Амфитеатров Александр Валентинович
Via Sacra

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Картина уличной жизни Рима при Нероне.


   

А. В. Амфитеатровъ. (Old Gentleman).

VIA SACRA.

КАРТИНА УЛИЧНОЙ ЖИЗНИ РИМА ПРИ НЕРОНѢ.

(Этюдъ къ драмѣ "ПОНЦІЯ").

Посвящается Еленѣ Константиновнѣ Лешковской.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Вибуллій, преторъ.
   Октавій Сагитта, народный трибунъ.
   Понція Постумія.
   Антистій Созіанъ, Лициній Муціанъ, Лелій, Авреліанъ, Гельвицій, золотая молодежь.
   Пальфурій Сура, обѣднѣвшій патрицій, атлетъ.
   Сифаксъ, гладіаторъ.
   Валерій, вольноотпущенникъ Сагитты.
   Іона, золотыхъ дѣлъ мастеръ, ростовщикъ.
   Хозяинъ таверны, Лавочный мальчикъ, Водоносъ, Нищій, Цвѣточница, Продавщица коралловъ, Вѣстовщикъ, Астрологъ, Продавецъ устрицъ и др., голоса изъ толпы.

Мѣсто дѣйствія -- Via Sacra въ разгаръ уличнаго движенія. Густая и пестрая толпа; римляне, греки, евреи, арабы, сирійцы, негры, скиѳы и т. д. Толкотня и несмолкающій гу.ть голосовъ, надъ которымъ господствуютъ крики торговцевъ, разносчиковъ, афишеровь. Сцена представляетъ длинный рядъ открытыхъ, лавокъ. Въ глубинѣ -- ростральная колонна. Надъ лавками громоздятся ступенями портики Базилики Юлія и храмовъ. Вдали -- Палатинъ, съ дворцомъ Нерона. Справа -- таверна съ террасою, заплетенною плющомъ и розами. Слѣва, между двумя лѣстницами, ведущими къ портику Базилики, лавка Іоны. Октавій Сагитта сидитъ у лавки, бесѣдуя съ Іоною, который показываетъ ему великолѣпное ожерелье изъ жемчуговъ. Вдали -- носилки Сагитты; у носилокъ -- черные рабы. Валеріи, скрестивъ руки, стоитъ подлѣ своего патрона. Голоса изъ толпы -- всѣ вмѣстѣ.

   

ХОЗЯИНЪ ТАВЕРНЫ.

   Вино! Вино! Только что получена свѣжая партія -- прямо изъ Фалерна!
   

НИЩІЙ.

   О, мать Изида! пожертвуйте что нибудь нищему служителю братьевъ матери Изиды.
   

ПРОДАВЕЦЪ УСТРИЦЪ.

   Устрицы! лучшія въ мірѣ устрицы, сейчасъ изъ Остіи!
   

АСТРОЛОГЪ.

   Лѣкарство отъ всѣхъ болѣзней и гороскопъ за три асса! Прошлое разсказываю въ придачу даромъ.
   

ПРОДАВЩИЦА КОРАЛЛОВЪ.

   Кораллы! африканскіе кораллы, съ опасностью жизни добытые изъ пучинъ смѣлыми дѣтьми Неаполя!
   

ВѢСТОВЩИКЪ.

   Граждане и иностранцы! Благородный Маркъ Виницій, эдилъ, приглашаетъ народъ римскій на игры въ амфитеатрѣ Клавдія. Будетъ показанъ бой гладіаторовъ и травля дикими звѣрьми.
   

ЦВѢТОЧНИЦА.

   Фіалки! розы! Душистыя розы Пестума! Граждане! украшайте своихъ возлюбленныхъ розами Пестума! Розы Пестума -- языкъ любви, задатокъ блаженства!

[Изъ толпы, снующей но улицѣ, выдѣляются, одинъ за другимъ, Аптистій Созіанъ, Лициній Муціанъ, Гельвидъ Лелій и Авреліанъ. Они привѣтствуютъ друга друга и Октавія Сагитту. Останавливаясь у лавки Іоны, они образуютъ живописную группу. Кліенты ихъ и рабы, въ ожиданіи патроновъ, располагаются кучками въ глубинѣ улицы].

СОЗІАНЪ.

             Привѣтъ Сагиттѣ.
   

САГИТТА.

                                           Здравствуй, Созіанъ.
   

МУЦІАНЪ.

             Хранятъ ли боги нашего трибуна?
   

САГИТТА.

             Іона, кресла!
   

ІОНА [мальчику].

                                 Кресла, ротозей!
             Да выбирай, которыя получше!
             Не каждый день такіе господа
             Заходятъ въ лавку.
   

ГЕЛЬВИЦІЙ.

                                           Какъ живешь, Сагитта?
   

ЛЕЛІЙ.

             Давно тебя не видно при дворѣ.
   

САГИТТА.

             Отсутствіе мое едва-ль замѣтно.
   

МУЦІАНЪ.

             О, нѣтъ! Вчера самъ цезарь -- на пиру --
             Искалъ тебя среди фамиліаровъ,
             И, не найдя, былъ очень огорченъ.
   

АВРЕЛІАНЪ.

             Онъ новый гимнъ сложилъ...
   

ЛЕЛІЙ.

                                                     На смерть Ніобы.
   

СОЗІАНЪ.

             Ты помнить: изъ Овидія сюжетъ!
   

МУЦІАНЪ.

             Да,-- только тоньше, благороднѣй, выше!
   

СОЗІАНЪ.

             И вотъ -- вчера пропѣвъ намъ этотъ гимнъ...
   

АВРЕЛІАНЪ.

             Подъ гулъ похвалъ, подъ громъ рукоплесканій...
   

СОЗІАНЪ.

             Да полно вамъ меня перебивать!
             Какъ будто и сейчасъ, на Палатинѣ,
             Мы смотримъ въ очи цезаря и льстимъ
             На перегонку: ну-ка, кто подлѣе?
             Мы здѣсь свои. Дай духъ перевести,--
             Еще успѣемъ вечеромъ налгаться!
   

АВРЕЛІАНЪ [смѣется].

             Мы практику боимся потерять,--
             Такъ въ лести упражняемся заочной,
             Чтобы солгать правдивѣе въ глаза.
   

САГИТТА.

             Что новаго, друзья, на Палатинѣ?
   

МУЦІАНЪ.

             Помимо гимна? Ничего.
   

ЛЕЛІЙ.

                                                     Двѣ-три
             Немилости ничтожныхъ.
   

ГЕЛЬВИЙІЙ.

                                           Совершенно
             Незначущихъ!-- Опальникамъ и жилъ
             Не велѣно открыть.
   

МУЦІАНЪ.

                                           Всемилосердо
             Въ изгнаніе ихъ цезарь посылаетъ
             На острова Эгейскіе.
   

СОЗІАНЪ.

                                           Одинъ
             Отъ милости такой ужъ удавился.

[Смѣхъ].

САГИТТА [указываетъ глазами на Іону].

             Антистій...
   

СОЗІАНЪ.

                                 Ба! Іона, старый плутъ!
             Мы про тебя забыли въ разговорѣ.
             Ну, какъ идетъ дорожный твой грабежъ,
             Что ты торговлей скромно называешь?
   

ІОНА.

             Шутить изволить, добрый господинъ!
             Куда мнѣ грабить, -- быть бы только сыту!
             Куда быть сыту,-- только-бъ живу быть!
             Повѣрите-ль?-- когда бы не трибунъ --
             Самъ Богъ, жалѣя бѣднаго еврея,
             Его зайти къ Іонѣ научилъ
             И сторговать вотъ это ожерелье!--
             Весь день бы безъ почина я сидѣлъ.
   

СОЗІАНЪ.

             А отчего, Іона? Оттого,
             Что не тому ты кланяешься богу.
             Я знаю, плутъ, какъ -- въ полосатый плащъ
             Укутанный -- ты свой справляешь шабашъ,
             Еврейскому кадя Іеговѣ!--
             А истинный твои богъ, межъ тѣмъ, безъ жертвы,
             Безъ ѳиміама, вовсе отощалъ.
   

ІОНА.

             Богъ праотцовъ моихъ...
   

СОЗІАНЪ.

                                           Вонъ онъ сверкаетъ
             Надъ портикомъ лукавой красотой!--
             Меркурій -- быстроногій покровитель
             Всѣхъ жабъ ночныхъ, всей накипи въ котлѣ,
             Который люди величаютъ Римомъ:
             Купцовъ, воровъ, сутягъ, ростовщиковъ,
             Убійцъ наемныхъ, уличныхъ дѣвчонокъ
             И сводниковъ, изъ нихъ же первый -- ты!
   

ІОНА.

             Ахъ, господинъ! смѣяться надъ евреемъ
             Легко: евреи созданы на то.
             Но разсудите -- будьте справедливы:
             Жилось бы развѣ лучше вамъ безъ насъ?
             Не говорю -- мой Богъ!-- о васъ, богатыхъ:
             О доблестномъ трибунѣ, о тебѣ,
             Аптистій благороднѣйшій: Іона,
             Быть можетъ, и не нуженъ вамъ... пока!..
             Но -- молодежь?! Хе-хе! Отцы богаты.
             Да не щедры... и любятъ долго жить...
   

АВРЕЛІАНЪ.

             У моего такая есть привычка.
   

ЛЕЛІЙ.

             Охъ, мой -- боюсь -- меня переживетъ!
   

ІОНА.

             Ни грекъ, ни армянинъ, ни египтянинъ
             Не дастъ ни асса нищему сынку
             Богатаго родителя. Не такъ ли?
   

МУЦІАНЪ.

             Духъ истины вселился въ твой языкъ!
   

ІОНА.

             Вотъ видите! И кто же выручаетъ
             Васъ, господа, когда за голубыхъ
             Вы на бѣгахъ поставили заклады,
             А верхъ беретъ зеленая игра?
             Кто въ помощь вамъ, когда отбить красотку
             У друга надо, а она жадна
             И -- безъ подарка тысячъ въ сто сестерцій --
             Не пуститъ васъ къ себѣ и на глаза?
             Кто?.. Мы, народъ, вселенной угнетенный,
             Служить готовый каждому и всѣмъ.
             Вамъ нужны деньги? Книги Моисея!
             Да вотъ онѣ. Хе-хе! Ужель затѣмъ
             Я собиралъ ихъ, чтобы въ темной скрынѣ
             Тускнѣлъ ихъ блескъ веселый? Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
             Пусть въ міръ идутъ, послужатъ добрымъ людямъ
             И принесутъ мнѣ маленькій процентъ.
   

СОЗІАНЪ.

             Да, маленькій: всего лишь двѣсти на сто!
   

ІОНА.

             Хоть бы и такъ?
   

ГЕЛЬВИЦІЙ.

                                           А совѣсть?
   

ІОНА.

                                                               Пхе! А рискъ?
             Отдать не долго деньги, но забота
             Тяжелая -- назадъ ихъ получить.
             Евгеніи Крассъ, когда писалъ мнѣ вексель,
             Былъ юношей кудрявымъ и румянымъ,
             А заплатилъ плѣшивымъ старикомъ...
             Охъ, подолгу иные ждутъ наслѣдства!
   

МУЦІАНЪ.

             И не всегда съ терпѣньемъ.
   

ЛЕЛІЙ.

                                                     Напримѣръ,
             Какъ говорятъ, Квинтъ Силій.
   

АВРЕЛІАНЪ.

                                                     Кстати: правда-ль,
             Что ты, Іона, Силію помогъ
             Укоротить наслѣдства ожиданье?
   

ІОНА.

             Чего народъ не выдумаетъ зря!
   

ГЕЛ. ПРИСКЪ.

             Болтали про грибы, про артишоки...
   

СОЗІАНЪ.

             Остерегись, премудрый іудей!
             Царица отравительницъ Локусга,
             Пожалуй, станетъ ревновать тебя
             Къ своимъ тріумфамъ въ ремеслѣ Гекаты [Смѣхъ].
   

САГИТТА.

             Да будетъ вамъ! пристали къ старику!
   

АВРЕЛІАНЪ.

             Ха-ха-ха-ха! Сагитта -- за Іону!
   

ЛЕЛІЙ.

             Что значитъ быть трибуномъ!
   

МУЦІАНЪ.

                                                     Запретить
             Хоть что нибудь, кому нибудь охота!
   

СОЗІАНЪ.

             Удѣлъ иныхъ -- по родинѣ тоска,
             Трибуновъ же удѣлъ -- тоска по veto.
   

САГИТТА.

             Вы, какъ всегда, несносны, господа! [Встаетъ].
             Сорочьею своею трескотнею
             Вы помѣшали сторговаться намъ.
   

МУЦІАНЪ.

             Ага!.. Друзья!.. Іону подкупаетъ
             Трибунъ своей защитой, чтобъ еврей
             Ему сходнѣе продалъ ожерелье.
   

АВРЕЛІАНЪ.

             А какъ цѣна?
   

ІОНА.

                                 Мильонъ сестерцій!
   

ЛЕЛІЙ.

                                                               Ухъ!
   

АВРЕЛІАНЪ.

             Для чьей же это шейки лебединой?
   

МУЦІАНЪ.

             Вотъ такъ вопросъ! Стыдись, Авреліанъ!
   

ГЕЛЬВИЦІЙ.

             Считаешься любезникомъ придворнымъ,
             А сбился въ счетѣ, кто и съ кѣмъ въ связи!
   

СОЗІАНЪ.

             Припомни цезаря стихотворенье,--
             Удачны и его порою вдохновенья! [Декламируетъ]:
   
             Котиллъ у насъ прослылъ
                       Изящества примѣромъ.
             Котиллъ! ты очень милъ!
             Хвала твоимъ манерамъ!
             Но отвѣчай, Котпллъ:
                       Коль въ уровень быть съ вѣкомъ,
             Что это значитъ -- "быть изящнымъ человѣкомъ?"
   
             Безбожно надушонъ
             Эссенціей корицы,
             Даетъ прически тонъ
             Для цѣлой онъ столицы;
             Красивость рукъ своихъ
             Онъ выказать хлопочетъ:
             Въ движеніяхъ смѣшныхъ
             Онъ округляетъ ихъ.
             Какъ будто, бодръ и лихъ,
             Пуститься въ танецъ хочетъ.
             Насвистываетъ онъ
             Испанскіе напѣвы.
             Кто и въ кого влюбленъ --
             И юноши, и дѣвы, --
             Кто съ кѣмъ и какъ живетъ, --
             По пальцамъ перечтетъ! [Смѣхъ].
   

МУЦІАНЪ.

             Отлично, Созіанъ! Но дальше, дальше!
   

СОЗІАНЪ [продолжаетъ].

             При женщинахъ весь день,
             Онъ шепчетъ, нагло-веселъ.
             Имъ въ уши дребедень,
             Склоняясь къ ручкамъ креселъ.
             Въ рукахъ его всегда
             Любовная записка.
             Брезгливый онъ -- бѣда!
             И сѣсть-то, господа,
             Къ себѣ не пуститъ близко.
             Закатъ или разсвѣтъ,--
             Онъ рыщетъ, всюду нуженъ:
             Тамъ -- дружескій обѣдъ,
             Здѣсь -- приглашенъ на ужинъ.
             У цирка мудрецовъ
             Пройдя весь курсъ науки,
             Запомнилъ онъ отцовъ
             Всѣхъ кровныхъ жеребцовъ --
             Ему и книги въ руки!
   
             Такъ вотъ каковъ, Котиллъ,
                       Изящный человѣкъ:
             Такимъ вообразилъ
                       Его нашъ умный вѣкъ!
             И видишь-ли, Котиллъ:
                       Коль въ уровень быть съ вѣкомъ,
             Совсѣмъ быть не легко изящнымъ человѣкомъ! [Смѣхъ].
   

МУЦІАНЪ.

             Прочитано прекрасно!
   

ЛЕЛІЙ.

                                           Но стихи
             Намъ не дали забыть объ ожерельѣ,
             И отъ остротъ Сагитта не спасенъ!
   

АВРЕЛІАНЪ [къ Окт. Сагиттѣ].

             Какъ Понціи Постуміи здоровье?
   

МУЦІАНЪ.

             Что дѣлаетъ ея достойный мужъ?
   

СОЗІАНЪ.

             Хромой Вулканъ -- тѣмъ отъ божка отличный,
             Что тотъ ковалъ невыгодную сталь,
             А Маркъ Постуміи -- золото, Сатттой
             Добытое изъ отчихъ рудниковъ!
   

САГИТТА [зажимаетъ уши].

             Конца не будетъ глупостямъ!.. Валерій!
             Окончи торгъ съ Іоной безъ меня,--
             Да не скупись. Куда снести подарокъ, --
             Ты знаешь самъ.
                                 А вы, мои друзья, --
             Коль не на вѣкъ прилипли къ этой лавкѣ, --
             Угодно-ль вамъ послѣдовать за мной?
             Въ волнахъ толпы, по Форуму снующей,
             У всѣхъ васъ есть красавица своя,
             Иль ждетъ ея рабыня, чтобъ табличку
             Вамъ передать отъ робкой госпожи.
             Идемъ же: окунемся съ головою
             Въ людское море, чтобъ на днѣ его
             Ловить любви румяные кораллы.
   

ЛЕЛІЙ.

             Идемъ!

[Проходятъ. Кліенты и рабы ихъ разсыпаются въ толпѣ, вслѣдъ за господами].

МУЦІАНЪ [отставъ отъ другихъ].

             "Ловить румяные кораллы
             Любви"... Недурно, право!.. Запишу
             Въ свои таблички -- и на Палатинѣ,
             При разговорѣ съ цезаремъ, вверну.
             Цитата никого у насъ не губитъ:
             Неронъ красивыя словечки любитъ! [Уходитъ].
   

АСТРОЛОГЪ [кричитъ].

   Любовный приворотъ! Нѣтъ больше безнадежной любви! За одинъ денаріи -- порошокъ, мазь, напитокъ и заклинаніе!
   

ХОЗЯИНЪ ТАВЕРНЫ.

   Граждане! Не далекъ часъ обѣда! Вспомните о моемъ винѣ -- чистѣйшемъ винѣ, только что изъ Фалерна!
   

СЦЕНА II.

Валерій и Іона.

ВАЛЕРІЙ.

             "Окончи торгъ и не скупись..." Ха-ха!..
             Легко сказать, но мудрено исполнить.
             Мильонъ сестерцій! Шутка! Вся она
             Не стоитъ этихъ денегъ.
   

ІОНА.

                                           Кто не стоитъ?
   

ВАЛЕРІЙ.

             Двуногая тигрица та. которой
             На шею мы алмазы, жемчуга
             И яхонты любовно надѣваемъ,
             Тогда какъ ей ошейникъ рабскій нуженъ!
             Та ночь, куда, зажмуривши глаза,
             Мы бросили честь, имя, службу, деньги --
             И болѣе ужъ нечего бросать.
             Какъ Геркулесъ въ отравленномъ хитонѣ,
             Сгораемъ мы -- и счастливы, сгорая!
             И сами рукоплещемъ: эвоэ!
             Какъ весело костеръ нашъ разгорѣлся!..
             Мильонъ сестерціи! Да откуда взять
             Его, мильонъ сестерцій?! Право -- точно
             Помѣстій нашихъ нивы не хлѣба
             Рождаютъ, и луга не злаки носятъ,
             Но лишь однѣ сестерціи родятъ,
             Чеканеныя звонкою монетой.
   

ІОНА.

             Э, не хитри, Валерій: знаютъ всѣ, --
             Трибунъ богатъ неизмѣримо. Пропасть
             Онъ золотомъ засыпать можетъ.
   

ВАЛЕРІЙ [значительно].

                                                               Могъ.
   

ІОНА.

             Сказать ты хочешь...
   

ВАЛЕРІЙ.

                                           Только то, что лучше
             Ему бы свой расплавить капиталъ
             И влить его кипящею струею
             На дно дырявой бочки Данаидъ,
             Чѣмъ тратиться на Понцію...
   

ІОНА.

                                                     Тсъ!.. Тише!..
             Ея носилки... И трибунъ при нихъ.
   

ПРОДАВЩИЦА ЦВѢТОВЪ.

   Вотъ фіалки -- скромныя, какъ глаза влюбленной дѣвушки! Кто хочетъ, безъ словъ, сказать -- "люблю" своей красавицѣ? Купите эту пламенную розу! Еще вчера, утромъ, она цвѣла въ садахъ Пестума.
   

СЦЕНА III.

Понція Постумія [выходитъ изъ носилокъ]. Октавій Сагитта ее поддерживаетъ.

ПОНЦІЯ.

             Благодарю, Сагитта. Очень кстати
             Послалъ намъ встрѣчу добрый случай...
   

САГИТТА [съ удивленіемъ].

                                                               Случай?
             Но Магра мнѣ...
   

ПОНЦІЯ.

                                 Что Магра?
   

САГИТТА.

                                                     Принесла
             Отъ Понціи прекрасной приказанье...
   

ПОНЦІЯ.

             Я ничего ей не велѣла.
   

САГИТТА.

                                           Но
             Она табличку принесла!
   

ПОНЦІЯ.

                                           Какую?
   

САГИТТА.

             Твоя рука...
   

ПОНЦІЯ.

                                 Я писемъ не пишу --
             Особенно къ мужчинамъ. Эта Магра --
             Предерзкая шалунья. Дай взглянуть.

[Сагитта подаетъ ей таблетку].

             "Въ шестовъ часу у стараго Іоны"...
             Похоже, да. Совсѣмъ моя рука.
             Плутовку надо наказать примѣрно:
             Нашла она дурное ремесло.
             "Въ шестомъ часу"... но солнце ужъ къ зениту
             Подвинулось... И ты все ждешь? Бѣдняжка!
             И голоденъ, конечно? Ха-ха-ха!
             [Какъ бы нечаянно ломаетъ таблетку].
             Ахъ, стыдъ какой! Прости меня, Сагитта!
             Погибли Магры хитрыя слова,
             Обрекшія трибуна -- карауломъ
             Стоять въ еврейской лавкѣ.
   

САГИТТА.

                                                     Еслибъ ты
             Писала ихъ, о домина!-- не только
             Еврейскимъ стражемъ -- самъ евреемъ стать
             Согласенъ я!
   

ПОНЦІЯ.

                                 Отвѣчено любезно,
             Но жертва не по адресу. Снеси
             Ее къ ногамъ божественной Поппеи:
             Она евреевъ любитъ.

[Возвращаетъ Сагиттѣ обломки таблетки].

                                           Будь такъ добръ --
             Когда домой ты будешь возвращаться,
             Забрось обломки эти въ желтый Тибръ
             Иль въ первую попутную цистерну.
   

САГИТТА [тихо].

             Письмо твое?
   

ПОНЦІЯ [также].

                                 Конечно.
   

САГИТТА [также].

                                                     Жизнь моя!
   

ПОНЦІЯ [также].

             Прошу: безъ словъ и взглядовъ откровенныхъ.
   

САГИТТА [также].

             Зачѣмъ ты уничтожила письмо?
   

ПОНЦІЯ [также].

             А развѣ ты коллекцію сбираешь
             Любовныхъ писемъ?
   

САГИТТА [также].

                                           Злая, какъ всегда!
   

ПОНЦІЯ [также].

             Нельзя шептаться: люди наблюдаютъ.
   

САГИТТА [громко].

             Исполню повелѣнье: утоплю
             Обломки счастья...
   

ПОНЦІЯ [также].

                                           Или самомнѣнья.
   

САГІІТТА [весело].

             Оно забыто, домина. Прощенья
             Твой проситъ рабъ.
   

ПОНЦІЯ.

                                            И онъ уже прощенъ.
             Хоть встрѣтить я тебя не ожидала,
             Но, -- если говорю тебѣ теперь,
             Что встрѣча очень кстати,-- вѣрь, что кстати
             Она и въ самомъ дѣлѣ.
   

САГИТТА.

                                           Твой слуга.
   

ПОНЦІЯ.

             Посмотримъ камни.

[Садятся у лавки Іоны; онъ, съ низкими поклонами, раскладываетъ предъ ними драгоцѣнности].

ПОНЦІЯ.

                                           Эти изумруды
             Блѣдны... Ты мнѣ показывалъ другіе.
   

ІОНА.

             Оплечье нумидійскаго вождя?
   

ПОНЦІЯ.

             Не помню... покажи! [Іона уходитъ вглубь лавки].
   

ПОНЦІЯ [быстро, Сагиттѣ].

                                           Прошедшей ночью
             Я съ мужемъ говорила. Онъ согласенъ
             Дать мнѣ разводъ, но...
   

САГИТТА.

                                           Хочетъ много денегъ?
   

ПОНЦІЯ.

             Безстыдный онъ и алчный человѣкъ!
             Боюсь: тебѣ тяжелыя условья
             Поставитъ онъ.
   

САГИТТА.

                                 Что до условій мнѣ!
             Пускай возьметъ хоть все, что я имѣю,
             Но дастъ тебѣ свободу и зарю
             Любви откроетъ намъ.
   

ПОНЦІЯ.

                                           "Все что имѣю!"
             Ребенокъ ты, Сагитта. Д потомъ
             Чѣмъ будемъ жить? Какъ бабочки цвѣтами?

[Іона возвращается].

ІОНА.

             Вотъ, госпожа. Съ тѣхъ поръ, какъ міръ стоитъ.
             Не видано подобныхъ изумрудовъ.
             Изъ рода въ родъ -- наслѣдіе Югурты --
             Хранила ихъ Пальфуріевъ семья.
             Имъ -- двѣсти лѣтъ. Но, хоть немного поздно,
             Они Іоны не минули рукъ:
             Пришли въ закладъ, да и легли подъ спудомъ.
             Купите! Я недорого отдамъ.
   

САГИТТА.

             Несчастные Пальфуріи!
   

ВАЛЕРІЙ [про себя.]

                                                     Сосѣда
             Жалѣетъ онъ, а у самихъ огонь
             Давно на крышѣ!
   

САГИТТА.

                                 Что ты тамъ бормочешь?
   

ВАЛЕРІЙ.

             Замѣтилъ я, что много разореній
             Въ средѣ фамилій старыхъ видитъ Римъ.
             Потопъ банкротствъ! Пальфуріи один-ли?
             Гортензіевъ давно въ поминѣ нѣтъ,
             Нѣтъ Нуріевъ, Атиліевъ, Метелловъ.
             Сокровища ихъ -- въ лавкахъ іудейскихъ;
             А -- сами гдѣ ѣдятъ они ячмень,
             Стыдъ нищеты въ лачугахъ укрывая,--
             Не знаютъ и не скажутъ тѣ, кого
             Они когда-то птичьими мозгами
             Кормили въ бѣломраморныхъ дворцахъ.
   

ПОНЦІЯ.

             Отонъ сострилъ за ужиномъ удачно:
             Не римляне ѣдятъ свои обѣды,
             Ѣятъ обѣды римлянъ.
   

ВАЛЕРІЙ.

                                           Разоренъ
             Одинъ гостепріимствомъ; кліентурой
             Другой на мель посаженъ. Этотъ лѣзетъ
             Изъ кожи вонъ -- не жаль послѣднихъ крохъ!--
             Чтобъ одарить бездѣтнаго вельможу:
             Авось, дескать, онъ вспомнитъ и меня,
             Когда писать затѣетъ завѣщанье,
             И, за мои грошовые дары,--
             Какъ Зевсъ Данаю, -- золотомъ осыпетъ.
             Тому въ насмѣшку посылаетъ рокъ
             Сенаторскія кресла и, въ придачу,
             Сенаторскія траты. Не одинъ
             Изъ всадниковъ, который поумнѣе,--
             Почуявъ издалека, что его
             Въ "отечества отцы" намѣтилъ цезарь,--
             Бѣжалъ, какъ воръ, куда глаза глядятъ,
             Отъ почестей, банкротству равносильныхъ.
             Виницій до рубашки обнищалъ,
             Но гордъ, что тѣшилъ, въ званіи эдила.
             Въ амфитеатрѣ играми народъ
             И тысячу скотовъ четвероногихъ
             Убилъ въ утѣху тысячи скотовъ
             Двуногихъ, доморощенныхъ. Кальпурній,
             Перикла гордой славой соблазненъ,
             На мраморы истратилъ милліоны
             И -- вотъ, въ одинъ прекрасный день, узрѣлъ
             Себя царемъ народа статуй. Славный
             Народъ, клянусь Юпитеромъ! Ему --
             Не то, что нашимъ римлянамъ -- не нужны
             Ни зрѣлища, ни хлѣбъ. Но самъ царекъ
             Обголодалъ средь мраморнаго царства,
             И застучалъ въ тиши его садовъ
             Аукціона молотъ безпощадный!
             За грошъ пошли Лизиппъ и Пракситель!..
             Эмилія загрызли астрологи,
             Сирійская богиня, Озирисъ:
             Весь пестрый сбродъ божковъ и суевѣрій,
             Что -- старый плутъ и шарлатанъ -- востокъ
             Нахально въ храмы Рима водворяетъ,
             На смѣну прародительскимъ богамъ.
             Евгеній проигрался на зеленыхъ,
             Маркъ лопнулъ на игрѣ за голубыхъ,
             Проклъ прогорѣлъ, красавцу -- пантомиму
             Клакёрами успѣхи создавая.
             Въ упадкѣ всѣ. Одни ростовщики,
             Чужою кровью сытые, жирѣютъ.
   

ПОНЦІЯ.

             Онъ у тебя ораторъ -- хоть куда!
             Былъ въ школѣ?
   

САГИТТА.

                                 Нѣтъ,-- природы вдохновенье!
   

ВАЛЕРІЙ.

             Но ни сенатъ, ни одурѣлый скопъ
             Обжоръ, муренъ вскормляющихъ рабами,
             Ни попрошаекъ жадная толпа.
             Ни празднества безпутныя, ни цирка
             Азартные заклады, ни тяжба
             И кляузы искателей наслѣдства,
             Ни ханжество, ни музъ голодный хоръ,
             Не съѣли вмѣстѣ столько состояній,
             Какъ... [Умолкаетъ, косо взглянувъ на Понцію].
   

ПОНЦІЯ [весело].

                                 Что же, новый Демосѳенъ,
             Запнулся ты? Я подскажу, пожалуй:
             Какъ женщины, -- не такъ-ли?
   

ВАЛЕРІЙ.

                                                     Ты права.
   

САГИТТА [съ неудовольствіемъ].

             А ты несносно дерзокъ!
   

ВАЛЕРІЙ [холодно].

                                           Только вѣренъ.
   

ПОНЦІЯ
[смотритъ на него долгимъ взглядомъ. Потомъ, съ насмѣшливымъ вызовомъ, Іонѣ].

             Іона, эти камни Я беру. [Встаетъ].
   

САГИТТА [тихо Іонѣ].

             Ты ихъ отправишь вмѣстѣ съ ожерельемъ.
   

ІОНА.

             А счетъ?
   

САГИТТА.

                                 Валерію.

[Понція и Октавій Сагитта отходятъ отъ лавки и, поднимаясь по лѣстницѣ къ портику, бесѣдуютъ между собою].

ІОНА [смѣясь, Валерію].

                                                     Развязывай кошель!
   

ВАЛЕРІЙ [про себя].

             И я, глупецъ, что трачу съ сумасшедшимъ,
             Слова!.. Что мнѣ за дѣло, наконецъ?
             Родной онъ что-ли мнѣ? Да будь, что будетъ!
             Пусть разоряется! Не одолѣть судьбу:
             Съ любовницею другъ не выдержитъ борьбу!

[Отходитъ съ Іоною].

НИЩ1Й [кричитъ].

             Добрые люди, во имя матери Изиды и всѣхъ божествъ
             Нила, помогите бѣдняку, который зналъ лучшіе дни!
   

ПОНЦІЯ [стоя на поворотѣ лѣстницы, Окт. Сагиттѣ].

             Ты долженъ съ мужемъ видѣться. Свободнѣй
             Держи себя. Не покажи ему,
             Что сильно любишь ты меня. Иначе.
             Запроситъ онъ -- торгашъ -- такую цѣну,
             Что золота испанскихъ рудниковъ
             Не хватитъ выкупить мою свободу.
             Небреженъ будь: молъ -- прихоть лишь одна
             Меня толкаетъ въ эту сдѣлку; если
             Сойдемся мы,-- прекрасно; если нѣтъ,--
             Что дѣлать? я отъ горя не заплачу.
   

САГИТТА [угрюмо].

             Притворство... Ложь...
   

ПОНЦІЯ.

                                           Октавіи, ты чудакъ.
             Ну, что такое ложь? Слова. А правда?
             Опять слова. Одни, взамѣнъ другихъ,
             Слова сказать -- не стыдно, если этимъ
             Удешевится счастье.
   

САГИТТА.

                                           Хорошо.
             Я притворюсь.
   

ПОНЦІЯ.

                                 Мой мужъ играть охотникъ
             Красивыя трагедіи. Начнетъ
             Кричать о добродѣтели, о предкахъ,
             Объ очагѣ поруганномъ... Не вѣрь!
             Все это -- фарсъ изъ пошлой ателланы.
             Торгашъ до дна души онъ, но гораздъ
             Прикрыть корысть личиной благородства.
   

САГИТТА.

             Какъ ненавидишь ты его!
   

ПОНЦІЯ.

                                                     О, да.
             Въ душѣ моей нѣтъ искреннѣе чувства,
             Чѣмъ ненависть къ Постумію.
   

САГИТТА.

                                                     А наша
             Любовь?
   

ПОНЦІЯ.

                       Когда освободишь меня
             Отъ брака ненавистнаго, узнаешь,
             Какъ я любить умѣю... и ласкать!
             До той поры -- прости: стоитъ межъ нами
             Насмѣшливой и злобною преградой
             Постумія властительная тѣнь.
             Сознаніе, что я -- его, отраву
             Въ чистѣйшія вливаетъ наслажденья.
             Когда я вспомню, что свиданье это --
             Моя рука въ твоей рукѣ -- лишь мигъ,
             А тамъ...
   

САГИТТА.

                       Молчи! молчи!
   

ПОНЦІЯ.

                                           Октавій! милый!
             Спаси меня!
   

САГИТТА.

                                 Спасу -- хотя-бъ на Оссу
             Мнѣ взгромоздить пришлося Пеліонъ!
             Тебя спасая, я себя спасаю.
             О, Понція! ужасна жизнь моя,--
             Жизнь, полная ревнивыхъ опасеній,
             Коварныхъ грезъ, насмѣшливыхъ видѣній!
             Тебѣ невѣдомъ ревности недугъ.
             Въ недугѣ этомъ много раздѣленій.
             Но есть одно -- тяжеле всѣхъ другихъ:
             То -- ревность правъ, взаимною любовью
             Дарованныхъ, къ правамъ, что, безъ любви,
             На женщину законъ даетъ мужчинѣ.
             То -- мой недугъ! Когда, въ ночной гиши,
             Безсонницей на ложѣ одинокомъ
             Я мучаюсь, мечтая о тебѣ,--
             Проклятаго недуга лихорадка
             Мнѣ посылаетъ сумасшедшій бредъ.
             Въ отравленномъ моемъ воображеньи
             Картины безобразныя скользятъ.
             Ты... онъ... Постумій -- эта злая жаба,
             Которую, въ насмѣшку мнѣ, Юпитеръ
             На двѣ ноги поставилъ и велѣлъ --
             Не зная самъ, зачѣмъ -- звать человѣкомъ!
             Я вижу васъ... я вижу ваши ласки...
             И дальше ужъ не вижу ничего!
             Въ глазахъ -- огни, кровавые потоки;
             Звепитъ въ ушахъ, и, будто молотки,
             Стучатъ въ вискахъ раздувшіяся жилы...
             И убивать мнѣ хочется!
   

ПОНЦІЯ.

                                           Ты страшенъ!
   

САГИТТА.

             Прости: я позабылся.
   

ПОНЦІЯ.

                                           Бѣдный мой!
             Меня ты слишкомъ любишь.
   

САГИТТА [горько].

                                                     Да... быть можетъ!
   

ПРОДАВЩИЦА КОРАЛЛОВЪ [кричитъ].

   Вотъ каменные цвѣты моря, красные, какъ кровь, холодные и твердые, какъ сердце матроны! покупайте кораллы! они помогаютъ отъ дурного глаза и привлекаютъ женскую любовь.

[Въ теченіе послѣдней сцены изъ толпы выдѣляются преторъ Нибуллій и молодёжь 1-й сцены: Лелій, Авреліанъ, Гельвидіи, Муціапъ, Созіанъ и др. Въ глубинѣ проходить Пальфурій Сура, обнявшись съ гладіаторомъ Гифаксомъ].

ВѢСТОВЩИКЪ [кричитъ].

   Доблестные граждане! спѣшите на представленіе, которое даетъ вамъ храбрый Маркъ Виницій, эдилъ, въ амфитеатрѣ Клавдія. Будетъ бой слона съ буйволомъ и борьба атлетовъ.
   

ХОЗЯИНЪ ТАВЕРНЫ [кричитъ].

   Прохожіе! воины! граждане и иностранцы! всѣ, кого измаялъ солнечный зной! милости просимъ! подъ тѣнь плюща, къ кружкѣ вина -- прекраснаго вина изъ Фалерна! Вино! Вино! Вино-о-о-о!
   

ВОДОНОСЪ [кричитъ].

   Вода, ключевая вода изъ Аппіева фонтана, очищенная золотистымъ лимономъ. Кто хочетъ дожить до старости, пей воду изъ Аппіева фонтана!

[Пальфурій Сура и Сифаксъ проходятъ къ тавернѣ].

   

СЦЕНА IV.

ЛЕЛІЙ.

             Смотри: Пальфурій Сура!
   

АВРЕЛІАНЪ.

                                                     Стадіона
             Герой, въ борцы бѣжавшій изъ Сената!
   

СОЗІАНЪ.

             И съ кѣмъ же? Съ гладіаторомъ! Позоръ!
   

ВИБУЛЛІЙ.

             Средь бѣла дня!
   

МУЦІАНЪ.

                                           Сынъ консуляра!
   

ЛЕЛІЙ.

                                                                         Ужасъ!
   

ВИБУЛЛІЙ.

             Куда идемъ мы?!
   

ГЕЛЬВИЦІЙ.

                                 Видишь: на арену.

[Пальфурій Сура и Сифаксъ пьютъ].

ПАЛЬФУРІЙ.

             Такъ вотъ, Сифаксъ, схватились мы. Кротонъ
             Ногами -- знаешь -- крѣпокъ особливо.
             Впился, какъ дубъ, въ арену,-- не свернешь!
             Скользитъ рука по масляному тѣлу...
             А онъ-то грудью претъ -- гора-горой!
             На плечи давитъ каменною лапой,
             Самъ красный, очи кровью налились --
             Страшилище изъ басенъ стародавнихъ!
             Ужъ какъ его свалить мнѣ удалось,
             Не помню. Слышу громъ рукоплесканій,
             А свѣта ушелъ изъ глазъ, и воздухъ полонъ
             Зелеными кругами... Ну,-- вздохнулъ,
             Гляжу: лежитъ Кротонъ... и кровь изъ глотки...
   

ЛЕЛІЙ [черезъ улицу].

             Эй, Сура!
   

П. СУРА.

                                 Кто зоветъ?!
   

ЛЕЛІЙ.

                                                     Пріятель.
   

П. СУРА.

                                                                         Ба!
             Такъ есть еще между отродьемъ вашимъ
             Пріятели у Суры?
   

ЛЕЛІЙ.

                                           Ты письма
             Не получалъ изъ тартара, Пальфурій?
             Родитель твой, покойный коисуляръ,
             Тебя съ побѣдой славной поздравляетъ
             Надъ сплачемъ Кротономъ.
   

ВИБУЛЛІЙ.

                                                     Надъ моимъ
             Рабомъ, три раза сѣченнымъ за кражи.
   

АВРЕЛІАНЪ.

             Онъ только сожалѣетъ, что Кротонъ
             Помялъ тебѣ сенаторскія ребра.
   

ГЕЛЬВИЦІЙ.

             Эй, консуляръ! Когда вонъ съ тѣмъ скотомъ,
             Котораго на привязи ты водишь,
             Ты выйдешь на арену,-- дай мнѣ знать:
             Я за тебя держу.
   

СОЗІАНЪ.

                                           Я за Сифакса.
   

МУЦІАНЪ.

             Достойные товарищи!
   

ЛЕЛІЙ.

                                           Краса
             Арены!
   

АВРЕЛІАНЪ.

                                 Радость стадіона!
   

СОЗІАНЪ.

                                                               Гордость
             Тысячелѣтнихъ предковъ!
   

ВСѢ.

                                                     Ха-ха-ха!
   

П. СУРА [встаетъ, въ вызывающей позѣ].

             Что вы ко мнѣ пристали, злыя главки?!
             Ну. я Пальфурій Сура, консуляръ,
             И сталъ атлетомъ. Ну, красой арены
             Зовутъ меня. Что дальше?.. Ты, Антистій,
             О предкахъ сокрушаешься? Да громъ
             Ихъ разрази! Какъ будто я виновенъ,
             Что родился потомкомъ ихъ? Повѣрь:
             Когда бы отъ меня зависѣлъ выборъ,
             Я выгоднѣй родиться бы сумѣлъ.
             Происходя отъ Рому.та, отъ Нумы,
             Жить въ наше время значитъ -- голодать.
             Ты, Лелій, попрекнулъ меня заслугой
             Отца? Увы! она не кормитъ сына.
             Кто Риму служитъ правдою, тотъ крышу
             Надъ собственной ломаетъ головой.
             Me miserum! Зачѣмъ отецъ покойный
             Леталъ на Рейнъ съ Германика орлами?
             Побѣдами обогащая Римъ,
             Что нажилъ онъ себѣ? Рубцы, да раны,
             Да дюжину растрепанныхъ вѣнковъ,
             Да похвалу въ стихахъ высокопарныхъ.
             Зачѣмъ -- какъ этотъ вотъ плѣшивый плутъ --
             Онъ не сидѣлъ хозяиномъ въ тавернѣ,
             Мѣшая воду въ скверное вино?
             Зачѣмъ, какъ дѣдъ Вигеллія, не шилъ
             Онъ башмаковъ красавицамъ придворнымъ?
             Когда бы вмѣсто музыки меча
             Онъ изучилъ языкъ унылой лютни
             Иль флейтою пискливой услаждалъ
             Влюбленный слухъ матроны престарѣлой;
             Иль, сына позабывъ во мнѣ, въ товаръ
             Честь обратилъ мою; -- тогда, конечно,
             Мнѣ не пришлось бы выбирать умомъ,
             Пришпореннымъ запросами желудка:
             Что лучше?-- воду пить, глодать сухарь,
             Ходить въ одномъ плащѣ зимой и лѣтомъ,
             Иль деньги взять и сдѣлаться атлетомъ?..
   

ПОНЦІЯ [съ портика, смѣясь].

             Клянусь Юноной, Сура молодецъ
             И хорошо насмѣшникамъ отвѣтилъ.
   

ВИБУЛЛІЙ.

             Ты осквернилъ домашній свои очагъ,
             Великое святилище пенатовъ.
   

П. СУРА.

             Такъ имъ и надо. Хороши пенаты,
             Коль не спасли меня отъ нищеты!
   

МУЦІАНЪ.

             Ты сталъ позоромъ нашего сословья:
             Досель межъ нами не было шутовъ.
   

П. СУРА.

             Когда бы съ вами вздорить я желалъ,
             Источникъ вашего негодованья
             Назвалъ бы вамъ, да не хочу.
   

ЛЕЛІЙ.

                                                     Скажи!
   

ВСѢ.

             Скажи! скажи!
   

П. СУРА.

                                 Источникъ этотъ -зависть. [Хохочетъ].
   

СОЗІАНЪ.

             Ты, Сура, шутъ -- и даже презабавный!
   

П. СУРА.

             Конечно, зависть. Ну, колу нужны
             Вы всѣ -- потомки консуловъ, эдиловъ
             И прочая? Однимъ ростовщикамъ,
             Да Палатина жаднымъ куртизанкамъ.
             Кто знаетъ васъ? Наслѣдники -- піявки,
             И то -- пока не вынюхаютъ, кто
             Наслѣдникъ по духовной настоящей.
             А я, атлетъ, всему я Риму нуженъ!
             Меня, атлета, знаетъ цѣлый Римъ!
             И милліонъ сердецъ любовью связанъ
             Съ моею каждой мышцею тугой.
   

МУЦІАНЪ.

             Римъ Риму рознь. Снискать любовь Субурры
             Честь небольшая, Сура.
   

П. СУРА.

                                           Нѣтъ, мой Римъ --
             Вездѣ, гдѣ свѣтитъ цезарево солнце.
             Кого изъ васъ онъ другомъ звалъ? А я
             Державными устами былъ цѣлованъ,
             На зло вамъ всѣмъ, завистникамъ!.. Когда
             Слыхали вы толпы рукоплесканья?
             Бросали-ль вамѣдушистые цвѣты
             Красавицы? Ступали-ль вы по розамъ,
             Какъ по ковру?.. Ты, Муціанъ, женатъ?
             Благослови рога твои, ІОпитеръ!
             А мнѣ жены не надобно. Зачѣмъ?
             Съ тѣхъ поръ, какъ я борецъ, всѣ жены Рима
             Пальфурію принадлежатъ...
   

МУЦІАНЪ.

                                                     Наглецъ!

[Бросается на Пальфурія. Остальная молодежь слѣдуетъ за нимъ. Рабы кліенты, замѣтивъ ссору, бѣгутъ со всѣхъ сторонъ на помощь господамъ], и

П. СУРА [роняетъ Муціана].

             Ого, Сифаксъ! на насъ, брать, нападаютъ!
   

ПОНЦІЯ.

             Вдесятеромъ идутъ на одного!
             Не честный бой!
   

ГОЛОСА ИЗЪ ТОЛПЫ.

                                 Держись, Пальфурій Сура!--
             Мы за тебя!-- Долой молокососовъ!
   

ІОНА.

             О, Богъ отцовъ! Мальчишка! гдѣ засовъ?
             Я знаю эти уличныя свалки:
             Чуть опоздаешь лавку запереть,--
             И нищій ты, ограбленный до нитки!

[Многія лавки затворяются].

СИФАКСЪ [вскочилъ на столъ и кричитъ громовымъ голосомъ].

             На помощь, Римъ, на помощь! Убиваютъ
             Пальфурія, любимца твоего!
             Эй вы, друзья желѣза! дѣти Марса!
             Солдаты! гладіаторы! къ намъ! къ намъ! [Общая свалка].
   

ПОНЦІЯ [любуясь П. Сурою].

             Красавецъ онъ, клянуся Геркулесомъ!--
             И смѣлъ, какъ левъ Нумидіи пустынь.
   

П. СУРА [замѣтивъ Понцію].

             Смотри Сифаксъ: никакъ, сама Венера
             Явилась намъ съ тобой рукоплескать?

[Взводъ преторіанцевъ пробивается сквозь толпу и возстановляетъ порядокъ].

ЦЕНТУРІОНЪ.

             Кто былъ зачинщикъ драки?
   

ЛЕЛІЙ [указывая на Суру].

                                                     Онъ.
   

П. СУРА [указывая на патриціевъ].

                                                               Они.
   

ВИБУЛЛІЙ [выступая впередъ].

             Атлетъ зачинщикъ. Взять его.
   

ЦЕНТУРІОНЪ [тихо].

                                                     Но, преторъ,
             Вѣдь это самъ Пальфурій Сура...
   

ВИБУЛЛІЙ.

                                                     Что же?
   

ЦЕНТУРІОНЪ.

             На консуляра руку наложить
             Не властенъ я. Притомъ же всѣмъ извѣстно:
             Пальфурій близокъ къ цезарю.
   

ВИБУЛЛІЙ [вспыхнувъ].

                                                     Солдатъ!
             Возьми его: я преторскою властью
             Повелѣваю. Или въ Римѣ нѣтъ
             Уже закона?
   

ЦЕНТУРІОНЪ.

                                 Доблестный Вибуллій,
             Я повинуюсь. [Нерѣшительно приближается къ Сурѣ].
   

П. СУРА [угрожаетъ].

                                 Эй, не подходи!
   

ПОНЦІЯ.

             Октавій, защити ихъ: справедливость
             И мужество -- за этими двумя.

[Октавій Сагитта сходитъ съ портика въ толпу].

САГИТТА.

             Остановись, центуріонъ.
   

ЦЕНТУРІОНЪ.

                                           Но преторъ...
   

САГИТТА.

             Пальфурія беру я подъ защиту,
             На полную отвѣтственность свою.
   

ГОЛОСА ВЪ НАРОДѢ.

             Трибунъ Октавіи!.. Нашъ трибунъ!.. Сагитта!..
             Да здравствуетъ, да здравствуетъ трибунъ.
   

ВИБУЛЛІЙ.

             Вмѣшался ты и дерзко, и не кстати.
             Я далъ приказъ -- пополненъ будетъ онъ.
   

САГИТТА.

             Приказа нѣтъ, когда раздалось veto
             Изъ устъ трибуна. Отпустить его!
   

ВИБУЛЛІЙ.

             Трибунъ! отвѣтишь ты передъ сенатомъ.
   

САГИТТА.

             Нѣтъ, насъ разсудитъ цезарь -- не сенатъ.
   

П. СУРА [выступаетъ впередъ].

             Благодарю, трибунъ. Спасибо тоже
             Вонъ той богинѣ, что, лукавыми окомъ
             Сверкая, насъ и видитъ, и не видитъ...

[Беретъ у цвѣточницы розу и низко кланяется Понціи].

             Домина Понція! Напрасно хочешь ты
             Подъ шелкомъ скрыть румянецъ щечки смуглой.
             Я видѣлъ: ты рукоплескала мнѣ...
             Такъ вотъ тебѣ -- на память нашей встрѣчи! [Бросаетъ ей розу].
             Идемъ, Сифаксъ. Да голову склони --
             Ты, толстый звѣрь!-- пониже предъ трибуномъ!

[Насмѣшливо клавяется претору].

             Прощай, Вибуллій!.. [нѣжно].
                                           Понція, прощай!

[Дѣлаетъ повелительный жестъ преторіанцамъ].

             Дорогу другу цезаря Нерона!

[Уходитъ, сопровождаемый радостными криками толпы. Понція тихо спускается по лѣстницѣ].

САГИТТА.

             Отдай мнѣ розу эту.
   

ПОНЦІЯ [съ тайнымъ неудовольствіемъ.

                                           Для чего?
   

САГИТТА.

             Я заслужилъ ее, надѣюсь?
   

ПОНЦІЯ [лукаво].

                                                     Правда.
             Но жалкою наградою такой
             Мнѣ стыдно обижать тебя. Возьми
             Другую розу: эта ужъ увяла,
             Осыпаться готовы лепестки,
             И блѣденъ цвѣтъ, и ароматъ въ ней слабый.

[Вынимаетъ изъ-за уха розу, а на мѣсто ея, прикалываетъ розу П. Суры].

             Возьми вотъ эту. Видишь, какъ красны
             Ея листки? Своимъ благоуханьемъ
             Они тебѣ мои разскажутъ тайны:
             Что ни листокъ, то стихъ моей поэмы,
             Душистою любовью вдохновенной...

[Садится въ носилки. Октавіи цѣлуетъ ея руку и сопровождаетъ ее].

   

ВИБУЛЛІЙ [вслѣдъ ему].

             Октавій, до свиданья. Дружба -- врозь!
             Не позабуду сердцемъ оскорбленнымъ
             Я ссоры этой...
   

САГИТТА [обернулся и презрительно пожалъ плечами].

             Горе побѣжденнымъ!

Пушкинскій сборникъ. (Въ память столѣтія дня рожденія поэта) С.-Петербургъ, 1899

   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru