Аксаков Иван Сергеевич
И. С. Аксаков

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

СБОРНИКЪ
СТАТЕЙ,
НАПЕЧАТАННЫХЪ ВЪ РАЗНЫХЪ ПЕРІОДИЧЕСКИХЪ ИЗДАНІЯХЪ

ПО СЛУЧАЮ КОНЧИНЫ
И. С. АКСАКОВА

(ум. 27-го Января 1886 года.)

МОСКВА.
Типографія Л. Ѳ. Снегирева, Остоженка, Савеловскій, пер., д. Снегиревой.
1886.

   

И. С. Аксаковъ *).

*) Изъ No 5 "Недѣли".

   27-го января, въ Москвѣ, умеръ Иванъ Сергѣевичъ Аксаковъ.
   Немногія изъ общественныхъ утратъ производили такое сильное впечатлѣніе, какое произвела смерть Аксакова, потому что имя его пользовалось большою популярностью и въ Россіи и во всемъ Славянскомъ мірѣ; да и въ Западной Европѣ на Аксакова смотрѣли какъ на одного изъ самыхъ выдающихся представителей русскаго литературнаго міра и всего русскаго общества. Это былъ "общественный дѣятель" въ полномъ смыслѣ слова. Чуждый всего казеннаго, онъ въ теченіи всей жизни своей былъ силенъ только своимъ чисто-общественнымъ значеніемъ. Всю свою силу онъ почерпалъ въ своей внутренней, нравственной сущности, въ своихъ живыхъ убѣжденіяхъ, въ своихъ природныхъ дарованіяхъ, въ своей правдивой натурѣ, въ живой мощи слова, въ искренности рѣчи. Принимая живое участіе во всѣхъ нашихъ общественныхъ движеніяхъ, онъ всегда занималъ среди ихъ одно изъ самыхъ видныхъ мѣстъ. Шла ли рѣчь объ освобожденіи крестьянъ и объ ихъ устройствѣ, затрогивалось ли дѣло другихъ внутреннихъ реформъ, выступали ли на очередь національные вопросы, какъ польскій, оживлялось ли общество идеею освобожденія заграничныхъ Славянъ,-- всюду былъ слышенъ громкій голосъ Аксакова и часто очень замѣтно выдавалась его руководящая рѣчь и даже его организаторская рука.
   Опредѣляя характеръ Аксакова, нельзя руководствоваться какими-нибудь обыденными классификаціями. Его нельзя причислять ни къ консерваторамъ, ни къ либераламъ, ни къ радикаламъ, ни къ какимъ-либо другимъ подобнымъ группамъ. Онъ считался "славянофиломъ"; но и это опредѣленіе, строго говоря, не вполнѣ ему соотвѣтствовало, такъ какъ между нѣкоторыми его мнѣніями и мнѣніями прежде его отшедшихъ въ могилу вождей славянофильства нерѣдко замѣчалась рознь. Это была слишкомъ исключительная натура, совсѣмъ особенное явленіе въ нашемъ общественномъ мірѣ.
   У Аксакова было вполнѣ самостоятельное и своеобразное міросозерцаніе, составлявшее неотдѣлимую часть всей его натуры. Его мысль, рѣчь и чувство отличались необыкновеннымъ единствомъ. Основною чертою его природы было глубокое чувство "народности, вѣра въ русское народное начало, въ своеобразность и достоинство этого начала, которое онъ всегда противополагалъ началамъ другихъ народностей. Съ этимъ вполнѣ гармонировала и его религіозность. Его глубокая приверженность къ православію, независимо отъ семейнаго преданія, въ значительной степени укрѣплялась сознаніемъ родственности православія и русской народности. Видя въ основѣ католицизма деспотическое начало, въ протестантизмѣ -- извѣстную анархію, онъ чтилъ въ православіи соборное начало и видѣлъ единство на основаніи согласія всѣхъ. Его глубокія симпатіи къ Славянству исходили изъ того же начала народности. То же слѣдуетъ сказать и о симпатіяхъ къ Руси до-Петровской, такъ какъ въ позднѣйшихъ нашихъ порядкахъ Аксаковъ видѣлъ преобладаніе чуждыхъ началъ. Если ему приходилось впадать въ крайности и проявлять иногда нетерпимость, то и это вытекало изъ живаго, искренняго чувства. Поэтому-то къ нему съ уваженіемъ относились и люди противоположныхъ съ нимъ мнѣній, которые никогда не ставили его на одну доску съ другими своими противниками, не разборчивыми въ средствахъ борьбы. Съ Аксаковымъ можно было спорить, вести борьбу на почвѣ мнѣній и аргументовъ, не опасаясь впутыванія иныхъ элементовъ, и это давало ему большое преимущество предъ другими публицистами. Но вмѣстѣ съ тѣмъ Аксаковъ былъ очень страстная натура. Въ немъ всегда сильно говорило "чувство", и это чувство заставляло его впадать въ непослѣдовательности и даже пристрастія. Это всего замѣтнѣе было именно въ вопросахъ народности. Глубоко чтя русскую народность и ея права, онъ, въ силу своего міросозерцанія, признавалъ также законныя права другихъ народностей, что и высказывалъ въ спокойномъ состояніи, особенно въ первые годы своей общественной дѣятельности, но какъ только закипала борьба народностей, чувство нерѣдко брало верхъ, увлекало его дальше границы, и онъ становился не чуждъ пристрастію. Тѣмъ не менѣе, и среди страстной борьбы, какъ напримѣръ въ моментъ обостренія польскаго вопроса, когда приходилось ставить границу между русскою и польскою народностью и вести борьбу съ послѣднею, Аксаковъ не былъ, подобно другимъ публицистамъ, приверженцемъ системы внѣшняго, механическаго, такъ-сказать полицейскаго давленія, въ которомъ видѣлъ мертвечину, но считалъ необходимымъ борьбу болѣе живыхъ силъ, къ которымъ и взывалъ. Не въ томъ полагалъ онъ задачу, чтобы только давить польское начало, но въ томъ, чтобы воскрешать и живить русское начало и этимъ путемъ доставлять ему побѣду. Не во внѣшнемъ усмиреніи Поляковъ видѣлъ онъ цѣль, но въ томъ, чтобы ввести въ польское дѣло животворную русскую силу, доброе русское начало, вести борьбу не оружіемъ только, но и добромъ, проявленіемъ котораго и было, напримѣръ, поземельное устройство польскихъ крестьянъ и преобразованіе ихъ общественнаго управленія съ поднятіемъ польскаго мужика. Надъ этимъ дѣломъ потрудились единомышленные Аксакову извѣстные общественные дѣятели, при его нравственной поддержкѣ. Антирусскимъ стремленіямъ онъ считалъ нужнымъ противопоставлять русскую организаторскую работу добраго дѣла, долженствовавшую возбудить симпатіи Польскаго "народа"; польской общественной силѣ -- противопоставлять русскую общественную силу съ ея внутреннимъ содержаніемъ. Въ вопросѣ славянскомъ Аксаковъ не былъ представителемъ теоріи внѣшняго славянскаго единства на основаніи подавленія народностей, и теоретически признавалъ право каждой народности на самостоятельность; онъ искалъ преимущественно-нравственнаго общественнаго сближенія и солидарности, хотя въ отдѣльныхъ случаяхъ и уклонялся съ этой дороги. Если въ извѣстномъ смыслѣ Аксаковъ считался "охранителемъ", то это былъ охранитель) искавшій опоры не механической, а живой, нравственной. Его политическій идеалъ былъ въ сочетаніи существующей формы правленія съ просторомъ совѣщательному началу, развитіемъ общественной дѣятельности, съ свободою, совѣсти и слова, мнѣнія и сомнѣнія", и онъ вѣрилъ въ возможность такого сочетанія.
   Взросшій въ хорошей, образованной семьѣ, счастливой добрыми семейными преданіями (сынъ Сергѣя Тимоѳеевича и братъ Константина Сергѣевича Аксаковыхъ) и хорошо одаренный природою, Иванъ Сергѣевичъ смолоду, но окончаніи курса ученія въ Училищѣ правовѣдѣнія, отдался литературѣ и общественной дѣятельности. Его симпатіи были тѣ же, какія отличали его семьѣ. Литературная дѣятельность его началась поэтическими произведеніями; затѣмъ, по порученію Географическаго Общества, онъ производилъ изслѣдованіе украинскихъ ярмарокъ, а по служебному порученію участвовалъ въ коммисіи по изученію раскола въ одной изъ сѣверо-восточныхъ губерній (бѣгуны). Въ концѣ же пятидесятыхъ годовъ онъ выступилъ на поприще публициста. Въ это время издавался въ Москвѣ славянофильскій журналъ "Русская Бесѣда", редакторомъ котораго считался покойный А. И. Кошелевъ. Журналъ былъ ученый и литературный, и здѣсь-то появился рядъ статей о западныхъ и балканскихъ Славянахъ, имѣвшій цѣлью ближе познакомить русское общество съ Славянскимъ міромъ. Тамъ помѣщались капитальные труды этого рода. Въ 1858 и 1859 годахъ Аксаковъ былъ фактическимъ редакторомъ "Русской Бесѣды". Въ началѣ 1859 года попытался онъ издавать собственный органъ, еженедѣльную газету "Парусь", но эта газета окончила свое существованіе послѣ выпуска втораго номера, вслѣдствіе цензурныхъ условій. Послѣ того литературная его дѣятельность на время совратилась, чему содѣйствовала болѣзнь его брата Константина Сергѣевича, умершаго въ 1860 году на одномъ изъ Іоническихъ острововъ, во время путешествія къ Славянамъ. Въ 1860 году "Русской Бесѣды" вышло только двѣ книжки. Но въ концѣ 1861 года И. С. началъ издавать еженедѣльную газету "День" при участіи славянофильскаго кружка и многихъ другихъ сотрудниковъ. Это была одна изъ лучшихъ эпохъ дѣятельности Аксакова. Время было горячее. Только-что началось крестьянское "дѣло, къ которому "День" отнесся съ живѣйшимъ участіемъ; вырабатывались и разбирались основы судебной реформы. Выступилъ польскій вопросъ, но еще не въ той острой формѣ, какую онъ принялъ впослѣдствіи, а въ той, при которой возможно было обоюдное открытое сведеніе русско-польскихъ счетовъ. Возстаніе въ Герцеговинѣ подъ предводительствомъ Вукаловича подняло вновь вопросъ о балканскихъ Славянахъ. Всѣмъ этимъ вопросамъ служила газета "День". На ея страницахъ появилась масса статей по крестьянскому дѣлу. Статьи о польскихъ дѣлахъ писались не только Аксаковымъ и главнымъ сотрудникомъ его по этому предмету В. А. Елагинымъ, но и многими Поляками, которые тоже пытались разъяснить взаимныя отношенія путемъ печати. Появилась принципіозная статья извѣстнаго польскаго писателя Грабовскаго, затѣмъ посыпались другія статьи Поляковъ, и литературный русско-польскій опоръ представлялъ большой интересъ. Иные изъ завзятыхъ, непримиримыхъ Поляковъ являлись въ общество И. С. Аксакова для устныхъ споровъ. По славянскимъ дѣламъ также печаталось много статей самими Славянами. Однимъ словомъ, "День" сталъ интересенъ для массы людей самыхъ разнообразныхъ группъ; это выражалось, между прочимъ, и въ подпискѣ, которая въ первое время доходила до 4 тысячъ подписчиковъ -- количество большое для тогдашней еженедѣльной газеты. Въ 1862 году газета "День" {Не "День", а "Москва" въ 1867 г.} временно была пріостановлена за критику остзейскихъ порядковъ, и потомъ редакторство оффиціяльно перешло къ Ю. Ѳ. Самарину, но не надолго, такъ какъ И. С--чу скоро возвращено было его право.
   Польское возстаніе 1863 года нѣсколько измѣнило положеніе дѣла и вызвало со стороны Аксакова рѣзкое отношеніе къ Полякамъ. Польское сотрудничество въ газетѣ прекратилось. Симпатичное отношеніе газеты къ Муравьевской системѣ, несмотря на ея крайности, отдалило и нѣкоторыхъ русскихъ отъ кружка газеты "День". Въ это время "День" усиленно занялся вопросомъ о русской народности въ Западномъ краѣ, преимущественно о поднятіи Бѣлорусскаго населенія. "День" продолжалъ издаваться до конца 1865 года, и затѣмъ, по личнымъ обстоятельствамъ редактора, прекратился. Но въ началѣ 1867 года Аксаковъ предпринялъ ежедневную газету "Москва", издававшуюся въ томъ же духѣ. Здѣсь много удѣлялось мѣста, независимо отъ прежнихъ вопросовъ, вопросамъ объ охранѣ русской промышленности (тогда пересматривался таможенный тарифъ), и "Москва" сильно стояла за протекціонную систему. Газета эта скоро была остановлена за статьи о тогдашнемъ сѣверно-русскомъ голодѣ, въ которыхъ существованіе голода рѣзво выставлялось на видъ, тогда какъ администрація его отрицала.
   Вообще отношеніе цензурнаго надзора къ дѣятельности Аксакова было самое странное. Съ свободною прямою рѣчью и раскрытіемъ фактовъ не мирились, въ нихъ видѣли что-то вредное, какое-то потрясеніе основъ, тогда какъ впослѣдствіи съ полнѣйшею наглядностью обнаружилось, что тутъ было одно изъ обычныхъ недоразумѣній, и сущность міросозерцанія Аксакова уживалась даже съ требовательнымъ "консерватизмомъ".. Потрясеніе основъ смѣшивали съ затрогиваніемъ щекотливыхъ административныхъ самолюбій. "Москву" прерывали нѣсколько разъ, и она повременимъ замѣнялась "Москвичемъ", изданіе котораго было разрѣшено другому редактору, но велось совершенно въ духѣ "Москвы". Наконецъ, и "Москва", и "Москвичъ", въ 1868 году, были прекращены. Такому же преслѣдованію подвергалась прежде и газета "День", которую хотя не прерывали, но запрещали много статей, такъ что не разъ вмѣсто передовой статьи значилось только: "Москва, такого-то числа" и затѣмъ -- черта.
   Одновременно съ дѣятельностью въ печати Аксаковъ принималъ живѣйшее участіе въ образованномъ 25 лѣтъ тому назадъ Московскомъ Славянскомъ Благотворительномъ Комитетѣ. Онъ, можно сказать, былъ душою этого комитета, что всего яснѣе выразилось въ 1876 году, въ эпоху возстанія Герцеговины и Сербіи, когда Аксаковъ былъ дѣйствительнымъ центромъ тогдашняго общественнаго движенія въ пользу Сербовъ, Болгаръ и Герцеговинцевъ. Все это еще живо въ памяти всѣхъ, и потому нѣтъ надобности особенно объ этомъ распространяться. Послѣ турецкой войны, Аксаковъ рѣзко порицалъ наши уступки при заключеніи Берлинскаго трактата и сказалъ по этому поводу сильную рѣчь въ Славянскомъ Обществѣ, въ результатѣ чего это общество было закрыто, а самъ Иванъ Сергѣевичъ удаленъ въ деревню.
   Аксаковъ занималъ еще мѣсто въ управленіи Московскимъ Купеческимъ Обществомъ взаимнаго кредита, но тамошняя дѣятельность нужна ему была собственно для матеріальной поддержки, и скорѣе тяготила его. Не имѣя значительнаго состоянія, онъ безъ службы обойтись не могъ.
   Журнальная дѣятельность Аксакова еще разъ возобновилась въ концѣ 1880 года, когда онъ началъ издавать газету "Русь", продолжавшуюся до дня его смерти. "Русь", впрочемъ, значительно отличалась отъ прежнихъ его изданій. Сузился кругъ участниковъ Аксаковскаго изданія, измѣнилась физіономія его, встрѣчались непослѣдовательности; нетерпимость и односторонность стали выступать чаще. При общей чертѣ Аксакова, преимущественно человѣка "чувства", тутъ, можетъ быть, сказывалось и вліяніе возраста. Но въ "Руси" также были выдающіяся по достоинству статьи, еще свѣжія въ нашей памяти, напримѣръ -- статья противъ враговъ судебной реформы и очень недавняя статья о крайностяхъ классической системы средняго образованія, обѣщавшая хорошее продолженіе.
   Каковы бы, однако, ни были частности и случайныя увлеченія Аксакова -- не о нихъ говорить въ тѣ минуты, когда сходитъ въ могилу симпатичный, живой, честный и неустанный общественный дѣятель, на смѣну котораго другихъ не видно. Всѣ недоумѣнія, всѣ неудовольствія должны утихнуть въ такой моментъ, и они слиткомъ перевѣшиваются общимъ итогомъ, общимъ характеромъ дѣятельности скончавшагося. Искренность и прямота -- такія качества, которыя и оцѣнить трудно. Даже и въ то время, когда въ рѣчи Аксакова чувствовались фразы, повторенія,-- замѣтно было, что подъ внѣшностью словъ бьетъ что-то живое, сильно чувствуемое и, можетъ быть, только несовсѣмъ ясно выражаемое. И друзья, и противники могутъ единодушно, не формально, но съ полною искренностью сказать: миръ праху твоему, достойный общественный дѣятель, Иванъ Сергѣевичъ!
   Въ ряду общественныхъ тружениковъ Аксаковъ оставляетъ ощутительную пустоту, не потому только, что съ нимъ сходитъ въ могилу послѣдній "славянофилъ", но и потому, что исчезаетъ искренній, нелицемѣрный общественный ораторъ, умѣвшій будить въ людяхъ живое чувство и сознаніе своей народности.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru