Альфьери Витторио
Виргиния

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Virginia)
    Трагедия.
    Перевод Федора Бредихина.
    Текст издания: журнал "Вѣстникъ Европы", No 7, 1871.

   

ВИРГИНІЯ.

ТРАГЕДІЯ АЛЬФІЕРИ.

ОТЪ ПЕРЕВОДЧИКА.

   Итальянская литература вообще, и произведенія Альфіери въ особенности, не пользуются у насъ такою извѣстностью, какъ французская, нѣмецкая или англійская литературы и ихъ главные представители; а потому не будетъ излишне напомнить читателямъ существенныя черты изъ жизни Альфіери и привести краткую характеристику его своеобразной поэзіи.
   Викторъ Альфіери родился въ пьемонтскомъ городкѣ Асти, въ томъ самомъ году, въ которомъ родился Гёте (1768 г.). Получивъ, какъ самъ онъ говоритъ, довольно поверхностное образованіе въ Туринской академіи, онъ вступилъ въ военную службу, къ которой очень скоро почувствовалъ сильное отвращеніе. Вышедши въ отставку, Альфіери весь отдался господствовавшей въ немъ въ то время страсти къ путешествіямъ. Онъ объѣхалъ Италію, Францію, Англію, Голландію, Германію и Швецію, и побывалъ даже у насъ въ Россіи. По возвращеніи на родину, Альфіери, со свойственною ему пылкостью и упорствомъ, принялся за умственный трудъ, поставивъ себѣ задачей прежде всего пополнить недостатки своего школьнаго образованія, и съ героическимъ терпѣніемъ подчинился наставнику, котораго избралъ себѣ для изученія древняго римскаго языка и литературы. Въ классической литературѣ, знакомившей его съ жизнью древнихъ республикъ, онъ почерпалъ и вдохновеніе и силу для борьбы съ окружавшей его дѣйствительностью. Затѣмъ онъ неустанно сталъ заниматься роднымъ языкомъ, прислушиваясь внимательно къ народному говору и углубляясь въ чтеніе образцовыхъ писателей, начиная съ Данте, чтобъ имѣть понятіе о томъ, съ какой настойчивостью этотъ ухъ шелъ къ предположенной однажды цѣли,-- достаточно привести слѣдующій фактъ. Имѣя уже сорокъ семь лѣтъ отъ роду и никогда не учившись прежде греческому языку, Альфіери вздумалъ усвоить его -- и вскорѣ сдѣлалъ такіе успѣхи, что не только читалъ, свободно греческихъ поэтовъ, но даже могъ писать на этомъ трудномъ языкѣ.
   На исходѣ юности, лѣтъ 25-ти, Альфіери впервые ощутилъ въ себѣ поэтическое призваніе и первымъ опытомъ его творчества была трагическая сцена изъ жизни Клеопатры. Нѣсколько лѣтъ спустя, когда судьба свела его съ графинею Альбани, женою послѣдняго изъ Стюартовъ, дѣятельность его окончательно опредѣлилась. Альбани, эта очаровательная женщина, имѣла благотворное вліяніе на бурный характеръ поэта, и подъ обаяніемъ любви къ ней, какъ сакъ онъ говоритъ, Альфіери сталъ работать весело, съ спокойствіемъ въ душѣ, какъ тотъ, кто нашелъ наконецъ и свое назначеніе, и поддержку.
   Трагедіи,-- числомъ болѣе двадцати,-- сатиры, мелкія стихотворенія, политическія сочиненія и переводы съ греческаго и латинскаго -- поперемѣнно выходили изъ-подъ его пера. Умственныхъ занятій своихъ онъ не покидалъ и во время тяжелой болѣзни, которую онъ напрасно старался побѣдить въ себѣ при помощи своей желѣзной воли и которая сломила его на пятьдесятъ пятомъ году жизни.
   Направленіе дѣятельности Альфіери опредѣлилось его личнымъ характеромъ, не подчинявшимся условіямъ окружавшей его печальной дѣйствительности, и даже ставшимъ съ ними въ противорѣчіе. Его мужественный умъ, его глубокое чувство сознанія человѣческаго достоинства не могли не возмущаться тогдашнимъ жалкимъ политическимъ и общественнымъ положеніемъ Италіи.
   Дремлющее общество его времени удовлетворялось въ трагедіи безжизненными подражаніями французамъ и нравственно разслаблялось мягкостью и изнѣженностью произведеній Метастазіо, женственному томленію любви и слезливой трогательности Альфіери рѣшился противу поставить, говоритъ Шерръ, римскую суровость и стоицизмъ Катоновъ; изысканности и щеголеватости формъ -- лаконизмъ языка; музыкальной расплывчивости -- скульптурную очерченность и опредѣленность".
   Альфіери вывелъ итальянскую трагедію изъ придворныхъ залъ, въ которыхъ она должна была вращаться по понятіямъ, установившимся при Лудовикѣ XIV, и указалъ ей мѣсто на форумѣ, въ политическихъ собраніяхъ. Герои Греціи и Рима не являются у него паладинами средневѣковыхъ романовъ; онъ отбрасываетъ всѣ прикрасы и выводитъ на сцену человѣка въ его истинномъ величіи и съ его кровными интересами. Въ трагедіяхъ Альфіери исчезаютъ Всѣ второстепенныя или посредствующія лица, всѣ ненужныя общія мѣста и эпизодическія обстоятельства и разговоры, которые не служатъ прямо къ развитію страсти и не влекутъ дѣйствія къ развязкѣ самымъ краткимъ путемъ. Ему чужды средства псевдо-классическихъ трагедій, состоящія въ громѣ и молнія, въ излишнихъ убійствахъ, въ неожиданной помощи съ неба и т. п.
   Стремленіе къ простотѣ и несложности, доведенное Альфіери до нѣкоторой сухости и отвлеченности, вызывало и вызываетъ упреки, которые являются небезосновательными въ особенности тогда, когда за образцы драматическихъ произведеній принимаются вѣчные, почти недосягаемые идеалы, завѣщанные Шекспиромъ. Позволительно замѣтить, впрочемъ, что можно благоговѣть предъ образами Шекспира и въ тоже время не быть совершенно слѣпымъ къ истинной красотѣ, являющейся и въ иныхъ, менѣе роскошныхъ формахъ.
   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   АППІЙ КЛАВДІЙ, децемвиръ.
   ВИРГИНІЙ, плебей, отецъ Виргиніи.
   НУМИТОРІЯ, его жена, мать Виргиніи.
   ВИРГИНІЯ, ихъ дочь.
   ИЦИЛІЙ, плебей, женихъ Виргиніи.
   МАРКЪ, кліентъ Аппія Клавдія,
   Народъ, ликторы, приверженцы Ицилія, рабы Марка.

Дѣйствіе происходитъ на римскомъ форумѣ.

   

Дp2;ЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

НУМИТОРІЯ; ВИРГИНІЯ.

НУМИТОРІЯ.

             Что медлишь здѣсь? Пойдемъ: намъ къ ларамъ нашимъ
             Пора ужъ возвратиться.
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Всякій разъ,
             Когда я прохожу чрезъ этотъ форумъ --
             Печальныхъ много думъ меня томитъ,
             И я шаги невольно замедляю.
             Не здѣсь ли нѣкогда свободной рѣчью
             Гремѣлъ Ицилій мой; теперь онъ нѣмъ
             Подъ гнетомъ произвола безъ границъ.
             Какъ справедливы, въ немъ и гнѣвъ, и горе!
   

НУМИТОРІЯ.

             Сегодня, если любитъ онъ тебя,
             Ему, я думаю, не такъ противна
             Вся горечь жизни.
   

ВИРГИНІЯ.

                                           Если любитъ онъ?..
             Сегодня?.. что сказать ты этимъ хочешь?
   

НУМИТОРІЯ.

             Да, дочь, твое горячее желанье
             Отецъ рѣшился наконецъ исполнить,
             Изъ. стана пишетъ мнѣ объ этомъ онъ
             И проситъ бракъ твой совершить скорѣе.
   

ВИРГИНІЯ.

             Такъ настаетъ конецъ моей тоскѣ
             И вздохамъ? О, какъ рада я теперь!
   

НУМИТОРІЯ.

             Виргинію всегда былъ милъ Ицилій,
             Но меньше чѣмъ тебѣ, повѣрь; они
             Вѣдь оба римляне, не по названью
             Лишь только, но дѣлами. Выборъ твой
             Не могъ бы сердце лучшее найти,
             И твой отецъ навѣрно не рѣшился-бъ
             Тебя съ Ициліемъ соединить,
             Когда бы не были равны въ тебѣ
             И красота лица, и добродѣтель.
             Тебя -- сперва Ицилія достойной
             Желалъ онъ видѣть, и уже затѣмъ
             Ицилія женой.
   

ВИРГИНІЯ.

                                           И онъ достойной
             Меня теперь считаетъ? О, восторгъ!--
             Имѣть такого мужа -- высшимъ благомъ
             Казалось мнѣ; во заслужить его --
             О, это выше всѣхъ возможныхъ благъ.
   

НУМИТОРІЯ.

             Его достойна ты; и онъ одинъ
             Тебя достоинъ; въ немъ одномъ есть смѣлость
             Всегда являться гражданиномъ Рима,
             Межъ тѣмъ какъ Римъ въ преступное молчанье
             Безсмысленно и низко погруженъ,
             И въ рабствѣ думаетъ, что онъ свободенъ.
             И можетъ ли съ Ициліемъ сравниться
             Толпа патриціевъ, всѣхъ низкихъ тѣхъ,
             Что лишь твердятъ о подвигахъ отцовъ,
             Гордятся ими и пятнаютъ ихъ
             Измѣною! Нѣтъ, дочь, женихъ твои полонъ
             И доблести, и неподкупной чести...
   

ВИРГИНІЯ.

             Довольно ужъ того, что онъ плебей;
             Себя не продалъ онъ тиранамъ Рима,--
             И сердцемъ неиспорченнымъ моимъ
             Его люблю. О, на челѣ его
             Свободномъ, смѣломъ, ясно вижу я
             Печать величья римскаго народа.
             И въ это пагубное наше время,
             Когда и льстецъ за жизнь свою трепещетъ,
             Могли-ль меня восторгомъ не исполнить
             Его безстрашіе, рѣчей правдивость
             И благородный гнѣвъ. Плебейка я,
             И тѣмъ горжусь, что родомъ съ нимъ равна.
             Мнѣ было-бъ слишкомъ горько благородной
             Родиться и Ицилія не стоить.
   

НУМИТОРІЯ.

             Я ненависть къ названію патрицій
             Въ тебѣ вскормила съ молокомъ моимъ;
             Храни къ нимъ ненависть ты эту свято:
             Они ея достойны. Не они-ль,
             Смотря на то, откуда дуетъ вѣтеръ,
             То унижаются, то снова горды,
             И только лишь безчестны неизмѣнно.
   

ВИРГИНІЯ.

             Не измѣню я своему рожденью.
             О, мать! не знаешь ты еще того,
             Что ненависть удвоила во мнѣ.
             Молчала я, теперь же разсказать
             Пора, какъ я обижена была.
   

НУМИТОРІЯ.

             Пойдемъ: дорогой разскажи мнѣ все.
   

ВИРГИНІЯ.

             Такъ знай, какъ мнѣ опасна красота,
             Которой дорожу лишь потому,
             Что нравится Ицилію она...
   

ЯВЛЕНІЕ II.

ВИРГИНІЯ, НУМИТОРІЯ, МАРКЪ, РАБЫ.

МАРКЪ.

             Да, да! она -- сомнѣнья нѣтъ! Рабы!
             Въ мой домъ ее ведите: какъ и вы,
             Она родилась въ рабствѣ у меня.
   

НУМИТОРІЯ.

             Что слышу я?... Кто ты такой, что смѣешь
             Дочь гражданина называть рабою?
   

МАРКЪ.

             Обманъ извѣстенъ твой; напрасенъ онъ:
             Ты отъ цѣпей спасти ее не въ силахъ,
             Не дочь она твоя и не свободна.
             И я вѣдь также Рима гражданинъ,
             Законы наши знаю, ихъ страшусь
             И исполняю. Именемъ закона
             Рѣшаюсь возвратить себѣ я то,
             Что мнѣ принадлежитъ.
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     И я раба?..
             Твоя раба я?...
   

НУМИТОРІЯ.

                                           И не дочь моя?
             О, низкій лжецъ! И гражданинъ ты Рима?
             Я по твоимъ поступкамъ, но словамъ
             Твоимъ безчестнымъ узнаю въ тебѣ
             Опричника тирановъ; и изъ всѣхъ
             Тебѣ подобныхъ -- самый низкій ты.
             Но знай, кто-бъ ни былъ ты, что мы плебеи;
             Происхожденье наше не позорно:
             Патриціевъ удѣлъ и имъ подвластныхъ --
             Обманъ и преступленья ихъ. Узнай:--
             Виргиніи ей отецъ, а мнѣ онъ мужъ;
             Съ оружіемъ въ рукахъ, во славу Рима
             Онъ подвизается теперь. Виргиній
             Съумѣетъ наглость обуздать твою.
   

МАРКЪ.

             Обманутый тобой -- онъ дочь рабы,
             Пріобрѣтенную покупкой тайной,
             Своею дочерью считаетъ. Да,
             Доселѣ свой подлогъ скрывала ты;
             Но если доказательства нужны,
             Ты ихъ услышишь отъ меня. Межъ тѣмъ
             Пускай раба моя идетъ за мною.
             Нѣтъ, я не лжецъ; Виргиній мнѣ не страшенъ:
             Его-ль бояться подъ священной сѣнью
             Ненарушимаго закона!
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Мать!
             Ужели потеряю я тебя,
             Отца и мужа, и свободу?
   

НУМИТОРІЯ.

             Она мнѣ дочь: въ свидѣтели беру
             И Римъ, и небо!
   

МАРКЪ,

                                           Клятвы всѣ напрасны,
             И оскорбленья ни къ чему не служатъ.
             Иль за рабами слѣдовать должна
             Она, иль силой уведутъ ее.
             Отчетъ въ моихъ поступкахъ, если хочешь.
             Передъ судомъ верховнымъ, неподкупнымъ
             Готовъ всегда я дать.
   

НУМИТОРІЯ.

                                           Средь слабыхъ женщинъ
             Себя считаешь сильнымъ ты; вотъ въ чемъ
             Твое геройство; но прибѣгнуть въ силѣ
             Не такъ легко, какъ кажется тебѣ.
             Избралъ ты дурно мѣсто для злодѣйства:
             Иль позабылъ, что это римскій форумъ?
             Оставь же насъ, или на нашъ призывъ
             Сбѣжится весь народъ, и ты увидишь
             Толпы защитниковъ невинныхъ дѣвъ.
   

ВИРГИНІЯ.

             И еслибъ не явился ни одинъ,
             То прежде чѣмъ идти рабой за вами,
             О палачи, я умертвить себя
             Должна. Отца я доблестнаго дочь,
             И римская свободная душа,
             Я чувствую, живетъ въ моей груди;
             Другія-бъ чувства были у меня,
             Когда-бъ отецъ мой былъ рабомъ,
             Или когда-бъ я дочерью была
             Патриція, подобнаго тебѣ.
   

МАРКЪ.

             Въ родныхъ тебѣ цѣпяхъ -- къ тебѣ вернутся
             И мысли рабскія опять; съ судьбою
             Измѣнится въ тебѣ и нравъ. Однакожъ
             Мы праздно тратимъ время здѣсь: ступай...
   

НУМИТОРІЯ.

             Вести меня должны вы вмѣстѣ съ нею.
   

ВИРГИНІЯ.

             О, мать! меня отторгнуть отъ тебя
             Никто не будетъ въ силахъ.
   

МАРКЪ.

                                                     Все пустое.--
             Разрознить ихъ! и бѣглую рабу
             У ложной матери отнять!
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Ко мнѣ,
             О римляне! когда въ васъ жалость есть...
   

НУМИТОРІЯ.

             Сюда, о дѣти доблестные Марса!
             Она, которую держу въ объятьяхъ,
             Такая-жъ римлянка какъ вы; она
             Подобно вамъ свободною родилась.
             Ужель её отнимутъ у меня?...
             Въ срединѣ Рима?... на глазахъ у васъ?...
             Передъ лицомъ священныхъ этихъ храмовъ?
   

ЯВЛЕНІЕ III.

ИЦИЛІЙ, народъ, НУМИТОРІЯ, ВИРГИНІЯ, МАРКЪ.

ИЦИЛІЙ.

             Какіе крики тутъ, смятенье?-- Небо!
             Что вижу я? Виргинія!... и съ ней...
   

ВИРГИНІЯ.

             Ко мнѣ!...
   

НУМИТОРІЯ.

                                 Тебя намъ небо посылаетъ;
             Бѣги-жъ, спѣши, стремись! Твоей невѣстѣ
             Опасность страшная грозитъ.
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Свободы,
             Тебя и матери меня лишаютъ;
             Меня своей рабой онъ обозвалъ.
   

ИЦИЛІЙ.

             Рабой?... Такъ вотъ въ чемъ подвиги твои,
             Презрѣнный? Здѣсь, на форумѣ сражаться
             Умѣешь лучше ты, чѣмъ тамъ въ войскахъ?
             О, худшій изъ рабовъ! И смѣешь ты
             Виргинію рабою называть?...
   

МАРКЪ.

             Ицилій! ты привыкъ, я знаю, къ распрямъ;
             Ты взросъ средь неурядицъ и возстаній
             И жадно ищешь ихъ; ты радъ, конечно,
             Предлогу всякому, чтобъ возмутить
             Народъ. Но стану-ль я тебя страшиться,
             Пока, тебѣ на горе,въ Римѣ есть
             Священные законы?-- Да, она
             Раба моя; я это утверждаю
             И докажу тому, кто доказательствъ
             Потребовать имѣетъ власть и право.
             Не судьи мнѣ, увѣренъ будь, ни ты,
             Ни всѣ вокругъ, подобные тебѣ,
             Которыхъ ропотъ недовольный слышу --
   

ИЦИЛІЙ.

             Ицилій и ему подобныхъ горсть
             Готовы грозно защищать невинность.
             Народъ! я слова у тебя прошу.
             Я ложныхъ клятвъ ни разу не давалъ;
             Я чести никогда не измѣнялъ;
             Ея не продавалъ; горжуся я
             Происхожденіемъ неблагороднымъ,
             И благородствомъ сердца: мнѣ повѣрьте.
             Невинна и свободна эта дѣва
             И дочь Виргинія она... Я вижу --
             При этомъ имени гнѣвъ справедливый
             Пылаетъ въ васъ. Теперь на полѣ битвы
             Сражается за насъ за всѣхъ Виргиній;
             А между тѣмъ, о бѣдственное время!
             Въ срединѣ самой Рима, дочь его
             Стыду и оскорбленьямъ подвергаютъ.
             И кто же оскорбитель?... Выходи
             И покажись народу, Маркъ! Дрожишь ты?
             Вотъ онъ, извѣстный вамъ, презрѣнный рабъ
             И въ тоже время правая рука
             Тирана Аппія, а Аппій этотъ
             Смертельный врагъ и чести и добра;
             Нашъ утѣснитель Аппій; онъ жестокъ,
             Свирѣпъ, высокомѣренъ; онъ свободы
             Лишилъ васъ и на посмѣянье только
             Вамъ оставляетъ жизнь.-- Невѣста мнѣ
             Виргинія; ее люблю. Не нужно,
             Я думаю, вамъ говорить -- кто я:
             Трибуномъ вашимъ нѣкогда я былъ,
             Васъ защитить хотѣлъ -- увы! напрасно:
             Повѣрили вы слову лжи и лести,
             Моимъ рѣчамъ свободнымъ не внимая,
             И рабство вамъ за это въ наказанье...
             Что мнѣ сказать еще? Извѣстно вамъ
             Не имя лишь Ицилія одно,
             Но сердце, сила и души отвага.
             У васъ прошу свободную невѣсту,
             У васъ; а этотъ.проситъ ли ее?
             Своей рабой ее онъ называетъ,
             Велитъ схватить и силой увести,--
             Кто лжецъ изъ насъ -- Ицилій или Маркъ --
             Вы, Рима граждане, теперь рѣшите.
   

МАРКЪ.

             Народъ властитель! для себя законы
             Ты самъ писалъ: они священны, мудры.
             Ужель ты первый самъ нарушишь ихъ?
             До этого да не допустятъ боги!
             Когда законно въ притязаньяхъ ложныхъ
             Я буду уличенъ,-- пускай тогда
             Вашъ гнѣвъ всей тяжестью своей падетъ
             На голову мою.-- Но кто изъ васъ
             Осмѣлится отнять у господина
             Принадлежащую ему рабу --
             А между тѣмъ противникъ выставляетъ
             Какъ доказательства -- лишь оскорбленья
             И дерзкое презрѣніе къ законамъ?..
   

ИЦИЛІЙ.

             Осмѣлюсь первый я. Помогутъ мнѣ
             Всѣ римляне, стоящіе вокругъ.
             Сомнѣнья нѣтъ -- ты прибѣгаешь къ силѣ,
             Чтобъ гнусный умыселъ прикрыть. Кто знаетъ,
             Чѣмъ побуждаемъ ты? Какое дѣло
             До мыслей мнѣ твоихъ. Хочу лишь я,
             Чтобъ гнусное дѣянье не свершилось.--
             Съ тѣхъ поръ какъ Десяти достался Римъ
             Въ добычу,-- подъ личиною законовъ
             Сносили мы не разъ насилье, стыдъ
             И избіенья; но досель не могъ я
             Вселить въ себя привычку къ оскорбленьямъ:
             Кто сноситъ ихъ, тотъ ихъ всегда достоинъ.
             Рабой не можетъ быть моя. невѣста,
             Когда бы даже родилась она
             Рабой.-- И можетъ ли существовать
             Несправедливѣй этого законъ:
             На лонѣ вольности рабы? И чьижъ?
             Высокомѣрныхъ тѣхъ, что насъ гнетутъ.--
             У насъ, плебеевъ, сердце есть и руки,
             Рабы вамъ не нужны.-- И наконецъ,
             Пускай тьмы темъ рабовъ имѣетъ Римъ,
             Лишь бы была Виргинія свободна.
             О, римляне! повѣрьте-жъ мнѣ, клянусь,
             Что дочь Виргинія она; лицомъ
             И скромностью, и мыслей благородствомъ
             Она въ него. Давно любима мной
             И быть моей должна. Ужель ее
             Я долженъ потерять!..
   

НАРОДЪ.

                                           Женихъ несчастный!
             И чья же воля побуждаетъ Марка
             Къ такому дѣлу?..
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Жалость вижу въ васъ
             Ко мнѣ -- и я ея вполнѣ достоинъ.
             Въ тотъ день, когда ужъ на вершинѣ счастья
             Себя считалъ -- я ввергнутъ въ бездну горя.
             Враговъ довольно въ Римѣ у меня --
             То ваши всё враги; они сильны,
             А болѣе лукавы. И, кто знаетъ,--
             Свободу у меня теперь отнимутъ,
             Затѣмъ возьмутъ жену.-- Какая дерзость!
             И басня сложена, и онъ явился
             Исполнить планъ... Вотъ до чего дошелъ
             Ты, Римъ?.. Патриціи, вы низки здѣсь,
             И вамъ рабами быть должно; въ цѣпяхъ
             Влачить васъ нужно; вы храните въ сердцѣ
             Лишь трусость, ложь, тщеславіе и жадность.
             Васъ зависть къ добродѣтелямъ плебеевъ,
             Невѣдомымъ совсѣмъ для вашихъ душъ,
             Томитъ и мучитъ вѣчно. И изъ злобы
             Сковать себѣ даете руки вы,
             Чтобы народъ двойной опутать цѣпью.
             Вы рабства гнуснаго и общихъ бѣдствій
             Желаете, чтобъ только не пришлось
             Свободой сладкою дѣлиться съ нами.
             Безчестные! вамъ наша радость -- горе.
             И веселитесь вы, когда мы плачемъ.
             Но времена измѣнятся, я вѣрю,
             И можетъ быть ужъ близокъ день...
   

НАРОДЪ.

             Когда-бъ сбылося это! но, увы!..
   

МАРКЪ.

             Остановись! не хочешь ли опять
             Народнымъ сдѣлаться трибуномъ ты?
             Тебѣ пріятны, знаю я, лишь кровь
             И возмущенья; но не дай мнѣ небо
             Быть поводомъ къ твоимъ дѣяньямъ злостнымъ.
             Ихъ можешь возбуждать; вливай твой ядъ
             Лукаво въ нихъ; но я противъ насилья
             Законовъ силу только призову.
             Пусть къ Аппію на судъ идетъ тотчасъ
             Виргинія -- и ложная съ ней мать.
             Тамъ ожидаю ихъ и тамъ, надѣюсь,
             Не клики буйные, не гулъ несвязный,
             Но умъ спокойный будетъ намъ судьею.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

ИЦИЛІЙ, ВИРГИНІЯ, НУМИТОРІЯ, народъ.

ИЦИЛІЙ.

             Я обѣщаю самъ вести ее
             На судъ.-- Надѣюсь зрителями видѣть
             Тамъ римлянъ,-- зовъ мой обращаю я
             Къ немногимъ, но свободнымъ и отважнымъ.
             Послѣдней будетъ эта тяжба наша:
             Мужья всѣ въ Римѣ и отцы узнаютъ
             Своими могутъ ли они назвать
             Въ предѣлахъ Рима -- женъ и дочерей.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

ИЦИЛІЙ, НУМИТОРІЯ, ВИРГИНІЯ.

НУМИТОРІЯ.

             О, времена ужасныя!.. о, нравы!..
             О, матери несчастныя!..
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Ицилій,
             Въ глазахъ твоихъ имѣла цѣну я
             Лишь по отцу; теперь его лишилась...
             И смѣю-ль я твоей женой назваться?..
   

ИЦИЛІЙ.

             И дочерью Виргинія, и мнѣ
             Женой,-- клянусь тебѣ,-- всегда ты будешь;
             Ты римлянкой останешься всю жизнь,
             А это не всего ли выше. Да,
             Своей судьбы тебя подругой вѣрной
             Избралъ я, и душой ты мнѣ равна.--
             Крылатый богъ въ уста мнѣ не влагаетъ
             Словъ, нѣжной страсти полныхъ, но дадутъ
             Тебѣ и сердце, и рука моя
             Иныя доказательства любви --
             Когда то нужно будетъ.-- Но скажите,
             Извѣстно-ль вамъ, зачѣмъ презрѣнный этотъ
             Ее рѣшился оскорбить?
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Сказалъ ты,
             Что онъ тирана Аппія клевретъ?
   

ИЦИЛІЙ.

             Онъ рабъ его малѣйшаго желанья...
   

ВИРГИНІЯ.

             О, я теперь причину знаю. Аппій
             Уже давно ко мнѣ любовью гнусной
             Пылаетъ...
   

ИЦИЛІЙ.

                                 Что я слышу?.. О, проклятье!..
   

НУМИТОРІЯ.

             О, небо! мы погибли.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Нѣтъ, я живъ,
             Мечемъ еще владѣю: -- не страшитесь,
             Пока я съ вами.
   

ВИРГИНІЯ.

                                           Слушай, какъ онъ дерзокъ:
             То соблазнить, то обмануть меня
             Не разъ пытался Аппій. Лесть, мольбы,
             Подарки, обѣщанья и угрозы,
             И все, что благородные считаютъ
             Цѣною чести -- все извѣдалъ онъ.
             Скрывала я ужасныя обиды;
             Отецъ все время находился въ войскѣ,
             А матери напрасно-бъ я открылась:
             Что сдѣлала-бъ она одна? Теперь'
             Иные дни настали для меня:
             Твоя жена не станетъ ужъ молчать.
             О, ты, изъ римлянъ лучшій, всѣ обиды
             Теперь ложатся на тебя -- и мстить
             Здѣсь будешь ты.-- Я молча проливала
             Потоки слезъ; изъ состраданья, часто
             Со мной рыдала мать, хоть неизвѣстно
             Мое ей было горе.-- Вамъ теперь
             Открыла.тайну я.-- И вотъ ужъ Аппій
             Употребляетъ не одно лукавство,
             Но силу и обманъ: виновенъ онъ,
             И въ дѣлѣ собственномъ судьею будетъ.
             О, прежде чѣмъ твоею стану, онъ
             Меня отниметъ у тебя, увы!..
             По крайней мѣрѣ мертвой, не иначе
             Достануся ему.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           О, нѣтъ! повѣрь,
             Пока тобою овладѣетъ онъ
             И кровь твоя прольется подъ кинжаломъ,--
             А мы весь Римъ ужъ кровью обольемъ.
             Ея не пощажу ни я, ни всякій
             Въ комъ доблесть.-- И что такое Аппій
             Для каждаго, кто умереть готовъ?
             Одна въ немъ жизнь -- и всѣхъ ничтожнѣй онъ.
   

НУМИТОРІЯ.

             Ахъ, онъ тебя далеко превосходитъ
             Своимъ коварствомъ.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Но при всемъ коварствѣ --
             Онъ подъ личиной дѣйствуетъ законовъ,
             А Римъ вѣдь весь на этотъ судъ сойдется.
             Нѣтъ, не потеряна еще надежда.
             Намъ нужны умъ и руки... Твой отецъ
             Здѣсь долженъ также стать! Но не далекъ
             Отсюда станъ, и позабочусь я
             Призвать Виргинія. Межъ тѣмъ пойдемъ,--
             Я на пути васъ буду охранять.--
             Увы! теперь одно лишь утѣшенье,
             И то печальное, вамъ дать могу: --
             Когда мы къ правосудію дороги
             Не будемъ въ силахъ проложить, тогда,
             Клянусь, мой мечъ ко мщенью путь укажетъ.
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

АППІЙ -- одинъ.

АППІЙ.

             Что дѣлаешь ты, Аппій? Отъ любви
             Ты обезумѣлъ?... Низкое желанье
             Плебейкой обладать -- могло-ль въ тебѣ
             Къ высокой жаждѣ власти примѣшаться?...
             А если всѣ мои мольбы отвергнуть
             Осмѣлилась она, не проявленье-ль
             То будетъ власти -- прихоти моей
             Ее насильемъ подчинить.... Но чернь
             Вѣдь можетъ.... О, ея-ль бояться мнѣ!
             Безсмысленный народъ нашъ непонятно
             Передъ законами благоговѣетъ.
             И если я величія такого
             Достигнуть могъ подъ сѣнію закона,
             То онъ щитомъ мнѣ будетъ и теперь.
             Я развѣ не могу и не умѣю
             Законы создавать, ихъ объяснять
             И разрушать? Чтобъ иго наложить,
             Конечно, нужно хитрости не мало,
             Но все же меньше, чѣмъ ея во мнѣ
             Найдется.... О, гораздо легче было
             Васъ, гордые патриціи, сломить.
             Надъ вами золото лишь власть имѣетъ,
             И золото изсякнуть прежде можетъ,
             Чѣмъ ваша ненасытность утомиться.
             Но вы доселѣ если и не сыты,
             То золота полны, по крайней мѣрѣ.
             А тамъ -- настанетъ день -- васъ извести
             Ужъ будетъ нипочемъ тому, кто могъ
             Васъ угнести, унизить и купить.
             Но вотъ Виргинія идетъ на судъ,
             Съ ней мать, Ицилій и толпа народа?
             Защитниковъ презрѣнныхъ вереница!
             Не Аппій испугается тебя.
             Кто чувствуетъ къ владычеству призванье
             И жаждетъ властвовать иль умереть,
             Не знаетъ страха тотъ и не умѣетъ
             Легко своихъ желаній измѣнять.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

АППІЙ, ИЦИЛІЙ, ВИРГИНІЯ, НУМИТОРІЯ, народъ, ликторы.

АППІЙ.

             Къ чему такіе клики? Развѣ такъ
             Народъ являться долженъ къ децемвиру?
   

НАРОДЪ.

             Римъ проситъ правосудья у тебя.
   

АППІЙ.

             А я прошу у римлянъ уваженья.
             Для блага вашего и для смиренья
             Народныхъ буйствъ -- Астрея возсѣдаетъ
             Со мною здѣсь: и ликторовъ сѣкиры,
             Которыя вокругъ меня подъяты,
             Безмолвно вамъ объ этомъ говорятъ.
             Не вы-ль мнѣ высшую вручили власть?
             И что-жъ? она теперь забыта вами?
             На мнѣ покоится величье Рима
             По вашей волѣ; уважайте-жъ вы
             Во мнѣ самихь себя.
   

НУМИТОРІЯ.

                                           Передъ собой,
             О Аппій! мать несчастную ты видишь:
             Злодѣй единственную дочь мою
             Готовъ отнять. Она мое рожденье,
             Ее вскормила я и возрастила;
             Моя любовь, любовь отца -- вся въ ней.
             Нашелся же такой, что дочь мою
             Своей рабою смѣетъ называть
             И вырвать изъ моихъ объятій хочетъ.
             И этимъ новымъ страшнымъ самовольствомъ
             Взволнованъ, возмущенъ, озлобленъ Римъ;
             Я въ ужасѣ.... Вотъ -- это дочь моя,
             Моя надежда вся. Она прекрасна,
             Но выше красоты въ ней добродѣтель.
             Римъ знаетъ насъ: ни капли рабской крови
             Въ насъ нѣтъ. Мое тяжелое сомнѣнье
             Ты разрѣши; отъ имени всѣхъ римлянъ
             Объ этомъ умоляю я тебя.
             Отвѣть же, Аппій: наши-ль -- наши дѣти.
   

АППІЙ.

             Я извиняю матери слова
             И дамъ отвѣтъ тебѣ и Риму вмѣстѣ.
             Гдѣ есть законы, тамъ страшиться долженъ
             Лишь тотъ, кто ихъ нарушилъ, и попытки
             Похитить дочь твою -- напрасны всѣ,
             Когда она дѣйствительно твоя.
             Во мнѣ пристрастья нѣтъ., и не являлся
             На судъ еще никто, кто-бъ въ ней рабу
             Изобличалъ. Но кто же вы такія?
             И кто ея отецъ?
   

НУМИТОРІЯ.

                                           Не знаешь ты?
             Вглядись въ нее: Виргинія ей имя,
             И перешло оно къ ней отъ отца;
             А онъ тебѣ и Риму, и врагамъ,
             Извѣстенъ хорошо. Плебеи мы --
             И тѣмъ гордимся. Дочь моя родилась
             Свободной и свободною умретъ,
             И чистоты ея происхожденья
             Не доказательствомъ ли служитъ то,
             Что женится на ней Ицилій.
   

ИЦИЛІЙ.

                                                               Да,
             Ицилію она милѣе жизни
             И какъ свобода дорога ему.
   

АППІЙ.

             Я знать хочу: свободной или нѣтъ
             Она родилась, а мила-ль тебѣ,
             Жена-ль твоя она: ея судьбы
             Здѣсь это не измѣнитъ. И безсильны
             Слова твои, исполненныя желчи,.
             И взгляды злобные. Предъ цѣлымъ Римомъ
             Разсудимъ скоро -- кто она такая.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

МАРКЪ, АППІЙ, ВИРГИНІЯ, НУМИТОРІЯ, ИЦИЛІЙ, народъ, ликторы.

МАРКЪ.

             Предъ Аппія высокій трибуналъ
             Я предстаю какъ должно гражданину:
             Приверженцевъ толпы со мною нѣтъ,
             И сонмъ вокругъ противниковъ моихъ
             Мнѣ сердца не смущаетъ: за меня
             Улики будутъ говорить -- не сила,
             Не крики и оружье; что я правъ --
             Доказываетъ ясно ужъ и то,
             Что попранъ ими первыми обычай:
             Отвѣтъ даютъ, когда не начатъ искъ.
   

АППІЙ.

             Да, правда: это новые порядки.
   

ИЦИЛІЙ.

             Ну, излагай твои права,-- увидимъ....
   

МАРКЪ.

             Вотъ дѣвушка, которой имя дали
             По ложному отцу; въ моемъ дому
             И отъ моей рабы она родилась.
             Родная мать ребенка своего
             Рѣшилась у меня похитить тайно,
             Чтобъ Нумиторіи его продать,"
             Которой дочь умершую свою
             Хотѣлось подмѣнить живой малюткой.
             Виргиній самъ обманутъ первый былъ:
             Женѣ повѣрилъ онъ и убѣжденъ,
             Что дочь его жива. Но я съ собой
             Привелъ людей, которымъ и цѣна,
             И время, и подробности извѣстны.
             Что я сказалъ, то клятвой подтвердить
             Они готовы.
   

НУМИТОРІЯ.

                                 Лжецъ всегда готовъ
             На клятву. Неужели то, что мать
             И римлянка,-- да римлянка, плебейка,--
             Рѣшилась всенародно утверждать --
             Достойно будетъ меньшаго довѣрья,
             Чѣмъ лжесвидѣтельство безчестныхъ тѣхъ,
             Что клятвами торгуютъ безъ стыда?
             По крайней мѣрѣ прежде ихъ свидѣтельствъ
             Услышана на мигъ пусть будетъ мать:
             Въ любви и горѣ, и въ словахъ и взорахъ
             Народъ почуетъ вѣрно узы крови.
   

АППІЙ.

             Судья здѣсь -- я, и всѣ должны замолкнуть:
             Пускай молчатъ и тѣ, что непрерывно,
             Служа то гнѣву, то любви, то мщенью,--
             Раздоръ питаютъ, и, враги порядка --
             Доселѣ слишкомъ часто возмущали
             И нарушали правосудье Рима.
   

ИЦИЛІЙ.

             Не выслушавъ сторонъ судить ты будешь?
             И то, на что имѣетъ каждый право,
             Ты матери желаешь запретить?
   

АППІЙ.

             Не хочешь ли давать мнѣ наставленья,
             Затѣмъ, что нѣкогда ты былъ трибуномъ?
             Будь частнымъ человѣкомъ я какъ ты,--
             Названья матъ и дочь въ моей груди
             Могли бы состраданье возбуждать.
             Но сердца голосъ долженъ умолкать
             На этихъ креслахъ, здѣсь разсудку только
             Дается вѣра -- не угрозамъ глупымъ
             И не слезамъ. Сперва услышать должно
             Просителя улики всѣ, а мать,--
             Родная или ложная она,--
             Въ отвѣтъ ему ужъ можетъ возражать.
             Законъ такъ говоритъ... Но вы, я вижу,
             Не полагаетесь и на законы...
   

ИЦИЛІЙ.

             Твердятъ теперь намъ часто о законахъ,
             Межъ тѣмъ немногихъ воля здѣсь законъ.
             И если нарушитель правъ -- въ правахъ
             Опоры ищетъ, то могу и я
             Сослаться на законъ: я объявляю,
             Что дѣло дочери рѣшать нельзя
             Въ отсутствіи отца.
   

НАРОДЪ.

                                           Ицилій правъ:
             Отецъ необходимъ.
   

МАРКСЪ.

                                           Сказалъ ужъ я,
             Что матери обманъ отцу невѣдомъ
   

ИЦИЛІЙ.

             Но вашъ обманъ я знаю; прекрати
             Твои искъ скорѣй, не то предъ цѣлымъ Римомъ
             Разоблачу не медля ваши козни.
   

АППІЙ.

             Ицилій! замолчи. И въ чемъ поддержку
             Надѣешься найти? Не въ ропотѣ-ль
             Бунтливомъ тѣхъ немногихъ и преступныхъ,
             Что одобрять твои слова готовы?
             О, какъ ты ошибаешься, безумный!
             Я-жъ самъ себѣ поддержка -- я одинъ.
             Сообщниковъ твоихъ любовь и злоба
             Безсильны и ничтожны.-- Я народъ,
             А не Ициліевъ здѣсь долженъ чтить.
             Ихъ крикъ меня не тронетъ, гнѣва ихъ --
             Я не боюсь, и лесть такихъ людей --
             Я презираю.
   

ИЦИЛІЙ.

                                 Дѣлаешь прекрасно:
             Кто повинуется тебѣ, того
             Ты долженъ презирать; а было время,
             Когда ты нашей милости ничтожной
             Выпрашивалъ у насъ какъ подаянья;
             Изъ гордости -- покорнымъ притворялся,
             Изъ низости -- великодушнымъ былъ;
             И неподкупнымъ, справедливымъ, кроткимъ
             Являлся ты изъ побужденій гнусныхъ.
             Такихъ рѣчей высокомѣрныхъ, гордыхъ,
             Мы отъ тебя не слышали въ то время:
             Теперь ты всѣмъ извѣстенъ; слишкомъ скоро,
             Неосторожный, маску сбросилъ ты.
             Въ тебѣ собрались всѣ тирана свойства,--
             Благоразумья только нѣтъ; а это
             Всего нужнѣй для лицъ, тебѣ подобныхъ:
             Съ благоразумьемъ лишь растетъ тиранство.
   

НАРОДЪ.

             Онъ смѣло говоритъ, но справедливо...
   

АППІЙ.

             Я думалъ лишь рабу судить сегодня;
             Но прежде дерзновеннаго карать,
             Какъ вижу, долженъ.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Я хотѣлъ лишь только
             Свободное рожденье защищать
             Моей невѣсты; но какъ счастливъ буду,
             Когда нрава и Рима, и мои
             Моею кровью защитить удастся.
   

НАРОДЪ.

             Могучія слова! высокъ онъ сердцемъ;
             Онъ римлянинъ.
   

АППІЙ.

                                           Вы, ликторы, сомкнитесь j
             Вокругъ него; пускай сѣкиры ваши
             Надъ головой его подъяты будутъ.
             И лишь малѣйшее движенье...
   

ВИРГИНІЯ.

                                                               Небо!
             Нѣтъ, нѣтъ; не будетъ этого; щитомъ
             Ему я буду; на меня сѣкиры
             Пускай падутъ и ликторы твои
             Пусть уведутъ меня въ цѣпяхъ въ неволю;
             Легко мнѣ рабство и ничто мнѣ смерть,
             Лишь только-бъ онъ нетронутъ оставался,
             Онъ -- самый доблестный защитникъ Рима.
   

АППІЙ.

             Прочь оттащите отъ него рабу!
             Скрывается тутъ замыселъ ужасный,
             И Римъ въ опасности.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Насъ отъ насилья
             Избавитъ мой кинжалъ. Пока дышу --
             Не подходи никто.
   

НАРОДЪ.

                                           Безстрашенъ онъ!
   

ИЦИЛІЙ.

             Чтобъ взять ее -- убить меня ты долженъ.
             Такъ знайте-жъ, римляне: тутъ есть интрига!
             Пусть всѣ услышатъ, что творится въ Римѣ,
             А послѣ пусть убьютъ меня предъ вами.
             Къ Виргиніи безчестною любовью
             Пылаетъ Аппій.
   

НАРОДЪ.

                                           О, какая дерзость!
   

ИЦИЛІЙ.

             Пытался соблазнить, склонить ее
             Угрозами, мольбой; посмѣлъ онъ даже
             Ей золото сулить. Обиды злѣйшей
             Порокъ властительный найти не можетъ
             Для добродѣтели уничиженной:
             Но въ ней не кровь патриціевъ течетъ:
             Онъ не купилъ ее, и на захватъ
             Надѣется теперь.-- За дочерей
             Отцы страшитесь, и за женъ -- мужья.--
             Что вамъ терять теперь еще осталось?
             Не жизнь ли, для которой нѣтъ защиты.
             Да и къ чему вамъ жизнь, когда свободу,
             Отечество и честь, семью и сердце --
             Все отняли у васъ.
   

НАРОДЪ.

                                           Для насъ самихъ
             И для дѣтей -- свобода или смерть!
   

АППІЙ.

             Ицилій лжетъ...
   

НАРОДЪ.

                                           Свобода или смерть!...
   

НУМИТОРІЯ.

             Умѣрь свой гнѣвъ, народъ великодушный!
             Да не допуститъ праведное. небо, ч
             Чтобъ изъ-за дочери моей потокомъ
             Кровь римлянъ пролилась; прошу лишь только
             И требую я именемъ народа,
             Чтобы Виргинія дождался судъ.
             Предъ нимъ, предъ всѣми вами я съумѣю
             Во лживомъ обвиненьи оправдаться.
   

АППІЙ.

             Умолкните-жъ, волненье прекратите!
             Иль я -- закона строгій исполнитель --
             Рѣшусь вамъ показать всю мощь его.
             Не защитите вы такое дѣло:
             И вопль неистовый не въ силахъ будетъ
             Смягчить или нарушить правосудье.
             Ицилій лжетъ -- и это докажу.
             Онъ, возбудитель распрей, возмущеній --
             Давно уже согражданъ крови жаждетъ.
             Трибуномъ будучи, онъ былъ врагомъ
             И вамъ и намъ. Преступную мечту
             Лелѣялъ онъ -- патриціевъ сперва
             Всѣхъ погубить, потомъ народъ въ обманъ
             Ввести и Римъ на вѣкъ повергнуть въ рабство;
             Отсюда злоба вся его на насъ.
             Десницѣ Десяти, по вашей волѣ,
             Вручили вы правленія бразды
             Въ изнеможенномъ и печальномъ Римѣ.
             И тѣмъ, что я теперь, не вы ли сами
             Меня желали сдѣлать, утомившись
             Отъ несогласій и усобицъ вашихъ?
             Теперь едва насталъ лишь миръ желанный,
             Ужели будете готовы снова
             Его нарушить, и по слову только,
             По знаку одному того, кто въ Римѣ
             Былъ худшимъ изъ худыхъ!?
   

НАРОДЪ.

                                                     Да, онъ -- судья.
             Послушаемъ однакожъ, что отвѣтитъ
             Отважный этотъ.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Да, судьею вашимъ,
             Законодателемъ -- онъ сдѣланъ вами.
             Но годъ прошелъ уже, и онъ, обманомъ,
             Судьей остался и, прибѣгнувъ къ силѣ,
             Тираномъ сталъ. И миромъ называетъ
             Онъ униженье общее! Не миръ,
             А мрачной смерти сонъ надъ всѣми нами,
             Ручьями гражданъ кровь течетъ въ сраженьяхъ;
             Кто-жъ ею упивается -- не врагъ ли?
             Отважный, бѣдный Секцій! онъ, дерзнувшій
             Напомнить войску древнюю свободу,
             Не палъ ли мертвый въ вымышленной битвѣ,
             Предательскимъ кинжаломъ децемвировъ
             Пронзенный съ тылу?
   

АППІЙ.

                                           Секцій бунтовщикъ...
   

ИЦИЛІЙ.

             Къ чему и говорить объ избіеньяхъ?
             Онѣ извѣстны всѣмъ. Хоть въ самомъ Римѣ
             Не пролилася кровь еще, но щедро
             Здѣсь сыплютъ золото; оно-то послѣ
             За кровь ужасной платою сочтется.
             Кто истый римлянинъ въ словахъ и мысляхъ,
             Тотъ Риму врагъ теперь. У нашихъ дѣвъ
             Не отнимаютъ ли свободу, честь,--
             Родныхъ и жениховъ? Чего-жъ вы ждете?
             Тяжелое, ужаснѣй смерти то,
             Которое едва вамъ оставляетъ
             Лишь образъ и названье человѣка --
             Зачѣмъ не повергаете во прахъ?
             Вы римляне-ль? Я слышу римскій кликъ,
             Но римскихъ дѣлъ не вижу. Не нужна ли,
             Чтобъ возбудить васъ,-- кровь? Въ глазахъ тирана
             Мой смертный приговоръ читаю я.
             Чтожъ медлятъ, ликторы, сѣкиры ваши?
             Знай, Аппій, голову мою отсѣкши,
             Возьмешь на вѣкъ у римлянъ ты свободу,
             Иль навсегда имъ возвратишь ее.
             Дрожи-жъ, пока глава не пала съ плечъ:
             Взывать не перестану я ко мщенью,
             Къ оружію, къ свободѣ. Если въ Римѣ
             Другихъ нѣтъ больше римлянъ -- я одинъ,
             Живой иль мертвый, новымъ Брутомъ буду
             Для новаго Тарквинія. Гляди,
             Я не бѣгу, не прячусь, не дрожу...
             Вотъ я...
   

ВИРГИНІЯ.

                                 О, небо! Аппій! гнѣвъ уйми твои
             И рукъ не обагряй въ его крови.
             Ты слышишь ропотъ: этого убійства
             Народъ простить не можетъ, ты грозишь
             Существованью слишкомъ дорогому;
             Пусть я погибну; менѣе вреда
             Тебѣ и Риму будетъ.
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Просишь ты?
             И можешь Аппія просить при мнѣ,
             Передъ лицомъ народа? Научись,
             Когда тебѣ я дорогъ, не страшиться;
             И если въ доказательство любви /
             Я долженъ жизнь тебѣ теперь отдать --
             Ты въ даръ ее, какъ римлянка, прими
             И какъ Ицилія жена.
   

НУМИТОРІЯ.

                                                     О, ужасъ!
             Еще разъ, Аппій, я прошу тебя:
             Пускай Виргиній возвратится въ Римъ.
             Его услышимъ.
   

НАРОДЪ.

                                           Отложи судъ, Аппій!
             Виргинія хотимъ услышать мы...
   

АППІЙ.

             Я этого желаю больше всѣхъ.
             Да будетъ такъ. Васъ ожидаю завтра
             На форумѣ. Достоинъ смерти этотъ,
             Но я его сегодня не казню.
             Не думайте, чтобъ я былъ имъ испуганъ.
             Пусть будетъ живъ пока, и завтра онъ
             На судъ придетъ съ оружьемъ -- если хочетъ.
             И вы явитесь съ нимъ въ оружьи также.
             Сперва услышите судъ надъ рабой,
             Потомъ надъ нимъ. Увидите вы ясно,
             Что въ правотѣ своей спокоенъ Аппій
             И не страшится ничего.
   

МАРКЪ.

                                                     Межъ тѣмъ,
             Согласно съ указаніемъ закона,
             Пойдетъ со мною спорная раба.
   

ИЦИЛІЙ.

             Какъ? честной дѣвѣ можетъ быть пріютомъ
             Безчестный кровъ продажнаго кліента?
             Неправаго такого нѣтъ закона,
             И если есть, то долженъ быть нарушенъ.
   

МАРКЪ.

             Кто-жъ будетъ поручителемъ ея?
   

НАРОДЪ.

             Мы всѣ порукой ей!...
   

ИЦИЛІЙ.

                                                     И съ ними я.
             Пойдемъ: грядущій день насъ здѣсь найдетъ.
             Себя и женъ обезопасимъ мы --
             Иль здѣсь умремъ.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

АППІЙ, МАРКЪ.

АППІЙ.

                                           -- Любимъ Ицилій ею?...
             Его жена? Въ намѣреньи моемъ
             Тѣмъ тверже я стою. На чернь свою
             Ты можешь полагаться, дерзкій, я-жъ
             Межъ тѣмъ...
   

МАРКЪ.

                                 Едва-ль когда-нибудь народъ
             Былъ такъ взволнованъ и готовъ къ возстанью.
   

АППІЙ.

             Я предъ собой Виргинію лишь видѣлъ:
             Она моею будетъ. Можетъ быть,
             Ты хочешь мнѣ сказать, что я страшуся?
             Но Аппію сказать ты это смѣешь?
             И былъ бы тотъ властителемъ народа,
             Кто-бъ предъ толпой хоть разъ явился робкимъ?
             При первомъ взрывѣ нужно не теряться;
             Второй -- предупредить; безстрашный видъ
             Имѣть всегда, и словомъ льстивымъ кстати
             Рѣчь грозную смягчать порой: вотъ способъ,
             Которымъ я ужъ многаго достигнулъ,
             И съ нимъ дойду, надѣюсь, до того,
             Что никому здѣсь не было доступной
   

.

             Пока Ицилій живъ -- напрасно будешь
             Ихъ устрашать, иль дѣйствовать соблазномъ.
             Вѣрь, онъ своей отважностью трибунской
             И рѣчью смѣлою -- раздуетъ пламя,
             Которое угаснуть не успѣло
             Въ груди, свободой нѣкогда дышавшей,
             Запомнившей давнишнія права.
   

АППІЙ.

             Пора другимъ я занятъ -- пусть живетъ
             Ицилій; иногда не безполезно
             Терпимостью блеснуть; пусть онъ живетъ
             И чернь увидитъ, какъ безсиленъ онъ
             Предъ Аппіемъ. Узнаешь скоро ты,
             Какъ боязливая любовь народа
             Въ презрѣнье переходитъ и вражду.
             Оружіе Ицилія -- во вредъ
             Ему же будетъ -- и руками черни
             Погубленъ будетъ онъ.
   

МАРКЪ.

                                                     Пусть такъ; но помни,
             Приходъ Виргинія народъ подниметъ!
             И мощь почуетъ большую Ицилій!...
   

АППІЙ.

             Приходъ Виргинія... ты полагаешь?
             Пойдемъ же и узнаешь ты, что время,
             Которое я уступилъ народу,
             Не пролетитъ безъ пользы для меня.
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

ВИРГИНІЙ.

             Пришелъ я наконецъ. О, какъ спѣшилъ!
             Какъ будто страхъ, любовь, надежда, жалость
             Мнѣ ноги окрыляли. Но теперь
             Чѣмъ ближе къ дому я, тѣмъ мнѣ страшнѣй.
             Ужъ наступаетъ ночь; пойду-жъ обнять,--
             Когда ещё не отняли ее,--
             Мою единственную дочь, отраду
             Послѣднюю дней гаснущихъ моихъ.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

ИЦИЛІЙ, ВИРГИНІЙ.

ИЦИЛІЙ.

             Кого я вижу?.. это ты, Виргиній?
             О, боги Рима къ намъ тебя приводятъ;
             Приходъ твой скорый предвѣщаетъ счастье.
   

ВИРГИНІЙ.

             Ицилій! небо! я спѣшилъ сюда,
             Что было силы; о, скажи-жъ скорѣй
             Поспѣлъ ли во время? спросить боюсь...
             Отецъ ли я еще?...
   

ИЦИЛІЙ.

                                           Да, дочь твоя
             Пока еще свободна.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           О, восторгъ!
             О, дочь моя!... Теперь могу вздохнуть.
   

ИЦИЛІЙ.

             Твоя еще она; но вся въ слезахъ
             И вмѣстѣ съ матерью своей печальной
             Рѣшенья участи тревожно ждетъ.
             Онѣ тебя скорѣй увидѣть жаждутъ
             И вмѣстѣ съ тѣмъ пугаетъ ихъ тотъ часъ,
             Въ который ты вернешься въ Римъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                                         О боги!...
             Моимъ мольбамъ горячимъ вняли вы;
             Вы бодрость прежнюю вселили вновь
             Въ мои уже дряхлѣющія ноги
             И вотъ -- я во время поспѣлъ сюда,
             Чтобы спасти единственную дочь,
             Иль за нее погибнуть.
   

ИЦИЛІЙ.

                                                     О, и я
             Хочу спасти ее -- иль умереть.
             Но ты отецъ: есть у тебя оружье,
             Котораго мнѣ не дано -- то слезы,
             Онѣ народъ нашъ тронутъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     Но скажи-жъ мнѣ,
             На чемъ остановилось наше дѣло?
   

ИЦИЛІЙ.

             То мѣсто, на которомъ мы стоимъ,
             Сегодня стало поприщемъ злодѣйства:
             Здѣсь былъ нашъ первый споръ. Маркъ говорилъ
             И Аппія свирѣпое распутство
             Сплетеньемъ лжи скрывалъ, чтобы въ обманъ
             Ввести народъ -- подобрано ужъ все:
             Свидѣтели, законы и улики.
             Ужъ безпрепятственно неправый судъ
             Окончить думалъ Аппій; первый я
             Осмѣлился открыть обманъ безбожный
             И требовать присутствія отца.
             Какой грозящій кликъ раздался вдругъ,
             Когда народъ твое услышалъ имя!
             Судья преступный принялъ видъ безстрастный,
             Но сердце въ немъ отъ страха трепетало;
             Не устоялъ онъ и тебя дождаться
             Согласье далъ. Боялся я все время,
             Чтобъ онъ не сдѣлалъ на тебя засады
             И ты бы не погибъ на вѣкъ для Рима,
             Для дочери и для меня. Однакожъ
             Пришелъ ты и не даромъ былъ спасенъ
             Богами.. Да, въ шестомъ часу по утру
             Назначенъ завтра этотъ судъ злодѣйскій;
             Итакъ, едва покажется лишь солнце,
             Ты будь среди народа и съ слезами,
             Съ мольбою требуй дочери родной.
             И жалости ищи лишь въ сердцѣ черни:
             Она одна способна возвратить
             Отцу -- дитя, Ицилію жену,
             А Риму и себѣ -- свободу съ честью.
   

ВИРГИНІЙ.

             Ицилій, знаешь ты, какъ высоко
             Тебя цѣню... я дочь тебѣ отдалъ --
             Какое-жъ доказательство сильнѣй!
             Въ моей груди три свѣточа горятъ
             Любви чистѣйшей: Римъ люблю, семью
             И доблести твои. Съ тобой готовъ
             Идти на подвигъ трудный, на опасность...
             Но эта пылкая твоя отважность,
             Великодушья твоего избытокъ...
   

ИЦИЛІЙ.

             Но доблесть развѣ можетъ быть излишней?
   

ВИРГИНІЙ.

             Когда она напрасна, иль когда
             Приноситъ вредъ тому, кто ею движимъ;
             И ни къ чему не служитъ для того,
             Въ комъ нѣтъ ея на дѣлѣ.-- Мой Ицилій,
             Ты пламенѣешь благороднымъ гнѣвомъ
             И для тебя сливаются въ одно --
             Отчизны иго и обида сердца:
             Два дѣла...
   

ИЦИЛІЙ.

                                 Развѣ можно раздѣлять ихъ?
             Одно тутъ дѣло; не отецъ ли ты
             И этого ужель не понимаешь?...
             Иль Римъ нашъ -- Римъ; тогда въ немъ для тебя
             Есть дочь, и для меня жена и жизнь;
             Иль Римъ нашъ -- рабъ; тогда для васъ обоихъ
             Въ немъ есть лишь только мечъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                               О, да; увы!
             Теперь Римъ -- рабъ: и потому боюсь
             Я за тебя. Зіяющія раны
             Одно волненье могутъ возбуждать:
             Страшусь, что ты въ сообщники возьмешь
             Сонмъ тѣхъ, страстямъ которыхъ нѣтъ узды.
             О! будь возможность дочь мою спасти
             И миръ отечества не потревожить!...
   

ИЦИЛІЙ.

             Молчи: какое слово произнесть
             Ты могъ. Ужель отечество тамъ есть,
             Гдѣ лишь одинъ желать имѣетъ право --
             И всѣ въ повиновеньи у него?
             Отечество, свобода, лары, дѣти --
             Когда-то сладкія слова, увы!
             Теперь осквернены въ устахъ рабовъ,
             Пока живетъ и дышетъ тотъ одинъ,
             Который похищаетъ все у насъ.
             Теперь насилье, смерть и похищенье --
             Зло мелкое; но худшее изъ золъ --
             Та робость, что сердца всѣ наводнила.
             Не только говорить -- глядѣть не смѣютъ
             Въ лицо другъ другу граждане въ тревогѣ.
             Всѣ стали подозрительны и скрытны,
             И братъ боится брата, сынъ -- отца.
             Подкупленъ каждый низкій; въ страхѣ -- честный,
             Палъ храбрый, нерѣшительный безсиленъ
             И всѣ унижены; вотъ каковы
             Вы, гордые когда-то дѣти Рима,--
             Италія васъ нѣкогда страшилась,
             Теперь посмѣшище вы для нея.
   

ВИРГИНІЙ.

             Ты правъ... Изъ глазъ моихъ невольно льются
             И слезы горести и слезы гнѣва....
             Но чтожъ при этомъ общемъ униженьи
             Мы, двое римлянъ только, можемъ сдѣлать?
   

ИЦИЛІЙ.

             Жестоко отомстить и умереть.
   

ВИРГИНІЙ.

             Тиранство новое еще не зрѣло:
             Попытка къ мщенью можетъ не удаться.
             Не знаешь развѣ, до чего доходитъ
             Свирѣпость децемвировъ въ войскѣ нашемъ!
             И что же дѣлаетъ цвѣтъ храбрецовъ
             Съ оружіемъ въ рукахъ? они всѣ ропщутъ,
             Но остаются тамъ. Нѣтъ, я надѣюсь
             Всѣ ложныя улики опровергнуть
             И дочь изъ Аппія когтей исторгнуть.
             Гдѣ нужно умереть -- тамъ умереть
             Я долженъ и желаю. Но, подумай,
             Когда погибнешь ты, кто насъ отмстить
             Останется тогда? Кто Римъ спасетъ?
   

ИЦИЛІЙ.

             При жизни будемъ Римъ спасать мечемъ;
             Когда-жъ умремъ -- служить примѣромъ станемъ.
             Терпѣть нѣтъ силъ. Товарищи найдутся;
             Хоть всѣ унижены, не всѣ же низки.
             У многихъ нѣтъ отваги лишь начать,
             И я начну.-- Вотъ поле то теперь,
             Гдѣ мы должны сражаться; здѣсь найдемъ
             Погибель или честь. Одно безчестье
             Стяжаешь ты, когда захочешь дольше
             Подъ знаменемъ тирановъ оставаться.
             Нашъ врагъ не въ полѣ, а въ срединѣ Рима.
             Такъ пусть же въ Римѣ возгорится битва
             И хоть исходъ ея для насъ не вѣренъ,
             Но несомнѣнна слава. Убѣждать
             Тебя еще -- ужели долженъ я?
   

ВИРГИНІЙ.

             О, нѣтъ! я умереть готовъ всегда;
             Мнѣ больно лишь, что жилъ я слишкомъ долго.
             Надежда есть, что всѣ мои заслуги,
             Что ясная всѣмъ дѣла правота --
             Судью безсовѣстнаго обуздаютъ.
             Я обойду ряды согражданъ нашихъ
             И, обнаживши грудь, имъ докажу
             Рубцы и раны честныя на ней.
             Я клясться буду Римомъ и богами,
             И кровью вражьей и моею кровью,
             Въ сраженьяхъ пролитой. Отецъ печальный,
             Увѣчный, убѣленный сѣдинами,
             Я всѣмъ отцамъ повѣдаю съ слезами
             О томъ, что дочь мою постичь готово.
             На мнѣ пускай увидитъ каждый воинъ,
             Какъ награждаютъ подвиги у насъ.--
             Я это сдѣлаю, клянусь тебѣ...
             Но кровью гражданъ обагрить мой мечъ,
             Связать съ моею горькою судьбиной
             Несчастье столькихъ, и притомъ напрасно...
   

ИЦИЛІЙ.

             Увы! не сдѣлать этого нельзя!
             Свобода, дѣти -- кажется мнѣ, стоятъ
             Того, чтобъ пролилася кровь за нихъ
             Не одного изъ гражданъ. Да и что же:
             Погибнетъ доблестный -- онъ рабства въ жизни
             Не заслужилъ; погибнетъ ли презрѣнный --
             Не заслужилъ онъ быть живымъ межъ нами.
             Но неутѣшныхъ тѣхъ -- жену и дочь,
             Ступай обнять; увѣренъ я, что плачъ ихъ
             Въ твоей душѣ возбудитъ болыце гнѣва,
             Чѣмъ рѣчь моя, и ты на все рѣшишься.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

НУМИТОРІЯ, ВИРГИНІЯ, ИЦИЛІЙ, ВИРГИНІЙ.

НУМИТОРІЯ.

             О, если мнѣ глаза не измѣняютъ...
             Нѣтъ, я не обманулась -- это онъ,
             Да, онъ -- Виргиніи. О, какая радость.
   

ВИРГИНІЯ.

             Отецъ!....
   

ВИРГИНІЙ.

                                 О, небо! дочь... ужели правда?
             Жена!... я васъ ли обнимаю? Ахъ!
             Изнемогаю я...
   

ВИРГИНІЯ.

                                 Да, обнимаю
             Тебя, пока отцомъ моимъ зовешься.
   

НУМИТОРІЯ.

             Тебя мы ждали такъ нетерпѣливо;
             Боялись все, что не придешь ужъ ты;
             Какъ смерть, васъ тяготило ожиданье,
             И вотъ къ тебѣ навстрѣчу вышли мы...
   

ВИРГИНІЯ.

             Спѣша, страшась. Теперь, по крайней мѣрѣ,
             Мнѣ отъ тебя вдали не умереть;
             Я думала:-- не видѣться намъ больше...
   

ИЦИЛІЙ.

             Не только говорить, едва дышать
             Онъ можетъ. О, отецъ несчастный...
   

НУМИТОРІЯ.

                                                                         Да,
             Приходъ твой не таковъ бывалъ, Виргиній,
             Когда ты столько разъ къ намъ возвращался,
             Побѣду надъ врагами одержавъ.
             Поникъ ты безупречной головой,
             Которую когда-то лавръ вѣнчалъ,
             Теперь же клонитъ мыслей горькихъ рой
             И горе. Да, ты дожилъ до того,
             Что былъ бы радъ, когда-бъ всю жизнь свою
             Жены и дочери ты не имѣлъ.
             А прежде ими лишь была сладка
             Тебѣ и жизнь и слава.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     ...Мнѣ не горько,
             Что я отецъ и мужъ. За это счастье,
             Повѣрь мнѣ, можно много горя снесть.
             И если въ Римѣ дочерей имѣть
             Вмѣняютъ гражданамъ всѣмъ въ преступленье,
             Пусть изъ преступниковъ я первымъ буду
             И первый же пускай приму возмездье.
             Свободнымъ былъ въ то время гордый Римъ,
             Когда я мужемъ сталъ. Свободенъ былъ,
             Когда въ залогъ любви стыдливо-чистой
             Ты мнѣ дала Виргинію мою;
             О, да, мою! Родилась и взросла
             Она подъ сѣнію святой закона.
             На ней покоились мои надежды.
             Въ то время честь, имущество и жизнь
             Блюстители закона охраняли,
             Теперь же хищники ихъ замѣняютъ....
             О, дочь, рыданья схорони! увы!
             Не заставляй заплакать и меня.
             Не потому прошу тебя, чтобъ плачъ
             Считалъ для воина я униженьемъ,--
             Когда родныхъ законовъ поруганье,
             Обида дочери, пятно на чести,
             Изъ сердца съ болью исторгаютъ слезы,--
             Но потому, что въ дѣлѣ плачъ безсиленъ.
   

ВИРГИНІЯ.

             А я, когда-бъ не женщиной родилась,
             И дали-бъ мнѣ названіе раба,
             Ты думаешь отвѣтила бы только
             Рыданіемъ безсильнымъ? Но, увы!
             Я женщина, рука моя безсильна,
             И мужа, и отца, и все теряю...
   

ИЦИЛІЙ.

             Еще не потеряла ничего.
             Еще не умерла совсѣмъ надежда.
             Твои защитники -- народъ и небо,
             И мы; когда-жъ напрасно будетъ все,
             Когда тебѣ останется одно --
             Погибнуть съ нами, о, тогда и ты...
             Я съ ужасомъ объ этомъ говорю;
             Они молчаньемъ то же подтверждаютъ,--
             Погибнешь съ нами. Ты, рукой невинной
             Изъ рукъ моихъ возьмешь кинжалъ облитый'
             Моей, еще не охладѣвшей кровью,
             И а съ послѣднимъ вздохомъ вольной груда
             Тебѣ напомню, что ты дочь героя,
             Что римлянка ты и моя жена.
             О, эта мысль мнѣ сердце леденитъ,
             И прежде времени терзаетъ насъ.
   

ВИРГИНІЯ.

             Мнѣ съ этой мыслью только, жизнь сносна.
             И плачу я теперь не о себѣ:
             Твою судьбу оплакиваю я.
             Для подвиговъ высокихъ ты рожденъ,
             Ты украшеньемъ Рима долженъ быть --
             И что-жъ -- въ стремленьяхъ тщетныхъ защитить
             Свободу женщины ничтожной, жалкой,
             Ты тратишь силы; плачу я о томъ,
             Что путь закрытъ тебѣ къ неложной славѣ;
             Что римская душа въ тебѣ живетъ,
             Когда и Рима больше нѣтъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                               И ты
             Не дочь моя?!! Кто это утверждаетъ,
             Пускай услышитъ лишь твои слова.
   

НУМИТОРІЯ.

             Да, въ ней найдемъ мы вѣрную опору
             Для нашей дряхлой жизни. О, сто разъ
             Рѣшусь охотно прежде умереть,
             Чѣмъ потерять тебя.
   

ИЦИЛІЙ.

                                                     О, дорогая!
             Отъ сердца, искренно въ тебѣ сказалась
             Глубокая любовь; она равна
             Моей -- и чувство наше насъ достойно.
             Но не въ суровую годину эту
             Словамъ любви и нѣжности звучать.
             Пускай у насъ обѣтъ взаимной смерти
             Залогомъ будетъ всѣхъ священныхъ узъ,
             Связующихъ отца, жену и мужа.
   

ВИРГИНІЙ.

             О, дѣти! неужели это правда?...
             Ужель погибнуть доблести такой?
             И намъ, жена, намъ не удастся ввѣкъ
             Качать внучатъ дряхлѣющей рукой,
             Отъ Рима доблестныхъ дѣтей рожденныхъ,
             Увы! и сѣмя доброе погибнетъ,
             Когда увянутъ пышные колосья!
   

ИЦИЛІЙ.

             Заплакали-бъ иными мы слезами,
             Когда-бъ у насъ съ тобою были дѣти.
             Намъ предстоялъ бы выборъ роковой:
             Или оставить ихъ въ оковахъ рабства...
             Какъ? рабъ -- мое дитя... нѣтъ, лучше смерть!--
             Я не отецъ, но еслибъ былъ отцомъ...
   

ВИРГИНІЙ.

             Кровавой молніей во мнѣ блеснулъ
             Намекъ твой. О, умолкни! умоляю...
   

НУМИТОРІЯ.

             Я мать... и чувствую, что ты сказалъ.
             Мы бѣдныя лишь прибѣгаемъ къ плачу --
             Зачѣмъ въ насъ сила горю не равна!
   

ИЦИЛІЙ.

             У мужа и отца не легче скорбь,
             Но въ нихъ сильнѣй рѣшимость.-- Васъ спасти
             Надежда у меня еще осталась.
             Быть можетъ, насъ лишь только двое въ Римѣ,
             Но и двоихъ довольно для того,
             Чтобъ ожилъ весь народъ и запылалъ
             Негодованьемъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Да, но знай: словами,--
             Какъ правды и огня они ни полны,--
             Нельзя народъ томящійся въ оковахъ
             Расшевелить и мужество въ немъ вызвать!
             Тутъ кровь нужна и злѣйшія обиды:
             Чтобъ отъ Тарквиніевъ избавить Римъ
             Должна была невинная жена
             Покрытая позоромъ умереть,
             Своей рукой себя обливши кровью. *
   

ВИРГИНІЯ.

             О, если и теперь, чтобъ вызвать Римъ
             Изъ усыпленья -- кровь должна пролиться,
             Я не хочу позора ожидать!
             Отецъ и мужъ! вотъ грудь моя -- разите!
             Я дорога вамъ слишкомъ? Ножъ вонзить
             Не подымается у васъ рука?
             Моя не дрогнетъ -- дайте мнѣ кинжалъ:
             Пусть весь народъ увидитъ смерть мою --
             И распалитъ въ немъ ярость этотъ видъ.
             Я буду знаменемъ служить для мщенья;
             Пусть каждый храбрый, оросивъ свой мечъ
             Моею кровью -- въ грудь тирановъ гнусныхъ
             Вонзитъ его по рукоять.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     О, дочь...
             Я новый ужасъ чувствую теперь...
   

ИЦИЛІЙ.

             Не станемъ больше нашими рѣчами
             Терзать въ немъ сердце римскаго отца.
             Зачѣмъ въ насъ возбуждать готовность къ смерти?
             Не въ дѣдовъ нашихъ развѣ мы родились?
             И близко время -- умереть съумѣемъ,
             Когда велитъ намъ долгъ. Но между тѣмъ
             Къ своимъ ты ларамъ возвратись, Виргиніи,
             Съ женой и дочерью. Тебѣ, быть можетъ,
             Лишь эту ночь съ семьею провести
             "Судило небо. О, отецъ несчастный!
             Такъ много чувства, а часы летятъ.
   

ВИРГИНІЯ.

             О ночь ужасная!-- Пойдемъ; Ицилій,
             Меня ты съ солнцемъ завтра здѣсь увидишь.
   

ИЦИЛІЙ.

             Явлюсь я раньше, чтобъ успѣть склонить
             Горсть храбрыхъ на отважный подвигъ вашъ.--
             Иди. Ты также завтра убѣдишься,
             Виргиній, что для насъ одинъ есть путь --
             Кровавый путь.-- Жена, живымъ иль мертвымъ,
             Намъ завтра счастье полное блеснетъ.
   

ВИРГИНІЯ.

             И жить, и умереть съ тобой -- мнѣ счастье.
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

АППІЙ, МАРКЪ.

АППІЙ.

             Виргиній въ Римѣ?
   

МАРКЪ.

                                           Къ сожалѣнью, да.
   

АППІЙ.

             Увѣренъ ты?
   

МАРКЪ.

                                 Онъ встрѣтился со мной;
             Ты очень скоро самъ его увидишь:
             Тебя онъ ищетъ.
   

АППІЙ.

                                 Такъ оставить войско
             Успѣлъ онъ, несмотря на приказанье
             Его тамъ задержать.
   

МАРКЪ.

                                           Распоряженье
             Не во-время туда дошло, быть можетъ;
             Иль медлили вожди его исполнить....
   

АППІЙ.

             Да развѣ можетъ кто-нибудь рѣшиться
             Неревностно повиноваться мнѣ?
             Меня предупредить съумѣлъ Ицилій....
             О, награжденъ онъ будетъ по заслугамъ.
             Виргинію къ суду еще не звали,
             А все извѣстно ужъ ея отцу!
             Съ его приходомъ измѣнилось дѣло,
             Не я, однакожъ....
   

МАРКЪ.

                                           Ужъ отецъ и мать,
             И дочь въ Одеждѣ траурной, въ слезахъ
             И площади и улицы обходятъ,
             И за собою слѣдомъ оставляютъ
             Въ народѣ всюду страшный плачъ и горе.
             Ты ихъ увидишь, можетъ быть, и здѣсь.
             Но не печальный, не въ слезахъ Ицилій
             То здѣсь, то тамъ является съ толпой,
             Которая ростетъ ежеминутно.
             Съ оружьемъ онъ; онъ проситъ, угрожаетъ,
             Взываетъ, убѣждаетъ и клянется.
             Плачъ матери, невѣсты красота,
             Сѣдого война-отца заслуги,
             И возмутительная рѣчь трибуна --
             Все это искры страшнаго пожара.
             Будь остороженъ.
   

АППІЙ.

                                           Ну, и бойся ты,
             Когда охота есть, и за себя,
             И за меня, лишь только бы я самъ
             Не вѣдалъ страха никогда! Ступай.
             Ко мнѣ Виргиній, вижу я, идетъ;
             Оставь меня наединѣ съ нимъ.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

АППІЙ, ВИРГИНІЙ.

АППІЙ.

                                                               Какъ?
             И ты осмѣлился покинуть войско
             И знамя? А! такъ нынѣ римскій воинъ
             Все дѣлаетъ, что вздумалось ему.
   

ВИРГИНІЙ.

             Приходу моему причина есть,
             Притомъ же я нисколько не нарушилъ
             Суровые военные законы,
             Которымъ много лѣтъ ужъ подчиняюсь:
             Я получилъ просимый мною отпускъ
             И въ Римъ для дочери пришелъ, ты знаешь...
   

АППІЙ.

             Что-жъ можешь за нее ты намъ сказать,
             Чего-бъ сильнѣй не говорилъ законъ?
   

ВИРГИНІЙ.

             Послушай. Я отецъ родной, увы!
             И какъ отецъ -- страшусь. Пусть за меня
             Теперь повсюду въ Римѣ раздаются
             Народа угрожающіе клики.
             Я знаю мощь твою: открытой силой
             Сломить ее -- сомнительное дѣло....
             Я знаю, что въ ужасныя несчастья
             Могу повергнуть Римъ, и можетъ быть
             Тѣмъ дочери своей все-жъ не спасу.
             Оставь, о Аппій, замыслы свои....
             Я знаю; вредъ ты можешь нанести;
             Подумай же и самъ, подумай только,
             Какая страшная грозитъ опасность
             Не намъ однимъ -- тебѣ!
   

АППІЙ.

                                                     Угрозы это
             Или мольбы? Да развѣ судъ зависитъ
             Отъ произвола только моего?
             И дочь могу я у отца отнять?
             Нѣтъ, сохранить ее при немъ я долженъ,
             Хотя бы кровь мою пришлось пролить.
             И это сдѣлаю -- къ чему-же просьбы,
             Когда ты ей дѣйствительно отецъ!
             О, знаю хорошо, откуда желчь,
             Которую такъ дурно ты скрываешь.
             Тебѣ Ицилій переполнилъ сердце
             Тьмой подозрѣній гнусныхъ и безчестныхъ.
             О, да! Къ своимъ властолюбивымъ цѣлямъ
             Онъ клеветою пролагаетъ путь.
             И ты ему презрѣнному повѣрилъ?
             Изъ гражданъ лучшій ты -- и зятемъ выбралъ
             Кого же -- худшаго изъ всѣхъ трибуновъ?
             Ты хочешь погубить съ нимъ вмѣстѣ дочь?
             Ицилія погибель несомнѣнна;
             И честной смерти не дождется онъ,
             Хотя-бъ желалъ. Онъ заговоръ ужасный
             И козни противъ Рима онъ куетъ;
             Тиранами зоветъ насъ, но въ душѣ
             Не о такомъ тиранствѣ помышляетъ:
             Патриціевъ желаетъ уничтожить
             И въ цѣпи тяжкія сковать плебевъ.
             И онъ рѣшается взывать въ свободѣ!
             О, ядъ тѣмъ смертоноснѣй и ужаснѣй,
             Чѣмъ слаще то, въ чемъ намъ его даютъ.
             Онъ поднимаетъ знамя возмущенья,
             А это знамя -- также и измѣны;
             Но на оружіе оружіемъ отвѣчу,
             Умомъ обманъ безчестный отражу.
             Развѣдаю ужъ все. Свои всѣ ковы
             Онъ не открылъ тебѣ, затѣмъ что маской
             И исполнителемъ его желаній
             Ты долженъ быть -- а хищникомъ онъ самъ;
             Сообщниковъ ему не нужно въ этомъ.
             Что дорогъ Римъ тебѣ -- какъ дочь твоя,
             Онъ знаетъ -- и защитникомъ ея
             Передъ тобой желаетъ рисоваться;
             Но посмѣются надъ тобой потомъ
             И онъ, а съ нимъ и всѣ его клевреты.
             Скрывается онъ только отъ тебя;
             А тѣ не страшны -- онъ открылся имъ,
             Какъ притѣснитель Рима и измѣнникъ.
   

ВИРГИНІЙ.

             Ужъ отымаютъ дочерей родныхъ
             У робкихъ матерей и у отцовъ,
             Которые потратили въ сраженьяхъ
             Цвѣтъ жизни; ужъ блюстители законовъ
             Становятся для насъ страшнѣй враговъ;
             Какого-жъ притѣснителя еще
             Бояться можетъ Римъ?
   

АППІЙ.

                                                     Ицилій, знаю,
             Меня въ любви безумной обвиняетъ:
             Но чѣмъ онъ можетъ это доказать?
             Его лишь необузданная дерзость,
             Народный шумъ и кротость, мягкость,
             Быть можетъ неумѣстная, да, да,
             Вотъ въ чемъ его улики состояли.
             Маркъ дочь твою потребовалъ къ суду;
             Маркъ мой кліентъ -- изъ этого и выводъ,
             Что я люблю ее, хочу похитить....
             Не правда-ль, новый способъ разсужденій?
   

ВИРГИНІЙ.

             Одинъ ли это говоритъ Ицилій?
             Другіе подтверждаютъ обвиненье.
   

АППІЙ.

             Любимая имъ дочь твоя, быть можетъ?
   

ВИРГИНІЙ.

             Чего же больше? Много есть уликъ,
             Которыхъ я не въ силахъ и назвать
             Отъ гнѣва и стыда, что ты виновенъ,
             Изъ оправданья твоего ужъ видно.
   

АППІЙ.

             И ты въ бунтовщикамъ пристать рѣшился?
   

ВИРГИНІЙ.

             Рѣшился дочь спасти -- или погибнуть.
   

АППІЙ.

             Хотѣлъ-бы я, чтобъ ты не пострадалъ,
             Вѣдь я тебя люблю.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           За что ты любишь?
   

АППІЙ.

             Твой мечъ понадобиться можетъ Риму.
             О, да, пускай одинъ Ицилій погибаетъ.
             Одинъ онъ это заслужилъ, а ты
             Вполнѣ достоинъ жизни....
   

ВИРГИНІЙ.

                                                               Понимаю,
             Ты думаешь, что я достоинъ рабства....
   

АППІЙ.

             Не ниже никого, но выше всѣхъ
             Тебя считаю я; увѣренъ будь,
             Едва лишь только ты вернешься къ войску,
             Я тотчасъ поручу тебѣ начальство....
   

ВИРГИНІЙ.

             И смѣешь соблазнять меня на низость?
             Я доблестью награду заслужилъ,
             И милость Аппія ее мнѣ дастъ?
             Какое же я сдѣлалъ преступленье,
             Чтобъ эту милость заслужить? увы!
             И въ войскѣ ужъ погасла искра чести,
             И это знаетъ Римъ и знаетъ врагъ,
             Который прежде только лгалъ кичливо,
             А нынѣ можетъ смѣло утверждать,
             Что многихъ римлянъ поразилъ онъ съ тылу"
             Да, правда, честныя такія раны,
             Какія видишь на груди моей,
             И за которыя бывало въ Римѣ
             Благословляли матери сыновъ,
             Не на груди, а на хребтѣ умѣстны,
             Когда, сражаются лишь за тебя.
             Я Риму только въ вѣрности поклялся
             И пусть же прежде возродится Римъ,
             Когда я долженъ въ войско возвратиться.
             Твои слова лукавы; я же прямо
             И твердо отвѣчаю: воинъ я,
             Отецъ и гражданинъ. Не называю
             Злодѣйствъ, которыхъ много у тебя:
             Пока ихъ терпитъ Римъ, терплю и я;
             Но дочь моя....
   

АППІЙ.

                                           Не мной же возбужденный,
             Маркъ поднялъ искъ, хоть лживая молва
             И разглашаетъ это. Я, напротивъ,
             Удерживалъ его насколько могъ.
             Мнѣ очень жаль тебя; и я, быть можетъ,
             Съумѣлъ бы безъ опасности, безъ шума
             Виргинію оставить при тебѣ,
             Когда-бъ ты движимъ былъ любовью въ ней;
             Но ты вѣдь крови жаждешь, ты желаешь
             Съ Ициліемъ ее соединить
             И съ извергомъ сгубить себя и дочь.
   

ВИРГИНІЙ.

             И можешь ты.... ее при мнѣ оставить?
   

АППІЙ.

             Лишь пожелай Ицилію ея
             Не отдавать.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Я клятву далъ ему.
   

АППІЙ.

             Онъ самъ сегодня клятву разрѣшитъ
             Своею смертью. Можешь удалиться.
             Рѣшайся-жъ: времени осталось мало.
             Не отдавай Ицилію ея
             И дочь твоя. Ицилія-жъ жена
             Должна съ Ициліемъ и погибать;
             Я не могу иначе поступить.
   

ВИРГИНІЙ.

             Отецъ несчастный!... До чего ты дожилъ!
   

ЯВЛЕНІЕ III.

АППІЙ.

             Онъ -- римлянинъ, къ несчастью. Да, самъ Аппій
             Страшиться-бъ могъ, когда-бъ подобныхъ много
             Нашлося въ Римѣ; къ счастью только двое
             Достойны гнѣва моего; изъ нихъ
             Одинъ отецъ и старъ, а развѣ это
             Не мощныя оковы; а другому
             Его же страшный пылъ препоной будетъ.
             Искусство въ томъ, чтобъ бѣшенство его
             Съумѣть ему-жъ на голову обрушить....
             Но что я вижу? Это мать и дочь
             Идутъ сюда, и съ плачущей толпой.
             Теперь минута постараться мнѣ
             Уговорить ихъ или напугать.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

АППІЙ, НУМИТОРІЯ, ВИРГИНІЯ.

АППІЙ.

             Пока у васъ есть время до суда,
             И коротко оно, покиньте вы
             Толпу, идущую за вами съ шумомъ.
             Она вреда вамъ больше принесетъ,
             Чѣмъ пользы. Я пока здѣсь не судья:
             Послушай же Виргинія, приблизься;
             Я покажусь теперь тебѣ, быть можетъ,
             Совсѣмъ инымъ.
   

ВИРГИНІЯ.

                                           Ты говорилъ съ отцомъ?
   

НУМИТОРІЯ.

             Одумался? И лучшее рѣшенье
             Тебѣ боязнью внушено?
   

АППІЙ.

                                                     Боязнью?
             Не страхъ, а жалость говоритъ во мнѣ.
             Послушайте-жъ, и вамъ слова мои
             Покажутъ, что не знаетъ страха Аппій.
             Люблю тебя, Виргинія, люблю.
             И силы нѣтъ, которая-бъ могла
             Тебя изъ рукъ моихъ теперь исторгнуть.
             И есть изъ-за чего тебѣ покорно
             Склониться на любовь мою.
   

ВИРГИНІЯ.

                                                               О небо!
             Такъ это перемѣна. Мать, уйдемъ!...
   

АППІЙ.

             Останься, выслушай. Такъ ты настолько
             Въ своей любви къ Ицилію слѣпа?
             О, если въ немъ тебя плѣнить могла
             Его отважность дерзкая, то знай:
             И я не менѣе его отваженъ!
             Быть можетъ любишь почести и власть:
             Но сдѣлайся онъ даже вновь трибуномъ,
             Сравниться ли ему со мной въ величьи?
             Высокъ онъ чувствами, свободенъ сердцемъ:
             А развѣ у меня не выше сердце,
             И не свободнѣй? И кто же какъ не я,
             Замыслить можетъ подданными сдѣлать
             Ицилія и всѣхъ ему подобныхъ --
             И повинуются ужъ мнѣ они....
   

НУМИТОРІЯ.

             И ты рѣшаешься во всемъ открыться?...
   

АППІЙ.

             Я ужъ успѣлъ преодолѣть такъ много
             И такъ мнѣ мало остается сдѣлать,
             Что дѣйствовать открыто -- намъ пора!
             Всю мощь мою понять не въ силахъ вы.
             Подвластны мнѣ и тысячи мечей....
             И Марка вредный вамъ языкъ. Рѣшись
             Не сдѣлаться Ицилія женой,
             И страшный искъ я тотчасъ прекращаю.
   

ВИРГИНІЯ.

             Его покинуть мнѣ?... о, нѣтъ, скорѣе....
   

НУМИТОРІЯ.

             Неслыханная дерзость!... о, злодѣй!...
   

АППІЙ.

             Ты думаешь -- тебя Ицилій любитъ
             Какъ я люблю? Повѣрь, свое трибунство,
             Свои мечты пустыя о свободѣ,
             И шумъ народныхъ сборищъ любитъ онъ.
             На время онъ притихъ -- и вотъ теперь,
             Безумный, онъ въ тебѣ предлогъ находитъ
             Для достиженья цѣли; въ немъ тщеславье,
             А не любовь къ тебѣ заговорила.
             И если я, стремясь къ желанной цѣли,
             Могу предвидѣть грозную опасность,
             Не доказательство-ль ты видишь въ этомъ,
             Какъ безпредѣльно я люблю тебя?
             Изъ-за тебя и власть, и жизнь, и славу
             Я жребію невѣрному ввѣряю;
             Я всѣмъ любви пожертвовать готовъ,
             А для Ицилія любовь -- лишь средство.
   

ВИРГИНІЯ.

             Остановись. Своей коварной рѣчью
             Ицилія не можешь ты унизить,
             И самъ ничуть не сдѣлаешься выше.
             Сравненье просто тутъ: въ немъ есть все то,
             Чего въ своей душѣ ты не найдешь;
             И что въ немъ есть -- въ тебѣ то невозможно"
             Ты ненавистенъ мнѣ -- онъ мной любимъ.
             И о любви ты смѣешь говорить?
             Ты этимъ именемъ зовешь порокъ.
             Съ тобою бракъ -- ужасно и подумать,
             Но приходила-ль мысль тебѣ хоть разъ
             Меня женой избрать?...
   

АППІЙ.

                                                     Быть можетъ, я
             Со временемъ....
   

ВИРГИНІЯ.

                                           Чтобъ я когда-нибудь!..
             О, не подумай...
   

НУМИТОРІЯ.

                                           Ты, какъ вижу, хочешь
             Надъ нами издѣваться... о, проклятье!
   

ВИРГИНІЯ.

             Безчестный, думалъ ты меня склонить...
   

АППІЙ.

             Увидимъ... покоришься ты мнѣ скоро,
             Обрызганная кровью жениха.
   

ВИРГИНІЯ.

             О небо!
   

АППІЙ.

                                 Да; и кровію отца.
   

НУМИТОРІЯ.

             О, извергъ!...
   

ВИРГИНІЯ.

                                           И отецъ мой...
   

АППІЙ.

                                                               Смерть обоимъ.
             Лишь укажу -- и гибнетъ въ Римѣ всякій.
             Примѣръ вамъ Сикцій, въ войскѣ пораженный.
             И часу не пройдетъ, какъ кровь польется.
   

ВИРГИНІЯ.

             Ицилій!.. часъ одинъ!... О, пощади!
             И тотъ, кого люблю.... и мой отецъ....
   

НУМИТОРІЯ.

             По знаку твоему они погибнутъ?
             И власть твоя тогда не пошатнется?...
   

АППІЙ.

             Да еслибъ все обрушилось со мною,
             Ужель отъ этого воскреснуть могутъ
             Ицилій и твой мужъ?
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     Ужасенъ ты...
   

НУМИТОРІЯ.

             Не, дѣлай этого.... гляди и слушай,
             Я умоляю.
   

АППІЙ.

                                 Словомъ лишь однимъ
             Она спасти обоихъ можетъ.
   

ВИРГИНІЯ.

                                                     ..... Аппій....
             Повремени хоть день одинъ ударомъ.
             Я заклинаю; мысль межъ тѣмъ о бракѣ
             Отброшу я... пускай моимъ не будетъ
             Ицилій, только пусть не погибаетъ.
             Всѣ силы соберу, чтобъ образъ милый
             Изъ сердца вырвать.... Разобью надежду,
             Которой жилъ Ицилій столько лѣтъ.
             Межъ тѣмъ.... теченье времени... быть можетъ...
             Какую жертву принести еще?
             О, пусть живетъ Ицилій! погляди,
             Къ твоимъ ногамъ съ мольбой я упадаю.
             О, что я дѣлаю?.., что говорю?
             Во мнѣ усилить только можетъ время
             Любовь къ нему и ненависть къ тебѣ.
             Прочь страхъ: я римлянка; ни мой отецъ,
             Ни мой женихъ не пожелали-бъ вѣрно,
             Спасенье низостью своей купить.
             Мнѣ будетъ нечего терять ужъ больше,
             Когда они падутъ. Ты, мать моя,
             О мать, ты развѣ мнѣ не дашь кинжала?
   

НУМИТОРІЯ.

             О, дочь, пойдемъ.... на небѣ боги есть;
             Они отмстятъ невинно притѣсненныхъ:
             На нихъ возложимъ мы надежду нашу....
   

ВИРГИНІЯ.

             О, поддержи меня.... слабѣютъ ноги....
   

ЯВЛЕНІЕ V.

АППІЙ.

             Упорствуетъ еще?-- Но неудача
             Мою настойчивость усилитъ только.
             Огонь любви къ плебейской красотѣ
             Въ моей груди, едва лишь только вспыхнувъ,
             Мгновенно погасалъ, но вотъ теперь,
             Когда изъ-за Виргиніи ничтожной
             Весь Римъ ко мнѣ негодованья полнъ,
             Ея черты глубоко, неизмѣнно
             Мнѣ въ сердце врѣзались. Теперь она
             Необходима для меня, какъ власть,
             И можетъ быть милѣе самой власти....
             Однакожъ часъ шестой ужъ недалёкъ:
             Посмотримъ, приготовлено ли всё,
             Чтобъ показать презрѣнной этой черни,
             Что больше Римъ не въ ней, что Римъ во мнѣ"
   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

ВИРГИНІЙ, ИЦИЛІЙ, съ своими приверженцами.

ВИРГИНІЙ.

             Часъ роковой ужъ недалекъ. Ицилій,
             Ты замѣчаешь, какъ со всѣхъ сторонъ
             Войска идутъ на форумъ? и вокругъ...
   

ИЦИЛІЙ.

             Вокругъ себя дружину вижу я;
             Она мала, но страхъ ей незнакомъ....
             Быть можетъ....
   

ВИРГИНІЙ.

                                           И на нихъ ты положился?
   

ИЦИЛІЙ.

             Я полагаюсь на себя.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     Во мнѣ
             Увѣренъ будь, какъ и въ самомъ себѣ.
             Я раньше нѣсколько пришелъ сюда
             И убѣжденъ былъ, что тебя здѣсь встрѣчу....
             Не откажи, не многаго прошу,
             Откройся мнѣ: какъ думаешь ты послѣ,
             Когда падутъ съ насъ цѣпи децемвировъ,--
             Какой ты санъ принять тогда намѣренъ?
             Окажи теперь же мнѣ: чѣмъ, думаешь,
             Ты сдѣлаешься въ Римѣ?
   

ИЦИЛІЙ.

                                                     Гражданиномъ,
             Свободнымъ, стану называться я....
             Всѣмъ римлянамъ я въ этомъ буду равенъ;
             Насъ выше станутъ лишь одни законы,
             А ниже насъ -- преступники, злодѣи....
             И усумнился ты во мнѣ, Виргиній;
             Но я не обижаюсь; подозрѣнье
             Такое низкое въ тебѣ родиться
             Не можетъ никогда. Его вдохнулъ
             Въ тебя конечно Аппій.
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     Злое время!
             И власть уже къ обману прибѣгаетъ....
             Не вѣрилъ я, но Аппій такъ искусно
             Свои слова сплеталъ. Но успокойся;
             Когда-бъ ему я и повѣрилъ даже,
             Гораздо больше истины я вижу
             Въ одномъ твоемъ открытомъ взглядѣ,
             Чѣмъ въ клятвахъ Аппія. О, онъ злодѣй!
             Клянусь... Нѣтъ, за одно съ тобой я буду,
             Какъ за одно съ тобой твой мечъ и сердце.
   

ИЦИЛІЙ.

             Я вѣрю; да, въ тебѣ лишь я увѣренъ,
             Но въ этихъ, нѣтъ; хотя они недавно
             Клялися въ вѣрности и мнѣ и Риму.
             Ихъ могутъ отдалить отъ. насъ и страхъ,
             И золото, и клевета. Пусть такъ,
             Но если Аппій будетъ непреклоненъ --
             Ему бѣда; а всѣ лукавыя попытки
             Ввести тебя въ обманъ -- знакъ несомнѣнный,
             Что онъ боится. Ищетъ онъ опоры
             Лишь въ низости порабощенной черни --
             И тутъ не ошибётся. И подумай:
             Погибнетъ Аппій,-- но не всѣ тираны
             Погибнутъ съ нимъ -- ихъ девять остается;
             Они не такъ вліятельны какъ Аппій,
             За то въ различныхъ властвуютъ мѣстахъ,
             И оба войска -- эта сила Рима --
             У нихъ въ рукахъ. Сомнительна свобода,
             Которой лишь немногіе здѣсь жаждутъ
             И ты одинъ достоинъ. Мщенье только
             Мнѣ вѣрнымъ кажется. Опасность вся
             Видна мнѣ ясно; потому-то я
             Иду на встрѣчу ей....
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     О, ты великъ!
             Въ тебѣ умретъ или воскреснетъ Римъ
             Сегодня. Старости моей, конечно,
             Уступишь ты высокую лишь честь --
             Дать знакъ тебѣ. Куда, когда и какъ
             Нанесть ударъ -- моя забота будетъ.
             Рукой схвативши рукоять меча,
             Съ меня ты глазъ спускать не долженъ будешь --
             Межъ тѣмъ, мы въ этомъ сонмѣ оглядимся.
             Рѣшившись не щадить -- сперва, быть можетъ,
             Найдемъ мы нужнымъ, кротости личину
             Одѣть. Ты подражай мнѣ, умоляю.
   

ИЦИЛІЙ.

             И римлянинъ теперь ты и отецъ.
             Ты дашь мнѣ знакъ -- и молніи быстрѣй
             Ударъ я нанесу.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Теперь ступай!
             Сопровождать ты долженъ слабыхъ женщинъ,
             А храбрые товарищи твои
             Пускай вмѣшаются въ толпу народа.
             Тѣмъ лучше, если Аппій появившись
             Найдетъ здѣсь одного меня. Ему
             Уклончиво начну я отвѣчать
             И высмотрю межъ тѣмъ подробно мѣсто,
             Откуда на него напасть удобнѣй.
             Здѣсь жду тебя. Когда ты возвратишься,
             Старайся не казаться слишкомъ дерзкимъ,
             Сдержи и скрой свой гнѣвъ, вѣдь это не надолго,
             И скоро весь онъ разразится тутъ.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

ВИРГИНІЙ.

             О дочь!... О Римъ!-- теперь боюсь я только
             Ицилія отваги слишкомъ пылкой.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

АППІЙ и ВИРГИНІЙ.

АППІЙ.

             Скажи-жъ: рѣшился ты?
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     Уже давно.
   

АППІЙ.

             Какъ долгъ отца велитъ, не правда-ль?
   

ВИРГИНІЙ.

                                                                         Да.
             Я долгу римскаго отца послушенъ.
   

АППІЙ.

             И связи всѣ съ Ициліемъ порвалъ?
   

ВИРГИНІЙ.

             Я узами тремя съ нимъ крѣпко связанъ.
   

АППІЙ.

             Какими?
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Кровью, дружбою и честью.
   

АППІЙ.

             А, вѣроломный! пусть же кровь прольется,
             И ихъ запечатлѣетъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Я готовъ
             Ихъ кровью освятить. Напрасно станемъ
             Тебѣ сопротивляться -- знаю я.
             И потому услышавши рѣшенье,
             И прежде чѣмъ отымутъ дочь мою,
             Паду на мечь мой -- вотъ одинъ исходъ.
             Я уповаю только на боговъ:
             Они отмстятъ тебѣ когда-нибудь.
   

АППІЙ.

             Вотъ Аппія хранительные боги!
             Вотъ эти полчища вокругъ меня!
             Прибѣгните и вы сегодня, знаю,
             Къ вооруженной силѣ, частью явной,
             А больше скрытой,-- но со мной законъ,
             А съ вами своеволіе и дерзость.
             Мнѣ даже неудача будетъ славой;
             А вамъ успѣхъ -- безчестье принесетъ.
             О, да, побѣда ваша.-- Ужъ толпами
             Народъ стремится яростно на форумъ;
             Ты положиться можешь на него --
             Всегда онъ властенъ сдѣлать что захочетъ.
             Вотъ и Виргинія идетъ рыдая,
             За нею мать; она стенаетъ громко;
             Всё въ безпорядкѣ -- волосы, одежда.
             Ты слышишь шумъ? Дрожитъ отъ кликовъ воздухъ.
             О, вѣрно силу грозную на форумъ
             Ведетъ Ицилій храбрый за собой.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

НУМИТОРІЯ, ВИРГИНІЯ, АППІЙ, ВИРГИНІЙ, МАРКЪ, народъ, ликторы.

НУМИТОРІЯ.

             Предательство!
   

НАРОДЪ.

                                           О! злополучный день!
   

ВИРГИНІЯ.

             Отецъ мой! ты по крайней мѣрѣ живъ!
             Ты живъ еще. О, небо!... ты не знаешь.....
             Ицилій.... Ахъ!...
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Что съ нимъ? Его не вижу.
   

НУМИТОРІЯ.

             Ицилій умираетъ.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Что я слышу?
   

АППІЙ.

             Кто былъ такъ ревностенъ въ защитѣ Рима,
             Что поразилъ злодѣя не дождавшись,
             Чтобъ наказалъ его законъ суровый?
   

НУМИТОРІЯ.

             Безбожный! и притворствовать ты смѣешь!
             Спокойный въ храбрости своей онъ шелъ
             На форумъ вмѣстѣ съ нами; вдругъ на встрѣчу
             Бросаются къ нему съ грозящимъ видомъ
             Его-жъ приверженцы: Арантъ и Фавстъ,
             Цезеній и другіе,-- всѣ съ оружіемъ.
             Арантъ кричитъ: "Ицилій, ты предатель?"...
             Всѣ гнѣвомъ вспыхнули; въ одно мгновенье
             Мечи обнажены -- и на него
             Всѣ ринулись; Ицилій, не успѣвши
             Ни слова выронить,-- ужъ защищался,
             Вокругъ себя удары разсыпая.
             Арантъ повергнутъ первый и за нимъ
             Всѣ тѣ, что духъ имѣли нападать.
             Вдругъ издали раздался крикъ трусливыхъ
             И пробѣжалъ въ толпѣ смущенной страхомъ:
             "Ицилій,-- римляне,-- злодѣй, предатель!
             Онъ хочетъ въ Римѣ сдѣлаться царемъ".
             Лишь только это слово прозвучало,
             Какъ на него напали всѣ отвсюду
             И стала неизбѣжною погибель.
   

ВИРГИНІЙ.

             Какая смерть для доблестнаго сердца!
   

НУМИТОРІЯ.

             Но недостоинъ мечъ чужой ничей
             Сразить его. Онъ свой въ себя вонзилъ,
             И умирая вскрикнулъ: "Я желаю
             Не царствовать, но не остаться въ рабствѣ.
             Жена, учись свободной умирать!"
   

ВИРГИНІЯ.

             О, я услышала тебя, увы мнѣ!...
             И за тобой послѣдую мой милый....
             Я видѣла какъ мечъ изъ груди ты
             Три раза извлекалъ и вновь вонзалъ,
             Я силилась дрожащею рукой
             Схватить тотъ мечъ.... но.... все напрасно было....
   

НУМИТОРІЯ.

             Отъ зрѣлища кроваваго толпа
             Своей волной насъ съ шумомъ увлекла
             И бросила сюда.
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Ицилій палъ,
             О, римляне.... царитъ надъ вами Аппій.
   

АППІЙ.

             Погибели Ицилія орудье --
             Его друзья и собственныя руки.
             Онъ зналъ себя -- и смертью искупилъ
             Покрытую позоромъ жизнь свою.
             Какъ римлянинъ онъ палъ -- но жилъ иначе.
             Предателя я не хотѣлъ казнить --
             Онъ былъ вамъ слишкомъ милъ. Но время, къ счастью,
             Все объяснитъ и сниметъ съ вашихъ глазъ
             Ужасную повязку. Осудить
             Его на смерть я попытался только,--
             А вотъ улика новая въ тиранствѣ.
             И собственнымъ приверженцамъ своимъ
             Казался также онъ достойнымъ смерти.
   

ВИРГИНІЙ.

             Ты не обманешь никого,-- о нѣтъ!
             Довольно. Каждый узнаетъ творца
             Ужасной этой мести. Онъ погибъ,
             И замыслы твои ужъ достигаютъ цѣли.
             Но продолжай же судъ и насъ заставь
             Рѣшенье выслушать твое. Увы!
             Чего прошу? Кто-жъ здѣсь законодатель,
             Среди вооруженныхъ этихъ полчищъ,
             Когда весь Римъ трепещущій молчитъ?
   

АППІЙ.

             О, вѣроломные! Вновь клевета!
             Что вамъ неудалося возмущенье
             И преданы предателями вы --
             Виновенъ въ этомъ я? Измѣну встрѣтилъ
             Измѣнникъ самъ -- какое-жъ въ этомъ диво?
             Къ вамъ, римляне, теперь я обращаюсь.
             Войска въ оружіи вамъ видны здѣсь
             Кругомъ. Они стеклись для блага Рима.
             Противустать верховной вашей волѣ
             Осмѣлится ли кто? Не я, конечно.
             Но я рѣшился отъ немногихъ злостныхъ
             Спасти и защитить величье Рима,
             Въ которое меня вы облекли.
             А развѣ всѣ предатели погибли
             Съ Ициліемъ? Эй, ликторы! впередъ!
             Пусть будетъ вами оцѣпленъ Виргиній,
             Пока продлится судъ. На злое дѣло
             Сюда явился онъ. Когда желаетъ,
             Въ защиту дочери пусть говоритъ,
             Но къ силѣ прибѣгать не дозволяйте.
   

НУМИТОРІЯ.

             Увы!
   

ВИРГИНІЯ.

                       О горе мнѣ! отецъ?...
   

ВИРГИНІЙ.

                                                               Да, правда,
             Предатель я: Виргинія мнѣ дочь;
             Ицилій мужъ ея -- и онъ предатель.
             Предатель всякъ, кто дочь или жену
             Его распутству уступить не хочетъ.
             Еще не всѣ вполнѣ убѣждены
             Въ его безжалостномъ и зломъ развратѣ?
             О, римляне, хоть я и не преступенъ.
             Но пусть меня какъ тысячи другихъ
             Влекутъ на смерть; невинная лишь дѣва
             Пускай не погибаетъ; ей грозитъ
             Опасность хуже смерти несравненно.
             Не за себя прошу: я за нее
             Страшусь, и плачу только лишь объ ней.
   

НУМИТОРІЯ.

             И плачъ нашъ вашихъ слезъ не вызываетъ?
             Сегодня нашъ примѣръ научить васъ,
             Отцы, чего вамъ нужно ожидать....
             Жестокіе!... молчанье всѣ хранятъ!...
             О, матери! хоть вы меня услышьте!
             Вы только любите неложно тѣхъ,
             Кого питали молокомъ и кровью.
             Рождать дѣтей здѣсь преступленье, да!
             Отнынѣ, если дорога вамъ честь
             И дочерей и ваша -- при рожденьи
             Спѣшите поразить ихъ въ грудь кинжаломъ.
   

АППІЙ.

             Вы слышите? Вотъ матери любовь!
             И кто-жъ теперь не видитъ, что она
             Не истинная мать и что отецъ,
             Обманутъ ею былъ. Желали вы,
             И справедливымъ это я нашелъ,
             Чтобъ на судѣ присутствовалъ Виргиній.
             Витъ онъ; онъ здѣсь; но и приходъ его
             Не можетъ правосудія нарушить.
             Я допросилъ свидѣтелей, истца,--
             Согласны всѣ -- и право Марка ясно:
             Передъ народомъ въ этомъ я клянусь.
             Мать ложную улики убѣдили,
             И приговоръ она нарушить хочетъ
             Народнымъ возмущеньемъ; больно мнѣ
             Обманъ открыть несчастному отцу,
             Который долго вѣрилъ, что отецъ онъ;
             Но это долгъ мой.-- Маркъ, возьми рабу:
             Виргинія принадлежитъ тебѣ.
   

НУМИТОРІЯ.

             О, судъ неслыханный! и мнѣ не внемлютъ!
   

ВИРГИНІЯ.

             О, мать! отца сѣкиры окружаютъ:
             Онъ заступиться за меня не можетъ;
             Едва лишь говорить теперь онъ смѣетъ --
             И то напрасно все: дай мнѣ кинжалъ,
             Ты обѣщала мнѣ -- онъ при тебѣ.
             Мой мужъ погибъ; ты не захочешь вѣрно,
             Чтобъ потеряла я и честь мою?
   

ВИРГИНІЙ.

             О стадо подлое рабовъ презрѣнныхъ!
             Такъ вотъ что трусость сдѣлала изъ васъ?
             Дрожа за жизнь, забыли вы дѣтей,
             И честь, и все? Я слышу, слышу ясно
             Вашъ ропотъ сдержанный -- но вы недвижны.
             О, низкіе вдвойнѣ! Пусть васъ постигнетъ
             Судьба подобная моей иль хуже,--
             Когда возможно хуже что-нибудь.."
             Лишивши васъ имущества, свободы,
             Оружія, дѣтей и женъ, ума
             И чести -- пусть когда-нибудь тиранъ
             У васъ исторгнетъ въ долгихъ, страшныхъ мукахъ
             И эту обезчещенную жизнь,
             Что вы цѣной безславія храните,
             Хоть ужъ не ваша собственность она.
   

АППІЙ.

             Лишь одного тебя народъ жалѣетъ.
             Умолкните! Отдать скорѣй рабу
             Ея владыкѣ. Ликторы! за дѣло!
             Мать ложная за тѣмъ лишь только плачетъ,
             Чтобъ возмутить народъ, чужую дочь
             Берите смѣло изъ ея объятій.
   

НУМИТОРІЯ.

             Меня убейте прежде.
   

ВИРГИНІЯ.

                                           Мать!
   

НАРОДЪ.

                                                               О, день!
   

ВИРГИНІЙ.

             Вели помедлить мигъ одинъ, о Аппій!
             Останови ихъ и услышь меня.
             Я эту дѣву воспиталъ какъ дочь
             И болѣе себя любилъ ее;
             И если даже былъ женой обманутъ,
             Обмана этого не вѣдалъ я....
   

НУМИТОРІЯ.

             Какія рѣчи? Небо! и жену
             Ты унижаешь такъ? О, что съ тобой?
   

ВИРГИНІЯ.

             Отецъ! ты такъ перемѣниться могъ?
             Своей меня ужъ не считаешь больше?
             О, горе бѣдной мнѣ!
   

ВИРГИНІЙ

                                           Чтобъ я ни думалъ,
             Люблю тебя, какъ любитъ дочь отецъ.
             Дозволь мнѣ, Аппій, разъ, одинъ лишь разъ
             Прижать ее передъ разлукой близкой
             Къ груди, что нѣкогда была отцовской.
             Тобою уничтоженный, разбитый,
             Отъ гордости моей я отрекаюсь;
             Въ тебѣ отнынѣ чту величье Рима,
             Его законы и его боговъ.
             Но отъ отеческой любви моей,
             Что честью жизни много лѣтъ была,
             Могу-ль я отказаться въ день одинъ,
             Въ одно мгновенье?
   

АППІЙ.

                                           О, возможно-ль думать,
             Чтобъ я когда-нибудь былъ такъ жестокъ --
             И преступленьемъ счелъ твою любовь.
             Въ себя пришелъ ты -- и теперь со мной
             Какъ должно говоришь. И я отвѣчу --
             Какъ слѣдуетъ.... Дорогу дать ему!
   

ВИРГИНІЙ.

             Скорѣй на грудь ко мнѣ, о дочь моя!
             Мнѣ этимъ именемъ назвать тебя --
             Хоть разъ одинъ еще -- такъ сладко. Да,
             Одинъ лишь разъ. Прими же отъ меня
             Залогъ любви послѣдній мой -- свободу
             И Смерть.-- Поражаетъ ее ноженъ.
   

ВИРГИНІЯ -- падая.

             О.... истинный отецъ.... ты мнѣ....
   

НУМИТОРІЯ.

             О небо!... дочь....
   

АППІЙ.

                                 Что сдѣлалъ ты, Виргиній?...
             Эй, ликторы, скорѣе!...
   

ВИРГИНІЙ.

                                                     Богу ада
             Я посвящаю голову твою
             Невинной этой кровью....
   

НАРОДЪ.

                                           Страшный подвигъ!
             Тиранъ ты, Аппій....
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Гнѣвъ теперь васъ движетъ?
             Увы! ужъ слишкомъ поздно; жизнь невиннымъ
             Нельзя ужъ возвратить.
   

НАРОДЪ.

                                                     Тирану смерть!
             Смерть Аппію!
   

АППІЙ.

                                           Убійцѣ смерть, и смерть
             Бунтовщикамъ!
   

ВИРГИНІЙ.

                                           Намъ остается время
             Предъ смертью отомстить. Кто храбръ изъ васъ?
   

АППІЙ.

             Пока я живъ, казнить тебя успѣю.
   

ВИРГИНІЙ.

             Смерть Аппію тирану!
   

НАРОДЪ.

                                                     Смерть ему!

Занавѣсъ падаетъ.

Ѳ. Бредихинъ.

"Вѣстникъ Европы", No 7, 1871

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru