Аксаков Константин Сергеевич
Облако
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Комментарии: 2, последний от 22/04/2011.
Аксаков Константин Сергеевич
(
yes@lib.ru
)
Год: 1837
Обновлено: 03/07/2005. 35k.
Статистика.
Глава
:
Фантастика
Проза
Скачать
FB2
Оценка:
4.32*21
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
К. С. Аксаков. Облако
-----------------------------------------------------------------------
OCR: Birdy
Оригинал здесь:
Russian Gothic Page - Dark Mood Literature
-----------------------------------------------------------------------
Фантастическая повесть
(1837)
Был жаркий полдень, листок не шевелился, ветер подувал то с той, то с
другой стороны. Десятилетний Лотарий выходил медленно из леса: он набегался
и наигрался вдоволь; в руке у него был маленький детский лук и деревянные
стрелки; пот катился с его хорошенького, разрумянившегося личика,
оттененного светло-русыми кудрями. Ему оставалось пройти еще целое поле; с
каждым шагом ступал он неохотнее и, наконец, бросился усталый на траву
отдохнуть немного; его шапочка свалилась с него, и волосы рассыпались.
Лотарий поднял глаза кверху, где ослепительным блеском сиял над ним
безоблачный голубой свод с своим вечным светилом. Скоро эта однообразная
лазурь утомила взоры дитяти, и он, поворотившись на бок, стал без всякой
цели смотреть сквозь траву, его скрывавшую. Вдруг ему показалось, что на
небе явилось что-то; он поднял опять глаза: легкое облачко неприметно
неслось по небу. Лотарий устремил на него свои взоры. Какое хорошенькое
облачко! Как отрадно показалось оно ему в пустыне неба. Облачко достигло до
средины и как будто остановилось над мальчиком, потом опять медленно
продолжало путь свой. Лотарий с сожалением смотрел, как облачко спускалось
все ниже, ниже, коснулось земли, как бы опять остановилось на минуту и,
наконец, исчезло на краю горизонта: в небе опять стало пусто; но Лотарий
все смотрел вверх; он ждал, не появится ли опять милое облачко. В самом
деле, через несколько минут (благодаря переменному ветру) показалось оно
опять на краю неба. Сердце у Лотария сильно забилось: облачко сделалось уж
как бы ему знакомым; он не спускал с него глаз: ему даже показалось, что
оно имеет человеческий образ, и он еще более стал всматриваться; облако
подвигалось так тихо, как будто не хотело сходить с неба, и, казалось,
медлило; наш Лотарий долго еще любовался им; но другое большое облако
поднялось, настигло легкое облачко, закрыло его собою и исчезло вместе с
ним на противоположном конце неба. Крик досады вырвался у Лотария.
"Проклятое облако, - сказал он, - теперь, Бог знает, увижу ли я опять свое
милое облачко!" Он пролежал еще четверть часа, не сводя глаз с неба, но оно
все по-прежнему было чисто и безоблачно. Лотарий, наконец, встал и пошел
домой, в большой досаде. Следующий день был так же хорош. Лотарий пошел на
то же место, в тот же час, но ничего не видал. Вечером, перед закатом
солнца, сидел он над прудом; широкое пространство вод отражало в себе
чистое небо, и наш ребенок задумался. Вдруг он видит в воде, что что-то
несется по небу. Каково ж было его удивление и радость, когда он узнал свое
милое личико: он не смел отворотить глаз от пруда, он боялся потерять
мгновение. Облачко плыло. Лотарий еще явственнее различал в нем вид
человека; ему показалось теперь, что видит в нем прекрасный женский образ:
распущенные волосы, струящаяся одежда... и все более и более вглядывался
Лотарий, и все явственнее и явственнее становилось его видение. Облачко
достигло конца горизонта и исчезло. Лотарий ждал, не вернется ли оно, но
облачко не возвращалось. На третий день он почти не сходил со двора и
беспрестанно взглядывал на небо, боясь пропустить свое облачко; и он увидел
его около полудня; оно было уже на середине; за ним неслось другое облако,
которое Лотарий также узнал и погрозил ему кулачком своим. Теперь он
совершенно уверился, что любимое его облачко имело женский образ; другое
облако также он разглядел лучше; оно имело вид грозного старика с длинною
бородою, с нахмуренными бровями; и то и другое облако, достигнув края
небес, скрылись одно за другим. Лотарий ждал следующий день, третий,
четвертый, но облако не появлялось, и он совершенно отчаялся его видеть и
перестал ждать его. Прекрасная погода все продолжалась. В одну жаркую ночь
все семейство Грюненфельдов (это была фамилия Лотария) легло спать на
дворе, маленький Лотарий также; скоро заснул он, и когда нечаянно
проснулся, то луна была высоко, и Лотарий, к удивлению и радости, увидал
опять свое облачко, а за ним большое облако. Свет луны, сквозь тонкий мрак
ночи, придавал еще более жизни фантастическим образам на небе. Промчались,
пронеслись облака, спустились к земле и исчезли. Лотарий все еще смотрел на
небо. Вдруг в роще послышался ему шум; он взглянул: между деревьев мелькала
и приближалась стройная, бледная девушка, в которой он сейчас узнал свое
облачко, а за нею высокий, мрачный старик, точь-в-точь, как то большое
облако, виденное им опять на небе. Они вышли из рощи и тихо между собою
разговаривали.
- Пусти меня, - говорила девушка-облако, - я хочу взглянуть на этого
милого, невинного ребенка, хочу поцеловать его.
- Дитя мое, - говорил старик, - оставь людей в по-кое; не сходи на
землю; не оставляй лазурного пространства Прекрасной твоей родины. Человек
рад будет лишить тебя твоего счастия.
- Нет, нет, отец мой; не променяю я небо на землю; здесь мне трудно
ходить, на каждом шагу спотыкаюсь я, а там привольно летать и носиться на
крыльях ветра; но мне нравится это милое дитя; мне хочется хоть раз подойти
к нему, потрепать его русые кудри; ты видишь - он спит. Потом мы опять
унесемся с тобою на небо и, если хочешь, умчимся далеко, далеко отсюда...
О, позволь мне, я обещаю долго не прилетать в страну эту, сколько угодно
тебе, позволь мне взглянуть вблизи на это милое дитя.
- Изволь, - сказал старик, - но мы сейчас же оставим эту страну.
Лотарий, между тем, догадался и закрыл глаза. Он чувствовал, как
девушка подошла к нему, наклонилась над ним, потрепала слегка его розовые
щеки, разбросала кудри и поцеловала его в лоб, сказав: "Милое дитя". Потом
он слышал, как она удалялась; открыв глаза, он видел, как между ветвями еще
мелькали девушка и старик и, наконец, исчезли в глубине рощи. Через минуту
легкое облачко, а за ним большое облако промчались по небу над головою
Лотария. (Ему показалось, что девушка заметила, что он не спит, и с улыбкой
кивнула ему головою.)
Всю ночь не мог заснуть Лотарий. Ему становилось грустно до слез, что
он долго, а может быть и никогда, не увидит своей милой девушки-облака.
Весь следующий день он был очень задумчив.
Вот происшествие из младенческой жизни Лотария; оно сделало на него
сильное впечатление; он не рассказывал его никому - как потому, что ему
никто бы не поверил, так и потому, что воспоминание об этом было для него
сокровищем, которого он ни с кем разделить не хотел. В самом деле. долго
девушка-облако жила в его памяти, была его любимою мечтою, услаждала,
освежала его душу. Но потом время, науки, университет, свет, в который
вступил он, светские развлечения мало-помалу изгладили из сердца его память
чудесного происшествия детских лет, и двадцатилетний Лотарий уже не мог и
вспомнить о нем.
* * *
В освещенной большой зале гремела музыка, и вертелись, одна за одною,
легкие пары. Лотарий, одетый по последней моде, был там и, казалось, весь
предался удовольствию бала. Кто бы узнал в нем того десятилетнего мальчика
с розовенькими щечками и веселым личиком! Его кудри, небрежно вившиеся по
плечам, были теперь острижены модным парикмахером; его прежде полную,
открытую шейку сжимал щегольской галстук, во всем костюме видна была
изысканность; на лице, прежде беззаботном и прекрасном, проглядывала
смешная суетность и тщеславие, какое-то глупое самодовольство. Лотарий
Грюненфельд считался одним из первых fashionables.
Танцуя в кадрили, он нечаянно обернулся и увидал, что какая-то
девушка, бледная, высокая и прекрасная, которой он прежде не замечал,
задумчиво и печально на него смотрит. Это польстило его самолюбию; но, не
желая показать, что обращает внимание, он небрежно оборотился к своей даме
и начал с нею один из тех пустых разговоров, которые вы беспрестанно
слышите и сами ведете на бале. Но через несколько времени он взглянул опять
и опять встретил грустный, задумчивый взор; на сей раз взор этот смутил
Лотария, и он опустил глаза; в душе зашевелилось, поднялось что-то,
какой-то упрек, какое- то обвинение. Не зная почему - только Лотарий
чувствовал себя неправым, чувствовал стыд в душе своей, и, в самом деле,
вся его жизнь, пустая, бесцветная, во всей отвратительной наготе своей
представилась перед ним в эту минуту; в сердце его не было ни одного
чувства, в голове ни одной мысли, и Грюненфельд невольно покраснел. В ту же
минуту он опомнился и, видя, что забыл долг учтивого кавалера, начал
поскорее разговор с своей дамой, но на этот раз очень вяло и неловко;
кой-как окончил он кадриль и отошел к стороне; теперь уж он, за колонной,
не сводил глаз с незнакомой девушки. Лицо ее казалось ему знакомым; он как
будто видал ее где-то. Спустя несколько времени вышла какая- то женщина из
гостиной.
- Эльвира,- сказала она,- пора, поедем. Бледная девушка встала и
собралась ехать. Проходя мимо Лотария, бросила она на него такой печальный,
такой глубокий взгляд, что он долго не мог прийти в себя от смущения и
тотчас уехал.
Приехав домой, Грюненфельд долго не мог заснуть. Прежний Лотарий
проснулся в нем. Боже мой! Боже мой! Сколько верований и надежд погубил он
понапрасну, сколько сил истощил даром! Упреки толпою вставали в душе его.
Лотарий чувствовал твердую решимость пере-менить жизнь свою и вознаградить
все потерянное время. Он чувствовал в себе возрождающиеся силы, бодрость
духа; сердце его тихо наполнилось чувством, ум мыслью, на душе светлело.
Лотарий не мог, однако же, в эту минуту не обратить внимания на причину его
внезапной внутренней перемены - он вспомнил бледную девушку.
- О, это верно ангел-хранитель мой, - сказал он сам себе, - его
желания будут моим законом, пусть будет она моим путеводителем в этой
жизни. - И он лег с твер-дым намерением отыскать и узнать эту чудную
девушку, которой считал себя столько обязанным. На другой день поутру
поехал он к г-же Н., у которой на бале был он вчера. Она была дома. Лотарий
заговорил о вчерашнем вечере и спросил, наконец, кто эта дама, приехавшая
вчера с бледной девушкой.
- Это старинная моя знакомая; она приехала недавно из Англии; ее
фамилия Линденбаум.
- А эта молодая девушка - ее родственница?
- Я мало имею о ней сведений; но, сколько мне известно, это ее
воспитанница.
- Она часто бывает у вас?
- Она нынче будет у меня обедать, но что вы ею так интересуетесь?
- Лицо вашей приятельницы мне чрезвычайно знакомо, и я хотел узнать о
ней поподробнее.
В это время слуга доложил о приезде г-жи Линденбаум. Лотарий
вздрогнул, и через минуту вошла г-жа Линденбаум с Эльвирой.
Робко взглянул молодой человек на девушку, но она не приметила,
здороваясь в это время с хозяйкой. Подняв глаза через несколько времени, он
встретил взор Эльвиры, которая смотрела на него приветнее и не так грустно,
как вчера.
Г-жа Н. просила Лотария остаться обедать, он охотно согласился. До
обеда Лотарий много говорил с г-жой Лин- денбаум. Эльвира слушала и иногда
взглядывала на него; Лотарий не смел заговорить с нею; Эльвира молчала и
только однажды, когда Лотарий говорил про первые лета жизни, говорил, что,
может быть, младенчество имеет таинственное, для нас теперь потерянное
значение, она тихо сказала: "Да". Это "да" отозвалось в сердце
Грюненфельда; он взглянул на Эльвиру и замолчал; до обеда он ничего почти
не говорил.
После обеда г-жа Линденбаум скоро уехала; она звала Лотария к себе, и
он был вне себя от радости. Он так скоро воспользовался ее предложением,
как только позволяло приличие. Когда он вошел, Эльвира была в зале. Она
молча поклонилась ему, но Лотарию показалось, что на лице ее выразилась
скрываемая радость. Она пошла в гостиную. Г-жа Линденбаум сидела и вышивала
на пяльцах. После обыкновенных приветствий скоро начался одушевленный
разговор, в котором и Эльвира принимала участие. Г-жа Линденбаум просила ее
спеть. Она села за фортепиано, лицо ее оживилось невыразимым чувством, все
существо, казалось, искало выражения и нашло его себе в песне. Она запела:
Смотри: там в царственном покое,
Восстав далеко от земли,
Сияет небо голубое
В недосягаемой дали.
Смотри: как быстро друг за другом
Летят и мчатся облака;
Там, под небесным полукругом,
Их жизнь привольна и легка.
Пускай красою блещет тоже
Разнообразная земля,
Но им всего, всего дороже
Свои лазурные поля.
А ты к себе мольбой напрасной
Счастливцев неба не мани -
Не бросят родины прекрасной,
Нет, не сойдут к тебе они,
Но если в их груди эфирной
Забьется к смертному любовь,
Они покинут край свой мирный,
Приют беспечных облаков,
И, жизнию дыша единой,
Бросают милую семью,
И в край далекий, на чужбину,
Они несут любовь свою.
Странное случилось с душою Лотария, когда Эльвира пропела эту песню.
Какое-то воспоминание поднялось в душе его; какое- то событие детства
силилось выбиться из-под тумана времени. Он хотел что-то вспомнить и не
мог. С нами часто это бывает; с кем этого не случалось? Кто знает, - это,
может быть, воспоминание такого же происшествия, но которое мы забыли и
вспомнить не можем, может быть, и у каждого из нас в детстве была
девушка-облако или что-нибудь подобное (но в том только разница, что потом
мы почти никогда не можем это вспомнить). Я, по крайней мере, твердо
уверен, что я летал в детстве. Но обратимся к Лотарию; он долго простоял в
таком положении, и когда очнулся, Эльвиры уже не было. Грюненфельд пошел в
гостиную, где сидела г-жа Линденбаум.
- Как я виноват, - начал Лотарий, - я так заслушался, так забылся, что
и не видел, как ушла девица Эльвира.
- Да, она ушла.
- Мне очень жаль, что я не успел поблагодарить ее: она так прекрасно
поет.
- Да, она хорошо поет; она ушла теперь.
- Куда же?
- Не знаю, только ее нет дома.
Такое спокойное незнание показалось странным Лотарию. Он хотел
непременно узнать от г-жи Линденбаум все подробности об Эльвире, и для того
решился открыться ей, какое впечатление произвела на него ее воспитанница.
- Вот третий раз, как я ее вижу, - говорил Лотарий, - но мне кажется,
что я ее видал где-то, что я ее давно знаю, что наши души близки друг
другу. Да, да, мы давно знакомы; я люблю ее; она теперь все для меня.
Г-жа Линденбаум улыбнулась, посмотрела на Лотария и потом сказала:
- Год тому назад, когда я была еще в Англии, в один прекрасный летний
вечер пришел ко мне какой-то старик и с ним прекрасная девушка. "Вот вам
моя дочь, - сказал он, - я вам ее поручаю. Вы не будете раскаиваться, если
ее возьмете. Чего вам нужно? Денег? Извольте, назначьте какую угодно плату;
но с условием: пусть она живет у вас, пусть в обществе известна будет под
именем вашей воспитанницы; но она не обязана давать вам никакого отчета;
она может отлучаться куда ей угодно, не спросясь и не сказываясь; словом,
она должна иметь полную свободу".
Меня это поразило, предложение было так странно, лицо девушки было так
интересно, что я согласилась тотчас и отказалась от платы. Мне очень