Lib.ru/Классика: Андреев Леонид Николаевич. Нас двое

Л. Н. Андреев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати трех томах

Том первый

М., "Наука", 2007

(л. 66)

НАС ДВОЕ¹

Солнце заходило². Округлая вершина сосны освещалась последними лучами, и тонкий ствол, как вылитый из червонного золота, краснел в гуще темной зелени. Внизу мягкой прозрачной дымкой стлались сумерки и³ смягчали⁴ резкие очертания предметов. От больших кустов жасмина, разбросанных вокруг террасы и точно⁵ покрытых крупными хлопьями снега, поднимался сильный запах, точно⁶ заключавший в себе всю свежесть и ароматичность наступающей весенней ночи.⁷ В глубине большой террасы, с одной стороны затянутой парусиной, было уже темно. У самых перил террасы, в качалке, неподвижно сидела девушка⁸. Безразличный полусвет сумерек окрашивал все в один и тот же цвет и, скрадывая тени, придавал странную прозрачность и белизну ее лицу, на котором⁹ черными змейками выделялись тонкие брови и темнели опущенные ресницы. Белая как мрамор¹⁰ шея сливалась с белой материей платья, как облаком окутывавшей ее. От всей ее молодой, стройной фигуры веяло тою же¹¹ белизной¹² и¹³ свежестью, как от¹⁴ только что распустившегося жасмина. Грохот поездов.¹⁵

Твердые¹⁶ шаги нарушили тишину¹⁷. Почтальон¹⁸ в белой полотняной блузе не сразу заметил девушку.

-- Вам письмо, Наталья Михайловна¹⁹. Издалече.

(л. 67)²⁰ -- Благодарю.

Откуда это? Наталья Михайловна взглянула безразлично на почерк -- быстро вскочила с качалки, бросила от себя на стол²¹. Лицо ее побледнело еще более и приняло выражение растерянности, смущения и суровости. Опять опустившись в качалку, она медленно и нерешительно стала повертывать письмо в руках. Тяжелое, две марки. Штемпеля неясны, и Н<аталья> М<ихайловна> с трудом разобрала название города²². "Опять он начинает мучить меня!" -- с тоской подумала девушка, неохотно разрывая конверт.

"Не удивляйтесь, Н<аталья> М<ихайловна>, этому письму. Не торопитесь говорить²³ с презрительной жалостью: бедный, он не выдержал. Нет, я не забыл того, что говорилось между нами при прощаньи. И я не отказываюсь от своих слов и не хочу возобновлять наших отношений...

Нет, не могу и не хочу²⁴ говорить я в этом тоне, напоминающем нам наши последние письма и разговоры. К чему ненужное самолюбие, упреки, попытки оградить свое достоинство, когда смерть стоит за плечами? Не смейтесь, не смейте смеяться -- над мертвым! Это письмо -- голос с того света. Вы получите его 16-го -- так знайте, что третьего дня²⁵, 14-го ночью,²⁶ Константин²⁷ Семенов Савицкий покончил с собой и в настоящую минуту, взрезанный по всем правилам медицинско-полицейского искусства, лежит на грязном анатомическом столе..."

Ночная тьма густела. Дрожащей рукой Н<аталья> М<ихайловна> едва удерживала письмо, белевшее, как лицо мертвого.²⁸

"Дорогая моя,²⁹ не думай, что я с радостью наношу этот удар в твое сердце. Нет сейчас во мне ни злобы, ни³⁰ злобно³¹ бушующей любви, заставляющей говорить резкие и обидные слова. Смерть передо мною, и я³² близок к ней,³³ уже перешагнул за порог вечности. Я сам, а ты и все минувшее -- далеко-далеко от меня. Я мог бы даже не (л. 68) писать этого письма, если бы не желание в последний раз поговорить с тобою кротко, мирно, спокойно, как подобает живому мертвецу. Мне хочется объяснить, сказать тебе, отчего, любя друг друга, мы были несчастны.

Знай, что никого, кроме себя, единственно себя, я не виню ни в несчастьи своем, ни в смерти. Не знаю, поймешь ли ты меня. Твой братец говорит -- распущенность, H.H. -- психопатство.³⁴

Беда моя в том, что нас два!³⁵

Когда я надеваю одну шляпу, одно пальто, беру на конке один билет,³⁶ плачу за один обед³⁷, занимаю одно место -- все думают, что я один. Нет, нас двое. Я и еще кто-то другой во мне. И для меня составляет загадку -- и до сих пор, кто из нас действительно³⁸я, а кто -- он. Во мне живут³⁹ два существа⁴⁰. И⁴¹ мое несчастье в том, что эти два существа, два я страшно ненавидят друг друга. Всю жизнь, с того момента, как я помню себя, они⁴² грызут<?> и рвут друг друга. Оба, покрытые ранами, оба, теряющие силы в жестокой борьбе, ежеминутной, упорной, каннибальской; они редко подают руки друг другу. Было два момента в моей жизни, когда они слились в одно я. Первый раз -- 3 января, помнишь, когда ты сказала мне, что любишь меня. Второй раз -- ныне, даже не сейчас, а вот когда дуло револьвера будет приложено к виску.

Через две минуты после того, как я услышал "люблю", мои я уже сцепились:⁴³ одно я продолжало еще⁴⁴ радоваться, другое уже показывало ему язык. Интересно, не повторится ли это теперь, после выстрела!

Говоря, что для меня составляет загадку⁴⁵, кто из двух этих личностей составляет собственно мое настоящее я, -- я отдаю лишь дань объективизму. В сущности для меня в каждую данную минуту ясно, что одно из них я -- а другое есть⁴⁶ тот несимпатичный мне, ненавистный господин, которого я, ей-богу, с великим удовольствием отправлю на тот свет. Вот теперь я попробую охарактеризовать и это мое я, и этого господина, которого ты так часто принимала за⁴⁷ меня. "Я" -- нечто достойное, возвышенное; я -- человек в чистом виде, без органических примесей. "Он" -- тоже человек, но возмутительный, грязный, подлый, скверный; он -- органическая примесь к чистому человеку. Любил тебя я; заставлял⁴⁸ страдать он. Когда я любил твою душу, когда я наслаждался твоим словом, взглядом в твои черные глаза, из которых на меня глядело такое же чистое, родное я, как у (л. 69) меня, -- это был я. Когда же поцелуи падали на твое раскрасневшееся личико, когда во мне поднималась волна желаний, когда я роптал на то, что судьба, люди, ты -- все вместе вы лишаете меня "счастья", т.е. не даете исполниться всем этим желаниям,⁴⁹ то был не я. То был этот самый господин. Когда я, сознавая, как ты несчастна со мной, искренне, от души хотел тебе счастья с другим -- хотя бы с тем же H.H., -- это был я. Когда же я дико ревновал тебя к нему, отправлялся бродить, таскаться⁵⁰ по полям, ломал себе⁵¹ руки и ныл, -- это был не⁵² я. Разве потом, когда мое я не побеждало этого мерзавца, я не говорил тебе о том, как ненавижу я себя? Это были не одни слова. Разве не получал я странного наслаждения в тот момент, когда в глухом лесу, катаясь по⁵³ сырой земле, я царапал себе грудь, рвал волосы. А, этому господину больно? Так рви еще, грызи руки, -- пусть будет еще больнее!

Чем еще тебя мучил я? Да, -- своими непонятными речами и жалобами на жизнь, на людей, на себя. Но мог ли я не жаловаться? Я -- я⁵⁴ хотел⁵⁵ быть великим, сильным, славным, бесконечно умным и добрым; я хотел обладать всем, чем обладают цари и боги. В то же время⁵⁶ я глядел на себя, т.е. на этого господина, которого все называют моим именем и он откликается, -- и видел⁵⁷ жалкую фигурку, слабосильную,⁵⁸ склонную к получениям насморка, мелко самолюбивую и тщеславную. Разве, ты думаешь, мне не тошно, не противно было смотреть на этого господина, когда он, встретив другого господина, еще ниже ростом, выслушивал от него похвалы, своему уму, красноречию, учености, удаче с женщинами, и топорщился, лицемерно косил глаза в сторону, а сам, всем своим телом, вопил: "еще, еще!" А ты помнишь -- <не> ты ли удивлялась и негодовала: "его все хвалят, а он от того в тоску впал!" И когда твой братец, в виде комментария, произносил роковое "распущенность", а H.H. намекал на "психопатство", ты с готовностью с ним соглашалась, (л. 70) А когда этот господин уходил от⁵⁹ тебя после ссоры, или кто-нибудь его обижал, или у него не хватало денег, или он встречал господина выше себя ростом и тот невзначай сталкивал его с своей дороги -- какое чувство должен был я испытывать к этой обиженной, огорченной, завидующей, плачущей и жалующейся фигурке? Тебе тогда⁶⁰ казалось непонятным, почему я, говоря о своих⁶¹ страданиях как будто и серьезно⁶², в то же время как будто и смеюсь над ними.⁶³ Но если б ты знала, как в то время ненавидел я себя за то⁶⁴, что я страдаю, что я могу так мелочно, жалко страдать!

И жить, сознавая,⁶⁵ что на⁶⁶ всю жизнь ты скован с этим опротивевшим тебе мизернейшим господином! Что мудреного, если и я начинал огорчаться и толковать о прелестях самоубийства, доводя тебя до неистовства. Помнишь, ты сказала мне: "за чем же дело стало!" О, милый друг, что за кавардак устроила ты во мне! Что за прелестный дуэт из двух я огласил мою душу! Одно я, забираясь ввысь, тянуло: "Она права!", другое рычало басом: "И вот любовь!" Помнится, что мерзавец одолел, и я устроил тебе легонькую сцену, за то что ты согласилась со мной.

Прости, дорогая, за откровенность, которая, быть может, обидит тебя. Ты знаешь, что я любил многих и многие любили меня. Но тебя любил я так называемою настоящею любовью. Теперь я скажу тебе, какие вещи проделывал со мной мой милейший сожитель. Вчера, напр<имер>, и сегодня я бывал одинаково убежден, что ты -- тот человек, который мне нужен, симпатичен теми и другими сторонами души. Вчера я с нежностью смотрел на твое я, выглядывавшее из глаз, и мой сожитель с жаром целовал тебя. Но потому ли, что он злоупотреблял этим удовольствием или он плохо спал, вообще черт его знает почему, -- но сегодня он настроен скептически. Он смотрит на тебя и докладывает мне⁶⁷: "а заметил, брат, что у нее нос красный?" Я посылаю его к черту, но невольно гляжу на нос (л. 71) действительно, красный. А зачем она, целуя, так громко и некрасиво чмокнула. А этот взгляд -- кокетство.⁶⁸ И знаю я, что врет он, этот господин, и знаю я, что нос не имеет ни малейшего отношения к твоей душе, которую я люблю, -- но в то же время чувствую, что меньше люблю эту⁶⁹ неповинную душу".

Н<аталья> М<ихайловна> вспоминает, когда у нее был красный нос, но не вспомнив, читает дальше.⁷⁰

(л. 72)⁷¹ "И в результате опять какая-нибудь неприятность. А эти разговоры, бесконечные, однообразные, о том, люблю ли я тебя, любил ли я тебя вчера, буду ли любить завтра. Сколько остроумия, сколько огня, и слез, и сил⁷² тратилось на⁷³ эту ничтожную, бессмысленную, жалко-нелепую работу. Ты не понимала, ты мучилась, не видя цели в этих разговорах, но чувствуя, как бесконечный винт, мое я, затягивает тебя, заставляет и тебя думать о том, что не нужно, что лишь отражение жизни узко эгоистичной. Все⁷⁴ я, я -- под тем или другим соусом, но все я. Помнишь, как в один вечер, незадолго до конца, со мною что-то стряслось и я, забыв о себе, заговорил о том, что так интересует тебя: о роли интеллигенции в современном русском обществе. Тот разговор, который в начале знакомства трогал тебя.⁷⁵Для меня этот вопрос казался избитым, и скучным, и ненужным, но, видя твои сияющие, внимательные глаза, я говорил много и, кажется, увлекательно. И ты просила меня посидеть еще -- чего давно не было; и ты⁷⁶ проводила меня до калитки, и ты так горячо поцеловала меня -- как давно не целовала. И когда я темною улицею шел к себе на дачу, минутная радость и удовлетворение сменились сугубою тоскою. Мой сожитель думал: "а вот небойсь она так внимательно не слушает, когда я говорю о себе", а мое несчастное (л. 73) я смотрело на этого дряблого сожителя и размышляло: как плохо он говорил; и как жаль, что он не может всегда так говорить. На другой день, помнится, я терзал тебя упреками за то, что ты меня не любишь, и советовал любить такого, как H.H., который всегда будет говорить тебе о роли интеллигенции и высоком призвании женщины.

Радость моя! Поймешь ли ты когда-нибудь, что за безумная непрерывная мука -- носить в себе вечно двух людей, из которых один, инквизитор строгий, непреклонный, жестокий, ненавидящими глазами следит за другим, казня его и пытая за каждое⁷⁷уклонение⁷⁸ от идеала. Идеал... Можно ли назвать идеалом то грандиозно-величавое представление о человеке, которое отравляет мою жизнь. Я знаю людей, которые стремятся и работают для идеала, но которые бывают спокойны и удовлетворены, приблизившись хоть на пядь к нему. Почему же я не мог, не могу удовлетвориться меньшим, чем полным осуществлением идеала? Почему -- в то далекое время, когда я, не измерив еще всего безумия своих желаний: боролся и работал над собой -- почему уже тогда каждый успех был для меня мукой? Каждый успех заставлял меня оглянуться назад и ужаснуться, видя, что пройденный мною с таким трудом путь к идеалу -- является невидимой точкой на бесконечном расстоянии. Каждый успех яснее подчеркивал все безумие моих желаний. Отчего я не мог, как другие, радоваться, что прошел хоть немного, что обогнал тех и других, -- а думал о том, сколько людей впереди меня и я не могу и никогда не перегоню их⁷⁹? Зачем я не был ослеплен собой? Зачем мое инквизиторское я до последней степени точности взвесило и измерило⁸⁰ ум, силы и способности того, что составляет К.С. Савицкого, и не решило, что он ничтожество, и с каждым днем не убеждалось, что это непреложная истина.⁸¹ Сколько есть Петровых, которые, раз заняв место выше Ивановых и ниже Карповых, никогда не задумываются о том, что они ниже Карповых, а поют небу непрестанно хвалу, непрестанно радуются, что выше Ивановых. И я никогда не мог быть Петровым. А ты этому удивлялась, братец твой говорил "распущенность", а H.H. намекал на психопатство. Может быть, все вы и правы⁸²..."⁸³

(л. 74) Н<аталья> М<ихайловна> уже не раз слыхала из уст автора письма об этих бесформенных⁸⁴ желаниях, напоминавших манию величия, и знала, что вслед за сожалением о том, почему он не такой Петров, последуют яростные нападки на последних. Поэтому, бегло просмотрев две страницы, она перешла к следующим. Солнце уже зашло. Ствол сосны слабо темнел, и ночные тени густели.⁸⁵ Бледное лицо низко нагибалось над белой бумагой, по которой шли крупные разгонистые строки.

"И в этом вопросе о самоубийстве лучше всего сказалась прелесть<?> моего сожителя. Ты достаточно наслушалась моих мечтаний о самоубийстве и последнее время внимала им решительно без всякого страха. Но ты не совсем была права. Это не были одни жалкие⁸⁶ слова⁸⁷ -- это было отражением постоянных дум о смерти, дум, не оставлявших меня ни днем, ни ночью. Уже много лет я мечтаю о прелести самоубийства. Я думал: когда мне станет тяжело, я убью себя. И я⁸⁸ рисовал в своем воображении с художественной отчетливостью и силой все перипетии самоубийства. Я наконец забирался в гроб, следил за разложением моего тела, сладострастно ужасался -- и засыпал. Наступил наконец день -- ты этот день знаешь -- когда я почувствовал, что предел достигнут и время заряжать револьвер. О, радость моя! Ты не⁸⁹слыхала, да и не услышишь того дьявольски веселого смеха, каким разразилось мое я, когда этот господин, этот ненавистный мне сожитель заявил: "я боюсь и стреляться не стану". Из дальнейших объяснений следовало, что когда-то он⁹⁰ не боялся смерти -- именно когда он не думал о ней, но когда он рассмотрел смерть во всех подробностях и красоте, он умирать не желает. Не хочу разлагаться, да и только... Бороться с ним, но ведь это то же, что воздушному шару бороться с уносящим его ветром.⁹¹ Я не боюсь смерти, но что я поделаю с ним. И одно только осталось на мою долю: мольбы к судьбе. О, ты, великая, обрушивающая кирпич на голову прохожих! -- устрой, молю тебя, такое<?>, чтобы легкомысленный⁹² извозчик заехал мне оглоблей в голову и убил меня. Но устрой (л. 75) это так, чтобы извозчик заехал сзади, и я не видал его, а то я отскочу! Таким образом усердно несколько раз помолившись, я достиг того, что, переходя улицу, чуть не свертывал себе <шею>, стараясь заметить, не⁹³ наезжает ли на меня легкомысленный извозчик... дабы своевременно отскочить.

Ты удивишься, какая чудесная сила заставила теперь меня решиться на самоубийство. Эта сила -- любовь к тебе. Я благословляю ее, освободительницу. Она сделала то, что этот трусливый господин и сам восчувствовал жажду⁹⁴ смерти и разложения. Ему так хочется целовать тебя; он так безумно хочет сжать тебя в своих объятиях, почувствовать прикосновение твоего тела, увидеть твои глаза... Он дышать без тебя не может, есть не может, спать не может, и полагает, что лучше уж раз отзвониться и с колокольни долой!⁹⁵ Он так любит тебя, что в эту минуту я забываю, кажется, свою ненависть к нему и сливаюсь с ним в одно существо, говорящее: люблю тебя. Передо мною чернеет пасть могилы, вечного мрака и небытия -- последние свои слова, последние мысли отдаю тебе, ненаглядная. Забудь все дурное, несправедливое; сохрани память лишь о том, что я любил тебя. Знай, что если бы осуществились мои безумные желания, все поверг бы я к твоим ногам: славу, могущество, бессмертие. Перенесись мыслью ко мне, в этот грязный номер грязной гостиницы, взгляни на меня, сидящего за грязным столом и взглядывающего то на часы, то на револьвер. Прикоснись твоей милой рукой к этой горячей голове, положи руку на это бьющее последним биением сердце, полное такой несказанной муки, такой нечеловеческой любви к тебе. Пожалей меня. Я не знаю, за что обрекли меня на⁹⁶ страдания, на смерть. Не могу больше. Прощай! Про..."

Листки письма свалились с колен Н<атальи> М<ихайловны> и рассыпались по полу. Откинувшись на спинку качалки, она закрыла глаза и замерла. Ночные (л. 76) тени сгущались.⁹⁷ Легкий порыв ветра колыхнул вершины деревьев и донес слабые звуки далекого оркестра. Темнота росла. Только белые цветы жасмина да с ног до головы белая, снежная фигура девушки⁹⁸ выделялись из мрака.

Торопливые, нетвердые шаги приближались к террасе. Кто-то⁹⁹, не всходя на террасу, остановился против Н<атальи> М<ихайловны>.

-- H.H., это вы? -- спросила она, не открывая глаз.

-- Нет, это я, -- ответил голос.

С криком испуга Наталья Михайловна встала и, опершись руками на перила, широко открытыми глазами уставилась на пришедшего.

-- Вы? Вы?

-- Не бойтесь. Это не призрак. Я жив. Я помчался вслед за письмом, чтобы перегнать его, не дать вам прочесть.

-- Вы живы?

-- Я не мог убить себя. Я должен был еще раз видеть вас, спросить.

-- Вы живы?

-- Я не могу поверить, чтобы вы не любили меня. Одним вашим словом вы можете спасти меня. Я так люблю вас, что сделаю все. Я переменюсь. Я буду работать над собой... Вы не отвечаете?

-- Я слушаю. Продолжайте.

-- Я так люблю вас. Вы можете дать мне жизнь... Ответьте же мне.

Новый порыв ветра донес звуки оркестра и шевельнул волосы К<онстантина> С<еменовича>. Он, как снял шляпу, так и держал ее в руке.

-- Вы верите тому, что говорите?

-- Я не знаю. Я верю. Я не мог убить себя... Серебристый смех Н<атальи> М<ихайловны> прозвучал дико и

страшно в тишине ночи. Лица К<онстантина> С<еменовича> не было видно.

-- Вы смеетесь? Да, я не мог. Вы знаете: у меня есть ум, способности, я (л. 77) могу, я должен жить. Дайте мне жизнь, Наташа!

-- Какой великий артист погибает.

К<онстантин> С<еменович>, сделав шаг назад и несколько театрально поклонившись, повернулся к выходу. Н<аталья> М<ихайловна> поспешно собирала листки письма.

-- Постойте...

-- Что? -- в¹⁰⁰ охрипшем голосе прозвучала надежда.

-- Возьмите... это. Зачем вы писали это? Зачем на минуту вы заставили меня пожалеть себя... полюбить... вновь. Зачем вы лгали?

-- Поверьте...

-- О, не говорите мне этих¹⁰¹ фраз. Они измучили меня. Уходите. Я не могу вас видеть. -- Н<аталья> М<ихайловна> зарыдала. К<онстантин> С<еменович> бросился к ней, но повелительный резкий голос остановил его:

-- Не подходите!

Н<аталья> М<ихайловна> не видела и не смотрела¹⁰², как он¹⁰³ушел. Часы на колокольне пробили 11. Скоро должны были вернуться домашние, ездившие в город¹⁰⁴. Железная дорога проходила недалеко от дачи, и Н<аталья> М<ихайловна> слышала, как приближался, грохоча, поезд. Пронзительный свисток огласил заснувший лес. Еще свисток, еще. Прерывистый, тревожный, он звучал тревогою, ужасом. Еще один пронзительный, протяжный вой -- и все смолкло.

Через полчаса вернулись домашние. Мать, нагруженная покупками, тяжело дышала, крича отставшему мужу:

-- Да иди же, М<ихаил> П<етрович>. Это ты, Тася? Ах, какой ужас: сейчас поездом задавило какого-то человека. И представь: как раз из-под нашего вагона его вытаскивали. Я так перепугалась. Сейчас руки трясутся... Тася! Тасечка! Что с тобой? Воды, ах, батюшки, воды!.. Да иди же ты, Михаил Петрович!

28¹⁰⁵ января <18>99 г.

¹ Далее было (с абзаца): Вечер тихо спускался на землю. В саду царил уже безразличный полусвет сумерек, но вершина сосны из соседнего сада еще освещалась последними лучами солнца, и тонкий ствол, как вылитый из червонного золота, краснел в темной зелени.

² Далее вписана помета: К<расная> ст<рока>. На л. 65 об. помета, относящаяся к данному фрагменту: Солнце заходило. Округлая вершина

³ и вписано.

⁴ Было: смягчая

⁵ Было: как бы

⁶ точно вписано.

⁷ Далее было: На террасе, несколькими ступеньками отделявшейся от дорожки, усыпанной желтым листом

⁸ Далее было:, опустив глаза на книгу

⁹ Далее было: темной

¹⁰ мрамор подчеркнуто.

¹¹ тою же вписано.

¹² Было: чистотой (незач. вар.)

¹³ Далее было начато: не

¹⁴ как от вписано.

¹⁵ Грохот поездов, вписано на л. 65 об.

¹⁶ Было: Торопливые

¹⁷ Было: а. нарушили тишину б. приближались к террасе

¹⁸ Далее было вписано и зачеркнуто: Молодой,

¹⁹ Вместо: Наталья Михайловна -- было: Людмила Степ<ановна>

²⁰ Далее было (с абзаца): Он часто носил ей письма и любил видеть выражение удовольствия, которое появлялось на ее лице, когда тонкие пальцы поспешно разрывали конверт.

²¹ бросила от себя на стол вписано на л. 66 об.

²² Вместо: название города -- было: "Рига"<?>

²³ говорить вписано.

²⁴ не хочу вписано.

²⁵ третьего дня вписано.

²⁶ Далее было: лекарь

²⁷ Далее было начато: Ив<анов?>

²⁸ К тексту: Ночная тьма ~ лицо мертвого. -- на л. 66 об. помета-вставка: отбросила, как будто оно было в крови. Рвала волосы. "Так он убил себя. Он не мог. А я? Я?"

²⁹ Далее было: мне жаль

³⁰ Далее было: яростно

³¹ злобно вписано.

³² Далее было: так

³³ Далее было: и как будто

³⁴ Текст: Твой братец ~ психопатство. -- вписан на л. 67 об.

³⁵ Беда моя в том, что нас два! -- вписано.

³⁶ Далее было начато: зани<маю>

³⁷ Было: билет

³⁸ действительно вписано.

³⁹ живут вписано.

⁴⁰ Вместо: два существа -- было: две воли

⁴¹ И вписано.

⁴² Далее было: грызутся

⁴³ мои я уже сцепились: вписано.

⁴⁴ еще вписано.

⁴⁵ загадку вписано.

⁴⁶ есть вписано.

⁴⁷ за вписано.

⁴⁸ Далее было: <нрзб.>

⁴⁹ Далее было: не

⁵⁰ Вместо: отправлялся бродить, таскаться -- было: уходил таскаться

⁵¹ В рукописи: тебе

⁵² не вписано.

⁵³ Было: на<?>

⁵⁴ я вписано.

⁵⁵ Было: хочу

⁵⁶ В то же время вписано.

⁵⁷ Далее было: довольно

⁵⁸ Далее было: с многими приз<наками>

⁵⁹ от вписано.

⁶⁰ тогда вписано.

⁶¹ своих вписано.

⁶² В рукописи: серьезных

⁶³ Далее было: Но как же мне было не смеяться

⁶⁴ за то вписано.

⁶⁵ Далее было начато: в<сю?>

⁶⁶ на вписано.

⁶⁷ мне вписано.

⁶⁸ Текст: А зачем она ~ кокетство. -- вписан на л. 70 об.

⁶⁹ Далее было: душу

⁷⁰ Далее было: "И в результате опять я себе противен. И так всегда, со всеми и везде. Не стоит, да и не годится тебе, как девушке, рассказывать, что только не проделывал этот господин. Понимаешь ли ты теперь, кто виноват в том, что ты была несчастна? Понимаешь, кто писал к тебе эти дикие письма? (Далее помета: Андреев)

Ты задаешь себе наверно этот вопрос, который не раз задавала: почему я же не боролся с этим господином? Я боролся с ним -- это то же, что бороться воздушному шару с ветром, который его несет. Я всю жизнь боролся с ним -- и никогда, мне думается, ни разу не заставил этого господина сделать по-своему. Я убедился, что это я, кажущееся [таки<м?>] самостоятельным, независимым, властным и вольным, свободным -- [существует как всё<?> моего тела] живет на хлебах у этого господина и имеет власти меньше, чем любой приживальщик. Естественный результат борьбы -- это тот, что я порчу своему принципалу всякое удовольствие и отнимаю радость у его страдания (так в рукописи). Если говорить правду, так и этот господин достаточно, и имеет на то право, ненавидит меня. (Разница в том, что я ненавижу его.) И надо уже под конец отдать справедливость этому господину: самоубийство приводит в исполнение он, хотя вот в чем дело... У меня бывает дикая мысль, что когда будет [эт<от>] убит этот господин, то мое я освободится и останется жить... Но целовать его ты никогда не будешь.

Но мне опять тошно! Это я, я под тем или другим соусом, но все я, я -- как опротивело мне это. Что создало меня таким убогим? Опять! Нет, поскорее, поскорее, убить это я, убить оба я, мне жаль (л. 72) расстаться с тобой. Я все сказал, что нужно, а впрочем, и не все -- ну и не надо. Страшно умирать, когда одно отвращение наполняет душу. Я лучше расскажу тебе, как я тебя люблю. Вчера я поехал на взморье. Хотелось быть одному и не думать. Лег я на песке и смотрел, как идут к берегу волны. Идет издалека, горбится, поднимает белую верхушку и рассыпается. За ней другая, третья. И так было тысячи лет тому назад и будет. Это сознание успокаивает -- и приближает к смерти, к бесконечному. Вспомнилось мне прошлое лето. Почему так живо оно в памяти? Я помню каждое твое слово, движение. Помнишь, как были мы счастливы в иные часы? Тогда H.H. еще не появлялся. Вот человек, которого ты можешь любить. У него одно я, и на мой взгляд не важное, но это пустое. Он умный, деятельный, веселый, думает о других, живет. Он всегда занят, никогда не жалуется.

⁷¹ На л. 71 об. вписано позднее (без указания места вставки): С другими я был гораздо лучше. Их я [н<е>] удостаивал своей откровенности. И когда в начале я мало любил тебя, я был лучше для тебя, потому что не все говорил. Беда была в том, что я слишком полюбил тебя. Обыкновенно женщины <нрзб.> тон, мотивов подчеркивают негодность (фраза обрывается)

⁷² сил вписано.

⁷³ Далее было начато: <нрзб.>

⁷⁴ В рукописи: Вся

⁷⁵ Тот разговор ~ тебя, вписано на л. 71 об.

⁷⁶ Далее было: так

⁷⁷ Было: каждую

⁷⁸ Было: попытку

⁷⁹ Было начато: д<ругих?>

⁸⁰ Далее было: то что

⁸¹ Текст: Отчего я не мог ~ истина. -- пересекает вертикальная черта (возможно, знак вычерка).

⁸² Далее было начато: Н.Н.<?>

⁸³ На л. 72 об. вписано позднее: Я не знал, что это: самолюбие ли дикое и больное, но я не могу выносить, чтобы кто-нибудь в мире был выше меня. Часто я соглашался даже на то, чтобы быть немного выше. Все или ничего. И вот один из нас вечно стремился к невозможному, другой же, как и все, радовался похвалам, хлопотал о местечке, вступал к отношения.

Горькое наслаждение при чтении биографий великих людей Думать о бессмертии и страдать насм<орком>

-- могуществе -- кланяться перед начальством

-- о гениальности -- и не решить задачу с 3 неизв<естными>

-- красоте -- только что не пугать лошадь

⁸⁴ Далее было начато: пус<тых?>

⁸⁵ Далее было: Нужно было нагиб<аться>

⁸⁶ жалкие вписано.

⁸⁷ Далее было начато: Прод<?>

⁸⁸ Далее было: с

⁸⁹ Далее было: можешь

⁹⁰ Далее было: не ду<мал>

⁹¹ Было: ?

⁹² легкомысленный вписано.

⁹³ Далее было: едет ли легкомысленны<й>

⁹⁴ Далее было: любви

⁹⁵ Напротив текста: это так, чтобы ~ с колокольни долой! -- на л. 74 об. вписано: Когда я шел с тобой по улице -- муки было встречать людей выше меня ростом, красивее.

С одной стороны, я, подчеркивая свои недостатки, говорил: полюби нас черненькими... С другой -- сознавал -- что я никогда, а не поверю этой любви.

Ты упрекала меня, что я не работаю -- так<ие?> способности

Испытания...

⁹⁶ Далее было: гибель

⁹⁷ Далее было: [Издалека с порывом легкого ветра] донесло звуки оркестра, [игравшего] этот же [ветер] порыв слегка колыхнул парусину. (Исправленное взято в круглые скобки.)

⁹⁸ девушки вписано.

⁹⁹ Далее было: остановился

¹⁰⁰ Далее было: голосе

¹⁰¹ Было: этого

¹⁰² и не смотрела вписано.

¹⁰³ он вписано.

¹⁰⁴ Было: Москву

¹⁰⁵ Было: 29

Можно предположить, что в основу фабулы рассказа положен случай, произошедший в сентябре 1891 г. с В.И. Гедройц¹⁰ -- подругой З.Н. Сибилевой и хорошей знакомой Андреева -- и ее женихом М.Г. П-ым. Как пишет в своем дневнике Андреев, после ряда размолвок Гедройц отправила своему жениху "письмо с форменной отставкой. Сегодня она получила ответ такой, как и следовало ожидать, но какого она -- удивительно! -- не ожидала. В письме из нескольких строк М.Г. говорит, что пора кончать эту комедию, в которой он играл такую глупую роль. И он кончил ее, пот<ому> что, когда В<ера> И<гнатьевна> читает его письмо, его уже нет на свете. Конечно, с В<ерой> И<гнатьевной> сейчас же нервный припадок; отправляется З<инаида> к брату М.Г. узнать, действительно ли тот убил себя, -- там ничего не знают" (Дн5. С. 103). Через два дня в дневнике отмечено: "О М.Г. вестей никаких нет. Можно предположить, что его письмо просто буффонада <...>" (Там же. С. 104).

К центральной для рассказа теме раздвоенности души Андреев неоднократно обращался в своих дневниках. Характерна, например, запись от 25 августа 1897 г., в которой предвосхищена одна из психологических коллизий рассказа: "Как известно, я вечно двоюсь, и от любви я хочу, чтобы одним сильным чувством она соединила двух этих людей, сидящих во мне. А З<инаида> И<вановна Терпигорева> как будто нарочно старается разбудить во мне того, другого. Лишь только я забудусь, почувствую, что живу и люблю, -- З<инаида> И<вановна> скажет: "а в который это раз?" -- и сейчас тот, другой, с радостью подхватывает эту мысль, иронизирует, потешается, иллюстрирует примерами. В результате через минуту я спокойно закуриваю папиросу и обсуждаю свое данное состояние с комической точки зрения" (Дн9. Л. 89 об.).

С. 263. Первый раз ~ 3 января, помнишь, когда ты сказала мне, что любишь меня. -- Автобиографическая аллюзия. Ср. запись в дневнике Андреева от 14 февраля 1898 г.: "Не буду описывать, как это случилось, но Шурочка (А.М. Велигорская. -- Сост.) до известной степени первая пошла мне навстречу. 3 января мы с ней виделись. Продолжительный разговор; а затем первые бесчисленные поцелуи, которыми мы тогда обменялись и которые с ее стороны поразили меня своей страстностью, -- расплавили лед, дотоле разделявший нас. С этого дня Шурочка стала неузнаваемой. Так она была любяща, мила и хороша, что я почувствовал себя возродившимся. В течение целого января я был прямо-таки счастлив" (Дн.9. Л. 111 об.).

С. 266, примеч. 70. Принципал -- хозяин, глава по отношению к своим служащим.

Гедройц Вера Игнатьевна (1876-1932) -- хирург, участница революционного движения, литератор (см.: Мец А Г., Заверный Л.Г. Гедройц Сергей // Русские писатели. 1800-1917: Биогр. словарь. М., 1989. Т. 1. С. 535-536).

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

ОБЩИЕ¹

¹ В перечень общих сокращений не входят стандартные сокращения, используемые в библиографических описаниях, и т.п.

Б.д. -- без даты

Б.п. -- без подписи

незач. вар. -- незачеркнутый вариант

незаверш. правка -- незавершенная правка

не уст. -- неустановленное

ОТ -- основной текст

Сост. -- составитель

стк. -- строка

АРХИВОХРАНИЛИЩА

АГ ИМЛИ -- Архив A.M. Горького Института мировой литературы им. A. M. Горького РАН (Москва).

ИРЛИ -- Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Рукописный отдел (С.-Петербург).

ООГЛМТ -- Орловский объединенный государственный литературный музей И.С. Тургенева. Отдел рукописей.

РАЛ -- Русский архив в Лидсе (Leeds Russian Archive) (Великобритания).

РГАЛИ -- Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).

РГБ -- Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (Москва).

Hoover -- Стэнфордский университет. Гуверовский институт (Стэнфорд, Калифорния, США). Коллекция Б.И. Николаевского (No 88).

ИСТОЧНИКИ

Автобиогр. -- Леонид Андреев (Автобиографические материалы) // Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. проф. С.А. Венгерова. М.: Изд. т-ва "Мир", 1915. Ч. 2. С. 241-250.

Баранов 1907 -- Баранов И.П. Леонид Андреев как художник-психолог и мыслитель. Киев: Изд. кн. магазина СИ. Иванова, 1907.

БВед -- газета "Биржевые ведомости" (С.-Петербург).

БиблА1 -- Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1995. Вып. 1: Сочинения и письма / Сост. В.Н. Чуваков.

БиблА2 -- Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1998. Вып. 2: Литература (1900-1919) / Сост. В.Н. Чуваков.

БиблА2а -- Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 2002. Вып. 2а: Аннотированный каталог собрания рецензий Славянской библиотеки Хельсинкского университета / Сост. М.В. Козьменко.

Библиотека Л.Н. Толстого -- Библиотека Льва Николаевича в Ясной Поляне: Библиографическое описание. М., 1972. [Вып.] I. Книги на русском языке: А-Л.

Боцяновский 1903 -- Боцяновский В.Ф. Леонид Андреев: Критико-биографический этюд с портретом и факсимиле автора. М.: Изд. т-ва "Литература и наука", 1903.

Геккер 1903 -- Геккер Н. Леонид Андреев и его произведения. С приложением автобиографического очерка. Одесса, 1903.

Горнфельд 1908 -- Горнфельд А.Г. Книги и люди. Литературные беседы. Кн. I. СПб.: Жизнь, 1908.

Горький. Письма -- Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: Наука, 1997--.

Дн1 -- Андреев Л.Н. Дневник. 12.03.1890-30.06.1890; 21.09.1898 (РАЛ. МБ. 606/Е.1).

Дн2 -- Андреев ЛЛ. Дневник. 03.07.1890-18.02.1891 (РАЛ. MS.606/E.2).

Дн3 -- Андреев Л.Н. Дневник. 27.02.1891-13.04.1891; 05.10.1891; 26.09.1892 (РАЛ. MS.606/ Е.3).

Дн4 - Андреев Л.Н. Дневник. 15.05.1891-17.08.1891 (РАЛ. MS.606/ E.4).

Дн5 -- Андреев Л. Дневник 1891-1892 гг. [03.09.1891-05.02.1892] / Публ. Н.П. Генераловой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб., 1994. С. 81-142.

Дн6 -- "Дневник" Леонида Андреева [26.02.1892-20.09.1892] / Публ. H Л. Генераловой // Литературный архив: Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. СПб., 1994. С. 247-294.

Дн7 -- Андреев Л.Н. Дневник. 26.09.1892-04.01.1893 (РАЛ. MS.606/E.6).

Дн8 -- Андреев Л.Н. Дневник. 05.03.1893-09.09.1893 (РАЛ. MS.606/E.7).

Дн9 -- Андреев Л.Н. Дневник. 27.03.1897-23.04.1901; 01.01.1903; 09.10.1907 (РГАЛИ. Ф. 3290. Сдаточная опись. Ед.хр. 8).

Жураковский 1903а -- Жураковский Е. Реально-бытовые рассказы Леонида Андреева // Отдых. 1903. No 3. С. 109-116.

Жураковский 19036 -- Жураковский Е. Реализм, символизм и мистификация жизни у Л. Андреева: (Реферат, читанный в Московском художественном кружке) // Жураковский Е. Симптомы литературной эволюции. Т. 1. М., 1903. С. 13-50.

Зн -- Андреев Л.Н. Рассказы. СПб.: Издание т-ва "Знание", 1902-1907. T. 1--4.

Иезуитова 1967 -- Иезуитова ЛЛ. Творчество Леонида Андреева (1892-1904): Дис.... канд. филол. наук. Л., 1976.

Иезуитова 1976 -- Иезуитова Л.А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). Л., 1976.

Иезуитова 1995 -- К 125-летию со дня рождения Леонида Николаевича Андреева: Неизвестные тексты. Перепечатки забытого. Биографические материалы / Публ. Л.А. Иезуитовой // Филологические записки. Воронеж, 1995. Вып. 5. С. 192-208.

Измайлов 1911 -- Измайлов А. Леонид Андреев // Измайлов А. Литературный Олимп: Сб. воспоминаний о русских писателях. М., 1911. С. 235-293.

К -- газета "Курьер" (Москва).

Кауфман -- Кауфман А. Андреев в жизни и своих произведениях // Вестник литературы. 192(Х No 9 (20). С. 2-4.

Коган 1910 -- Коган П. Леонид Андреев // Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т. 3. Современники. Вып. 2. М.: Заря, 1910. С. 3-59.

Колтоновская 1901 -- Колтоновская Е. Из жизни литературы. Рассказы Леонида Андреева // Образование. 1901. No 12. Отд. 2. С. 19-30.

Кранихфельд 1902 -- Кранихфельд В. Журнальные заметки. Леонид Андреев и его критики // Образование. 1902. No 10. Отд. 3. С. 47-69.

Краснов 1902 -- Краснов Пл. К. Случевский "Песни из уголка"; Л. Андреев. Рассказы // Литературные вечера: (Прилож. к журн. "Новый мир"). 1902. No 2. С. 122-127.

ЛА5 -- Литературный архив: Материалы по истории литературы и общественного движения / Под ред. К.Д. Муратовой. М.; Л.: АН СССР, 1960.

ЛН72 -- Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. М.: Наука, 1965 (Литературное наследство. Т. 72).

МиИ2000 -- Леонид Андреев. Материалы и исследования. М.: Наследие, 2000.

Михайловский 1901 -- Михайловский Н.К. Рассказы Леонида Андреева. Страх смерти и страх жизни // Русское богатство. 1901. No 11. Отд. 2. С. 58-74.

Неведомский 1903 -- Неведомский М. [Миклашевский М.П.] О современном художестве. Л. Андреев // Мир Божий. 1903. No 4. Отд. 1. С. 1-42.

HБ -- журнал "Народное благо" (Москва).

HP -- Андреев Л.Я. Новые рассказы. СПб., 1902.

Пр -- Андреев Л.Н: Собр. соч.: [В 13 т.]. СПб.: Просвещение, 1911-1913.

OB -- газета "Орловский вестник".

ПССМ -- Андреев Л.Н.-- Полн. собр. соч.: [В 8 т.]. СПб.: Изд-е т-ва А.Ф. Маркс, 1913.

Реквием -- Реквием: Сб. памяти Леонида Андреева / Под ред. Д.Л. Андреева и В.Е. Беклемишевой; с предисл. ВЛ. Невского М.: Федерация, 1930.

РЛ1962 -- Письма Л.Н. Андреева к A.A. Измайлову / Публ. В. Гречнева // Рус. литература. 1962. No 3. С. 193-201.

Родионова -- Родионова Т.С. Московская газета "Курьер". М., 1999.

СРНГ -- Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1965-- . Вып. 1-- .

Т1¹ -- РГАЛИ. Ф. 11. Оп., 4. Ед.хр. 3. + РАЛ. MS.606/ В.11; 17 (1897 -- начало осени 1898).

¹ Т1-Т8 -- рабочие тетради Л.Н.Андреева. Обоснование датировок тетрадей см. с. 693.

Т2 -- РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 4. (Осень 1898., до 15 нояб.).

Т3 -- РГБ. Ф. 178. Карт. 7572. Ед.хр. 1 (7 дек. 1898 -- 28 янв. 1899).

T4 -- РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 1 (18 июня -- 16 авг. 1899).

Т5 -- РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 2 (конец августа -- до 15 окт. 1899).

Т6 -- РАЛ. MS.606/ А.2 (15-28 окт. 1899).

Т7 -- РАЛ. MS.606/ A.3 (10-19 нояб. 1899).

Т8 -- РАЛ. MS.606/ A.4 (14 нояб. 1899 -- 24 февр. 1900).

Урусов -- Урусов Н.Д., кн. Бессильные люди в изображении Леонида Андреева: (Критический очерк). СПб.: Типогр. "Общественная польза", 1903.

Фатов -- Фатов H.H. Молодые годы Леонида Андреева: По неизданным письмам, воспоминаниям и документам. М., Земля и фабрика, 1924.

Чуносов 1901 -- Чуносов [Ясинский И.И.]. Невысказанное: Л. Андреев. Рассказы. СПб., 1901 // Ежемесячные сочинения. СПб., 1901. No 12. С. 377-384.

Шулятиков 1901 -- Шулятиков В. Критические этюды. "Одинокие и таинственные люди": Рассказы Леонида Андреева // Курьер. 1901. 8 окт. (No 278). С. 3.

S.O.S. -- Андреев Л. S.O.S.: Дневник (1914-1919). Письма (1917-1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918-1919) / Под ред. и со вступит. Р. Дэвиса и Б. Хеллмана. М; СПб., 1994.

Андреев Леонид Николаевич
Нас двое

НАС ДВОЕ¹

КОММЕНТАРИИ

Оставить комментарий Андреев Леонид Николаевич (yes@lib.ru) Год: 1899 Обновлено: 09/04/2018. 47k. Статистика. Рассказ: Проза Незавершенное, неопубликованное и прочее	Скачать FB2 Ваша оценка:

Андреев Леонид Николаевич Нас двое

НАС ДВОЕ1

КОММЕНТАРИИ

Андреев Леонид Николаевич
Нас двое

НАС ДВОЕ¹