
   БЕТСИ. Джемсъ, ты требуешь непосильнаго.
   ДЖЕМСЪ. Я требую справедливаго. Она открыто взвела клевету на меня и запятнала имя дѣвушки. Она такъ же открыто должна снять эту клевету.
   БЕТСИ. Какъ же та не понимаешь, Джемсъ, это для нея это ужасно! Итти заявлять о своей неправдѣ открыто... Это ужасно для женской гордости.
   ДЖЕМСЪ. Не понимаю. Можетъ быть, оттого, это вообще женщины какъ то думаютъ и чувствуютъ совсѣмъ по иному... Но это такъ ясно.. Не понимаю, Солгать -- не унизительно, а сказать, это я солгала унизительно. Не понимаю. Для меня унизительно -- первое: во второмъ уже присутствуетъ правда, а потому уже и унизительнымъ оно быть не можетъ.
   БЕТСИ. Джемсъ, пожалуй ее.
   ДЖЕМСЪ. Я и жалѣю. Ее ранила ревность и довела до безумія. Совѣсть ранена. Ревность -- чувство рабское. Здоровая совѣсть съ всю ужиться не можетъ.
   БЕТСИ. И поступи снисходительно и отнесись мягко, сынъ мой!
   ДЖЕМЪ. Я такъ и отношусь. Если она вернется, она не услышитъ, отъ меня никогда ли одного упрека. Нѣжностью я вообще не отличался, а теперь, послѣ всего происшедшаго, считалъ бы это даже лицемѣріемъ. Но все, это можетъ дать женщинѣ другъ, братъ, заботливый мужъ,-- все это она получитъ отъ меня.
   БЕТСИ. Джемсъ, я прошу тебя, дорогое дитя мое, для твоей старой матери сдѣлай такъ. Джемсъ, подумай! Я столько лѣтъ честно прожила съ твоимъ отцомъ. Нашъ союзъ былъ такимъ честнымъ, Богомъ хранимымъ... и вдругъ... (со слезами). Мой сынъ, мой единственный сынъ безъ семьи. Пожалѣй мои старыя слезы, прости ее... прими безъ всякихъ условій (плачетъ).
   ДЖЕМСЪ. Не плачьте, мама. Эти слезы унижаютъ васъ. Вы хотите противиться правдѣ. Правда не можетъ ни для кого быть нарушена. Клевета, взведенная открыто, должна быть снята открыто. Это безповоротно, мама!
   БЕТСИ (съ грустью). Ея рѣшеніе такъ же безповоротно, О, какъ мнѣ тяжело! Джемсъ, наконецъ, не ради ней... ради тебя самого прошу. Вѣдь все, что сейчасъ съ тобой, всѣ это отъ тоски. Ты пьешь! Подумай, какой ужасъ! какой ужасъ! все это, все отъ этихъ событій!
   ДЖЕМСЪ (взволнованно). Нѣтъ, нѣтъ, мама, не думай такъ. Это, очевидно, мой путь! Хотя, не скрою, событія на меня подѣйствовали... особенно, когда... (горько усмѣхаясь) судилъ меня синедріонъ. Но все же это, быть можетъ... было только толчкомъ, не причиной. Вихрь налетѣлъ на меня, дорогая мама... Знаете, видѣли вы столбы пыли, взметенные вихремъ? Какъ бѣшено крутятся тамъ песчанки!.. Вотъ я сейчасъ одна изъ тѣхъ песчинокъ, мама. Это пройдетъ, конечно, мама, иначе... (съ нервной силой) нѣтъ, нѣтъ, это должно пройти! (упавшимъ голосомъ.). Но сейчасъ... я болѣнъ, мама! Я одна изъ песчинокъ въ вихрѣ.
   БЕТСИ (потрясенная). Ахъ... (прижавъ его голову къ своей груди, тихо плачетъ.).

(Звонокъ. Бетси, отеревъ быстро слезы, идетъ отворять. Джемсъ продолжаетъ сидѣть, не двигаясь, съ поникшей голевой).

   
   4. (Входитъ Бетси. За ней, немного погодя, ПИТЕРЪ СМОЛЛЪ и ВИЛЬЯМЪ ЧАРНОКЪ.)
   БЕТСИ (подойдя къ Джемсу, тихо). Братья пришли навѣстить тебя!
   ДЖЕМСЪ (поднявъ голову). А... добро пожаловать!
   
   5. (Входятъ ПИТЕРЪ и ЧАРНОКЪ).
   ЧАРНОКЪ. Здравствуйте, любезный братъ!
   ПИТЕРЪ. Здравствуйте, братъ Джемсъ.

(Джемсъ молча пожимаетъ имъ руки).

(Садятся. Нѣкоторое время молчаніе.).

   ЧАРНОКЪ. Мы пришли по порученію общины навѣстить васъ. Васъ не видно въ собраніяхъ. Вѣдь если вы отлучены на время отъ духовнаго единенія съ нами, зачѣмъ же избѣгать общихъ собраній? Вы знаете, сказано: "не избѣгайте собраній".
   ПИТЕРЪ. Какъ поживаете?
   ДЖЕМСЪ. Плохо.
   ПИТЕРЪ. Видъ у васъ, дѣйствительно, нехорошъ.
   ДЖЕМСЪ. По грѣхамъ моимъ.
   ЧАРНОКЪ. А вы покайтесь.
   ДЖЕМСЪ (съ усмѣшкой). Передъ вами?
   ЧАРНОКЪ. Такъ написано: "признайтесь другъ другу въ проступкахъ и молитесь другъ за друга объ исцѣленіи".
   ДЖЕМСЪ. Не имѣю склонности къ покаянію сейчасъ передъ вами.
   ЧАРНОКЪ. Напрасно, напрасно. Это въ васъ духъ гордыни. Не передъ нами, передъ Господомъ. Господъ слышитъ всегда голосъ вѣрующаго изъ народа Божія, хотя отпавшаго. Господь милосердъ.
   ДЖЕМСЪ. Я и найду часъ и время мое.
   ПИТЕРЪ (мягко и скорбно). Вы можете его пропустить. Вы не на стражѣ....
   ДЖЕМСЪ. Да. Это страшно.
   ПИТЕРЪ. Жизнь вѣрующаго должна бить праведной.
   ДЖЕМСЪ. Я знаю, вы искренни, Питеръ. Суровы, но искренни. Знаю, вамъ легче отрубить себѣ руку, чѣмъ взять папиросу или стаканъ вина. Но крика, крика къ Богу изъ бездны -- вамъ не понять!
   ПИТЕРЪ. Ея не должно быть.
   ДЖЕМСЪ (съ тоской). Не должно... но она есть (взволнованно.). Теперь я блуждаю по дорогамъ блудного сына и питаюсь отбросами. А когда вернусь домой -- о... меня встрѣтятъ такимъ пиромъ, о которомъ вы никогда не будете имѣть понятія.
   ЧАРНОКЪ (обиженно). Мы читали въ Писаніи...
   ДЖЕМСЪ. Только питали... Вы не знаете дорогъ блудного сына, вы не блуждали по его путямъ. Да и вообще ничего не знаете о путяхъ. Вы замуравлены въ каменной стѣнѣ и сами закаменѣли замуравленные.
   ЧАРНОКЪ (ехидно). Возлюбленный братъ, вы по прежнему страдаете своимъ высокомѣріемъ. Я напоминаю вамъ: "Богъ со смиреннымъ" -- написано.
   
   6. (Бетси вноситъ подносъ съ чашками чая, ставитъ на круглый обѣденный столъ).
   БЕТСИ. Прошу васъ (уходитъ въ боковую дверь).
   
   7. (Всѣ садятся вокругъ обѣденнаго стола).
   ЧАРНОКЪ (внезапно увидѣвъ пепельницу съ папиросами). У васъ кто то куритъ. Надѣюсь, не вы, дорогой братъ?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, это я!
   ЧАРНОКЪ (язвительно). Это печально. Не знаю... мнѣ такъ передавали... Я не повѣрилъ, конечно... но... но васъ, будто, видѣли въ кафе... за стаканомъ вина...
   ДЖЕМСЪ. Да, я пью вино!
   ЧАРНОКЪ. Не можетъ быть?! О, ужасъ, ужасъ! Нашъ дорогой, нашъ бѣдный братъ! И, можетъ быть, Васъ довели ваши безуміе и легкомысліе. Я не смѣю даже подумать... волоса дыбомъ становятся на головѣ сокрушается сердце. И, можетъ быть?!
   ДЖЕМСЪ (усмѣхаясь). Вы слишкомъ любопытны, хотите проникнуть во всѣ тайны моего паденія, проползти во всѣ щели, ха-ха-ха. Отъ излишнихъ познаній наступаетъ скоро старость! Брату Питеру это уже напрасно, но для васъ... Вы еще человѣкъ молодой,-- къ нему торопиться!
   ЧАРНОКЪ (злобно и сдержанно смѣясь). Вы въ шутливомъ настроенія.
   ДЖЕМСЪ. Это вы такъ развеселили меня. Какъ поживаетъ ваша жена?
   ЧАРНОКЪ. Благодареніе Создателю, хорошо. Хотя въ послѣднее время стала прихварывать.
   ДЖЕМСЪ. Вы вѣдь не любите вашей жены?
   ЧАРНОКЪ. Я люблю ее, какъ драгоцѣннѣйшій сосудъ, какъ сонаслѣдницу царства небеснаго. Такъ написано.
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, вы не любите ее.
   ЧАРНОКЪ (заносчиво). Кто можетъ утверждать?
   ДЖЕМСЪ. Я утверждай.
   ЧАРНОКЪ. Я бы попросилъ подтвердить ваши слова доказательствами!
   ДЖЕМСЪ. Правда, вы обращаетесь съ вашей женой до приторности сладко.
   ЧАРНОКЪ. Я обращаюсь ласково, согласно тому, какъ написано.
   ДЖЕМСЪ. Но я случайно былъ свидѣтелемъ вашей мягкой жестокости.
   ЧАРНОКЪ (сдержанно). Жестокости?
   ДЖЕМСЪ. Какъ-то, проходя мимо вашего дома... Погода была убійственная, дождь и пронзительный вѣтеръ. У дверей вашего дома стояла женщина вся въ слезахъ -- это была ваша жена. Рыдая, она разсказала, что вы цѣлый часъ не отпирали ей дверь оттого, кто она опоздала на четверть часа домой.
   ЧАРНОКЪ. Что же? Она получила должное наказаніе за то, что ослушалась мужа: Такъ написано: "жена да учится въ безмолвіи со всякой покорностью".
   ДЖЕМСЪ. Не знаю, не знаю... но я никогда не забуду этой женщины подъ дождемъ и вѣтромъ, въ слезахъ. Я не могъ послѣ того безъ содраганія слышать вашихъ приторно-ласковыхъ словъ, обращенныхъ къ ней.
   ЧАРОНКЪ. Вы согрѣшили вкупѣ,-- напоминаю вамъ,-- замѣчая сучокъ въ глазу брата своего.....
   ДЖЕМСЪ. И не видя въ своемъ бревна... Нѣтъ, нѣтъ, я знаю о немъ; не безпокойтесь! Я хочу васъ спросить еще объ одномъ, благо пришелъ такой часъ и наступило время. Помнится, какъ-то на проповѣди вы громили всѣ зрѣлища.
   ЧАРНОКЪ. Я нахожу ихъ и теперь бѣсовскими дѣйствіями, и дѣти Божіи не должны посѣщать ихъ.
   ДЖЕМСЪ. Я вскорѣ какъ то случайно зашелъ посмотрѣть картины синематографѣ и увидалъ васъ тамъ.
   ЧАРНОКЪ (смущенно). Я...
   ДЖЕМСЪ. Вы очень тогда испугалась и хотѣла остаться незамѣченнымъ, я исполнилъ ваше желаніе, прошелъ мимо, какъ бы не видя васъ.
   ЧАРНОКЪ. Я... я былъ тамъ для дѣтей, не для себя, конечно! Мнѣ сказала, что будутъ показываться картины библейскаго содержанія. Я думалъ, это полезно для дѣтей. Меня обманули.
   ДЖЕМСЪ. Тамъ были очень смѣшныя картины.
   ЧАРНОКЪ. Гнусная и гадкія.
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, просто смѣшная. Я отъ души хохоталъ, а такіе, вѣроятно, и ваши дѣти. А также смѣяться хотѣлось, должно быть, и вамъ отчего не быть искреннимъ? Если для Бога,-- ему не нужны притворная добродѣтели.
   ЧАРНОКЪ. Что вы этимъ хотите сказать?
   ДЖЕМСЪ. Я не вѣрю вамъ. Къ чему вы прими ко мнѣ съ фальшивыми выраженіями братскихъ чувствъ. Вы первый подняли голосъ за мое отлученіе!
   ЧАРНОКЪ. Васъ отлучили временно и частично, но не совсѣмъ.
   ДЖЕМСЪ. Все равно. Вашъ голосъ балъ первый и первый брошенный камень-отъ васъ. Къ чему же теперь стараться убѣдить меня и себя въ искренности братскихъ чувствъ, ненужныхъ ни мнѣ, ни вамъ, я васъ освобождаю отъ этого лицемѣрія!
   ЧАРНОКЪ (блѣдный, сдерживая злобу) На ваши оскорбленія, дорогой братъ, я отвѣчаю вамъ прошеніемъ и высыпаю вамъ на голову горячіе уголья, какъ написано.
   ДЖЕМСЪ. Угли, должно быть, ужё остыли, такъ какъ не опалили даже моихъ волосъ. (Питеру). Что же, милѣйшій Питеръ, вы все молчите? Скажите же что-нибудь!
   ПИТЕРЪ (серьезно). Не полезно не это!..
   ДЖЕМСЪ (съ грустью). Вы нравы, все это не полезно.
   ПИТЕРЪ. Любовь убита.
   ДЖЕМСЪ (вздрогнувъ). Что?
   ПИТЕРЪ. Я говорю -- любовь убита... Я... я хочу найти въ сердцѣ моемъ любовь къ вамъ и... и не нахожу ничего, кромѣ вражды и презрѣнія. A я долженъ любить васъ, долженъ. Такъ повелѣлъ мнѣ мой Господь. Мнѣ больно невыразимо. Простите, я молчалъ, но когда вы спросили меня... простите.
   ДЖЕМСЪ (опустивъ голову). Что мнѣ отвѣтить вамъ? Вы ударили меня въ сердце!
   ПИТЕРЪ (все больше и больше загораясь возбужденіемъ). Я не могу остаться здѣсь, простите. Мнѣ домъ вашъ кажется обиталищемъ смерти. Я вижу изъ каждаго угла протянутое жало грѣха. Я вижу съ потолка спускающійся смертоносной мечъ. Пламя вѣчнаго огня пожретъ это логовище грѣха въ послѣдній страшный часъ страшнаго послѣдняго суда. Мое старое сердце въ ужасѣ обливается кровью. Я долженъ молиться... я долженъ много молиться, чтобы Господь послалъ снова любовь въ мое старое ожесточенное сердце. Я не хочу презирать васъ и не могу любить. Я оставляю вашъ домъ.
   ЧАРНОКЪ. А все же, возлюбленный, бѣдный братъ нашъ, заблудшая овца Божьяго стада, отпавшее дитя народа Божія, не понимаю вашей совѣсти. Покайтесь, примиритесь съ Господомъ.
   ПИТЕРЪ. Прощайте, Джемсъ, я не могу назвать васъ больше братомъ.
   ДЖЕМСЪ. Прощайте, Питеръ. Я уважаю васъ.

(Питер и Чарнокъ уходятъ. Джемсъ, проводивъ ихъ до до двери, по уходѣ ихъ, какъ бы въ изнеможеніи, прислоняется головой къ косяку).

   
   7. Изъ боковой двери выходитъ МАТЬ. Подойдя къ нему, тихо трогаетъ его за плечи)
   БЕТСИ. Джемсъ, что съ тобой? Я хотѣла пойти къ сосѣдкѣ. У нея больная дѣвочка: она просила посидѣть. Но теперь не дойду. Что съ тобой?
   ДЖЕМСЪ (оправляясь, отходитъ къ обѣденному столу, садится). Ничего. Я просто усталъ. Вы знаете, я почти не спалъ сегодня. Дневной сонъ не полезенъ. Да и слишкомъ мало его было (Съ натянутой веселостью) для такого молодца, какъ сынъ вашъ, мама.
   БЕТСИ (подойдя къ нему, задушевнымъ голосомъ). Джемсъ...

(Его голова вдругъ упадаетъ безпомощно на столъ, и плечи вздрагиваютъ отъ беззвучныхъ рыданій).

   БЕТСИ (садясь возлѣ, нѣжно гладитъ его волосы). Мое бѣдное... маленькое дитя... когда ты былъ малъ, я качала тебя въ колыбели... а ты плакалъ тогда... мое бѣдное, маленькое дитя... Ты сталъ бѣгать рѣзвымъ малюткой, падалъ и расшибался... и плакалъ, бѣдное, маленькое дитя. И теперь... и теперь.... уже сильный мужчина... уже съ бородой... уже женатъ (не въ силахъ удержать подступающихъ слезъ, прижимаетъ его голову къ своей груди). Ахъ, Джемсъ!... мой милый сынъ... Мое бѣдное, маленькое дитя!
   ДЖЕМСЪ (преодолѣвая волненіе). Мама, вы хотѣли... вы говорили.... къ сосѣдкѣ. У нея больная дѣвочка... Ступайте туда, мама.
   БЕТСИ (нерѣшительно.). А ты?
   ДЖЕМСЪ. Мнѣ будемъ легче одному. Я буду размышлять одинъ... и отдохну.
   БЕТСИ (вставая). Господь съ гобой. Я пройду черезъ кухню и дверь запру на ключъ. Если захочешь уйти, выйдешь черезъ наружную, а ключъ возьмешь съ собой.
   ДЖЕМСЪ. Хорошо.
   БЕТСИ (идетъ къ боковой двери). Останавливается, глядитъ на Джемса печальнымъ заботливымъ взглядомъ.) Господь да сохранитъ пути твои, мой милый сынъ. Бѣдное... маленькое дитя! (уходитъ).
   
   8. (Джемсъ идетъ къ письменному столу. Открываетъ большую книгу. Углубляется въ чтеніе.).

(Звонокъ у наружной двери,).

   ДЖЕМСЪ (досадливо). Ахъ!..

(Идетъ тяжелыми медленными шагами. Входитъ въ переднюю. Слышно, какъ отворяется наружная дверь. Возгласы: "Джемсъ!" -- "Миссъ Мери!").

   
   9. (Входитъ МЕРИ въ шляпѣ и планѣ, за нею Джемсъ).
   МЕРИ (смущенно и торопливо). Я пріѣхала въ кэбѣ, не на своей лошади. Туманъ непроницаемый.
   ДЖЕМСЪ. Чтобы пріѣхать сюда, вы солгали?
   МЕРИ (сконфуженно). Нѣтъ, меня никто не спрашивалъ. А если бы спросили, я бы не отвѣтила -- и только, (взглянувъ на него). Вы больны?
   ДЖЕМСЪ. Да, я боленъ.
   МЕРИ. Я... я потому и пріѣхала. Я чувствовала, что съ вами происходитъ что то нехорошее. Скажите, что нужно? Чѣмъ помочь?
   ДЖЕМСЪ (печально улыбаясь). Такъ какъ мнѣ, какъ Іову, достались, въ удѣлъ мѣсяца суетные ночи горестныя...
   МЕРИ (нетерпѣливо). Говорите же.
   ДЖЕМСЪ. Моя болѣзнь не поддается человѣческому леченію. Вольна душа.
   МЕРИ. Но если участіе друга...
   ДЖЕМСЪ. Отъ человѣка, все равно, спасенія не бываетъ. Раны сердечныя лѣчитъ Богъ. Я радъ все же, что вижу васъ. Присядемъ.

(Она снимаетъ планъ и шляпу, оставляя ихъ на стулѣ у входа и садясь возлѣ письменнаго стола).

   ДЖЕМСЪ (взволнованно, съ сильнымъ смѣшеніемъ). Я... я хотѣлъ даже очень видѣть васъ, чтобы поговорить серьезно. Пришло время уйти мнѣ съ завода.
   МЕРИ (взглядывая испуганно). Какъ?!
   ДЖЕМСЪ (насупивъ брови). Я не росту духовно здѣсь, мнѣ тяжело. Вы... вы уже близки къ Іону, чего жаждала ваша душа. Вы будете теперь роста самостоятельно, я же уйду.
   МИРИ (опустивъ голову, говоритъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ). Если бы вы взяли ножъ и рѣзнули по моему сердцу... это... это равносильно...

(Закрываетъ лицо, плачетъ).

   ДЖЕМСЪ. Вы плачете. Это ужасно. Я не могу видѣть вашихъ слезъ. Онѣ -- бремя для меня. Я несу ихъ тяжело, поймите... Я... я освобождаю... освобождаю васъ отъ этихъ слезъ!
   МЕРИ (поднявъ взволнованное лицо, говоритъ съ глубокимъ чувствомъ) Освобождаете?! Но я... я и сама не могу отъ нихъ освободиться. Пусть это цѣпи, но я... я не хочу быть свободной отъ этихъ цѣпей.
   ДЖЕМСЪ (растроганный.). Освободиться надо. Сѣти... и цѣпи -- удѣлъ рабовъ.
   МЕРИ. Послушайте, Джемсъ. Осуждайте меня -- мнѣ все равно. Я хочу спросить васъ...
   ДЖЕМСЪ. О чемъ?
   МЕРИ. Вы... вы вернулись сегодня на разсвѣтѣ!?
   ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ, говоритъ отрывисто.). Кто сообщалъ вамъ? и для какой цѣли?
   МЕРИ. Было заявлено въ контору, что вы пропустили вашу ночную вахту, явились не совсѣмъ трезвымъ.
   ДЖЕМСЪ. Это слишкомъ мягко. Я былъ просто пьянъ.
   МЕРИ. Я не знаю... Вамъ записанъ штрафъ.
   ДЖЕМСЪ (мрачно). Все это крайне печально. Но я все таки не пойму, зачѣмъ же вамъ такъ интересоваться этимъ и... и волноваться даже.
   МЕРИ. Мнѣ больно, Джемсъ.

(Джемасъ пожимаетъ плечами, встаетъ и отходитъ).

   МЕРИ, Джемсъ, гдѣ были вы? Что съ вами было? Но только правду....
   ДЖЕМСЪ (мрачно). Вы хотите правды?
   МЕРИ. Хочу.
   ДЖЕМСЪ. Настаиваете?
   МЕРИ. Да.
   ДЖЕМСЪ. Не пугайтесь, если она будетъ рѣзкой. Я провелъ ночь съ женщинами.
   МЕРИ. Ахъ! (опускаетъ голову, закрывъ лицо руками). Зачѣмъ? Зачѣмъ вы это сдѣлали?..
   ДЖЕМСЪ. Вотъ видите. Вы пытались узнать правду. Она иногда бываетъ страшной!
   МЕРИ. Джемсъ, вы преступили законы совѣсти.... Вы оскорбила Бога... вы погубили.....
   ДЖЕМСЪ (прерывая ее). Нѣтъ, нѣтъ, оставьте. Это не сильно, когда говоритъ обличитель вотъ такъ, какъ вы сейчасъ, человѣкъ станетъ оправдываться. Непремѣнно. Въ этомъ его немощь. Но онъ все же сильнѣе своего обличителя.
   МЕРИ. Не обличать васъ хочу я...
   ДЖЕМСЪ. Лучше молчите. Пусть будетъ тихо... тихо. Вашъ молчаливый взглядъ сильнѣе обличенія. Когда вы будете молчать, заговорятъ бездушные предметы. Эти столы и стулья оживутъ. Будутъ свидѣтелями противъ меня. И уличатъ... и обликъ....
   МЕРИ. Джемсъ... я хочу, чтобы вы поняли...
   ДЖЕМСЪ. Что говорить израненному, когда онъ почти бездыханенъ? Да что для меня ваши слезы, слова, если я оскорбилъ моего Бога... Поймите если я нарушилъ завѣты Его, что для меня... что для меня всѣ!
   МЕРИ. Значитъ, важно только человѣческое; внѣшнее, форма?
   ДЖЕМСЪ. Нѣтъ, нѣтъ. Но въ этомъ случаѣ въ винѣ передъ человѣкомъ нарушилось ее только человѣческое. Моя вина сейчасъ страшнѣе. Богъ мною оскорбленъ. Слышите -- Богъ! и мнѣ кажется, я слышу сейчасъ страшныя, огненная слова. Слова пророческаго гнѣва и ужаса направленныя, какъ бы ко мнѣ: "-- Гнѣвъ надъ тобой, и погибель твоя нензбѣжна!" я чувствую голосъ Божьей любви, обращенный къ моему сердцу, а мнѣ слышатся скорбный голосъ, мнѣ говорящій: "Я усталъ миловать!" Слышите, слышите! (Голосомъ, глубоко потрясеннымъ). Сама совѣсть устала! Богъ, Богъ усталъ!
   МЕРИ (съ трудомъ). Джемсъ... Джемсъ...
   ДЖЕМСЪ. Потомъ... потомъ вотъ передъ какъ виноватъ я еще, передъ тою, съ кѣмъ провелъ ночь. Передъ блудницей, отдавшей мнѣ ночь. Носящій въ груда свѣтъ, я утверждалъ тьму. Какъ предатель, какъ воръ, содѣйствовалъ утвержденію тьмы участвовалъ въ ней какъ трусъ и подлецъ! Мои уста, могущія возстать свѣтъ, были припечатаны поцѣлуемъ блудницы, и, отвѣчая на этотъ поцѣлуй смерти, позорно, молчала моя рука, вооруженная мечемъ Божьяго Слова, висѣла, какъ мертвая плеть, и пламень святого духа погасъ въ моей груди отъ смрада моего паденія... И я кричу... и я кричу сейчасъ изъ праха... изъ бездны униженія... Но.... Но я не знаю, будетъ услышанъ голосъ мой! Боръ!.. Богъ усталъ!..
   МЕРИ. Замолчите, замолчите, Джемсъ. Я не въ силахъ болѣе слушать васъ.
   ДЖЕМСЪ. Но вы... вы самая прекрасная изъ всѣхъ женщинъ, какихъ я встрѣчалъ на землѣ. Вы, обладающая сокровищами необычайной красоты, стойте на стражѣ ихъ. Стойте.
   МЕРИ. Вы любите меня, Джемсъ! Да, да, я знай, что любите, иначе зачѣмъ перенесено столько? Вѣдь это изъ-за меня, изъ-за меня вы такъ много выстрадали, Джемсъ. Я виновата передъ вами, мнѣ такъ тяжело сознавать это.
   ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ высокомѣрны. Это нехорошо. Вы много себѣ приписываете. На вашей совѣсти нѣтъ никакой вины. Напрасно вы ее отягощаете. У всякаго свой путь. Да, я остался возлѣ васъ, чтобы помочь вамъ итти къ свѣту. Но и я, и вы -- мы были вполнѣ независимы въ своемъ выборѣ. Вы -- въ вашихъ исканіяхъ, я -- въ этой помощи. Потомъ... потомъ я былъ брошенъ на путь покушеній для испытанія твердости моего духа. Я былъ слишкомъ самонадѣянъ. Мой духъ ничтоженъ и слабъ, я предпочелъ пораженіе побѣдѣ, тюрьму -- свободѣ, смерть -- жизни! И я отступникъ, и я съ отступниками сейчасъ. Но я еще не съ міромъ, нѣтъ, и не буду съ нимъ!
   МЕРИ. Мнѣ страшно сказать вамъ... Но я должна... все равно -- я должна сказать. Я люблю васъ, Джемсъ. Если бы ради цѣломудрія.... цѣломудрія вашего... Но... но теперь зачѣмъ, зачѣмъ... когда я люблю васъ, Джемсъ.
   ДЖЕМСЪ. Опомнитесь! Ц чемъ вы говорите? Свое цѣломудріе... свое! Какое вамъ дѣло до цѣломудрія другого?
   МЕРИ. У всякаго свои пути, вы такъ сказали, Джемсъ. Я вѣрю въ это. Да, у всякаго свои. Иному черезъ цѣломудріе, иному черезъ грѣхъ.
   ДЖЕМСЪ. Молчите.
   МЕРИ. Да, черезъ грѣхъ.... Иначе... иначе я не чувствовала бы влеченія къ нему такъ неудержимо, всецѣло и.... и, не пугайтесь,-- такъ цѣломудренно, свято, потому что... потому что я люблю васъ, Джемсъ.
   ДЖЕМСЪ. Я... я не въ силахъ мыслить. Я слѣпъ. Я почти мертвъ. Вы хотите отдать свое чистое тѣло для совершенія надъ нимъ грѣха... Вы зовете меня къ убійству! Вы призываете къ самоубійству! Вы умрете! Мы умремъ вмѣстѣ. Грѣхъ порождаетъ смерть!
   МЕРИ. Нѣтъ, нѣтъ. Любовь все покрываетъ. Любовь намъ будетъ искупленіемъ. Святая, свѣтлая любовь. Два сердца станутъ однимъ! Двѣ жизни сольются въ великомъ просторѣ... Любовь -- оправданіе. Дивное чудо, святая, свѣтла... свободная любовь!
   ДЖЕМСЪ (задыхаясь). Идите... моя плоть безумна.

(Мери отходитъ къ дверямъ, берегъ стулъ, планъ и шляпу и отбрасываетъ ихъ).

   МЕРИ (взволнованнымъ, зовущимъ съ мольбой голосомъ). Джемсъ!

(Джемсъ быстро оборачивается, бросается къ ней).

   МЕРИ. Я не уйду (Въ изнеможеніи почти надаетъ ему на рука).

ЗАНАВѢСЪ.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Большая, роскошно обставленная комната. Задняя стѣна почти сплошь стеклянная, посреди дверь на большой открытый балконъ-террасу. Въ комнатѣ много цвѣтовъ и декоративныхъ растеній и пальмъ въ маіоликовыхъ роскошныхъ большихъ горшкахъ. Въ боковыхъ кулисахъ справа и слѣва по одной двери).

   1. На сценѣ УАЙТКЕДЪ и ПАРКЕРЪ.
   УАЙТКЕДЪ. Ужасно!.. Ужасно!.. Не могу, не могу примириться съ этой нелѣпостью. Нѣтъ словъ у меня. Теряюсь.
   ПАРКЕРЪ (сочувственно.). Еще бы. Это кого угодно приведетъ въ негодованіе. (Съ легкой пылкостью). А помните, мистеръ Уайткедъ? Мнѣ хочется напомнить вамъ объ одномъ обстоятельствѣ.
   УАЙТКЕДЪ (разсѣянно). О чемъ?
   ПАРКЕРЪ (язвительно). Не такъ еще давно -- какой нелѣпостью казался вамъ бракъ вашей дочери со мной?
   УАЙТКЕДЪ. Рана моя болѣзненна и безъ того. Зачѣмъ вамъ растравлять ее?
   ПАРКЕРЪ. А каково это было перенести моему самолюбію.
   УАЙТКЕДЪ. Ахъ, да оставьте же, прошу. Я былъ неправъ, понятно. Но кто же могъ ожидать? Конечно, было лучше увидѣть васъ своимъ зятемъ, чѣмъ... чѣмъ подобное несчастье,
   ПАРКЕРЪ (самодовольно упиваясь собственной рѣчью). Вы бы видѣли молодого, сильнаго продолжателя вашихъ предпріятій. Помощника, идущаго рука объ руку съ вами. Сына, умѣвшаго не расточать, а умножать богатства, добытыя отцомъ!
   УАЙТКЕДЪ. Да замолчите же! Вернутъ нельзя! (безпомощно опускается въ кресло). Убитъ я, Паркеръ! Что предпринять, не знаю,
   ПАРКЕРЪ. Призвать сюда этого мерзавца и выгнать вонъ. А ваша дочь... Время,-- лучшій исцѣлитель. Уѣдетъ путешествовать. Дать все, что можетъ дать богатство, а съ этой властью нѣтъ ничего невозможнаго.
   УАЙТКЕДЪ (убито). Но они уже сейчасъ уѣзжаютъ.
   ПАРКЕРЪ (пораженъ,). Какъ?!
   УАЙТКЕДЪ. Да. Да. Дочь моя объявила мнѣ, что она сейчасъ покидаетъ меня. Это безповоротно. У нихъ уже взяты билеты на пароходъ. Они уѣзжаютъ съ поѣздомъ, идущимъ черезъ три часа, чтобы поспѣть къ отплытію парохода. Маленькій чемоданъ съ самыми необходимыми вещами -- вотъ все, что она беретъ изъ моего дома. И чемоданъ уже отправленъ. Уходитъ, какъ нищая, какъ нищая, изъ подъ родительскаго крова. Ужасно!
   ПАРКЕРЪ. Какое безуміе! Когда же это рѣшилось?
   УАЙТКЕДЪ. Да, да, и безъ брака! Ужасъ! Но я... я безсиленъ!
   ПАРКЕРЪ (съ живостью). Запереть!
   УАЙТКЕДЪ. Поздно, милый другъ. Я говорилъ, убѣждалъ, умолялъ. Поздно. Запереть дверь -- она сломаетъ окно. Время упущено. Бороться уже безполезно.
   ПАРКЕРЪ. Испробовать послѣднее средство. Призвать этого негодяя и предложить ему исчезнуть за... ну, пускай, за большое даже вознагражденіе. (злобно усмѣхаясь). Хотя онъ считаетъ себя отъ всего свободнымъ, но мы посмотримъ еще, что будетъ, когда почувствуетъ онъ соблазнъ обладанія крупной денежной суммы? Думаю, тогда и его неподкупность... хе-хе!
   УАЙТКЕДЪ. Я уже сказалъ своей дочери, что хотѣлъ бы видѣть его. Она послала за нимъ.
   ПАРКЕРЪ. Я возмущенъ этой ханжей. Волкъ въ лисьей шкурѣ. Благочестивый сатиръ! Разводъ по его ультравозвышеннымъ понятіямъ грѣховенъ, занятно. Жениться же безъ развода при живой женѣ нельзя. На что же, на что онъ обрекаетъ любимую и дѣвушку?
   УАЙТКЕДЪ. Да не терзайте же вы меня!
   
   2. СЛУГА (входитъ съ балконной двери). Мистеръ посылали за Джемсомъ Ньюменомъ. Онъ здѣсь.
   УАЙТКЕДЪ. Хорошо. Пусть войдетъ.
   
   3. УАЙТКЕДЪ. Я... я едва владѣю собой,
   ПАРКЕРЪ (предупредительно). Можетъ быть, лучше оставить васъ вдвоемъ?
   УАЙТКЕДЪ. Да, да. Пожалуйста.

(Паркеръ уходитъ въ дверь направо).

   
   4. (Джемсъ, входитъ, кланяется).
   ДЖЕМСЪ. Вы желали видѣть меня, дотеръ.
   УАЙТКЕДЪ. Да, да. Я хотѣлъ васъ видѣть, чтобы вамъ крикнуть въ лицо: -- негодяй!
   ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ). Для этого не стоило безпокоить и себя и меня (поворачивается и уходитъ).
   УАЙТКЕДЪ. Постойте же. Куда вы?
   ДЖЕМСЪ. Намъ разговаривать не о немъ.
   УАЙТКЕДЪ. Но я долженъ разговаривать съ вами.
   ДЖЕМСЪ. Я не желаю. (Идетъ къ балконной двери).
   УАЙТКЕДЪ (волнуясь). Остановитесь, прошу. Выслушайте же меня! Ради дочери моей.
   ДЖЕМСЪ (останавливаясь). Ради нея? Ради нея -- извольте, я буду васъ слушать.
   УАЙТКЕДЪ (блѣдный, пересиливая себя, старается быть мягкимъ.). Садитесь безъ стѣсненія. Вотъ вамъ мягкій стулъ. Не стѣсняйтесь!
   ДЖЕМСЪ. Не безпокойтесь. Я хотя простой рабочій, но на стѣсняюсь нигдѣ.
   УАЙТКЕДЪ. Я хочу спросить васъ... Вы не поймете меня... Я отецъ. Я долженъ знать о вашихъ планахъ, о томъ, какъ думаете вы устроить жизнь.
   ДЖЕМСЪ. Не знаю.
   УАЙТКЕДЪ. Но вы, какъ честный человѣкъ,-- а, очевидно, вы считаете себя такимъ, должны мнѣ дать отвѣтъ.
   ДЖЕМСЪ. Я отвѣчаю вамъ: не знаю.
   УАЙТКЕДЪ. Не донимаю.
   ДЖЕМСЪ. Не мудрено. Мы говоримъ на разныхъ языкахъ.
   УАЙТКЕДЪ. Однако же до этой злополучной моей встрѣчи съ вами я понималъ людей и не былъ непонятнымъ для другихъ..
   ДЖЕМСЪ. Это давно... смѣшенье языковъ. Еще когда люди вздумали строить башню до неба. Еще съ тѣхъ поръ. Башню изъ камня и дерева!
   УАЙТКЕДЪ. Мнѣ сейчасъ право...
   ДЖЕМСЪ. Но я именно и ходу сказать, что люди все продолжаютъ постройку своей башни и продолжаютъ смѣшенье языковъ. Иной разъ говорятъ по звуку будто на одномъ, а все-таки на разныхъ. Вотъ такъ и мы теперь. Вы человѣкъ -- съ той башни, я же...
   УАЙТКЕДЪ. А, да мнѣ все равное, хотя бы вы были съ самаго неба,-- понять другъ друга мы должны. Это важно для моей дочери и потому я долженъ знать о вашихъ планахъ. Какъ думаете вы устроить вашу жизнь?
   ДЖЕМСЪ. Устроитъ? Въ чемъ и какъ -- я не понимаю.
   УАЙТКЕДЪ (Начиная сердиться). Дѣйствовать, предпринимать вы что-нибудь будете? Ну, вотъ у васъ взятъ билетъ на пароходъ. Что же дальше?
   ДЖЕМСЪ (улыбаясь). Ахъ, вы говорите о поступкахъ и простыхъ житейскихъ дѣйствіяхъ. Извольте. Пароходъ, если съ нимъ не случится несчастья, доставитъ своихъ пассажировъ въ новую незнакомую имъ страну.
   УАЙТКЕДЪ (нетерпѣливо постукивая пальцами по столу). Дальше?
   ДЖЕМСЪ. Тамъ я буду стараться достать работу.
   УАЙТКЕДЪ. Дальше.
   ДЖЕМСЪ. Если найду скоро, будетъ хорошо. Нѣтъ -- матеріально плохо.
   УАЙТКЕДЪ. А моя дочь?
   ДЖНМСЪ. Какъ же я могу отвѣтить за другого человѣка, такого же независимаго, какъ я? Это будетъ зависѣть отъ ея личныхъ желаній или рѣшеній. Думаю, что и она, вѣроятно, будетъ искать работы, а впрочемъ, не знаю.
   УАЙТКЕДЪ (съ негодованіемъ). Вы съ ума сошли? Моя дочь, ищущая работы!
   ДЖЕМСЪ (спокойно). Отчего же нѣтъ? Я полагаю, что трудъ -- одно изъ назначеній человѣка на землѣ.
   УАЙТКЕДЪ. Для людей нисшаго класса! Можетъ быть! Но не для моей дочери, Изнѣженная, выросшая въ роскоши и вдругъ.... Послушайте, вы, вторгшійся въ мою семью, взявшій дѣвушку такого воспитанія...
   ДЖЕМСЪ. Какія странныя для меня, дикія слова вы говорите.
   УАЙТКЕДЪ. Какихъ же нужно еще словъ, если эти недостаточно ясны?
   ДЖЕМСЪ. Они для меня непріемлемы. Отвратительны. Раздражаютъ слухъ. Вторгаться я никуда не могу -- это противно моему духу. А брать? Берутся только вещи! Зачѣмъ же вы унижаете вашу дочь? Свободную, Богомъ освященную душу?
   УАЙТКЕДЪ. Однако же на берете ее съ собой?
   ДЖЕМСЪ. Да, она тоже купила балетъ на пароходѣ.
   УАЙТКЕДЪ (язвительно). Вмѣстѣ съ вами?
   ДЖЕМСЪ. Да, она пожелала ѣхать вмѣстѣ съ мной.
   УАЙТКЕДЪ. Однако, позвольте... Хотя у васъ нѣтъ формальнаго брака, но дочь моя объявила мнѣ....
   ДЖЕМСЪ. Да, она стала моей женой передъ Богомъ и все же она свободна. Свободна, какъ личность, какъ независимый духовный міръ.
   УАЙТКЕДЪ (пожимая плечами). Не знаю... не знаю... Но, по крайней мірѣ, такъ было всегда. А впрочемъ, у людей здравыхъ, на всемъ земномъ шарѣ,-- такъ это и теперь: мужчина, какъ болѣе сильный, долженъ заботиться о женщинѣ.
   ДЖЕМСЪ. Это вполнѣ естественно. И говорить о такихъ простыхъ вещахъ излишне, болѣе, сильный тѣломъ заботится о слабѣйшемъ.
   УАЙТКЕДЪ (обрадованный). Ну, вотъ, ну, вотъ, кажется, начинаемъ понимать другъ друга. Я слишкомъ люблю мою дочь, и я хочу поэтому хоть какъ-нибудь примириться съ вами. Послушайте, вѣдь вы же понимаете, что она не можетъ и не должна ни въ чемъ нуждаться. Она отказывается взять что-нибудь изъ своихъ средствъ. Заставьте ее измѣнить мнѣніе. Это необходимо для ея же блага.
   ДЖЕМСЪ. Снова вы говорите для меня непонятная слова. Какъ же я могу вотъ именно вторгаться въ область чужой совѣсти, насиловать, я могъ бы посовѣтовать вашей дочери, но этого не сдѣлаю. Это противно моимъ взглядамъ.
   УАЙТКЕДЪ. Возмутительно!
   ДЖЕМСЪ. Прощайте.
   УАЙТКЕДЪ. Постойте, прощу васъ. Должны же мы... должны же мы договориться.

(Джемсъ останавливается).

   УАЙТКЕДЪ. Поймите же меня, мой страхъ, мои волненія. Вѣдь я отецъ.

(Джемсъ подходить къ нему ближе.),

   УАЙТКЕДЪ. Поймите, что испытываю я при мысли о томъ, что ожидаетъ мою дочь! Я буду посылать ей деньги! Не ей, а вамъ, чтобы она не знала!
   ДЖЕМСЪ (мягко, но рѣшительно). Нѣтъ, я участвовать въ насиліи, въ обманѣ -- не могу.
   УАЙТКЕДЪ. Какой обманъ? Какое.же насиліе?
   ДЖЕМСЪ. Надъ душой; надъ чужой душой насиліе и на помощь ему обманъ.
   УАЙТКЕДЪ (сильно волнуясь). Но если это необходимо? Пусть ложь будетъ спасеньемъ. Это необходимо, чтобы окружить ее комфортомъ, къ которому она привыкла. Я буду посылать вамъ деньги.
   ДЖЕМСЪ. Напрасно. Я буду возвращать ихъ вамъ обратно.
   УАЙТКЕДЪ. Я обращаюсь къ вашей совѣсти...
   ДЖЕМСЬ (съ живостью). Совѣсть! Вотъ... вотъ оно слово, насъ объединяющее... Совѣсть! Выслушайте же меня. Все, что вы желаете отъ меня, все это принято тамъ въ мірѣ, гдѣ владычествуетъ князь міра, сего.
   УАЙТКЕДЪ (съ недоумѣніемъ). Князь міра?
   ДЖЕМСЬ. Да, дьяволъ. Сатана.
   УАЙТКЕДЪ. Что за вздоръ?
   ДЖЕМСЪ. Вотъ видите,-- теперь я говорю слова непріемлемыя вашему слуху. Ну, называйте это зломъ, я назову дьяволомъ. Разница только въ названіяхъ. Онъ владычествуетъ надъ міромъ, надъ тѣми, кто призналъ его власть. И люди полагаютъ, что онъ непобѣдимъ. Для меня же, для тѣхъ, кто отвергъ его,-- онъ уже побѣжденъ, и его кажущаяся власть для насъ, для отвергшихъ,-- только судороги предсмертной агоніи. Ваша дочь -- дивный сосудъ, полный Божественнаго свѣта. Радостно рвется ея душа на просторъ изъ неволи. Дальше, дальше отъ князя міра сего! Вы знаете... когда человѣкъ идетъ на высокую гору выше, все выше, выше... пока не исчезнетъ изъ глазъ... какъ бы утонетъ въ облакахъ, на высотѣ недоступной, несокрушимой! Тогда... тогда ему не страшны, не могутъ даже долетѣть до него стрѣлы оттуда, снизу. А если донесутся зовущіе голоса соблазна, онъ крикнетъ съ высоты -- не пойду. Такъ и она -- ваша дочь. Я же... я... все, что въ силахъ сдѣлать совѣсть моя, чтобы укрѣпить въ ней эту жажду свободы и свѣта,-- все, чтобы горѣлъ неугасимо священный пламень въ ея чудной душѣ -- все будетъ сдѣлано мною. Вы меня поняли?
   УАЙТКЕДЪ (растеряно). Да... но это такъ мало устраиваетъ жизнь!
   ДЖЕМСЪ (тепло). Прощайте. Я ухожу. Я пожелаю мира вашей душѣ. А онъ снизойдетъ только тогда, когда вы познаете единство Божественной воли, устраивающей все на благо, и только, кажущееся торжество князя міра сего. А когда тотъ духовный свѣтъ озаритъ вашу душу -- уже протяните мнѣ руку, если не какъ брату, то, можетъ быть, какъ другъ. Прощайте! (идетъ къ балкону).
   
   5. ПАРКЕРЪ (выходитъ изъ боковой двери). Позвольте, на два слова...

(Джемсъ останавливается.)

   ПАРКЕРЪ. Я слышалъ все. Я не подслушивалъ, но слышалъ все, такъ какъ этотъ разговоръ не былъ для меня тайной. Я предложу вамъ одну вещь, о которой, вѣроятно, забылъ упомянуть мой патронъ. Сколько вамъ нужно?.. Скажите, за какую сумму денегъ вы согласились бы исчезнуть безслѣдно?
   ДЖЕМСЪ (вспыхнувъ, сдерживая гнѣвъ). Не стойте возлѣ меня такъ близко. Это опасно для васъ.
   ПАРКЕРЪ (заносчиво). Но это не отвѣтъ.
   ДЖЕМСЪ. Вы слишкомъ близко ко мнѣ стоите, я, повторяю. Отойдите прочь!
   ПАРКЕРЪ. Странный способъ отвѣчать на сдѣланное предложеніе!
   ДЖЕМСЪ (съ гордымъ презрѣніемъ). Что же мнѣ еще оказать вамъ? Ступайтесь, продайтесь кому-нибудь за деньги. Или купите того, кто продается за деньги. А около меня не стойте близко! Прочь отъ меня, прочь!

(Паркеръ невольно подается назадъ.)

   ДЖЕМСЪ (обращаясь къ Уайткеду). Всего хорошаго. (быстро уходитъ).
   
   6. ПАРКЕРЪ (пожимая плечами). Невоспитанный, нелѣпый человѣкъ!
   УАЙТКЕДЪ. Дорогой другъ, я буду сейчасъ говорить, съ моей дочерью!
   ПАРКЕРЪ. Вамъ угодно, чтобы я удалился?
   УАЙТКЕДЪ. Да, я бы попросилъ. Я буду съ нею говорить очень серьезно. Это послѣдняя моя надежда. Только... прошу... уйдите подальше, чтобы не слышать нашего разговора,
   ПАРКЕРЪ (вспхынувъ.). Это излишне. Вѣдь если я слушалъ сейчасъ, такъ только для вашей же пользы.
   УАЙТКЕДЪ. Знаю... знаю... Простите меня. (Протягиваетъ руку Паркеру, тотъ пожимаетъ ее).
   ПАРКЕРЪ. Мужайтесь. (Уходитъ направо).
   
   7. УАЙТКЕДЪ (подходитъ къ лѣвой двери, пріотворилъ). Мери, Мери!
   ГОЛОСЪ МЕРИ. Сейчасъ, я уже готова, папа!
   
   8. (УАЙТКЕДЪ отходитъ отъ двери. МЕРИ показывается въ дверяхъ).
   УАЙТКЕДЪ. Мери, Мери! Это какой то безумецъ! Я спрашиваю его о томъ, какъ думаетъ онъ строить жизнь, а онъ отвѣчаетъ не знаю.
   МЕРИ. Какъ это хорошо!
   УАЙТКЕДЪ. Что?! Или ты также лишилась разсудка? Сошла съ ума слѣдовъ за этимъ безуміемъ?
   МЕРИ (улыбаясь). Можетъ быть, папа.
   УАЙТКЕДЪ. Я... я рѣшительно ничего не понимаю. Я привыкъ съ дѣтства,-- и такъ всю мою жизнь. Всегда все въ своей нормѣ. Одно вслѣдъ за другимъ. Я всегда зналъ заранѣе и знаю, что предпринять, что долженъ сдѣлать даже за цѣлый годъ. И во всемъ мірѣ такъ, да и вездѣ, гдѣ порядокъ, гдѣ человѣческая нормальная жизнь,-- тамъ извѣстно заранѣе. А здѣсь... Спрашиваютъ человѣка о его планахъ, о взглядахъ на будущее, на серьезное будущее,-- и онъ говоритъ: -- я не знай. Безуміе!
   МЕРИ. Нѣтъ, папа, это хорошо!
   УАЙТКЕДЪ. Ты убиваешь меня.
   МЕРИ. Подумайте, папа. Вы говорите, что надо все знать про себя, про свое будущее?
   УАЙТКЕДЪ. Конечно. Иначе какъ же жить?
   МЕРИ. И люди, нормальные, здравые люди, знаютъ все и всегда!?
   УАЙТКЕДЪ. Еще бы. Иначе какъ же жить?
   МЕРИ. Все знаютъ. Купцы заранѣе закупаютъ товары. Банки совершаютъ свои операціи. Невѣсты выходятъ замужъ. Женихи женятся. Государственные люди засѣдаютъ въ парламентахъ. Ученые въ лабораторіяхъ. И вдругъ... неожиданный ударъ подземныхъ силъ -- и все разрушилось! Все пепелъ и прахъ! А эти люди? Они же все знали, благоразумные? Знали все про себя, не правда ли?
   УАЙТКЕДЪ. Ты говоришь о стихійномъ несчастій. Понятно,-- это не отразимо. Стихія!
   МЕРИ. А развѣ вамъ не случалась, папа, въ своей собственной жизни такъ наблюдать: налажено по вашему плану, какъ вы задумали, устроили, рѣшили заранѣе. Вдругъ -- все по иному, и неожиданно рушилось?!
   УАЙТКЕДЪ. Случалось.
   МЕРИ. Вы не задумывались объ этомъ?
   УАЙТКЕДЪ. Что же, дѣло случая. Совпаденіе неблагопріятныхъ обстоятельствъ.
   МЕРИ. И только? Нѣтъ, нѣтъ, папа! Въ этомъ глубокая тайна. Ахъ, папа, если бы мудрые, сильные міра сего могли бы сказать -- я не знаю! Какая въ этомъ свобода! Не отъ страха, животнаго темнаго страха, не отъ ужаса передъ рокомъ, какъ было у древнихъ грековъ. Нѣтъ, радостно, свободно сказать: я не знаю! Не знаю затѣмъ, что правитъ вселенной Единая Воля и я только часть этой Воли. Какъ капля въ просторѣ морскомъ. Я капля, но... но во мнѣ эта Воля! Я въ морѣ и море во мнѣ! И я не знаю. Ахъ, папа, какое блаженство ее знать!
   УАЙТКЕДЪ (съ грустью). Непонятно мнѣ все это, непонятно! я люблю дѣйствительность жизни, не мечты. Реальность,-- чтобы было все просто и ясно! И человѣкъ я смертный. Но я потрясенъ сейчасъ. Съ горемъ моимъ ничто не можетъ сравниться. Я умоляю, пока еще не поздно, дочь моя, порви эти несчастная случайныя ауты. Останься со мной.
   МЕРИ (съ твердостью). Нѣтъ, папа, это невозможно.
   УАЙТКЕДЪ (укоризненно). Вотъ какъ ты отвѣчаешь отцу?
   МЕРИ (горячо). Но я люблю, папа, люблю того человѣка.
   УАЙТКЕДЪ (вспыльчиво). Обольстителя и разбойника!
   МЕРИ. Папа, я оскорблять его не позволю.-- Это священнѣйшая часть моей души и горе тому, кто прикоснется къ ней.
   УАЙТКЕДЪ. Я ненавижу его за поруганье надъ тобой.
   МЕРИ. Пусть совершила я грѣхъ, я же за него и отвѣтственна. Но передъ Богомъ, не передъ людьми, я совершила, я... Обрушьте же на меня вашу ненависть. Презирайте, карайте меня, если это можетъ успокоить васъ въ вашемъ огорченіи.
   УАЙТКЕДЪ. Развѣ тутъ дѣло только въ моемъ огорченіи?
   МЕРИ. Грѣхъ мой искупленъ любовью, пана. Я искуплю его всей моей жизнью.
   УАЙТКЕДЪ. Это ли жизнь? Нищета и дозоръ!
   МЕРИ. Позоръ? Когда мой дуть къ освобожденію! Когда душа борется за свободу! Жаждетъ побѣди освобожденнаго духа надъ мракомъ?! Духа надъ скованнымъ цѣпями тѣломъ?! Быть можетъ, это для меня недостижимо, и я... я не увижу никогда этого неба за землѣ. Но я стремлюсь, я жажду!
   УАЙТКЕДЪ. Мечты... безумныя неосуществимыя мечты. Имъ въ жертву ты бросаешь все твое счастье. Ради нихъ не щадишь моей старости, обрекаешь на ужасъ одиночества отца, посвятившаго тебѣ жизнь? Мери, бѣдная дочь моя! Моя милая, бѣдная королева! Это ли не жестокость! Ахъ, да что говорить! (голосѣ у него обрывается). Плачь... плачь, старикъ! Горя, все равно, слезами не выплачешь!
   МЕРИ (опускаясь возлѣ него на колѣни). Папа, милый, дорогой! Если бы я въ силахъ была объяснить вамъ... и если бы вы могли понять!
   УАЙТКЕДЪ. Онъ все похитилъ у меня. Все отнялъ, все, что только, смертный можетъ взять у смертнаго!
   МЕРИ (поднимаясь съ колѣнъ). Нѣтъ, папа, нѣтъ. Это несправедливо. То, что берется, онъ не взялъ. Деньги?! Онъ могъ бы взять мое богатство. Такъ поступилъ бы каждый другой. Но онъ... онъ свободный. И мы теперь равные съ нимъ. Ахъ, какъ я счастлива! Я иду нищая... нищая слѣдомъ за нимъ, по его путямъ!
   УАЙТКЕДѢ. Я не допущу тебя до подобнаго ужаса. Я -- твой отецъ! Нищая?! Когда все, чѣмъ обладаю я, все, все твое. Возьми свои богатства.
   МЕРИ. Я не хочу, чтобы за, мной тянулись сѣти, папа! Хочу познать безконечность свобода, когда ничто не страшно и ничего не надо! Такого блаженства хочу! Сладкій ужасъ свободы! Дерзновенія ея! Хочу, чтобы ноги мои, идущія по волнамъ, не колебались! и въ огнѣ разрушенья хочу быть невредимой! Знаменій... откровеній!.. Чудесъ, чудесъ я хочу! Пусть говорятъ, что она больше не существуютъ. Неправда. Они есть, и я увижу ихъ!
   УАЙТКЕДЪ. Что дѣлать мнѣ? Милое, дорогое, взлелѣянное мною дитя, скажи? Я наживалъ, копилъ, я громоздилъ зданіе за зданіемъ, прочныя, могущія простоять столѣтія,-- все для тебя, для моей королева. Я радовался каждой лишней монетѣ, чтобы создать для тебя великолѣпіе богатствъ. Наслажденіе имъ. Возьми, возьми, оно твое это богатство.
   МЕРИ (съ грустной улыбкой). Милый, милый папа! Вы найдете много такихъ, которыхъ осчастливите, отдавъ имъ блестящія монеты, достающіяся съ такимъ трудомъ и такъ легко ускользавшія изъ рукѣ. Блестящія, скользящія... (съ живостью). Или... мы наслаждайтесь ими сами. Вѣдь вы любите предметы, пиръ и роскошь жизни. А я... я не хочу, я не хочу, чтобы за мной тянулись сѣти.
   ГОЛОСЪ ДЖЕМСА (изъ сада) Мери, пора!
   МЕРИ. Прошайте, папа!
   УАЙТКЕДЪ. Постой! Постой же, дитя... дорогая... постой! Куда? Гдѣ мнѣ искать покой? Куда, куда итти?
   МЕРИ (бросаясь къ нему, горячо обнимаетъ). Къ освобожденью, папа!
   ГОЛОСЪ ДЖЕМСА. Мери, скорѣй!
   МЕРИ (отрываясь отъ объятій отца, идетъ къ балкону. Оборачивается, лицо ея радостно). Папа, дорогой, обо мнѣ не печальтесь! Вѣдь путь мой къ свободѣ!

(Быстро уходитъ).

   9. (По ея уходѣ Уайткедъ неровными шагами подходитъ къ балконной двери и опускается въ изнеможеніи на стоявшій возлѣ стулъ).
   УАЙТКЕДЪ (растерянно, надтреснутымъ голосомъ), и плакать не могу... и плакать не могу.
   
   10. (ПАРКЕРЪ выходитъ изъ боковой двери. УАЙТКЕДЪ при видѣ его протягиваетъ руку, рука безсильно опускается).
   УАЙТКЕДЪ (безпомощно качая годовой). Не могу!
   ПАРКЕРЪ (подойдя къ нему, говоритъ медленно и тихо,). Ваше горе, дѣйствительно, безмѣрно!
   УАЙТКЕДЪ. Она ушла... она ушла...
   ПАРКЕРЪ. Утѣшенія безсильны.
   УАЙТКЕДЪ. Она ушла... дочь моя ушла... Ушла... Теперь осталась мы вдвоемъ, вы и я... ха ха! Я и вы... вы и я... ха-ха-ха! Вдвоемъ! Ха-ха-ха... коротать наци дни!
   ПАРКЕРЪ. И двигаться къ богатству!
   УАЙТКЕДЪ (лихорадочно). Удвоимъ, ха-ха... утроимъ!
   ПАРКЕРЪ (увѣренно). Удесятиримъ!
   УАЙТКЕДЪ. Вы вѣрите въ богатство?
   ПАРКЕРЪ. Только въ него и ни во что на свѣтѣ. Въ его непобѣдимую неотразимую власть.
   УАЙТКЕДЪ. Власть?!.. Вы говорите власть?
   ПАРКЕРЪ. Да, да. Безграничная!
   УАЙТКЕДЪ. Власть? Ха-ха, власть!.. Когда... когда народились странные безумцы, которымъ ничего не надо и... и ничего не страшно?! Когда она... моя дочь... дитя этой власти... она... моя королева?!.. Нѣтъ, нѣтъ, вы ошибаетесь, Паркеръ, власть эта не безгранична!...

Занавѣсъ быстро падаетъ.

КОНЕЦЪ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru